(Продолжение. Начало - см."Краснотурьинск - уральский северный мой город")
Глава 1. А жизнь продолжается
Дни и ночи службу трудную несли – этот день мы приближали, как могли
К концу 1944 года, хотя глиноземный цех уже работал и выдавал гидрат, а электролизный цех готовился к выливке первого металла, обстановка в целом на заводе была напряженной. В основных цехах не было складов для материалов и погрузочно-разгрузочных механизмов. И основные, и вспомогательные, и строительные материалы складировались навалом у железнодорожных путей. Погрузка-разгрузка производилась вручную. Можно себе представить, что там творилось…
Ремонтно-механический цех имел 10 станков и две вагранки, кузнечные работы велись вручную (только в апреле 1944 года появился в цехе 500-килограммовый молот). Ремонтно-строительный участок располагался в сарае и имел одну циркульную пилу и 10 верстаков. Железнодорожный цех имел два паровоза и 14 думпкар. Ни депо, ни мастерских не было.
И в таких условиях 29 апреля 1945 года были подключены на обжиг 30 электролизеров первой серии электролизного цеха. Это были ванны, привезенные с Днепропетровского алюминиевого завода вместе с подинами. Причем 12 ванн были пущены со старой футеровкой, на 36 ваннах частично заменены отдельные секции, а остальные зафутерованы вновь. Практически все они сразу же после пуска начали выходить из строя как раз из-за низкого качества футеровки.
С 4 по 6 мая эти 30 ванн были пущены.
Этот исторический пуск первых ванн выполняли мастер смены И.С.Арапов, бригадир электролизников И.Д.Белецкий, под руководством главного металлурга завода Л.Ф.Киселевского – все они прибыли с соседнего, уже вставшего на ноги – Уральского алюминиевого завода. Анодным хозяйством первой серии руководил мастер Н.Ф.Ещенко. А общее руководство пуском возглавлял начальник серии Максим Семенович Попов. Этот опытнейший электролизник успел не только поработать на первенцах советской алюминиевой промышленности – Ленинградском опытном и Волховском алюминиевом заводах, но и побывать на фронте Великой Отечественной войны (где он получил ранение, после которого и был направлен на Урал).
Трое суток работали электролизеры, нарабатывая металл. По графику, составленному начальником электролизного цеха Г.А.Ивановым, выливка металла из первых ванн приходилась на первую смену 9 мая 1945 года. Знал ли этот скромный инженер, что дата выливка первого БАЗовского алюминия придется на дату окончания войны? Конечно же, нет. Как и большинство советских людей, он узнал о подписании акта капитуляции фашистской Германии и установлении праздника Победы по радио утром 9 мая. И, тем не менее, день рождения первого алюминия, ставший замечательной вехой в истории Богословского алюминиевого завода, совпал с праздником Великой Победы. И кто знает, не это ли – один из знаков благоволения Высших Сил Природы ко всем тем, кто в тяжелейших условиях строил завод.
… Выливку производила комсомольско-молодежная бригада И.Д.Белецкого, точно по графику – в 4 часа местного времени. Тут же в южном торце первого корпуса металл был разлит на чушки.
А утренняя смена принесла долгожданную весть о Победе. Здесь же, в торце первого корпуса, где разливался первый алюминий, был организован митинг. Все выступавшие и присутствующие на митинге с большим душевным волнением поздравляли друг друга, принимали обязательства трудиться, не жалея сил, для быстрейшего решения поставленных задач.
… Год Великой Победы внес в жизнь нашего города заметное оживление во всех сферах его деятельности. Вот только несколько фактов, предоставленных СМИ сотрудником городского краеведческого музея Сергеем Грибакиным:
«3-4 февраля 1945 года. 116 делегатов партийной конференции избрали первый состав ГК ВКП (б). Первым секретарем горкома был избран Ф.И. Свиридов. Не замедлили и с формированием городских отделов милиции, образования, здравоохранения, культуры, прокуратуры и народного суда.
Февраль 1945 года. Старые названия и нумерация меняются на новые. Так, Турьинская средняя школа №9 стала Краснотурьинской №1, Базстроевская средняя школа №8 – школой №2 имени А.С. Попова, Рудничная средняя школа №15 получила номер 3. А всего было в новом городе 14 школ (3 средние, две неполные средние и девять начальных). Молодые рабочие учились в Базстроевской и Рудничной ШРМ. До трехсот квалифицированных рабочих выпускали две школы ФЗО. В июне 1945 года объявил прием студентов индустриальный техникум.
