Сомневающийся человек. Полная версия

Сомневающийся человек



А знаешь, в жизни встречи не случайные!
Случайно ничего не происходит...
Однажды, средь бессилья и отчаянья,
Одна душа другую вдруг находит…
Глаза в глаза…улыбка…слово за слово…
Случайный получился разговор…
Стрелой амура будто бы случайного
Сердца уже расстреляны в упор!
Звонок, вопрос – ответ, затем свидание!
Жить друг без друга больше не получиться!…
Пусть встретили друг друга с опозданием,
Пусть лучше поздно, чем не жить, а мучиться…
и ты с безумным прошлым распрощаешься,
Ты станешь Нежностью, ты станешь Верностью
Ты не живёшь – ты жизнью восхищаешься!
Случайность стала вдруг закономерностью…
(Денис Бабаев)



Мое сознанье мерит бесконечность. Спираль судьбы кидает вновь виток. И аватар постигнет вечность, когда закроет жизнь все двери на замок. Дыханье пустоты его согреет. И ветер странствий душу понесет на берег встреч, еще сознанье тлеет и движется в объятия Предтеч (Святая Бэтти)



Древняя китайская пословица гласит: "Невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться, несмотря на время, место и обстоятельства. Нить может растянуться или спутаться, но никогда не порвётся".


Каждый день я бегу, чтобы забыться от всего произошедшего за долгие месяцы. Днем я бегу и, порой, мне кажется, что я почти забыл все. Но наступает вечер, я прихожу домой, верю, что за входной дверью все будет как несколько месяцев назад. Но никто не ждет там. И ты понимаешь, что все что было – этого уже нет, по крайней мере, сейчас. Сложно удержаться от слез… невозможно. Потом ты снова надеваешь на себя маску бесчувственного волка и пытаешься жить заново. Иногда это удается. А утром, встав после тяжелого сна, ты снова бежишь, бежишь в попытке убежать от себя и своих мыслей. И так день за днем. Жить помогает лишь одна мысль, что рано или поздно это закончится. Все как-то устаканится и ты научишься жить то-ли по новому, то-ли по старому. Но пока не получается. (Волк)




Часть первая
Глава 1.Так все и начинается
Лера набросилась на Айвэна прямо в салоне своего элитного электрокара. Жаркий поцелуй, а потом попытка извиниться или оправдаться, пресеченная Айвэном. «Почему бы не поиграть с ней», - единственное, о чем подумал в этот миг молодой человек. Да и целовалась Лера хорошо. В свои 36 она была полна страсти и желания жить. Поцелуй долго не хотел заканчиваться. Потом оба утомленно и одновременно радостно-облегченно вздохнули, словно преодолели какое-то длительное сопротивление. А если задуматься, то какое может быть сопротивление – статус, возраст? Ну и что, что ему 24, а ей 36, если они оба настроены друг в отношении друга положительно. Ведь чувства не знают никаких преград. Или знают? Или это не чувства, а очередная игра с достигшей всего и потерявшей от этого вкус к жизни дамочкой. Пока Айвэн сам не понимал в чем дело. Просто ему вдруг было хорошо, чего долго не бывало. Любящая и якобы понимающая жена почему-то уже долгое время не вызывала особо позитивных эмоций, тем более не побуждала жить и к чему-то стремиться. С Лерой дела обстояли иначе. Вернее пока никак не обстояли, но еще будут.
Электрокар спокойно висел в воздухе над водной гладью, в самой середине озера. Лобовое стекло было обращено к солнцу, уже клонившемуся к горизонту. Одарив друг друга несколькими страстными поцелуями, прожигающими душу до самой глубины, пара сидела сейчас глядя на приближающийся закат и выдерживая какую-то паузу.

Для Айвэна еще 15 минут назад ничто не предвещало такого поворота событий. От Леры Морркоу – хозяйки небольшой, но успешной типографии пришло сообщение, в котором она предлагала встретиться. Айвэн был знаком с ней уже около двух лет, иногда пересекаясь с ней по рабочим моментам. Раньше, когда он работал на складе бумаги, Лера частенько лично приезжала закупать расходные материалы для типографии. Так они и переглядывались два года, общаясь на уровне «привет-пока». Потом Айвэн покинул работу и ушел с головой в творчество, как-то позабыв прекрасную клиентку. В душе она ему всегда нравилась, но как-то не осмеливался подойти. То ли просто боялся, что ничего не выйдет, то ли из-за того, что она иногда приезжала с мужем – выглаженным и вылизанным бездельником, строящим из себя «пуп земли». В общем, как-то долго не то чтобы ничего не складывалось, а даже никакого намека не было на что-то большее, чем просто рабочие отношения. Как оказалось позже, это можно было сказать только в отношении Айвэна.
Около полугода он писал книги, зарывшись в них с головой, и закрывшись с их помощью от всего мира. Но мир оказался слишком настойчив. Прогуливаясь по торговому центру со свежеизданной собственной книгой в руках, Айвэн тихо радовался себе и тому, что уже издал второй полноценный сборник рассказов, правда, прибыли пока от этого не удалось получить. Но благо сбережения на месяц-другой жизни еще оставались.
Обернувшись от одного прилавка к другому он чуть ли не столкнулся лбом с Лерой, которая глупо рассмеялась только что и сумев выдавить из себя:
- Айвэн.
Это прозвучало то-ли как вопрос, то-ли как утверждение. А юноша ответил:
- Добрый день.
Дальше как-то слово за слово и понеслось. Айвэну показалось, что собеседница как-то чересчур рада его видеть. Но быстро отогнав эту мысль, он продолжил разговор.
- А ты где сейчас работаешь? – щебетала Лера.
- Да, так, творю.
- Твое? – кивнула она на зажатую подмышкой книгу.
- Ага.
- Дашь? – как то игриво протянула она руку с красивым маникюром.
Как-то даже неудобно стало отдавать книгу, в которой содержится часть себя, постороннему человеку. Только потом, гораздо позже, пришла мысль о том, что она может помочь издаваться. А до этого она просто была как-то полностью изгнана из головы. Ведь еще раньше к ее помощи можно было прибегнуть. Айвэн вспомнил, что дома еще есть несколько экземпляров книги, поэтому все же протянул собеседнице томик в твердом переплете.
- Почитаю на досуге, - кокетливо улыбнулась женщина.
И все.
На том как-то мимолетная встреча позабылась. А уже через неделю от Леры раздался звонок. Айвэн еле продрал глаза после бессонной ночи сидения за монитором и создания нового рукописного мира. Такие звонки по утрам редко его радовали. Датчик видеозвонка продолжал подозрительно долго противно пищать. Айвэн успел открыть жалюзи на окне во все стену, и в комнату ворвался  солнечный свет, отраженный от вод залива. На 32 этаже его квартиры этот свет был еще ярче, чем на улице. На том конце линии не намерены были униматься, вызов все еще пищал. Нажав на кнопку ответа, на мониторе появилось лицо милой блондинки Леры. Монитор более четко, чем в жизни прорисовал на ее лице первые морщинки, делавшие ее еще более привлекательной.
Только после такого молчаливого изучения лица собеседницы,  он вспомнил, что не оделся и сидит в одних трусах, демонстрируя женщине свое подтянутое тело. На такой внешний вид Айвэна прозвучало короткое приветствие:
- Уау.
Стало как-то неудобно.
- Извините, не ожидал вас.
- Да ничего, мне даже понравилось, - хихикнула Лера.
- Хоть это хорошо, - окончательно просыпаясь, ответил он.
- Как дела, - как ни в чем не бывало, спросила Лера.
Она вела себя так, словно дружила с Айвэном лет сто. Легкая тень сомнительных мыслей пробежала и исчезла, будучи вспугнутой ее очередной улыбкой.
- Вроде не плохо. А вы, стесняюсь спросить, по делу или так? – вкрадчиво поинтересовался Айвэн.
- Хотела бы конечно просто. Но пока по делу.
«Снова какие-то намеки», - подумал юноша.
- Хочу книгу твою издать.
- Зачем?
- Как зачем. Ты же пишешь и хочешь издаваться, - как-то покровительственно прозвучали ее слова.
- Хочу, конечно. Но я только на днях издался. Пока продажи не такие уж гигантские. Причем пару книг я сам купил, - улыбнулся он.
- Я знаю. Мне понравилась книга, хочу помочь тебе. А продавать литературу – это уж я умею. Ты ведь не продал права на ее издание?
- Нет, пока еще. Да кому они надо. Это так мечты больше, чем литература.
Лера словно не услышала его самокритики, добавив:
- Не продал, значит хорошо. Я покупаю, приезжай сегодня.
- Правда, что-ли?
- Я не шучу по утрам с обнаженными красивыми мальчиками, - снова игриво хихикнула Лера. – Приедешь?
- Хорошо.
- Я буду целый день. Ты ведь знаешь, где мой офис?
Айвэн лишь кивнул в ответ.
- Тогда, бай. Жду.
Экран потух и Айвэн остался наедине с собой и своим непониманием происходящего.
«Ну, ладно, пусть помогает». Понять мотивов поведения хозяйки типографии молодой писатель пока не был в силах. Но и отказываться от клиента, который сам идет в руки, тоже не стоило. Опять попахивало какими-то приключениями. Как только жена уезжала в очередную командировку, так сразу тянуло на поиски приключений, которые не заставляли себя ждать. Айвэн теперь точно знал, что мужчину нельзя оставлять одного, как сказала когда-то одна из его знакомых. Не столько физическое, но скорее душевное ощущение одиночества просто непереносимо для мужчин. По крайней мере, о себе он это точно мог сказать. Как только ты чувствуешь, что один, с этой свободой хочется что-то непременно быстро сделать. А если рядом оказывается, тот с кем ей можно поделиться, то и до беды недалеко.
Легкий завтрак вернул бодрость духа. Около полудня Айвэн уже спускался в своему старенькому Доджу с еще гибридным движком. Новые «леталки» были оборудованы сплошь электротягой. Как человек творческий Айвэн был убежден, что просто обязан ездить на машине не моложе 20 лет. Хотя с другой стороны этим он оправдывал сам себя в том, что не может купить новую. Додж не поднимался уже выше третьей транспортной полосы, но молодому человеку этого было достаточно, обычно он тянулся в первой-второй полосе, поближе к земле. Так было как-то спокойнее, да и спешить было особо некуда, а ехать в прибрежной зоне всегда было удовольствием. Можно было включить автопилот и предаваться мыслям. После переезда на новое место Айвэн стал как-то больше чувствовать, чем раньше. Собственно местные пейзажи и спровоцировали новый порыв творческих сил, заставив все же издать свои первые труды. Около получаса времени понадобилось Доджу, чтобы доставить хозяина к прозрачному зданию в виде огромного цилиндра немного сужающегося посередине.
Лера сидела за огромным пустынным столом, на котором были только монитор и несколько листов бумаги. В один из них она сейчас и вчитывалась.
«Рукопись», - предположил мысленно Айвэн. Так же как здесь, его рукописи недавно лежали на столе в другом издательстве, пока по счастливой случайности кто-то не решил их напечатать. Несмотря на глобальную электронизацию общества, книги, почему-то остались в современном мире. По словам одного философа причиной тому стало то, что «бумага – самый надежный носитель информации». Это было, конечно, не так удобно, но дань традиции и память о том, из чего все вышло, была очень стойкой, а книги, в то же время, стали дорожать. Быть автором или писателем даже снова становилось престижным занятием, подчеркивающим некую избранность человека. Наверное, это и стало одним из стимулов для Айвэна, чтобы бросить работу физическую и отдаться полностью творчеству.
Лера оторвала взор от рукописи и, улыбнувшись, произнесла:
- Привет.
- Здравствуйте, - все так же на «Вы» обратился молодой человек.
- Вот почитай, - кинула она стопку бумаг.
Айвэн бегло стал читать страницы, оказавшиеся контрактом. Условия были гораздо интереснее, чем предлагали другие издательства. К тому же в первых случаях это были разовые заказы на один тираж, а Лера предлагала постоянное сотрудничество. «Только вот почему я?» - снова подумал про себя Айвэн.
- Подходят условия? – спросила женщина.
- Три книги в год? Буду стараться.
Дальше Лера снова начала нести какую-то откровенную чушь, которую юноша просто не воспринимал, поняв лишь в общих чертах, что его новый работодатель где-то с кем-то отдыхала. Какие-то друзья, родственники. К чему был это набор слов, сложно было понять. Лера, похоже, хотела с ним просто дружить, что само по себе настораживало. Что общего может быть у успешной дамы средних лет с начинающим писателем.
Выходя из дверей стеклянного цилиндра Айвэн не до конца понял, что произошло. Но в кармане лежал гонорар за уже готовую книгу, на который можно было безбедно прожить месяца три, а в довесок контракт на продажу прав публикации всех будущих работ и процент от их продаж втрое больший, чем предлагали раньше. Жизнь, похоже, начинала налаживаться. Это стоило отметить.
Айвэн зашел в кафе напротив. Было немноголюдно. Робот-официант подъехал сразу, вежливо предложив меню. Еду подали так же на удивление быстро. Как-то так получилось, что наслаждаться процессом поглощения пищи не приходилось достаточно долго. Просто ел и все. Сегодня все как-то иначе было, как будто происходит то, чего давно ждал, именно то, что должно было быть, но никак не приходило. Весеннее солнце грело ласково, но еще не сильно. Одна за одной в голове суетились мысли о новых творениях и о будущих книгах. Все это сопровождалось легким налетом ощущений нереальности происходящего. Рассчитавшись за обед, Айвэн решил немного пройтись по городу. В последнее время его образ жизни не отличался особой подвижностью. Все чаще он просыпался и засыпал, печатая что-то новое. С одной стороны это было прекрасно, так как удавалось отдохнуть от людей, а с другой, иногда, надоедало.
Прогуливаясь в тени деревьев, он почему-то снова вспомнил свою жену – Тори. Они жили в браке уже полтора года, но ощущения счастья почему-то не было ни вначале, ни сейчас. Иногда возникало какое-то чувство больше похожее на жалость, чем на любовь. Разум говорил, что надо все это бросить к чертовой матери, а что-то в душе держало и заставляло жить прежней пустой бесчувственной жизнь. Ситуация в чем-то облегчалась тем, что Тори, работая на круизном лайнере, часто была в отъездах. За месяц отсутствия ее, Айвэн, порой, успевал даже соскучиться. Потом месяц она была дома и снова месяц разлуки. Получалось так, что чувства как маятник барахтались от «ну наконец-то уехала» к «наконец-то вернулась».  Это поначалу всегда больно расставание, а когда одна и та же процедура происходила неоднократно, то душевные раны, как и телесные, рубцуются и перестают болеть, просто свыкаешься с тем, что человек может быть, а может его и не быть. И в этом одиночестве приходят разные мысли, не всегда позитивного характера.
Так уже через полгода супружеской жизни Айвэн впервые «позарился» на новое «тело». Во время отсутствия Тори в поисках творческого вдохновения завертелся роман.
Как оказалось, изменять не так уж просто. Но сложнее всего первый раз. Хотя и последующие несут в себе вихрь освобождения и хаоса одновременно. Сначала идешь, повинуясь воле чувств и страсти, а когда все уже закончилось, начинаешь корить себя и думать о том, нужно ли все это было. Очередное «тело», очередная жертва, новая разбитая душа, которая поверила тебе, а ты никогда не сможешь оправдать ее надежды, потому что не светлые чувства влекли тебя к ней, заставив пойти на измену, а просто одиночество и потерянность. Хотя и так тоже было не всегда. После первой близости с каждым из своих объектов воздыханий у Айвэна разгорались с ними глубокие дружественные отношения и тесный духовный контакт, который потом было сложно разорвать. То ли он сам не мог до конца решить, кого выбрать, то ли просто боялся кого-либо обидеть и готов был мучиться сам, чтобы избавить от боли других. Когда Тори возвращалась из поездок, все вроде бы было хорошо, но стоило ей выйти за дверь и его словно подменяли, будто бес какой-то сидел внутри. Пока как-то Айвэн продолжал «барахтаться» во всем это хаосе. Единственным настоящим успокоением стало творчество – своего рода бегство в мир, где он был всесильным создателем, который мог дарить жизнь и убивать, где все происходило по его воле, было именно так как надо, чтобы всем было хорошо. Но вымышленные миры рано или поздно все же уступают место реальной жизни, хотя и рождаются они лишь по причине неудовлетворенности реальностью.

Утро снова началось со звонка Леры. Как-то медленно, но верно она вторгалась в сознание Айвэна, изначально дистанцировавшегося.
- Привет, - как всегда улыбчиво поздоровалась она.
- Доброе утро, - официально, как обычно ответил он.
- Сегодня выходит в тираж твоя книга, можем отпраздновать.
- Можем, - улыбнулся Айвэн. Почему-то вспомнив о том, что Лера замужем, спросил. – А супруг не будет против?
- Нет, - ничуть не смутилась она.
- Что ж, не могу отказать своему работодателю.
- Да ладно, - совсем по-дружески подмигнула Лера.
- Как есть уж.
- Хорошо. Придешь?
- Да. А где?
- На побережье, прямо на утесе есть милое местечко. Только, чур, за ужин я плачу, инициатива была моя.
Айвэн лишь развел в стороны руки, пожав плечами, давая понять, что полностью в ее власти.
- Тогда в 5?
- Договорились.

Айвэн подъехал к ресторанчику, в отношении которого Лера применила определение «милый». Место действительно было симпатичным. С двух сторон к старинному зданию примыкал парк. Пройдя через зал помещения, Айвэн увидел Леру в самом конце. Она сидела под навесом на террасе, ветер осторожно шевелил ее белокурые волосы, в то время как она что-то снова внимательно читала. «Красивая все-таки», - допустил юноша мысль.
Несколько секунд, которые он шел к столику, были также отданы размышлениям. Айвэн посмотрел на часы, отметив, что еще не было пяти, а его спутница уже сидела здесь. Значит, встреча была для нее важной, если она так торопилась.
Увидев его, Лера вскинула вверх взгляд ярко зеленых глаз. «Линзы», - подумал Айвэн. Она тем временем стала оправдываться за то, что приехала раньше.
- Привет, на работе раньше освободилась, пришлось сюда ехать раньше.
- Да ладно, ничего страшного. Это я, получается, опоздал.
- Ну как вдохновение? – сразу в лоб прозвучал вопрос.
- Пока слабовато.
- Ты не забывай, что у нас контракт, - слегка перешла на официальный тон Лера, хотя было заметно, что это ей дается с трудом.
- Помню, - улыбнулся он в ответ. – Прошло времени всего ничего.
- Верю.
Перекусив, немного снова продолжилась беседа.
- А как ты в литературе оказался?
- Хм, хороший вопрос. Как-то само получилось. Я давно пишу. Лет 10, наверное, с переменным успехом. Просто донести в массы не получалось раньше.
- А я как-то тоже давно в этом бизнесе. Вот вроде и знакомы с тобой давно, а как-то и не знали ничего друг о друге.
«Куда она клонит», - снова подумал Айвэн.
- Наверное, повода не было.
- А я спортсменкой хотела быть раньше, а потом как-то все завертелось. Замуж вышла, за ним поехала на край света, потом дети, работа. И мечты позабылись слегка. А возвращаться к началу было уже как-то и поздно и некуда.
Сейчас в этой серьезной бизнес леди Айвэн увидел какие-то новые черты, человека нуждающегося в помощи и поддержке. Она, наверное, глубоко одинока, подумал Айвэн, сравнив ее в чем-то с самим собой. Большое видится на расстоянии, а малое вблизи. Так и она раньше казалась ему грозной и неприступной дамой, подойти к которой было бы подвигом. А на деле оказывается мягкий и ранимый человек, в чем-то повзрослевший ребенок.
- Красиво, правда, - отвлеклась она от разговора, показывая вниз.
- Да.
Айвэн встал и подошел к ограждению. Внизу в нескольких десятках метров о скалу мерно разбивался прибой, воды залива были спокойными и немного розоватыми. До самого горизонта можно было рассмотреть, как туда-сюда снуют яхты и серфингисты.
Лера подошла и встала рядом, также устремив мысленный взор куда-то за горизонт. Такие разные они смотрели в одном направлении, и, казалось, даже думали о чем-то общем. Сейчас их объединяло общее дело – издание книг. О том, что будет завтра, думать было рано. Но то, что это завтра обязательно будет, сомнений почему-то не возникало. Сейчас же было удивительно спокойно и хорошо вот просто так стоять рядом и смотреть на воды залива. Не было необходимости даже ничего говорить, даже молчание было густым и насыщенным.
- Еда остывает, - нарушил тишину Айвэн.
Лера на мгновенье задержалась в своих мыслях, но уже снова была здесь.
- Расскажи о себе, - попросила она.
- Даже не знаю что.
- Ну, про работу хотя бы.
- Работу… Когда на складе работал, не думал что мы с вами еще встретимся когда-то. Но опять оказалось, что мир удивительно круглый.
Лера как-то грустно улыбнулась.
- Я вообще по образованию биолог, - продолжил Айвэн. – Но как-то не задалось.
- Почему? Это ведь интересно.
- Много всего интересного в мире. Пока учился было интересно. А потом поработал четыре месяца в лаборатории и понял, что если продолжу в том же духе, то сойду с ума от скуки. В теории все звучало гораздо красивее. А на практике сидишь и смотришь по полдня в микроскоп или режешь крыс, а потом до ночи описываешь то, что проделал. Скучно, однообразно и депрессивно.
- Крыс резать?
- Вообще так работать и жить было скучно. Вот и отправился на поиски чего-то нового. Ну а дальше вы меня уже видели на новом рабочем месте.
- Да, ты мне сразу запомнился.
В сумочке что-то пискнуло, и Лера вытянула тонкий силиконовый видеофон. Переключив его на тихий режим, приложила к уху, чтобы никто не слышал беседы. Вслушиваться в содержание беседы Айвэн не стал, но сразу понял, что звонит муж Леры, тот самый, кого он ассоциировал с полным бездельником, прячущимся за женской спиной, изображая роль руководителя. Лицо Леры стало более серьезным, вероятно, Серхио устраивал что-то типа сцены ревности.
Закончив беседу, женщина стала нервно ерзать, не зная, что делать и как сказать.
- Надо ехать? – спросил Айвэн, все понимая.
Она виновато улыбнулась ответив: «Прости».
- Нет проблем. Я проведу вас.
- Муж выпил, просит забрать его от друзей, - словно отчиталась она.
- Бывает. Вы только не пейте за рулем.
- Спасибо за вечер, еще встретимся, - помахала она одними только пальцами, садясь в серебристый новый электрокар.
Машина резво взмыла вверх, сразу в четвертую полосу, стремительно начав удаляться.
Молодой человек направился к своему Доджу и, нежно погладив его по двери, забрался внутрь.

Снова дни полетели сплошной однообразной чередой. Жизнь проходила где-то между монитором и реальностью. Все новые и новые образы возникали в голове молодого писателя, перекладываясь в стройный текст, который вскоре увидит мир.
Лера некоторое время не звонила. В череде забот Айвэн снова забыл немного обо всем. Недели превращались в один сплошной длинный день. Жить, никому не будучи ничего должным, достаточно сложно. Приходится постоянно держать себя под собственным контролем. Ходить на работу к установленному времени всегда проще. Тут же приходится держать ответ только перед собой. Поэтому и требования к себе Айвэн ставил обычно жесткие.
В шесть утра трижды в неделю он снова начал совершать пробежку по берегу залива километров в десять-пятнадцать. Потом завтрак и монотонная длительная работа, иногда прекращаемая для зарядки, чтобы совсем не прирасти пятой точкой к креслу. В один из этапов жизни получилось так, что люди в буквальном смысле слова надоели творческой натуре Айвэна. Они все виделись какими-то похожими. Поэтому предсказать их поведение было несложно, а от этого становилось неинтересно. Строить какое-то общение с бездушными роботами надоедало. Поэтому периодически он уходил в полное игнорирование внешнего мира, закрываясь на несколько месяцев в свои думы. Потом иногда «всплывал», будучи вытянутым каким-то новым знакомым или знакомой, затем снова «тонул» и уходил от мира.
Примечательным фактом было то, что жены в трудные моменты почему-то всегда не оказывалось рядом. Единственным надежным спасением были спорт, творчество и Сеть, откуда иногда черпались новые знакомства. Некоторые из них перерастали в реальные встречи с продолжением, некоторые никогда так и не перешли из виртуального формата в реальный.
В один из вечеров, делая перерыв в работе, Айвэн, блуждая по просторам Сети и подыскивая идеи для новой повести натолкнулся случайно на фото. Качество было не очень хорошим, поэтому с первого раза не удалось ничего понять. Но мозг сам выдал нужный ответ. Открыв страницу полностью, он понял, что это фото Леры, почему-то размещенное на сервисе интим-знакомств. Как-то иначе теперь он взглянул на прошлые встречи с хозяйкой типографии, а внутри снова закипело что-то первобытно-животное. Пальцы рефлекторно набрали какое-то игривое послание и оставили его на страничке Леры. Через минуту Айвэн уже корил себя за сделанное, но понимал, что назад послание уже не вернуть. Единственным оправданием для себя он находил то, что может быть это не она, а кто-то всего лишь похожий на нее. Ведь фото все же в плохом качестве. Да и она всегда казалась счастливой в браке, зачем ей такие поиски? Написал и забыл обо все что было, снова уйдя с головой в работу.

Череда однообразных резиновых дней была нарушена возвращением Тори. Открыв утром глаза, Айвэн понял, что его будят касанием за голову. От этого он всегда вздрагивал, почему-то боясь таких касаний, с которыми было связано несколько детских историй, изгнанных из сознательной части головы куда-то глубоко в подсознание. Над ним сидела жена, вернувшаяся после 30-дневного отсутствия.
Странное чувство, но когда она уезжала, всегда хотелось ее удержать и не пустить никуда, а как только возвращалась, так сразу хотелось избавиться от нее побыстрее. Отношения были такие, будто один выполнял перед другим какую-то повинность. Иногда даже Айвэн допускал глупые мысли наподобие того, что он стал жертвой колдовства.
Тем не менее, возвращение Тори внесло некоторое разнообразие в жизнь. Ближайший месяц хоть будет с кем поругаться по пустякам, поотвлекаться от работы, а потом облегченно вздохнуть по истечении очередного перерыва между командировками жены.
Пока же она была рядом и как-то в очередной раз заново «приживалась» в его голове. Каждый раз бывало нечто похожее. За месяц они успевали отвыкнуть друг от друга, и приходилось узнавать партнера заново.
Айвэн обычно содержал свое жилье в строгости и чистоте, только на рабочем столе всегда был, как он называл «творческий беспорядок». Но жена всегда после возвращения затевала уборку, наверное, чтобы оставить свой след в доме, где она бывает с большими перерывами. Чтобы самой не забыть о том, что она здесь живет, она начинала что-то делать. Готовила, мыла, создавала нужное и не нужное движение.
- Что тебе приготовить? – спросила она, едва ворвавшись в его утро.
- На твой вкус, - кратко ответил муж.
- Ты не рад, что я вернулась?
- Просто забыл, что это должно было произойти сегодня.
- Хорошо, что хоть в дом никого не притащил, - неумело пошутила она.
Может Тори о чем-то и догадывалась, о поведении и жизни супруга в ее отсутствие, но водить своих «дам сердца» в дом он никогда себе не позволял. А жене было достаточно того, что она ничего не видит. Обычно встречи происходили на нейтральной территории. Так было проще для всех. Тем более некоторые из «дам» были так же, как и он, связаны брачными узами.
- Ладно, не обижайся, - подошла и обхватила его за шею жена.
- Я не обижаюсь, просто не выспался.
- Неужели не соскучился по мне?
- Говорю же, не проснулся еще. Я в душ.
Освободившись от объятий жены, и заняв снова отстраненную позицию, он закрылся в душевой кабине. Полусонное состояние на самом деле не хотело уходить, в голове продолжали мелькать какие-то образы из снов, увиденные новые идеи для творчества и куча какой-то непонятной информации.
- Давно приехала? – спросил Айвэн, вернувшись из душа.
- Часа два уже. Ты крепко спал. Как твои труды?
- Вторую книгу еще одним тиражом издали.
- Ух ты.
- О продажах пока судить рано. Но сам факт греет.
- Да.
Тори уже разогрела завтрак и поставила на стол любимый мужем кофе с молоком. Сев поближе она осторожно положила свою руку на его ладонь, радуясь возвращению и тому, что будет с ним целый месяц. Хотел бы сказать Айвэн, что он тоже рад ее приезду. Но думалось почему-то о том, чем же занять супругу, о чем с ней теперь говорить. Какое-то не совсем комфортное ощущение чуждости человека. Правда он сам так и не мог понять, почему до сих пор не расстался с тем, с кем нет понимания. Как-то стерпелось что-ли. А ведь контакта, если задуматься не было изначально. С самого начала общения он частенько не знал о чем говорить с той, кто позже стал его законной супругой.
День обещал быть скучным.
Так и оказалось, как ожидал Айвэн. Все свелось к тому, что после завтрака последовала часовая прогулка по парку, катание на лодке по озеру, а потом полдня походов по магазинам в поисках очередного чрезвычайно важного «чего-нибудь». Это всегда бесило Айвэна. Ему всегда казалось, что за это время бесцельных блужданий можно сделать миллион важных дел. Но с другой стороны, может бесцельным это было лишь для него, а Тори ведь что-то искала во всех этих магазинах, значит, для нее это было важно. Такое понимание и осознание поведения супруги приходило к Айвэну лишь иногда. Он постоянно пытался ее учить чему-то.
- Тебе это действительно надо, - спросил он у жены, глядя на очередную непонятную вещь, не наделенную никаким функционалом.
Она в такие моменты так прекрасно умела надуть губки и сделать испуганные глазки, что он в итоге всегда не мог устоять перед этим. Все же сквозь панцирь безразличия иногда пробивались чувства, и он хотел сделать супруге что-то приятное. Так на домашних полках появлялись все новые и новые сувениры, а в шкафах одежда. Понимания от этого, правда, не прибавлялось ни грамма. А от этого было наиболее сложно, но приходилось мириться и верить, что где-то там дальше или позже все обязательно будет хорошо.
Только вот как будет выглядеть это «хорошо» никто не знал, да и где и когда оно наступит – тоже оставалось неизвестностью.
Так как-то и жили, она вроде бы как любила его, а он вроде как не совсем или не всегда это понимал, частенько стараясь сбежать от нее в работу. Тори постоянно на это обижалась, а он находил миллион отговорок, чтобы оправдаться перед самим собой.

Лера снова вторглась в жизнь Айвэна. Почему-то было сложно от нее отказаться, что-то манило и не давало забыть. В этот раз от нее пришло сообщение «Приезжай сейчас, жду в типографии».
«Наверное, что-то серьезное», - первое, что подумал Айвэн, уже собираясь выезжать. Тори с самого утра ушла к подруге, поэтому объяснять никому ничего не надо было. Быстрым шагом Айвэн покинул дом. Дорога к офису Леры в этот раз пролетела как-то незаметно. К моменту приезда Айвэна она уже сидела в электрокаре и знаком пригласила его к себе.
- Добрый день.
- Привет, - как-то смущенно-грустно ответила она, поднимая машину на несколько полос вверх.
Айвэн уже привык, что ездить хозяйка типографии спокойно не умеет, следуя активному стилю, который, вероятно, был продолжением ее столь же буйного характера.
Женщина молчала, а Айвэн ждал, что же она скажет. Тревога в ее действиях была заметна изначально.
Юноша все же нарушил молчание:
- Мы катаемся что-ли?
- Вроде как да.
Город остался уже позади и Лера опустила авто в нижнюю полосу, так как движение было не столь интенсивным. Многочисленные яркие знаки и обозначения перестали мигать, позволяя увидеть больше природы. Электрокар пролетел почти над самой землей, закрутив вихрь возле придорожной растительности. Только когда под низом была водная гладь озера, Лера остановила движение. Кар висел в самой середине озера.
Женщина что-то пыталась объяснять, начиная и снова замолкая, начиная и в очередной раз сбиваясь. Ее блестящие зеленым блеском глаза начинали наводить молодого писателя на догадки.
- Айвэн, я… ты можешь, конечно, думать что хочешь, только не обижайся на меня.
За этими словами последовало то, что уже, собственно, ожидалось. Лера, приблизилась к Айвэну, часто и поверхностно дыша. Ее губы с опаской коснулись губ сидящего рядом такого далекого и такого близкого молодого человека. Между ними была целая эпоха – 12 лет разницы в возрасте, разные жизненные приоритеты и разные статусы. Все это сейчас было неважным. Она сделала шаг, подобных которому никогда не делала, и, может, не сделает. Губы сомкнулись в тугом, горячем поцелуе, отрезающем весь мир от двух людей, закрывшихся в своем единстве. Несколько секунд показались вечностью, после которой Лера с опасением отшатнулась на пару сантиметров, ожидая реакции от партнера, тихо произнесла «прости», попыталась закрыть глаза ладонью и отвернуться.
Айвэн улыбнулся, ответив «За что? Мне понравилось». После чего притянул ее к себе, запустив руку в густые белокурые волосы, и ответил на все ее вопросы новым затяжным поцелуем. Лера безвольно откинула голову, полностью отдаваясь эмоциям и тяжело дыша, не чувствуя себя. Снова вечность страсти, огня, чувств, взявшихся неизвестно откуда, но взаимных…
Они сидели глядя на закат, не зная, что и думать и будучи в шоке от самих себя.
- И как мне теперь обращаться к Вам. Целовать и называть на «Вы», - улыбнулся Айвэн.
- Наверное, нет, - улыбнулась она в ответ.
С ее плеч упала огромная ноша, что было очень заметно. Поцелуй, словно разрушил какие-то барьеры, разбудил принцессу, открыв путь к тому, чего она долго ждала, одновременно боясь себе признаться в своих мечтах. Но вот теперь мечта была в ее руках, только что с ней теперь делать. Понести с собой вроде как невозможно – дома ждут муж и двое детей. Оставить тоже страшно, чтобы не потерять снова. Дилемма.
Рука Айвэна сжала пальцы женщины, заставив ее вернуться к нему.
- Ну, вот и сбылось, - прошептала она.
- Значит фото все-таки ваше?
Лера лишь кивнула.
- Не понимаю.
- Все не так радостно, как кажется со стороны. Не будем об этом.
- Не так радостно, что вам приходится искать интимных партнеров дистанционно? Хотя это не так уж важно.
В кармане у Айвэна дзинькнул видеофон. По мелодии он понял, что звонит супруга, поэтому не стал отвечать. Хотелось быть здесь и сейчас, а не где-то там и потом. Лера становилась в его глазах еще прекраснее, чем раньше. Но если в прошлом она была каким-то сакральным, недосягаемым объектом – почти небожителем, то сейчас она была на одной «высоте» с Айвэном. А по ее глазам можно было сказать, что она готова остаться с ним навсегда, столько радости и печали одновременно они излучали. Такой эмоциональной встряски Айвэн давно не получал. Идя на встречу, он ничего особенного не ожидал. Обычно в подобных случаях всегда пытался угадать, что же предложат ему те, кого он считал деловыми партнерами или с кем просто имел какие-то контакты. В этот раз было как-то лень даже думать, а реальность превзошла все ожидания – в его руках в полном смысле слова была сейчас та, о ком он даже мечтать себе не мог позволить. Айвэну всегда нравились, как он говорил «особи противоположного пола» постарше. В данном случае разница была в 12 лет, но Лера могла еще соблазнить любого мужчину. Широкие, но в меру бедра, с одной стороны обычная, а с другой полная эротичного вызова походка, белокурые волосы до плеч и зеленые, порой лживые глаза – были абсолютным оружием. Такой арсенал мог ввести в смущение любого мужчину, которым только и оставалось, что завистливо глядеть ей вслед, боясь, порой, даже взглянуть ей в глаза. И все это счастье само упало в руки Айвэну, и готово было отдать себя полностью и без остатка.
Он нежно погладил руку Леры от основания пальцев до кончиков ухоженных ногтей с постоянно присутствующим на них маникюром, чем заставил женщину затрястись какой-то мелкой дрожью. Снова ее голова оказалась в руках юноши, снова жаркий бесконечно долгий поцелуй заставил два тела слиться в одном порыве в единой мысли и действии.

Такие моменты никогда не хочется останавливать, но они всегда почему-то быстро заканчиваются. Потом может показаться, что можно было остановить человека, сказать одно слово и остаться вместе навсегда. Но это одно слово так никто никогда и не говорит. Люди почему-то предпочитают терзать себя расставаниями, пытаясь так испытывать свои чувства, которые в итоге гаснут от отсутствия подпитки. Но до этого еще далеко. Сейчас Айвэн и Лера были просто рады тому, что уже есть, каких-то планов никто пока не собирался строить, да и незачем это было. Идти по краю, на грани срыва, на пике чувств, вот что для них сейчас было единственно важным и возможным.
Они уже сели каждый в свою машину и ехали друг за другом в четвертой полосе на высоте полутора десятков метров над землей. Лера постоянно поглядывала назад, где плелся за ней Додж Айвэна, не желавшего отпускать свою новую музу, неожиданно вдохновившую его на творческие порывы. Несколько километров он летел за ней по городским окраинам – Лера как все обеспеченные люди жила в экологически чистом и дорогом пригороде, куда и держала сейчас путь. Мигнув ей в последний раз сигнальными огнями Доджа, юноша направил кар на второстепенную полосу, увеличивая расстояние до той, кого он сегодня обрел во второй раз.
На губах оставался ее вкус и запах, который хотелось смаковать подольше. Айвэн время от времени закрывал глаза и наслаждался «остатками» Леры на своем лице. Определенно, это был неплохой день. Через пару минут видеофон снова запищал – это была она.
- Я уже соскучилась, - улыбнулось лицо на маленьком экране.
- Возвращайся, - выпалил Айвэн, зная, что этого не произойдет, и одновременно как бы осторожно проверяя Леру, а где-то глубоко в душе веря и надеясь, что она возьмет и вернется, останется с ним навсегда.
Она чисто и искренне улыбнулась в ответ, ничего не сказав. Да ничего тут и не надо было говорить.
- Знаешь, я ведь еще когда тебя впервые увидела, меня как током прошибло.
- Вы… ты мне тоже сразу понравилась, но наличие мужа и счастливое выражение твоего лица внушило мне безнадежность попыток завоевать тебя.
- Да, мне все говорят, что я кажусь серьезной и неприступной.
- А ты только кажешься, - утвердительно усмехнулся Айвэн.
- Увидела тебя тогда в первый раз. Стою глупо тебе улыбаюсь, а душа аж дрожит, сама не понимая от чего.
- Забавно, а я никогда бы и не подумал.
- Но было именно так. Постоянно пыталась с тобой о чем-то заговорить или как-то подольше побыть рядом.
- А я глупец и не замечал ничего.
- Значит, так надо было, наверное, - томно выдохнула Лера.
- В любом случае я рад, что все открылось.
- Я тоже просто счастлива.
Еще несколько минут обмена любезностями и нежностями заняли эфир. После чего последовало теплое прощание с обещанием скоро встретиться.
Айвэн отключил видеофон и предался мыслям. Как-то все слегка непонятно было. Ощущение складывалось такое, словно и не хотел он прикасаться к Лере, а отказать ей не мог, взяв на себя роль какого-то «зеркала» отражающего чувства другого человека. Словно боялся обидеть ее светлые помыслы своим холодным ответом, он последовал за ее горячими чувствами, теряя где-то свою собственную суть. С каждым подобным случаем сгорает очередной кусок души, подаренный кому-то зачем-то. Но как же красиво он горит.
Додж остановился на стоянке возле дома. Прогулявшись немного по скверу, пытаясь забыться от всего произошедшего и ожидая пока выветрится аромат духов Леры, Айвэн направился к своей квартире.
Тихо открыв дверь, он просочился в комнату. Тори уже спала, раскинувшись на кровати по диагонали. Айвэн всегда не мог понять, как его супруга спит на узких койках во время работы на лайнере, если дома она занимает всю огромную кровать, да еще и поперек. Или это она так наоборот компенсирует недостаток пространства на океанском судне, и месяц отсыпается на широкой кровати.
Спать почему-то не хотелось. Выйдя на балкон, юноша сел в мягкое качающееся кресло и бесцельно смотрел в освещенную ночными огнями линию залива. Там все еще суетился транспорт и гуляли люди. С высоты они казались совсем маленькими, такими же мелкими казались все проблемы и трудности, если посмотреть на них с тридцать второго этажа. Кресло как-то само покачивалось под Айвэном, ловя малейшие колебания тела. Так под это покачивание и легкий бриз, гладящий лицо и волосы, глаза юноши начинали моргать все медленнее, пока, наконец, не закрылись.
Спать на свежем воздухе всегда хорошо и приятно. Из квартиры в спину грел выходящий теплый воздух, а со стороны залива свежие бодрящие потоки воздуха щекотали лицо.
Проснувшаяся среди ночи Тори, обнаружила, что мужа нет рядом и быстро нашла, где он находится. Постояв немного рядом с ним, она накрыла его по шею пледом и не стала будить. Пусть спит на воздухе, если уж заснул тут.
Айвэн несколько раз погружался в полудрему, иногда открывая глаза в ночную пустоту, потом снова мирно засыпал.

Сквозь закрытые глаза можно было почувствовать, что на улице уже стало светло. Солнце пробивалось сквозь веки. Айвэн приоткрыл один глаз, потом второй. Сон был хорошим, тело чувствовало себя отдохнувшим и готовым к новым трудовым свершениями. Обернувшись, он увидел, что Тори все еще спит, все также лежа поперек кровати, что вызвало улыбку. Она часто засыпала гораздо раньше его, и просыпалась гораздо позже, при этом часто была не выспавшаяся. Такой парадокс женского организма всегда вызывал улыбку и легкое непонимание со стороны Айвэна. Но что делать – женщина слабое существо.
Утро было каким-то особенным, как будто проснулся в абсолютно новом мире, а солнце светило иначе и легкий сквозняк, врывавшийся через балконную дверь ощущался особенно нежным. Тихонько подойдя к барной стойке, Айвэн сделал кофе и стал грызть бутерброд, поглядывая то в окно, то на лежащую в другом конце комнаты жену.
Укусив бутерброд два раза и, сделав столько же глотков кофе, он подумал, что все же надо сделать зарядку. Уже через 10 минут он в шортах и майке бежал по пляжу, радостно улыбаясь новому дню. Было еще довольно рано,  пляж был почти пустынным, только редкие люди выгуливали домашних питомцев. Бегать по утрам гораздо веселее, как всегда считал Айвэн. В такое время люди еще не озлоблены друг на друга и не замучены дневными делами или работой, они, в большинстве своем, отдохнувшие, спокойные и дружелюбные. Такое зрелище заряжает позитивом на весь день. Пробежав несколько километров, Айвэн искупался в воде, не успевающей остывать за ночь. Живая вода открытых водоемов в отличие от фильтрованной водопроводной, заряжала бодростью и отгоняла все плохие мысли, давая творческий порыв.
Пройдя несколько сотен метров и слегка подсохнув после утреннего купания, юноша снова перешел на бег, топая босыми ногами по мелкому песку побережья. Навстречу пробежал сосед с 34-го этажа – хозяин парфюмерной лавки. Оба приветливо махнули друг другу ладонью и побежали каждый в своем направлении.
Прошло около часа, а Тори все еще спала.




Глава 2.У истоков будущего
Жизнь снова, казалось, потекла своим обычным ходом. Лера на некоторое время исчезла, и Айвэну пришлось искать прелести в общении с супругой. Большую часть времени стали составлять молчаливые прогулки, просмотр старых фильмов и какое-то непонятное постоянное выяснение отношений – обычная рутинная семейная жизнь. Некоторое разнообразие в такие времена вносила поездка к матери жены. Она жила в глухой деревне километрах в 100 от города, что позволяло сменить обстановку и немного развеяться. Большую часть времени Айвэн бродил по полям и лесам с собакой, которую когда-то подарил родителям супруги – белоснежным лабрадором по кличке Ларс. Жизнь на лоне природы отвлекала от мыслей и давала некоторое расслабление. Тем более, здесь была возможность побыть в одиночестве. Родители держали небольшую ферму – овец около двухсот. Во  время приездов сюда, Айвэн всегда имел возможность уйти пасти стада вместе со своим тестем.
Тещу молодой человек почему-то недолюбливал, как, впрочем, и она постоянно смотрела на него с плохо скрываемым недоверием. Пока жена с матерью Саматной делали что-то по хозяйству, была возможность на несколько суток уйти со стадами на луга, побродить по холмам, поваляться в траве на солнце, набраться новых образов для творчества, да и просто отдохнуть от всего. Такие визиты имели свою цикличность – в каждое возвращение жены из рабочей поездки, то есть раз в два месяца супруги на недельку-две «ехали к маме». Этого было достаточно для поддержания нормальных родственных отношений, а большего было и не надо.
Тесть Питер был мудрым человеком, много знающим о мире, но во многом находился под властью своей супруги Саманты. Примерно такую модель пыталась реализовывать и Тори на Айвэне, периодически стремясь «строить из себя главную», но обычно это не имело результата. Иногда казалось, а, может, так и было на самом деле, что Питер так же, как и Айвэн, бежал от своей жены, пытался спрятать свой внутренний мир от вторжения извне. Защиту и успокоение же он, по-видимому, находил в этих бескрайних лугах, в общении с природой, животными и другими пастухами.
Ради одних только этих вечерних бесед с пастухами стоило приезжать сюда и пытаться казаться законопослушным семьянином, помогающим пасти стадо.
Были среди пастухов и коренные местные жители маори. От них Айвэн уже слышал неоднократно истории о разных чудовищах, например, про Карутахи – одноглазого водяного монстра, обитающего в одном из болот Северного острова.
Здесь же Айвэн впервые услышал историю о том, как на земле появились орхидеи. По заверениям пастухов Солнце раньше любило развлекаться тем, что растапливало снежные шапки гор, из которых возникали водопады и реки. Падающая с вершин вода, клубилась и мелкой пылью подымалась в небо, образуя облака, закрывая в итоге Солнцу вид на землю. Это огорчило Солнце и оно послало на землю дождь, чтобы пробить покров из облаков. Так появилась радуга, которая не могла не привлечь своим разноцветием внимание бессмертных духов, севших на нее верхом и запевших дружно веселые песни. Под весом духов радуга раскололась и миллионами цветных бриллиантов осыпалась на землю. Некоторые деревья сумели поймать осколки радуги, превратившиеся на их ветвях в прекрасные орхидеи.
Рассказывали пастухи также легенду о светлых людях (патупайарехе). До прихода маори они были коренным населением здешних мест. Светлые люди или Люди пасмурности были дружелюбными и во всем помогали пришлым маори, которые назвали их в честь преимущественно ночного образа жизни. Новозеландское солнце очень обжигает, а светлокожие и светловолосые патупайарехе особо чувствительны к нему, поэтому активная фаза жизни у них происходила в темное время суток или в пасмурную погоду.
Кроме Людей пасмурности остров населяли раньше духи-эльфы.
Тут всплывала еще одна легенда о том, как один из патупайарехе, сын вождя - Микаере полюбил эльфийскую девушку Атаахуа. Но племя эльфов не поддержало любовь молодых людей, девушку выдали замуж за эльфа, а она в тот же день со словами «Душу Солнцу, Сердце любимому, тело бездне» сбросилась со скалы.
Микаере не мог простить этого и объявил войну племени эльфов. Несколько лет его водили за нос ведьмы, влюбляя в себя. Но их чары он все же смог победить.
Завершение легенды пастухи не могли припомнить. В одной из версий война двух народов идет до сих пор, а души Микаере и Атаахуа не знают покоя. Бывает в лунную ночь на берегу можно встретить призрак девушки.  Это даже считается добрым знаком. А у нее, якобы можно просить исполнения любого желания.

