Свет извне

               
Я пишу эти строки в не известном для меня ранее состояние беспокойства душевных и физических черт моего разума и тела, по крайнем мере в таком сильном воплощение. Для большинства людей эти строки, если же они не затеряются в обилие документов о договоренности по реконструкции дома и других уже, не имеющих смысла бумаг и барахла, разве что для растопки камина, который будет согревать мои последние часы жизни, могут показаться наипростейшей сказкой, сравнимой лишь с двуглазым духом, облаченным в белую простыню. Если же вы читаете это письмо, написанное на дорогой, изредка порванной по краям богемской бумаге, моей трясущейся рукой, пока еще с сохранением, медленно истекающей последней каплей рассудка и рациональности в контроле своих действий и мыслей, то, и, наверное вы осведомлены, что его автор выбросился с третьего этажа своего дома 17 марта 1926 года, нарушив пространство, закрывающиеся романским окном на аккуратно выложенную гравийную дорожку, сквозь которую пробивалась календула и букеты, а иногда и единичные особи обычной травы.
Еще с самого детства, выходя на балкон, принадлежащий готическому дому, (200 лет назад один из моих родственников решил превратить кусок стены на верхнем этаже в окно романского стиля) который построил мой предок десять поколений назад, меня удерживало неописуемое чувство нахождения в утопии, когда границы между космическими просторами и моим сознанием нарушались, я погружался в самые темные уголки своего разума, а их же освещала вечно сияющая полярная звезда, находящаяся над бесконечным морем.
16 марта 1926, выйдя на балкон в своем коричневом пальто, прикрывая шею высоким воротом от несущего холод ветра и придерживая рукой новую серую шляпу, я увидел идущий по воде бриг, схватив бинокль я начал разглядывать матросов, ибо последний и первый раз я видел судно идущее по этим водам чуть более 25 лет назад, да и то потонуло из-за столкновение с подводной глыбой прямо у меня на глазах.  Метнув взгляд на капитанский мостик, я будто провалился в глубь ночной тьмы охватывающий на данный момент половину земного шара, и уже в бинокле я разглядывал остроугольную башню своего дома, откинув бинокль от глаз, я понял, что какая-то неведомая сила перенесла меня на палубу корабля. Порыв ветра скинул шляпу с моей головы, она устремилась в сторону капитанского мостика и вскоре скрылась за кормой судна. На капитанском мостике гордо стоял капитан чей образ был вовсе не человеческий. Он был на две головы выше обычного человека, на обеих руках имел по 3 довольно больших в диаметре пальца, а ноги были мощные, отличавшиеся от человеческих структурой скелета, уши были, словно заточены. По виду ему было точно больше восьмидесяти лет, но его резкие движения и прекрасная грация ставили под сомнения все мои догадки. Но единственная человеческая черта капитана была – взгляд. Он был мне знаком, но при каких обстоятельствах я не мог вспомнить. Я начал судорожно оглядываться и один раз даже ударил себя по лицу, надеясь, что это лишь чудное сновидение, что лишь мой разум находиться на корабле с кобальтовыми на цвет парусами и золотым штурвалом капитана. Но нет, я полностью был на этом судне. На бриге меня приняли, как почетного гостя, но, к сожалению, матросы не понимали не латыни, не русского, хоть и были настоящими представителями человеческого рода, по крайней мере на вид. Кто они и о чем думают? Узнать мне не представлялось возможности.  Когда последняя вершина моего дома скрылась из виду, я увидел, как море постепенно заканчивается, а потом наше двухпалубное судно носом пробило горизонт, как мне показалось около 7 минут мы бороздили пустоту невиданных цветов, пока в ней не начал вырисовываться пейзаж немного похожий на саванну, но природа этих земель четко дала мне знать - мы оказались в ином измерение.
Судно шло по течению широкой реки, я же бросившись к борту стал рассматривать заселенную сушу, богатую и непохожую на нашу фауну, подойдя ко мне капитан шхуны вдруг заговорил на чистом русском изречение, добрый, но твердый и строгий голос поведал мне о поселение Венорат, что когда-то были великими охотниками и непревзойдёнными мастерами в изготовление подручных предметов и оружия.  А какими архитекторами они были! Циклопические здания возвышались по всей стране, смотреть на них, по словам капитана, было что-то за гранью удовольствия. Но однажды на континенте случился мощнейшей потоп, его силы хватило, чтобы полностью уничтожить несколько цивилизаций, Венорат находился далеко от эпицентра наводнения, поэтому смог пережить это ужасное бедствие, но удар был такой сильный, что поселение деградировало на сотни лет. В Венорате жили низкие в какой-то степени даже горбатые прямоходящие земноводные, чем-то похожие на жаб, двуликие с затупленной с обеих сторон мордой, они проживали в небольших землянках, только у некоторых были примитивные сооружения из бревен и веток. В центре селения стоял огромный столб из неизвестного для меня дерева, обложенный разными тушками не известных мне животных, похожих на вепрей, но с панцирем, как у черепах, видимо из их костей и частей панциря была сделана броня самых крупных и по виду грозных Веноритян.
