Уехать из Одессы
С почти крайнего юга на Крайний Север
Север - Юг, Восток и Запад,
А как у нас дела насчет картошки...
(слова из одесской блатной песни)
Всё в Одессе может быть, не может скука.
Вы проездом: от привоза до судьбы,
вы проездом от Гамбринуса до Дюка,
значит, вам до счастья пять минут ходьбы.
Лена Утесова-Палашек
Родившись в Одессе на следующий год после окончания Великой отечественной войны у родителей, её участников, которым повезло уцелеть, мне не удалось получить прописку в этом чудесном, но насквозь блатном городе. Будучи, что естественно, в пеленках, я последовал за родителями к месту дальнейшей службы отца.
Таких, как мои родители, обычно посылают служить в дальние гарнизоны, где не место людям, умеющим устраиваться в жизни. Поэтому из следующих 12 - ти лет - я и, последних 5 - ти лет - мой брат, кормили комаров под городом Псков - 7 лет (там я болел малярией), затем 3 года - в 19 км от города Петрозаводск, в поселке Вилга, 1 год - в 25 км от города Архангельск, в пос. Васьково и, наконец, 1 год - в только начинавшемся строиться Новом Плесецке, в 25 км от старого.
Тогда это был лесной поселок с названием "Канифольный завод", состоявший из собственно завода и рабочего поселка деревенского типа. При нас деревенских жителей куда – то отселяли, а завод потом закрыли. А рядом, в двух км построили штук 40, 4-х квартирных, состоящих из однокомнатных квартир, финских домиков, казармы, штаб и магазин. И все это с адресом : Москва 400, в/ч №...... Из этого лесного поселка осенью, зимой и весной в 1957 году приходилось ездить в школу за 25 км, мягко сказано, по грунтовой дороге.
Зимой возили на автобусах, осенью и весной на бронетранспортёрах, а были периоды, когда нас не возили в школу совсем, т.к. на этой самой грунтовой дороге образовывались такие хляби, что в них лошади тонули. Впрочем, расписание уроков не было согласовано с расписанием движения автобусов или другого попутного транспорта, поэтому порой возвращение домой превращалось в некое испытание на сообразительность, ловкость, авантюризм и др. Один раз поздней весной не помогло ничего и мы с одним деревенским парнем пошли пешком. Правда, напрямки, через лес - это было км 15.
Также интересно, что тогда, в тех местах не было никаких школьных буфетов и, в большинстве, эти преодоления расстояний проходили на голодный желудок. Иногда, удавалось поучаствовать в разгрузке горячего черного хлеба с машины в хлебный магазин (там не было булочных) и тогда нам доставалась случайно раздавленная буханка, которую мы на двоих или троих участников съедали в один момент.
В периоды, когда до школы было не добраться, некоторые соответственно образованные жены офицеров, организовывали нам уроки на месте. Впрочем, после нашего отъезда на юга, на следующий учебный год, школа для детей военных была открыта в лесном посёлке.
О том, что там будет КОСМОДРОМ, знали в генеральном штабе и кое-кто в контингенте войск, осуществлявших строительство и дававших строгие подписки в соответствующих органах "о неразглашении", но мы - не знали.
Наконец, пришла пора прощаться с Севером и переселяться куда-нибудь южнее и мы стали собираться в Одессу. Папина служба подходила к концу, нужно было определяться, а с архангельских и плесецких горизонтов Одесса казалась ... не самим плохим местом.
Уезжали мы из Плесецка втроем, оставляя папу дослуживать до пенсии, 1 июня 1958 года. Несмотря на начало лета, с неба на нас сыпались довольно крупные хлопья снега. Такое было.... прощание на многие годы, но как потом оказалось не навсегда, с Севером.
Ехали поездом с пересадкой в Москве, где, кроме вокзала, видели в основном ГУМ и ЦУМ. Там же, кроме нужных покупок, мы с братишкой подхватили корь, так что начало одесской идиллии встретили в больнице.