Ожидание чего-то необычного не оставляло Айвэна уже несколько дней. То ли виной тому был отдых наедине с природой, вдали от шума города, то ли истории, рассказываемые пастухами при свете костра, то ли что-то иное, но ощущение было явным и стойким, в буквальном смысле слова витало в воздухе.
В этот день Айвэн снова проснулся раньше других пастухов, не считая ночного дежурного. Свежий воздух не давал ему долго спать, а силы ночью восстанавливались гораздо быстрее, чем в городе. Хотелось как-то успеть сделать побольше, напитаться чистым воздухом бескрайних лугов, которые, казалось, не знают не только ничего плохого, но и самого человека они словно каждый раз встречают впервые. Айвэна это всегда удивляло – сельские жители были настолько аккуратны, что следы их присутствия здесь были минимальны. Природа для них всегда оставалась священной и первозданной, с таким трепетом к ней относились здесь. В намерении немного размять залежавшееся за ночь тело молодой человек решил пройтись, глядя на недавно взошедшее солнце и блестящую всеми цветами радуги росу.
Путь оказался  не таким долгим, как мог бы быть. Хотя вопрос спорный – сегодня он оказался длиной всего в несколько сотен шагов, чтобы уже скоро перерасти в долгое путешествие, растянувшееся на годы и миры. Мы редко осознаем что несколько шагов, сделанных в верном направлении, могут обернуться невообразимыми последствиями. Не знал этого пока и Айвэн, увидев за холмом небольшой костер и контуры ссутулившегося человека в балахоне, похожем на монашеское одеяние.
На секунду замешкавшись, молодой человек хотел пойти назад, дабы не отвлекать странника, сидевшего у костра, но понял, что его уже заметили. «Как из сказки», - такой эпитет подобрал себе в уме Айвэн, рассмотрев скрючившегося пожилого человека. Незнакомец без жестов, как-то одним взглядом, позвал юношу к себе, на что тот доверчиво пошел навстречу.
Подойдя совсем близко, Айвэн был удивлен еще больше. Незнакомец оказался совсем не стариком, но старым знакомым и деловым партнером. Илайя Лари – так звали его. Долгие годы он имел с Айвэном общие дела, но несколько лет назад куда-то пропал. Хотя до этого их связывало нечто, что один из них называл «почти дружба». Илайя был старше Айвэна на лет пятнадцать, но на сколько точно, юноша так и не знал. На разных этапах они помогали друг другу словом и делом, были в чем-то учителями друг для друга. Сам Илайя даже порой называл юного друга «духовником». И вот откуда тут взялся он, Айвэну было совсем не понятно.
- За новыми ощущениями приехал? Вдохновения нет? – начал Илайя.
Такое неожиданное приветствие смутило Айвэна.
- Ты о чем? – переспросил он, словно не расслышав. – Откуда ты здесь вообще взялся?
- О книгах твоих я говорю. Сюжеты новые, небось, ищешь.
Илайя знал, что Айвэн занимается творчеством, но углубляться в тему писатель не захотел, пропустив последнюю фразу мимо ушей.
Незваный собеседник, тем временем продолжал:
- Знаю я одну легенду, тебе, наверняка будет интересно.
Ощущения происходящей бесовщины стало у Айвэна почти осязаемым, а несколько фраз произнесенных собеседником потерялись в памяти, так и не будучи услышанными и осознанными.
- Странный ты стал какой-то. Мне надо идти, - спохватился молодой человек. – Заходи на ферму, если что.
Илайя ухмыльнулся:
- Надо? Что ж я подожду еще.
Айвэн, уже сделав несколько шагов от костра, обернулся остановившись:
- Подождешь чего?
- Тебя.
- Меня?
- Я жду тебя уже не первый раз здесь, каждый твой приезд, каждый отпуск твоей жены, но ты предпочитаешь ходить мимо, ничего не замечая. Что ж, значит таков путь, мне остается лишь ждать тебя.
- Для чего? – заинтересовался Айвэн.
- Если хочешь говорить, присядь. Беседа долгая будет, - снова с улыбкой протянул старый знакомый.
- Я, пожалуй, пойду, - превозмогая любопытство, ответил Айвэн и стал удаляться от костра. Одна часть его Я безумно хотела остаться, но другая, словно предостерегая об опасности, заставляла ноги убираться подальше.
- Айвэн, - окрикнул снова Илайя, дав сделать лишь несколько шагов.
- Возьми это, - бросил он монету, которая сразу согрела ладонь Айвэна, схватившего ее на лету. – Скоро ты захочешь меня найти. Когда это произойдет, брось монету в любой источник открытого огня.
На раскрытой ладони Айвэна лежала золотая монета с непонятным текстом с одной стороны и волчьим оскалом с другой.
- Не думаю, что буду тебя искать, но штука красивая. Спасибо за подарок.
- А ты и не думай, когда сны свои объяснить не сможешь, так и вспомнишь про меня.
- Я все же пойду.
- Что ж, мне тоже нечего добавить. Жду.

В лагере пастухов все уже проснулись и готовились к завтраку. Айвэна приветствовали как обычно дружелюбно, полюбопытствовав, где он пропадал так рано. Ответ о прогулке оставил всех удовлетворенными до тех пор, пока он не вспомнил про старого знакомого и не показал монетку.
Пастухи в миг замолчали и перестали есть.
Тесть Айвэна заметно помрачнел, порекомендовав избавиться от монеты. Объяснять никто ничего не стал, то-ли из страха, то-ли действительно из незнания. Тем не менее, Питер предложил не рассказывать ни жене, ни теще о произошедшем, как будто это было что-то важное и тайное.
Когда Айвэн стоял рядом со Илайей, он и сам верил, что все это очень важно, а сейчас это казалось чем-то вымышленным, как будто и не было вовсе этой минутной встречи с непонятно откуда взявшимся старым «почти другом».
Вечером Питер не удержался и рассказал немногое из того что знал.
- Помнишь легенду про Атаахуа и Микаере?
- А при чем здесь это?
- Есть еще одна часть легенды. На самом деле люди много разного говорят. Тут про волка история. Дело темное, но поговаривают, что для того чтобы вернуть возлюбленную Микаэре продал свою душу, чтобы превратиться в волка, в чьей шкуре он мог найти ее душу и возродить к жизни.
- Это вся история?
- Не вся, - задумался тесть. – Уже несколько поколений рассказывают старики, что раз лет этак в 40 появляется некий странник, вручает кому-то монету с волком.
- Сказки местные, - попытался прогнать от себя подступающий страх Айвэн.
- Сказки или нет, но последнего из таких ребят я знал лично, - тесть печально опустил голову.
- Так можно у него и спросить все, - обрадовался Айвэн.
- Он, как и все о ком рассказывают, исчез. Пришел с пастбища веселый такой, монеткой золотой хвастался, рассказывал про друга старого, которого встретил. А через несколько дней исчез. Но ты не бери в голову, может все обойдется. Тем более вы скоро уже назад едете.
Легко было сказать, не бери в голову. Да и сколько еще моментов, связанных с этой легендой утаил Питер.

Память все же имеет удивительное свойство, порой помогающее нам выживать, свойство – забывать. Так и этот необычный эпизод забылся и стерся из молодой памяти, будучи засыпан пеплом рутины, повседневных забот и отдыхом. А вот сны, действительно, стали сниться интересные. Почти все с сюжетом, порой продолжающиеся из ночи в ночь. То Айвэн видел кругом каких-то волков, то людей в балахонах, то путешествия по пустыням. Все бы было ничего, пока он не стал видеть себя во сне в образе волка. Три ночи подряд в шкуре хищника он бежал куда-то, каждую ночь продолжая свой путь с места, на котором остановился в прошлый раз. Ощущения были настолько реальными, что утром третьего дня Айвэн попытался почесать ухо правой ногой. Реальность же слилась со сном практически в единое целое. Жизнь дневная и ночная стали весьма трудно разделимыми.
Вот тогда-то и вспомнился Илайя, виденный неделю назад. Через два дня супруги собирались уже уезжать. Можно было, конечно, и забыть про плохие сны, но хотелось разобраться и сбросить с себя оковы Морфея, плотно обволакивающие сознание даже при дневном свете. А здесь вроде бы была возможность решить вопрос.
А монета все так же лежала в кармане одежды, но сегодня была еще теплее, чем когда ее грели руки товарища. Не зная чего и ожидать от этой странной монеты, Айвэн решил совершить процедуру бросания ее в огонь подальше от дома. Утром он вышел в поле и, скрывшись за ближайшим холмом, развел небольшой костер. Поленья потрескивали как-то сильнее, чем обычно, а дым был каким-то слишком уж едким для обычных дров. Даже солнце почему-то не хотело пробиваться сквозь дымку облаков, словно стесняясь показаться. Когда огонь более-менее разгорелся Айвэн с замиранием сердца бросил монетку в огонь… И ничего не произошло. Первой мыслью было то, что Илайя – действительно случайный встречный, а сны – игра больного воображения творческого человека, поддавшегося на умелую игру старого знакомого. Непонятно было лишь то, зачем это последнему. Монетка все так же лежала в огне, но ничего сверхъестественного даже не пыталось происходить.
Молодой человек стал мысленно успокаивать себя, придумывая десятки объяснений своего плохого сна и необычного состояния сознания. В какое-то время это уже совсем удалось, и он с блаженной улыбкой решил возвращаться домой, направившись в сторону от горящего костра.
Остатки небольшого кострища еще потрескивали за спиной, но Айвэн решил не гасить огонь. Далеко уйти снова не пришлось, несколько сотен шагов начинали перерастать в путешествие длиной в годы, когда волна воздуха ударила в спину, уши заложило от непонятного хлопка, а тело подбросило и откинуло на несколько метров.
Сколько времени пробыл без сознания, Айвэн не мог знать. С трудом преодолевая головокружение и звон в ушах, он поднялся и, переходя из вертикального положения на четвереньки, пополз к месту, где был костер. Еще не приблизившись вплотную, он увидел, воронку метров пять в диаметре. Ум начал судорожно искать объяснения произошедшему и, конечно же, нашел несколько вариантов, одним из которых стала идея о том, что костер был разведен на какой-нибудь старой мине, которая от нагревания взорвалась. Но строить гипотезы больше не пришлось, когда в воронке был обнаружен сидящий Илайя, поиски которого, собственно, и привели Айвэна сюда. Он мирно расположился на одной из сторон образовавшейся воронки, сидя с посохом в руке. Сквозь шум в голове и головокружение Айвэн все же понял знак следовать к воронке. Как только он вполз в яму, старый знакомый резко спохватился и посохом обвел по краю ямы, замкнув своеобразный нарисованный круг, что ничего не объяснило и не сказало Айвэну.
- Вот и пришел, - улыбнулся Илайя, казавшийся теперь заметно моложе, чем был всегда.
- Я вообще уезжать в город уже собирался, - ответил молодой человек, почти оправившись от шума в голове.
- Э нет, теперь ты будешь слушать меня. Я тебя и так слишком долго ждал. Времени осталось не так много.
- Для чего времени?
- Я могу, конечно, рассказать тебе все по порядку, но это будет очень долго и сложно, да ты и вряд ли воспримешь. Поэтому передам вкратце. Начнем с того, что судьба есть.
- Подозревал, - ухмыльнулся Айвэн, - Ради этого ты меня ждал?
- Судьба есть, а ты сейчас находишься в ключевой ее точке. Перекресток миров, если хочешь. Но выбора не так много. Сделаешь неправильный – скоро потеряешь осознание жизни, сделаешь правильный – пройдешь великий путь.
- Как-то непонятно, - сморщился молодой человек. – И что такое «потеряю осознание».
- Перестанешь существовать.
- Хм. А как же так судьба одновременно и есть, а в то же время я могу выбрать?
- Просто. Судьба была в том, что я встречу тебя и дам тебе то, что ты воспринял как монету. Но лишь от тебя зависел выбор бросать ее в огонь или нет, а то и вообще забыть о том, что встретил меня.
- Ключевая точка, говоришь? И что я должен делать?
- Не должен ничего, но можешь изменить не только свою судьбу, но и судьбы гораздо больших общностей.
- Только вот не надо делать из меня героя. Да и тебе какой интерес?
- Никто и не собирается, - фыркнул Илайя. – Можешь считать себя всего лишь пешкой. А мне за тебя что за живого, что за мертвого одна плата. Те, кто послал меня, пока решили тебя сохранить, вот и предлагают выбор. Но ты можешь не принимать этот дар и лишиться жизни в самое ближайшее время.
- Стесняюсь спросить, а кто же вас послал?
- Я обещал рассказать коротко, дабы не перегружать тебя, - лишь улыбнулся собеседник, перехватив посох другой рукой. – Пока я бы рекомендовал тебе решить вопрос жить или не жить. После этого мы продолжим или расстанемся. Я здесь, можно сказать, всего лишь курьер, вестник, а это не основная работа.
- Логично, что я выберу жизнь. Что я должен делать.
- Умереть.
- Не смешно, - разозлился Айвэн.
- Ладно-ладно, - успокоил его Илайя. – Ты исчезнешь для всех. В традиционном твоем материальном понимании это можно назвать смертью, но, изъясняясь языком вашего мира, ты, скорее поменяешь измерение своего существования.
- Уже легче, но понятнее не стало. Что я скажу своим? И когда начало действа?
- Сколько вопросов, нетерпеливость не знает границ. Говорить ничего не придется. С настоящего момента ты начнешь новую жизнь.
- Что за бред, почему я вообще должен в это верить. Появляется какой-то сумасшедший и тащит меня куда-то, предлагая умереть. А я должен послушно следовать даже не надеясь на объяснения?
- Сейчас я могу лишь сказать, что твое промедление может быть опасным и для Тори и для Леры, а также для еще очень многих.
- Какой-то опасный я тип получаюсь. И вообще про Леру ты откуда знаешь, - немного успокоился Айвэн. – Я так понимаю, что спрашивать что-то еще бесполезно. Что ж слушаю, раз уж ты все знаешь про меня. Но все же хотелось бы каких-то подтверждений, что я действительно должен уходить.
- Подтверждений? Могу назвать твое любимое число, твою первую девушку, на сколько времени ты можешь задержать дыхание, ну хотя бы твои мысли при недавней встрече с Лерой, и еще много всего.
Несколько озвученных крупных и мелких фактов из жизни, а также глубоко личных мыслей, которые уж точно никто не мог знать, заставили Айвэна нахмуриться еще больше и задуматься.
- Не пойму вот – тебе или хвоста с копытами не хватает, или крыльев и нимба.
- Сохранять бодрость духа перед лицом смерти – достойно, ответил Илайя. – А крылья и прочие атрибуты уже давно не актуальны, эволюция постоянно идет не только в материальном, но и в духовном мире. Пока тебе надо поспать, а потом мы пойдем в путь.
- Как можно спать после всего этого?
- Предполагаемый ответ, поэтому прости, - и с этими словам помолодевший старик мягко стукнул посохом Айвэна по голове, заставив того отключиться. После чего сам прилег рядом прямо в яме, защищенной магическим кругом за которым языками пламени уже начинало бушевать Нечно. Видеть это Айвэну было пока рано, именно поэтому и пришлось его отключить.

Утро встретило проснувшихся мрачновато. Солнце словно отказывалось появляться, а сумерки долго не отступали.
Илайя молча быстро шел по холмам так, что Айвэн едва успевал за ним. В душе все еще сохранялась надежда на то, что все происходящее с ним розыгрыш, а вся история закончится через часок-другой какой-нибудь веселой развязкой. При таком раскладе дома еще не успеют чересчур переволноваться. Тем не менее, незваный посланник бодро шагал, постоянно озираясь по сторонам, словно ожидал засады. Выглядел он так, что происходящее не было похоже на розыгрыш или что-то подобное.
Ближе к обеду поднялась буря, заставившая путников идти гораздо медленнее, прижимаясь к земле и закрывая глаза от пыли и порывов стихии. В некоторые моменты Айвэну казалось, что они сбились с пути, но его проводник уверенно шел вперед. Пока было непонятно куда именно, но на то, что он заблудился, было совсем не похоже.
Несколько раз делали привал, но снова продолжали путь. Айвэн все еще не знал, куда именно они идут, а главное зачем.
Спустя пару часов, когда буря стихла, местность стала совсем не такой как была раньше и походила больше на тропики. Также стало ощутимо теплее. Практически не надеясь на ответ, Айвэн решил спросить хотя бы что-то общее:
- Мне ведь не кажется, что местность поменялась?
- Ты прав, - всего-то и ответил Илайя.
Но и этого было достаточно для укрепления ощущения того, что творится что-то непонятное.
Спустя еще какое-то время Илайя предложил завязать Айвэну глаза. Объяснено это было тем, что ему нельзя знать точное нахождение места, в которое они направлялись. Через длительное сопротивление глаза все же были завязаны. Чтобы хоть как-то ориентироваться в пространстве и на всякий случай запомнить направление, Айвэн вспомнил все, что когда-то читал и начал считать шаги. Получалось это не очень хорошо. Пока мысли не концентрировались на шагах, то все было хорошо, но как только он пытался считать, то физически ощущал, как будто-то земля уходит из-под ног. Если бы он наверняка не был уверен в том, что они идут, то сказал бы, что находится в полете. Ощущения были похожи на прыжки на батуте, только без какой-либо нагрузки и чувствовалось это необычное состояние только в ногах.
Несколько попыток вопросов по этому поводу не увенчались успехом. Айвэн был вынужден снять повязку с глаз, и на несколько секунд был ослеплен ярким светом. Прикрывшись ладонью, он начал осмотр того, что вокруг. То, что Илайи не было рядом, было даже как-то не удивительно. Солнце (хотя почему-то мелькнула мысль, что это вовсе не оно) светило ярко, как в полдень. Должно было бы быть даже жарко, но ощущения были скорее как от прохлады, что откровенно настораживало. Радостно не стало и от того, что кругом была голая пустыня. Лишь с одной стороны неподалеку стояло какое-то подобие шатра. Вот только бояться ли его или наоборот искать в нем спасения?
Быстро всё взвесив, Айвэн решил все же не умничать, пытаясь пойти вглубь пустыни, а принял вариант, который выбрали за него – направился к шатру.
Разноцветные полосы ткани, присыпанные книзу мелким песком, все же пытались хлопать и развеваться на ветру. Вблизи шатер оказался гораздо больше – размером с одноэтажный дом. Сквозь густое покрытие из пыли все еще пробивались яркие цвета, когда-то, наверняка, сиявшие еще ярче. Становилось как-то совсем грустно. Внутреннее ожидание того, что кто-то должен здесь ждать, похоже, не оправдывалось. Никто упорно не хотел встречать гостя, а Илайя тоже бесследно исчез. Оставалось лишь бесцеремонно вторгнуться в чужие владения.
Осторожно отодвинув полог, Айвэн просочился внутрь. Одна из стен шатра была из совсем легкой ткани, что позволяло поступать свету. Несколько сундуков, ковры и небольшие запасы еды – составляли все убранство шатра.
Ждать хозяев или начинать хозяйничать самому – единственный вопрос, который сейчас беспокоил Айвэна. Уже порядком хотелось есть, да и стоило подумать о безопасности – что ждет за пределами шатра, а тем более ночью – неизвестно. Поэтому отбросив всякие ненужные приличия, незваный гость стал смело рыться в сундуках. Добыча была относительно неплохой – светлая одежда для пустынной местности (хотя жарко здесь все же не было), несколько охотничьих ножей и легкий меч с изогнутым клинком.
Нашлась и еда – сушеное мясо, сухари и неплохой запас воды.
Соорудив некое подобие рюкзака из имеющейся в сундуках ткани, Айвэн наполнил его едой и вместе с мечом и кинжалом положил рядом с собой. Бежать сразу на покорение пустыни он счел опрометчивым решением – ничего о местности он не знал. Но на случай возможного необходимого бегства оружие и запасы провианта он все же решил держать поближе. Хотя обращаться с мечом еще никогда не приходилось.
Надежда на то, что все же вернутся хозяева шатра, на то, что они будут обязательно дружелюбными и все объяснят – все еще теплилась. Поэтому первостепенно путник решил подождать кого-нибудь. Несколько раз за время ожидания он впадал в легкую дрему, вызванную волнением. За эти короткие мгновения он в очередной раз увидел необычные сны, в одном из которых снова куда-то бежал в шкуре волка.
Вздрогнув и вернувшись из царства Морфея, Айвэн заметил, что уже темнело. По спине подло побежали толпы мурашек, к горлу подступил ком. Первая ночь, всегда самая сложная. В данном случае положение осложнялось тем, что путник понятия не имел о том, где он и что ждет его впереди. Придвинув рукоятку меча вплотную к себе, он прижался спиной к одному из сундуков, который был единственной надежной защитой от возможных неожиданностей. Вряд ли тонкие стены шатра смогли бы защитить от хищников или недоброжелателей. Усталость и напряжение давали знать о себе и глаза Айвэна то и дело слипались. Несколько раз ему удалось побороть отяжелевшие веки, прислушиваясь к вою каких-то зверей вдали, но сон все же взял верх, заставив странника заснуть в сидячем положении возле сундука.
… И снова сны, иные миры и образы странных людей, битвы добра и зла. Но пока Айвэн не запомнит всего этого. Подсознание защитит его от тайн грядущего.



Глава 3. Новая жизнь

Легкое шуршание ветерка, шорох песка и вскочивший испуганный Айвэн. Утро.
Тревожная ночь окончилась, оставив лишь след от свернувшегося калачиком на песке человека. Оценив обстановку, как не угрожающую жизни, Айвэн плюхнулся обратно на песок, потянувшись ото сна и дав себе минуту для того, чтобы полностью очнуться и привести в порядок мысли.
Уже стало понятно, что никто не вернулся в шатер. Стоило ли ждать, а если ждать, то сколько – оставалось неизвестным. Ожидание виделось не лучшим из вариантов событий, да и запас еды хоть относительно большой, но не бесконечный. Проведя такой короткий анализ происходящего, невольный странник решил выбраться на разведку. Температура пока была, как и вчера не типичной для пустыни, достаточно прохладной. Вспоминая все, что знал о выживании в пустыне, Айвэн помнил и то, что передвигаться лучше только в ночное время, но ждать еще целый день он не хотел, да и температура пока позволяла передвигаться. Тем не менее, голову, шею и оголенные конечности он все же предпочел закрутить куском белой ткани, обнаруженным в шатре. Помня о возможности ядовитых змей, Айвэн сделал защиту из кусков ковра, обмотав ими голени. Теоретически это должно было помочь. Приходилось быстро вспоминать всю теорию, которую он слышал в жизни.
После легкого завтрака странник закутал голову, закинул запасы еды и меч за спину, и осторожно откинул полу шатра.
Солнце (хотя в том, что это оно, Айвэн сомневался все больше) висело почти в зените, поэтому ориентироваться на него в пути было маловозможным. Оставалось идти прямо в какую-либо из сторон, а потом, если не удастся найти кого-то, идти точно также назад.
Мысленно проклиная себя за то, что последовал с Илайей, Айвэн удалялся от шатра. Каждые несколько шагов он оглядывался, остерегаясь, не исчез ли его единственный оплот в этом непонятном месте. К счастью шатер был на месте и никуда не исчезал, а, скорее всего, будет виден издалека, благодаря относительно ровной местности.
Практически сразу Айвэн заметил, что легкий, но почти постоянный ветер, быстро заметает его следы, что заставляло быть еще более напряженным. Вспомнилась какая-то давняя байка про то, что нога у человека одна короче другой и если все время идти прямо, то на самом деле будешь идти по дуге. Какая нога короче именно у него, он не знал, а поэтому завернет он правее или левее по ходу своего движения и как это учесть при обратном пути пока оставалось загадкой.
Единственная надежда была на то, что обратный путь не понадобится, а впереди он найдет людей и объяснения всему происходящему. Но вспоминая разочарование от ожидания хозяев шатра, становилось грустно. Чтобы избавляться от посторонних мыслей оставалось лишь прибавить шаг. Единственное, что радовало – отсутствие жары, что позволяло вести поиски днем. Делать это ночью было бы гораздо менее эффективно.
Очередная попытка разглядеть на горизонте позади шатер окончилась неудачей – он, наконец, скрылся за горизонтом. В душе теперь полностью хозяйничали депрессивные настроения и чувство глубокого одиночества.
По внутреннему ощущению Айвэн прошел уже около 5 километров. Какой путь был проделан на самом деле, оставалось неизвестным, солнце висело все также неподвижно, а часы не работали – поэтому ориентиров не было никаких. Последней мыслью была – пройти еще час вперед, а потом разворачиваться, так как неизвестно как скоро начнет темнеть. А вернуться лучше заранее, чем блуждать в темноте или вообще ночевать посреди пустыни. Хотя и шатер собственно тоже находится в той же пустыне, но он хоть дает иллюзию защиты и надежды на встречу с людьми. Идти загаданный час не пришлось.
Мысленно выругавшись, Айвэн отметил, что ветер становится сильнее. Того и гляди начнется буря. Пережидать песчаный вихрь, как и многое другое, придется тоже в первый раз. Опасения начинали оправдываться – это действительно было начало бури. В голове снова откуда-то всплыли правила поведения при песчаной буре. Из заплечной котомки Айвэн извлек импровизированное покрывало, захваченное с собой, и приготовился им накрываться. В последний миг он подумал о том, что может потом сбиться с пути. Поэтому пока не забыл, откуда шел, воткнул в песок меч, чтобы не потерять направление. Сам же сел на колени перед ним, накинув на себя покрывало и прижав его ногами.
Еще пару минут, и буря рвалась в полную силу. Накидка хлопала по плечам и лицу, но не улетала, будучи прижатой всем весом человека. Ком то и дело подступал к горлу, но иных вариантов, кроме как спокойно сидеть не было.
Айвэн вспомнил, что всегда любил наблюдать, как бушует стихия… из окна, когда тебя от дождя, ветра и грозы отделяет надежная стена из бетона, железа и каленого стекла. Тогда было очень приятно осознавать, что ты в безопасности, а совсем рядом за стеной показывает свой гордый нрав природа. Теперь не хватало самой малости – этой надежной стены, способной защитить от всего. Если бы сейчас рядом оказался какой-то хищник, то Айвэн даже не заметил бы его и стал бы легкой добычей.
От стихии отделяла лишь тонкая, трепещущая на ветру, ткань. Песчинки попадали под одежду, заставляя мысленно растворяться в центре бури. Порыв за порывом ветер словно хотел сломить путника, который, с трудом сохраняя спокойствие, продолжал сидеть, закрыв глаза.
Спустя час-два ветер стал стихать. Только сейчас Айвэн понял, что выбранная поза была неудачной – ноги порядком затекли. Тем не менее, он смог почувствовать, что его засыпало песком почти по грудь. Медленно выкарабкавшись из песчаного плена, все еще не снимая накидку, он стал разминать ноги. Скоро ветер успокоился. Открыв лицо, путник не увидел никаких изменений – та же пустыня. Никаких ориентиров и точек отсчета. Эта мысль заставила его вздрогнуть, подумав о возвращении. После чего Айвэн быстро бросил взгляд туда, где был меч – его занесло песком по рукоятку, но ориентир сохранился, заставив странника облегченно вздохнуть и продолжить разминание  ног.
Буря отняла достаточно много времени, поэтому идти вперед уже не хотелось. Вытянув из земли меч, Айвэн направился обратно к шатру. Возможно, сегодня туда кто-то все же вернется – теплилась мысль. Но вокруг было все так же пусто. Пока он не видел даже насекомых.
Идти обратно путник старался максимально прямо, чтобы не сбиться с пути. Несколько раз какое-то недоброе чувство заставляло его оглядываться. В конце концов, опасения оправдались – за недавно оставленным позади холмом кто-то прятался. Это заставило Айвэна ускориться на некоторое время. Потом он быстро вспомнил о том, что шатер не особо надежная защита и развернулся лицом к неожиданному гостю, остановившись в ожидании. Вдали что-то мелькало, но разобрать четкие очертания было невозможно. Четвероногий силуэт скрылся за очередным барханом. «Хоть какая-то ясность», - облегченно подумал Айвэн. Уже было известно, что это не человек, а зверь. Контакт двух разумов, в таком контексте, вряд ли будет возможным, а вот нападение хищника – ожидаемо. Так и не дождавшись, что зверь подойдет ближе, Айвэн продолжил путь, время от времени озираясь. Зверь все еще шел по пятам. Мысли о том, что если зверь будет его караулить ночью и воспользуется расслабленным состоянием, заставили путника искать выход и пойти на опрометчивый поступок. Неизвестного гостя надо было привлечь и не дать ему знать, где находится шатер – единственное убежище. Как это сделать – идея пришла лишь одна. Айвэн лег на песок и притворился спящим, поджав ноги так, чтобы можно было быстро вскочить. Лежа и удивляясь своему глупо смелому поступку, Айвэн через полуоткрытые глаза уже увидел, как зверь остановился и занял выжидательную позицию. Возможно, он боялся человека не меньше, чем человек его. Все же знакомиться ближе с непонятным зверем не очень хотелось. В памяти всплыли основы инопланетной психологии, которые он учил еще в школе: «Когда человек сталкивается с чем-то неизвестным, его естественной реакцией является уничтожить объект, а уже потом разбираться с тем, что это было». Примерно таким примитивным принципом он и руководствовался сейчас. Именно этот безусловный инстинкт к сохранению собственной жизни и помог человеку выжить на протяжении тысячелетий эволюции. Или ты или тебя. Первый вариант Айвэну был более по душе.
Несколько минут пришлось пролежать на земле, ожидая пока неведомый зверь осмелеет, что, наконец, и произошло. Уже с расстояния нескольких метров стало понятно, что пытаться вступать в контакт со зверем не стоит – хищные клыки выдавали в нем явно не травоядное животное. Диалог тут был неуместен. Нервы напряглись, как и руки, сжимающие одна нож, вторая меч.
Хищник аккуратной поступью с грациозностью кошки подходил к потенциальной добыче.
«Добыча» же не собиралась становиться таковой, застыв в ожидании и покрываясь холодным потом. Зверь подошел уже на расстояние вытянутой руки, было слышно его урчание, чем-то напоминающее кота. Рука еще сильнее сжала меч, нож почему-то был уже отложен в сторону. Прыжок навстречу зверю, замершему от неожиданности, взмах меча снизу вверх, и потенциальный враг даже не успел зарычать, упав в окрасившийся красным цветом песок.
В висках сильно стучало, руки дрожали мелкой предательской дрожью. Еще секунду назад он был совсем другим. Откуда взялся этот точный сильный удар, он и сам не мог бы сейчас сказать. Но факт оставался фактом – зверь лежал поверженный, человек остался цел. Человек – венец творенья. Через несколько мгновений оцепенения Айвэн вспомнил о том, что нужно продолжать путь.
Образ убитого зверя, не то волка, не то рыси, все еще стоял перед глазами, хотя место схватки уже скрылось за горизонтом. Мозг начинал разрисовывать важность ситуации, придумывая образы того, как бы все могло закончиться иначе, игнорируя то, как все произошло на самом деле.
Больше потенциальной угрозы Айвэн не видел, но отметил, что в небе появились птицы, которых не было раньше. По их небольшому размеру и частому трепыханию крыльев, он решил, что опасности они не представляют. Но животный мир начинал быть более многообразным, чем казалось на первый взгляд.
 
На удивление, Айвэн вышел практически прямо на шатер, так и не узнав, подтвердилась ли теория разной длины ног. Ведь даже если одна нога короче, то идя вперед он, например, уходил в правый бок, а возвращаясь, снова шел в тот же бок, таким образом, возвращаясь на нужный маршрут. Ожидания того, что вернутся хозяева шатра, не оправдались. Весь день путник тешил себя надеждами, что ночь он проведет под защитой хозяев здешних мест. Разочарование было горьким, но позволило избавиться от воспоминаний о стычке со зверем. Сидя у костра, разведенного из наспех собранных сухих кустарников, Айвэн впервые за два дня вспомнил о доме. Там ведь его, наверное, ждут, может даже любят. Где сейчас этот дом. В какую сторону хотя бы посмотреть, куда послать мысленный импульс? На эти вопросы не было ответов.
Начинало темнеть. Языки огня пытались отвоевывать у тьмы территорию, но это было с каждой минутой все менее результативно, ночь обступила одиноко сидящего у костра человека. Вместе с ней пришли страхи, которые таятся где-то в глубинах души днем, и начинают вылезать с приходом сумерек. Усталость давала знать о себе, заставив Айвэна заснуть.

Открыв глаза, он был уверен, что закрыл их лишь миг назад, но в реальности прошла целая ночь. Сон был столь крепким, что несколько часов пролетели совсем незаметно.
Сегодня было решено выбрать направление для исследований прямо от входа. Логично рассудив, Айвэн пришел к мысли о том, что вход в шатер, вероятно, разворачивали в ту сторону, куда чаще уезжали или откуда ждали гостей. Все-таки он был упорным оптимистом, готовым верить до конца.
Пейзаж не отличался от вчерашнего. Те же песчаные холмы, тот же безжизненный горизонт. Все уже привычное, как и надежда на спасение, засевшая где-то глубоко внутри.
Айвэн вспоминал далекое детство и какие-то предсказания, в которых ему говорилось, что проживет он долгую, но трудную жизнь. Сейчас как-то особенно сильно хотелось верить в то, чтобы давний прогноз оказался верным. Было бы глупо просто умереть в пустыне. Но уже если умереть, то в борьбе, твердо решил одинокий путник, лишь ускорив шаг навстречу неизвестности.
Сегодня было гораздо теплее, чем вчера, а окружающий мир все больше был похож на привычный. Словно он трансформировался и подстраивался, то ли под Айвэна, то ли под какие-то заданные параметры. Птиц в небе было уже гораздо больше, чем накануне, словно на расстоянии нескольких километров резко менялись две климатические зоны. 
Айвэн вспомнил, что когда-то слышал о теории эволюционирующих законов природы. В итоге в памяти всплыла и идея о том, что, если человек и животные эволюционируют, то и законы природы также могут не стоять на месте, а развиваться. В таком случае каждый новый день будет непредсказуемым.
Несколько раз путник сделал привал, а время, по внутреннему ощущению, как-то незаметно подползло к середине дня. Пора было идти назад. Через полчаса пути Айвэн засомневался в правильности маршрута. Он готов был поклясться, что когда он шел вперед, на его пути не было ни одной травинки. Сейчас же здесь один за одним встречались островки, поросшие свежей зеленой травой. Слишком уже резкой была эволюция. Чего ждать завтра, не хотелось даже и думать. Такими темпами можно проснуться в окружении динозавров или еще чего-нибудь похлеще. После некоторых терзаний, путь все же был продолжен в прежнем направлении. Через пару часов появившийся на горизонте шатер стал доказательством верного выбора пути.
Чтобы хоть как-то скрасить одиночество, вечером Айвэн снова развел костер. Пролетавшие сверху птицы теперь могли видеть шатер и человека возле огня – единственного на много километров. Странник улегся на теплый песок возле огня и смотрел на мерцающее пламя. Думать и делать какие-то выводы было сложно – слишком мало исходной информации и слишком быстро все меняется. Оставалось лишь предаваться грезам и мысленно возвращаться в привычный, спокойный мир.
А костер, словно маяк, звал к себе…

Когда-то давным-давно капитаны так шли на свет маяка, умело ведя свои суда на безопасном расстоянии от скал, благодаря трепещущему возле огромных зеркал живому огоньку. Среди штормов, тьмы и страха, только этот свет маяка давал им веру, надежду на то, что они не одиноки в этом бушующем мире и море, убежденность в необходимости того, что они делают. Как мало надо для того, чтобы найти путь… во тьме…, среди миров. Всего лишь живой огонь.

За спиной раздался шорох и покашливание, заставившее Айвэна вскочить с места.
- Наконец-то догадался развести огонь.
- Илайя? Какого черта.
- Ты мне не рад?
- Где ты был? Почему кинул меня? Где я вообще?
- Как много вопросов. И все сразу. Я забыл тебя предупредить перед расставанием, что нужно будет развести огонь, чтобы тебя нашли. А ты почему-то не догадался об этом сразу, вот мы и словили сигнал только прошлой ночью, и пришлось погулять – огонь вчера у тебя быстро потух.
- Забыл? Не очень верится, - вскипел Айвэн.
- Ладно, ладно, - расплылся в лукавой улыбке Илайя. – Раскусил. Надо же было тебя проверить на сообразительность. Нам работать с тобой еще, да и мало ли что анализы говорят.
- Какие анализы? Ты о чем?
- Давай потом расскажу.
Айвэн вернулся к костру. Вскоре и Илайя составил компанию своему подопечному.
- Не грусти, а тем более не обижайся. Многие вещи ты пока еще просто не сможешь понять. В обычном мире они относятся к разряду фантастики. Поэтому, обо многом приходится умалчивать.
- Я когда-нибудь вернусь домой? – неожиданно для самого себя спросил Айвэн.
- Хм, - слегка задумался Илайя. – Я думаю, что все зависит от тебя.
- Ожидаемо.
- На самом деле, Рубикон уже перейден. Когда ты пошел за мной, ты сделал выбор. Пусть ты еще и не понимал, да и сейчас не понимаешь, что тебя ждет, но тобой сделан поступок свободного человека, а не раба. Отныне ты на короткой ноге со Вселенной, или с ноосферой, как тебе удобнее думать.
- Что за бред?! – вскипел Айвэн.
- Ну ладно, ладно. Допустим, я шучу. Тебе будет легче?
- Мне будет легче, когда я узнаю, что происходит.
- Хорошо. Ты на учебной базе. Хоть она и огромна настолько, что здесь уже даже развелись уникальные виды животных, но все же искусственно создана. Все что ты видишь вокруг, управляется с одного пульта. Можно включить ветер, поднять температуру, вызвать дождь.
- Зачем. Зачем я здесь? Для чего эта база? Где она вообще находится и мы вместе с ней.
- Зачем? Для того чтобы выжить и уметь это делать в любых условиях. Пока это все, что тебе нужно знать.
- Я отказываюсь участвовать во всем этом! – в сердцах закричал Айвэн.
- А, пожалуйста. Завтра же тебя сожрут, ты даже пискнуть не успеешь. Твои боевые рефлексы только начали формироваться. Драконы застанут тебя врасплох без труда.
- Драконы? – что-то новенькое.
Илайя понял, что сболтнул лишнего.
- Да они не драконы вовсе, мы их так называем за раздвоенный язык. Старый прототип ты уже видел и даже убил его.
- Он был не настоящий?
- Можно сказать – робот. Но это старая версия, не очень похожая на реального зверя. В жизни они гораздо более «милые».
- Шутишь?
- Сам все скоро увидишь. Успокоился?
- Слегка.
- Ну, тогда давай отдыхать. Завтра мы должны добраться до базового лагеря. Дальше по ходу все будешь видеть и понимать.
Илайя опять появился из ниоткуда и вновь с целым шлейфом тайн и непонятных дел. Легко сказать «отдыхать», когда с тобой постоянно творится что-то кардинально отличающееся от твоего привычного мира и образа действий. Добрую половину ночи Айвэн проворочался, поглядывая не делся ли куда его спутник. Тот же мирно похрапывал словно лежит у себя в кровати, а не на песке среди какой-то пустыни.

Проснулся Айвэн от звука работающих двигателей. Они тарахтели еще громче чем, его Додж. «Что-то древнее», - подумал он, вылезая из шатра. «Так и есть». Посреди пустыни стояли два стареньких внедорожника, века этак 20-го. «Наверное, еще первые версии двигателей внутреннего сгорания», - мысленно заключил Айвэн.
Автомобили песочно-пятнистого цвета хорошо сливались с окружающим пейзажем, даже как-то дополняли его, словно родились из этой пустыни. Хотя если все вокруг было создано искусственно, то вероятно и пустыня и транспорт были детищем одних и тех же инженеров.
Внедорожники были без крыши, да они и не нужны в пустынных условиях. Не пытаясь перекричать звук двигателей, Илайя призывно махал рукой, уже сидя в одном из авто. В одном из них были трое пассажиров и водитель, в другом водитель, пассажир и уже усевшийся сзади Илайя. Все кроме последнего были одеты в черные плащи, плотные по туловищу, но свободные в рукавах и расширяющиеся книзу.
Уже запрыгивая в машину, Айвэн увидел на борту какие-то три буквы, которые могли означать название транспорта, но такого алфавита он все равно не знал, поэтому запоминать не счел нужным. Внедорожник рывком тронулся, взметая клубы пыли.
- Чего молчишь? – попытался завязать разговор Илайя.
Айвэн лишь пожал плечами, чем беседа и закончилась. Говорить, когда тебе половину не договаривают – не очень хотелось. Да и сон еще не совсем отступил.




Глава 4. Оборотни и драконы

- От дракона у них не только раздвоенный язык. Опасайся их хвоста, он с твердым шипом на конце. Когда тебе покажется, что совсем убил дракона, он может на прощанье проткнуть тебя своей иглой.
- А почему их просто не уничтожат с воздуха, бомбой или еще чем?
- Тут какая-то полумистическая история. Я и сам не все знаю. Много баек есть. Говорят драконы устойчивы к разного рода воздействиям – их не убить током, они не боятся радиации, бронебойные пули от них отскакивают. А вот против меча, закаленного в полнолуние на живом огне они не могут устоять. Рассказывают еще что-то про эльфов и каких-то светлых людей.
- Микаере и Атаахуа? – в шутку вспомнил Айвэн новозеландскую легенду, и вздрогнул, когда напарник ответил.
- Да вроде так их звали.
- Магия какая-то, - выдохнул Айвэн.
- Есть и такое мнение. Там вроде история про войну какую-то древнюю. Кто-то на кого-то проклятье наслал, в итоге драконы якобы и появились. А у нас же задача не просто убивать их, а еще и отрезать шип на хвосте и забирать клыки. Там очень сильный яд. Поговаривают, что из него делают лекарства для богатых импотентов и какую-то омолаживающую штуку для женщин.

Очередная тренировка, стала уже обычной, как чистка зубов. Счет дней давно стерся. Там, куда попал Айвэн, не было ни календарей, ни часов. Как он уже узнал, посвященные «Оборотни», так назывался отряд ловцов драконов, считали дни просто – делая отметины на рукоятке меча. Новички на тренировках дрались каждый раз другим мечом, поэтому подобный способ летоисчисления им не подходил. Бытовало мнение, что курс длится около трех месяцев. Но посчитать реально никто не мог не только из-за отсутствия календарей, а еще и из-за особого режима сна. Рекрутов заставляли спать по несколько раз в сутки, поднимали среди ночи для маршбросков – никто в итоге не знал, когда заканчивались одни сутки и начинались другие.
Лютый – так звали учителя и напарника Айвэна. Именно он сейчас и молотил острым как бритва «тренировочным» мечом своего ученика, едва успевающего защищаться таким же клинком. Время от времени из стали высыпались искры от силы ударов, но после нескольких порезов, полученных в первые дни тренировок, Айвэн стал гораздо более изворотливым, понимая, что шутки плохи. Да и какие могут быть шутки. Скоро ему придется каждый день рисковать жизнью и охотиться на драконов.
Прозвище Лютый получил не по причине особенностей характера, а от имени. Он происходил то ли из поляков, то ли из румын, чего и сам не помнил. Он ко многому относился, как и к этому, со спокойствием и безразличием, давно перестав задавать лишние вопросы себе самому и другим, как уже успел увидеть Айвэн. В отряде Оборотней, орудующих мечом на передовой и проливающих кровь драконов, имя Люциан звучало как-то слишком женственно и неподобающе «профессии». Вот и нарекли браться по оружию его Лютым. С таким именем, как говорили они, и погибать не страшно.

- А как ты попал сюда? – спросил Айвэн, когда перед его глазами перестал мелькать меч напарника, а гонг сообщил о завершении тренировочного боя.
- Думаю, что, так же как и ты – легким обманом.
- Никогда не задумывался, почему именно ты?
- Что же тут думать. Мы мало восприимчивы к яду драконов.
- Так вот о каких анализах Илайя проговорился.
- Да они тщательно отбирают кандидатов. Группа крови, родословная, привычки, склонности, перенесенные болезни. Есть еще какие-то показатели по психической линии. Я не все знаю.
Так одной фразой Лютый обрубил все «надежды» Айвэна на то, что он совсем уж избранный и ни на кого не похожий.