Поселение стояло на зелено-желтой траве, а деревья, что росли по всему Венорату были похожи на пальмы, но с изгибами и уклонами веток, как у акаций. Капитан рассказал мне, что это раса переживает последние года, а их единственная надежда выжить – это охота, да и та перестала приносить достаточное количество плодов. 
С каждым пройденным километром, я надеялся проснуться у себя дома, но этого так и не случилось. Проходя в более широкие воды, видимо озеро или море, я стал замечать на берегу и в воде огромные каменные статуи… нет, идолы, видимо до потопа, там, где, идолы были в воде, была суша, теперь то я осознал истинные размеры катастрофы. В Каждом камне была высечена бесформенная мерзость, каждый раз она была изображена по-разному, но неописуемость и холодный ужас который вселял каждый идол были всегда одинаковы. Когда мы продвинулись в глубь больших вод, идолы стали появляться буквально везде, их количество заходило за сотню, и изредка я начал замечать предполагаемых строителей каменного ужаса, эта раса точно так же, как и видимо их покровитель выглядели предельно омерзительно, вселяя в уже и так мой пошатнувшийся рассудок неописуемый страх, эти существа не были похожи ни на одно живое существо на земле, материя из которой было сделано их тело напоминало резину, а короткие две ноги такое ощущение были настолько слабые, что ели держали этих тварей на ногах, голова же выглядела как сточенный, в основном, пятиугольник с отверстиями, видимо они выполняли функцию дыхания или зрения, по всему телу существ было разбросано разное количество отростков разной длины. Жила эта безымянная раса, как и предполагалось в небольших каменных сооружениях, к сожалению, это все, что мне удалось узнать о этих мерзостных тварях.  Капитан отказался рассказывать мне про этот народ по неведанным причинам.
По нашим меркам времени прошло уже 4 часа, время тут похоже идет также, как и на Земле. Матросы вдруг начали судорожно переглядываться меж собой, некоторые что-то боязливо шептали. Атмосфера на судне, явно сменила облик с нейтральной, если такого можно назвать явно повидавшее горечь и счастье монотонные лица матросов, на несущею холодный, для меня, неведанный ужас. Что-то произошло или должно произойти. Я пытался протиснуться к капитану, но члены экипажа не давали мне это сделать, то и дело, случайно задевая своими мощными телами, тем самым сталкивая с ног на мокрые шершавые доски, панически пробираясь в трюм, некоторые возвращались оттуда вооружившись, а кто-то не выходил вовсе, думая, что сможет переждать грядущее событие в трюме. Один матрос, выделялся из общей толпы, потому что двигался к носу корабля, а не как остальные хаотично метались по кораблю. Когда юный светловолосый член экипажа достиг цели, он запрыгнул на нос брига и что-то закричал, этот звук был похож на яростный крик, пробившийся сквозь толстые стены печали и страха, юноша попытался вылететь за борт, но его схватила крупная рука из толпы матросов, юнец ловко выхватив абордажную саблю из ножен матроса, полоснул держащего его человека по руке, а потом перерезал этой саблей себе горло и его тело, словно якорь, быстро и беззвучно повалилось в глубину зеленоватой воды. На помощь раненому прибыло двое матросов, они оттащили жертву обстоятельств в трюм, скорее всего, когда порядок снова воцарится на судне, матросы выбросят раненного его за борт, как я понял, нынешняя ситуация на бриге не сулит ничего хорошего, вряд ли кто-то будет возиться с раненым, а судя по алым лужам крови – рана серьезная и требует медицинского вмешательства. Поступок юноши не выходил у меня из головы, но экипаж, никто из них не был потрясен, я начинаю думать, что на этом дьявольском судне резня – обыденное дело, судя по глазам матросов – так и есть. Мы продолжали идти, конец водных просторов еще не прояснился, а прежней земли не видать уже как пару часов, я начал догадываться, что виной волнений которая прошла, по кораблю стал начавшийся шторм, но на момент инцидента с молодым членом экипажа, он был слишком слаб, а сейчас начал усиливаться, но его силы все еще недостаточно чтобы вызвать панику экипажа, ведь мы шли по спокойным водам, но достаточно чтобы я узнал о наличии у меня морской болезни. Я уже достаточно истощён, поэтому иной раз не стоит прогибаться под слабостью человеческого тела.