5 марта исполком принял решение об организации горпромкомбината. В то время товары народного потребления изготовляли промышленные предприятия. БРУ выпускало железные кружки, судки, шкафы, вилы; Турьинское рудоуправление – корыта, кадки, деготь, скипидар; ЮЗПУ – лапти, мочалки, бочкотару; БАЗ – мыло.
27 апреля 1945 года вышел в свет первый номер газеты «Заря Урала» – органа горкома ВКП (б) и горсовета депутатов трудящихся».
.
Да, дыхание Победы было все ощутимей. В середине марта 1945 года по городу пошел первый общественный автобус. И хотя его маршрут был весьма короток (от завода до центра города, которым в то время был район сегодняшнего городского рынка), для горожан это стало событием, указывающим на приближение больших перемен. Резкими темпами растет строительство жилья. Уже в 1946 году строители сдали 21 000 кв. м, в 1947 году – 31 000 кв. м, а в 1949 году – 33 336 кв м.
Из одного металла льют медаль за бой, медаль за труд…
С окончанием войны генеральный подрядчик строительства завода – трест Базстрой НКВД – реорганизуется в строительно-монтажный трест Базстрой Министерства строительства предприятий тяжелой индустрии. Трудармия формально ликвидируется, но спецкомендатуры еще сохраняются для перемещенных лиц немецкой национальности.
В 1945 году управляющим трестом Базстрой назначается работавший в военные годы в этом тресте в качестве начальника автотранспортной конторы Павел Дмитриевич Гиренко, главным инженером – Михаил Давидович Монастырский. Большой вклад в строительство завода внесли Георгий Осипович Шкадинский и Исаак Натанович Штеренгард, возглавлявшие строительное управление Промстрой. Все технологическое оборудование глиноземного цеха (с начала строительства и до последних дней) монтировало Управление треста Востокметаллургмонтаж под руководством опытного инженера, до войны работавшего на Тихвинском глиноземном заводе, Александра Михайловича Петухова. Монтаж стальных конструкций зданий, изготовление крупных металлических сосудов и декомпозеров выполняло Краснотурьинское СМУ треста Уралстальконструкция, длительное время которым руководил Феофил Поликарпович Крупский.
Освоение мощностей завода велось одновременно с окончанием строительства. Но в 1945 году после пуска первой серии электролиза начался период аварийных остановок цехов.
15 мая вышел из строя один из двух, введенных в работу, мотогенератор. Пущенные 30 ванн работали до 21 мая на половинной нагрузке по току. В ваннах образовывались осадки, настыли. Уровни электролита вымерзли. Затем начались аварии на ТЭЦ. Ограничения по току были длительными и глубокими, так что к октябрю было пущено только 56 ванн.
С октября положение еще более ухудшилось. В ноябре все ванны несколько раз отключались, замораживались, снова пускались, а в декабре положение стало просто катастрофическим. По существу цех, стоял.
В то время директор завода Семен Иванович Гуркин и начальник электролизного цеха Георгий Иванович Иванов приняли решение отключить часть ванн. 20 декабря были отключены 16 ванн, а 27 декабря еще 20 ванн, на оставшихся 20 ваннах сила тока поддерживалась в нужном режиме.
В 1946 году был введен в работу новый котел на ТЭЦ и два мотогенератора на преобразовательной подстанции. Но положение дел от этого почти не улучшилось. Удалось разморозить только 36 старых ванн и пустить ванны первой серии. Ограничения по току продолжались весь год. Нормальную нагрузку цех имел в суммарном выражении только полгода. Люди работали с максимальной отдачей сил. Начался повторный выход ванн из строя. Причем, требовался ремонт не только подин, но и корпусов ванн. Участок капитального ремонта возглавляла в то время опытный инженер Мария Никифоровна Ковтун. Сколько же нужно было иметь мужества, чтобы взвалить на себя ношу, которую отважился бы взвалить не всякий мужчина. В условиях плохо налаженного материально-технического обеспечения участок ремонтировал по 13 ванн в месяц. За год было отремонтировано почти 70 процентов действующих ванн.