В коротком перерыве между тренировками, сном и приемом пищи, Айвэн в очередной раз решил прогуляться. Неоднократно он уже любовался этим вечно сумеречным небом и видом на темный лес, раскинувшийся у подножия замка до самого горизонта. Удивительно, он с детства почему-то всегда больше всего любил сумерки: предрассветные,  добрые и несущие за собой шанс на новый светлый день, вечерние – укрывающие мир покоем и забвением. Свободное время выдавалось у рекрутов не часто. В такие минуты многие из них гуляли по крепостной стене. Возможно, они также как Айвэн любили здешние вечные сумерки. Но идти отсюда в любом случае было некуда. Только подниматься на гору, на вершине которой располагался замок Оборотней, пешком нужно часа 4 – 5, а если вдруг дождь размоет дорогу, то и того дольше. Да и не отпускали рекрутов никуда.
Все чаще Айвэн ловил себя на мысли о том, что уже почти не переживает за родных. Тори, дом, работа всплывали в голове лишь иногда и не доставляли той тревоги, что еще совсем недавно. То ли виной этому постоянные психотренинги, убивающие личность и обостряющие рефлексы, то ли важнее сейчас был просто вопрос выживания в новых нетипичных ни для тела, ни для души условиях.
Ветерок пробежал вдоль крепостной стены и метнул облачко пыли в глаза, заставив зажмуриться. В то же время мелкие песчинки как-то особо приятно, как живые защекотали по лицу и прикрытым векам. Внизу, в лесу, окружающем замок, ветер был уже сильнее, о чем говорил многоголосый гул в кронах деревьев, поскрипывание старых ветвей, шепот травы.
Становилось прохладно. В башне протрубили отбой, пора было возвращаться в казарму.
Череда коридоров и дверей оставили сумрачное небо позади, приближая Айвэна к месту для сна. На удивление условия для жизни и сна в целом были очень комфортные. Видимо это была компенсация за суровые, изматывающие тренировки.
Лишь с внешней стороны замок выглядел действительно как замок, сложенный из огромных отшлифованных временем и ветрами огромных камней, поросших мхом. Внутреннее его убранство было гораздо более уютно и походило на домашнее.

Айвэн лежал на своей кровати и разглядывал книжную полку, расположенную у стены со стороны его ног. Уже который вечер он смотрел на нее перед сном и думал о том, что когда-то все это будет в прошедшем времени. Когда-нибудь он облегченно вздохнет и с улыбкой вспомнит эти непонятные времена в непонятных местах, и вспомнит лишь полку.
Проще было не чувствовать. Вероятно, поэтому Лютый и не задавал себе вопросов о своей судьбе. Если обо всем этом задумываться, то крышу снесет в один миг.
 


Сон был оборван так же неожиданно, как и начался. Рекрутов поднимали по тревоге, вызванной непонятно чем. Натягивая форму, один за одним с мечами в руках, они выбегали во внутренний двор замка, где каждого из них ждал опытный напарник.
Было как всегда сумрачно. Картину дополнял мелкий противный дождь и пронзительный ветер, налетающий порывами.
Все несколько десятков молодых людей после короткого построения бежали в сопровождении наставников вниз по склону. Первый раз с момента своего присутствия в замке, они покидали его. Как уже огласили кураторы, в долине было загнано несколько драконов, к ним-то и направлялись сейчас ученики. Это будет их первое боевое задание, учения в полностью боевых условиях. Зверей будет гораздо меньше, чем воинов, но, сколько точно, новобранцам не объявляли, чтобы те не расслаблялись, когда убьют всех.
На построении по тревоге всем новым Оборотням выдали впервые настоящие боевые мечи и серебряные цепи с амулетами, напоминающими по форме кресты. Во время теоретических занятий им рассказывали, что драконы идут на серебро как мыши на сыр, объясняли это якобы большим количеством серебра в крови монстров. Хотя такое объяснение виделось, по меньшей мере, странным.
Сумерки под кронами деревьев в долине были гораздо более густыми и тягучими, чем на вершине горы в замке. Кураторы молодых воинов остались немного позади, предоставив им свободу для маневров. Тревога и ожидание предстоящей схватки ощутимо висели в воздухе. С мечами наголо воины расходились в разные стороны, где среди деревьев мелькали огромные четвероногие тени. Одна, две, три, четыре…
Айвэну стало страшно. Пока отряд новобранцев бежал вниз по склону, из бесед своих кураторов они предположили, что драконов будет всего пара другая. А их по самым скромным подсчетам тут был с десяток. «Как же они могли их сюда столько загнать».
Мысль была здравая, надо было бы слишком много человек, чтобы загнать столько драконов и не дать им выйти из оцепления. Здесь было что-то не так. Айвэн бросил взгляд на стоящих позади опытных Оборотней. Они были достаточно спокойны для ситуации. Чего-то не хватало в их образах.
А битва тем временем началась, первые звери набросились на зазевавшихся. Взмахи мечей, крики, брызнувшая кровь, мелькание четвероногих теней. Первые жертвы были уже с обеих сторон. В десятке метров от Айвэна один из новобранцев расправился с драконом. В первой боевой схватке, разумеется, он не думал о том, чтобы собрать трофейные клыки и шип, а просто кромсал зверя, брызгая на самого себя его кровью.
С другой стороны монстр серьезно помял одного из бойцов, а тот судорожно размахивал мечом одной рукой, не имея возможности подняться. Благо ему на помощь уже пришли несколько товарищей, окружив его и не давая шанса охотнику стать добычей зверя.
А кураторы все так же спокойно стояли в сторонке, словно, и не происходило здесь ничего. Нужна была доля секунды, чтобы осмотреть все происходящее с разных сторон, быстро обернувшись вокруг себя. Айвэн мгновенно оценил ситуацию, не до конца поняв лишь роль наставников во всей этой бойне.
Едва уловимая мысль-догадка мелькнула, когда дракон в прыжке летел в сторону Айвэна. Зверь взял гораздо выше, чем следовало. Возможно это, а, возможно, натренированные уже рефлексы спасли рекрута, нырнувшего под огромную тень и одним взмахом рассекшего монстра от шеи до хвоста.
Еще секунда понадобилась, чтобы отрубить ему хвостовой шип, успеть пробурчать «а, ты, больше, чем казался» и вытереть кровь с лица.
Вот чего не хватало у наставников стоящих сзади. Они были без амулетов – понял и вспомнил теорию Айвэн.
- Снимите амулеты, - прокричал он то ли в лес, то ли в пустоту.
Такая очевидная мысль – убрать приманку и стать менее интересными для зверя. Один за одним рекруты стали понимать смысл того, о чем прокричал один из них. Скоро все как один остались без нательных знаков отличия Оборотней. И… звери впали в странное состояние. Было видно, что они стали сильнее принюхиваться.
Айвэн снова бросил взгляд на неподвижных наставников и прокричал второй раз:
- Не шевелитесь, они видят только движение.
Воины все как один замерли как в детской игре, только вот приз в сегодняшней игре был – жизнь. Отброшенные в сторону амулеты и замершие люди повергли драконов в смятение, они ходили рядом и не видели, а потом все стали направляться куда-то в другую сторону.
Третья мысль пришла в голову Айвэна. Вот как они заманили столько зверей:
- Где-то рядом должен быть большой кусок серебра – приманка.
Одурманенные битвой и «запахом» огромной приманки звери отдалялись от Оборотней.
- Хватит, - прогремел голос одного из экзаменаторов.

Рекруты, похоже, в большинстве своем уже поняли то, до чего первым додумался Айвэн. Драконы – охотятся на людей, но почему-то ассоциируют запах человека с запахом или вкусом серебра. Зрение у них, видимо, оставляет желать лучшего. А заманили их сюда целую стаю, при помощи какой-то специальной технологии.
Интересно было и то, что экзаменаторы наблюдали не только за боевыми качествами подопечных, но и за (если можно так выразиться в бою) их социальными ролями. По крайней мере, так показалось Айвэну. Ведь кто-то бросился махать мечом, рубая врага на фарш, ничуть не заботясь о стратегии, кто-то, не думая о собственной жизни, прикрывал раненого товарища. «А что делал я сам?» - задумался он.

Звери почему-то уходили. А Оборотни с вопросами в глазах смотрели на наставников.
- Вы проявили себя достойно, - начал речь Серый Пес, которого называли Настоятелем. – И проявили себя с разных сторон. Командная игра помогла вам выжить.
Он выдержал некоторую паузу, посмотрев в глаза каждому рекруту, и чуть дольше задержавшись на Айвэне, произнося в этот миг «командная игра».
- Вы все разные и не можете быть одновременно и идеальными воинами и замечательными командирами. Но сражаться вам предстоит один на один с драконами. Думать будет каждый сам за себя, и защищаться каждый будет в одиночку.
- Мы прошли испытание? – выкрикнул кто-то из толпы.
- Да. Вы правильно поняли большую часть уроков. Многие из вас смогут выжить в бою.
В такие секунды хочется верить, что «многие» это именно ты. Но кого имел ввиду Серый Пес, никто не знал.
- Приманка была? – все, что спросил Айвэн, глядя на Настоятеля.
- Да. Она включается дистанционно и в любой момент может быть отключена. Вы все правильно поняли. А серебро в контакте с телом очень тревожит обоняние драконов, поэтому мы убрали свои амулеты в эти льняные промасленные чехлы, которые были и у вас.
Именно в такой «таре» амулеты и были выданы каждому. Тогда, совсем недавно, они и не подумали о втором назначении этих мешочков. Почти все оставили их в замке.
- Остается поздравить вас с посвящением, - снова заговорил Серый Пес. - Теперь вы обладаете каждый своим уникальным мечом. Амулеты также у всех разные.
После этой фразы рекруты стали спешно собирать с земли небрежно разбросанные серебряные цепи.
Скоро этот импровизированный митинг закончился и все спокойным шагом направились в замок, разговаривая по пути. Много говорил теперь Лютый, рассказывая о том, что скоро все покинут замок, и приступят к тому, чему их собственно и учили. Но еще предстоит кое-что узнать о своем ремесле.
Сегодня Айвэн смог сделать первую насечку на своем мече, отсчитав первый день в новой жизни новообращенного Оборотня.

После первой битвы новобранцам уже давали спать в нормальном режиме, и они смогли более спокойно ориентироваться во времени и пространстве. Дни стали существенно длиннее, а ход мыслей организованнее. Тут-то всех и начало крутить, тут-то они и поняли, почему их все время так мучили тренировками. Измученные тела, постоянные недосыпания – тогда было не до воспоминаний. Сейчас же имея возможность отдыха, молодые Оборотни один за другим впадали в хандру.
На эту тему с каждым по отдельности, а потом со всеми вместе были проведены лекции и тренинги, что немного облегчило самочувствие воинов. Немного…
Айвэн уже несколько дней не находил себе места. Все чаще вспоминались Лера и Тори – причем именно в такой последовательности. Жена почему-то вспоминалась второй, а любовница первой. Сколько бы он ни провел времени в замке Оборотней, но, наверняка, дома его спохватились, да и Лера, вероятно, его искала. Опять стали приходить мысли о прошлом, думы о том, что же будет дальше, и когда можно будет вернуться к обычной жизни. Хаос в голове практически полностью отражался на теле, испытывающем мучительные боли в мышцах, сопровождающиеся судорогами.


Глава 5. Реальный мир
Лера, вопреки ожиданиям Айвэна, не очень-то переживала по поводу его отсутствия, да и Тори тоже.
Серхио – супруг Леры, заподозрил ее в изменах, она придумывала всякие отговорки, пытаясь убедить его в своей благоверности. Ей даже почти это удалось, а для пущей убедительности и подтверждения своей любви, она заказала океанский круиз на две недели, чтобы «побыть с тобой, любимый». После этого Серхио совсем растаял. Ощущение полной идиллии было дополнено ночной порцией любви под луной прямо на одной из палуб.

Тори, разумеется, попереживала, как добропорядочная жена, приняла добрую дозу успокоительных и обратилась в полицию, заявив о пропаже супруга. Стражи порядка обещали найти «тело» в любом виде. Формулировка не очень понравилась юной особе, но ничего не поделать. Ожидания супруга, общение с полицией и прочие нюансы привели к тому, что Тори не успела на свою смену и не отправилась со своим обычным судном в круиз, а вышла со следующим через двое суток.
О том, что ее корабль, на который она опоздала, потерпел бедствие в открытом море, она узнала уже будучи на борту другого лайнера, поменявшись со своей подругой. Пассажирам, разумеется, ничего не говорили, о том, что они идут по пятам корабля потерпевшего крушение, но настроение среди экипажа было не радужное. Но даже команде лайнера было мало известно о том, что произошло в двух сутках пути перед ними. То ли айсберг, то ли рифы привели к крушению. Многие пропали без вести, многие погибли.
Если бы о происшествии знал Айвэн, находящийся где-то на перекрестках иных миров, то он бы понял, что значили слова Илайи «потеряешь осознание» и «перестанешь существовать». Но о такой «мелочи», как крушение океанского лайнера и гибель сотен людей, ради его одной жизни, он к счастью никогда не узнает. Ангелы хранители у некоторых людей достаточно сильны и не считаются с жизнями чужих подзащитных.

 Рабочая смена у Тори протекала вполне обычно. Ведь ничего необычного, при поверхностном рассмотрении, в реальном времени не происходило. Это как когда-то в древности люди не возвращались с войны, а родные отказывались верить в то, что их брат, муж, жених погиб – пока тела нет. Проще верить в пропавшего без вести. Так и Тори ушла в круиз, в которых она всегда была без супруга, а подсознание успокаивало, что все в норме, что Айвэн просто ждет ее дома, и как обычно через месяц она встретится с ним.
Осознание того, что она не оказалась на затонувшем корабле благодаря его исчезновению, быстро растворилось в волнах океана, покрывшись пеной забвения. Странно, но работая на круизном лайнере, Тори никогда не отдыхала таким образом с супругом. Сейчас как-то по-особенному она смотрела на все эти молодые и пожилые пары. Кто-то из них мужья и жены, кто-то любовники и любовницы.
Зону крушения благо проходили ночью, поэтому лишь немногие из отдыхающих могли увидеть спасательные корабли и флаеры, освещающие воду мощными прожекторами с воздуха. Спасательная компания продолжалась. Среди обломков корабля, растянутых волнами на сотни километров, все еще находили живых обессиленных людей, даже несколько суток спустя. Количество вернувшихся из такого «отдыха» в этот раз было меньше, чем отправившихся в него.
Тори была на палубе, когда проходили зону поисков, стоя в тени сложенных в стопки шезлонгов. В десятке метров, пользуясь темнотой, кто-то занимался любовью. Среди шума волн и ветра четко различалось женское постанывание и вскрикивание. Выходить из тени Тори не хотела, решив не мешать парочке, столь увлеченной и невнимательной. Скоро все закончилось, и Тори смогла снова предаться мыслям и наблюдениям за работой спасателей.

В одной из кают, которые убирала Тори, жила странная пара, вроде бы муж и жена, но как-то не особо виделись между ними какие-то чувства. Он – типичный Нарцисс, сразу вызвавший легкое отвращение. А вот женщина, возрастом ближе к 40 годам, была интереснее. Она даже в какой-то мере понравилась Тори. В меру широкие бедра, простая и в то же время эротически вызывающая походка, белокурые локоны до плеч, небольшая грудь с всегда стоящими сосками, трудно скрываемыми бюстгальтером и зеленые кошачьи глаза. Убирая в каюте, девушка ловила себя на мысли, что засмотрелась на бедра уходящей женщины. Поняла она уже и то, что ночными любовниками на палубе были именно эта пара. «Если бы я была мужчиной, то определенно захотела бы эту женщину… Леру», - подумала Тори.
Дни текли обычной чередой. По утрам, оставшаяся без Айвэна супруга, убирала каюты в своем секторе, разносила завтраки, а ближе к вечеру с командой занималась в фитнес-зале или просто проводила время в пустых беседах с напарником Тони и другими членами экипажа. Они уже не первый рейс были в паре, вот даже он умудрился по каким-то причинам не сесть на свой лайнер, а пойти в рейс на следующем. Ребята часто смеялись над ними и похожестью имен – Тони и Тори, делая намеки на то, что они якобы пара. Сама девушка не придавала этим шуткам никакого значения, веря, что она любит супруга, да и напарник не подавал никаких знаков внимания, выступая лишь замечательным собеседником и другом. В команде поговаривали даже, что он гей. Проверять это желания пока не было.
«Другом?», - подумала Тори, глядя на стоящего поодаль Тони. А ведь сама она не так давно спорила с Айвэном о том, что не может быть дружбы между мужчиной и женщиной. Отношения разных полов могут быть лишь двух видов: или у них будет секс, или уже был. «Хм, значит у меня первое?»- не поверила она своей вольной мысли. «Или все же дружба между полами возможна?» Тори совсем запуталась в размышлениях, все еще глядя на стоящих ребят.
- Можно присесть? – отвлек ее голос сбоку. А внизу живота прокатилась волна странного возбуждения. Да это была Лера, смутившая девушку странной бархатистостью своего голоса. Резко обернувшись от испуга, Тори чуть не уткнулась лицом в широкие бедра собеседницы, незаметно подкравшейся и оказавшейся совсем рядом.
- Да, конечно.
- Скучаете?
Тори лишь пожала плечами, теряясь в мыслях – еще не отступивших размышлениях о дружбе разных полов, о Тони, а теперь еще и об этом источнике возбуждения души и тела в образе блондинки.
- Хотите выпить?
- Пожалуй, нет. Вы знаете, экипажу не очень рекомендуют общаться с отдыхающими.
- За беседу с одинокой женщиной вас вряд ли кто-то накажет, - улыбнулась Лера, потягивая коктейль.
- Одинокой?
- Мой благоверный танцует с молодыми девочками в ресторане.
- Очень жаль.
- Ну, вы-то тут точно не при чем, - снова с улыбкой ответила женщина, словно успокаивая Тори, и в знак доверительности положила свою теплую ладонь на ладонь девушки.
Сколько страсти было в этом невинном движении, ком волнений подступил к горлу Тори, заставив убрать свою руку. По розовым щекам и слегка подвернутым наружу губам Леры можно было догадаться, что она уже пьет не первый бокал. Этим себя и успокаивала девушка.
- А вы женаты? – не унималась блондинка.
- Да.
- Ваш тоже где-нибудь развлекается?
Тут девушка в мгновенье пересмотрела все, о чем  думала раньше. Человек уж так устроен, если он чего-то не может понять, то сразу начинает думать плохо. Так и Тори после пропажи супруга стала думать сразу, что он попал в беду, что ему необходима помощь. А вдруг он сейчас с другой, вдруг просто бросил ее, ради кого-то. Хотя бы ради такой сочной блондинки, от которой прямо веяло любовью и страстью, которую не взял, не раскрыл, не реализовал ее супруг, не сумев поднять на вершину счастья.
- Не знаю.
- Вот так всегда с мужиками.
- Нет, что вы, - вернулась Тори к прежнему образу мыслей. Но, не желая рассказывать всю историю, сказала лишь. – Он попал в беду.
- Да уж, нечего сказать. Может все-таки выпьете?
В этот раз девушка не смогла отказать. К завершению вечера дамы подошли в хорошо подпитом состоянии, будучи уже почти подругами, обсуждающими что ни попадя. Лера вообще с трудом держалась на ногах. Поэтому молодая спутница взялась ее проводить.
Уже перед дверью каюты они услышали какой-то шум внутри, на что Лера спокойно и безразлично объяснила:
- Опять кого-то притащил.
Тори не сразу поняла, но когда Лера ввалилась внутрь, то в коридор открылось зрелище – Серхио и какой-то мужчина занимались сексом с пышногрудой девушкой. Тори спряталась за угол, и в незакрытую до конца дверь каюты наблюдала за происходящим внутри.
Лера безразлично опустилась в кресло, наблюдая за любовным трио – своим мужем, и неизвестной парой. Клубок совокупляющихся встретил женщину радостно, а Лера ничуть не сопротивлялась, когда неизвестный мужчина начал раздевать ее и ставить на колени. Лишь когда он пристроился сзади, женщина один раз вскрикнула, а потом стала сладостно постанывать и активно двигать широкими бедрами.
Тори еще несколько минут смотрела на происходящее, испытывая возбуждение, переходящее в дрожь по всему телу. Только из-за страха быть замеченной, она взяла себя в руки и ушла.
На верхней палубе лоб в лоб она столкнулась с Тони:
- Эй, что с тобой, - приветствовал он.
- Ничего, - дрожащим голосом и телом, ответила она.
- Да ты пьяна?
- Оставь меня, - вырвалась и убежала Тори.
Еще секунду и пьяное сознание могло сделать что-то из ряда вон. Тори в мыслях уже набросилась на своего напарника, а перед глазами все еще были совокупляющиеся парочки и послушно стоящая на коленях Лера. Поэтому лучше было проще убежать от возможного контакта.
Эта блондинка сводила ее с ума – сплав страсти, красоты и сексуальности, зрелое тело, знающее толк в наслаждениях. Никогда раньше Тори не питала никаких чувств к женщинам, но Лера вскрывала какие-то странные стороны ее души. Хотелось списать все на стресс от неизвестности судьбы мужа, но вряд ли только в этом дело.
Когда-то в одном споре Айвэн говорил ей «не путай понятия, не хочет человек изменять или не умеет – это разные вещи». Вот сейчас в порыве отчаяния и одиночества, Тори начинала ловить себя на желании изменить живому, пропавшему, а не может мертвому мужу. Возможно, это состояние неизвестности «может мертвому» и подстегивало ее. Ведь если он мертв, то она никогда не сможет испытать чувства измены ему. А пока он в статусе «жив» в ее голове, можно насладиться этим чувством, понять, что это за груз, что следует за минутами наслаждения, что происходит с душой. Теперь она думала о том, что хотела этого и раньше, просто, как и говорил супруг «не умела». Лера с супругом, жадно получающие удовольствие с первой встречной парочкой были словно гуру, открывшие ей истину и показавшие как надо чувствовать жизнь. Мозг просто взрывался от избытка эмоций. Желая хоть как-то забыться и отвлечься Тори запрыгнула в душ, где и заснула от избытка переживаний и от хорошей дозы алкоголя в крови.

Солнце одинаково ярко и нежно запускало свои лучи в каюту Леры, спящей в объятиях двух мужчин и к Тори, обессилено заснувшей в одиночестве под каплями душа, давно отключившегося. Такие разные и такие похожие. Одна не скрывала своих желаний и просто делала, то, что хочет, добиваясь желаемого любой ценой. Вторая даже боялась хотеть, но глубоко внутри была такой же, как первая была снаружи. Кризисные ситуации во многом меняют суть людей, вскрывая пласты желаний из подсознания.
Этим утром их объединяло еще одно – мысль об Айвэне. «Где же ты», - подумали они практически одновременно, поднимаясь одна с ложа любви и греха, а вторая, выходя из душа. Солнце словно подмигивало и Лере и Тори, передавая привет от пропавшего супруга и любовника.
Да, его можно было сравнить с солнцем. Стремительно влетев в жизнь Леры, хоть и она сама сделала первый шаг, он стал лучом света, заставившим ее на миг поверить в то, что мечты сбываются, в то, что возможно все… и даже любовь. За исчезновением этого луча снова пришла тьма, и воспринимающиеся как что-то обычное, оргии, устраиваемые Серхио. «Разве это любовь», - с грустью задумалась Лера. – «Когда тебя любят, не радуются тому, что делят тебя с кем-то в кровати. И так каждый раз, когда все происходит, нет ни греха, ни стыда, только удовольствие. За которое платишь потом, очень скоро. Душевными муками». Испытывал ли такие муки Серхио? Этого Лера не знала. Наверное, после какого-то рубежа и он стал бесчувственным и безразличным. Ведь ничего не происходит просто так. «Может и я в чем-то виновата», - начала она мысленно жалеть и оправдывать супруга, все еще лежавшего на кровати с парочкой из вчера.
Для Тори он был не просто лучом, а, действительно солнцем, за которым она послушно шла везде. По крайней мере, так казалось ей самой. Но Айвэн не всегда так думал, искал чего-то большего. Порой было заметно, что ему не хватает то ли понимания, то ли отдачи от нее и от всего мира. В его голове вмещались миллионы мыслей, а души хватило бы на несколько человек и несколько жизней. Тори готова была отдать всю себя, но ему этого было мало. Она не могла даже упрекнуть его за это, потому как понимала, что его внутренний мир гораздо шире, и она не может заполнить собой даже малую его часть. «Или не хочет?» - снова словила девушка себя на этой мысли. В любом случае даже когда он был рядом, его внутренний взор был где-то далеко, а душа, похоже, не могла найти покоя и обрести счастье в единении с кем-либо. Но от этого он не переставал быть для нее источником света. Пока единственным.
«Где же ты?»



Глава 6. Первые шаги Оборотня
Оборотни, как уже давно понял Айвэн стали какой-то отдельной ветвью эволюции, вроде бы и люди и не совсем. Если традиционное общество семимильными шагами развивалось в области создания устройств и технических решений, которые дополнят несовершенство тела и души человека, то Оборотни шли иным путем. Они минимизировали любую технику, развивая тайные стороны души и невиданные физические возможности тела.
Айвэну еще не довелось видеть Мастеров, но легенды о их подвигах ходили такие, что и вообразить трудно.
После ухода из замка новообращенный Оборотень уже сделал на рукоятке меча два с небольшим десятка насечек. Столько дней и ночей он провел в новом образе. Да и не насечки были, а скорее царапины, ведь жить он собирался долго, а рукоятка меча не такая уж длинная, чтобы отметить на ней все дни жизни. Черный плащ, облегающий сверху, но свободный в ногах и руках, стал уже родным, а меч неоднократно был окроплен кровью оборотней.
Если верить, что курс оборотней в замке длился три месяца, то скоро будет уже 4 месяца как Айвэн оказался в этом непонятном мире. Ни настоятель Серый Пес, ни наставник и напарник Лютый так и не дали внятного объяснения о том, что же это за место. Илайя Лари больше не появлялся с тех пор, как доставил Айвэна в замок.
Из собственных наблюдений Оборотень понял лишь, что мир вокруг по уровню развития напоминает средневековье. Ведьмы и знахари, прекрасные дамы и рыцари были тут обычным делом. Единственным отголоском современности был транспорт, прилетающий примерно раз в две недели, чтобы забрать шипы и клыки убитых Оборотнями драконов. За Лютым и Айвэном был закреплен свой перевозчик – Фигаро, с которым воины каждый раз договаривались о следующем месте и времени встречи. Среди оборотней, таких как он называли «подгоняла». Фигаро и другие перевозчики были связующим звеном между Оборотнями и миром и могли «подогнать»-достать для своих подопечных почти все, что те попросят. У него Айвэн и выменял на пару клыков огнестрельное оружие – механический 16-зарядный «Бульдог» и патроны к нему. После покупки он убедился на собственном опыте, что драконов пули не берут. Разрядив все обойму в хищника, он едва успел выхватить меч – доля магии в этом мире все же присутствовала. То, что не смог сделать пистолет, завершил меч. Но избавляться от пистолета он все же не решился. Так как-то было спокойнее, да и всегда можно применить против не магических врагов, которых здесь тоже было достаточно – дороги кишели разбойниками, которые нападали и на Оборотней тоже. Но историй о том, чтобы кто-то из его братьев по оружию был захвачен людьми врасплох, Айвэн пока не слышал. Обострившиеся слух, зрение, сила и реакция стали для него нормой еще в замке во время обучения, для обычных людей эти знания и умения были недоступны.

За изгибом лесной дороги уже виднелась деревня – одна из тех, которые «защищали» Лютый с Айвэном. Драконы повадились тягать у местных крестьян скот, то овцу задерут, то корову утянут. Благодатное место для Оборотней, как говорил Лютый. Тут можно целую стаю хищников взять. Местные жители видели в Лютом и его напарнике не просто спасителей, но и чуть ли не главу их поселка.
Так при въезде конных воинов встретил староста, подобострастно бегающий и докладывающий о всех происшествиях, которые происходили за время отсутствия Лютого.
Айвэн был здесь лишь второй раз, в прошлый визит они были здесь проездом, но напарник уже успел поведать ему не одну историю о прекрасных местных доярках и рекомендовал не отказывать местным девушкам, какими бы странными не были их просьбы. Деревня, мол, небольшая – душ 300 едва наберется, поэтому попытки забеременеть от приезжих, чтобы род пополнить новыми генами, здесь были в порядке вещей. Тем более почетно было забеременеть от Оборотня, союз с которым давал сильное потомство. От вопроса есть ли у Лютого такое потомство, он в прошлый раз умело ушел.
Среди новостей, рассказанных старостой, была кража у одного из крестьян трех мешков зерна. На что Лютый по-командирски выдал:
- По 20 ударов плетью каждому из его соседей.
Айвэн одновременно ужаснулся жесткости и бескомпромиссности своего напарника, а также тому, что его послушались, причем сразу. Староста отправил дружинников исполнять дело. Рейтинг Лютого здесь определенно был весьма высок.
- Зачем ты так жестко, - спросил Айвэн, когда они остались наедине.
- Сегодня зерно, а завтра у тебя меч сопрут. Подумай сам, кто-то наверняка видел, но не стал вмешиваться, боясь проблем или просто не желая ничего делать. В следующий раз такое не повторится, вот увидишь.
- Давно ты их под опеку взял?
- Да не очень, но они оказались на редкость послушными.
- Грубая сила здесь в цене.
- Ха. Мудрая, а не грубая. Они прекрасно понимают, что с нами лучше дружить. Скоро себе деревню заведешь под опеку.
- Себе?
- Конечно, или ты думал, что я вечно буду тебя сопровождать.
- Долго еще?
- Посмотрим, как будешь справляться с наукой.
Айвэн давно подозревал, что он не первый ученик Лютого, а пути их рано или поздно разойдутся. Но верить в скорое расставание не хотелось, также как спрашивать о судьбах предыдущих рекрутов. Недоброе предчувствие всегда останавливало Айвэна перед тем, чтобы озвучить этот вопрос.
- Да не переживай, - подбадривал Лютый. – Все произойдет в свое время, ты будешь готов.
- Угу, - только и промычал Айвэн, а в голове одна за одной мелькали мысли и образы из недавнего прошлого. Самое трудное было в отсутствии точки опоры. Не зря говорили древние «дайте мне точку опоры и я переверну землю». Вот этой-то точки не хватало. Не так давно у него была семья. Пусть не все было гладко, но было – хоть что-то стабильное и понятное в изменчивом мире. Теперь семья, Тори, непонятно где, вернее не понятно, где он сам. Илайя Лари, увлекший за собой, тоже исчез. Не успел привыкнуть Айвэн к жизни в замке, к учению, как и этот оплот, эту точку опоры, пришлось покинуть. Лютый – верный друг и наставник, тоже в скором времени может остаться в прошлом. После того рокового дня выбора все стало очень зыбко, текуче и непостоянно. Может в этом и была суть всего происходящего, суть урока, преподанного жизнью – не цепляться ни за что, не привыкать ни к чему, а, в конечном счете, перестать чувствовать. Странное дело – Оборотней учили так, чтобы они забыли и перестали питать личные эмоции, а в целом все 5 чувств, при этом, у них были развиты сверх меры. Быть одновременно и чувствительными и бесчувственными.
Компаньоны уже раскладывали свои скромные пожитки в предложенной им для постоя избе, когда снова вошел староста. Айвэн сидел на лавке, приткнувшись спиной к теплой печной стене и в раздумьях вертя в руках пистолет. Лютый, тем временем, готовил себе место для ночлега. Староста, увидев огнестрельное оружие, замер на пороге пока Лютый не сделал ему одобрительный кивок войти внутрь.
- Еда готова. Вам сюда подать или в трактир пойдете?
Оборотни переглянулись и Лютый ответил за двоих:
- Чего ж не сходить. На людей посмотрим. А то давно я тут не был.
Староста странно улыбнулся и вышел.
- Расскажешь о своих похождениях здесь? – спросил Айвэн, заметив выражение старосты.
Вопрос заставил улыбнуться и напарника:
- Как-нибудь потом. Долгая история.

Путь к трактиру не был длинным, но к постоянной езде верхом быстро привыкаешь и видишь жизнь под другим углом и на другой скорости. Спокойная пешая, а не конная прогулка позволяла снова почувствовать силу земли и посмотреть на привычные предметы и людей не свысока, а с одного с ними уровня.
Жизнь в деревне текла своим чередом, словно не было здесь никаких драконов, самих Оборотней и прочих тайн и магических непонятных вещей. Кто-то ковырялся в огородах, один сельчанин, сидя на крыше, чинил дымоход, через дорогу туда-сюда бегала ребятня. Айвэну даже на миг захотелось остаться здесь жить. На миг…
- Вечером выходим на охоту.
- А я думал мы сюда отдохнуть и сил набраться приехали, - пошутил в ответ Айвэн.
Напарник оценил шутку, улыбнувшись одной половиной лица.
- Я к тому, чтобы пузо не набивал едой сильно.
Теперь улыбка появилась на лице Айвэна.
В трактире сидело человек с десять – ели, пили, шумно беседовали под звон струн, странствующего менестреля, сидевшего за одним из столов и озарявшего звуками музыки серовато-мрачное заведение.
Оборотни сели за стол, на котором их уже ждала еда. Айвэн отметил про себя, что несколько человек из трапезничающих рядом – приезжие. Рядом с ними лежали дорожные вещи, очевидно, снятые с навьюченных лошадей. Все трое были вооружены клинками, отдаленно похожими на оружие Оборотней.
Лютому не было дела ни до чего, кроме жирного куска бараньей ноги и похлебки.
- Это называется не набивать пузо?
Лютый, булькая и причмокивая похлебкой, пожал плечами пережевывая:
- Не могу же я голодным на охоту идти.
- Мне кажется или ты подобрел, когда мы сюда приехали? Даже шутить чаще стал.
- Родная земля. Здесь все радует.
- Беззаботный ты человек, Лютый.
- А ты ешь, пока дают, и не заботься о том, что еще не наступило. Так, как ты можно вечно в исканиях терзаться.
- А что предлагаешь ты?
- Вот ты себе вопросы задаешь, меня дергаешь, а если нет на некоторые вопросы ответов ни у меня, ни у всех кого ты знаешь?
- Буду искать.
- Я знаю простую истину, что на некоторые вещи я не могу повлиять. А вот съесть свою еду и пойти отрезать этим тварям клыки и шипы – это я могу. Это я в силах изменить.
- Как все у тебя просто.
- Хватило усложнений в свое время.
- Ладно, не горячись.
- Да не ко времени нам ссориться, нас целая стая ждет.
В поле зрения Айвэна снова попали трое вооруженных людей, почему-то показавшиеся подозрительными.
C каждым днем окружающий мир становился все более и более привычным, что особо страшило Айвэна. Вот и сейчас, они шли из харчевни, болтали о чем-то беззаботном, словно приехали на курорт. А ведь вечером предстоит битва, ведь кругом столько непонятного и неизвестного.
В ожидании заката пара Оборотней сидела на лавочке возле избушки, набираясь сил и успокаивая свой внутренний мир. Лютый был сосредоточен, сильнее, чем обычно. Айвэн предположил, что его напарник переживает, что с ним еще не очень опытный воин, который может сделать ситуацию более сложной. Спрашивать об этом он все же не стал.
Сам Айвэн решил расслабиться, следуя принципу «зачем переживать, если ты не можешь повлиять на ситуацию». Вытянув ноги и опершись об плетеный забор, он смотрел в никуда и думал ни о чем. Взор достигал далекого горизонта, к которому где-то в стороне клонилось солнце. Жизнь вокруг продолжалась, где-то за домом покрякивали утки, а на пастбище раздавалось что-то похожее на мычание.
Сумерки, любимое время Оборотней – спустились незаметно. Лютый и Айвэн были уже на подходе к месту, где планировали начать охоту. Мечи наполированные до блеска отражали лица своих хозяев и грозили смертью всем, кто окажется со стороны не рукоятки, а лезвия. Серебряные амулеты заняли свои места на шеях воинов. Спокойный дух обоих был готов к битве, но не к тому, что им предстояло увидеть.
- Какого черта, - только и сказал Лютый, когда они вышли из-за поворота на окраине деревни, где собирались устроить засаду.
Уже издалека было видно, что ничего хорошего впереди не ждет. В радиусе нескольких десятков метров были разбросаны человеческие конечности, а трава сплошь была красной от крови.
- Живой, - прошептал Айвэн, бросаясь вперед туда, где окровавленный человек пытался уползать с поля брани. Рефлексы Оборотня обострились до невиданных. Он не мог позволить, чтобы монстр убил человека, тем более у него на глазах. Не сейчас, не сегодня. Весь мир померк где-то позади. Пока дракон добежал до израненного тела, Айвэн с горящим взором в миг преодолел добрых тридцать метров.
Глаза хищника в образе зверя и хищника в образе человека скрестились. Дракон раскрыл пасть над человеческим мясом, еще уползающим, но все же мясом, и замешкался. На расстоянии вытянутой руки были клыки смерти от беспомощно пытающегося ползти в луже крови человека. Глаза в глаза, клыки против сверкающей стали, ярость с обоих сторон. Клыки смерти так и остались на расстоянии касания от лежащего ниц человека. Айвэн вложил в удар всю силу. Голова зверя с треском отскочила от тела, через которое меч прошел как сквозь масло, и улетела на несколько метров.
Секунда на оценку обстановки – среди растерзанных человеческих тел парочка убитых драконов все же была. Позади Лютый отбивался изо всех сил против двух драконов сразу, хвостовые шипы он им уже отрубил, слегка обезопасив себя, осталось сохранить жизнь. Айвэн поспешил на подмогу напарнику. Двое против двоих – дали скорую победу Оборотням.
Навстречу мчался еще один, замешкавшийся на миг на кого из двоих напасть, что позволило Лютому ранить его в бок, давая шанс Айвэну добить зверя. Добил, но хвостовой шип монстра в этот раз все же достиг цели, оставив глубокую царапину снизу до верху ноги человека, скорчившегося в кривой улыбке боли.
- Живой? – подбежал Лютый.
Этой утвердительной фразой началась сегодняшняя схватка. Ей же, только вопросительно она закончилась. Сегодня старухе с косой предстояло завистливо стоять в сторонке, все кто должен был остаться в живых выжили, взяв славную добычу. Оборотни еще некоторое время стояли с мечами наготове, но больше зверей не было. Самое время прятать амулеты-приманки подальше от греха и новых монстров.
- Да, больно, но не смертельно, - ответил Айвэн на предыдущий вопрос напарника, ковыляя к спасенному человеку.
Он… она, еще дышала. Меховая шапка сползла с головы, обнажив светлый лик, тонкие черты которого подчеркивали разводы уже кое-где запекшейся крови. Выбившиеся из-под головного убора белоснежно-серебряные волосы торчали в разные стороны. Даже алый цвет, крови не портил их.
Воины без слов поняли все, что здесь произошло. Троица из трактира по какой-то причине вступила в бой с драконами. Причем один человек из них оказался прекрасной девушкой, спасти которую Айвэн имел честь. Рана была глубокой, хищник прокусил ее почти насквозь в районе ключицы. Наспех сделанная повязка приостановила потерю крови. Лютый, тем временем, успел собрать все то, что полагается – работа все-таки.
Только когда Айвэн донес раненую до деревни, а староста позвал лекаря, спаситель юной особы позволил себе почувствовать, что его собственная рана тоже дает о себе знать. Странная дрожь пробегала по телу время от времени. Перед глазами все то плыло, то снова становилось четким.
- Что самочку почувствовал, - пошутил, подсаживаясь Лютый.
Напарник лишь улыбнулся, преодолевая усиливающуюся боль.
- Знаешь, недооценивал я тебя, вроде и не первый бой вместе. Но такого удара я еще не видел, - снова мысленно вернулся Лютый к удару, начавшему сегодняшнюю схватку с драконами.
- Сам не ожидал.
Сквозь мутнеющий взгляд, Айвэн все еще различал, как старый знахарь вертится над девичьим телом. «Такая светлая», - подумал юноша, глядя на ее кожу и обнаженные небольшие груди. Знахарь хорошо знал свое дело. Даже неопытный человек бы понял, что девушка в надежных руках. Кровотечение уже было остановлено, операция завершалась при помощи каких-то мазей и компрессов.
- Эй, ты что, - прозвучало откуда-то как эхо.
Лютый, только теперь заметил, что рана Айвэна начала светиться ярким зеленым.
- Этого еще не хватало, - на выдохе изрек он, вовремя подхватив обмякшее тело напарника, потерявшего сознание.


Глава 7. Соблазн
Круиз продолжался. Лера и Тори все чаще бывали вместе. Тори уже почти привыкла к этому источнику сексуальности рядом с собой. По вечерам они выпивали, болтали ни о чем и обо всем, иногда Лера как бы случайно касалась свою собеседницу, заставляя ее каждый раз вздрагивать.
- Он у меня книги пишет, - протяжно нежно произнесла Тори. – Мой, Айвэн.
Вот так собственно Лера и поняла, что тесная почти дружба связала ее с той, с чьим мужем у нее возникла не так давно душевная и телесная близость.
«Что ж это шанс», - подумала Лера.
Извращенному любовью или страстью уму такое знакомство действительно могло быть полезно. Ведь Тори может много рассказать о своем супруге, что он любит, какой он. Вот только куда он исчез? Да и сама девушка ей тоже нравилась. Пора было переходить с ней к более близкому общению.
Тори невольно обернулась, почувствовав на себе взгляд. Так и оказалось – мужчина неопределенного возраста опять наблюдал за ней, стоя на другой стороне палубы. Уже не первый день она замечала, что находится под его пристальным вниманием. Он редко снимал шляпу, то ли скрывая свой блестящий оголенный череп от солнца, то ли просто выдерживая такой стиль, и всегда был в гордом одиночестве. Краем уха Тори слышала его имя от кого-то, но забыла, помня лишь, что оно показалось ей каким-то старинным и, как она подумала, «библейским».
- Тебе не кажется, что ты много пьешь? – спросила Тори. Казалось, что они знакомы целую вечность и как минимум половину этой вечности обращаются друг к другу на «ты».
Вот только теперь правила игры были не равными. Супруга Айвэна все также искренне воспринимала свою новую подругу, боясь и одновременно восхищаясь ей, все больше влюбляясь. Та же теперь знала о юной особе то, что заставляло ее где-то сдерживаться, а где-то задавать вопросы с хитрым подтекстом.
Короткое «Ай» от Леры снимало все вопросы и отбивало желание спорить. Единственное, что во всем этом немного начинало напрягать Тори, постоянное полупьяное, полусонное состояние собеседницы. Уже несколько вечеров они проводили вместе на одной из палуб лайнера. О том, где пропадает и что делает Серхио, Тори уже не спрашивала, зная ответ, да и ее новая подруга, подвыпив, сама все рассказывала. Вечера начинали раздражать своим однообразием – днем Тори работала, а после встречалась с подругой, которая вначале была трезвая и веселая, но быстро становилась выпившая и странная. В итоге ее периодически приходилось доводить до номера. И так повторялось по кругу, как во сне.
Сегодня Лера добралась сама, рассчитав норму выпивки и оставив девушку в одиночестве.
- Привет, - почти сразу подсел Тони.
- Рада видеть, - оживилась девушка, искренне улыбаясь напарнику, общение с которым в последнее время было сведено к минимуму.
- Ты как вообще? Пропала совсем. Что за дама?
- Ой, завалил вопросами. Нормально все вроде.
- Тебе не показалось, что этот тип за тобой ходит по пятам?
- Может и ходит. А что он мне сделает? Охрана ведь не дремлет.
- Просто странно.
- Извини, я действительно куда-то выпала. Эта Лера до добра не доведет.
- Чего ж ты с ней посиделки устраиваешь?
- Не знаю, - задумалась Тори. – Тянет…
- Ты здорова ли?
Девушка пожала плечами, искренне не понимая себя. Пока третья сторона не вмешивалась в ее взаимоотношения с Лерой, все было просто – она лишь шла на поводу чувств, страсти, как угодно это можно назвать. Теперь же Тони словно вытянул ее из тумана, поднял задыхающуюся из-под воды.
- Помоги мне, - умоляющим шепотом обратилась она.
- Э, да я вижу совсем дела у тебя плохо. А не подсыпает ли она тебе чего в выпивку?
Снова пожатие плеч и непонимание в глазах.
- Как-то на самом деле не могу от нее избавиться, как магнит.
- Давай-ка, мы тебя в медчасть пока определим, отдохни пару дней.
- А как же работа?
- Мы с ребятами уж подстрахуем как-нибудь.
- Давай просто посидим, а к врачам позже.
- Хорошо.
На несколько секунда воцарилось молчание, каждый ушел в какие-то свои мысли. Да и слова были уже как-то не нужны. Тори знала, что ее друг рядом, чувствовала его поддержку и желание помочь. Этой малости было вполне достаточно, чтобы вернуть ощущение реальности. Но с этим вернулись и мысли о супруге и о неизвестности его судьбы. Сложный выбор – забываться в непонятном общении с Лерой или вернуться в не очень-то веселую реальность, в которой ты, возможно, осталась одна, потеряв единственного дорогого человека.



 
Полуглава 8. Переход
Воин шел. А что еще оставалось делать ему, выброшенному неизвестно куда. Если его найдут, то не раньше, чем через неделю. Все это время надо что-то делать. Просто сидеть на месте, можно сойти с ума. В таких условиях даже не знаешь, что лучше – жара или пронзающий холод, но, опять же, приходится мириться с тем, что дает окружающая среда. Погода как будто вторила внутреннему миру Айвэна, в котором бушевал шторм. Такой же порывистый ветер волна за волной ударял в походную куртку путника. Незащищенным от песчаного ветра оставалось только лицо, через которое он продувал все тело насквозь. Образы иных миров, порой, полностью захватывали его сознание. Иногда даже исчезала грань между реальным миром и миром грез, снов. Сны часто приходили наяву, вот так во время движения куда-то. Айвэн шел, преодолевая мысленный барьер, поставленный кем-то извне. Ощущение часто было такое, что стоишь на одной ноге на маленьком клочке земли, окруженный со всех сторон бездонной глубиной, а тебя пытается скинуть с последней опоры, сильный грязный и злой ветер. Внутренняя тьма переливалась во внешнюю, отражаясь в темных не то грозовых, не то снеговых облаках.
Айвэн продолжал идти, забываясь одними мыслями от других. Пытаясь улыбаться изредка появляющемуся солнцу, на миг Айвэн забывал обо всех трудностях. Но как только солнце уходило за плотные тучи, что-то недоброе снова захватывало все мысли юноши. Будто кто-то тянул сзади за невидимые нити, прикрепленные к самым глубинам души. И чем дальше Айвэн шел вперед, тем сильнее натягивались эти нити, разрывая душу в клочья, и все сильнее они тянули его назад. Ощущение это становилось порой настолько реальным, что путник иногда даже оглядывался, дабы посмотреть, не держит ли его кто-то сзади. Убедившись, что никого нет, он снова, преодолевая невидимое сопротивление, продолжал идти, отрывая и оставляя где-то позади клочки своей души, выдираемые невидимыми канатами привязанности к миру живых.
В такие моменты гораздо острее чувствуешь одиночество, которое и без того, является вечным спутником. Когда знаешь, что идешь по заброшенным местам, которые покинуты людьми уже длительное время, начинаешь придумывать себе всякие ужасы, ожидаешь засады из-за каждого угла. В итоге усталость берет верх и внимание рассеивается. Хорошо, если в такие моменты не возникнет реальная угроза жизни. Те, кто ходил этим «путем» рассказывали всякое, поэтому приходилось волей-неволей напрягаться, проверяя на месте ли верный 16-зарядый «бульдог».
Кто бы мог подумать, что еще несколько месяцев назад Айвэн был совсем другим человеком. В чем-то изнеженный горожанин стал воином пустыни, добывающим кровь «драконов». Не встреть он тогда этого пьяного старика, оказавшегося умелым вербовщиком, все было бы сейчас иначе.

