Утро добрым никогда не бывает. Давно проверено на практике. Тому, кто впервые произнес «доброе утро», надо было вырвать язык, четвертовать, колесовать, а само пожелание «доброе утро» запретить употреблять под страхом серьезное наказания, чтоб неповадно было. Ишь, чего придумали – доброе утро! Кто стучится в дверь, сотрясая её крепкими кулаками? Вряд ли просто поприветствовать с добрым утром, налить чашечку горячего кофею и предложить свежие круассаны.
Он с трудом продрал глаза и осмотрелся. Так, вспоминаем, что вчера произошло. Он удачно попал, кажется в belle France, нигде не завис, и даже хорошенько надрался по этому поводу. Голова - болит или нет? Сложный философский вопрос, требовавший вдумчивого анализа, но времени на это нет, слишком настойчиво стучат в дверь, а кто у нас под боком? Чья эта приятная мордашка, разметав длинные белокурые волосы, пристроилась рядом? Кто это? Почему не помню? Прелестница Джинни нахмурила бровки и уперла руки в боки. Я говорила, что всякий гадкий утенок… Он невежливо прервал, помню, помню и продолжил, мечтает превратиться в прекрасного лебедя. Отстань! Не устраивай с утра семейные сцены и нечего ревновать! Ты еще не жена! Ах, так, притопнула ножкой Джинни. Моей ноги здесь больше не будет. Повернулась и исчезла. Джинни, его глас оказался хриплым воплем иссушенной жаждой глотки среди пустыни, и песок заструился между пальцами. О, наконец, вспомнил, её подцепил в баре. Вчера? Точно, вчера. Или мне её навязали? Плохо помнится. Только больно молода. Я, кажется, еще не настолько стар, чтобы интересоваться исключительно молоденькими девчонками. Или уже старик, и меня возбуждают только молоденькие? Зеркало, где зеркало? «Полцарства за корону!» Нет, корону за зеркало не отдадим, но готовы сделать солидное пожертвование из раздутого от денег портмоне.
Стук в дверь не прерывался ни на минуту.
- Иду, - хрипло каркнул он. – Иду.
Девчонка продолжала безмятежно спать. Он восхитился её крепким сном, и поднялся с постели. Оказывается, он спал не раздеваясь. Прекрасно, не надо судорожно вспоминать, где бросил вчера одежду и тогда, выходит, не игрался с девчонкой. По пути в зеркале он увидел чью-то запьянцовскую опухшую морду. Он покривлялся, и морда послушно покривлялась вслед за ним. Значит, это его рожа. Ух, и страшна ты, рожа! Рожа насмешливо показала язык и глумливо помахала ушами. Ук-корочу и отрежу, мысленно пообещал себе и открыл дверь. В комнату ввалились двое полицейских, за ними маячила щуплая фигурка морщинистого портье.
- И ты здесь, пидорок, - с угрозой произнес он, - смотри, вернусь, я не только уши, но и другие висюльки обрываю.
Полицейские, оттеснив его в сторону, стали грубо будить девчонку. Он присел на диванчик и стал ждать продолжения. Джинни невежливо толкнула его в бок и мстительно прошептала. Я говорила, выгони эту девчонку, а ты не послушал. Теперь не оберешься неприятностей. Он со вздохом прошептал, обещал выгнать утром, но, как видишь, меня опередили. Наконец, полицейские сумели разбудить девчонку. Та блистательно разыграла роль неожиданно разбуженного котенка, который зашипел, выдвинул когти и взъерошил шерстку. Девчонка завернулась в одеяло и не желала вставать с кровати. После долгих препирательств полицейские разрешили девчонке удалиться в ванную комнату, предварительно её осмотрев, чтобы девчонка не исчезла. Девчонка фыркала и клялась, что с места никуда не сдвинется, пока не переоденется, а свои вещи она постирала и сушила в ванной. Наконец, ей разрешили. Протискиваясь мимо него, девчонка подмигнула ему. Он поднял вверх большой палец. Теперь Джинни зашипела, как разъяренная кошка и едва не накинулась на него с кулаками. Его спасло, что полицейские заставили его одеться и следовать за ними. Он посоветовал портье дождаться его, чтобы рассчитаться. Портье вжал в голову в плечи и исчез за стойкой.