Когда яркая звезда, вряд ли это было солнце, уж слишком огромным было это светило, перестала освещать путь, рискну предположить, что по привычным меркам сейчас около семи вечера, водные просторы взбушевались, до пика своих возможностей, морская гладь вдруг измелила облик на постоянно движущийся острый рельеф, беззвучно бьющий по борту корабля. В нескольких сотен метров я заметил огромную воронку, а рядом с ней что-то похожее на корабль, взяв бинокль, его я прихватил еще из своего дома, я решил рассмотреть этот объект поближе, это и в правду оказался бриг, очень похожий на наш, он отчаянно боролся, пытаясь выхватить свою жизнь из рук смертоносного смерча, но когда оба борца сомкнулись судно поднялось кормой вверх, я видел как от него отлетали детали, а люди выпрыгивали прочь из груды обломков пытая надежду на выживание, кто-то из пассажиров или экипажа корабля, во время побега прыгнул за борт, судно уже находилось под достаточно большим углом, поэтому тот человек в полете угодил прямо на остроконечный нос брига, бедолагу пронзило насквозь, а вдоль моего тела, словно пробежала стая насекомых, я был обескуражен, медленно опустил бинокль и пошел вдоль судна, держась за старый борт, чтобы меня не смыло волной, жаждущей унести хоть кого-нибудь в глубины. Я уже начал складывать бинокль в подсумок, но ярко-красная вспышка в урагане быстро переубедила меня, даже некоторые члены экипажа устремили свой взгляд в сторону происшествия, я же уже смотрел на взрыв, видимо на том бриге было слишком много бочек с порохом, я даже смог разглядеть изуродованные тела людей и обломки судна, сквозь свой бинокль, дрейфующие по морскому рельефу по огромному радиусу. Какая-то часть корабля осталось в смертоносной воронке, делая ее еще более опасной, но то, что я увидел дальше заставило меня усомниться в силе урагана. Из глубин вырвалась неописуемая сила и разорвала воронку на части. Я решил пройти к капитану, но какое-то чувство предубеждения остановило меня, я увидел, как бушующий шторм стал заменяться пустотой чей цвет был воплощением безумия, многогранная палитра всех цветов смешалась в сгустке пространства. Конец границам всего существующего, жуткая бесконечность открылась моим глазам, бриг больше не таранил воздух, а просто проваливался в пучину. Мне казалось, что мы все еще были на плаву, устойчивость корабля в пустоте поразила меня. Мой разум не может воспринимать судно, идущее по невообразимой человеческому глазу пустоте пустоте без созданных на то механизмов или других устройств.
Полярная звезда светила в разы лучше, чем когда мы шли по воде, иной раз, бросив взгляд на белоснежный источник света, глаза слипались от столь ослепительной яркости. На этот раз мне удалось пройти к капитану, его опечаленный безнадежный вид разбил мой потрескавшийся сосуд уверенности о том, что я все еще буду сидеть в своем кожаном кресле, о происхождении которого я не догадывался, оно было в доме задолго до того как на дубовый пол первого этажа ступила моя нога. Невообразимо испуганным голосом я начал беседу с капитаном, он поведал, мне до жути пугающую историю, о паническом страхе матросов, который был вызван вовсе не гневом океана, а полярной звездой, что возвысилась в зените в момент начала шторма, на тот момент ужас которым она наполняла матросов был слаб, а свет который она испускала был слишком слаб, но экипаж уже знал, что их ждет, Звезда – это всего лишь примитивный облик, что доходит до наших глаз и воспринимается нашим заурядным рассудком. Все высший Бог, не знающий сытости, пленник вечного голода, скрывается за ярким светом. Лишь верховные жрецы знали его имя, иногда и передавали его шепотом постоянно искажая, никто никогда не видел его, ведь любая встреча с ним заканчивается смертью того кто смел потревожить столь могущественное существо. Все наше путешествие лишь подготовка трапезы для «Звезды» в каждом измерение, в каждом жилом месте, капитан собирал живых существ для заложника пустой бесконечности. Капитан и я были выбраны с нашей планеты, она была четвертой в перечне. Я начал молить капитана об остановке, упав тому в ноги, страх смерти охватил меня, но капитан игнорировал мои уже не просьбы, а приказы и жалобные мольбы об остановке. Те статуи, что мы видели в истоке реки, были попытками задобрить Божество, но оно было непреклонно и вскоре представители безымянной расы перестали их возводить. Божество было разгневано и по легендам выплеснуло свой гнев в моря, образовав потоп невиданных масштабов. Наступило затишье, и я больше не слышал хриплого голоса капитана, старый моряк жестом попросил меня сойти с капитанского мостика. Я был полностью разбит, поэтому молча