Странная штука жизнь. Иногда думаешь, что живешь, а оказывается – и не жил вовсе. Тело Айвэна агонизировало, а дух пытался найти успокоение во сне, но даже там были бури и трудности, отражавшие мир в котором было тело.
Работы у знахаря сегодня было много – сначала он вытягивал с того света Иону, спасенную Айвэном, а теперь самого спасителя. Главное сейчас было не дать ему умереть, пусть даже не вернуть в сознание.
Но только Лютый знал, что предстоит пережить напарнику в самое ближайшее время.


Глава 9. Волк
Волк никогда не живет по чужим законам. Он или создает свои или становится цепным псом. Правда, этого часто не замечают окружающие, а если и понимают, то уже бывает поздно. Он был волком, пусть даже сейчас вынужденно скрывался в облике человека, но это не меняло его сути. Волков иногда пытаются подчинить. Порой, они это позволяют, то ли из любви, то ли из жалости, то ли из-за нежелания бороться с беспробудной человеческой глупостью.
Так вышло и в этот раз. Борьба за территории характерна не только для животных, но и для людей, которые пытаются диктовать друг другу свои правила. Она упорно не хотела принимать его волчью натуру, хотя знала уже практически всю правду, но так до конца и не верила, что имеет дело с настоящим оборотнем. Каждый день «из большой любви» она навязывала ему свои «правила». В итоге он поддался. Но люди еще более коварны, чем волки. Волк нападает открыто, а люди убивают друг друга изнутри, подменяя понятия истины и морали так, что другой даже и не поймет в итоге, что делает что-то противоестественное для себя, а вместо протянутого пальца у него уже «откусили руку по локоть». Каждый день она убивала в нем волка бытовыми мелочами «смой ванную, вынеси мусор, помой посуду, поставь ботинки ровно». Это действительно мелочи, но для волка не бывает неважных мелочей. Спустя время она будет вспоминать и жалеть о том, что все это делала. Также она с грустью будет думать о том, что от него перестал исходить запах свободы, огня и ветра. Но цепной пес не может так пахнуть, ему не дана свобода. Его запах – это запах дома и псины. Вот тут-то и приходит разочарование, когда понимаешь, что сама убила в человеке, или в данном случае в волке, то, за что его собственно и любишь. Уничтожив его суть, ты теряешь и себя и необходимость его присутствия рядом. Грозный свободный оборотень-боец становится лишь твоей послушной тенью, делающий так, как удобно и комфортно тебе. Нет разницы потенциалов, нет развития, нет жизни. Но все это она, к сожалению, поймет гораздо позже. Не в этой жизни, не в этом сне, не на этом корабле.

*****
Просыпаясь в объятиях Леры и Серхио она еще до конца не поняла, вернее не помнила, что же произошло. В еще не протрезвевших глазах вспыхивали образы из вчера. Слишком много было спиртного. Она провожала Леру к каюте. Потом лишь обрывки памяти. Разбросанная одежда, жаркие губы знойной блондинки по всему ее телу, крепкие руки, схватившие за грудь. Опять поцелуи Леры, сводящие с ума, и вот она уже придавлена кем-то к кровати, лежит на животе, а этот кто-то – Серхио, уже в ней. Судорожные движения, взаимные стоны и заливающие все сознания поцелуи… Лееерааа. Блондинка заполонила все ее сознание так, что Тори даже не могла осознать в полной мере, что она отдается чужому мужчине.
Образы утихли, принеся осознание, что не так уж и страшно это было, может даже приятно. Определенно приятно, по крайней мере, вчера. Как сейчас – пока не понятно. «Вот ты и успела изменить еще живому мужу», - говорила она себе, собирая разбросанную вокруг одежду.
Лера тоже проснулась и наблюдала за своей подругой-любовницей. «Ну, вот, мы и квиты, - говорила она сама себе. – Я взяла твоего мужа, а мой тебя».
После первой эйфории, начинающегося протрезвления и новизны чувств, Тори хотелось убежать от себя, от них, от всего. Но лишь до вечера…
Она еще не думала и не знала, что захочет повторить опыт, уже сегодня, уже без алкоголя.
А за разворачивающейся любовной драмой продолжал наблюдать человек с «библейским именем» и в шляпе, скрывающей голый череп.

*****

- Он умирает.
- Как? Почему? Ведь рана совсем не смертельна, - воскликнула женщина.
- Дело не в ране… Он слишком устал. Запас энергии, похоже, подошел к концу.
- Он ведь еще молод, - печально на выдохе произнесла она, такая же молодая.
- Но у него очень старая душа, которая устала бороться против всего мира. Он поражен «в центр». Есть такое старое учение, что тело человека сконструировано вокруг некоего центра, расположенного где-то в области пупка. Вокруг центра собрано все тело человека. Нет центра – нет человека.
Мужчина и женщина стояли над бездыханным телом рядом со знахарем, что-то пытающимся сделать и объяснить.
- Я когда-нибудь еще увижу его? - спросила женщина.
- Теперь это полностью зависит лишь от него. Он получил полную власть над своим миром. Жаль только не знает этого, - ответил мужчина в черном балахоне.
- И что теперь делать? – снова спросила она.
- Больше мы ничего не можем, Иона. Надо увезти его подальше в лес. Если он придет в себя, то может от испуга натворить дел. Пусть будет поближе к природе.

Под покровом ночи двое мужчин и женщина грузили какой-то большой мягкий сверток на телегу и двинулись в сторону леса. Пока они ехали, сверток заметно уменьшился, на что мужчина в балахоне заметил: «Началось».

*****

Голод, единственное, что способно заставить зверя проснуться среди ночи. Волк вскочил очень резко от неожиданности того, что рядом оказался какой-то огромный кусок ткани. Со злобным оскалом он огляделся по сторонам, обнюхался и бесшумной поступью заскользил под раскидистыми лапами вековых елей. На более открытых местах иногда игриво мелькала луна, которой хищник послал свое приветственное «Аууууууу», наполнившее весь лес и заставившее испуганно обернуться ночных путешественников на телеге, ехавших с другой стороны чащобы. Завыл так, что даже сам поежился, а за загривком защекотало.
Пробежав какое-то время, иногда потираясь спиной о стволы и ветви, волк понял, что не знает куда шел. Остановился, огляделся, лес – не знакомый. «Странно еще и сны какие-то про людей были». «А разве волки видят сны», - подумал волк. Подумал и решил, что есть он все же хочет больше, чем разбираться в своих непривычных мыслях.
Непонятная слабость свалила зверя, заставив некоторое время полежать под деревом. Он пытался встать, но тщетно. Лишь несколько шагов удавалось ему проползти, вымазывая блестящую шерсть о россыпь иголок и шишек. «Надо отдохнуть». Свернувшись клубком, совсем как домашний пес, волк жалобно тихонько завыл, забиваясь под ближайшую корягу. Волчья душа болела и разрывалась, ныли кости, чесались клыки. Ничего подобного раньше не было, а где-то в мохнатой голове зародилась мысль – «а было ли вообще это самое «раньше». Обессиленный от непонятного недуга хищник лежал беззащитный, ожидая, когда ему станет легче. В видениях один за одним приходили какие-то люди. Зверь дрожал, от холода, страха, непонимания.
Вскоре ему стало немного легче, боясь долго оставаться на одном месте хищник, прихрамывая на заднюю пару лап, поплелся, куда глаза глядят. Шаг за шагом поступь снова становилась более твердой, непонятный страх отступал, а где-то глубоко внутри, под шерстью разгорался огонь желания жить. Шерсть на загривке зашевелилась и медленно стала подниматься по всему телу. Откуда-то наливались силой мышцы, взгляд диких глаз становился острее и злее, грозный оскал передернул линию над челюстью.
Зверь бежал, с каждым прыжком набираясь сил. Из-под лап вылетали клочья дерна, песок и опавшие листья. Встречный ветер вздыбливал и без того взъерошенную шерсть, а обоняние было растревожено мириадами запахов, врывающихся в мозг. Картины мелькали рядом с мчащимся хищником – реки, деревья, поля, снова реки и снова дома, бескрайние горы и долины. Люди и звери расступались в стороны, видя огромного волка, мчащегося без остановок неведомо куда. Он и сам не знал куда мчится. Весь мир превратился вокруг в дикую пляску четырех лап, бегущих по равнинам, поднимающихся вверх и спускающихся в долины, в хоровод мелькающих перед глазами образов.
Луна уже не один раз взошла и снова спряталась, когда он, наконец, остановился. Вокруг были снова заросли огромных деревьев. Окружающий мир не обращал внимания на примчавшегося из далекого-далека волка. Потенциальная добыча спокойно ходила мимо, птицы без умолку трещали в кронах и даже совсем рядом от его морды, шумно выдыхающей горячий воздух. Пройдя еще немного, волк увидел на вершине горы замок. Что-то влекло его сюда.
Опустившись на брюхо, он стал ждать сам не зная чего. Безумный бег остался где-то позади. Сейчас было не время бежать, поэтому хищник лежал на холме, погруженном в семерки, и смотрел на замок. Несмотря на все ожидания, ничего не происходило, наверху лишь были слышны голоса людей, звонким эхом отражавшиеся от обтесанных ветрами стен и доносящихся до чуткого уха зверя, а потом куда-то еще глубже, в самые глубины памяти. Рыцари, странные воины с мечами…
Голод. Единственное что ведет зверя. Волк встрепенулся, вибрирующим дрожащим движением встряхнув шерсть, очистив ее от пыли и листьев, и направился на поиски еды. Замок был удостоен на прощание еще одного взгляда, брошенного из-за спины, когда волк снова скрывался в чащобе.

Глава 10. Продавец душ
- Ты даже не заметишь, что лишился этой малой части себя, - так обычно они говорят, суля взамен всевозможные блага.
Его же последняя добыча была гораздо более интересной и опасной одновременно. Сколько раз он не подсылал к ней агентов, умеющих соблазнить кого угодно, годы подкармливал ее гордыню, заставляя верить в чистоту и непорочность. А она все не сдавалась. Несметные богатства, здоровье, божественную красоту и бессмертие тела – она ничего не хотела брать. В некоторые моменты он даже подумывал, «а не глуха ли она», ведь он так сладко нашептывал ей, каждый миг, находясь рядом, слева за спиной, нежно касаясь ее тела. Только однажды она пропустила образы внутрь, когда ему пришлось явиться к своей «подопечной» в образе смерти. «Да, хороший был спектакль». Явился-то он один раз, а она себя потом еще неоднократно убеждала, что видит его снова. «Эх, позабавились тогда».
Вспоминая это, человек с голым черепом и в шляпе, невольно улыбнулся. Он так свыкся с образом человека, что, даже, возвращаясь домой, предпочитал оставаться в нем. Хотя почти все здесь снимали свои маски – летали, ползали, выпускали шипы и расправляли крылья, или обретали совсем бесформенные очертания. Людям сюда доступ был закрыт еще на заре времен, хотя их мир и был совсем рядом, но сюда они попадали лишь в качестве товара на рынок душ. Видеть происходящее тогда в древности разрешили лишь некоторым животным – кошкам, собакам, волкам…Хотя чаще других заходили сюда лишь кошки.
Нежно голубая невесомая субстанция наполняла пузырек в кармане того, кто предпочитал и здесь ходить в маске человека. Довольная улыбка не сходила с маски – пузырек со свежей душой должен уйти очень дорого. Рынок, как всегда в это время, кишел покупателями. Вот два тенеподобных почти прозрачных торговца менялись  какими-то заклинаниями. С другой стороны саламандры в который раз пытались продавать секреты огня. Со всех сторон тянулись руки, щупальца и прочие части тел торговцев, предлагающих различные волшебные атрибуты.
Илайя полной грудью вдыхал ароматы тысяч миров, собравшихся в одном месте и времени. Хоть ощутить физически свою грудь он здесь и не мог, но как же приятен это запах, наполненный соблазненными душами. Именно они занимают центральную часть рынка. Все эти стрелы любви, эликсиры, мечи богов, живая вода – меркли с возможностью купить себе чужую душу. Только богачи могли позволить себе такие приобретения – лишь несколько дней чудесно светясь и звеня, она будет наполнять дом своего покупателя. Позже выдыхается и умирает. Покупка дорогая и быстро теряющая срок годности. Одним словом показатель высокого статуса. Прекрасное краткосрочное вложение средств, за которое покупателю придется расстаться с каким-нибудь редким чудодейственным артефактом.
Илайя наслаждался, торговцы еще не видели, что он снова принес редкий товар, но уже жадными взорами провожали его, зная, что он не приходит сюда с пустыми руками. Продавец душ – сегодня редкая профессия, поэтому за свой товар он не беспокоился, зная, что его могут купить сразу же. Но этикет торговли не позволил бы ему сделать этого – нужно дать нечисти поторговаться, дать шанс всем получить то нежно голубое, трепещущее, что он нес сейчас в том, что выглядело как карман. Потягивая дымный напиток, он разглядывал товары, предлагаемые сегодня, понимая, что торговля немного притихла, а многие уже не сводят глаз с него.
Даже саламандры перестали пытаться сбыть свой товар и плелись где-то за ним по пятам.
Остановившись около одного из прилавков, Илайя поднялся на невысокий парапет, возвысившись над всеми.
- Что ж поторгуемся, - извлек он на свет пузырек с нежно голубой субстанцией.
Почти все многоликие монстры и призраки одновременно зашептали, заскрежетали и запищали: «душа, душа, душа».
Илайя, как и все вокруг знали, что товар достаточно редкого цвета. Душу удалось взять почти чистой, перед первым грехом, на самой грани. Лишь несколько тоненьких ниточек вкраплений в нежно голубом – редкая чистота. Торговцы оценивают душу по нескольким параметрам, сродни качеству драгоценных камней. Нежно голубой цвет – ценится, как один из самых дорогих. Далее анализируют чистоту цвета и прозрачность. Чистота предлагаемого товара была почти идеальной – лишь несколько ниточек-вкраплений. В прозрачности содержимого пузырька не было сомнений, взгляд на мир через него получался без искажений. Последний критерий, по которому происходила оценка – размер, предлагаемого товара. Украденная Илайей душа занимала весь флакон – крайне редкий случай. Люди редко способны отдать всю свою душу, обычно они ее даже не успевают сами обрести в полной мере, а пузырек в итоге почти всегда полупустой.
- Спокойнее, спокойнее, господа, - ликовал Илайя, видя, как несколько покупателей уже дерутся между собой за право обладать товаром. – Это всего лишь товар.
Из разных концов рыночной площади выкрикивали свои предложения потенциальные покупатели. Чаши вечного изобилия, неугасимый огонь, способность быть в трех местах одновременно – прекрасные предложения, но продавец душ ждал другого. Иногда на рынок приходят Тени. Редко, но они все же предлагают необычный товар для обмена, который сегодня хотел найти Илайя – элексир забвения. Только этим оружием можно победить воина, не обычного, а перерожденного, тем более влюбленного, тем более помнящего это не памятью, а сердцем. Воина, которого пытались соблазнить многими, а он все равно помнил ту, кого даже и не видел в этой жизни. Память говорила ему совсем иное, чего и боялся продавец душ. Воин был раздвоен – сердце его искало одного человека, а память пыталась спасти другого. Где окажется тот, кому хотел всеми силами помешать продавец душ, он в итоге не мог догадаться. Элексира никто не предлагал, а душу нужно было кому-то сбывать. Свободной рукой он уже потянулся указать на победителя торгов, как все встревожено зашептались.
«Он пришел», «шшш», «зверь», «человек» - и другие многоголосые, парализованные страхом возгласы, наполнили пространство. Да, они крайне редко заходили на рынок, в отличие от кошек.
Пахнуть начинало чем-то другим, но уже не ароматами тысяч миров, как еще недавно. Запах страха с одной стороны и запах свободы, силы и … шерсти с другой заполнили все вокруг.

Глава 11. Тори

Мимолетное увлечение Лерой оставило у Тори странные ощущения. Тело сладостно вздрагивало при воспоминаниях о ней, но внутри словно образовалась какая-то дыра, пустота. Она все еще не верила, что муж погиб, хотя в последнее время больше грустила и вспоминала не его, а именно Леру. Одно было не понятно. Воспоминания эти приходили обычно в каких-то темных тонах, то ли убаюкивающих, то ли окутывающих языками тьмы.
Тот счастливо-злополучный круиз закончился. Парочка исчезла из поля зрения девушки, оставив ее наедине со своими переживаниями обо всем произошедшем, об измене, о судьбе мужа. В перерыве между рабочими поездками Тори нуждалась в поддержке как никогда, а рядом никого не было. Даже к родителям ехать в этот раз не хотелось – ведь именно там пропал супруг.
Один раз Лера все же появилась. Вдвоем они отправились ужинать. На удивление в этот раз блондинка даже не заказывала себе спиртного.
«Что еще способно таиться в этом извращенном, но прекрасном мозгу», - не могла понять и догадаться Тори.
Тори испытывала теперь совсем другие чувства, когда ее искусительница была рядом. Пока она не видела ее – к ней тянуло, сейчас же, когда блондинка была рядом, от нее хотелось уйти подальше. Нет, она была красива, как и раньше, желанна, но ее образ и присутствие вызывали в мозгу однозначную взаимосвязь о поступке, сбившем Тори с пути и перепутавшем все ее мысли.
Лера все прекрасно понимала.
- Не кори себя, - после долгих вступительных тем ни о чем, подошла она к волнующей теме.
«Чему же еще ты хочешь меня научить», - задумалась Тори.
- Думаешь, что изменила своему мужу?
- Да, думаю.
- Может его уже и в живых нет, - предположила блондинка.
Мысль вызвала в голове девушки снова хоровод ранних переживаний на предмет того, успела ли она изменить ему живому, или он уже мертв, и как вообще тогда трактовать ее поступок и относиться к нему.
- Знаешь, - продолжила Лера, не давая подруге опомниться. – Серхио когда-то сам дал меня своему другу. Так сказать попользоваться.
Тори совсем уж не понимала, к чему клонит собеседница и зачем ей эта вызывающая недоумение история. Обе выдерживали паузу, пытаясь то ли собраться с мыслями, то ли решиться на дальнейшую беседу.
- Нет, я не хотела. Они сделали это силой. Но с тех пор отношение к измене, к партнеру, и вообще к самой себе и своему телу стало другим. Пропала вера во что-либо светлое. Просто живешь, существуешь, ничего не ожидая от жизни. А потом появляется он – светлый, верящий в чудеса и заставляющий поверить тебя.
Лера снова выдержала паузу и каким-то почти зловещим шепотом с придыханием добавила: «Такого нельзя, невозможно было упускать».
- Кого, какого? – переспросила Тори, совсем сбившись с нити беседы.
- В общем, ты, изменила ему не первой.
Только теперь картинка в мозгу девушки стала собираться воедино. Вот почему Лера так много расспрашивала о ее муже еще там, на корабле. Мысли кружились и сбивались. «Встать и уйти? Или что делать». Перед ней сидела любовница мужа и спокойно обо всем рассказывала. А еще недавно у нее самой была близость с этой женщиной и с ее мужем. «Как же все запуталось». Тори не стала уходить. От себя-то уж она точно не ушла бы.
- Как? Когда? – лишь смогла вымолвить она. А потом, спохватившись и поняв, добавила. – Хотя понятно.
- Да ты часто отсутствовала. Он говорил об этом. Да и все как-то случайно вышло.
- Никогда не думала, что буду беседовать с любовницей мужа. Да еще и …, - не договорила Тори. Но собеседница поняла ее с полуслова, уносясь воспоминаниями в недавнее прошлое.
- Есть мнение, что то, что произошло с нами это нормально. Люди совершают ошибки ради удовольствия, потом стыдятся сами себя, а потом снова делают то же, что и раньше, а потом снова стыдятся. Мы тут не стали исключением.
- Я не знаю что сказать.
- Время все расставит по местам.
- У тебя расставило уже, Лера?
Блондинка улыбнулась.
- Нет еще. Но я жалею не об очень многом.

За соседним столиком парочка начинала общаться на повышенных тонах, заставив обернуться двух женщин, объединенных чувствами к одному человеку.
- Вот так надо обсуждать измену, - то ли в шутку, то ли всерьез отметила Тори.
- Мы же умные люди. Зачем так?
- Пожалуй, пора идти, - продолжила девушка, вставая вполоборота.
В этот самый момент бурные соседи дошли практически до рукоприкладства, кто-то на кого-то замахнулся, вверх взлетел бокал с каким-то голубоватым напитком. Весь мир на миг замер, а в глазах Тори потемнело. Через минуту она готова была бы поклясться, что от напитка пахнет собачьей шерстью. А сейчас, вылетевший из чье-то руки бокал, описав круг в воздухе, расплескал жидкость прямо на полукруглое декольте девушки, странно и страшно обжигая кожу. Всего лишь мгновение. Не понять был ли это испуг или холод от напитка, но на это мгновенье тело загорелось так, что показалось, будто этот напиток прожжет ее насквозь. Даже дышать стало не важным. В ушах послышался шепот тысяч губ, а внутри стало как-то полнее.
- С тобой все хорошо? – дергала за руку Лера.
- Да, - сама не понимая, ответила девушка, глядя на небольшое чуть влажное пятно на платье.


Глава 12. Лапы знают

Головой он не знал, куда и зачем идет, как он попал сюда, но чувствовал это каким-то особым чутьем. Четыре лапы тихо, но уверенно, шли по новому неизвестному месту, где разные сущности мелькали кругом, в панике освобождая дорогу.
Если бы он мог осознать это, то понял бы - хорошо, что он не помнит прошлого, а некоторые области мозга были попросту заблокированы – пережить столько миров, перерождений, боев, встреч с монстрами – не мог безболезненно ни один человек.
Кто-то незримый и бесспорно великий продолжал направлять его теперь не ноги, а лапы, вмешиваясь никогда не слишком поздно, а всегда в самый нужный момент, когда подруга с косой уже готовилась замахнуться и ударить в беззащитную спину.
Блестящая шерсть переливалась при ходьбе на холке зверя, а чем дальше он шел по враждебному миру, тем более сосредоточенным, почти человеческим становился его взгляд.
Некто в облике человека стоял на невысоком парапете с маленьким флаконом в руке, не зная, куда его девать. Цена чудесного нежно голубого товара стремилась к нулю.
Кричать «продано» было уже поздно. Покупатели перехотели совершать сделку, зная, для чего пришел волк. Волк не знал, а все твари вокруг знали. Он делал это впервые, а они давно забыли счет проданным и купленным душам на этом рынке.
Страх в глазах человека… (человека ли?), застигнутого врасплох, придавал продавцу флакона почти комичный вид. Пытаясь прикрыться одной рукой от опасности, а второй закрывая голову, он с каждым мигом промедления терял облик, показывая настоящую личину – комок из сотен щупалец, но волк уже пригнулся для прыжка.
Злую шутку сыграл с собой Илайя, явившись сюда в облике человека, он стал беззащитным для незваного гостя. Клыки волка сомкнулись на шее сущности в образе человека, не успевшей принять свой истинный облик. Лишь несколько пар щупалец вздрогнули из-за спины и обмякли. Придавливая тело одной лапой, волк проводил взглядом катящийся в сторону флакон, с вытекающей из него и испаряющейся жидкостью. Стеклянный звон еще висел какое-то время в воздухе. Душа освободилась и вернулась к хозяину. Волк же прорычал смесь волчьего и человеческого, в чем наблюдатели расслышали «не та».

*****
Конец первой части.






Оглавление
Глава 1. Так все и начинается
Глава 2. У истоков будущего
Глава 3. Новая жизнь
Глава 4. Оборотни и драконы
Глава 5. Реальный мир
Глава 6. Первые шаги Оборотня
Глава 7. Соблазн
Полуглава 8. Переход
Глава 9. Волк
Глава 10. Продавец душ
Глава 11. Тори
Глава 12. Лапы знают






























Часть 2
Темная сторона силы




«Я видела как-бы сверху. Ты стоишь на песчаной земле возле машины со своим светловолосым сыном. Какой-то дяденька рядом захлопывает багажник и чуть не попадает мальчику по голове, он немного жалуется, а ты спокойно что-то говоришь в ответ, а потом ты поворачиваешься на 90 градусов и оказываешься один на большой арене Колизея. Закутанный в одеяло, как в плащ воина, и на лице ярко зеркально-фиолетовые очки. А между тобой и зрителями сетка. И так величественно это выглядит, а потом пару человек из зала начинают что-то кричать о тебе, а их подхватывает другой конец зрительской трибуны с противоположным мнением.
И зрители начинают шуметь.»
Из сна Создательницы


Глава 0. Потерянная иллюзия


Неизвестность страшит всегда. Тори боялась так, как только в состоянии делать это живой человек. Боялась, что прождет его всю жизнь, а он не вернется, боялась, что не будет его ждать, а он вернется. Во всех вариантах сценария, родившегося в ее голове, получалось не очень хорошо. Страх сковывал и вгонял в оцепенение. А жить как-то дальше было нужно.
Может просто и не хотела ждать его, но даже самой себе боялась признаться, что любви давно нет. Если что-то и было, то привязанность. Да и от нее остались лишь лохмотья. Если бы она смогла отпустить все эмоции, то поняла бы простую истину - время, одним словом, было очень удобное, чтобы начать все заново, по-новому и именно так, как хочется. Главное было именно захотеть.
Внутренне Тори убедила себя, что ей нужны четкие подтверждения того, что супруга нет в живых. Она ждала этих подтверждений. Да именно подтверждений, что он больше не вернется, а не что он жив. После того, что она узнала о нем, после того, что делала сама, ей казалось проще принять мысль именно о его смерти.
В итоге нескольких месяцев ожидания из полиции сообщили, что, вероятно, нашли доказательства гибели Айвэна. Тори честно ждала и дождалась того, чего хотела. Ничего особенного – просто часть из его одежды. Все целое, как будто ушел искупаться. Разумеется, море никто прочесывать не стал – за столько времени тело могло быть унесено неведомо куда или попросту уничтожено морскими обитателями. Стражам порядка вариант закрыть дело как можно скорее – подходил более всего. Да и Тори устала находиться в подвешенном состоянии, поэтому дала согласие на документальную смерть мужа, скрепив документ своей подписью. Теперь по ее воле он стал официально мертвым. В нынешней ситуации так было проще и удобнее всем.
Непривычно и непонятно для Тори было осознавать, что супруга признали мертвым, а могилы у него нет. Человек просто растворился в водах жизни, в водах океана. С одной стороны это избавляло от необходимости посещать место упокоения, в котором на самом деле никого бы не было. В глубине души Тори все же отказывалась верить в смерть мужа. Хоть и любви в его адрес она не испытывала, но на самом дне души оставалась маленькая искорка веры, в то, что близкий ранее человек все еще жив. С другой стороны отсутствием места захоронения Тори оставляла «лазейку» для простого «воскрешения». Ведь пока тебя не похоронили, хоть и формально, ты как бы жив.
Среди прочих полезных качеств человеческая память имеет удивительное свойство – забывать. Именно благодаря ему многие люди все еще не сошли с ума, не умерли и не покончили жизнь самоубийством. Благодаря этому свойству жизнь молодой вдовы медленно стала налаживаться. Сейчас она и не вспоминала о том, что история их знакомства и супружества растянулась почти на десятилетие. Большой срок, когда тебе еще нет и тридцати. 
Но время все лечит. Раны, переживания и ошибки Тори не были исключением из правила. Работа, родные, друзья помогали забыть о недавних трагических происшествиях. В свое время Айвэн обижался на то, что его супруга забывала вещи, которые он считал важными и для себя и для нее. Сейчас ее некому было в этом упрекнуть.
Забыла она и в этот раз, как Айвэн давно-давно, сам не понимая зачем, да и не зная тогда наверняка, говорил «Пока не увидишь моего тела, не верь, что я погиб». Тогда был еще самый расцвет отношений, все было прекрасно, а он изрек эту мысль откуда-то не из своей головы, а словно, другой человек сказал его устами. И ситуация была на самом деле обычная, ничто тогда не предвещало такого поворота. В тот раз она, конечно, сначала разозлилась, а потом обещала, что никогда не поверит в его смерть, пока не увидит это своими глазами. Давая обещание, она восприняла все это как злую шутку. Пообещав единожды, она забыла о данном слове навсегда, прервав тем самым связь, которая могла бы сейчас помочь ее супругу. Нити, связывавшие Айвэна с миром людей, удерживавшие его здесь, стремительно рвались. Связь с Тори, обвисла растянутой струной, которая пока не порвалась совсем, но и не давала нужной ноты. Оставались еще другие струны.
Все произошедшее в итоге стало своего рода проверкой истинности чувств Тори, которая, как показало время, во многом врала даже самой себе. Этого не могли понять и заметить современники происходящего, но глядя сверху и со знанием того, чем все закончится, образ и мотивы действий и поведения девушки были очевидными.
Ну что ж, можно посмотреть на ситуацию и с такой стороны, что нет могилы, некуда ходить, не по ком грустить. Огромное море, океан, был теперь местом его вечного покоя. При желании она могла вспоминать о супруге на любом побережье земли, стоя у его могилы-моря.
Со временем она все же приняла мысль о его смерти не только юридически, не только для служителей закона, но и для себя, глубоко внутри себя. Он умер для нее, внутри нее. Очень скоро даже пепел воспоминаний о бывшем супруге улетучился из души Тори, оставив пока не заполненную пустоту.
Уже во второй-третий визит к своим родителям для Тори было совсем обычным то, что она приехала без супруга. Как будто так всегда и было. С другой стороны так всегда и было. Она провела с родителями гораздо больше времени, чем с признанным погибшим супругом. Он занимал в ее эфире всего несколько лет, а родители – несколько десятилетий. С точки зрения логики выглядело закономерно, что информация о нем должна была быстро стереться. Сам же Айвэн в свое время отдавал большее предпочтение не логике, а чувствам, сердцу, любви. А эти понятия не имели срока годности, и для них было не важно, сколь долго ты знаешь человека. Один миг мог растянуться в вечность, если рядом тот, кто должен быть, а вечность пролететь за мгновенье.
Но сейчас  даже проходя по местам, где пропал Айвэн, Тори чувствовала себя спокойно. Ее мать Саманта тем более не страдала. Она изначально не питала теплых чувств к своему зятю – его исчезновение с одной стороны было ей просто на руку, а с другой убеждало ее во мнении, что от него ничего хорошего не стоило ожидать. Один лишь Питер, отец Тори, с тех пор стал ходить нетипично хмурым, зная немного больше, чем жена и дочь. Они обе порой пытались утешить его, думая, что он просто тоскует по зятю. Но кто поверил бы в пустые истории, которыми пастухи пугают друг друга на ночь. Да и чем это знание могло помочь – лишь разбередить едва зажившие раны. Поэтому он молчал и хмурился.




Глава 1. Кладбище Богов

На третий день в лапы стало совсем нестерпимо холодно. Сплошной лед, снег, и непрекращающийся ветер все это время были спутниками волка. Голоса в голове. Далекие и при этом очень родные звали его. Волчий мозг не мог найти этому объяснений, не разбирал слов, а просто шел на зов. По ночам же он вскакивал и начинал выть в силу своей волчьей натуры и в силу тоски по тому, или тем, кто звал его. Именно во сне зверю являлись бесконечной чередой образы людей, крылатых существ, женщин в полупрозрачных одеждах и множество историй, улетавших и растворявшихся вместе с ночным мраком.
Днем он бывал во многих местах, о существовании которых никогда и не мог думать, ночами они преследовали его в грезах. Бесконечная череда миров, перерождений, странствий. Вечность пролетала за мгновения, он проживал жизнь за жизнью, но снова и снова возрождался в облике зверя, выходя на новый виток жизни в новом мире. Цепь сансары давала сбой из раза в раз, а ответственного за это было не найти. Некому заявить «Эй, я переродился не так! Примите меры».
А сейчас холод сковывал лапы, покрывшиеся толстым слоем замерзающего снега. С каждым шагом приходилось преодолевать не только сопротивление ветра, не только вытягивать лапы из снега, доходившего до груди, но и бороться с наледью, сковывающей шерсть и обездвиживающей суставы. Всего три дня в этих снегах растянулись в вечность, отняв почти все силы.
Ситуацию в какой-то мере спасало лишь то, что вчера удалось изловить и съесть несколько мелких грызунов, которые еще наполняли желудок, распространяя остатки тепла и сил по телу зверя. До лап же это тепло почти не доходило.
Пронзающий ветер давно не просто трепал шерсть, а густо обклеивал ее снегом. Мокрая ледяная шуба тяжелым грузом давила волка к земле и совсем уже не грела.
Шаг. Шаг. Шаг. Еще шаг. Зверь упал и обессилено закрыл глаза. Ветер пробирался прямо через нос, продувая, казалось, до желудка и остужая последний источник тепла.
«Хватит», - подумал бы волк, если бы умел думать по-человечески. Лежащего зверя за несколько мгновений присыпало снегом полностью. Лишь снежный холмик теперь возвышался над бескрайней белой ледяной равниной. Только две небольшие дырки растопились в снегу, за которыми прятался нос, поверхностно и часто дышащего существа. Легкая дрема-полузабытье окутала мышцы, сковала дух и тело.
Лишь две дырки-дымохода в снегу выпускали струйки теплого воздуха, превращающегося на морозе в пар.
Если бы он мог думать, он снова подумал бы человеческими словами: «Наверное, так спит в берлоге медведь». Снег толстым слоем покрывал его и хвост, и спину, и голову. Дыхание стало ровным и спокойным. Он еще не мог пошевелиться и проверить, но, начинало казаться, что по телу расползается тепло. Теперь оно шло не изнутри, не от желудка. Откуда-то снаружи от кончиков шерсти к центру поступали волны тепла. Дрема-полузабытье остановила время.
Тепло же становилось все более реальным. Вместе с тем мышцы снова наливались силой. Под толстым слоем снега шерсть волка оттаяла, а снег вокруг превратился действительно в подобие берлоги.
Встрепенувшись всем телом, он выскочил из-под снега с чистой, снова пушистой не обледеневшей шубой, и изо всех лап бросился вперед.
Он снова долго-долго бежал навстречу непрекращающемуся снегопаду и пронзающему до костей ветру. Когда он замерзал, то теперь уже сам закапывался под снег, лежал, спал, отогревался. Потом снова вскакивал, бежал, бежал, и вновь спал под снегом.
Эта гонка заняла весь его мир и могла длиться, похоже, целую вечность. Вновь зверь «нырнул» в снег, не зная, что делает это сегодня в последний раз. Режим сна и бега стал столь привычен, что под снегом он заснул почти сразу.
Сон лечил тело и успокаивал душу. Душу. Некоторые религиозные течения говорят, что душа не имеет пола, что она одинакова и у человека и у животного. Просто в момент вселения в тело, по разным причинам она выбирает или животное или человека. Поэтому можно сказать, что и у волка есть душа.
Свернувшийся калачиком, спящий грозный зверь был похож на беззащитного детеныша. Да, все существа во сне выглядят беззащитно. Сложно представить того, от кого в спящем состоянии веет силой и угрозой. В такое время полноправный хозяин этих тел – Морфей, а он предпочитает, чтобы его подопечные были как дети.
Во сне стало трудно дышать. Как будто в легких возникла какая-то помеха, начавшая хлюпать и хрипеть. Но сон был так приятен и сладостен, что не хотелось из него выползать. Очередной глубокий сонный вдох заставил волка подавиться чем-то и вскочить на лапы то ли с кашлем, то ли с чиханием.
Снег исчез. Новое открытие в этом путешествии длиной в десятки жизней. Он заснул среди снегов, а сейчас стоял в воде, уровень которой, похоже, поднимался. Из огня да в полымя. Благо вода была теплой. Разительная перемена климата, оттепель, или сон был очень долгим, а, может, в очередной раз он совершил переход в новый мир – разбираться было некогда.
Вода пока не поднялась высоко и как-то весело и озорно, по-доброму, хлюпала под ногами волка.
Это было гораздо приятнее ледяного ветра и снега, но все же настораживало – на воде не сможешь держаться бесконечно, в ней не ляжешь поспать как в сугробе.
Тем временем теплая вода согревала и расслабляла окаменевшие на долгих морозах мышцы. Когда мир не так сильно сопротивляется тебе, то и бежать-то никуда не хочется. Волк перешел на шаг, ощущая себя в относительной безопасности. Несколько раз прямо возле лап нагло проплывала рыба, словно ищущая свою погибель. Вскоре она ее нашла. А волк, с остатками крови на морде, продолжал гораздо более бодрый шаг к неведомым ему самому целям.
Медленно, но вода все же поднималась. Сначала он подумал, что идет в сторону большей глубины, поэтому вернулся немного назад, убедившись, что уровень все же поднялся. Конца водной глади не было видно до горизонта. Скоро над водой остался возвышаться только нос волка, дрыгающего всеми лапами, чтобы продолжать движение.
Рядом стало заметно больше рыбы, иногда мимо проплывали черепахи.
Такое положение дел не могло продолжаться вечно. Волк – не водоплавающее животное. Если его не съедят появившиеся рядом крупные рыбы, то он и сам в скором времени утонет. Время это приближалось весьма стремительно.
В итоге, не чувствуя окаменевших от усталости мышц, он начал сдаваться.
Когда зверь совсем выбился из сил, снизу что-то мягко, но настойчиво уперлось в его живот. Панцирь черепахи послужил ему подушкой и плотом одновременно. Чудо или случайность. Но волк был спасен. Черепаха подняла его над водой, после чего его как пушинку перенесли по воздуху и переложили на спину другого живого существа. Не кто иной, как слон, вез теперь на себе своего меньшего брата.
Весь мир вокруг продолжал испытывать силы волка, проверять предел прочности, одновременно посылая помощь, когда зверь вот-вот мог перешагнуть незримую черту из-за которой уже не будет возврата.
Время потеряло счет. Слон доставил его на берег. Сине-зеленые леса ждали впереди. Карликовые обезьяны полноправно хозяйничали в этих местах. Существа не способные к контакту и диалогу. Несколько дней они провожали волка сквозь лес со слишком громкими, для своего небольшого размера, криками. Он неоднократно пытался вступить в диалог, но обезьяны боялись быть съеденными, ненадолго отступали, чтобы снова вернуться и продолжить галдеть.
К моменту, когда волк вышел в зеленые высокогорные луга, голова гудела от нескончаемого крика противных обезьян. Сильный свободный ветер широких просторов встретил здесь гостя, ударив волной прямо в легкие, быстро выдувая из его головы гудение и гомон. Горы, сплошь покрытые густой зеленью, втыкались шпилями в небо вдоль горизонта. Волк шел вдоль склонов и широких седловин, перетекающих в поля столь широкие, что не охватить взглядом.
Знание приходило по незримым каналам прямо вглубь его мозга и души. Надо было просто идти вперед и информация о том, что он видит вокруг, всплывала из темных уголков подсознания. Было похоже на то, что у волков бывает дежавю.
Многие люди относятся к явлению дежавю однозначно положительно, считая, что душа в прошлых жизнях оставила метки-маячки, чтобы не заблудиться в новой жизни. Встречая такие метки, предполагается, что мы идем истинно своим путем. Именно это сейчас и происходило с волком. Он здесь не был, но все знал, его окружали понятные ему знаки и символы, придающие покой и умиротворение. Простое и известное любому человеку ощущение, когда переходишь порог родного дома.

Кладбище Богов – мало кому из смертных доводилось хотя бы слышать об этом месте. Что уж говорить, попасть сюда человеку попросту невозможно.
Кладбище? Да, Боги тоже бывают не бессмертными. У них тоже есть место покоя. Но сам вопрос жизни и смерти здесь более запутан, чем для людей. Умирают, снова возрождаются, опять умирают, при этом помня все свои перерождения, а, порой, выбирая те же тела. Поэтому и не боятся смерти и считаются практически вечными, временно уходящими в забвение и покой. Меняют тела, сохраняя души, меняют души, стирая личную историю и все воспоминания.
Здесь время не линейно. Оно течет вперед, может замереть, обернуться и пойти вспять. Рядом с Богами реальным становится очень многое, если не все.
Животным, оборотням и некоторым другим сущностям порой открывается вход к местам упокоения Богов. Причины тому бывают самыми различными, как и причины самой жизни и смерти Богов и их земных детей. Кому-то такая честь выпадает ввиду высокой духовности при мирской жизни, кому-то из-за несправедливого перерождения, другим для исполнения великих таинственных поручений Богов, а то и самой Вселенной. Допустить сюда могут не только в награду, но и в наказание. Например, за неверие.
Грозные херувимы защищают подступы к этой священной территории. Здесь никогда не бывает войн. Это место истинного покоя.
Волку не стали препятствовать, когда он подошел к бесконечно высокой стене из виноградной лозы. Если дошел сюда, значит готов, значит, ждут тебя, значит, дальше препятствий строить никто не будет. И его определенно ждали, в подтверждение чего Херувимы, едва заметно склонив головы, расступились в стороны, а зверь беззвучным шагом крадучись пересек границу божественного и человеческого, войдя в пределы сада-кладбища, оставляя позади виноградные стены.
От привычного понимания кладбища здесь не было ни крестов, ни оград, ни склепов, ни прочих культовых сооружений и знаков. Сторонний наблюдатель назвал бы это место скорее не кладбищем, а… райскими кущами. Да и волк, собственно, не знал, что в легендах, передаваемых из уст в уста, это место называют кладбищем. Он слышал зов и просто шел на него, знал все на уровне чувств, образов. Это место не нуждалось в словах.
Лапы подкашивались от долгого пути. Давал о себе знать и голод. Волк медленно опустился в траву, укрывшись в тени ближайшего раскидистого дуба, старого как само мироздание. У лап плескались воды прозрачного, словно воздух, озера. Солнце терялось где-то в кронах деревьев. Зверь склонил голову в мягкую высокую траву и глубоко, совсем по-человечески, вздохнул. Трава приятно щекотала волчью морду. Подниматься не было сил.
Взгляд, как-то сам уперся в водную гладь. Далеко не сразу, даже в этой прозрачной воде, волк рассмотрел величественный силуэт – на дне озера на огромном каменном ложе спал бесконечно долгим сном один из Богов. Величественный не только своим ростом, но и благородством черт, совершенством бронзового тела, покоем и умиротворением застывшими на лице.
Еще несколько минут безмолвного безмятежного наблюдения, и волку стали заметны и другие «могилы» Богов. На склоне горы прямо под потоком водопада в хрустальном гробу на цепях висел еще один из бессмертных. Чуть дальше в эвкалиптовой роще один из богов спал стоя, прижавшись к стволу дерева. Продолжением его кошмарных снов становилась буря, бушевавшая только над рощей и заканчивающаяся вместе с ее границей. Еще один из Богов парил вдалеке над водной гладью. Они были повсюду, куда бы ни кинул взгляд уставший хищник. Спящие, временно мертвые, безмерно спокойные.
Волк лежал и ждал очередных знамений. Путь сказал ему идти сюда, он пришел, сделав свой ход. Теперь снова ход Судьбы. Стоило подождать.
Покой и полная безопасность – единственное, что сейчас ощущал зверь.
Глаза закрылись, не выдержав тяжести уставших век. Пока он еще не спал, будучи готов к любому внезапному происшествию, но знал, что этих происшествий здесь не будет, не дозволено здесь происходить чему-то, что может потревожить покой Богов.
Ласковый ветерок игрался в его шерсти, пробегая от загривка до хвоста, убаюкивая и унося в забвение. Союзником его выступала снотворно мягко журчащая вода. Очень скоро у них все получилось – волк задремал.
Снов не было. Он просто провалился в никуда, тело отдыхало, мышцы восстанавливались, наливаясь силой. Манипуляции тем временем проводили и с его душой тоже.
Грозный, могущественный и невидимый покровитель на время достал ее. Лишь она одна ткала серебряными нитями дыры в самой его сути, в человеческой сути, возрождая ее.
«Данная жизнь не может быть отнята, обменяна или возвращена», - читал, пел, и одновременно молился кто-то над дремлющим зверем.. И эта песня-молитва звучала в самой его голове, душе. А глубоко внутри продолжал звучать мягкий нежный голос, почему-то казавшийся именно женским.
Сон во сне плавно и незаметно перерос в сон наяву. Если бы волк мог, говорить, то он поклялся бы, что уже не спит. Ветерок, как и раньше, продолжал ласково запутываться в его шерсти, вода журчала, сверху текли тихие неизвестные волшебные звуки. Он все чувствовал, видел и слышал, но словно не мог при этом пошевелиться. Или просто не хотел, и это было не нужно.
Часть пространства перед его взором потеряла свою четкость, покрываясь дымкой, превращаясь в подобие монитора. Началось «кино». Ему показывали картины, содержание которых он понял не сразу. Возможно, это именно то, ради чего он сюда шел, ради этого его сюда звали. Или это была только прелюдия, только часть будущей истины.
Бесконечно долго лежал он в траве, наблюдая меняющуюся картину. Мелкие фигурки людей, размером с муравья, появлялись и исчезали поодиночке и огромными толпами. Они несли оружие, уничтожали друг друга, потом строили огромные здания, возводили пирамиды. Все это исчезало и появлялось снова, чтобы вновь исчезнуть. Скелеты огромных живых существ, заметались песком и погружались в недра земли. Живые картины и их участники превращались в камни, рассыпались пылью, становились реками. На его глазах вырастали и крушились горы, трещины в земле наполнялись морями и реками, а потом снова пересыхали. В волчьем мозгу прозвучала человеческая мысль: «это ведь история Земли».
На его глазах возникали и гибли цивилизации. Кочевники прекращали свою вечную гонку и оседали на месте, начиная строить города. Менялось лицо самой планеты, которая была для него родной. Люди меняли это лицо, сжигая лес, чтобы посадить зерно, строя плотины, чтобы поливать поля. Все смывалось и стиралось неумолимым течением времени, все было не вечным, кроме наблюдающего живую картину четвероногого зрителя.
«Зачем?» - прозвучал в волчьем черепе вопрос.
А живые картины продолжали перетекать одна в одну, люди продолжали появляться из земли и уходить в землю. Сейчас этот «монитор» опустел. Нет. Он показывал пустыню. Безжизненную пустыню на всю ширину, какую способен был воспринять волчий глаз. Лишь мелкая точка выделялась где-то среди бескрайних пустых просторов продуваемых пылевыми бурями. Потом появился шатер. Но и этот образ, как и другие, растворился дымкой, уступив место фигурам в черных балахонах с мечами, танцующими в окружении зверей. Фигуры убивали зверей. Звери реже, но тоже убивали их.
На «мониторе» возникали образы женщин. Один, другой, третий.  Нечеткие, размытые силуэты лиц промелькнули и исчезли. Их не разобрать – слишком похожи друг на друга, слишком быстро промелькнули. Фон… Это запомнилось лучше. Первая была на фоне моря. Корабль? Она исчезала вдали на корабле. Исчезала навсегда. Другая – бежала, не успевая сделать все, за что взяла на себя ответственность. Бежала, вечно торопясь, среди небоскребов. Еще одна ехала верхом по бескрайним полям в сопровождении группы вооруженных мужчин.
Но и эти картины растворились и умерли, превратившись в пыль, смешавшуюся с песками пустыми.
Снова появлялись и исчезали дома, города, страны, континенты. «Кино» становилось поистине бесконечным. Голова готова была разорваться от быстроты смены образов. Потребовались бы миллионы лет и тысячи жизней, чтобы увидеть, как мирозданье приходит из небытия и уходит в него. Да. Рядом с Богами возможно многое.
Он присутствовал при моментах творения и разрушения, почувствовав каждой клеткой тела рождение и смерть каждого живого существа этого мира. Осознавать и не мочь выразить, чувствовать и не иметь возможности пошевелиться. Вся история мира пронеслась перед его глазами, завершившись сценой на вершине скалы. Несколько фигур. Трое остались. Две – исчезли.
«Экран» расплылся дымкой так же легко, как и появился, открыв обзор на райские кущи.