Его посадили в какой-то древний и неуклюжий деревянный рыдван с мотором и куда-то повезли. Девицу с ними почему-то не поехала. Он стал расспрашивать полицейских, но те молчали. Пришлось насколько возможно уютнее усесться на лавке и ждать, куда его привезут. Хотя и так было понятно, что все дороги вели в полицейский участок. Рыдван трясся и скрипел всеми своими деревянными частями.
В участке его завели в маленькую прокуренную комнату и сразу взяли в оборот. Полицейских было двое, все по классике детективов, один злой, другой добрый. Его с ходу огорошили вопросами, но он, прежде чем отвечать, открыл окно. Свежий сырой воздух ворвался в комнату. Полицейские застыли в недоумении. Наконец, маленький и толстенький, чья морда налилась кровью, рявкнул:
- Что вы себе позволяете? Здесь нежарко.
- Простите, не курю, а в вашем прокуренном помещении я могу задохнуться. Кстати, вам известно, что капля никотина наповал убивает лошадь? Вам так необходима моя смерть?
Второй полицейский, для контраста, высокий, худой и усатый, с интересом посмотрел его:
- Вы всегда так себя ведете?
- Конечно, - он надменно задрал подбородок, - я гражданин САСШ, где уважают права граждан.
Получилось слишком пафосно, но надо сбить полицейских с толку и снизить накал их нападок. Прежде всего – что ему могут предъявить – связь с малолеткой? Глупости. Можно еще повалять ваньку и потребовать переводчика. О, это мысль!
Полицейские наперебой стали ему что-то говорить. Он специально не вслушивался, не пытаясь их понять, но когда они взяли паузу, чтобы отдышаться, он кротко сообщил, что нуждается в переводчике, а также в представителе американского посольства, поскольку плохо владеет языком.
Маленький толстенький вновь налился дурной кровью и сделал вид, что хочет дать ему леща, но он сидел невозмутимо, вежливо улыбаясь, и повторял, как мантру «омне, падма, хум», - «мне нужен переводчик. Я плохо вас понимаю».
- Врешь, - вчера, как сорока трещал, а сегодня прикинулся бедной овечкой.
Худой его перебил:
- Вы понимаете, что поиск и доставка переводчика только затянет нашу беседу?
- Понимаю, но не хочу оказаться за решеткой, непонятно за какие грехи.
Толстый всплеснул короткими ручонками:
- Каков гусь! Как девок лапать…
- Я никого не трогал. Вас неверно информировали. Это моя дочь.
Тут не выдержала и всплеснула руками Джинни. Какая она тебе дочь? Подобрал беглую нищенку и выдаешь за свою дочь. Каков гусь! Знаем мы таких папаш, что выращивают для себя невинный цветочек, чтобы первым сорвать сладкие плоды. Кто мне клялся в любви? Кто говорил, что я единственная и неповторимая? Теперь меня побоку, а сам переключился на эту мелкую сучку. Любитель нимфеток! Погоди, я тебе отомщу. Джинни залилась бурными слезами и убежала.
Он поморщился. Плохих мыслей в отношении девчонки у него не было и в помине. Просто надо выпутываться из этой ситуации. Надо действовать строго по Клаузевицу, - лучшая оборона это внезапное нападение. Поэтому нападаем и не даем противнику себя запугать.
- Его дочь! – толстый натужливо захихикал. – Ты сравни её возраст и свой.
- Я заделал подружке ребеночка, едва у меня стал стоять. Вы мне завидуете? Поэтому разница в возрасте не имеет значения.