В глиноземном цехе началом освоения проектной мощности можно считать апрель 1944 года. Но по ряду причин это освоение растянулось на несколько лет. Во втором и третьем квартале 1945 года возникли трудности со сбытом глинозема. Электролизный цех работал неудовлетворительно, отгрузка глинозема на другие заводы не была организована, и это сдерживало выпуск глинозема и гидрата. В 1946 – 1948 годах имели место длительные перебои со снабжением содой. Частые оключения электроэнергии и пара из-за аварий на ТЭЦ вызывали длительные остановки всего цеха. Только в 1949 году глиноземный цех заработал ритмично и вышел на мощность, превышающую проектную на 12 процентов. 1949 год стал переломным, наверное, потому, что были созданы к тому времени резервные энергетические мощности, укомплектованы опытными кадрами ТЭЦ и преобразовательная подстанция. Директором ТЭЦ был назначен видный специалист, энергичный инженер Георгий Алексеевич Зубков. Он при помощи директора завода М.К.Рюмина направил усилия на создание собственной ремонтной базы. Была построена солидная мастерская, названная Краснотурьинскими энергоремонтными мастерскими (КЭРМ).
За 1949 год на ТЭЦ было зарегистрировано уже только 8 аварий. Обеспечение завода и, в первую очередь, электролизного цеха электроэнергией стало более ровным и устойчивым.
Преемственность поколений
Наверное, настало время рассказать (хотя бы очень кратко) о славной истории нашей именитой Богословской ТЭЦ (Богословке, как ее любовно называют ветераны-энергетики). 28 сентября 2019 года отметившая свое 75-летие ТЭЦ прошла большой и славный путь, став современным предприятием, одним из стабильных и передовых в системе Свердловэнерго. Ее летоисчисление идет от даты пуска первого турбогенератора.
Вот рассказ Елены Николаевны Островерховой, ветерана труда БТЭЦ, о тех днях: «Я пришла работать на временную электростанцию в 1946 год. Начальником станции был Арсений Николаевич Попов, человек строгий и требовательный. На ВЭС всегда была железная дисциплина. А между тем, труд был здесь весь ручной. Вагонетку с углем тащила вверх лошадка, а наверху уголь разгружали вручную и таким же образом загружали котел».
Первю турбину пускал Виктор Николаевич Романович: «Есть такое понятие: критические обороты. Их нжно удержать при регулировании и подключении. Волновались все, кто был у турбины и на главном щите управления. Получилось не сразу. И вдруг – толчок, вращение, стрелка поднялась вверх. Турбина заработала. Сколько было радости, ликования! Этой минуты ждали сотни людей».
Салихов Хасан, который топил первый котел, тоже с волнением вспоминает те дни: «Я работал щитовым кочегаром. Связь между мной, помощником и дежурным дымососа осуществлялась через переговорную трубу. Зачастую не понимали друг друга. Бегали вверх и вниз. А для того, чтобы растопить котел, приходилось вручную через люки холодной воронки заносить 12-16 кубометров дров, складывать в штабеля, обливать мазутом и поджигать. Работали без выходных, иногда сутками не оставляя станцию при жесткой дисциплине военного времени».
В 1955 году происходит отделение станции от БАЗа. БТЭЦ переходит в систему Свердловэнерго. В это время руководят станцией Федор Павлович Баран (директор) и Яков Петрович Кравченко (главный инженер). Председателем завкома была Мария Ивановна Жгун, а неосвобожденным секретарем комсомольской организации Анатолий Александрович Овчинников, стаж которого впоследствии на БТЭЦ будет исчисляться 38 годами, 23 из которых он проработает в должности начальника цеха топливоподачи.
В 1956 году был пущен в эксплуатацию последний по счету котлоагрегат №12, а в 1960 году – последний по счету турбогенератор №9. Начало 80-х годов вошло в историю станции, как начало работ по газификации. Над разработкой схемы газификации работали ИТР под руководством главного инженера Петра Михайловича Тучковского.
Можно долго и подробно рассказывать о становлении Богословки. Но, думается, землякам будет более интересен перечень тех знаменитых имен и фамилий, которые были на слуху все годы славного существования БТЭЦ.
В 1950 году начал свой трудовой путь на Богословке Вадим Андреевич Петунин, где он и проработал почти полвека. Занимал должность начальника цеха, избирался председателем профкома. Почти 30 лет (!) работал заместителем директора. Со станцией связали свои судьбы его сын, сноха, зять и внучка.
Известна на БТЭЦ династия Викуловых.