Глава 2. Страшно, прекрасно, по-настоящему

- Быть оборотнем не так-то легко. В мифах, сказках, книгах обычно рассказывается о том, как человек по своему желанию превращается в зверя и обратно, а то и по несколько раз на день. Мало кто подозревает о том, что такие «обращения» реальны. Только вот метаться из шкуры волка в обличье человека по собственному желанию, не дано никому. Тут закон простой – ты или волк или человек. Если уж пришлось одеть шкуру Серого, то проходить в ней придется не менее трех лет. Главное тут не схватить шальную пулю. Ведь для охотника вы все на одно лицо – просто волки. Человеческих душ за хищными глазами не разглядеть, - так Оборотень по профессии рассказывал про оборотней по духу и сути.
- Когда-то в детстве я обо всем этом мечтала, - улетела Иона в детские мечты.
- О том, чтобы стать оборотнем? – наиграно изобразил недоумение Лютый.
Девушка лениво улыбнулась половиной лица, но с объяснениями тянуть не стала.
- Нет. О сказочности  и романтике. В моем мире этого всего нет. Но все девушки втайне мечтают о принцах, воинах на белых конях, магии и большой любви. Может быть, мы где-то внутри помним, что были частью других волшебных миров. Такого как этот, или именно этого, или еще какого-то другого, но не менее сказочного. Здесь слово человека значит гораздо больше, чем росчерк пера на бумаге. Мне кажется, что у меня на родине давно забыты понятия чести и достоинства. Тут я вижу совсем другое. Люди готовы погибать за то, во что верят. И это не единичные случаи, а норма.
- Да. Порой готовы идти и под меч многие. А по поводу других миров…Наверное, так устроен человек. Его всегда тянет к тому, чего у него нет. К чему-то невозможному, выдуманному. А что невозможно в одном месте, оказывается очень возможным в другом.
- А тебя разве не тянет куда-то еще? – вспыхнули глаза девушки.
- В твой мир?
- Ну, хотя бы.
- Не знаю, Иона. Не думал. За себя сложнее говорить, чем абстрактно. Сначала в своем доме надо порядок навести, а потом в чужие миры соваться. В странствиях я побывал очень много где, но едва ли объехал хоть тысячную часть своего мира. Я привык быть с мечом, люблю быть на коне, люблю свое дело, своих братьев по оружию, учеников. Я часть этого мира. Даже его враждебные уголки и стороны родные для меня.
- А ты подумай теперь, каково здесь невольным гостям живется.
Лютый задумался, как по приказу, от такого неожиданного поворота в диалоге. Да, ведь, и этой девушке и Айвэну и многим другим несладко пришлось, а некоторым и до сих пор приходится трудно здесь. Перед глазами проплыли лица тех многих, кто пал в битвах за этот чуждый им мир. Они приходили сюда не по своей воле. Они не были гостями. Скорее больше они походили на рабов, отличаясь от них лишь правом носить оружие. Но какой смысл в оружии, если тебе не вырваться из «клетки». В любом случае они с честью исполняли навязанные им обязанности. Айвэн был не первым учеником Лютого, но стал ему близок, как сын. Некоторых из учеников уже не было в живых. Может эта участь была уже уготована и Айвэну, о чем никто не мог знать.
- Наверное, ты права. Может поэтому я бы и не хотел в ваш мир. Сердцем я даже этого боюсь. Что я там буду делать? Смогу ли.
- Смог бы, конечно, там все проще, - по-детски засмеялась Иона. – Ни тебе драконов, ни другой нечисти. Работай и покупай – девиз моего мира. Половину дел за тебя выполнят роботы, продукты привезут курьеры, погладят одежду в химчистке. Но не хватает чего-то, небольшого, но очень важного – души.
- Я многое знаю и о вашем мире. Лишь процесс перехода в него известен очень немногим. Но при прочих равных я все же выбрал бы свое «болото».
- Знаешь…А я теперь сомневаюсь. Зная и увидев многое, я бы всерьез задумалась, в каком мире остаться. Здесь я еду на лошади, а дома перемещалась бы по воздуху гораздо быстрее. Но перемещаясь со скоростью звука, я не увидела многого прекрасного и опасного. Здесь я двигаюсь … со скоростью мира. Я вижу его, успеваю понять, воспринять. Да здесь за каждым углом тайна, опасность. Но только рядом с этой опасностью я начала жить по-настоящему… Впервые полюбила. Настоящая сказка. Любовь с первого взгляда. К тому же мой принц спас меня от лап монстра. Не об этом ли мечтает каждая девушка. В конце концов, тут всегда понятно, кого надо рубать мечом, а кого обнимать и не отпускать.
- Будешь внукам рассказывать, - попытался пошутить Лютый.
- Я бы очень коротко описала этот мир. Всего несколькими словами. «Страшно, прекрасно, по-настоящему».
Лютый довольно улыбался такому описанию его дома.
Сразу после случившегося с Айвэном, его напарник решил ехать в замок Оборотней. Иногда он возвращался, чтобы встретиться с братьями, просто показаться в клане, поделиться знаниями с настоятелем Серым Псом. Так делали все, что и служило основой для развития организации, накопления опыта и помогало не забыть, что каждая отдельная личная история лишь часть огромной картины, единого плана и общей миссии. Каждый Оборотень такими визитами напоминал себе и другим, что он уважает традиции, чтит своих учителей и продолжает быть верен делу.
У Лютого в этот раз были иные причины для визита, кроме дипломатических и дани традициям. Не каждый день с членами клана случается такое, как с Айвэном. Да, признаться, на памяти и Лютого и настоятеля такого не было. Об этом лишь ходили легенды и рассказы из уст в уста. О происшествии необходимо было сообщить в кратчайшие сроки. Не чувство долга вело Люциана в этот путь, а простое человеческое переживание за другого близкого ему человека.
Нужно было предупредить всех о том, что их товарищ бродит где-то рядом в обличье волка. Серый Пес принял информацию всерьез, как и предполагалось. После чего разослал гонцов по всему краю с предупреждением не трогать волков без особой надобности, если те не проявляют агрессии. Так хотя бы повышались шансы Айвэна не стать жертвой нелепого трагического случая.
Иона следовала за своим покровителем в путешествии к замку Оборотней, а сейчас они ехали обратно.
- Мы не сможем его найти? – снова переключилась она на беспокоящую тему.
- К сожалению, да, - вздохнул Лютый. - Он сам заговорить с нами не сможет. Да и вряд ли помнит свою человеческую жизнь. Мы можем только ждать. Ждать и быть предельно внимательными и осторожными.
- Самое страшное. Неизвестность. Ожидание.
После ухода Айвэна Иона решила следовать за Лютым, объясняя это и ему и себе тем, что, если ее спаситель вернется, то будет искать своего напарника и учителя. Да и самое безопасное место для нее в этом мире сейчас было за спиной матерого воина.
Верила ли она в любовь? Да. С первого взгляда? Нет… Раньше нет. Можно было объяснить все обычной благодарностью в адрес того, кто спас тебе жизнь. Но она не находила для себя подобное достаточным объяснением. Иона даже не слышала голоса своего спасителя – сначала она была при смерти, потом он, а после он и вовсе ушел в шкуре волка. Она не видела его в сознании, не видела, как он двигается, и все их знакомство было очень коротким. Он спас ее, а потом она дежурила над его бездыханным телом. Это не было чувством долга или благодарности. Ей это казалось чем-то гораздо большим, тем, что она пока боялась назвать словами.
Они все время оказывались в разных мирах. Но Иона была уверена в том, что знает все о своем спасителе. Знает сердцем то, что не видела глазами.
За время совместного похода с Ионой, Лютый узнал кое-что о судьбе девушки. Она не помнила своих родителей, много скиталась. Несколько лет назад, как и многие другие, таинственным образом попала сюда в Заозерье.
Не так давно в погоне за деньгами, она примкнула к охотникам на драконов. В таких местах одинокий странник долго не протянет, поэтому всегда хочется примкнуть к людям. Она выбрала не лучшую группу для этого. Несколько вылазок их отряда были успешными, но без специальных навыков и мечей это не могло продолжаться долго. Вот во время совершения одной из таких операций Люциан с Айвэном и оказались рядом, что было очень удачно и своевременно для Ионы и гораздо менее удачно для самого Айвэна.
- Знаешь, что самое интересное, Иона? – продолжал вслух размышлять Люциан. – Несмотря на ценность своей души для каждого человека, они всегда отдают ее добровольно. Так сказать Вселенский регулирующий механизм.
- Это ты сейчас о чем?
- О тех скитаниях, в которых наверняка, находится наш друг.
- Что-то из историй о самостоятельном выборе жизненного пути?
- Почти. Важно лишь то, кто подберет твою заблудшую душу. Ты избит, изранен и неосознанно создаешь ситуации, которые должны избавить тебя от мучений. В итоге оступаешься в прямом и переносном смысле, падаешь, выбирая смерть как наименее болезненный из вариантов.
- Ты через все это проходил? – пристально посмотрела Иона, пытаясь просверлить взглядом, ставшее каменным, лицо Лютого.
- Много было в прошлом, еще большее ждет в будущем, - неоднозначно ответил Оборотень, из чего девушка сделала вывод о правильности своей догадки.
- Что же будет дальше?
- Не знаю.
- Как? - искренне удивилась Иона, остановив от этого коня.
Лютый продолжил неспешно ехать и отвечал уже чуть обернувшись в сторону отставшей на полкорпуса спутницы.
- Я уже говорил. Важно, кто подберет. Айвэн был готов к тому, чтобы отдать свою душу. Созрел, что-ли. Или просто ради тебя это сделал. Из тела человека мне не дано видеть, что произошло с ним там, за гранью. Тут как бы ничего нового. Подобрали хорошие – все нормально значит, плохие – плохо.
Иона невольно улыбнулась простоте, с которой Лютый рассказывал такие мистические невероятные вещи, словно ничего и не произошло.
- Если честно, я ничего пока не поняла.
Он, словно не замечая ее тихого протеста, не остановил повествования.
- Хуже если, никто не подобрал. Так рождаются Потерянные души. Слышала, наверняка, про таких. По неизвестным законам… По крайней мере, мне не известным. Многие из нас вынуждены отдавать свои души, иначе они никогда не становятся полными. Если совсем просто – как будто на склад или в химчистку сдаем, чтобы их отмыли, в порядок привели.
Там своя иерархия целая. Лучший вариант, если подобрал Хранитель. Но, опять же, мы не знаем, что там произошло.
Время переползало изо дня в день, растягиваясь в вечность. День проходил за днем, принося с собой смирение и принятие ситуации. Никто ничего не мог сделать, ни вернуть Айвэна, ни найти его. Все, кто знал историю, теперь лишь более пристально всматривались в мелькнувшую где-то перед ними в лесу тень. Волк или человек?
Но он не объявлялся. Мир замер в ожидании волчьей тени. Дела и поступки большого количества людей свелись к ожиданию. Оборотни ждали брата по оружию, крестьяне местных деревень ждали волка, которого им запретили трогать, Иона и Лютый друга и возлюбленного.
Иона находила себе успокоение лишь в том, что узнала еще одну часть легенды, о людях, превратившихся в волков. Согласно преданию, если такого волка убивают, то после смерти его тело сразу обретает свою настоящую телесную оболочку. Пока никто из охотников не рассказывал о таких случаях, хотя волков за прошедшее время уже убивали.
Утешение слабое, но на другое рассчитывать пока не приходилось.
За время отсутствия Айвэна Иона и Лютый стали почти друзьями. Он к ней привык, почти как к исчезнувшему напарнику, воспринимая ее почти, как сестру. Ни словом, ни делом, ни намеком не пытался он вторгнуться в личное пространство своей спутницы, оберегая ее для ученика, друга, брата по оружию, скитающегося неведомо где.
Когда дело доходило до битв, Иона оставалась в ближайшей деревне, потом Лютый возвращался, и они снова продолжали путь.



Глава 3. Неразбавленная ночь

- Я ухожу от тебя, - спокойно, металлически твердо, совсем не по-женски, сказала Лера.
- Как?
- Просто ухожу. Так не может больше продолжаться.
Серхио сегодня встал немного раньше своей супруги и сделал нетипичное для себя действие – приготовил завтрак. Очередные свои мелкие шалости перед супругой, он хотел загладить через желудок. Схема действий была стандартной и стала слишком пошлой и примитивной за годы брака. Делать что-то хорошее и приятное только в качестве попытки искупить вину – максимальное, на что был способен Серхио.
Но к ее сердцу путь лежал уж точно не через желудок.
Многие годы совместной жизни не приблизили супруга хоть к какому-либо пониманию своей второй половины. Если бы он был честен сам с собой, то признался бы, что на самом деле и не пытался этого делать. А «игра» всегда происходила в одни ворота. Супруга для него была всего лишь удобным предметом интерьера, как кресло-качалка укрытое мягким уютным пледом с толстым ворсом. Почти всегда спокойная и послушная, она тянула на своих мужественных плечах и дом и бизнес. Именно мужественных плечах – несмотря на широкие истинно женские бедра, ее плечи и руки стали жилистыми, как у мужчины, и физически более крепкими, чем у большинства женщин. Постоянная психологическая нагрузка и ответственность не только за себя, но и за многих других, превратили часть ее существа в мужчину.
Лера же наоборот, знала о супруге все – и не только о том, какие котлеты он предпочитает на обед и какие носки одевает на работу. Все его мечты, страхи, цели она изучила уже давным-давно. Да и не столь они были глубоки или велики, чтобы понадобилось много времени на их изучение.
Отдав этим отношениям всю себя, ей, должно быть сложно далось такое решение и такое спокойствие в момент его озвучивания. Серхио, всю жизнь занимавший более слабую позицию, чем Лера, был всерьез удивлен и взволнован. Да, на людях она всегда «выпускала его вперед», показывая, что он мужчина, глава семьи, создавая счастливый миф, пряча миллионы его минусов и слабостей. Лишь немногочисленные его плюсы она увеличивала многократно своей безграничной энергией, обаянием, женственностью и безответной любовью, длившейся долгие годы.
Конечно, он никогда не ценил того, что стало нормой. А сейчас, теряя с уходом Леры привычный образ быта, жизни, ощущений, он поддался панике. В голове стремительно пронеслись не особо радужные перспективы ближайшего будущего.
- Как? – словно не веря ушам, еще раз переспросил он.
Лера пожала плечами и как-то мило неловко улыбнулась, как будто оно как-то случайно произошло, а она сама и не при делах.
- Ты не можешь так поступить! – уже с долей истерики кратко вскрикнул Серхио.
Сейчас, как, впрочем, и всегда, она была значительно сильнее его и даже не стала отвечать, проходя через гостиную с небольшой сумочкой.
Ей даже были не нужные вещи. Решение зрело не один день, Лера была готова менять все быстро и кардинально. В путешествие новой жизни она отправлялась «налегке», как сама она говорила, обсуждая когда-то темы переездов, путешествий и смены места жительства.
Чем более спокойной оставалась она, тем сильнее вскипал Серхио.
- Ты не смеешь меня бросать! – уже в полную силу кричал он, понимая, что ситуация вышла из-под контроля. Хотя его контроля над жизнью супруги никогда и не было. Все делала за двоих она. Все вопросы семьи и бизнеса были ее епархией.
Лера лишь бросила в его сторону мягкий взгляд слегка склоненной головы, который означал ни что иное как «поздно, успокойся и прими».
Совсем рядом с ней об стену разбилась кружка, обсыпав Леру мелкими осколками – супруг провожал красавицу-блондинку ненавидящим взглядом. Он ничуть бы не огорчился, если бы брошенный им предмет, попал в женщину.
- Это на тебя похоже, - с грустью в голосе, но без ненависти сказала она, закрывая за собой дверь не только в дом, но и в прошлую жизнь, длившуюся полтора десятилетия.
Жребий брошен, Рубикон остался позади.
На мгновенье замешкавшись, она оглянулась на закрытую дверь, которая еще была в пределах вытянутой руки. В этот миг она словно ждала, что ее позовут, будут умолять остаться, будут обещать, что все станет иначе. Разумеется, этому не суждено было случиться.
Лера четко и твердо знала и понимала, что даже сейчас, тем более сейчас, она не войдет в эту дверь. Она больше никогда не войдет в эту дверь.
Для Серхио, оставшегося внутри, звук удаляющихся каблуков также говорил о том, что это конец истории. Теперь их общая история разбивается на две личных истории людей, ставших мгновенно чужими и бесконечно далекими, а вся совместная история начинала незаметно стираться, покрываясь пылью и пеплом умерших душ. Чужими можно стать мгновенно, но путь к такому состоянию порой растягивается на годы иллюзии и самообмана.
Лера привычно села в свой электрокар – островок спокойствия и уверенности в меняющемся мире, и, как всегда, стремительно рванулась через несколько транспортных полос вверх.
Поездка вдоль побережья немного успокоила ее. Она всегда любила дорогу. Чем дальше ехать, тем ей проще было всегда. В дороге кажется, что можно изменить все, что ты полноправный хозяин судьбы, можешь свернуть куда хочешь, остановиться в любой момент, а потом также по своей, независящей ни от кого воле, продолжить путешествие. Порой так кажется, когда забываешь о поломках в пути, авариях, неприятных попутчиках. Небольшая поездка это маленькая копия большой жизни, в которой тоже можно на время поверить, что ты управляешь ей, пока не появляются те, кто строит помехи, обманывает, ломает твое душевное здоровье. И в том и в другом случае неприятности начинают происходить, как только ты веришь, что взял все под контроль и дальше все пойдет гладко. Так, в какой-то мере происходило с жизнью Леры. Но обманывать себя какое-то время было проще чем «чинить», или признавать, что ты «не контролируешь автомобиль».
Как-то незаметно для себя самой она свернула вглубь острова и оказалась над тем самым озером. Кар завис над водой, как в тот день, когда она смогла открыться Айвэну, надеясь на взаимность и понимание.
Что это было? Любовь? Увлечение? Где он? Лера, в отличие от официальной супруги, не верила, что молодой человек погиб. Для ее опытного и прозорливого ума ситуация не складывалась в целую картинку.
Водная гладь, мягкое солнце, зависший над водой кар – почти все как в тот раз. Только не хватает одного элемента, но самого главного – живого человека рядом.
В сумке почти неслышно заурчал видеофон.
- Да, - кратко приветствовала Лера свою секретаршу.
Она сразу пресекла попытки своей помощницы что-либо сказать.
- Меня несколько дней не будет. Если вдруг появится мой супруг, помните, что у него нет права подписи и принятия решений о деятельности компании. Остальное в штатном режиме.
- У вас все хорошо? – уточнила секретарь, видя лицо девушки с печатью боли и потерянности.
- Рано или поздно это все равно станет достоянием общественности. Поэтому лучше пусть рано. Мы разводимся.
Секретарь лишь что-то ойкнула и покраснела, почувствовав неловкость от того, что полезла туда, куда, вероятно, не следовало.
Точного плана действий Лера не имела. Первой задачей было уйти. С этим она вроде справилась. Что делать дальше – станет ясно по ходу действий. Вопрос финансов не стоял, компания работала хорошо. Единственным желанием сейчас было уехать куда-то подальше. Первое, что приходило в голову – уехать в глухую деревню, туда, где на бескрайних лугах пасутся отары овец, туда, где ее никто не знает. Пожить некоторое время среди простого деревенского люда, успокоить сердце и ум в маленькой забытой богом гостинице где-то там, куда редко доезжают жители городов. Там можно затеряться среди настоящей, неискаженной городским освещением, жизни.
«А чего ждать?» - мысленно спросила она себя. Шальная мысль быстро набирала силу. Действительно чего она ждет. Заскочить в банк, снять наличных, без которых в деревне никак, и вперед.
Не прошло и часа, а электрокар уже мчался на юг, туда где природа, овцы, луга и простые, как ей представлялось, люди с простыми ценностями. По крайней мере, Лера хотела верить, что места, существующие в ее голове, есть и в реальном мире и добираться до них не так долго.
Незаметно подкрался вечер. Череда мелких дел, подготавливающих жизнь на ближайшую неделю, отняла массу времени и сил. Пейзажи вокруг давно уже были не городскими. В мыслях, спонтанно образовавшихся утром, Лера думала уехать гораздо дальше. Но, очевидно, скоро придется делать привал и искать ночлег. На миг она задумалась о том, а как далеко она хотела уехать? Ведь даже несколько километров от города – совсем другая жизнь и другие пейзажи. Лишь выехав за город можно столкнуться с первобытным миром, в том виде, в котором он был и тысячи лет назад. Города отвоевали для себя клочки земли, чтобы создать там искусственный мир с более удобными для человека законами жизни. За пределами же городов и сегодня можно быть съеденным хищниками. Леса, поля и перелески до сих пор полны жизни. Там и сегодня прячутся духи воды, воздуха, деревьев, которым не оказалось места среди бетона и стекла.
Как далеко? Наверное, она просто хотела убежать от самой себя. Хотя в этом вопросе физическое расстояние совсем не важно, ведь ты всегда берешь себя с собой.
Тем не менее, добрая сотня километров осталась позади. Сколько точно, Лера не фиксировала, просто уезжая подальше от города и от проблем, с которыми стоило покончить уже давно.
Солнце почти полностью скрылось за горизонтом, оставив от себя лишь яркое зарево на полнеба. Этот прекрасный недосягаемый и вечно убегающий горизонт – такого не встретишь в городе, где взгляд упирается в ближайшую стену из стекла и металла, стоящего рядом здания. Только за городом взгляду есть раздолье, когда вокруг тебя километры свободы. Здесь даже дышится легче. И это не столько потому, что воздух чище, а потому что нет никаких границ ни для души, ни для тела, ни для взора. Холодные ручьи, разрывающие равнину овраги, заросли кустарников, в которых, наверняка таится живность, извивающаяся река – все это Лера наблюдала с высоты. Мир манил девушку к себе.
Ответив миру взаимностью, она посадила электрокар прямо посреди равнины кажущейся безграничной и далеко-далеко соединяющейся с небом в единое целом.
На огромном пространстве она оказалась одна. В целом мире, прекрасном, бесконечном сумеречном мире заходящего солнца сейчас она была одна. Захотелось кричать. То ли от одиночества, то ли от ощущения свободы, то ли с исчезновением городских стен исчезли границы души и тела, растворяясь и прорастая в первозданном мире без следов человека. И она закричала. Просто закричала «ааааааа». Потом пыталась выть как волк, снова кричала «ааааа». Из глаз катились слезы. Ни печали, ни радости – слезы беспомощности. Такое бывает, когда хочешь и не можешь или не знаешь, чего хочешь или не веришь, что можешь то, чего хочешь. Лера всегда знала, что ей нужно, куда она стремится, чего хочет. Сейчас первым фактором было знание того, чего она НЕ хочет. Она точно не хотела быть с Серхио. А вот с тем, чего хочет было сложнее. Ориентиры сбились всерьез.
Да, конечно, она бы с радостью сейчас упала в объятия Айвэна и навсегда осталась с ним. Но, говорят, он умер, хотя тела так и не нашли. На одной чаше весов оказалось «могу, но не хочу», на второй «хочу, но не могу». На такую проблему выбора женский организм, в сложившейся ситуации, ничем кроме слез отреагировать не мог. Так и сидела она в своем модном платье прямо посреди поля и рыдала, пока не услышала сзади странный глухой топот, продолжившийся криком: «Ларс, нельзя».
Ком страха мгновенно подкатил к горлу, она даже не успела подняться с земли, как прямо у ее лица из ниоткуда образовалась морда белоснежного лабрадора. Девушка на миг впала в ступор, а огромный пес, часто и громко дыша, запросто как давнюю знакомую стал ее облизывать. Ни один живой человек не способен поднять так настроение, как взявшийся из пустоты пес, вылизывающий твое зареванное лицо. Градусник эмоций перевалил в положительную зону, заставляя заплаканную блондинку смеяться и гладить нового четвероногого друга.
- Ларс, ко мне, - уже где-то рядом прозвучал мужской голос, в ответ на который пес сорвался с места и, виляя хвостом, снова скрылся в набирающем густоту вечере.
Скоро из сумрака показались уже две фигуры. Одна на двух ногах, другая на четырех лапах – новый знакомый в лице белоснежного пса и его хозяин.
- Добрый вечер, - с легким смущением и растерянностью приветствовала Лера мужчину убеленного сединой.
- Добрый, - ответил он, опуская слово «вечер». – Что-то с транспортом?
- Нет, спасибо. Просто путешествую. У вас хороший пес.
Несмотря на темноту, мужчина заметил, что лицо Леры заплакано, но не подал виду, пытаясь продолжить невинную беседу двух людей, случайно встретившихся на огромных пустых просторах планеты.
- Куда путь держите?
Лера втянула голову в шею, своеобразно пожимая плечами и давая понять, что сама толком не знает и будет рада, если ей кто-то подскажет и ответит за нее, куда же она держит путь. Но вслух сказала:
- Хотела пожить за городом некоторое время. Может гостиницы есть неподалеку?
- С этим делом здесь туго, - улыбнулся мужчина.
В голове девушки мгновенно созрел план, что она переночует в машине, а утром продолжит путь и найдет другие красивые пейзажи, где можно остановиться и где есть гостиница.
- У нас есть домик для гостей, можете пожить у нас.
Ситуация с ночлегом и не только на одну ночь, похоже решалась сама, что не могло не радовать уставшую путешественницу.
- Жена грустит дома, пока я с овцами в полях. С вами ей будет веселее.
- Спасибо огромное. Я заплачу за жилье.
- Меня Питер зовут, - запоздало представился мужчина, перебивая девушку на словах об оплате.
- Лера.
- Денег не надо. Саманте, супруге моей, по хозяйству помогать будете. Подходит?
- Да, - расцвела улыбкой девушка.
Это было совсем уж то, что надо. Полная смена деятельности, погружение в сельский быт, возвращение к простым человеческим ценностям, физическому труду и настоящим ароматным продуктам. Забыться от всей суеты и проблем.
- Езжайте следом. Тут рядом, минут пятнадцать ходьбы.
Электрокар медленно полз над самой землей, не поднимаясь высоко, а перед ним в лучах фар бодро шагали двуногий и четвероногий силуэты. Их появление было очень кстати и помогло заполнить образовавшуюся на бескрайних просторах такую же безмерную внутреннюю пустоту. Вместе со следами слез на лице лабрадор слизал с души остатки печали. Мир снова расцветал, наполнялся красками, теплом, уютом, а будущее не казалось таким тревожным, как совсем недавно.
Электрокар был уже припаркован в месте, указанном Питером, а Лера послушно следовала за хозяином поместья.
- К нам дочь раз в два месяца приезжает обычно. Тогда веселее нам с женой. Дочь недавно уехала. Так что готовьте истории для вечерних разговоров, - улыбнулся мужчина.
- Я постараюсь.
- Ну, вот и ладно.
Открывая дверь в огромный деревянный дом, мужчина громко позвал:
- Саманта, я с гостями.
На встречу вышла высокая женщина «за шестьдесят», как и ее супруг. Видимо когда-то она переживала из-за своего роста так, что легкая сутулость осталась с ней на всю жизнь.
После короткого дружелюбного приветствия Леру, пригласили разделить с хозяевами ужин.
В доме отовсюду веяло историей. Сразу было понятно, что здесь живут давно, скорее всего не одно поколение. Старинный шкаф ручной работы смотрел на гостью глазницами замочных скважин, прямоугольное зеркало в резной раме по углам обтянутой элементами кожи. На стене рядом с современным светильником висит керосиновая лампа как минимум из позапрошлого века. На прикроватном столике стоит пара огромных восковых свечей в бронзовых подсвечниках.
Интересное смешение прошлого и настоящего – все эти атрибуты старины дополнены современной бытовой техникой. Не понять то ли ты в прошлом, то ли в будущем, то ли в доме путешественника во времени.
Хозяин, заметив раздумья гостьи, ответил откуда-то из-за спины на не озвученный ей вопрос.
- Дому больше ста лет. Что-то еще от дедов, прадедов осталось.
- Вы здесь всю жизнь живете?
- Нет. Я в другой стране родится и жил. Потом переехали сюда. Жили неподалеку с родителями. После свадьбы, так сложилось, что переехал в поместье родителей жены.
- Поступок ради любви?
Питер улыбнулся:
- Нет. Суровый расчет. Сели с Самантой прикинули все, мои владения сдали в аренду, а через пару лет продали. Ну, будет еще время поговорить.
В комнату вошла хозяйка поместья, готовившая комнату для гостьи.
- Располагайся и приходи на ужин, - коротко, властно и одновременно мягко отрапортовала Саманта.
Лера иногда в размышлениях завидовала жителям деревень и всем, кто сохранил истинную связь с землей. Вся ее городская жизнь виделась сейчас чем-то выдуманным, ненастоящим. Вечная гонка за призрачным целями, постоянно ускользающим благополучием, ради того, чтобы сидеть в коробке из стекла и металла, а на улицу выходить только по выходным.
Пастухи и земледельцы – вот, кто по-настоящему счастлив. Они делают дело, результат которого прост и понятен. Растят животных, чтобы получить мясо, молоко, шерсть, благодаря чему имеют еду и одежду. Делая дело, они видят его результат. Лера, как и миллиарды горожан, сутками напролет суетятся, а итог этой беготни по кругу не всегда заметен. Бежать, чтобы получить скрытую выгоду, с помощью которой рассчитаешься с кем-то, кто продаст тебе что-то, что произвел еще кто-то. Общество посредников, ничего полезного не делающих, занятых беготней по кругу на протяжении всей жизни.
Прелесть деревенской жизни виделась в простой и понятной схеме – «произвел – употребил». Сейчас, впервые за долгое время, вырвавшись из города, Лера поддалась давним мыслям, быстро ожившим в голове и теперь занимавшим большую часть ее естества.
В детстве она часто бывала с родителями за городом. Воздух здесь не просто чище, даже ветер здесь другой. Еще там, среди полей она это ощутила, а в голове всплыли детские воспоминания. В городе ветер больше похож на сквозняк – слабый, от которого веет какой-то кислотой и подлостью. Он шныряет между многоэтажек, как бродяга и не имеет никакой силы. Даже во время ураганов. Десяток порывов – вот и все, на что он способен.
В бескрайных полях и среди холмов ветер набирает свою истинную силу. Здесь он дует всегда. Всегда ровно, сильно, уверенно и стремительно. Он продувает насквозь, но от него не холодно, словно он выдувает все плохое, наносное, грязное. В отличие от городского ветра, ветер полей честен, он дует всегда.
Лера немного завидовала жителям деревни в их независимости и самостоятельности. Наверняка, есть много нюансов и сложностей жизни вдали от города. Но они почти не уязвимы. В каждом доме, усадьбе, поместье есть свои автономные источники тепла, воды, электроэнергии, каждое хозяйство производит какой-то свой продукт. Они бы даже не заметили, если бы половина планеты вымерла, у них просто свои отдельные миры, в которых есть все, что действительно необходимо для жизни. Все подчинено не моде, а логике и необходимости. Если сломаются ветряки или солнечные батареи, они просто зажгут свечи. Поломка в автономной системе отопления – везде есть печи и камины, которые хозяева растопят за 5 минут, сделав нестрашным лютый мороз. Сбой в работе системы местного водопровода легко решат колодцы, сохранившиеся почти в каждом дворе. Засорилась локальная система очистки и фильтрации сточных вод, они просто сходят в туалет за ближайшее дерево или сарай.
Жители земли … не планеты Земли, а действительно живущие не на высоких этажах, а на земле, обрабатывающие ее и живущие ее плодами, становились в мыслях Леры эталоном и образцом жизни в мире, где все просто и понятно. В этом мире нет ничего просто так, здесь всё для чего-то и все для чего-то нужны.
Гостевой домик был современной постройкой в нескольких метрах от основного дома с вековой историей. Здесь все было привычно и современно. Видимо расчет был как раз на то, чтобы гостям проще было адаптироваться к загородной жизни, приходя в нее через привычные предметы, принося с собой кусочек привычного мира, а не окунаясь сразу с головой.
Вещей с собой Лера взяла немного. Чтобы не собираться утром, а сразу уйти от супруга, она положила чемодан с одеждой в багажник электрокара заранее. Путешествовать с минимальным запасом было гораздо проще. В конце концов, она не могла знать, сколь долго будет уместным остаться здесь.
- А вот и я, - только и всего что нашла сказать Лера, возвращаясь к гостеприимным хозяевам.
От огромного деревянного стола исходил приятный теплый запах. Несколько блюд из овощей и мяса ждали гостью. Стол мог легко вместить десяток человек, а приборы всего лишь на троих терялись на этом пространстве. Толстая дубовая столешница и резные слоноподобные ножки стола переносили в эпоху рыцарей и прекрасных дам. Лера почти осязала, что кто-то с мечом в латах входит в дом, спешившись и привязывая коня, на котором был совершен дальний переход. В этом почти реальном, но все же образе из головы, в человеке в латах ей привиделся Айвэн в каком-то балахоне и капюшоне.
- Можно приступать,  - кивнул Питер в сторону тарелки, вырвав девушку из объятий грез в очередной раз.
- Спасибо.
- Редко в наши края одинокие путешественники попадают, - постукивая ложкой, отозвалась Саманта. – А тем более путешественницы.
Интонация ее звучала укором, словно говоря «женщина должна сидеть дома, а не шастать по ночам где-то». С первого взгляда сложилось впечатление, что Саманта ее невзлюбила. Лера пока не могла знать, ко всем ли хозяйка поместья относится с одинаковой надменностью и нотками ненависти.
- Для меня самой это немного неожиданно и необычно, - призналась блондинка.
- Куда глаза глядят, решила махнуть? – улыбнулся Питер.
- Что-то вроде. Четкого плана на самом деле нет. Так побыть в покое, собраться с мыслями и решить, что делать дальше.
- От себя бежишь, - не спрашивая, а будто утверждая, грустно констатировала Саманта.
- Скорее от других. Частично от воспоминаний.
- Как наша дочь, - переглянулась хозяйка с супругом.
- А что с вашей дочерью, - поспешила перевести тему от себя Лера.
- С мужем рассталась, мается теперь, - ответил Питер.
Саманта недовольно посмотрела на супруга, давая понять, что он говорит не то, что надо, и лучше бы вообще помалкивал. Гостья не могла не заметить столь очевидное недовольство, но предпочла потупить взор в тарелку с едой.
- Очень вкусно, давно такого не ела. В городе такой еды не найти.
Любой хозяйке приятна похвала, и Саманта, не будучи исключением, заметно подобрела после слов Леры.
- Всю жизнь только и занимаюсь, что готовкой. Только и умею, что домохозяйство вести. Муж в полях с живностью, а я в доме и рядом с домом. Так всю жизнь и прожили.
- Большое хозяйство, наверное?
- Двести с небольшим голов в этом сезоне, - ответил Питер. – Много зарезали, много продали. Стричь не успеваем их.
- А как вы вдвоем со всем этим справляетесь?
- Так нас трое. Вот Ларс еще, - показал мужчина на лежащего в углу пса.
Все это время он находился там и не выдавал свое присутствия не звуком ни действием.
- Шутит он, - поправила Саманта. – У нас несколько наемных работников из соседней деревни приходят. Помогают стричь овец, на пастбищах ночуют со стадом.
Лера хотела спросить, не думают ли они зрелые люди перебраться в город, но поймала себя на мысли, что сама с удовольствием убралась бы из города подальше. Поэтому вопрос задавать не стала.
- Когда мужу совсем грустно дома становится, он вместе с ребятами и овцами уходит на неделю. Ночуют в полях, байками и страшилками друг друга пугают.
- И не страшно вам одной в таком большом доме, - съежилась Лера.
- Так меня собаки охраняют. Вот этот, - махнула она в сторону лабрадора. – И на улице еще несколько живут. Что это мы все о себе. Расскажи, чем ты занимаешься?
- Небольшой бизнес в городе.
- Семья, дети? – продолжила Саманта «допрос».
- Да. Есть сын и дочь. Учатся в частных школах. Далеко. Мы редко видимся. С мужем разводимся.
- Ну, что пора уж и спать, - тактично закрыл тему Питер.
Лера помогла хозяйке убрать со стола, перебрасываясь по ходу дела ничего не значащими репликами, а потом отправилась к себе.
Густая темнота окутывала загородную жизнь. Только свет из окон дома вырывал клочок мира. Девушка села на пороге гостевого дома. Такой густой темноты давно не было в ее жизни. Даже во время редких выездов за город, ее окружала всегда какая-то разбавленная ночь. Куда-то исчезла темнота, а вместе с ней куда-то подевался и настоящий свет. Добро и зло порядком запутались в сердцах людей, поменялись местами и во внешнем мире.
Слишком много стало вокруг света, света, который не освещает и не согревает. Днем светло, ночью светло. Дожились до того, что тьму во всех ее проявлениях вот-вот надо будет защищать. Того и гляди мир полностью зальет светом, день и ночь исчезнут, а понять где добро и зло в мире сплошного света без теней будет ой как сложно. Да и сейчас свет перестал быть синонимом чего-то хорошего.
Сейчас Лера полюбила слушать ночь. Даже, если в этой ночи не было никаких звуков, ночь все равно дышала энергией. Миллионы миров прячутся там, в темном космосе, не знающем границ. Тишина излучала фоновый звук. Можно было стоять, слушать и пытаться всмотреться вглубь бесконечности. А там где-то вдалеке продолжалась жизнь.
Сейчас Лера вытянула руку в ночь и не смогла различить ее очертаний. Настоящая ночь, неразбавленная, на расстоянии вытянутой руки. Здесь все настоящее. Звезды в городе такая же редкость, как и столь густой мрак. Сейчас они были совсем рядом, бери и снимай с неба по одной. Где-то там, среди звезд, ей снова мерещился Айвэн. Как часто мы все же начинаем ценить то, что потеряли. Но, возможно, не навсегда?

Глава 4. Загнанный зверь

Говорят - сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрит. Вот только проблема вся в том, что никто не пытается его "накормить". Видя волка, большинство испытывает, как минимум страх, кто-то берет в руки палку, готовясь защищаться, а кто-то стреляет. Лишь немногие понимают, что волк боится человека еще сильнее, поэтому и ведет себя "по-волчьи". Любому живому существу, наделенному хоть небольшой долей интеллекта необходима поддержка. Даже волки спина к спине могут обороняться от врага. Вот только никто не хочет "кормить" волка... Находятся лишь немногие "сумасшедшие", которые безоглядно, несмотря на кусающегося испуганного зверя, продолжают пытаться ему помогать, забывая о собственных ранах. Со стороны они кажутся часто просто умалишенными, да и какой им, казалось бы, интерес - ведь и люди они вроде бы посторонние. А те, кто и должен бы помогать и защищать до последней капли крови своего родича, почему-то опускают руки и не хотят что-либо делать, прикрываясь непонятными и несуществующими причинами.
Волк же чувствует все гораздо острее, чем любой из людей, тем более человеко-волк. Вот только все его чувства всегда скрыты под вздыбленной шерстью и звериным оскалом. И только тот, кто не побоится вложить руку в эту оскаленную пасть и погладить его по языку, может надеяться постичь его душу. Даже дракона можно приручить. А волк - он ведь всего лишь далекий родственник человека.
Но волки, также как и люди, иногда сбиваются с пути, волочат по снегу, мху, или траве простреленную кровоточащую лапу. Тут уже не до поисков верной дороги - лишь бы выжить, лишь бы уйти подальше от преследователя, несущего в руках смерть, забиться под корягой и переждать опасность. Даже острый нюх и совершенные боевые рефлексы в такие моменты не всегда помогают сделать правильный выбор - ты просто уходишь от охотника, дальше, еще дальше, и еще...
Иногда его ружье все же настигает тебя, а сил бежать уже попросту не осталось. Немногим удается уйти. Чаще все заканчивается очень быстро - сначала идет молчаливая дуэль волка и охотника. Глаза в глаза, звериный оскал против заряда, готового вырваться из ружья в любой миг. Лишь только взгляд может как-то отсрочить момент выстрела.
Ходили легенды о том, что сейчас происходило в реальном времени. Мир замер, лишь черная бездна ствола смотрела прямо в душу волку. Еще миг и кровоточащая лапа уже не будет беспокоить, как и все остальное, жизнь будет оборвана гулким эхом выстрела.
Но вера упряма и не хочет покидать, а жизнь кажется яркой, как никогда раньше. В такой момент иногда и приходят ОНИ, те, кого мы не знаем, как иначе назвать, кроме как ангел. Сразу и не поймешь - юноша это или девушка. Волосы развеваются на ветру одновременно зловеще и прекрасно, а походка и намерение столь твердое, как у легендарных воинов. Этот КТО-ТО просто встает между тобой и оружием охотника. Коротко, но властно, раскатом по всему лесу НЕКТО произносит "НЕТ". После чего ружье "охотника" вздрагивает. От смерти волка теперь отделяет этот образ, видимый лишь со спины.
"Ангел" произносит нежным, но невероятно твердым голосом "Я не дам его убить". А волк лишь не понимает, почему один хочет убить, а соплеменник этого же человека, никогда этого не позволит сделать.
В итоге, явившийся из ниоткуда защитник, может получить даже душу волка. Потому что он хотя бы попытался "накормить" и защитить.
«Когда-то давно я видел ее» - пролетает в мозгу хищника мысль. «Может быть во снах?» А может это лишь предсмертный бред, который бывает даже у волков. Помутневший взор видит, как охотник, опускает ружье и уходит. «Ангел» поворачивается в сторону истекающего кровью волка. «Самка», - снова мелькнула в затуманенном мозгу хищника мысль. Девушка наклоняется к волку и без страха смотрит ему в глаза – через них прямо в душу, растапливая ее и согревая.
- Ну, где же ты пропадал, мой волчонок, - с нескрываемой нежностью произносит белокурая девушка. В ее зеленовато-хитрых глазах светится любовь и счастье. Или это лишь все кажется мозгу зверя, затуманенному погоней и предсмертной агонией.