- Тогда зачем здесь оказался?
- Я обещал показать дочери культурную столицу мира.
- У нас имеются другие сведения, - насквозь фальшиво-участливым голосом сказал высокий.
- Возможно, - он тут же согласился. – Всякое событие может иметь несколько точек зрения. Но моя точка зрения самая правильная. Я хочу знать, где моя дочь и что с ней делают.
- Поверьте, ничего плохого, - тем же фальшиво-участливым тоном продолжил высокий. – Небольшое медицинское обследование, и вы оба будете свободны.
Я уселся на стул и заявил:
- Буду ждать.
Полицейские еще поизгалялись надо мной, но я реагировал благодушно. Пусть их, им надо отрабатывать свой кусок хлеба, и кто я такой, чтобы им мешать? Надо отдать должное полицейским, они как натренированные псы бросались на меня со всех сторон, пытаясь побольнее укусить, но он, как благодушный медведь, только отмахивался и жмурился. Но некоторые вопросы заставили меня поволноваться. Это были два вопроса: когда и на чем сюда прибыл и где наш багаж. Он задумался, и почувствовал, как во внутреннем кармане пиджака зашуршали бумажки. За долгие годы путешествий он так и не понял, кто ему помогает, и каждый раз боялся, что его оставят наедине со своими проблемами, но пока бог миловал, каждый раз его выручали. Только он не знал, до какого предела может рассчитывать на помощь, а поэтому не просил по пустякам. Неторопливо вытащил и положил на стол проездные билеты и багажные квитанции.
- Вы удовлетворены?
Кивок в ответ.
- Вы меня подозреваете в чем-то очень нехорошем, наподобие шпионажа?
Отрицательные эмоции. Как можно, мы ни в чем не подозреваем уважаемого американского гостя. Он смахнул со лба невидимый пот. Кажется, пронесло.
- Где же моя дочь?
Толстенький решил гадко схохмить. Взрослая дочь такого молодого человека.
Его было не прошибить. Он поднял кверху указательный палец:
- Главное – вовремя! Представляете, я могу увидеть не только внуков, но и правнуков, а сам еще буду еще как здоров и при силах. Вот вы этим можете похвастать?
Толстенький аж задохнулся от злости и замахнулся, чтобы ударить. Он мстительно улыбнулся. Только тронь – в окно выкину! Видно, его взгляд пронял жирного, он потряс рукой в воздухе и спрятался за худого. Тот улыбнулся в усы:
- Ваш визави утверждает, что эту девчонку видели с другим папашей, беженцем, и жили ни в этой гостинице. Что вы на это скажете?
- Ерунда! – моя дочь немного поспорила с портье, а он пообещал оборвать ему все висюльки, поэтому и брешет с перепугу. Боится, что если не она, так я вернусь и воплощу в реальность свою угрозу.
- Вы действительно хотите нанести телесные повреждения портье? – смеющиеся глаза высокого уперлись в него.
- Что вы, месть – это сладкое блюдо, которым упиваешься, но не торопишься его подавать, иначе надо срочно искать другое сладкое блюдо. Могу сказать, что я не сладкоежка…
Дверь в кабинет распахнулась, и в него влетела его, так сказать, ненаглядная дочь.
- Daddy, - воскликнула она, заливаясь слезами, - daddy! Эти гадкие дядьки, - всхлип, - обвинили меня в том, что ты меня совратил! – фонтан слез. – Меня проверяли! – опять всхлип, - но я девочка, девственная! – опять фонтан слез. Его рубашка через пиджак промокла от слез.