Александр Георгиевич Викулов (работал старшим машинистом котла) начал трудовой путь с 1945 года, награжден орденом Трудового Красного Знамени, заслуженный работник Минтопэнерго.
Его двоюродный брат Станислав Мефодьевич Викулов 14 лет (1973-1987гг.) был директором БТЭЦ, награжден орденом Трудового Красного знамени, почетный энергетик.
Сестра Лидия Андреевна Ашихмина – многолетний председатель профкома станции.
Сестра Маргарита Мефодьевна Шульман – многолетний начальник отдела капитального строительства. Под ее руководством и при непосредственном участии были построены многие объекты промплощадки и соцкультбыта.
Молодое поколение семьи Викуловых: Викулов Д.В., Сухорукова Т.Г., Сухоруков В.Г.
Основателем династии Косолобовых был Евгений Евстигнеевич, который проработал начальником связи с 1951 по 1985 годы.
Сын Александр Евгеньевич Косолобов с 1983 года работал на щите управления, с 1989 года – заместителем начальника цеха, а с 1996 – начальником.
Энергичным и трудолюбивым человеком запомнился основатель династии Костриковых Павел Егорович, который пришел на станцию рабочим угольного склада, а ушел на заслуженный отдых с должности начальника ЖКО.
Его сын Владимир Павлович и невестка Ольга Васильевна трудились на БТЭЦ сразу же после окончания института.
В далеком 1949 году молодым специалистом приехал на станцию Василий Николаевич Паначев. 30 лет отдал он предприятию, где трудился на ответственной должности начальника смены котлотурбинного цеха. Жена его, Тамара Кузьминична с 1951 по 1980 год работала инженером в техснабе. Стали видными энергетиками и двое его сыновей – Юрий Васильевич и Сергей Васильевич.
Известны всем на станции Лобовиковы. Константин Прохорович с 1952 года работал главным бухгалтером. Его сын Геннадий Константинович долгие годы возглавлял электроцех. Более 30 лет трудилась на станции дочь Виктория Константиновна.
Ну, а кто не знал на станции Поповых: Виктора Николаевича и Татьяну Анатольевну и их дочь Наталью Викторовну?
И это только «старые» династии. А те, что образуются сегодня, еще ждут своего часа и, ведь преемственность поколений всегда была основой успешности работы любого предпрития.
Хоть будни, хоть праздник. Жара ль, непогода.
Зима или лето в уральском краю.
С далёкого сорок четвёртого года
Всё время на вахте, бессменно в строю.
Стареют котлы и турбины, и люди.
Не вечно ничто, говорят, под луной.
ТЭЦ есть, и была, и, дай Бог, ещё будет
Теплом своим греть нас уральской зимой.
Особая есть в энергетиках удаль.
И, как мне поведал однажды мудрец,
Сжигается в топках не газ и не уголь.
Сжигают энергию наших сердец.
Профессии нет благородней на свете
И, коли пришел ты работать сюда,
То помни всё время, что ты энергетик.
Свети и везде, и во всём, и всегда!
Вячеслав Чеботарёв, бывший работник БТЭЦ
В буднях извечных строек
Сегодня можно только удивляться той кипучей энергии наших земляков, которые в послевоенные годы сделали столько, сколько мы не делаем в последние десятилетия. В мае 1946 года был открыт первый книжный магазин «КОГИЗ». 1 сентября этого же года открылась школа №19, а 1 октября – школа ФЗО №57 (впоследствии ГПТУ №41). В июне 1947 года вступил в строй вокзал станции Воронцовка, а в сентябре была открыта школа №24. В апреле 1948 года приветливо открыла двери для заводчан фабрика-кухня, приятно удивив своих посетителей богатым и вкусным ассортиментом. 5 декабря начал работать городской хлебокомбинат, продукцию которого краснотурьинцы до сих пор справедливо считают лучшей не только в регионе, но и в области, а 15 декабря начала свою работу детская спортивная школа, воспитавшая не одно поколение юных спортивных дарований. В декабре 1949 года к радости городской творческой молодежи был торжественно открыт клуб Богословского алюминиевого завода (зрительный зал на 500 мест, малый зал для лекций, комнаты для занатий кружков и читальня). В 1950 году был пущен в строй кирпичный завод, открыт стадион БАЗа, начался прием детей в новые детские сады №1 и №2 БАЗа. В 1951 году на улице Попова началось строительство трамвайного пути методом народной стройки, открылся санаторий-профилакторий БАЗа, а осенью этого же года в коммунальные дома была подана горячая вода. В 1952 году заводчане сдали в эксплуатацию Дворец культуры (клуб уже давно стал тесен для растущего народного творчества), по праву именуя его в своих документах «культурным цехом завода». В 1953 году была образована фельдшерско-акушерская школа (впоследствии колледж), начал работать противоберкулезный диспансер, открылись школа №9 и №4, Дом пионеров. В том же году у города появился свой парк культуры и отдыха. В 1954 году состоялся пуск первого трамвая. За десять лет своего существования в статусе города Краснотурьинск прирос на 244 тысячи кв. м жилья.