Обычное явление – волк подошел слишком близко к отаре овец. Никто не будет ждать и смотреть, уйдет ли он сам или нет. Несколько пастухов оперативно выходит на охоту. Дальше уже дело чести – догнать и добить. А потом у вечернего костра будут долгие споры о том, чья же пуля первой попала в цель и свалила зверя с ног. Так уж заведено у этого простого и сурового народа холмов, где до сих пор многие вопросы решаются грубой силой.
Питер остался со стадом и несколькими пастухами, а двое молодых ребят с ружьями преследовали зверя. Заметили двух волков. Один зазевался, его убили сразу.
- Хоть бы девчонку городскую не задрали, - высказал Питер вслух свое переживание.
Сегодня она вызвалась пойти с пастухами, теперь бродила где-то среди холмов. Питер уже не раз пожалел, что отпустил ее одну и без оружия. Стоило держать ее рядом с вооруженными мужчинами.
Прозвучало еще несколько выстрелов. Из-за холма послышались радостные вскрики.
- Подстрелили, - предположил Сэм, хозяин соседней с Питером фермы, подбрасывая дрова в огонь.
Действительно второго волка тоже задели. Но он еще пытался бежать по низинам и оврагам, уходя от преследователя и волоча за собой подстреленную лапу. Вряд ли эта гонка будет долгой. Заметный кровавый след служил для охотников путеводной нитью, по которой они уверенно шли к цели, а зверь не мог бежать в полную силу. То слева, то справа выпущенные из ружья заряды сбивали ветки и листья с кустов, под которыми пытался уйти от погони загнанный зверь. Для него это была борьба за жизнь, а для преследователей стало уже просто игрой и азартом, который сложно остановить.
Жажда жизни против жажды крови сошлись на одной ограниченной территории.
Всем было понятно в чью пользу шансы. Всего лишь вопрос десяти – двадцати минут и зверь будет убит. Так бывает почти всегда. Почти.
Лера не могла не услышать выстрелов. После первого же раскатившегося эхом по округе залпа, она поняла, что лучше вернуться к мужчинам. Отойдя на значительное расстояние, вернуться мгновенно она не могла. Воздух сотрясался эхом выстрелов уже с десяток раз, а девушка быстрым шагом продолжала свой путь обратно к стойбищу. Всего один небольшой овраг и пару холмов оставалось преодолеть ей, чтобы добраться до пастухов. Подбегая к оврагу, она споткнулась, упала, а потом с ужасом попятилась назад и упала на пятую точку. В каком-то метре от нее находилась волчья морда с каплями крови на шерсти. Споткнувшись, она практически упала на ползущего навстречу хищника.
Чехарда мыслей вихрем закружилась в голове Леры. «Бежать? Не успею. Кричать? Нет смысла. Это конец? Глупо. Не так все должно быть. Не так все должно закончиться. Не так я хотела».
Мгновение, растянувшееся как тетива лука, мгновение в которое девушка пыталась смириться с тем, что, возможно, это ее последние вдохи, последнее, что она видит перед глазами.
А вокруг щебетали птицы. Легкий ветерок щекотал листья на кустах и деревьях. Покой, гармония. Вокруг, не останавливаясь ни на миг, продолжает бурлить и нестись река жизни с миллионами букашек, зверей, людей. Мир продолжит полноценно существовать и без нее – именно это она поняла сейчас.
Именно поэтому мир еще никогда не был таким ярким для нее. Никогда ранее он не был наполнен таким глубоким смыслом и таким желанием жить.
Точно такое желание она видела сейчас в глазах волка. Адреналин, тугим комком подступивший к горлу, растворялся и отступал, когда глаза видели, что волк не нападает. Теперь это стало ясно. Всего лишь загнанный зверь, который, так же как и она, хочет жить. Перед ним один потенциально опасный для него человек, а где-то позади бегут еще несколько с оружием.
Почти человеческие глаза видела перед собой сейчас Лера. Все, что угодно было в них, но только не угроза. Что-то родное и близкое, что не могла скрыть ни шерсть на морде, ни капающая с клыков кровь от прошедших по касательной выстрелов.
- Где же ты пропадал, - не помня себя, прошептала Лера, ожидая, что зверь поймет и ответит.
Уже совсем рядом сквозь кусты с треском пробирались охотники. Надо было срочно что-то делать. Девушка вскочила и встала между волком и вооруженными пастухами.
Два ствола были сейчас направлены на нее, на человека, закрывающего зверя от верной гибели.
- Нет, - всего лишь сказала она.
Вооруженные мужчины оцепенели от непонимания и неожиданности ситуации. Такого жители этих место еще не встречали. Чтобы человек защищал волка – никто не знал, что делать в такой ситуации. Не было у этих простых людей алгоритма и рефлексов на этот случай. Сбой программы, заставивший их замереть в раздумьях.
- Почему? – только и смог выдавить из себя один из них.
Словно зачарованная и сама не своя была и Лера. Она поняла все на уровне чувств, образов, но подобрать к этим чувствам слова в ограниченном промежутке времени было сейчас задачей невиданной по своей сложности. А время, она это понимала сейчас всем сердцем, было на исходе.
- Не в этот раз.
Ружья, увлекаемые нерешительностью, медленно начали клониться к земле.
- Беги, - умоляюще прошептала девушка, оборачиваясь к волку.
Зверь медленно, не веря в спасение, поплелся прочь от людей. Перед тем, как скрыться за очередным холмом, он развернулся и пристально посмотрел в сторону своей спасительницы. Во взгляде была если не любовь, то благодарность.
Видя этот взгляд ей показалось, что она даже слышит теперь его голос в голове.
- И что теперь? – недоумевающий вопрос прилетел в адрес Леры.
- Пусть уходит, - очень тихо, почти бессильно сказала она. – Пожалуйста.
Он ушел. Его еще можно было легко выследить по кровавому следу, оставленному волочащейся подстреленной лапой. Зверь уходил все дальше и дальше. Никто не преследовал его.
След от лапы становился все шире, по траве расползались клочья шерсти, а движения с каждым шагом были все более не привычными.
Ползком он добрался до реки. Не раз он видел отражение носа и волчьей морды, глядя на себя в воду. Из реки смотрел кто-то незнакомый, давно забытый или не существующий. Шерсть клочьями повылезала, нос уже не так далеко выдавался вперед от уровня глаз, что-то произошло и с ушами. Они определенно были не на том месте. Что-то не так с водой, наверное, рябь и волны не позволили увидеть себя привычного. Значительно увеличившееся в размере тело, покрытое почти полностью не шерстью, а кожей, медленно сползло в воду. Неловкие движения конечностей не под собой, как еще недавно, а куда-то из стороны в сторону, едва помогали держаться на воде.


Глава 5. Разговор с дневником

«Питер и Саманта оказались прекрасными людьми. Такой заботы обо мне никто давно не проявлял», - такую первую запись сделала Лера в своем дневнике.
Перемены не приходят по одной. Смена внешнего мира, ритма и места жизни привели к изменениям и во внутреннем мире. Много лет назад Лера волею судьбы стала хозяйкой издательства. Издавая литературные бестселлеры, сама она, как ни странно, никогда не могла написать больше страницы собственных мыслей. Сейчас впервые в жизни она завела дневник, где вся жизнь, чувства и переживания просто и легко раскладывались по полочкам. Как-то само по себе своевременно и легко пришло это желание, ставшее необходимостью.
«Удивительно, как просто все становится, если достать это из головы и материализовать на бумагу», - именно такую мысль она и зафиксировала.
Наглядно и понятно стало для нее кто, что и почему делал, присутствуя в ее жизни. Понятно, кого ценила сама, кто не ценил ее, почему была не с теми, как можно было сделать так, чтобы быть с теми, с кем хотела бы. Может это и до сих пор возможно. Мечты и фантазии рванулись в неведомом направлении в поисках Айвэна.
Действительно, извлеченная из головы и положенная на бумагу мысль становится бизнес-планом.
Вся ранее прожитая жизнь и ее хитросплетения были видны как единая картина, которую наблюдаешь уже со стороны, как зритель, а не находишься внутри нее, как участник. Сейчас Лера подумывала даже о том, чтобы издать свои размышления и воспоминания отдельной книгой – до сих пор таких желаний и мыслей не возникало.
«Почему я не вырвалась из этих цепей раньше», - так началась очередная запись в дневнике. Почему люди долгое время терпят то, что определенно им не нравится и не подходит.
Дневник стал теперь верным спутником Леры в любой прогулке. Небольшая записная книжка, чуть больше ладони, всегда лежала в кармане плаща. Эти сшитые нитью бумажные страницы за недолгое время уже узнали о ней, наверное, больше чем кто-либо из ее знакомых или родных людей. Бумага действительно не краснеет, поэтому именно на нее девушка смогла изложить все то, что молчаливым криком долгие годы застывало где-то в груди, и было никогда и никому не высказано. Бумага удостоилась этой чести, услышать ее тайны.
Лера опускала ладонь в карман, туда, где лежала записная книжка с сокровенным. Ее пальцы сжимали бумагу, как руку друга во время прогулки. Они часто теперь вместе гуляли – человек и блокнот. Первый собирал в единое целое осколки своего мира, а второй бережно хранил все это, складывая кусочек к кусочку до создания целой единой картины и не надеясь на взаимные чувства.
За несколько дней лабрадор Ларс стал таким же другом и спутником Леры, как записная книжка. Втроем они выходили на природу и часами гуляли.
В какой-то момент девушка подумала, что собака действительно все понимает, или хозяин фермы колдун. Одним утром Питер подошел к лабрадору, глядя в глаза и пригрозив пальцем, сказал: «Ни на шаг от нее не отходи». С тех пор только Лера отойдет от дома, пес тут как тут и, действительно, ни на шаг не отходит. Вот и сейчас она сидела на небольшом холме, смотрела на горизонт, пытаясь заглянуть за него и всмотреться еще глубже в себя. Рядом лежал белый четвероногий охранник, вывалив язык и шумно дыша, а в руках вертелся бумажный друг, хранитель секретов, страхов, мечтаний.
Девушка быстро привыкла к тому, что здесь никуда не надо бежать. Ни Питер, ни Саманта не навязывали гостье свое общество, но при случае всегда были рады поговорить. Лера несколько раз успела предложить свою помощь, но работы ей не находили, а платы за жилье не брали. Только по вечерам Саманта разрешала гостье принять участие в приготовлении трапезы и убрать со стола.
- Что ты там пишешь все время? – очередным вечером, извлекая из темной бездны кухонного шкафчика тарелки, поинтересовалась Саманта.
- Ничего особенного. Мысли разные.
- Писателем решила стать? – по-доброму подшутила хозяйка.
- Вряд ли, - улыбнулась Лера в ответ. – Мне типографии хватает. Хотя предложение интересное. Но, наверное, издатели не должны писать книг. Их удел быть суровыми критиками.
- Как зять наш будешь, - совсем другим тоном, словно сама себе под нос пробубнила Саманта.
То ли она действительно это хотела сказать лишь самой себе, то ли просто задумалась и забыла на миг, что рядом есть люди. Но девушка услышала брошенную, будто в пустоту, фразу и зацепилась за нее.
- Он у вас писатель?
Неловкая пауза, молчаливые переглядывания Питера и Саманты, ясно давали понять, что тема зашла туда, куда ее не хотели заводить. Теперь или делать вид, что ничего не произошло и переводить тему, или ждать пока кто-то расскажет историю про зятя писателя. Лера уже набралась решимости и хотела заговорить о приготовленной еде, чтобы избежать ненужной и неудобной темы, но не успела.
- Был. Был он писателем, - выдавила из себя Саманта.
«Сейчас главное не спугнуть», - заставила Лера себя промолчать. Сейчас как раз тот момент, если вставить слово, то больше не будет шанса узнать правду. Поэтому надо молчать, терпеть, слушать и ждать. Ком подступил к горлу от ожидания чего-то таинственного, осязаемого и нависшего плотным мешком со всех сторон. Здесь точно не обошлось без тайн.
Питер оперся руками в виски, подпирая голову, предоставляя супруге право рассказать историю.
- Не разводились они. Пропал он.
Напряжение ореола таинственности для Леры показалось ослабевающим, от чего она, не боясь уже испортить момент, прошептала короткое:
- Как?
- Ушел и пропал. Никто не видел, никто не знает. Ни тело не нашли, ничего. Потом только одежду на побережье нашли. Целая, аккуратная. Может и правда ушел купаться…Навсегда. Они и прожили то с Айвэном всего года полтора не больше. А тут такой конец истории.
«Айвэн. Имя, как нож вонзилось в сердце девушки. Зять. Писатель. Айвэн. Все сходилось. Вот откуда это ощущение таинственности и мистичности происходящего», - хоровод мыслей промчался в голове Леры. Уехать куда глаза глядят, чтобы попасть в место, где он пропал. Она просто остановилась среди поля, где встретила Питера. Это могло быть одно из тысяч мест. Она могла поехать в любом направлении от города. Шанс попасть сюда был не больше, чем сорвать джекпот в лотерею.
Слишком много случайностей, слишком много переменных и неизвестных должно было сойтись, чтобы просто, уехав в случайном направлении, ей удалось приехать в семью того, кого, она так искала и так хотела видеть.
- Все хорошо? – переспросил Питер, заметив, что девушка чуть не подпрыгнула, но, не поняв от услышанного ли имени, или от печального жизненного поворота и характера всей истории.
- Да. Печально очень, - постаралась она скрыть эмоции и ураган мыслей, главной из которых быстро стала благодарность судьбе за то, что она не свела ее здесь с супругой Айвэна, дочерью Саманты и Питера. Тогда бы уж точно пришлось объясняться гораздо больше, а неудобно было бы всем.
Но сердце уже разгонялось и оживало. Не могла, не хотела она теперь поверить, что это могло быть случайностью. Он должен быть жив, и пусть он не будет с ней, но уже мысль о том, что он просто жив, согревала все внутри и освещала путь. Не могла и не пыталась она себе объяснить, почему так, чем он захватил ее мысли и душу, но сделал он это давно, легко и быстро. Магическим образом их пути снова пересекались. Чем дальше она пыталась убегать от всех, тем ближе в очередной раз подбиралась к нему.
Лера убеждала себя, что теперь она свободна и может быть с ним вместе. Пока она не сообразила и не вспомнила того, что если он жив, то он все еще в браке. Эта мысль была отметена как незначительная.
Более значимым казалось то, что тела так и не нашли, а одежда, оставленная на берегу была цела. Тоскующее женское сердце готово было видеть знаки во всем чем угодно, раздувая малозначительные факты до аксиомы, звучащей просто «он жив».
- Извините, я не хотела напоминать вам о таком горе, - попробовала сгладить ситуацию Лера.
- Мы уже смирились, - вмешался Питер. – Дочь долго не могла себе места найти. Но жизнь потихоньку налаживается.
На такой веющей грустью теме ужин и был завершен. Хотя Лера не знала теперь, как трактовать полученную информацию. Если Айвэн жив, то где он мог пропадать. Может он в беде. Или просто решил скрыться от всего и сбежать от всех. Оставалось только гадать и ждать. Последние его следы в любом случае были в этих краях, и искать или ждать его логично было здесь. Главное успеть уехать до приезда Тори.
Каждый вечер перед сном Лере нравилось сидеть на пороге гостевого дома, просто глядя в пустоту. Вечерняя тишина наполняла покоем, заряжала энергией, выравнивала разбалансированное настроение.
На улицу вышел Питер. Еще за столом он был тревожным, словно желание рассказать о чем-то разрывало его изнутри. На миг он замешкался, решая зайти обратно в дом, или подойти к гостье, сидящей на пороге.
- Вы не верите, что он мертв? – спросила она прямо в лоб, после того, как он выбрал направление в ее сторону.
- Там дела хуже, чем смерть.
- Вы знаете, что с ним?
- Я никому не рассказывал. И ты Саманте не проболтайся. Идет?
Так бывает, когда чужому или малознакомому человеку проще рассказать, что-то очень важное, личное. Близкие люди привыкли к какому-то одному образу тебя, который складывался долгое время. Порой его сложно разрушить или откорректировать. Сложившийся образ Питера не позволял ему заговорить на такую тему с Самантой. Лера в этой ситуации оказывалась отдушиной, безопасным ухом, в которое можно излить переживания, беспристрастным сердцем, которое примет страхи и опасения убеленного сединой мужчины.
- Хо-ро-шо, - в оцепенении с зарождающимся ужасом ответила она.
- У нас народ тут простой, суеверный, – начал мужчина издалека. - Баек много разных пастухи рассказывают. Есть тут одна легенда.
Он замолчал, заметно терзаясь, почесывая затылок. Внутренняя борьба полностью находила отражение на внешнем виде. Лера поняла – он боится, что ему не поверят. Видимо, поэтому он никому и не рассказал, потому что история столь невероятна, что рассказчика могут счесть попросту сумасшедшим.
- Я постараюсь вам поверить, - поспешила она успокоить мужчину. Он посмотрел на нее теперь гораздо более спокойно, видя теперь в ее лице человека, с которым он будет объединен одной тайной.
- Есть легенда у пастухов, - снова начал и снова запнулся Питер. Сделал несколько вдохов и продолжил. – Ну, в общем, он превратился в волка.
Теперь оба молчали и пристально смотрели друг на друга, ожидая реакции. Один ждал, что его поднимут на смех, а вторая – просто ничего совсем не понимала. Красноречивей любых слов говорили ее округлившиеся глаза.
- Я сам с трудом могу поверить в это. Но это на самом деле единственное объяснение тому, что произошло. Но это еще полбеды. Если все на самом деле так, то мы с пастухами можем его запросто подстрелить, пока он в волчьей шкуре. Оборотень… он же, как волк, не отличить. Так что может ты спасла там, среди холмов, не волка, а человека.
Только сейчас она вспомнила этот притягательный волчий взгляд, виденный ей накануне. Поняла странность своих чувств к загнанному пастухами зверю и то, почему она захотела его спасти. Не умом она думала в момент неожиданной встречи лицом к лицу с раненным зверем, а сердцем. Сердце не пыталось что-то описать словами, просто чувствуя, что рядом тот, кого она ищет. Тут уж не важно, в каком образе, маске или шкуре ты будешь. Оно всегда верно определит, определило оно и сейчас. Разум понял все существенно позже, только сейчас описав произошедшее словами и терминами.
Лера молча выслушала мужчину. В какие-то моменты она совсем переставала верить в реальность происходящего, потом снова хваталась за нить повествования и все действительно всерьез и четко понимала. Питер рассказал все, что знал и о монете и о превращении человека в волка. Никаких фактов, разумеется, приведено не было, только формулировки «легенда», «байка», «в этих краях поговаривают». Все слишком сильно походило на злую шутку, от чего еще сильнее казалось правдой. Только что делать с такой правдой? Идти в стаю волков и звать одного из них по имени? Да и Питер не знал, что делать в такой ситуации. Вряд ли кто-то мог поделиться опытом, как он жил в волчьей шкуре. Но легенда откуда-то была. И этой легенде она смотрела прямо в глаза.




Глава 6. Перерождение оборотня


Обратно перерожденный человек в редких случаях снова становится полноценным членом общества. Прошлое невидимым грузом утягивает в свои глубины обратно, прочным якорным канатом удерживая на дне памяти. Ты становишься невольной марионеткой в игре грозных сил и чужих намерений.
Когда-то учитель говорил Айвэну, что никто кроме самого себя не может спасти человека ни от каких проблем на жизненном пути. В тот раз это пролетело мимо ушей, но когда дело коснулось колдовства и иных непонятных энергий, он пытался искать спасение во внешнем мире. Ответ же, как всегда оказался внутри.
После перерождения в человека прошло не так много времени. Несмотря на то, что людей вокруг не было, тяга уйти от общества и вообще от всех и всего была. Ничем не объяснимый волчий зов предков. Найти мага, который мог бы помочь, или учителя, который затерялся на перекрестках миров, сейчас не виделось возможным. Оставалось просто пытаться переждать бурю. Энергетические вихри захлестывали пространство вокруг хижины, в которой укрывался бывший волк. Ощущение того, что Зло может в любую минуту вломиться в дом и разрушить все, не оставляло ни на миг.
«Самое страшное, что Зло всегда прячется под безобидными, добрыми и миролюбивыми личинами. В итоге не понять, кто из окружающих на чьей стороне». Эти слова учителя теперь часто вертелись в голове. В один «прекрасный» момент становится все совсем не понятно. Тогда приходится уйти на некоторое время от всех. Не всегда человек способен сам понять, когда настал этот момент. Тогда его окунают силой в нужный мир, в нужное время и место.
Обессиленный перед внешним натиском Зла, Айвэн вынужден был прибегнуть к методу, которого всегда остерегался. Давным-давно еще бабка смогла при его помощи вытянуть душу, тогда еще ребенка, Айвэна из лап Тьмы. В тот раз она подобралась слишком близко, чтобы захватить саму Суть ребенка. Бабка давно умерла, учитель тоже был где-то далеко, а битва все еще продолжалась. За всю жизнь он ни разу не вспоминал той истории, а сейчас и она и другие похожие случаи один за одним всплывали в голове, подсказывая, что нужно делать, возвращая его память к первым контактам с магическими знаниями.
Если бы сейчас он мог увидеть историю сверху со стороны, то осознал бы, что за его душу, как и за души многих людей, идет борьба не на жизнь, а на смерть. В его случае война началась еще несколько поколений назад. Зло знало, что придет он, чтобы пойти тропой Добра. А небесное воинство тем временем крошило мечами Темных, погибая и падая с небес на землю вместе с ними в виде капель воды, песчинок и пуха.
Айвэн все же решился и применил старый метод. Мудрые люди говорили, что соль  может снять любое энергетическое воздействие, наложенное на человека.
После встречи с охотниками, ранения, послужившего стрессом и спусковым крючком к обращению в человека, все должно было встать на свои места. Ему хотелось в это верить. Но, по всем признакам кто-то продолжал неволить его душу. По легенде соль должна была почернеть, если ее жарить и читать магический текст. Как было тогда в детстве, Айвэн не помнил. Соль потемнела быстро и сильно, а ветер за окном еще сильнее стал негодовать, словно руками или крыльями начав барабанить в дверь. Оставалось выждать еще несколько дней, тогда может быть «отпустит». Ритуал необходимо повторить несколько раз, в надежде на положительный эффект. Верить во что-то еще сил уже не было, а найти место, на котором когда-то «споткнулся» или повернул не в ту сторону, сейчас было крайне сложно.
Уже много ночей прошло с того времени, когда вода мягко вытолкнула его на берег. Окунувшись в реку одного мира раненым волком, он всплыл в другом мире человеком. Рана затянулась, но шрам от выстрела остался на человеческой ноге напоминанием о прошлой жизни. В давние времена говаривали сторонники одной из социальных теорий, что труд превратил обезьяну в человека. Айвэн по аналогии теперь говорил про себя в мыслях «пуля превратила волка в человека». Превращения и в ту и в другую стороны представляли собой мало приятного и проходили по границе жизни и смерти. Умирать и не умереть уже несколько раз – порядком выматывало.
Первые дни после очередной смерти-воскрешения, озираясь назад, представлялись самыми сложными. Его сутками рвало. Наружи выходило то, что было съедено еще волком, но оказалось чуждым человеческому желудку – клочья шерсти, остатки непереваренного сырого мяса. Человек сейчас отвечал своим здоровьем за рацион питания волка. Человеческое сознание вернулось в человеческое тело очень быстро. И сейчас этот человек жалел о том, что не умер еще там, в волчьей шкуре. Сейчас он рождался заново и не только со стороны желудка. Кости и суставы становились на свои человеческие места после нескольких лет жизни на четырех ногах. Всего несколько недель для перестроения скелета, мышц и сердечно-сосудистой системы. Всего несколько недель…адской боли рождения заново, будучи живым. Будучи воином клана Оборотней он не раз слышал, как ломаются кости врагов. Все эти недели он слышал, как трещат его кости, заменяясь со звериных на человеческий. Кататься по полу и не мочь ничего сделать, кроме как выть – единственное и естественное занятие на это время.
Чувствовать боль рождения и смерти приходится всем живым существам, но пройти за грань и помнить все это, осознавать – такое наказание дается не каждому.
С тех пор, как тело полностью вернуло свои функции, Айвэн не спал, погрузившись в состояние, которое кто-то назвал бы медитацией. Сам Айвэн пытался вспомнить все, происходившее в разных мирах, на долгом промежутке времени, и связать все в единую нить, объединить все это здравым смыслом. Мир людей, мир воинов-охотников на непонятных существ – драконов. Как понять, поверить и принять факт, что ты еще недавно был в шкуре волка, и провел в этом теле несколько лет. От непринятия этих мыслей Айвэна крутило изнутри и в итоге в очередной раз вырвало. Истощение физическое и моральное давало о себе знать. Прожить уже три жизни всего лишь за одну – это слишком для простого смертного. Проще было бы не думать обо всем этом, но мысли бесконтрольно рвались во все стороны, не помещаясь в голове.
Каждую ночь Нечто снова приходило под стены хижины и пыталось вывести Айэвна из хрупкого, едва образовывающегося и зарождающегося, душевного равновесия. Что только там не происходило и не чудилось обессиленному воину за этими стенами.
В прошлую ночь непрерывно до рассвета выли волки. Недавние братья Оборотня, теперь, казалось, они хотят разорвать его на куски. Он не видел их, но слышал и чувствовал сердцем. Среди неумолкающего воя было слышно, как они скребут бревна избы, бьются в закрытые ставни на окнах, пытаются копать под стену.
Айвэн ощущал их скребущиеся когти, словно на своем теле, а не на бревнах снаружи.
О попытках уснуть не могло быть и речи. В пространстве, наполненном воем, порывами ветра и скрипом старых бревен, человеку оставалось лишь молиться. Кругом тьма, зло, страх, где-то совсем рядом граница жизни и не жизни.
В той далекой, прошлой, обычной жизни Айвэн не был религиозным человеком. Да и в целом в его время верящих в высшие силы было не очень-то много. Верховенство науки было бесспорным во всех областях жизни, экономики и хозяйства. Все, что невозможно было описать законами физики или химии выбрасывалось за борт понимания. Да и таких необъяснимых областей в его мире почти не осталось.
В личной жизни – Айвэна, человека, Оборотня, волка и снова человека, когда-то произошел перелом, после которого можно было начать молиться. Когда наука стала не в состоянии объяснить то, что с тобой происходит, а времени на поиски объяснения просто нет. Когда мир вокруг меняется и эволюционирует в разы быстрее тебя, тогда-то и приходится лишь верить, уповать на то, что есть некий высший смысл и на то, что великий и непостижимый куратор и судья аккуратно и одновременно жестко ведет тебя к одной лишь ему ведомой цели или миссии. В условиях недостатка информации мы склонны придумывать себе богов, а, не имея возможности объяснить что-то законами физики, называем явление – чудом. Да и слишком уж много он уже видел и ощутил, зная теперь, что и одной веры порой достаточно для очень многого.
Обессиленный от многих дней противостояния, он все же продолжал молиться, как умел. С его пересохших уст сыпались то молитвы христиан, то восточные мантры, а когда сил совсем не оставалось и казалось, что тьма вот-вот захватит все вокруг и саму его суть, Айвэн просто замолкал и пытался сосредоточиться на дыхании, чтобы попросту не потерять сознание, не отдаться страху, не поверить в бессилие.
Когда произошел этот перелом? Хороший вопрос. Как представитель технотронного мира опускается … или поднимается до простой, ничем не объяснимой веры? Не встреть он тогда Илайю, возможно, ничего бы и не было. Он мог бы и дальше не задавать вопросы и не получать ответы. Но та встреча стала первым ударом метафизики по стройной жизненной концепции современного человека. Ведь он мог бы и дальше жить обычной жизнью обычного человека, если бы не та чертова монета. Магия или устройство телепортации от какой-то высшей цивилизации – не понять до сих пор.
Чем дальше, тем меньше оставалось шансов на то, чтобы остаться рациональным человеком. Как человеческий мозг может смириться с существованием многочисленных миров, существующих очень рядом, параллельно, одновременно. Как объяснить знаниями науки, что перемещаться между ними можно в мгновение ока?
А чего стоит служба в клане Оборотней, битвы с драконами – о каком здравомыслии к черту может быть речь? Логичный и понятный мир жестко и навсегда был разрушен. Чему, как не вере, слепой и безоглядной, оставалось место в душе потерявшегося и потерявшего себя человека?
А волки продолжают выть и ломиться за стенами хижины. Сам он недавно был одним из них, что стало еще одним фактором, беспощадно крушащим мировоззрение, основанное на физике и укрепляющим метафизические, магические и не понять еще какие принципы. Мантры путались в голове с молитвами, но сдаваться было никак нельзя. Не сейчас, не сегодня. Казалось, что еще чуть-чуть и битва будет завершена и выиграна навсегда и бесповоротно. Чем сильнее он молится, тем сильнее ему казалось, что стены вокруг него становятся крепче, а волки слабее.
И уж, совсем безусловная, вера в существование богов и в силу молитв (которых он толком не знал ни из одной религии) пришла после встречи с Богами. Не сразу, но в воспоминаниях забрезжил и этот образ, и этот эпизод жизни.
Кладбище Богов – то еще местечко. Никто не рассказал там, как и когда правильно молиться, нужно ли это вообще. Никогда ранее не знал и не подозревал он о существовании этого места. Оно появилось из грез, позвало к себе, а потом погнало прочь. Но некоторые знания, после посещения того места, тем временем, просто приходили в голову из ниоткуда. Но в такие моменты как сейчас, для Айвэна стало аксиомой, что где-то там, на перекрестках миров, его услышат, на каком бы языке он не обратился, будет ли его молитва сложена с рифмой или без, будет ли это песня или крик о помощи, направленный в небо.
На его плечи легла тяжелая ноша, выполнять задания Богов, стать их рукой там, где они не могли или не хотели проявиться открыто. Поэтому он верил и считал, что может рассчитывать на их поддержку, а они просто обязаны быть рядом с ним всегда, когда понадобится. В какой-то мере так и было.
Первый луч света, даже еще не солнца, а просто света, робко выполз из-за горизонта, мгновенно откинув волков от избы и превратив их в дымку. Все прекратилось в одночасье. Жуткий вой и беспощадный ветер испарились. Всю ночь Айвэн просидел в молитвах и медитациях на коленях, а сейчас просто рухнул на бок и провалился в сон.
Когда-то, в одной из прошлых жизней, в одном из миров, ему было важно, где и как спать, а если простынь была бы не гладко разутюженной, то он бы чувствовал неудобство и стремился ее разгладить или бы ворочался, долго и безуспешно пытаясь заснуть. Когда-то, давным-давно в одном из миров населенных людьми это было важно.
С тех пор он спал в песках, проводил бессонные ночи в снегах, забывался сладостной дремой на камнях, глубоко и надолго погружался в объятия Морфея в мокрой одежде и обледеневшей шерсти, он мог спать стоя, делал это сидя. Сейчас было совсем не принципиально где и как заснуть. Сон и еда сейчас были для него просто сном и едой, необходимостью, а не источником удовольствия, обычным топливом, позволяющим механизмам телесной оболочки не выйти из строя. Свалившись просто на бок, полулежа он, наконец, заснул и в этот раз.
На сон сейчас не так много времени. Времени мало, а успеть надо много. До очередной ночи, очередной битвы надо хотя бы что-то съесть. Всего пара часов и снова пора подняться.
Обычный день, обычный лес, обычная хижина среди деревьев. Только дневной свет помогал сохранять рассудок. Сейчас ночные кошмары казались лишь кошмарами, а не реальностью. Но щупальца страха аккуратно подбирались к душе, терпеливо ожидая на задворках сознания. Днем Айвэн порой начинал думать, что на самом деле сходит с ума.
Свет легко рассеивает мрак, поэтому днем почти ничего не предвещает того, что будет ночью.
Но за непродолжительный день далеко не уйти. Оставаться на ночь под открытым небом Айвэн был не готов, по крайней мере, он так себя убеждал. Слишком много бессонных ночей противостояния уже осталось позади, что не прибавляло сил, бодрости духа, трезвости рассудка.
Единственной защитой оставалась только эта забытая всеми среди леса лачуга. Хорошо хоть запасов еды, воды и дров было достаточно. Где-то глубоко в душе это порождало надежды на то, что вернутся хозяева, на то, что они примут сторону одинокого обессиленного воина и вместе можно будет разорвать этот порочный круг ночных битв за жизнь целого мира и за свою собственную.
Пока лес и хижина освещались дневным светом, Айвэн старался побыть на свежем воздухе, наколоть дров, облиться колодезной водой, хоть как-то отвлечься земными мирскими делами, чтобы окончательно не лишиться рассудка.
Давным-давно, в древности, как он слышал из рассказов, подобным образом поступали узники концлагерей и тюрем. Там, где почти все было запрещено, где заключенный не распоряжался ни своей жизнью, ни режимом дня, не имел никаких материальных привязок, а свобода перемещений ограничена несколькими метрами камеры или барака, людям приходилось выдумывать себе смысл существования, выдумывать себе свободу.
Ты можешь принимать мелкие решения, которые создадут тебе иллюзию свободы – решить в очередной раз почистить зубы, перестать сидеть, встав вместо этого, передвинуть табурет на метр в сторону. Делать то, что не запрещено и делать это в те моменты, когда решишь именно ты. Совершая такие мелкие ничего не значащие для обычного человека движения, заключенные наполняли смыслом пустоту, чтобы создать хоть какое-то ощущение власти над собственной жизнью. Так они могли создать разнообразие в полностью одинаковых днях, создать смысл и придумать цель там, где их не существует.
Таким узником сейчас видел себя и Айвэн. Днем в его власти был какой-то кусок луга и леса, дальше которого он не мог забраться. Ночью он сидел в «камере-хижине». Он оставался волен лишь в том, пить или не пить, есть или не есть, обойти вокруг хижины один или несколько раз.
Ожидание смерти хуже самой смерти – тот самый случай. Одинокий узник знал, что снова наступит ночь и снова лишь на толщину бревна он будет отделен от неведомого, сильного, темного и ужасного. И именно эти бревна были самым надежным препятствием в мире, способным устоять перед любым натиском самых темных сил.
В воспоминаниях не было последовательности. В голове возникал образ девушки, защищающей волка от охотников. Ее зеленовато-хитрые глаза светились безмерной нежностью и заботой. В каком из миров он ее встречал? Может она запрятала его сюда?
Последний луч света, тем временем,  снова скрылся за горизонтом. Айвэн заранее закрыл ставни, за которыми с уходом света сразу началось действо. Нарастающее гудение, похожее на сквозняк, словно кто-то пытался через щели в ставнях высосать весь воздух из хижины. Снаружи стоял треск и яркий свет. Если бы это была первая ночь противостояния, Айвэн непременно решил бы, что снаружи горит огонь и выбежал бы в ночь в надежде спастись. И это был бы конец. Сейчас, даже сквозь помутневшее сознание и нечеловеческую усталость он понимал, что огонь снаружи не реален, а внешне хрупкие бревна не раз уже доказали свою надежность.
Еще одна, наполненная безысходностью ночь. Всполохи пламени мелькали слишком реально. В этот раз мантры помогали сильнее обычного, а в какой-то момент показалось, что натиск на хижину снаружи ослабевает. Вскоре все внутри Айвэна зависло в некоей невесомости, будучи погруженным в медитативный сон.
«Я запутался». С таких слова начал он молитву, которая была похожа не на молитву, а на обращение сына к отцу с просьбой о помощи. «Я что-то все не то делаю», - мысленно говорил он кому-то незримому. Давно он не обращался с молитвой к Всевышнему. Не умел, или разучился.
«Я что-то не так делаю», - повторил он уже вслух едва слышно. И это второе обращение как будто долетело до адресата. Где-то внутри тихо, тихо послышалось «Все верно ты делаешь. Потерпи».
Мы редко верим в том, что с нами может заговорить кто-то высший, великий, таинственный, может сам Бог. Даже обращаясь к нему с молитвой и желая получить то, что просим, мы в глубине души не верим, что получим ответ и, собственно, то, о чем просили. Вот и Айвэн поторопился убедить себя, что это лишь его собственный внутренний голос, плод фантазии, он сам себе и ответил. Быстрее постараться убить свою веру, объяснить ее логикой, лишь бы не слышать необъяснимых голосов.
Потом он вспомнил слова одного старого друга, которого не видел много лет. Тот как-то невзначай сказал в ответ на рассказ Айвэна о трудностях: «Значит, для чего-то он тебя бережет». Как просто он умел все объяснить. Одной лишь фразой. И даже кто стоит за этим «Он» почему-то было однозначно понятно, а объяснения становились не нужны.
Концентрировать внимание получалось все сложнее, мысли улетали куда-то в сторону, подальше от божественных и непонятных ситуаций, защищаясь от проблем и вопросов, всплывавших в душе.
Незримая грань, за которой находится обратная сторона Тьмы, оставалась на расстоянии вытянутой руки и одного вздоха. Слишком велик соблазн перейти ее. Нужно было делать выбор – протянуть руку или задержать дыхание изо всех сил.


Глава 7. Запах тьмы

Симон относился к своей работе не просто, как к работе, а почти как к миссии. Он вырос во французской семье, где утонченность и тяга к прекрасному образу жизни и высоким манерам подавались вместе с едой на завтрак, обед и ужин. По замыслу родителей он должен был стать искусствоведом, ценителем живописи и знатоком древних текстов. Из всего этого практическое применение в его жизни нашлось только для древних текстов. Хотя и к ним, как, собственно и к живописи, душа изначально не лежала.
Работа стала логическим продолжением образа жизни и воспитания. Он занял свое время чем-то прекрасным, но не так и не там, как хотели его родители. И вряд ли его любимая мамочка одобрила бы выбор сына, если бы была жива. Она покинула этот мир давно, поэтому Симону не приходилось стоять перед выбором между работой или сделать приятно матери.
Как бы то ни было, под порядочными вывесками магазинчиков Симона уже долгое вермя происходили гораздо менее порядочные дела. Но грех был в цене и пользовался большим спросом.
Каждый день много лет подряд, он открывал двери своего заведения десяткам, а то и сотням, посетителей. Это были дорогие «игрушки», его товары могли позволить себе далеко не все. Мы часто начинаем с благими намерениями. Сначала и Симон искренне верил, что меняет мир в лучшую сторону, делает его прекраснее. Жизни его клиентов часто, действительно, менялись самым загадочным образом. Но это было далеко не сразу, как и появление волшебных компонентов в руках мастера. Поначалу это был всего лишь парфюм прекрасного качества.
А когда волшебные ингредиенты все же появились, то клиенты стали еще более довольны результатами и с готовностью отдавали любые деньги, не задавая лишних вопросов и не очень-то беспокоясь законностью и морально-этической стороной. Женщины – основной покупатель Симона и прекрасный клиент, готовый пойти на все в погоне за желаемым.
Интересен факт, что его личный образ не очень-то сочетался с идеей трансляции красоты в мир и улучшения самого этого мира. Мужичок с небольшим, но четким животиком, который уже никуда не уйдет, а будет с ним до конца дней. При этом он часто бегал по утрам, более того, порой спускался с 34-го этажа пешком.
Волосы украшали голову только над висками, а на переносице очки давно продавили ямочку. Попытки привести тело в форму почему-то давно были безуспешны. Поэтому красоту в мир нес человек далекий от современных идеалов красоты.
- Привет, злодей, - ногой распахнул дверь мужчина, протискиваясь в узкий дверной проем с широкой, не по размеру двери, коробкой в руках.
- Ааа. Ты.
- Варишь зелье? – спросил и пошутил одновременно гость.
- Давно тебя не было, - ответил Симон, не замечая ни вопроса, ни колкости одного из своих посыльных. Так сложилось, что они не обращались друг к другу по именам практически никогда. Порой Симон даже забывал, как зовут его подельников, помогающих транспортировать ценные ингредиенты для его опытов. Так было и в этот раз. У него было несколько помощников, у тех в свою очередь были свои агентурные сети.
- Ты ж знаешь, не все от меня зависит. Моего человека не было несколько вахт.
- Что там у них стряслось?
- Сам толком не знаю. Панику по всему Заозерью, говорят, подняли.
- Не помню что-то таких историй давненько, - задумчиво пробормотал Симон, забирая коробку из рук гостя.
- Ну, Фигаро мне толком не объяснял. Кого-то важного из клана то ли убили, то ли ранили. Да и то я это по косвенным рассказам понял.
- Из клана? – лицо Симона передернула брезгливая гримаса одному ему известных воспоминаний.
- Если узнаю подробнее, то расскажу. Пока, извини, как есть.
Разбирая принесенную курьером коробку, Симон погрузился в воспоминания.
Тогда он стоял на распутье и мог бы пойти по любому пути, если бы не мать со своей древней письменностью. Порой Симону становилась даже интересной эта деятельность. В тот день он думал, что лишь переводит полностью безобидные древние мифы, пока не натолкнулся на очень подробное описание перехода между мирами. И процедура то не отличалась особой сложностью, и все необходимые артефакты, как на зло, оказались под рукой. В итоге он попробовал…
Потом полиция месяц искала пропавшего юношу из богатой и знаменитой семьи. Журналисты, тем временем, тысячей голосов кричали о похищении, выдвигали гипотезы о том, что юноши давно нет в живых, находили вымышленных свидетелей выдуманного преступления.
Главной версией следствия было самоубийство Симона, хоть и причин для такой версии не было. Тогда лишь удалось найти одежду на берегу залива, что и давало почву для подобной версии.
Когда история стала уже затихать, он просто вернулся домой, тем самым породив вторую волну паники в прессе, стремящейся выудить сенсацию даже, если ее не было. Теперь все издания писали и транслировали рассказ о том, что богатого наследника похитили представители внеземной цивилизации. Иначе они никак не хотели объяснять факт того, что Симон потерял память и не мог сказать, где он был все это время.
Мать не верила в существование инопланетных цивилизаций. Подходя к вопросу более рационально, она просто отправила свое чадо в частную закрытую клинику, связав потерю памяти с неким психическим расстройством.
В итоге еще несколько месяцев он провел в полном спокойствии в окружении врачей, пока не смог придумать подробную и правдоподобную историю своего похищения и чудесного бегства, делая вид, что с трудом вспоминает ее изо дня в день.
После возвращения домой, он отпросился у матери на несколько дней отдохнуть на известный курорт. Для присмотра с ним отправили одну из служанок. Исчезнуть незамеченным на курорте было гораздо проще, чем в родном городе, так же как и договориться со служанкой о молчании за умеренную сумму.
Он помнил наизусть, что и как нужно сделать, чтобы совершить переход, но все равно открыл книгу с древним текстом еще раз. Процедура была так проста, что обычный человек мог бы совершить это даже случайно. Этим и объяснялось такое большое количество пациентов психиатрических лечебниц, случайно прогулявшихся между мирами, а потом пытающихся доказать их реальность всем. Этой же тропой, вероятно, шли и те, кто считал себя похищенными инопланетянами. Теперь Симон понял, откуда растут ноги у всех подобных историй.
Он был мудрее всех этих ребят, решив молчать после первой же такой прогулки, длившейся около месяца на его родине и растянувшейся на годы в мирах, в которых ему довелось побывать.
Второй визит он совершал с целью калибровки времени, чтобы понять и сопоставить, сколько времени пройдет в его реальном мире пока он отсутствует. Предположение оказалось верным – по ту сторону время течет быстрее, но не линейно. Точного соотношения ему так и не удалось вывести за многократные переходы, словно время то ускорялось, то замедлялось. Для расчетов в итоге пришлось брать некий средний показатель.
После первого же визита у молодого аристократа появилось несколько идей, которые он хотел воплотить. Сейчас все его естество было поглощено этим азартом, делать то, чего никто ранее не делал. Стать повелителем времени и пространства.
Планы были нарушены смертью матери. Но с другой стороны эта трагедия развязала ему руки, дав полную свободу действий. Некоторое время он горевал, не сразу поняв и смирившись с тем, что теперь он полноправный наследник. После чего решил, что лучше забыться работой и полностью уйти в дело, прожигавшее его душу. Так произошла третья, четвертая и последующая прогулки между мирами.
Он обрастал знакомствами в мире Заозерья, а план был почти готов к реализации.
Попутно, взяв за основу родительское наследство, он стал создавать сеть магазинов парфюмерии. Многие ароматы вызревали в собственной лаборатории, ингредиенты тщательно скрывались и от клиентов и от конкурентов. Продукт стал единственным и уникальным на рынке, а новые магазины открывались один за другим, причем уже за пределами страны. Ароматы творили с людьми что-то непонятное. Они действительно помогали женщинам влюбить в себя нужного мужчину, очаровать, лишить воли и рассудка так, что тот становился послушной игрушкой в руках начинающих ведьм. Рядом со всеми подобными историями любви стояли тени других историй с исчезновениями людей, страхом и болью, на которых строилась империя красоты. А с другой стороны мира великое воинство махало мечами и падало бездыханно, чтобы добывать когти драконов.
Поставки трав, цветов, а, особенно, клыков и шипов драконов оставались все еще нерегулярными. Симон сам каждый раз отправлялся в путешествие между мирами, втирался в доверие к местным, блуждал по кабакам, трактирам, торговался на рыночных площадях, выменивая артефакты на безделушки, магазинные ножи, янтарь и прочие мелочи. С рюкзаком полным товаров для обмена он приходил сюда, чтобы уйти назад, набив его ароматными травами, не растущими в его мире, и дополнить все это магическими костями.
Скоро сил на все стало не хватать. Скитаться из мира в мир, искать необходимые ингредиенты, а потом придумывать новые ароматы.
За магические части тела драконов надо было что-то дать жителям Заозерья взамен, чтобы они сами искали, куда их продать.
Но людей этого мира не интересовали земные деньги, ценности, техника. Должны были пройти века, чтобы это стало для них актуальным. Такого запаса времени у Симона не было.
Он долго не мог придумать, как и чем их заинтересовать, пока однажды случайно не взял с собой серебряное кольцо. Оказалось, что именно это высоко ценится у его будущих постоянных партнеров. Драгоценный, но все же дешевый на Земле металл, давал ему возможность рассчитываться за более ценные части убитых животных. После этого и произошел рывок в продажах и расширение сети Симона. Он вез в Заозерье серебро, а оттуда тащил мешками бесценные ингредиенты, зародив в средневековом мире первое подобие товарной биржи.
Не больше года прошло на Земле с его первой прогулки в Заозерье, а он уже был хозяином огромной компании. Пришлось тщательно зачищать личную историю, менять фамилию, переезжать несколько раз, чтобы никто не связал то таинственное исчезновение юного Симона на целый месяц и внезапное появление торгового гиганта.
Матери не было, теперь никто не следил, куда он исчезает. Из безвольного маменькиного сынка, задавленного когда-то ее авторитетом, он быстро превратился в матерого дельца, живущего в двух мирах и десятке городов.
По ту сторону прошли десятилетия. Там у него сменилось несколько поколений партнеров, он не мог появляться больше, чтобы не прослыть бессмертным.
Так настало время уходить в тень и в родном и в неродном мире. Появились первые перевозчики, завербованные им лично и несколько помощников, встречавшихся с перевозчиками в условленных местах.
Для мира Заозерья и для его обитателей схема продолжала оставаться тайной. Они жили привычной жизнью, просто к ним приходил кто-то неизвестный и давал им серебро. Так для клана Оборотней появилась дополнительная причина бороться с драконами. Дело, которое раньше было священным, теперь стало приносить прибыль, но не прибавило желания рисковать жизнью и не сократило популяцию драконов. Торговцы медленно, но верно забирали души в прямом и переносном смысле.
Серебро было не полной платой мира людей за новые ароматы волшебных духов и продаваемые из-под прилавка магические снадобья. Мир людей платил за все это людьми в полном смысле слова. Очень скоро стало известно, что получать серебро в Заозерье любят, а сражаться с драконами – не очень.
Именно тогда и родилась идея о переправке на обратную сторону воинов из мира людей. Не последнюю роль сыграл в этом Илайя Лари, рассказавший о рынке душ и познакомивший Симона со сторонниками Тьмы. В эту часть вопроса торговец ароматами, а, теперь, и зельями вникать не стал, доверив ее партнеру, умело организовавшему канал торговли людьми между мирами.
Этот партнер появился у Симона почти стразу, в один из первых его визитов в Заозерье. Собственно он и поведал отпрыску аристократов о некоторых аспектах магии, о драконах и свойствах их клыков и шипов.
Илайя, в свою очередь, хорошо справлялся с взятыми обязательствами, реализуя свои схемы. Симона удовлетворяло положение дел, бизнеса и продаваемого продукта. Из мира людей с билетом в один конец уходил живой товар. Из Заозерья поступало все, что нужно было Симону для его дел, ушедших далеко от одной только парфюмерии.
Кто теперь был главным во всем деле, а кто был игрушкой в руках другого – стало неоднозначным вопросом. Земные юноши и мужчины тем временем продолжали исчезать, пополняя ряды воинства Оборотней и помогая существовать делу Симона, Илайи и кого-то более сильного, стоящего в тени над ними. Тень эта метр за метром отвоевывала новые территории.
Симон упивался успехом, работая без остановок. Но он не дочитал древние мифы до конца. Сделав возможным переход между мирами, он оставил дверь распахнутой для любого желающего и обладающего небольшими знаниями.
Рассчитаться по счету за совершенное деяние, ему еще только предстояло.
Обо всей истории с исчезновением Симона, долго украшавшей первые полосы новостных лент, Айвэн не знал и не интересовался. Герой ее был на десяток лет старше него, разница во времени сыграла свое. Необычное и стремительное появление парфюмерной империи также не вошло в сферу интересов тогда еще не воина, а просто молодого писателя. Не знал он и о том, что клиентом «соседа с 34-го этажа» была и его супруга. Поменяв однажды аромат своих духов, она ускорила решение Айвэна о браке. Поменяв аромат в другой раз, она вызвала охлаждение его чувств. По своей простоте душевной она не вникала в вопрос, не послушала, что говорили о популярном парфюмерном бутике. В итоге стала жертвой и заложником запахов и энергий, не подвластных ей, но оказавших существенное влияние на ее собственную жизнь и на жизни ряда людей.
Знай Айвэн хоть что-нибудь обо всей этой истории, возможно, не произошла бы та ситуация с монетой, может и свернул бы он с пути до встречи с Тори, а развитие его личной истории и событий в ней пошло бы совсем другим путем.