Если бы он не был знаком с этой девчонкой, он бы поверил и бросился утешать. Но так не ведут себя самоуверенные американцы. Они грозят всяческими карами, и свято верят, что бог на их стороне, а все окружающие вокруг, будь это боши, лягушатники или макаронники, просто нечестивцы, жадно пытающиеся стрясти с богатого янки доллары. Они забывают, что американцы сорят долларами только по собственной воле и никогда не унизятся, чтобы просто так их отдать какому-нибудь проходимцу. Американский бог – это зеленый доллар, вездеход, при помощи которого открываются все двери, и все зверье вокруг склоняется в низком поклоне. Даже чопорные лайми. С американским богом лучше не шутить.
Он резко встал, с грохотом опрокинул стул и обвел тяжелым взглядом полицейских. Он знал силу своего взгляда, не раз оттачивал его перед зеркалом, и понимал, как неуютно себя чувствуют полицейские.
- Это возмутительно! – проскандировал он. – Это черт знает что такое! Я так не оставлю! Я буду жаловаться американскому послу!
Он обнял девчонку за плечи и вышел из кабинета. Его никто не посмел остановить. Он отыграл до конца свою роль напыщенного американца. Теперь надо озаботиться хлебом насущным и, прежде всего, принять душ, почистить зубы и побриться. Щетина колола пальцы, когда он поглаживал нижнюю челюсть. Челюсть была, самая что ни на есть американская, - квадратная. Вспоминаем, не ленимся, всех популярных американских киноактеров. Самоуверенность и наглость – ключ к успеху в этой belle France, черт её задери! «Да поразит тебя сифилис, старая сука», стоп, это не его слова, это почтенный сэр Ричард Олдингтон так изящно выразился о своем незабвенном Альбионе в «Смерти героя», не будем литературными воришками и заниматься плагиатом.
Лучше для поднятия самооценки надо завалить в какой-нибудь бордель погламурнее и хорошенько там оттянуться. Выбрать девочек поэкзотичнее, посмуглее и почернее, в чьи головы хозяйками борделей крепко вбили les charmes de l'amour fran;ais (прелести французской любви). Объявим бой пуританству! Жаль, что не знает заветного адреска. Эх, надо было у этой сладкой парочки полицейских спросить, или они педики? Уж больно влюбленными глазами на него смотрели. Нет, скорее с гастрономическим интересом. Подавятся, суки! Нет, культпоход в бордель сегодня отменяется. В него как клещ вцепилась взрослая дочь его, собственной персоны, молодого человека. Отлично все-таки сказал жирдяй-полицейский – «взрослая дочь молодого человека». Надо приодеть навязавшуюся ему на голову самозваную дочь. Джинни презрительно присвистнула. Я так и думала, гадкий обманщик. Он извинительно развел руками. Надо соответствовать роли. Только как звать его взрослую дочь? Он толкнул локтем девчонку:
- Ты не знаешь, как зовут мою дочь?
Девчонка презрительно фыркнула:
- Еще папаша называется! Нажрался, гад, даже имя дочери забыл.
- Но, но, - помахал он перед носом нахальной самозванки. – Свою дочь я всегда звал «Брысь», когда она донимала меня вопросами, а тебя, похоже, зовут «Кис-кис, кушать подано» или как-то по-другому?.
Девчонка рассмеялась:
- Точно, если накормишь, зови, как угодно.
- Точно! – он воскликнул. – Вспомнил, как тебя зовут, Обжора!
Девчонка насупилась и заканючила:
- У меня со вчерашнего вечера во рту маковой росинки не было.
- Что ж, убедила маленькая мисс Обжора. У меня есть два предложения….
- Одно плохое, другое хорошее? - перебила девчонка.
- Тебя не учили, что родителей надо слушать внимательно и никогда не перебивать? – назидательным тоном спросил он. – Что за нынешняя молодежь, никакого почтения к сединам.
- Daddy, но ты еще не седой!
- Лесть – это хорошо, но я на такие уловки не введусь, так и знай.
- Хорошо, Daddy, что за два предложения?
- Я сейчас заключу с собой пари, - заявил он, помолчал, а потом продолжил. – Предложение первое – пойти поесть. Предложение второе – обновить твой гардероб. Мне кажется, он немного устарел и вышел из моды.