Начало перелома.
Директор завода Михаил Константинович Рюмин, будучи специалистом электролиза, лично сам стал энергично вмешиваться в дела электролизного цеха. Прежде всего, по его настоянию, с марта 1949 года стали вводить в электролит добавку фтористого кальция, что позволило, наряду с общим улучшением технологии, получить высокий выход по току. Затем с Уральского алюминиевого завода была перенесена новая технология – работа электролизных ванн на высоких зеркалах металла.
В период, начиная с 1949 года по 1953 год, на площадке завода и городе строительство начинает носить бурный характер и ведется практически повсеместно. Строятся комплекс глиноземного производства, электролизные корпуса, преобразовательные подстанции, комплекс ТЭЦ с новой углеподачей, золо - и шламоотвалы, цех анодной массы, литейно-механический цех и другое. Одновременно в городе ведется застройка кварталов 3 - и 5 –этажными домами, строятся больница на 540 коек, детские сады, магазины и Дворец культуры.
В 1952 году была пущена новая серия электролизного цеха. Пуск прошел успешно, без особых осложнений, так как к этому периоду на заводе выросли опытные кадры рабочих и инженеров. А 31 декабря 1952 года были включены 44 ванны 6-й серии на обжиг анодов и подин. Пуск 6-й серии проходил не так гладко, как этого хотелось, из-за несвоевременного ввода компрессорной (что повлекло за собой недостаток сжатого воздуха), а также из-за плохого снабжения глиноземом, который вывозился на серию в автомашинах. Но уже в конце 1953 года 6-я серия была успешно освоена, и выход по току на ней на два процента превысил общезаводской.
В 1953 году была введена в строй первая очередь цеха анодной массы.
Ностальгия по пятидесятым
А как же жили люди, вершители тех грандиозных дел? Да очень просто и непритязательно. Но какая ностальгия звучит сегодня в воспоминаниях тех, кто застал те далекие и пямятные годы. Как удивляются они тому необяснимому сегодня чувству общности и какого-то необыкновенного духовного подъема. Как грустят они о тех незабываемых моментах культурного, спортивного и духовного единения, какими богаты были те годы.
И это ясно чувствуешь, читая воспоминания замечательного нашего земляка (педагога, краеведа, биолога, эколога, туриста, писателя) Александра Федоровича Меркера:
«… А ещё мы любили мороженое. Запомнилась одна женщина: в белом фартуке и у неё две железные мерки с поршеньком. Одна мерка – большая доза, вторая – наполовину меньшая. Продавщица кладет на донышко поршенька кусочек кругленькой вафли, ложкой набирает во фляге мороженое и «вмазывает» в формочку вровень с краями, сверху кладёт ещё вафельку и, держа её, выталкивает поршеньком, большим пальцем придерживает и отдаёт тебе. Работала быстро, только деньги успевай подавать. Стоила такая порция мороженого 13 копеек.
В середине и в конце 1950-х годов в магазинах Краснотурьинска было много разных сладостей: и конфет, и шоколада, и печенья, и тортов местного производства. Весь вопрос был в деньгах, вернее, в их отсутствии в нужном количестве. Не будем забывать, что большинство населения города жило тогда совсем небогато, поэтому покупали все, что было сладко и недорого. Большим спросом пользовались кубики прессованного кофе или какао с молоком и сахаром, 7 копеек за штуку (все цены в деньгах 1961 года). Их не разжевывали, а облизывали, держали во рту до их полного растворения. Удовольствия хватало надолго. За 9 копеек можно было купить одну вкусную конфетку «Трюфели». Большим лакомством для ребятишек были петушки на палочке, за каждый петушок приходилось платить по 10 копеек. Они были очень вкусными и хватало одного петушка во рту надолго.