Глава 8. Объединенный мир

Порой так бывает, что знание приходит из ниоткуда. Ты просто понимаешь, что именно сейчас тот самый переломный момент, после которого настанет рассвет, а дальше будет немного проще. Может это лишь от того, что больше нет сил оказывать противостояние происходящему вокруг, а, может, наоборот, дух укрепился и выстоял, а то, что было снаружи больше не имеет власти над тем, что есть внутри.
Впервые за много ночей Айвэн заснул. Заснул спокойно, не сидя, не на коленях, не в медитации, а просто лежа, по-обычному, по-человечески. Именно этот факт и придал ему уверенности после того, как он открыл глаза.
Хижина цела и невредима, первый луч света еще не показался, но вокруг было уже спокойно. Все закончилось. И именно теперь снова пришло это странное ощущение своего места. Он так долго хотел сбежать отсюда, что вдруг увидел необходимость остаться здесь. Некуда было бежать, незачем. Вряд ли его кто-то ждал, да и где их искать, затерявшись среди миров.
Горькая смесь отчаяния от воспоминаний о прошлом и уверенности присутствия в настоящем.
Впервые за время своего пребывания здесь он просто открыл дверь и вышел в сумрак, искренне забыв, что еще пару часов назад за стенами бушевали неведомые силы. Дома нечего бояться, а это теперь был его дом. Мир принял его в новом облике – человека, волка и снова человека.
Вокруг молчаливой стеной стоял лес – спокойный, нерушимый. Небо над ним начинало светлеть.
Айвэн облокотился спиной о стену хижины, о бревна, защищавшие его много ночей и вплетенные теперь в часть истории жизни, в часть сознания, памяти и души.
Обычная жизнь, обычный лес, обычный дом. Теперь, когда все осталось позади, мир становился пресным, лишенным тайны, но это в чем-то даже нравилось уставшему воину.
Где-то в верхушках деревьев пробежал ветерок и, спустившись вниз, нежными касаниями запутался в давно не знавших расчески волосах Айвэна. Вернувшись в облик человека он, по сути, не успел еще ни разу расчесаться или побриться.
Стоя сейчас над ведром с водой на него смотрело отражение какого-то существа с глубоко запавшими глазами, всклокоченной шевелюрой и густой бородой. Большая схожесть была в этом облике скорее с волком, чем с человеком. Все же у отражения хватило сил улыбнуться своему носителю. Айвэн шлепнул рукой по воде и облегченно вздохнул.
- Все позади, - прошептал он сам себе, удивившись собственному голосу, который не слышал очень давно. Как-то не с кем было говорить, да и не было надобности.
Какой смысл вкладывал он в сказанное – неизвестно. Волчья шкура точно осталась в прошлом, ночные бои, видимо тоже. Об остальном сейчас у него не было желания думать.
Противостояние стало столь долгим, что теперь его в какой-то мере не хватало для ощущения полноты мира. Что делать, когда не надо бороться за то, чтобы сделать каждый вдох, очередной шаг?
Мгновенно стало слишком просто. В совсем недавнем прошлом, сутки, часы назад, единственной целью было выстоять. На тебя кто-то давит, а ты стараешься не согнуться, не упасть на колено. Теперь никто не давит. Что делать в таком случае, когда нет сопротивления извне? Об этом он немного позабыл, скитаясь в разных обличьях по разным углам мира.
Наверное, так некоторые люди чувствуют себя, когда достигают преклонного возраста или огромных, труднодостижимых целей. Ты шел, стремился, добивался, накапливал знания, опыт, богатство. И вдруг в один момент дальше некуда идти. Мечты и цели закончились. Нечто подобное было сейчас в голове одинокого странника.
Он просто повесил на пояс нож и пошел в лес. Впервые за все время пребывания здесь, он смело и спокойно отходил от места, защищавшего его. Недавние кошмары начинали казаться не чем иным как вымыслом.
Опустившись на колени, он понюхал сочный мох, устилавший все вокруг, потом просто лег в него и глубоко вдыхал. Почему-то сейчас стало важно проверить, пахнет ли мох, как ведет себя мир, важно проверить, как этот мир ощущают органы чувств. Закрыв глаза, он лежал лицом вниз и становился частью этого зеленого мха, вдыхая его медленно и максимально глубоко. Мох был настоящим, сомнений не осталось. Эксперимент понравился Айвэну.
Теперь он переключил внимание на слух. Наполнив легкие ароматом леса и мха, он внимательно вслушивался в мир, продолжая лежать на животе, лицом в мох, с закрытыми глазами. Лес шипел. Где-то в верхушках деревьев игрался ветер, наполняя деревья сплошным ш-ш-ш-ш-ш-ш, которое успокаивало, усыпляло и дополняло аромат мха. Теперь весь мир Айвэна состоял уже из двух чувств – пахнущего и шипящего.
Он провел рукой по земле вокруг себя. Мягкий пружинящий ковер окружал его. Чувство физического контакта с окружающим лесом, мхом, звуками дополнило восприятие Айвэна.
Ощущение полноты жизни провожало его и дальше в прогулке по лесу. Когда лес закончился, взору странника открылся невысокий берег. Огромный водный простор уходил до горизонта, а в обе стороны береговая линия также скрывалась где-то далеко, изгибаясь и петляя.
- Остров, - с неопределенной интонацией произнес он, то ли утверждая, то ли спрашивая самого себя.
Так незаметно с каждым шагом жизнь обрастала целями и задачами. Сейчас одной из них стало – узнать, где же он находится. Возможно, рядом есть люди, а может это кусочек каких-то известных ему мест.
За спокойной неспешной прогулкой незаметно пролетел день без борьбы за жизнь. Плавно и незаметно он перерос в вечер.
Стоило ценить такое время полноценного уединения. Именно так к этому и отнесся странник. Его до сих пор не настигло ощущение одиночества. Хотя он был сам с собой один на один, но воспринимал данное время как уединение, в котором есть возможность понять и услышать себя, переварить происходящее вокруг. Уединение обогащало и позволяло накапливать силы в отличие от чувства одиночества, которое обычно истощает. Осознанно или нет, Айвэн выбирал состояние, позволяющее становиться сильнее.
С заходом солнца он рефлекторно занял позу на полу, готовясь к очередному сражению, начал читать мантры, концентрироваться на дыхании. Прошло несколько минут, по завершению которых лицо его расплылось в улыбке.
- Привычка великое дело, - снова произнес он сам себе, вставая с пола.
Умом он твердо знал, сердцем чувствовал, что эта ночь снова будет спокойной. Тело же запомнило, что нужно бороться за жизнь. Импульс, посланный в мышцы, стал сильнее, чем сознание и мышление, заставив Айвэна повторить привычное, но сейчас не нужное, действие.
Новый день принес новые шаги в изучении всего, что вокруг. Стоило понять, где же он находится, есть ли рядом люди. С этой целью он продолжал бродить по окрестностям, шаг за шагом делая пределы известного мира немного больше, вырывая у неизвестности новые территории.
Своеобразная исследовательская миссия оказалась не столь долгой, как предполагал Айвэн. Всего несколько дней потребовалось для того, чтобы неизвестный мир стал практически родным. Но вопросов меньше не стало. Главным из них оставался вопрос о том, как он сюда попал? Ведь результатом изучения окрестностей стало неприятное открытие, которого Айвэн опасался: он был на острове. Если его принесло сюда волнами, то можно было надеяться на то, что где-то недалеко есть большая земля. Но все это было лишь домыслами, кроме единственного, казавшегося теперь очевидным, факта – земля под ногами является островом. Да и если большая земля где-то рядом, то не известно в какой стороне. Возможно, наблюдения за течениями помогут понять, в какую сторону стоит пытаться плыть, в надежде на спасение.
Судя, по всему, остров был необитаем. Надежда на то, чтобы выйти к людям, отпала вместе с новым знанием. Он находился на клочке земли километров пять на три не больше, а вокруг вода. Не исключено, что в центре острова могло быть поселение – пока Айвэн обошел остров только по берегу, не углубляясь.
Но логично было бы думать – если остров населен, то где-то на берегу должны быть лодки, следы людей, остатки костров. Практика показала отсутствие каких-либо следов человека или рукотворных устройств.
К одиночеству было не привыкать, да и само по себе оно не страшило Айвэна. Более тягостной была неизвестность и неопределенность. Вопросов все еще оставалось гораздо больше, чем ответов. Длительный период неопределенности, рождающий сомнения в самом факте жизни, когда ты не властен над ней. Может, это и было сейчас главным уроком – человек лишь песчинка. Может давно стоило смириться, опустить руки и не пытаться быть хозяином жизни и мира вокруг, а быть просто вежливым гостем.

С набирающим силу утром оживал и лес вокруг – жужжание, щебетание, кукование и сотни других звуков наполняли мир. Треск. Кто-то, не таясь, смело шел по лесу в сторону хижины. Еще несколько мгновений и можно было понять, что это мужчина. Пожилой.
Вышел из зарослей и остановился метрах в двадцати. «И что дальше?» - мысленно спросил себя Айвэн. Неожиданный гость стоял, боясь нарушить некую невидимую границу. Стоял и ждал. Чего? Может приглашения? Может сам не знал куда вышел?
- Доброе утро, - стараясь быть доброжелательным, приветствовал Айвэн незнакомца.
- Доброе утро, - последовал улыбчивый ответ.
Все суждения и размышления о том, что на берегу нет следов человека, разбились в пух и прах одной этой фразой. Живой человек пришел сюда и стоял сейчас перед ним. Более того понимал его и говорил на одном с ним языке.
Искра надежды загорелась огнем веры в то, что скитаниям скоро может прийти конец. Что-то надо было говорить, но он давно не практиковался в общении с людьми, порядком позабыв, как это делается.
- Нго, - произнес гость, прикладывая руку к груди, спасая тем самым ситуацию от молчания и неудобной, на взгляд Айвэна, паузы.
Медленно приходя в себя от неожиданного явления возможного спасителя, Айвэн невольно стал рассматривать облик Нго. «Лесной охотник», - так хотелось назвать этого улыбчивого лешего. Лук одетый поперек крепко сбитого туловища, колчан со стрелами и большой нож, вшитый куда-то прямо в кожаную штанину на уровне бедра, как будто вырастающий прямо из ноги – вот и весь образ нового знакомого. Ничего лишнего для жизни в лесу. Если бы он был моложе, то можно было бы сказать, что он просто сын леса, но возраст навязывал формулировку «дед леса».
После недолгой паузы Айвэн сделал такой же приветственный жест, как его гость, а может и хозяин этих мест.
- День прихожу, другой прихожу, неделя. Смотрю, человек в избе есть, а не выходит, - продолжил Нго. – Волнуюсь.
Айвэн открыл было рот, чтобы начать подробный рассказ о причинах того, почему он долго не выходил, но сразу же остановил себя. Слишком много придется рассказывать, многое из чего сам не понимал. Да и поверит ли неизвестный человек в то, во что он сам верил порой с трудом. Длинная цепочка мгновенно подготовленного в голове рассказа осталась невысказанной. Нго услышал лишь:
- Болел, - такое короткое и логичное для любого человека объяснение показалось Айвэну единственно приемлемым в подобной ситуации.
Лесной охотник хитро прищурился, делая вид или на самом деле зная больше, чем показывает. Узнавать и выпытывать это Айвэн не стал. Тактично промолчал и Нго.
- Идем знакомиться что-ли к моим?
То, что он еще и не один радовало и парализовало сознание одновременно. Поэтому, не задавая лишних вопросов, он послушно пошел по стопам Нго.
«Моими» оказалось небольшое поселение в центре острова, в наличии которого Айвэн усомнился при своих исследованиях, но в душе все же продолжал верить. Теперь этой вере суждено было оправдаться. Несколько десятков соломенных и деревянных хижин, разбросанных среди леса – это и был поселок, в который Нго привел своего гостя. В своих исследованиях острова Айвэн прошел только вдоль берега, поэтому поселение им еще и не было обнаружено.
Бегающая кругом детвора, много красивых молодых женщин и сильных воинов, ухоженные домики – все это наводило на мысли о процветании поселка. «Значит, они должны иметь связь с миром», - то что продолжало беспокоить Айвэна и то, о чем он никак не решался спросить, не находя удобного момента. А момент все никак не наступал.
Вот он уже сидит за костром с местными жителями, о чем-то говорит, угощается едой, становится частью этого маленького уютного мирка. Опять не до спасения, не до бегства. Время идет, а приблизиться к поиску ответов на вопросы так и не удается.
Сегодня ему предложили переночевать в поселке, уложив на постель в одной из соломенных хижин. Тонкие стены не препятствовали прохождению звуков, но защищали от насекомых и возможных угроз из леса. Запах высохшей травы, разогретой за день, проникал в легкие, голову, подсознание, заставляя представлять себя на сенокосе, среди бескрайнего луга.
Айвэн вспомнил, что когда-то читал в книге о том, что запах скошенной травы – один из успокаивающих человека ароматов. Действительно лежать в соломенной хижине было приятно и спокойно, но сон пока не шел. Находясь словно в центре большого уха или радара, он четко слышал все, что происходило вокруг. Все звуки засыпающего поселения были очень рядом. В какие-то моменты стало даже интересно пытаться угадать их. Находясь в привычных местах, это удается легко. Ведь нам знакомо, с каким звуком закрывается дверь в нашем доме, или как гудит ветер в вентиляционной шахте, как крадется кошка по деревянному полу, едва слышно царапая пол когтями. Лежа сейчас в окружении новых людей, новых предметов угадать звуки места было значительно сложнее, отчего и значительно интереснее.
Вот кто-то льет воду в песок. С другой стороны стучат по деревянной посуде, а где-то совсем уж рядом громко урчит кот, хотя котов в поселке Айвэн не замечал. Неизвестные, неверно трактованные мозгом, звуки новой среды. Пока не хотелось спать, это было веселым занятием. Возможно, завтра это все снова станет не важным, и он сможет выбраться и отсюда. Но сейчас все зависит от ответа, который он получит от Нго. Легкая тревога от ожидания неизбежного. В голове всплыл странный образ, странная давняя реальная, но давно забытая история. Когда-то он был у гадалки. Она рассказывала о трудностях и препятствиях, которые ждут его на пути и почти к каждому добавляла фразу «но ты и через это перешагнешь». Сейчас он был внутренне готов к любому исходу событий и к тому, чтобы все же перешагнуть через все, преграждающее путь, и стать не игрушкой в руках неведомых сил, а хозяином своей судьбы.
Утром Айвэн был полон решимости узнать ответ на вопрос, не дававший заснуть. Нужно было просто не дать себя отвлечь и увлечь жизнью поселка, а сразу перейти в наступление.
- Доброе утро, - улыбался Нго.
- Нго, - торопился Айвэн задать вопрос после короткого приветствия. – У вас ведь есть лодки?
- Нет. Зачем?
Ответил и прошел мимо. Айвэн так и остался стоять неподвижно, словно его окатили холодной водой. Еще вечером он думал, что готов к любому ответу и любому повороту в развитии ситуации. Но когда то, что было не желанным, стало реальным, пришло понимание неготовности к этому. Он готовил себя только к одному ответу, которого не последовало.
Снова одна лишь фраза переворачивает все ожидания и мечты вверх дном. «Неужели замкнутая община, которая никуда не выходит в мир, а просто медленно чахнет на островке?» - единственное, что может подумать Айвэн после такого ответа. Задавать другие вопросы становится бессмысленным, а силы, кажется, покидают его. Он медленно плетется через лес в свою хижину, ставшую первым его домом в здешних местах и защищавшую его долгими ночами.


Глава 9. На службе богов

Несколько дней Айвэн провел в размышлениях, практически не выходя из дома. В лучшем случае он сидел, подпирая спиной бревенчатую стену, срастаясь с ней и сам того не зная, подпитываясь ее энергией.
Быть свободным сложнее, чем казалось. При поверхностном рассмотрении судьба перестала кидать его из стороны в сторону. Исчезли раздражители. Если раньше он вынужден был лишь реагировать на постоянные акты чужой воли извне, то сейчас, по большому счету, продолжало происходить «ничего». Поэтому Айвэн оказался в неудобной и непривычной позиции, когда нужно самостоятельно выдумывать себе действия. Такой попыткой придумки были лодки у племени Нго, которым, оказалось, не суждено сбыться.
Может и грустил сейчас Айвэн больше не из-за не случившегося факта бегства с острова, а по причине того, что единственное действие, которое он для себя придумал, оказалось нереализованным. Предстояло придумать новое занятие, новую цель, благодаря которой появится необходимость просыпаться по утрам.
Отгрустив по максимуму и переварив информацию о замкнутости поселения от мира, Айвэн все же набрался сил и решимости для действий. Пока это было действие без вектора. Скорее действие ради действия. Он внутренне решил, что нужно делать что-то регулярно и планомерно. Пусть это действие изначально будет бессмысленным, но при частоте повторения наполнится глубинным значением.
Он мог бы попытаться сделать лодку, но никогда этого не делал. Но даже если бы это вышло, то куда плыть? Итогом внутреннего диалога с самим собой стала уверенность в том, что пытаться уплыть в неизвестность – не лучший вариант. В порыве беспомощности, в которой он себя сам убедил, Айвэн не нашел ничего лучше, как просто ходить регулярно на берег. Пока была избрана позиция созерцания, чтобы понять, что предпринять.
Он мог задать еще вопросы жителям поселения, расспросить подробнее Нго, этого веселого, бодрого не по возрасту, мужичка с морщинистым лицом и гладким, блестящим лысиной черепом. Но выбрал придумать себе ответы сам, в своей голове.
Так, в итоге, его день стал делиться на три части, на три отдельных дня. Часть светлого времени суток он всегда проводил в прогулках по берегу, пристально всматриваясь в горизонт, в надежде увидеть корабль, проходящий мимо. С упорством сумасшедшего он изо дня в день выходил на разные участки берега и по два, три часа наблюдал за горизонтом. Да, похоже, сейчас, он действительно был как никогда близок к тому, чтобы тронуться рассудком. Внешний мир убаюкивал относительным комфортом и безопасностью, что освобождало время для размышлений и бесед с самим собой. Когда исчезла необходимость бороться за право каждого шага по земле, стала исчезать сама потребность делать эти шаги. Выбор пассивной формы борьбы в виде патрулирования береговой линии, вместо активных действий, был прямым подтверждением пограничного состояния Айвэна и его нахождения на линии отделяющей здравый смысл он нездорового сознания.
Невидимые надзиратели все знали и понимали, где проходит эта грань, линия, за темную черту которой Айвэн готов был сорваться. Они видели, что пора вмешиваться и уже готовили следующий шаг, снаряжая в дорогу вестника.
Вторая часть ежедневного нового плана жизни Айвэна посвящалась общению с соплеменниками Нго. На удивление им не было никакого дела до его судьбы. В маленькой замкнутой деревушке появился новый человек, а им хоть бы что, как будто каждый день бывают такие гости. Только говорят и утром и в обед и вечером «Доброе утро». Кормят, поят, принимают как своего, иногда зовут помочь в мелких делах по хозяйству, не более. Никто не пристает с расспросами, советами, поучениями. Пришел к ним – молодец, не пришел – никто не идет искать.
И третий день внутри каждого дня проходил под защитой бревенчатых стен в обычных человеческих делах и заботах, позволяющих ни о чем не думать. Хотя здесь он на самом деле думал больше всего. Здесь не отвлекал шум прибоя, как на берегу во время всматривания в горизонт и поиска следов кораблей. Здесь не было соплеменников Нго – добрых, ненавязчивых, но любящих поговорить. Закрываясь от внешнего мира, Айвэн изначально выбрал неправильную стратегию. Отказываясь от притока полезной информации, не задавая вопросы местным, а придумывая себе ответы в голове, он шел путем неверной логики. Но сейчас был не в состоянии взглянуть на ситуацию со стороны.
Стук в дверь отвлек от копания в собственной голове.
- Входите, - прокричал он, не вставая из-за стола.
- Доброе утро, - вошла в хижину девушка, скромно потупив взгляд.
- Привет, Лея.
Айвэн уже видел ее раньше в поселке, и разговаривал с ней. Сейчас, как и в прошлый раз, девушка с лицом в веснушках, скромно опускала глаза в пол. Хотя где-то в глубине этих глаз полыхал огонь жажды жизни и интереса к персоне неизвестного гостя. Этот огонь, Айвэн готов был поклясться, он ни с чем не спутает.
- Что-то случилось? – спросил он, удивившись не ее визиту, а визиту вообще кого-то из поселка. Обычно гости не приходили к нему сами, скорее он приходил к ним.
- Тебя давно не было. Нго послал узнать.
- Давно? – задумался он.
- Третьего дня назад…
Он принялся считать в голове дни, понимая, что, действительно, не появлялся в поселении дня три не меньше. Спал и думал, снова спал и снова думал. Мысли сводили с ума. Тело хотело деятельности, мозг информации и новых задач. Ни того, ни другого не было.
- Да, наверное, - после паузы ответил он куда-то в пустоту.
- Ты себя плохо чувствуешь? – склонилась она рядом с сидящим Айвэном, а потом смело заглянула ему в глаза.
- Если честно, да.
- Я принесла еды. Поешь?
- Нет. Не тело мне болит, не голод меня мучит.
- Говорят, ты был зверем? Это?
«Знают все-таки», - подумал Айвэн и улыбнулся про себя. «Знают, а виду не показывают».
- Что еще говорят?
Девушка присела рядом, положив подбородок на стол и продолжая заглядывать в глаза, словно проверяя, ответит ли он ей правду или нет.
- Говорят, что ты на службе у Богов, - более суровым и таинственным голосом, делая ударение на каждое слово, ответила Лея.
- Я не все помню. Зверем был, отрицать не буду. Насчет службы – сложнее вопрос. Ты лучше спроси у тех, кто тебе это рассказал. Может, они и мне помогут вспомнить.
- Мне никто не говорил. Это все знают, что должен прийти человек в волчьей шкуре… Легенда такая.
- Нет уж, расскажи, если начала.
В дверь снова коротко постучали и, не дожидаясь приглашения, вошли. На этот раз явился сам Нго. Приди он минутой позже и удалось бы узнать легенду, но он сбил тему своим появлением. Дальше последовали очередные приветствия и обмен любезностями. Так Айвэн снова не успел задать появившиеся вопросы, а они все вместе втроем направились в поселок.
Проходя через лес, Нго не ступал, а в буквальном смысле перетекал по поваленным деревьям, ложбинам и пересеченному рельефу. Все разы, которые Айвэн шел с ним рядом, ему приходилось почти бежать за Нго, в то время как тот, словно и не ускорял шаг.
Настоящий Леший, едва поспевая за которым, Айвэн набрался решимости получить ответы на вопросы.
Лея была позади небольшой группы и не могла помешать.
- Нго, что это за легенда о человеке в волчьей шкуре?
Не сбавляя шага тот оглянулся, бросив на Лею взгляд, говорящий «проболталась все-таки». Во взгляде не было укора или злобы, но смысл его читался однозначно. Девушка едва заметно пожала плечами, словно отвечая «я не хотела».
- Да мало ли чего говорят, - нехотя начал Леший.
- Ничего просто так не говорят. Уж я то, точно теперь знаю. Так что не томи, Нго. Все равно не отстану, - совсем уж твердо высказался Айвэн.
- Таких историй много. Народу надо чем-то жить. Вот и выдумывают сказки. Да не помнит никто уже толком, что там к чему.
- Лея говорит, что все историю знают. Так не помнят или знают?
- Историю знают. Подробностей – нет, - все также на ходу отвечал Нго. – Человека в волчьем обличье предсказывали. Объединить миры должен он. Что это значит, мне не известно.
- Объединить миры? – Айвэн повторил часть фразы, мысленно находя в этом коротком ничего не значащем предсказании аналогии с собственной жизнью. Понимать эти слова буквально или в переносном смысле в предсказании, разумеется, не говорилось.
До поселка оставались считанные шаги, когда Айвэн задал последний вопрос:
- Ты все рассказал, Нго?
- А ты веришь, что это про тебя? – вопросом ответил он со слегка погрустневшим взглядом.
- Начинаю верить.
- Там сказано, что ты объединишь миры ценой своей жизни.
Нго развернулся и стал удаляться от Айвэна, давая понять, что разговор окончен. Нечего было сейчас сказать и будущему объединителю миров. Теперь добавилось пищи для размышлений. Раньше эта мысль могла бы звучать «а что если судьба и предназначение действительно есть». Сейчас же, после всего того, что осталось за плечами, можно было только отчаянно думать «почему эта миссия выпала мне». Сомневаться в реальности предсказания сейчас казалось глупо и непрактично. Стоило готовиться, возможно, получится обмануть судьбу. Хотя пока опыт говорил иначе.
- Не грусти, - из ниоткуда появилась Лея.
- Легко сказать.
- Я не хотела тебе говорить, чтобы ты не грустил.
- Спасибо. Незнание порой лучший из вариантов.
- Моя бабка тоже знала тайны. Она часто говорила «гороскоп – не приговор». Может и в этой истории все не так, как кажется на первый взгляд. Я верю, что ты будешь жив.
- Будем верить вдвоем, значит.
Оставив пару в раздумьях и сомнениях Нго, вернулся обратно так же неожиданно, как ушел.
- Вы поэтому не удивились появлению нового человека, потому что ждали меня?
- Тебя мы по шерсти узнали. Лежал в воде не то собака, не то человек и бормотал под нос что-то. Как тут не понять. Вытянули тебя, просушили. Через пару дней ты в себя пришел, а дальше сам знаешь, что было. Ждали, пока душа твоя в баланс с миром придет. Кидало тебя от света к тьме. А людей… чего нам удивляться. Видим часто.
- Что значит часто? Ты же говорил, что у вас нет лодок.
- Но ты же не спрашивал, ходим ли мы на материк, имеем ли связь с другими людьми. Ты спросил, есть ли у нас лодки.
- Нгооо, - мучительно и обреченно протянул Айвэн, жалея о потерянном времени.
Айвэн четко вспомнил тот короткий диалог, принесший столько разочарований. Ведь Нго сказал лишь «зачем», имея ввиду, что они и без лодок могут держать связь с миром. Воспаленное воображение Айвэна могло трактовать тогда этот ответ лишь единственным образом. Вот он случай, когда важно правильно задать вопрос.
- То есть я все это время мог уйти?
- Да.
Слова не подбирались, изумлению не было границ.
- Ты ведь не говорил, что хочешь уйти, - теперь уже удивился Нго.
Для него было обычно и естественно – у него не спрашивали, он не отвечал. А, ведь, Айвэн и не спрашивал того, что действительно нужно было спросить. В голове у одного было естественным придумать несуществующий ответ, в голове другого – говорить лишь о том, о чем спросил собеседник, а не думать о том, что тот, возможно, имел ввиду.
- Но как?
- Ты о чем? – вопросом ответил Нго.
- Как вы выбираетесь с острова?
- Так там воды по колено. Просто идем и все.
Ответы были просты и находились прямо под ногами. Пока Айвэн изо дня в день пытался рассмотреть горизонт в поисках кораблей, в изучении течений, надо было просто посмотреть рядом с собой и понять, что проблемы не существует. Но снова и снова с невиданным упорством он сам находил себе трудности.
Теперь он мог вырваться с острова и попробовать взять свою жизнь под контроль, что тревожило и радовало одновременно. «Но уже вечер, сейчас бежать незачем», - возникает здравая мысль.
Еще одна ночь, проведенная с Нго и его соплеменниками, ничего, по мнению Айвэна, не решала. Он даже начал грустить без них.
Племя снова сидело у огня, занимались самыми разными и самыми обычными делами. К нему подошла Лея. Стало привычным, что она внось была с едой и маниакальным желанием накормить Айвэна. Передав кашу неизвестного происхождения ему в руки, сама она легла рядом, положив голову ему на колени. С миской в руках и девушкой на коленях он так и остался сидеть. «Что ж, зато поем», - сказал он сам себе. Тем временем девушка, похоже, действительно задремала, а ему не оставалось ничего иного кроме как есть. Странная каша – запах корицы, вкус мака, цвет пшена, консистенция овсяных хлопьев. Огонь расслаблял, еда успокаивала и давала силы одновременно. Среди разнообразия чувств, вкусов и ощущений наиболее сильно выделилось сейчас лишь одно – желание спать.


Глава 10. Лера сбивается с пути

Самые неожиданные встречи происходят, когда кажется, что ничем уж тебя не удивить.
Так в глубине души думала и чувствовала Лера, гуляя по бескрайним просторам. Среди холмов и полей редко увидишь встречного прохожего. Это не город. Пастухи, овцы и волки – жители и хозяева этих мест. С волками встречи, оставившие неизгладимый след, уже происходили.
Но именно сейчас навстречу ей уверенно приближался силуэт мужчины в штормовой куртке, надвинутом на глаза капюшоне, и торчащей из-за плеч палкой. Сдвинув брови, он смотрел прямо перед собой в землю, не отвлекаясь по сторонам, будучи убежден, что никого нет рядом, что никто не видит его раздумий. Казалось, что он даже разговаривает сам с собой.
Когда боковым зрением он увидел, что кто-то стоит на его тропе, мужчина на миг замешкался. По губам читалось, как он выругался. После этого он снова пошел вперед, как замеченный за преступлением вор, но продолжающий делать вид, что все хорошо и так все было задумано.
Лера не видела причин пытаться прятаться или уходить, чувствуя себя в безопасности. К тому же где-то за соседним холмом в трех минутах ходьбы были пастухи.
Мужчина поравнялся с Лерой и приветственно кивнул, пытаясь пройти мимо максимально быстро и избежать контакта.
Но. Очередная точка в жизни человека, в которой будущее может пойти разными путями в зависимости от действия или бездействия участников событий. Симон, а это был именно он, хотел бездействовать, пройдя мимо и не вступая в диалог. Лера выбрала действие, чем и повлекла на свою голову длинную цепь незапланированных судьбой, но теперь предопределенных случайностей. А ведь нужно было всего лишь промолчать. Такая мелочь не всегда удается женщинам.
- Симон!!! – не скрывая удивления, воскликнула девушка.
И эта фраза решила все. Сдержись она секунду, и он прошел бы мимо. Ничего бы не произошло.
Он не хотел вступать в контакт ни с кем. Слишком уж спешил, неся важный груз в небольшом рюкзаке за плечами. Он даже не узнал ее, пока не услышал оклик. Да. Ведь они были знакомы. Ровесники. Росли рядом. Когда-то могли стать парой.
Но сейчас ему не нужны были свидетели, не нуждался он в парах или нежных воспоминаниях о детстве. Сейчас она стояла на его пути. Не на тропинке среди полей, а на тропе его жизни, на жизненном пути, выбранном им годы назад. Она была помехой, которую требовалось убрать. Эта мысль сорвалась с цепи сразу после брошенного в его адрес «Симон».
Девушка могла видеть то, чего не следовало, или понять то, что могло повлиять на его темные планы и схемы.
Странная для Леры, непонятная последовательность. Незнакомец идет по холму, она узнает его, произносит имя, ей в лицо летит удар тростью. Она падает в бездну.
И для Симона все произошло мгновенно. Он молниеносно развернулся, выхватывая из-за плеч кривоватую трость и одновременно с разворотом со всей силы вспорол воздух, нанеся удар в сторону головы Леры снизу вверх. Трость, растворяясь, пролетела через женское тело насквозь, растворяя и его вслед за собой.
Боли не было. Будто бы прошло всего мгновенье. Она полулежала на земле под каким-то кустом. За спиной раздавалось цоканье копыт. Копыт? Лера выглянула из-за куста, не вставая с земли. По проселочной дороге на самом деле вяло тащилась лошадь с телегой и человеком.
Первой и естественной реакций было спрятаться обратно за куст. «Сон?» - задавала она себе вопрос, одновременно пытаясь себя убедить, что все вокруг лишь иллюзия. Даже фермеры давно не ездят на таких повозках.
Поменявшаяся в мгновение ока местность, появившийся откуда-то старый знакомый, который сразу же исчез весьма подозрительным образом. «Что здесь происходит?»
Рука в последней надежде на объяснение потянулась в карман, нащупав силиконовый корпус видеофона. Лера замешкалась. «Кому звонить?»
Мужу, от которого ушла – не очень разумное решение. На работе – все подчиненные и ни одного друга. Айвэн, о котором она так грустила, то ли мертв, то ли жив, да и не понятно где. Мама. Она редко с ней общалась. Старые обиды и непонимания между двумя женщинами поставили между ними стену на много лет. Похоже, настал тот момент, когда стену пора разрушать. В минуту отчаяния Лера была готова и на этот шаг. Она даже успела подготовить в мыслях слова извинений, перед тем как начать просить о помощи. Но нет. Не в этот раз. Пока она думала, кому позвонить, не заметила, что аппарат не ловит сигнал.
«Разве есть еще места, где нет сети?» - недоумевала девушка.
Лошади…повозки…нет сигнала видеофона…
Томительная напряженность, учащенное сердцебиение. Если до мыслей о звонке она еще готова была выйти навстречу, проезжающей повозке, то теперь решила повременить.
Раньше ей было не знакомо чувство страха перед людьми. Теперь оно откуда-то родилось на свет из глубин ее сознания. Словно вор или хищный зверь, она пряталась под тенью кустов и деревьев, обходя деревню полями, стараясь быть незамеченной.
Глубинный первобытный страх подсказывал наиболее правильные решения. Сейчас он говорил о том, что надо держаться в стороне от людей. Уж слишком сильно отличался ее внешний вид от вида местных жителей, которых она украдкой несколько раз смогла разглядеть. Она все еще отказывалась верить сердцем, но умом понимала, что попала в какое-то странное место и время. Вывод о том, что одинокой красивой девушке здесь будет не безопасно, казался закономерным и очевидным.
Отсидевшись за очередным деревом, укрывшись в овраге, Лера мелкими перебежками продолжила путь в неизвестном ей самой направлении.
Проверив, все ли безопасно вокруг, она склонилась к реке, зачерпнув ладонями воды.
- Эй, - послышался оклик.
«Я пропала», - первое, что пришло в голову в ответ на эту короткую фразу. От внезапности она даже не разобрала, мужчина кричит или женщина, как и того, с какой стороны последовал звук.
Медленно, словно боясь спугнуть кого-то, Лера подняла голову от воды. На другом берегу стояла крупная блондинка с добрым милым лицом.
- Давай сюда, - пригласила она Леру приказным тоном, толкнув ногой в ее сторону легкую лодку, привязанную с одного конца веревкой.
Лодка за пару секунд преодолела неширокую, метров пяти, реку. И вот уже Лера послушно садится, а женщина тянет ее и лодку за веревку к себе. Бежать некуда, прятаться тоже. Приходится смириться и ждать развития событий.
Мягкая нежная рука помогла взобраться ей на берег. Женщина просто пошла прочь от воды, видимо тем самым приглашая гостью следовать за ней. Только, когда они вошли в дом, начались вопросы. После недолгого приветствия Лера рассказала, все, что с ней произошло.
- Да, уж, - все, что сказала в ответ на рассказ Мэри, хозяйка дома.
- Что мне делать?
- То, что ты не местная, это сразу понятно. А вот, что делать, тут надо подумать.
- Как мне вернуться обратно?
- Ишь, какие быстрые все. А тут тебе чего не нравится? Отдыхай, свежим воздухом дыши. А то только попадут, так сразу всем обратно надо. Что там тебя в твоем «обратно» ждет?
«А ведь действительно», - подумала Лера. Это могло быть самым необычным приключением всей ее жизни, а она сразу хотела вернуться к известному привычному миру. Да и сейчас вроде первый страх ослаб, а опасность, вероятно, миновала. Мэри не похожа на злодея и готова была ее приютить. Но неизвестное всегда страшит, даже, если оно прекрасное, а старое родное болото всегда манит известностью действий и форм.
- Хорошо, не буду торопиться, - взвесив «за» и «против», проронила Лера. – Ты так сказала, как будто до меня здесь были и другие, кто….заблудился.
- Бывают, порой. Да и знакомец твой тоже ходок.
- Симон?
- Он или его слуги часто тут появляются. Но вряд ли он тебя назад вернет. Помешала ты ему чем-то. Так что на него надежды нет, да и темный он тип. Поэтому и подумать надо. В крайнем случае, к Оборотням пойдем. Старшие еще помнят, как переход осуществлять.
- Куда пойдем? – с округлившимися глазами переспросила Лера.
- Разберемся на месте, - умышленно не замечая вопроса, продолжила Мэри. – А пока поживи у меня. Место есть, от дурного глаза укрою, от мужиков сельских тоже.
- Спасибо. Вариантов, я полагаю, у меня не много.
- Полная корзина вариантов. Да не все тебя понравятся. Можешь идти в любую сторону, но места здесь дикие. Ночевать на улице можно, но обычно только один раз. Если волки не съедят, то пьяные мужики не отпустят целой. Вот такие варианты.
Лера сразу обратила внимание на довольно странный юмор, своей новой знакомой.
- Я ничего не понимаю.
- Погоди немного. Как у вас там говорится, утро вечера мудренее. Ничего страшного, что сразу так много перемен в жизни. Потерпи.
- А ты знаешь о переменах в моей жизни?
- Знаю, кое-что. Сюда просто так никто не является. Хотя сбежать почти все хотят сразу.
- Это моя жизнь. Я понимаю, что мне надо бы знать, что происходит. Но именно сейчас я… боюсь и не хочу.
Мэри улыбнулась.
- Вот я и говорю утро мудренее. Там, глядишь, и страхи растворятся вместе с темнотой.
Но до рассвета страхи только усилились.
Ночью Лера вскочила от сильного воя, сопровождающегося лаем собак. Где-то рядом происходила борьба. Судя по производимым звукам, борцы были очень крупными.
Мэри уже не спала, стоя у окна в кухне.
- Что это? – с плохо скрываемым страхом в голосе, спросила Лера.
- Драконы, - протяжно с грустью ответила хозяйка дома.
- Шутишь?
- Отнюдь.
- Настоящие драконы?
- Ну, мы их так называем. Потом покажу, чучела есть в деревне. Видать несколько лошадей утром не досчитаемся.
- А почему мы не пытаемся спасти их?
- Не спасти их уж. Завтра за «спасателями» пойдем, - Мэри умышленно не стала применять слово Оборотни, чтобы лишний раз не путать и не пугать свою гостью. Да и объяснять слишком много ей не хотелось в этот ночной час.
Мэри смотрела в темноту через окно спокойно и без страха, словно происходящее где-то совсем рядом действо, было самым заурядным. Монстры убивали домашних животных, а она просто стояла у окна. Ей бы еще сейчас чашку кофе в руку и сигару для полноты образа.
Леру охватила дрожь. Монстры и убийства еще не были нормой для нее, в отличие от хозяйки фермы. Девушка со всей силы вжалась в угол, зажав уши ладонями, в надежде не слышать звуков ломающихся костей. Погружение в сельскую жизнь хлестало через край. Правду говорят, что стоит бояться своих желаний. Она просто хотела пожить на природе в тишине и успокоить хаос в голове и сердце. Так она, волей случая, оказалась у родственников Айвэна за городом. Из тысяч возможных вариантов она остановилась именно у Питера и Саманты. Если бы все остановилось на этом этапе, то вопросов, тревог и претензий к судьбе со стороны Леры бы не последовало. Но появился раненный волк с человеческими глазами. Даже это можно было бы перенести и забыть. Но теперь она непонятно где, неизвестно как здесь оказалась, а за стеной неведомые ей монстры запросто едят лошадей. Это уже было выше ее сил.
Так она бы могла подумать, если бы могла сейчас здраво рассуждать. Но Лера продолжала зажимать уши и с дрожью вжиматься в угол, надеясь укрыться в нем от всего мира.
- Все образуется, - притянула ее к себе Мэри и крепко обняла за плечи. – Выпей настойки, поможет заснуть.
- Они съедят и нас? – всхлипывая, спросила Лера.
- Не должны. Скотину домашнюю обычно едят, потом уходят.
Такой ответ немного успокоил разволновавшуюся девушку.
- Время от времени. Потом зовем охотников, - Мэри умышленно снова заменила слово «Оборотней» на другое, подвернувшееся под руку. – Они наводят порядок. Потом снова какое-то время тихо и спокойно.
- Не зря все-таки люди боятся темноты, - подытожила Лера.
- Это уж кто как. Кто боится, а для кого лучшее время.
- Лучшее? Если только для этих ваших драконов. Как вы здесь живете? И где это «здесь»?
- Живем как-то. Как везде, как все люди. Боимся, любим, строим планы, порой рыдаем, как ты сейчас.
После этой фразы, Лера, словно пристыженная, постаралась взять себя в руки, обиженно посмотрев на Мэри, как будто говоря «я девочка, тут едят коней, имею право плакать».
Уже более спокойно она сказала вслух:
- Не хотела бы здесь родиться.
- Может наказать тебя и не возвращать назад, - сделала Мэри вид, что разозлилась.
- Эй, нет, нет.
- Мы не выбираем где нам рождаться. В большинстве своем люди принимают то место, где появились на свет. Привыкают к нему, порой даже любят.
- Я осознанно сбежала из места, которые было моим родным. Теперь я непонятно где. Поделом мне, - обижаясь на саму себя, склонила голову Лера.
- Ты переволновалась. Ложись-ка спать, - заметила Мэри, что настроение у гостьи скачет то в плюс, то в минус и через минуту она снова может быть в слезах.
Она еще раз крепко обняла Леру за плечи, помогая в буквальном смысле руками взять ей себя в руки.
- Я вряд ли смогу спать.
Треск и борьба за стеной, тем временем, совсем прекратились. Оставшаяся в живых скотина переходила к сну, как ни в чем не бывало. Мэри даже не стала выходить на улицу после инцидента, объяснив это для Леры тем, что животные обученные и не разбегутся. А для подсчета убытков лучше дождаться светлой поры.
- Сможешь, сможешь. Я посижу с тобой рядом, пока ты не уснешь.
- Ого. Так только мама делала. Давно.
- Можешь называть меня мамой на сегодняшний вечер, - отшутилась Мэри.
- Спасибо.
Хозяйка фермы пожала плечами, выражая непонимание фактом того, за что ее благодарят.
- Я свалилась на твою голову неизвестно откуда. Там одни звери едят других, а ты при всем этом остаешься спокойной. Хотя я для тебя такая же неожиданность, как для меня попадание в это место.
- Ладно, укладывайся уже. Не разводи лирику.
Присутствие Мэри рядом с кроватью, действительно придавало спокойствия перепуганной девушке. Знать, что рядом есть тот, кто не боится, в то время, когда ты сам полон страха, чувствовать, что за тебя примут решения и тебя защитят – это действительно походило на материнскую заботу.