- На что ты поставил? – девчонка пытливо вгляделась в него.
- Скажу, когда выберешь.
- Тогда оба сразу.
- Но как? – удивился он.
- Очень просто, ты ешь, я меняю наряды, а потом ем.
- Нет, я не могу тебе позволить разорить меня. Мы, американцы, наверное, еще хуже гейрманцев, очень прижимистые, считаем каждый цент и по пустякам деньгами не разбрасываемся. Но, если вдуматься, в этом будет немалая экономия, мне не придется кормить тебя!
- Как это не кормить? – возмутилась девчонка. – Я сейчас лягу и помру от голода посреди улицы. Тебе будет очень стыдно.
- Мы, американцы, толстокожи, как носороги, а поэтому стыд нам не к лицу. Лучше мы поступим следующим образом, сначала поедим, точнее, я поем, а ты поклюешь, как воробушек, ведь тебе надо талию блюсти, а потом пойдем покупать наряды. Иначе мне придется дважды раскошелиться на твои наряды: которые до еды, и которые после еды.
- Какой ты жадный, - презрительно протянула девчонка.
Мисс Обжора, у меня нет сентиментальной гейрманской души, а есть холодная, как арифмометр, американская. Поэтому заходим в ближайшее бистро, а потом шопинг, черт его задери!
Девчонка неожиданно встала на цыпочки и чмокнула его в щеку. От неожиданности он отшатнулся, и обалдело уставился на неё:
- Что за телячьи нежности? Да еще на улице? Мисс, вам не учили правилам хорошего тона, что девушке из хорошей семьи надо быть сдержанной в проявлении эмоций? Ах, что скажет княгиня Марья Алексевна?
У девчонки от удивления глаза вылезли из орбит:
- Ты знаком с русскими княгинями?
Он презрительно усмехнулся:
- Я знаком со всеми русскими княгинями, они вьются и щебечут вокруг меня, ведь я их всех содержу и изредка ссужаю деньгами. На шпильки и булавки. Но на тему русских княгинь поговорим потом, я иду сюда, - и завернул в ближайшее бистро.
Девчонка резво понеслась за ним.
Он осведомился:
- Что будем заказывать?
У девчонки нос стал розовым от предвкушения вкусной еды:
- Все, что есть в меню.
- Кажется, я выбрал не ту дочь, - пробормотал он. – Когда предлагали, надо было выбирать другую, более скромную и умеренную в своих желаниях, но Господь Бог опять наказал меня за гордыню, а потом переспросил у девчонки. – Я не ошибся, ты всё съешь?
- Да, и попрошу добавки.
- Гарсон! – рявкнул он на все бистро, переполошив редких посетителей. – Тащи на стол все, что есть в меню.
- Мсье желает что-нибудь выпить?
- Пока не желает.
Девчонка потерла в предвкушении руки и пробормотала:
- Ух, как я сейчас поем.
Он сдвинул шляпу на затылок. Черт, нынешние нравы его сильно раздражали. Появиться на улице без головного убора было компрометантно. В его время головные уборы носили только в осенне-зимний период, а о шляпах и думать забыли. Фуражки, вязаные шапки. Но если в это время мужчины ограничивались кепи или шляпами, то женские шляпки были настоящими произведениями искусства. Иногда ему казалось, что нынешние женщины, встречаясь с любовником в постели, никогда не снимали шляпок, ибо дама в неглиже, но без шляпки, чувствовала себя неприлично-голой.
В бистро зашла проститутка. В ночное время, как писал кто-то из классиков, при соответствующем освещении дама могла показаться юной или почти юной, но сейчас, при беспощадном дневном свете, было видно, что дама явно не молода и не первой, и даже не третьей свежести, но еще умудрялась сохранять шарм и обаяние. Правда, пройдет лет пять, и все канет в лету, но пять лет – это так долго, а сейчас дама явно мечтала выпить и посидеть в тепле. Ночь явно не задалась на щедрых клиентов.