спустился на палубу, держась за деревянные перила, усыпанные невыразительно красивой резьбой. Полярная звезда стала светить еще ярче. На протяжение часа я молился и разбирал свою жизнь на воспоминания. Но сон сморил меня, и я погрузился в него словно в бездну. Во сне я путешествовал по прекрасным полям Венорта, следуя за светом маяка, я шел ему на встречу, свет постепенно усиливался, а когда я достиг его пика, то свет пронзил меня и я весь в холодном поту подскочил у себя в кровати, а потом и по-настоящему на койке брига в окружении обезумевших от страха матросов. Выйдя из трюма, я увидел колонны кораблей, я не видел откуда они начинались, но зато отчетливо видел, как каждый из них пропадал в скоплении ужасно яркого света. Наш бриг стоял в одной из таких колонн, когда подошла наша очередь, то, что я увидел было за гранью всего того, что я пережил с момента попадания на бриг. Безграничный диапазон света и тьмы, постоянно меняющихся цветов окружил меня, я увидел, как ужас всех измерений и времен сплотился в единое лицо из которого лезли еще более мерзкие физиономии. Боже! А что было на его левом боку! Клянусь, что никогда не видел ничего подобного! Титанических размеров око, видящее всех и все, бесконечность ртов и голов. Ужас, который я узрел был совершенно чужероден духовному человеческому страху. Шок и трепет облепил меня с ног до головы, не один образ не все образы сразу были не похожи на эту сферообразную сияющую и в тоже время смуглую бездну. Повернув голову на капитана, его взгляд открылся мне полностью, и я узнал в нем своего отца, я был потомком древней расы, по непонятной мне причине я, как и свой отец сохранили человеческий образ. Тридцать два года назад, мой отец, когда я был совсем младенцем освободился от оков всевластного Бога и бежал в наш мир, через тайные ходы великого града Венорат. Спустя четыре года, гончие нашли моего отца, и он вновь, принудительно встал на службу, но моя судьба была решена, спустя 30 лет я должен был быть на этом корабле и принесен в дар Великому.
Капитан корабля, смотря на меня сквозь слезы, схватил штурвал и резко вышел из колонны, бриг камнем повалился в низ пучину неизвестности, я не смог сдержать вскрик, зажмурив глаза и держась за перила я уже был готов к смерти.
Раздался глухой звук удара, я очнулся лежа на холодной земле, все тело ломило будто от ударов. Я встал поднял сломанный бинокль, на нем выпала линза, а материал из которого был сделан корпус сильно треснул. Я стоял в оцепенение, но дюжину минут спустя после обхода обломков корабля и многочисленным перешагиванием через лежащий кусок мачты, я вспомнил все детали моего путешествия. Я судорожно начал перебирать мелкие обломки, даже схватился за большой кусок мачты, но после того, как он мне придавил мне ногу я отбросил эту идею. По всему берегу я находил мертвые тела, а иногда и их части знакомых и незнакомых мне рас. Но нигде я не нашел своего отца, видимо его схватили во время побега или унесло сильным течением.
Смутившись, я глянул на свой дом, тяжело вздохнув, я отправился ко входу. На улице была кромешная темнота, звезды сияли, кто-то может быть ими любовался, не догадываясь, что некоторые могут оказаться ожившим ужасом, вершителями времени и судеб. Забавно будет, когда кучка ученых, мыслящих в своих примитивных границах, будет исследовать тела тех, кто шел со мной на бриге. Спустя какое-то время, эти умники сочтут тех тварей за животных, которых вынесло из глубин, а меня идиотом, который испугался их и решил выпрыгнуть в окно.
Я не мог нести столь тяжкую ношу знаний я был благодарен нашей природе за столь скудное наполнение нашего пространства и в той же мере ненавидел ее за данный нам наипростейший рассудок
Поднявшись по лестнице на третий этаж, зайдя в свой кабинет, я осознал, что в моем доме царит анархия, давно следовало бы нанять прислугу. Спустя минуту, меня переполнила необъяснимая ярость, я разбил хрустальную вазу привезённую из Южной Америке, ударом сломанного бинокля. Опрокинул высокий шкаф с книгами, но не тронув с реликвиями, уж очень я им дорожил даже, когда все было кончено. Потом и вовсе схватив стул и разбив окно, я уже был готов выпрыгнуть в него, но остановился и понял, что должен задокументировать все свое путешествие. Подняв шкаф, я нашел под горой книг десяток листков привезенных из Богемии пять лет назад. Включив электрическую лампу, я начал в точности описывать всю историю, на втором листе я остановился, осознав, что не знаю какой сейчас день, но тут же меня перебила другая мысль о неважности первой, и я продолжил вести повествование, изредка меня охватывал панический ужас, ведь я ловил взглядом полярную звезду.