Глава 11. Секретарь создателя



Вот и настал день, когда придут и все объяснят. Они неизбежно всегда приходят и объясняют, вот только, когда это уже не нужно, и ты сам почти все понял. Видимо это нужно уже не тебе, а им самим для ощущения полноты действия, для понимания контроля над ситуацией.
Прошлым вечером Айвэн узнал, что добраться до большой земли с острова можно и без лодок. Переночевав в деревне Нго, он возвращался в свою хижину, чтобы собрать немного вещей в дорогу.
На расшатанном кривом стуле возле хижины сидел неизвестный гость. Такие встречи по умолчанию настораживали молодого человека.
Это лицо где-то раньше мелькало перед Айвэном, но при каких обстоятельствах это было, он никак не мог вспомнить. Идеальные пропорции тела и лица незваного гостя зачаровывали и влюбляли с первого взгляда. Столь же завораживающим был и его голос, журчанием ручья полившийся из его уст, а время останавливалось, достаточно ему было бросить взгляд в твою сторону.
- Знаю, что не вспомнишь сразу меня. Мы временно почистили некоторые зоны твоей памяти.
«Опять двадцать пять», - подумал, но не сказал Айвэн, предполагая, что снова начнется что-то непонятное.
Хозяин дома молча ждал продолжения диалога, не зная чего ожидать. По его мнению, это сейчас было лучшей стратегией. Когда не знаешь что сказать, лучше позволить чтобы образовавшуюся гремучую смесь пустоты и тишины заполнил своим присутствием, мыслями, словами тот, кого ты не звал. Похоже, это работало.
- Прости нас. Только твоими руками могли мы защитить это место. За тобой скоро приедут.
И снова молчанием ответил Айвэн. Вопросов становилось еще больше, а ответов  не прибавлялось. Гость идеальных пропорций продолжал.
- Напутал ты историй, если честно. Столько пересечений произошло. Нельзя тебя было сразу вернуть.
Картина начинала складываться. Хоть гость ничего толком не сказал, но мысли Айвэна уже стремительно летели куда-то в прошлое, торопясь вернуться в далекое, почти не существующее место выбора. Он летел туда, где еще мог что-то выбирать, где мог распоряжаться своей судьбой, в тот самый день, когда он потерял над ней власть и стал игрушкой в руках вершителей судеб. И вот теперь, судя по всему, он сидит с одним из них лицом к лицу и может говорить на равных, может узнать ответы на все вопросы. Да только спрашивать уж особо и нечего. Да и может ли?
- Это все из-за той монеты?
- Ты стал еще мудрее, чем был. Но не этот вопрос должен был бы тебя беспокоить сейчас.
- Порой я думал, что все это сон, - задумчиво продолжил он, не обращая внимания на ответ гостя. – Вы забрали у меня все. Тело, людей. Мою реальность и ее ощущение.
- Увы, это не сон. Кусок твоего реального мира.
- Засыпаешь в беспомощности и думаешь, что проснешься, а всего этого нет и не было. Наверное, это единственное, что помогло не сойти с ума. Хотя не факт. Я до конца не уверен, что происходящее прямо здесь и сейчас не плод моей фантазии. Может я все еще не проснулся, или все же сошел с ума. Чертова монета.
- Точнее ее и не назовешь, - последовал ответ лишь на часть мысли. – Редко такие пересечения бывают, чтобы сразу столько миров в одну точку стягивать. В какой-то мере нам было даже интересно, чем все это закончится.
- Игрушка. Я был простой игрушкой.
- Да нет. Скорее ты был одним из очень немногих доказательств того, что Создатели смогли сделать то, что превзошло их ожидания. Даже мы не смогли предугадать всех хитросплетений выбираемого тобой пути. Но мы были рядом всегда.
- Как-то иначе я представлял себе Создателей, - недоверчиво покосился Айвэн.
Ответом была добрая, сияющая честностью улыбка, за которой последовал изучающий взгляд, словно говорящий «друг, мы все о тебе знаем и желаем добра». По крайней мере, такой ответ, наверное, сейчас очень подошел бы для временного хозяина домика в лесу.
- Иначе, - улыбнулся гость. – Да. Я, если можно так сказать, что-то вроде секретаря на службе у тех, кого мы упомянули.
- Я хочу вернуться в мир, в котором родился.
- Пресноватый выбор. Ни тебе чудес, ни телепортации, ни бессмертия, да и графика на троечку. Были миры и гораздо веселее, - съязвил собеседник. – Но воля твоя будет исполнена. Хотя тебе разрешено передумать.
- Передумать? Хм. Хорошо, я подумаю. Что привело вас именно сейчас? – начал втягиваться Айвэн в беседу. – Очередное задание, от которого я не смогу убежать?
- В этот раз нет. Скажу по военному – срок твоей службы здесь окончен. Но ты можешь остаться, если хочешь.
- Я подумаю денек?
- Как скажешь.
Ощущение того, что ты можешь сам сделать столь важный и грандиозный выбор ставило в легкий ступор. Еще недавно он просто собирался уйти с острова на материк, но только сейчас осознал, что ему не известно даже в какой из реальностей расположена эта большая земля. Люди, волки, оборотни, боги? Что ждет его на том берегу, куда он выйдет.
Сейчас ему дали шанс выбрать не просто место жительства, а целый мир, любой из известных ему теперь многих миров. Среди долгих месяцев не зависящей от него чехарды, Айвэн мог, наконец, спокойно и осознанно сам выбрать вектор дальнейшего своего движения. В какой-то миг он даже пожалел о том, что теперь надо принять более активное участие в своей судьбе. Хотя, по большому счету, все, что было раньше – тоже результат его выбора, только тогда выбора неосознанного из-за нехватки знаний, времени, сил. Не зря ведь секретарь упомянул, о стянутых в одну точку и пересекшихся мирах. Это его наказание и дар одновременно.
- Ну, как? Подумал? – по-детски игриво спросил секретарь.
- День вроде еще не прошел.
- А у тебя разве нет ответа?
- Тогда я уже его озвучил.
- Хорошо, тогда и я повторюсь – у тебя еще есть возможность передумать. За тобой скоро приедут. Будь готов. Спросить, может, хочешь что-то?
Глаза посланника светились хитростью и всеведением. Для него это была часть игры, а для Айвэна это было частью жизни. Хотя этот вестник богов, вероятнее всего, в свое время просто принял решение. Простое решение – относиться не только к чужим, но и к своей жизни, как к игре.
- Что это за место?
- Хорошее место, богоугодное.
С ним продолжали играть и шутить. Желания спорить не было, для шуток не было настроения, поэтому Айвэн просто пристально посмотрел на секретаря, чуть подняв бровь и показывая тем самым готовность слушать.
- Жил ты все это время в храме всех богов и сослужил нам очень важную службу. Скажем так – защищал границу. За что хотели бы тебя мои…руководители…отблагодарить.
- Согласен получить бессмертие.
- Ну, это как-нибудь в следующий раз. А пока вот это, - собеседник весело засмеялся и откуда-то из-под свободной туники извлек меч в ножнах и бережно, как ребенка, передал в руки человека, заслужившего необычный подарок.
- И снова в бой. И на том спасибо.
- Я думаю, ты понимаешь, что подарок не простой, учитывая возможности тех, кто меня послал.
Лишь на миллиметр успел Айвэн приоткрыть ножны, как в голове зазвучали голоса на разных языках. Из них он смог разобрать только один «данная жизнь не может быть отнята, обменяна или возвращена», а перед глазами поплыли виды сказочных садов, водопадов, спящих гигантов, серебряные нити, которыми кто-то шьет его тело, держа на руках.
- Скоро все вспомнишь, все в голове уложится. Не переживай сильно, - похлопал секретарь бархатистой рукой по руке оцепеневшего на мгновение Айвэна.
- Заговоренный молитвами? – спросил он, показывая взглядом на меч.
- Если по-простому, то да, - снова включил собеседник шутливый режим. – А по-научному если, то закодированный на твою ДНК.
- Это тут в последнюю очередь важно, так ведь?
- Сдаюсь. Угадал. Никто кроме тебя его в руки взять не сможет. Ну и еще есть у него в общем опции кое-какие хорошие. Сам по ходу дела разберешься. Ну что ж, мне пора.
Секретарь протянул сильную и мягкую одновременно руку, давая понять, что встреча окончена.
- Мы еще встретимся? – почему-то сейчас Айвэна взволновал именно этот вопрос.
Многозначительная улыбка с таящимся положительным ответом была гораздо более красноречива, чем простой ответ, даже произнесенный ангельским голосом.
Гость уже шел прочь от одинокого домика в лесу и от одинокого человека, но вдогонку ему полетел еще один вопрос:
- Я мог тогда сделать другой выбор?
Секретарь остановился, но продолжал стоять спиной к вопрошающему, ожидая продолжения вопроса, которое он и без слов знал.
- Монета. Я мог избежать всего этого? Если бы тогда не послушал Илайю?
Теперь он обернулся в пол оборота и снова улыбался, словно радуясь, что услышал правильный вопрос или просто от того, что знал – вопрос будет именно такой, именно этот.
- Всем нам порой приходится блуждать в темноте. Но ты всегда был, есть и будешь волен в своем выборе.

Почти сразу после его ухода на горизонте появились люди верхом. Издалека были видны мириады водных искр, разбрасываемых копытами коней, мчащих по неглубокой воде.
Айвэн знал, что это за ним. Знал, ждал, но теперь не представлял, как реагировать.
- Пора домой, друг, - с доброй, почти отцовской улыбкой, обратился Лютый.
- Домой? Что это? – не успев отойти мыслями от прошлого гостя, с внутренним сомнением ответил он.
- Ну, поставил ты задачку. Как что? Дом. Дом и все тут.
- Не очень понимаю, о чем именно ты говоришь. О каком месте?
- Дом. Там, где тебя ждут.
Лютый смотрел в глаза друга и лишь отдаленно мог представить себе, сколько всего могло произойти с ним за то время, что они не виделись, сколько жизней и в скольких мирах тот прожил. Насыщенность событиями каждого момента и каждого дня Айвэна была такова, что и вправду могла сравниться с жизнями не одного, а десятка людей. Много раз он полностью менял все, что только можно представить, делая это, правда, не по своей воле, но везде оставляя кусочек себя. Частицы самого своего естества он разбросал во многих местах. Наверное, поэтому он был теперь не единым целым, наверное, поэтому теперь он был неуничтожим, оставив копии и частички себя в разных мирах.
И сейчас перед Лютым стояли остатки растерянного и растерзанного, но одновременно могущественного человека, готового, как феникс, возродиться в любом из миров, в которых ему довелось жить и выживать, но пока не знающего как жить и не желающего это делать в очередном мире.
В какой из них он мог вернуться, и в каком из них он мог считать себя нужным? Где он бы понимал правила игры? Что теперь было для него домом? Ответа на эти вопросы у Лютого, конечно, не могло быть.
Может быть, его друг стал тем самым «потерянным поколением», о котором писали в древности. Он был всегда готов взять меч и умел лишь воевать. Но Лютый считал себя не вправе призывать друга снова заниматься ратным делом с клинком в руках. Вернуть его к обычной человеческой жизни – вот что было его желанием. А наполнить это понятие смыслом он пока не успел. Поэтому и не знал, чем парировать слова друга, о котором он теперь не знал почти ничего.
- Меня ждет жена? – спросил Айвэн.
- Вряд ли.
- Меня ждут в клане?
- Там почти все новые. Тебя мало кто помнит.
Айвэн окинул взором, сопровождавших Лютого воинов. Да все молодые. Никого он не знал.
Повисла пауза и началась молчаливая дуэль взглядов. Один из них хотел, наконец, остановиться и никуда больше не уходить. Хотел выбрать комфорт и покой. Он порядком устал от свободы, с которой не знал, что уж и делать, предпочитая ей сейчас именно покой. Второй – хотел, чтобы его боевой товарищ снова был рядом, что дало бы им обоим больше сил, понимания себя и происходящего. Да и за время странствий он, наверняка, обрел неповторимый опыт, историями из которого он мог бы наполнить много вечеров.
- Я не просил всего этого, Лютый. Оно свалилось на меня само. Мне надо было как-то выживать.
- Ты неплохо справился, начинают ходить легенды.
- Может. Но какое место сейчас, ты предлагаешь назвать моим домом?
- А какое бы из них хотел выбрать ты?
Лишь половиной лица улыбнулся Айвэн в ответ.
- Впервые за долгое время, но уже второй раз за день, у меня спрашивают, что я хотел бы выбрать. Мог бы не нарушать традицию и просто окунуть меня в выбор, сделанный за меня.
- Прекрати, - начинал раздражаться Лютый.
- Я не знаю, - совсем спокойно и очень грустно ответил его друг. – Там, куда я бы хотел, наверное, уже нет, ни друзей, ни знакомых. Значит, придется снова быть там, куда не хочу.
- Так, что? По коням?
- Нет, - твердо и неожиданно для самого себя ответил он. – Слишком много всего сразу. Мне надо подумать.
Не прошло и дня с момента, как он узнал, что с острова легко можно уйти. Это знание породило в нем решимость следовать новой возможности, новому пути. Потом словно искусители появились «секретарь», а теперь и Лютый. Один, как будто подтвердил и одобрил возможность уйти, а второй внезапно примчался из ниоткуда за ним. Теперь он хотя бы знал, что путь с острова лежит в Заозерье – страну сказок, Оборотней, драконов, доблестных воинов и прекрасных крестьянок. Там он впервые ощутил вкус настоящей жизни, переступив невидимую черту внутри самого себя. Там же он потерял себя, чтобы спустя время обрести. Определенно, этот мир был ему дорог. Но стоило подождать и все взвесить.
- Мне надо подумать, - еще раз закрепил он фразу, сказанную мгновенье назад.

Настойчивые, но не сильные шлепки ладонью по щекам – первое, что Айвэн чувствовал, приходя в себя и с трудом поднимая отяжелевшие веки.
«Секретарь? Лютый? Мне приснилось что-ли», - пока не мог собрать он мысли в одно целое. Силы еще не вернулись в тело, поэтому мыслительный процесс происходил в горизонтальном положении. Лея продолжала похлопывать ладонями по лицу Айвэна, пока тот полностью не раскрыл глаза и в них не начали появляться признаки сознания. Рядом нависало улыбчивое лицо самого Нго.
Айвэн поднимался по частям. Сначала верхняя половина тела. Пауза. Посидеть на пятой точке. Неуверенно, но полностью перейти в вертикальное положение.
В спутанных мыслях пролетело «каша с корицей и маком».
- Зачем? – уже вслух протянул он, кидая взгляд на Нго и девушку и одновременно растирая шумящую голову.
- Мы едим и тебе дали, - просто, как всегда, и без уловок парировал улыбчивый мужичок.
- Нго, Нго, - разочарованно покачал затуманенной головой Айвэн.
Судя по времени суток, было уже за полдень. Придется переждать еще один день и отправляться в путь завтра. В таком физическом состоянии спешить куда-то будет совсем не рационально. Хотя если вчера он готов был подождать еще день, то сегодня начинало казаться, что это место держит его и не отпускает. От этого хотелось вырваться поскорее. Но надо отдохнуть. В этот раз в своей хижине, без всяких сомнительных кушаний.
- Сегодня уходишь? – обратился Нго.
- Ну, куда ж я в таком состоянии.
- Ты спешил.
- Один день ничего не решит, - ответил Айвэн, но заметил странное выражение на лице собеседника.
Нго что-то скрывал, то ли боялся сказать. Но понимание возникло без слов. Айвэн тоже нахмурил брови, в ответ на что, Нго поднял руку и, один за одним, загнул три пальца.
- Боже, я проспал три дня? – и, не дожидаясь ответа, шатающейся походкой гость острова пошел прочь от вождя.



Глава 12. Интриги, тайны и борьба


В помещение вошел человек. Его лицо наполовину скрывала широкополая шляпа, каких давно не носят в здешних краях, что выдавало в страннике человека, отсутствовавшего долгое время. В подтверждение его долгих скитаний свидетельствовал и плащ равномерно пыльного цвета, давно не видевший чистки и стирки. Ножны абсолютно черного цвета в многочисленных царапинах, висящие на поясе и таящие в себе меч, подсказали бы любому опытному наблюдателю, что их хозяин часто участвовал в боях, видимо отбрасывая их в сторону и освобождая меч при внезапных стычках, а то и умело орудуя ими вместе с клинком.
Он бывал здесь и раньше, правда, всегда не один, да и не задерживался надолго. С тех пор прошло достаточно времени, чтобы его успели забыть. Он не увидел пока ни одного знакомого человека, но, словно беглый преступник, натягивал шляпу пониже, стараясь скрыть часть лица.
Несмотря на то, что поменялись местные жители, поменялся и он сам, желания вступать в контакт с возможными старыми знакомыми у гостя не было. Поэтому еду он попросил подать за стол в дальнем углу.
 - Трактирщик, - окликнул он, закончив трапезу.
Тот долго выбирался с другого конца помещения с кружками хмельного напитка в руках.
- Кто-нибудь в деревне продает лошадей?
- Господин прибыл издалека? – вопросом на вопрос ответил трактирщик, но почти сразу исправился. – Есть ферма в конце деревни, если вдоль реки идти. Хромая Мэри хозяйка. Вроде как у нее были скакуны на продажу.

После случая со снотворной кашей Айвэн направился на большую землю. Всего несколько километров по воде глубиной по щиколотку отделяли племя Нго, от окраинных деревень Заозерья. Случай с кашей был нелепым и глупым очень недолго. По возвращению к себе в хижину Айвэна ждал сюрприз. Тот самый меч лежал на столе. Матовые абсолютно черные без намека на какой-либо свет и цвет ножны прятали в себе предмет из сна.
- А каша-то не простая, - на выдохе обратился он сам к себе.
Рукоятка и ножны по всей длине были испещрены мелкими зазубринами, различимыми лишь с очень близкого расстояния. Очевидно, что он был не первым обладателем этого могущественного оружия, а лишь один из многих. Как и во сне, он лишь немного оголил идеально блестящее и идеально заточенное лезвия. Как и во сне перед глазами возникли тысячи картин, а в голове зазвучали тысячи голосов, молитв, песен, среди которых он снова четко разобрал лишь «данная жизнь не может быть отнята…»
Меч сейчас был очень к месту, тем более такой. Ведь, если он здесь, значит и история с секретарем не была плодом фантазии, а происходила в каком-то из миров или слоев мира. В бытность Оборотнем у Айвэна был меч, но он остался где-то там за гранью миров, когда он надел шкуру Серого.
Среди находок в хижине был тугой мешочек золотых, плащ, очень похожий на облачение Оборотней, и шляпа. Последний предмет вызвал улыбку, но головной убор занял свое место, довершив образ.
Меч, плащ, сон про встречу с секретарем богов – все это сейчас трактовалось как знаки в пользу возвращения в Заозерье. Будучи занят сборами нехитрых пожитков, Айвэн решил не пытаться понять историю с кашей и степень ее реальности. Иначе возникало еще больше безответных вопросов о том, действительно ли это форпост на границе миров, действительно ли он жил в храме, посвященном всем богам, но выглядящем для человеческого глаза, как хижина. Надо ли сейчас все эти размышления. Просто есть меч, есть плащ, значит надо идти. И он пошел.

В воротах его встретила женщина неопределенного возраста, крупная блондинка с большим мягким, довольно милым, лицом. Подойдя ближе, удалось примерно определить, что ей от сорока пяти до пятидесяти. Это казалось сейчас таким же важным, как приобретение скакуна. На удивление она не хромала, несмотря на прозвище, которое ей приписывали в питейном заведении.
- Добрый день, мадам. Трактирщик сказал, что у вас есть скакуны на продажу.
- Добрый. Не соврал. Хотя любит это дело.
Бодрая пышнотелая женщина, отпускающая шутки, сразу пришлась по душе Айвэну. Он послушно проследовал за ней по приглашающему жесту. Чистый двор, несколько работников по пути к конюшне. Эти и другие мелочи он мысленно отметил, формируя представление о продавце живого товара, закончив его мыслью: «Хорошее хозяйство, но с Лютым мы до этих пределов не доезжали».
- Думаешь, почему хромая? – явно хотела общения Мэри.
- Да, нет, - попытался соврать он, хотя то и дело поглядывал на ее раскачивающиеся при ходьбе бедра и, пытаясь найти дефект, о котором слышал.
- Думаешь, думаешь. Вижу.
- И почему же, - улыбнулся Айвэн, поддерживая диалог и признавая ее догадку.
- Я давно лошадьми занимаюсь. По наследству. Часто поднимаю тех, что с ногами перебитыми. Их бы на мясо пустить, а я выхаживаю. Сначала не ходят, потом хромают, а потом и бегают. Вот и прозвали Хромой Мэри.
- Интересно, когда за именем стоит история.
- У тебя-то историй побольше моего будет, - загадочно посмотрела она, открывая ворота в конюшню. – Да и имен тоже.
Складывалось ощущение, что женщина знает больше, чем должна была бы знать. Но и от этой мысли Айвэна быстро отвлекли. Отвлекли скакуны всех мастей.
Впервые осуществляемое действие всегда вызывает неуверенность. В бытность Оборотнем лошади доставались ему просто так, в качестве платы, или трофея. Он давно был хорошим наездником, но никогда не стоял перед вопросом выбора и покупки скакуна. Дорогое, важное, живое. Такого он еще не покупал.
Мэри заметила неуверенность.
- Терзаешься?
- Да вот только сейчас понял, что никогда не покупал лошадей. Ездил много, а вот покупать не доводилось.
- Вот этот, цвета вороньего крыла, тебе будет самый раз.
- Почему?
- Ты воин модный, под цвет рукоятки меча этот лучше всего подойдет.
Айвэн смотрел в недоумении, не понимая шутит ли женщина, или нет. Выбирать коня лишь по цвету, даже если это цвет оружия, весьма странный критерий. Громко рассмеявшаяся Мэри развеяла сомнения.
- Шучу, конечно. Самый резвый он. Тебе такой ведь надо.
- А вы, гляжу, любите пошутить.
- Куда ж без этого.
- Беру коня, так и быть.
- Вечереет уж. Переночуй, утром поедешь. У меня комната есть для постоя.
Идея понравилась Айвэну, впрочем, как и разговоры с хозяйкой фермы. Поэтому он ответил просто:
- Да.
Она снова сделала приглашающий жест, который Айвэн оборвал своей фразой:
- Только комнаты не надо. Я на сеновале, с вашего позволения, переночую.
- С людьми брезгуешь что-ли? – то ли пошутила, то ли всерьез спросила Мэри.
Она очень четко описала то смутное ощущение, которое появилось в этот момент в Айвэне. Он хотел здесь остаться, но одновременно, не хотел быть слишком близко с людьми, сторонясь их. Определить это ощущения для себя ему еще не удалось, а эта женщина словно смотрела на него, как на открытую книгу. Долгое время одиноких скитаний по безлюдным краям все еще давало о себе знать, вызывая чувства отторжения общества. Хотя рядом с Нго и его соплеменниками такого не было.
- Погода хорошая, - ответил он на неловкий вопрос после некоторых раздумий. – На сене сон лучше.
- Ну, на сене, так на сене. Ужин через полчаса, проголодаешься, приходи.
- Спасибо.
Да, на сеновале он чувствовал себя хорошо. Все вокруг дышало жизнью. Совсем рядом в нескольких метрах фыркали и громко дышали лошади. Но звуки эти, хоть и громкие, успокаивали своей натуральностью. Один бил копытом о землю, другой тряс шуршащей гривой. Опустившись в глубокую мягкую кучу сена, Айвэн наполнился ощущением дома.
Ни о каком ужине не могло быть и речи. Он просто лежал, медленно вдыхая и смакуя ароматы сенного разнотравья вокруг. Если бы его сейчас кто-то спросил, то он называл бы домом именно Заозерье. Не мир людей, где он родился и вырос, а именно мир, где он погиб и возродился вновь.
Женщины у него не было давно. Поэтому и сопротивляться он не стал. Сначала спросонья схватился за оружие, но увидев, что его раздевает Хромая Мэри, отбросил попытки борьбы, вспомнив и поняв ее недавнюю фразу «ну на сене, так на сене», сказанную со странным блеском в глазах.
Хозяйка фермы проявляла активность, доставляя череду прекрасных мгновений и себе и Айвэну. Чрезмерно долго, удивительно приятно, она вымотала из сил даже Айвэна, упав на его могучую грудь в последнем порыве и сладостном стоне.
На его груди лежала одна женщина, а думал он о другой. Впервые за долгое время. Ему вспоминалась Лера. Похожесть ситуации была в том, как эти обе женщины в буквальном смысле слова набросились на него. Тогда с Лерой он готов был к страсти, любви, продолжению истории. Сейчас с Мэри – вряд ли. Да, она была мила. Зрелое пышное тело, оставалось весьма привлекательным. Собственно ее целостный образ вызывал исключительно положительные эмоции. Но чего-то не хватало в нем самом, в Айвэне. Может способности любить, способности чувствовать вообще. За месяцы странствий его внутренние струны души растянулись и сейчас не звенели, не будучи натянутыми до нужной силы. Да и про тех, с кем был близок, кто был дорог, он вспоминал за долгое время всего несколько раз.
Поэтому и к Мэри сейчас не было и не могло быть никаких внутренних привязанностей. Да и откуда им взяться за пару часов знакомства. Пока она лежала на его груди, он думал о возможном продолжении этой истории. Единственное, что он мог сейчас предположить – это теперь у него будет возможность переночевать по знакомству на сеновале, проезжая эти края.
- Здесь ужин, - поднимаясь и поправляя юбку, нарушила Мэри затянувшуюся тишину.
- Спасибо, - взглянул он на стоящую рядом корзину. В голове была дилемма от непривычности ситуации. Что сейчас нужно делать? Удержать ли ее и продолжить нежность объятиями и касаниями? Но нужно ли сиюминутный порыв пытаться растянуть до истории несуществующей любви.
- Я не смогу тебя так задержать надолго, или уговаривать снова остаться, поэтому просто скажу прямо. Еще два дня тебе нельзя искать Лютого и уезжать отсюда.
Сказать, что это было неожиданно, это не сказать ничего. Гримаса удивления перекосила лицо Айвэна. Тугой узел борьбы вокруг него снова начинал затягиваться петлей, разрывая в клочья хрупкое, едва образовавшееся спокойствие.
- Ты знаешь…
- Да я знаю кто ты. Знаю, что ты ищешь Люциана. Просто поверь на слово. Так будет безопаснее и для тебя и для него. Больше ничего говорить не имею права. Да и это лишнее.
Настоящего имени Лютого, за пределами стен обители Оборотней не знал никто. Одно лишь это имя «Люциан» было полноценным пропуском для женщины в мир тайн и заставляло верить ее словам. Айвэн даже боялся предположить, кто перед ним и что будет дальше. С первых мгновений знакомства, она словно смотрела внутрь него, сквозь него. Теперь не было сомнений, что она знает очень много. Оставалось лишь заставить ее поделиться этими знаниями. Теперь для этого, похоже, образовалось два свободных дня. Недолго пришлось скучать без дела. Снова интриги, тайны и борьба.
- Развлечешь, в конце концов, одинокую женщину, - пошутила она, становясь снова добродушной хозяйкой фермы, как при первом знакомстве.
Казалось бы, неудачная шутка, но настроение Айэвну на время она подняла. Или не шутка вовсе. Учитывая то, что недавно происходило на сене. Голова начинала разрываться от мыслей, догадок, попыток предсказать дальнейшее развитие истории, угадать свою роль и миссию в ней.
- Только попытаюсь сделать самостоятельный выбор, появляются люди или обстоятельства, мешающее этому. Сплошные барьеры, преграды. В чем загвоздка?
- Твоя жизнь. Тебе виднее.
- Складывается  ощущение, что виднее всем, кроме меня.
- Не туда смотришь, видать.
- А куда, черт возьми, смотреть? – вскипел он.
Мэри не отреагировала и почти уже вышла за пределы сеновала.
- Эй, погоди. А мне нельзя выходить из дома или за пределы деревни?
- По деревне можешь перемещаться, коня обкатывай.
- И на том спасибо.

Словно зачарованный хозяйкой фермы, Айвэн послушно выполнил ее наказ, не покидая пределов деревни. Несколько человек одновременно играли свои роли в неведомой игре. Айвэн, уберегая себя от опасностей, не продвигался вперед в поисках Лютого. Приняв на веру слова Мэри, он выжидал удобного момента, о котором она должна была сигнализировать. Еще вчера он не знал о ней ничего, а сегодня покорно выполнял ее приказы, не сомневаясь в них ни на миг.
Вторую роль в пьесе под названием жизнь играла Лера. Все это время она находилась здесь. Она была рядом в момент любовных утех Мэри с Айвэном. Последующие два дня пребывания Оборотня на территории фермы, Лера продолжала оставаться не далее десяти метров от него. Следуя рекомендациям хозяйки фермы, она не выходила на улицу.
Третья роль была на самом деле сейчас главной. Играла ее Мэри. Именно по ее воле Лера и Айвэн были рядом, но не видели друг друга и не знали друг о друге. Хромая Мэри делала все, чтобы они разминулись. Не нужно это было сейчас ни одному из них. Они не могли знать, что это очередная из ключевых точек, в которых надо сохранять осторожность. Узнай они о нахождении рядом друг друга, поддавшись эмоциям, могут сделать ряд неверных шагов. Молчаливым хранителем выступала Мэри, направляя судьбы и сберегая жизни.
Лера слышала, что кто-то еще, кроме работников и хозяйки, живет в поместье. Но хозяйка не отвечала ничего конкретного, говоря лишь «почтового гонца на постой взяла». Самой Лере она рекомендовала до времени не высовывать носа, обещая на днях обсудить вопрос ее транспортировки на Землю. Девушка была под впечатлением от незапланированных перемен в жизни, поэтому даже не стала вникать в то, кто же такие Оборотни и как они будут возвращать ее домой. И хоть Заозерья не было ни на одной из известных ей карт, знания одного лишь названия места ее нахождения было достаточно.
Два дня прошли на удивление быстро. Мэри стояла на пороге, провожая взглядом своего гостя. Он махнул на прощанье рукой и погнал коня галопом. Эта удаляющаяся картинка черного всадника на черном коне – было единственное, что успела увидеть Лера. Ей стало одиноко и холодно, и именно в этот момент она решила выйти на улицу. 



Глава 13. Заозерье и встреча

Ежегодный праздник урожая собирал много гостей. Не удивительно – Заозерье, центральная деревня округи, куда стекаются с десятка окрестных поселков и хуторов. Хмельные напитки льются рекой, бойкие торговки выставляют на продажу дары своих садов и полей. Удалые молодцы меряются силой и проворством на многочисленных состязаниях.
Часто здесь появлялись и члены общества Оборотней. Сегодня поводом для их присутствия на празднике стал не только урожай. Лютый чествовал своего боевого товарища и ученика, который на самом деле давно превзошел своего наставника.
Айвэн вернулся. Вернулся, пройдя неизвестные миры. Уже прошла неделя после его чудесного возвращения, но старый Оборотень почти ничего не узнал о скитаниях ученика и друга. Айвэн стал заметно молчаливее, разговаривал с неохотой, избегал при разговорах тем о недавнем прошлом своей жизни.
Черты его лица обрели орлиную остроту и стали жестче одновременно, словно неведомый дровосек поработал над ними топором во время его странствий.
Глаза – единственное, что выдавало прежнего Айвэна. Все так же, как и раньше, время от времени они вспыхивали огнем жажды жизни, а через мгновенье огонь снова прятался в глубинах души или того, что от нее осталось. В такие моменты лицо его внезапно мрачнело, а мысли уносились в неведомые странствия.
Слишком прост и слишком таинственен он был сейчас для Лютого. В одночасье умер и возродился в шкуре волка, ушел на несколько лет, а потом запросто выехал верхом из лесу навстречу другу. Со стороны так часто выглядит. Мы видим лишь начало и конец истории, старт и результат – человек был одним, стал другим. Внутренние изменения невозможно заметить снаружи. Примерно так размышлял Лютый, рассматривая друга и брата по оружию, редко отводя от него взгляд. Он не мог не чувствовать, что в том появились новые притягательные черты и силы.
Товарищи и гости, один за одним, окликали Айвэна, наливали очередной кубок. Он пил кислое пиво, горькую настойку и все, что предлагали щедрые крестьяне из оберегаемой им и его братьями по оружию деревни. Вино лилось рекой. Он пил и не пьянел. Глаза то загорались, то снова тухли. Лютый продолжал оставаться немым зрителем, ожидая, к чему приведут эти вспышки.
Полумрак прокопченного свечами трактира был на руку Айвэну, помогая иногда спрятать выражение лица и взгляд. Новые гости все прибавлялись, а открываемая ими дверь заставляла дрожать огни свечей. Тени их огней зловеще прыгали по лицам гостей, предвещая недоброе.
- За славного Айвэна, - звучал очередной тост.
Герой тоста в ответ коротко улыбался половиной лица и поднимал со всеми кубок, то и дело, поглядывая на дверь, в ожидании кого-то. Он много чувствовал в последнее время, но не всегда мог объяснить даже самому себе, что это значит. Порой мог предсказывать будущее. Или даже не предсказывать, а просто чувствовал, что произойдет в ближайшее время, не задаваясь целью это знать. Ощущение это от раза к разу отличалось все большей точностью. Сейчас оно снова не давало ослабить контроль.
- За урожай и землю-кормилицу, - прокричал кто-то из крестьян.
Оборотни не оставили незамеченным и этот тост, наполняя чаши хмелем в знак дружбы с теми, кого они призваны защищать.
Лютый подсел к герою торжества поближе, и хотел снова завести тему о том, что происходило с учеником за время его отсутствия.
- Может пора уже поделиться? – вкрадчиво начал он.
- Думаешь? – вопросом ответил Айвэн, бросая хитрый взгляд.
- В конце концов, это знания, которые могут быть полезны общине.
- Давай потом, - увиливал Айвэн. – Праздник все-таки. Урожай. Люди нас поят, кормят. Неудобно прямо.
В открывшемся дверном проеме появился очередной гость. Фигаро – перевозчик Айвэна и единственное связующее звено с родным миром, обратный путь в который для Оборотня пока виделся закрытым.
- Ха-ха, блудный сын вернулся, - прямо из дверей закричал он в сторону Айвэна и распростер объятия.
После короткого, но теплого приветствия, Фигаро полез в сумку со словами:
- Ну что, ствол твой дождался тебя?
Айвэн привычным движением проверил наличие на поясе любимого «Бульдога», а Фигаро уже достал подарок – заполненный поясной патронташ.
- Лучший подарок, дружище, - искренне обрадовался виновник торжества.
Снова лилось вино, снова звучали тосты «за оборотней», «за землю», «за Айвэна» и прочее, прочее. Общий градус веселья стремительно повышался, кто-то уже мирно заснул в углу. Некоторые из деревенских ребят вышли почесать кулаки за пределы трактира.
Лютый видел, что его друг все еще с опаской то и дело поглядывает на открывающуюся и закрывающуюся дверь. Спрашивать о своей догадке он  не решился. Может это просто догадка. Да и, признавшись самому себе, он теперь совсем не понимал и порой даже побаивался своего друга. Слишком много времени их пути извивались отдельно по разным землям. Думать о том, что они остались теми же, что были в день той зловещей схватки, было сущей глупостью. Поменялся не только Айвэн. Изменились они оба.
Сейчас Лютый был рад, что Иона как раз осталась в замке Оборотней и не встретилась с тем, в кого, как она думала, влюбилась с первого взгляда. Хотя она его не знала прежним, поэтому ее впечатлению о нем только предстоит сформироваться. Лютый же убеждал себя, что ему придется заново изучать Айвэна и привыкать к другу. И это все при условии, если он снова не исчезнет. А это ему виделось весьма вероятным.
Затянувшееся ожидание оправдалось. Даже через маленькое грязное стекло Айвэн смог разглядеть стоящую на дороге фигуру в черном балахоне с натянутым на голову капюшоном так, что лица не было видно, как будто его и не было вовсе.
Не говоря ни слова, Айвэн взял меч и встал из-за стола. В шуме застолья мало кто обратил внимание, что герой, в честь которого они пьют, удалился. От взора Лютого это все же не ушло. Он вскочил вслед за другом.
- Ты куда? – прокричал он вслед.
Уходящий герой лишь молча поднял левую ладонь, делая знак остановиться и показывая, что все хорошо. Развевающийся плащ резко обернувшегося Айвэна словно создал невидимую стену, в которую Лютый буквально ударился, на миг замешкавшись. Невидимая преграда растворилась, как и Айвэн, за дверью трактира. Он твердым шагом шел на другую сторону перекрестка к темной фигуре в капюшоне, неся в правой руке меч в ножнах, то ли желая сдать оружие, то ли показывая, что готов в любой момент начать битву.
Лютый вышел, и теперь стоял у самых дверей трактира в двух десятках метров за спиной друга. Что происходит на другом конце перекрестка, он не мог понять, также он не видел лица неизвестного гостя. Спина и плащ его брата по оружию закрывала пришельца. На улице не было ветра, но плащ на Айвэне был наполнен и трепетал так, будто ветер исходит из самого тела воина. Он протянул руку с мечом незнакомцу, тот замешкался, потом попробовал дотронуться до оружия в ножнах, но сразу отдернул руку, будто обжегся и даже отступил на полшага. В то же мгновение рядом с мечом что-то едва заметно вспыхнуло и тут же погасло.
Фигура едва заметно склонила голову в капюшоне перед Айвэном, тот почтительно кивнул в ответ и оба они стали расходиться. Один с еще трепещущим, но все меньше и меньше, плащом, другой поплыл над дорогой так, что не понять, есть ли у него вообще ноги.
- Кто это? – с ходу налетел Лютый на товарища.
- Старый друг, - каменно улыбнулся он в ответ.
- Скажи мне, что это не то, что я думаю.
- Не могу, - намного грустнее, чем миг назад, ответил Айвэн.
- Ты смог договориться с Ней? Я не верю. Где же ты пропадал на самом деле?
- Черный капюшон еще ничего не значит. Идем праздновать.
Лютый снова отстал на пару шагов, завороженно смотря на друга, за которым только что приходил незнакомец, на друга, который только что смог договориться с …ней. А она, та, что приходил к каждому лишь единожды, склонив голову перед его силой, развернулась и ушла. Волосы на всем теле Оборотня привстали от удивления и трепета. Едва слышно Лютый смог произнести: «Что же там с тобой произошло, мой друг».
Веселье продолжалось, хмельные напитки лились рекой. «Сложная ноша – знание», - думал сейчас Айвэн. Все это выглядело сейчас, как игра, а сам он находился будто на трибуне. Все персонажи игры жили внутри нее, воспринимая ее, словно настоящую жизнь. Только Айвэн ощущал себя сейчас немного выше – вне игры. Или в другой игре. Он уже понял правила чужих игр, но пока еще не разобрался во всех нюансах своей собственной игры.
Время замедлилось. Он чувствовал и знал, что должно произойти. Снова слышался зов. Зов, против которого он был бессилен.
Так часто бывает, гости увлекаются весельем настолько сильно, что в хмельном пылу забывают о виновниках торжества. Даже Лютый не сразу заметил, что его друг незаметно ускользнул из трактира. С небольшим опозданием его отсутствие заметила лишь Мэри, бросившаяся бегом на улицу. Первым делом она помчалась домой – настало время открыть карты, если не все, то хотя бы часть, и для Леры. Захватив с собой перепуганную непониманием происходящего девушку, она вела ее к реке. Пока еще было не поздно.

Как минимум один из них знал, что эта встреча была предопределена очень давно. Хотя знание и понимание этого пришло совсем недавно. Кто-то должен разгребать мусор, подчищать неудачные проекты богов. Есть и такая профессия…
«Здравствуй, мой незнакомый, далекий друг», - крутилась в голове Айвэна странная фраза из старинной книги. Нечто похожее он хотел сейчас озвучить. Но перед ним стоял не друг, а незнакомый, далекий, но все же враг. До недавних пор они и не подозревали о существовании друг друга. Айвэн был для него лишь одним из десятков и сотен, отправляемых на почти верную гибель на службу в рядах Оборотней. Симон для Айвэна был одним, теперь четко представляемым, единственным виновником и причиной череды событий его жизни, перевернувшей все вверх дном. Но сейчас Айвэн представлял не только себя, не только свои интересы или обиды. Он выступал посланником и представителем всех тех, кто пал жертвой интриг Симона. Они уже не могли ничего сказать. Не родившийся крик застыл на их устах и ушел в иной мир вместе с ними.
Их души, их имена теперь требовали отмщения. Они придавали сил и уверенности Айвэну. Он был одним из многих, но именно на нем система дала сбой. Все пошло не так, как планировал марионеточный Симон и стоящие за ним кукловоды.
Игра быстро стала интересной и другим силам, незаметно подталкивавшим Айвэна к правильным выборам и решениям, одновременно проверяя его на прочность. Поначалу даже они сомневались в нем, а он накапливал силу, сам того не ведая и пока не умея ей толком управлять.
- Надо сказать что-то зловещее, - ухмыльнулся Симон.
Айвэн медленно пошевелил головой из стороны в сторону, давая понять, что на разговоры не настроен, а встреча будет короткой.
- Ты уж извини, сосед, встал ты не на том пути. А мне с него уходить некуда.
Молчание снова было ответом. Тот самый сосед с 34-го этажа, парфюмер. Это все, что до какого-то времени Айвэн знал о нем. Тайная, но основная часть его жизни стала достоянием общественности совсем недавно. Место для встречи подобралось само – высокий обрывистый берег реки. В ее воду должен будет упасть один поверженный из двоих. Симону надо было или погибать или убивать всех – слишком много людей узнали его тайны в одночасье. Айвэн волею судьбы стал карающим мечом, призванным восстановить справедливость. Это не вернет к жизни всех, кто стал жертвой деятельности империи Симона, не вернет даже одного, но зло должно получить по заслугам.
Айвэн думал о том, что не хотел присутствия свидетелей, но здесь кроме двух врагов оказались еще три человека. Они сыграли в его судьбе важные роли. Видимо, за это были достойны наблюдать его победу или поражение. Двое прибежали вместе, запыхавшись и держась за руки, третья спокойно вышла от реки, словно давно ждала всех.
Сейчас они были скорее зрителями, чем участниками.
Лера, похоже, впервые по-настоящему полюбила, встретив человека значительно младше ее самой. При других обстоятельствах он тоже мог бы отдать ей свое сердце и, наверняка, прожил бы с ней длинную счастливую жизнь. Не стала бы помехой и разница в возрасте. Это все могло бы стать правдой, но не в этой жизни. Он даже этого хотел, но знал, что этого не будет, потому, как слишком мало он мог решать, исполняя предначертанное.
Мэри. Хромая, которая не хромая. Он был близок с ней лишь раз, но благодаря ей стоял сейчас с мечом в руке. Ведьма или ангел? Её волей все узнали одного из виновников большого количества бед и смертей. Этот человек стоял напротив с кривой тростью, готовый сражаться за свою жизнь, готовый отнимать жизнь Айвэна и всех, кто был хоть как-то близок к нему. Он стал причиной всего, что произошло в судьбе Айвэна за последние несколько лет.
Иона – третий человек, стоявший за спиной Оборотня. Ему говорили, что она влюбилась в него с первого взгляда. Он ничего о ней не знал. Только сегодня она вернулась из замка, только сейчас добралась до этого места, неведомо откуда узнав, что он здесь. В прошлый раз их тоже свело поле битвы. Она была если не виновницей, то причиной большой части событий последних лет жизни Айвэна и его скитаний по разным мирам в разных телах. Не ввяжись Айвэн тогда в тот бой, не было бы очень многого. Хотя он мог бы о многом судить столь же безрезультатно. Тут не ввяжись в бой, там не брось монету в огонь… История не знает сослагательного наклонения. Все же в отличие от Симона, принявшего активное негативное участие в жизни Айвэна, Иона поменяла многое своим появлением сама того не желая. Сегодня он видел ее второй раз и снова стоял с мечом в руках в ее присутствии.
- Может, приступим? – провоцировал Симон, нарушая возникшую неловкую паузу и проверяя крепость нервов соперника. – Или хочешь поговорить?
- У меня было много вопросов. Но теперь я понимаю, что они бессмысленны.
Разрозненные образы в голове, наконец, собрались в стройную картинку. Огромные божественной красоты сады, сами боги рядом. А среди них мордой в густой мягкой траве лежит волк и видит сны наяву. Трое людей остались, двое упали. Тогда в волчьей шкуре ему привиделось, что это скала, сейчас с высоты человеческого роста он видел лишь высокий берег реки. Все начинало сбываться. То, что казалось когда-то сном, было предсказанием.
Он спокойно отбросил в сторону ножны, впервые полностью обнажая клинок, светящийся изнутри приглушенным неоновым светом. Симон на миг поколебался, но уже через мгновенье принял боевую стойку, выставляя вперед кривую трость.
Танец смерти начался. Короткие и длинные взмахи с обеих сторон пока ни к чему не приводили. Айвэн подозревал, что трость в руках врага такая же непростая, как и его собственный меч, поэтому уклонялся от ударов. Несколько минут они взаимно рассекали воздух. Каждый аккуратно, а от этого безуспешно атаковал, и более успешно уклонялся.
Так не могло продолжаться вечно. Меч глубоко полоснул грудь врага, обагряясь кровью и разбрызгивая ее вокруг. Но и Айвэн не ушел в этот раз от удара – трость, как сквозь масло прошла по ребрам, оставим заметный кровавый след. Два тела покатились по траве и упали с берега в воду. Кровь Симона наполняла реку, он был точно не жилец.
С Айвэном происходило непонятное. Организм боролся с магическим воздействием, впадая в дрожь. Кровь из неглубокой рваной раны почти не текла. Ладонь невольно разжалась, выпуская сверкающий клинок, упавший на дно, померкнувший, как выгоревшая картинка и исчезнувший. Айвэн продолжал стоять в воде.
Пока три женщины добежали к нему на помощь, он почти оправился от потрясения, нанесенного раной. В воде полоскалась золотая монета, медленно уходящая на дно, ставшее недостижимо глубоким.
Трое остались, двое упали. Иногда и те, кто диктует правила игры, ошибаются. Из двоих упавших один поднялся. Трое были живы и здоровы. К ним присоединился живой, хоть и раненый, четвертый. Он оставил частички себя в разных мирах, чтобы мочь вернуться в любой из них в любое время, но он сохранил себя целостного.

Лера плакала стоя на коленях в реке, хотя и плакать уже было не из-за чего. Мэри держала ее за плечо. Иона была в полной растерянности. Все закончилось. Для одних все стало предельно ясно и чисто, для других обрело еще больший ореол таинственности.

Пройдет время, они смогут объясниться, рассказать друг другу многое, поделиться переживаниями, а, может, и посмеяться над всем, что происходило. Но сейчас это были всего лишь три женщины в разной степени переживающие о том, что уже завершилось, в разной степени подвергающиеся эмоции.
Из леса отделилась группа всадников. Лютый с другими Оборотнями. Оказавшись на берегу и, увидев четыре силуэта, он понял все без слов. Ему не довелось принять участие в решающей битве, но все закончилось так, как хотелось и ему.
Всем собравшимся здесь предстояло еще много объяснять друг другу, задавать вопросы Айвэну, выслушивать тайны. Да и ему было о чем спросить и Леру, и Мэри, и Иону.
Лютый подошел к раненному товарищу и окружившим его женщинам. Единственное, что он нашелся сказать в ситуации неожиданного положительного завершения истории было:
- Лера. Идем. Старшие обещали перевести тебя обратно в твой мир.

Минск 19.11.2019
22:07


Глава 0. Потерянная иллюзия
Глава 1. Кладбище богов
Глава 2. Страшно, прекрасно, по-настоящему
Глава 3. Неразбавленная ночь
Глава 4. Загнанный зверь
Глава 5. Разговор с дневником
Глава 6. Перерождение оборотня
Глава 7. Запах тьмы
Глава 8. Объединенный мир
Глава 9. На службе богов
Глава 10. Лера сбивается с пути
Глава 11. Секретарь создателя
Глава 12. Тайны, интриги и борьба
Глава 13. Заозерье и встреча