Увидев её, он вспомнил, что надо приодеть маленькую мисс Обжору, что сейчас с потрясающей скоростью уничтожала содержимое с тарелок:
- Мадам, не желаете ли принять каплю спиртного, чтобы промочить горло и простудиться?
Девчонка прекратила жевать и с удивлением воззрилась на него:
- Это же дешевая шлюха!
- Для меня – она мадам! – галантно возразил он и охнул от неожиданности, когда ему в бока с двух сторон – от маленькой мисс Обжоры и Джинни вонзились крепкие кулачки.
- Совсем сдурел на старость лет, - прошипела Джинни, - и ополоумел. Она же больна всей таблицей Менделеева (американке Джинни простительно перепутать обширный список ЗППП с химической таблицей элементов Менделеева). Я никогда больше не позволю тебе меня поцеловать, - и, покачивая бедрами, удалилась.
Проститутка села за стол, а он позвал гарсона:
- Мне – коньяк, а даме, - что пожелает.
Дама пожелала перно.
Его передернуло. Пить анисовку, - это за пределами его понимания. То ли бурбон, чудный бурбон из солнечного Кентукки, как он страдает от его отсутствия, и приходится морщиться и пить французский коньяк. Наверное, в прошлых скитаниях слишком много его выдул.
Гарсон мигом принес спиртное, и они сделали по глотку.
Коньяк благотворно лег на старые дрожжи, ему стало тепло и, соответственно, понесло:
- У мадам есть дочь?
Прожженную французскую проститутку было трудно удивить, и она спокойно переспросила:
- Месье хочет мою дочь, я правильно поняла?
Тут он хмыкнул, поняв, какой провокационный вопрос задал. Эх-ма, где наша не пропадала:
- Надеюсь, ваша дочь так же прекрасна, как вы, и еще цветет, как нежная майская роза?
- О, месье такой шутник, моя дочь также прекрасна, как ваша юная спутница, - заулыбалась проститутка, - она допила перно и голодным взглядом посмотрела на стол, заставленный тарелками.
Маленькая мисс Обжора, уловив её взгляд, на всякий случай придвинула к себе поближе полные тарелки.
- Гарсон! – опять рявкнул он, – принесите даме еще один перно и le petit dejeuner (удивительно, еще и суток не прошло, а он так быстро погружается в звуковую среду belle France).
Проститутка, лихо дернув вторую порцию перно, раскраснелась, и принялась жадно уплетать круассан, намазывая его маслом.
Идиллическая картина. Старая заслуженная проститутка, юная голодная девица, явно не желающая с ним расставаться, и он. Кто он? Неожиданно взгрустнулось. Перекати-поле во времени и странах? «Наша жизнь – пить и веселиться, как помрем – могильным червям поклониться». Шустрые ваганты, хоть и молоды были, но знали толк в питии и веселии. Нет, лучше не задавать себе таких вопросов, иначе взвоешь не хуже старого волка на луну. Только плохо пить коньяк такими наперстками. Русская душа, хоть и с американским паспортом, требовала стакан.
- Гарсон, тащи сюда бутылку коньяка,- пробормотал он.
Девчонка, уже прикончив содержимое тарелок, уловила перемену его душевного состояния и, ловко сунув руку во внутренний карман пиджака, достала бумажник:
- Гарсон, получите с нас.
Проститутка, поняв, что щедрый дастархан на этом закрывается, приподнялась, чтобы гордо удалиться, клиент квелый, ничего с него не стрясешь, но он прикрикнул на неё:
- Сидеть!
Он испуганно посмотрела на него, а он задал именно тот вопрос, ради которого позвал за стол:
- Мадам, подскажите, где я могу одеть это юное очаровательное создание? – и показал на девчонку, которая неспешно пила кофе и уплетала десятый по счету круассан.