Потом, конечно, море, пляж, черешня, мороженное, газировка, соленая черноморская скумбрия с молодой картошечкой, бабушкин борщ с курицей и замечательные плацинты с тыквой или вареники с вишней, которые нужно было макать в мед и запивать глоточками сухого белого бочкового вина из погреба. А еще блины из тюльки в кляре, великолепный белый каравай хлеба с маслом и присоленным помидором и непременные семечки. А осенью эти самые помидоры, только по-меньше, соленые по-одесски в эмалированном ведре и ещё синенькие тоже солено-моченые с чесночком и сельдереем.
Ну, само собой двор, где бесконечные игры в дурака, девятку, буру..., реже в домино, шашки и шахматы. Чуть постарше нас пацаны имели от нас свои тайны: из заначенных от мам денег, покупали 15- копеечные жетоны, на которые в спецавтоматах могли выпить по стакану крепленного вина и потом, сидя отдельно от нас, где-нибудь за углом или в чужом дворе гордо ощущать себя по-взрослому под шафе.
Что интересно, но в Одессе не было в продаже хорошего сухово вина, несмотря на наличие и винзавода, и завода шампанских вин, и даже института виноградарства и виноделия им. академика Таирова. Позже мы узнали, что все-таки было, но не для всех.
Вообще, потом мы узнали, что кроме всего прочего, Одесса это город повальных дефицитов. Некоторые товары попадали в этот ряд вполне себе искусственно, для того, чтобы потом ими можно было торговать. Ну не даром же в те времена славился одесский толчек, на котором можно было купить все, что пожелаешь и даже больше. По этому поводу в те времена существовала такая одесская притча: "В рыбный магазин заходит покупатель, озирается на почти пустые полки и спрашивает: "У вас случайно мяса нет?" Ему тут же отвечают: "У нас случайно рыбы нет, а случайно мяса - нет напротив" (Т.е. в мясном магазине).
Итак, хотя я и родился в Одессе, жить стал в ней постоянно только с 12 лет, с июня 1958 года. Несмотря на южную, морскую, портовую, пляжную, фруктовую и, даже некоторое время, колбасную идиллию, наступившую после жизни на Севере, приходило понимание, что чем дальше, тем сложнее жить в этом городе.
Север, точнее эти военные северные городки, несмотря на все перечисленное, а также отсутствие в местах проживания: библиотек, спортивных секций, разнопрофильных магазинов (только военторги, типа сельпо), театров и кинотеатров, ну и самое главное климат - холод, комары, зачастую отсутствие водопровода и канализации, и печное отопление - оставался для меня приятным воспоминанием прошлой жизни. Это – полная свобода в лесу, реки, озера. Абсолютно никакого контроля взрослых, грибы, ягоды, землянки времен войны, другие её проявления и, хотя и редкие, но всё – таки встречи с животными. Это были слава Богу: белки, зайцы, птички...
В Одессе сразу сваливалась на твою детскую психику то, что уже, оказывается, с этих лет принимают по одежке. Девочки из богатых еврейских, торговых или из морских семей ходят в золотых сережках, а мальчики щеголяют в импортных нейлоновых носках и узконосых коричневых или бежевых туфлях. Узкие брюки потом сменились на расклешенные, а чуть позже появились и знаменитые болоньевые, нейлоновые плащи, в которые постепенно оделась вся Одесса, туфли на шпильках у девчонок и т.д. А еще жмени импортной мелочи со всего света в карманах мальчишек, которые можно выменять на всё, что угодно.
Мы тогда не понимали, что главное было в том, что Одесса в СССР являлась неофициальной столицей "богоизбранного народа", поэтому жизнь там была ох как не проста...и многое этим объясняла.
Продолжение: http://proza.ru/2014/04/21/1283
На фото: здание железно-дорожного вокзала, построенного пленными немцами после войны.
АэС, 18.04.2014