Так и кончаются школьные годы
Вот и наступил наш последний школьный год. Как всегда, первый день начался с общей линейки, после чего все разошлись по классам.
Нас ждали неожиданности. Нашу классную руководительницу поставили на пятый класс, а нам дали нового, тоже молодого, он же поведёт и историю. Да это же наш сосед! Его я видела не раз за последние годы, тоже, наверное, после института.
Ушла на пенсию и наша немка, хватит ей работать, наверное, уже лет семьдесят или больше было! Дали тоже нового учителя по фамилии Гафнер. Говорили что тоже из переселенцев, только ещё довоенных. Гафнер – фамилия и вправду не русская.
Но для меня самым неожиданным стало другое: в класс пришёл новенький. И кто же? Да это тот Эдик Бразевич, тот мальчик-очкарик, что когда-то во время нашего проезда через Уральский хребет, исчез! Оказывается, жив-здоров, приехал, потому что мама теперь одна – Галя тоже уехала в Омск учиться. Но в отличие от нас он был сво-бод-ным человеком, не то что мы, репрессированные, или, как чаще называли – переселенцы. У него даже паспорт был! Вот такие новости.
Теперь нас уже не рассаживали, как маленьких. Садитесь, где кто хочет. Мы сели с Людой Оконечниковой за первую парту в среднем ряду – прямо перед учительским столом. Эдик сел к Мише Морозову. Оба были самыми высокими в классе. Все соскучились по школе, были рады встрече.
А вечером дома меня ждал ещё один сюрприз. В комнате на столе увидела незнакомые предметы. Мама сказала, что в ГПТУ новый набор, ребята взрослые, серьёзные, в общежитии бояться держать дорогие вещи – фотоаппараты, увеличитель, реактивы. Попросили за плату оставить всё это у нас.
Так это же замечательно! И денежки будут, и я научусь фотографировать! И даже делать фотографии! Но познакомиться с ними я не успела. Через неделю старшеклассников направили на совхозное поле помогать собрать урожай. Утром мы приходили к школе, откуда нас забирали грузовые машины и везли на разные участки. Нам в тот год досталось убирать турнепс – это такая кормовая культура.
Чтобы ребята не баловались, а работали, каждому давали задание: каждый должен был пройти три борозды, а они длинные-предлинные, считай, - до горизонта. Но работе не трудная: тащи выступающий из земли турнепс за гриву – ботву – и сбрасывай в кучи. Хочешь сразу, хочешь – потом обрежь ботву. Ботва пойдёт на силос, а сам турнепс – прямо на корм скоту. В конце дня на поле приезжали трактора с прицепами, и мы сбрасывали корневища в прицепы.
Нам нравилось работать в поле, получалось, что на две недели продлевалось лето. Ещё надоест сидеть за партами. А мы в течение дня успевали очистить ножами от ботвы не один корень, и сочный, по вкусу напоминающий редиску, корень отправлялся в наши уже ждущие подкрепления желудки. Хорошо коровам и поросятам – такую вкуснятину едят! И почему этот турнепс не продавать людям? Мы ели – никто не заболел.
В обеденный перерыв на поле привозили в бидонах горячий чай, кружки и бутерброды были припасены у каждого. Весёлая эта пора – уборка совхозного урожая!
Танцевальный вечер в школе состоялся не в первый день учёбы, а в первую субботу после работы в поле. Я впервые надела наряд, доставшийся мне от тёти Маши. И сразу повзрослела. Тем более что парусиновые тапочки сменила на настоящие кожаные туфли, которые мама купила мне к началу учёбы.
Меня приглашали танцевать не только наши мальчишки.
Пригласил и наш новый учитель по немецкому, он был дежурным на вечере, но не отсиживался где-то в углу, а много танцевал. Получилось так, что он пригласил меня на вальс. О, как он замечательно вальсировал! Я впервые свой любимый танец танцевала в паре с мужчиной. Это было так восхитительно!
А вечером в воскресенье к нам наведались гости – наши «постояльцы». Их было четверо, все – студенты МГУ – те, кто, как и Виктор, отправлялись осваивать целину. Они тоже будут здесь получать профессии тракториста и комбайнёра. Правда, по возрасту они были старше Виктора, видимо, с последних курсов университета.
Они познакомились и со мной, назвали имена: Сергей Титаринов, Эдик Фельдман и Аркадий Табаков, Степан, фамилию он не назвал. Мама предложила им чай, я тоже села за стол. Они принесли с собой пару пачек печенья.
Разговор у нас сразу получился оживлённый, они расспрашивали про учёбу, я интересовалась фотоаппаратурой.
Я впервые в жизни провела вечер в окружении мужчин, но, мне показалось, что им понравилось общаться со мной. Мама всё время была в кухне, это я бегала за чайником, подливала чай в кружки, была хозяйкой. Мне нравилось чувствовать себя взрослой.
Приближался мой день рождения и День Октябрьской революции. Дел в школе у меня было полно. Екатерина Михайловна снова была беременна, мне не хотелось её огорчать, и я сразу после уроков приходила в пионерскую комнату дежурить, а она на несколько часов уходила домой.
Если мне не было от неё каких-то заданий, я могла там домашние задания выполнять, ведь вечера у меня теперь было заняты другим делом. Я и с подружками почти перестала встречаться, разве кто-то из них по пути домой вместе со мной заходил в пионерскую комнату. У каждой теперь были свои секреты, они распирали грудь, хотелось поделиться с друзьям. Рассказывая о своих тайнах, они всегда пытали меня, неужели ни в кого ещё не влюбилась и даже не целовалась? Но я, как стойкий оловянный солдатик, хранила свою тайну. Да и рассказывать-то было нечего.
Зато меня потряс рассказ Маруси Мартыновой, что она уже просватана. Так ей же всего семнадцать! А вот так! Летом к ним в дом стал часто заходить молодой сосед, приехавший к родителям в гости. Он-то и заприметил Марусю и влюбился.
- А вы целовались? – Первым делом спросила я.
- Конечно! – как о совсем обыденном ответила она. Помолчав, добавила:
- И не только. Расскажу, если никому – ни слова!
Я вытаращила глаза от ужаса: неужели она уже не девочка? Молча покачала головой из стороны в сторону – не расскажу. Она знала меня давно: не расскажу.
- Однажды он пригласил меня к себе домой, мы были одни. Он начал меня целовать, а потом попросил раздеться и сказал, чтобы я не боялась. Потом взял на руки и голую положил на стол, а сам сел на стул рядом и долго просто смотрел на меня. Вот. А назавтра пришёл к родителям свататься.
- И ничего не было? – Недоверчиво спросила я.
- Нет. Он сказал родителям, что будет ждать меня, пока учусь, потом поженимся, и он увезёт меня к себе.
- А ты его любишь?
- Не знаю. Он хороший.
Эта история меня потрясла. А я могла бы раздеться вот так? Перед Виктором? И в ужасе, затрясла головой. Видно, я ещё совсем дурёха, вот на меня никто и не смотрит, как на будущую невесту. Ладно, обойдусь. Да мне никто и не нужен, пока у меня есть дневник, а в нём и сейчас строчки, посвящённые Виктору. Моя самая большая тайна.
Продолжение следует