Употребляли и дешевые брикеты фруктового чая по цене 10 копеек за брикет. Их прессовался из отходов фруктов, в них попадались и кусочки вишневых косточек. Если видели кого-то с черным ртом, значит, точно, чая наелся!
Вкусный шоколадный батончик с начинкой стоил 33 копейки, но надолго удовольствие не растянешь. Покупались и карамели, и "подушечки" с повидлом!
Банка сгущенного молока стоила 55 копеек. Заполучить 400-граммовую банку очень вкусного продукта было просто пределом мечтаний! Тогда оно в дефиците не было. В молочном отделе у задней стенки стояли целые пирамиды из сгущенного молока, сливок, какао и кофе со сгущенным молоком. Сгущенка выскребалась со стенок и дна банки до капельки.
Также на улицах можно было купить квас, морс или газированную воду с сиропом. Запомнились жаркие дни, когда люди с бидонами выстраивались в длинные очереди за квасом. Квас продавали из больших привозных металлических бочек, выкрашенных в желтый цвет. Очень часто кваса всем не хватало, и тогда продавщица громко оповещала: «Всё, квас кончился, пойду звонить на хлебзавод. Если там квас есть, скажу, чтобы привезли. Может привезут, если есть свободная машина» и уходила в ближайший магазин, где был телефон. А толпа, оставшаяся без кваса, ждала прихода продавщицы с результатом, выходила из себя, на чем свет ругала городское начальство, заодно и продавщице доставалось. Успокаивалась толпа лишь тогда, когда подвозили новую бочку кваса.
А ещё помню - под Новый год завозили в город мандарины, каждая завёрнута в мягонькую бумажку (подобие теперешних салфеток). Их продавали на улице и в магазинах, закладывали в новогодние подарочные пакеты, стоили страшно дорого – 50 копеек за штуку. Эти мандарины завозили почему-то только к Новому году.
… Наш город хоть и не был целинным районом, но молодежь сюда прибывала из многих областей страны. Особая слава пришлась на новоселов Краснотурьинска, прибывших из города Калинина (г.Тверь). Это были юноши и девушки – выпускники школ того города, решившим всем классом ехать в далекий городок на Северном Урале и стать его строителями.
Краснотурьинцы с цветами и оркестром встречали «эшелон с молодыми новоселами» на вокзале за городским прудом, который тогда размещался еще в бараке. В память о заслугах молодежи, комсомольцев в городе появились новые названия улиц: улица Лучевая 1 была переименована в «Базстроевскую», улица Лучевая 2 – в «Молодёжную», а улица Трудовая - в «Ленинского комсомола».
Молодые строители города жили в многочисленных общежитиях, принадлежавшим главным предприятиям города: Богословскому алюминиевому заводу и тресту Базстрой. Строили для себя – дома, Дворцы культуры, учебные заведения. И, как правило, днем работали, а вечером учились в школе рабочей молодежи или в техникуме. В выходные дни отдыхали семьями, бригадами, сменами.
… Летними пригожими вечерами, когда по центральной улице нашего города начинался ежедневный променаж молодежи, я вливался в праздничную медленно движущуюся толпу и, разглядывая нарядных девушек в крепдешиновых платьях с накладными плечиками и парней в бесформенных широченных штанах и узкогрудых теннисках, двигался за ними по направлению к водной, где вечерами в теплую погоду вся набережная пруда за Дворцом культуры заводчан заполнялась нарядным людским потоком.
… В те годы любимыми местами отдыха горожан были городской парк культуры и отдыха и набережная городского пруда. Свой парк культуры и отдыха появился у города в 1953 году. Парк культуры располагался за рекой Турьей на трех лесных полянах. Дорога в парк вела прямо с улицы Сталина (К.Маркса). В конце улицы по лестничному спуску дорожка вела через деревянный мост, затем тропа вела через большую арку с надписью «Добро пожаловать» вверх через лесок, к полянам. В праздничные дни непрерывный людской поток по дорожке двигался в парк. Почти у всех были сумки, в которых находились припасы жидкости и всевозможной закуски. Молодые родители брали с собой детей. В первое время в парке никаких аттракционов не было, но зато была большая эстрадная площадка, где во время концерта стояли сотни зрителей. На полянах были спортивные площадки, буфеты, играла музыка. В последующие годы к эстраде, где планировался концерт, для зрителей подвозили сотни сидений. Многие зрители или стояли, или устраивались прямо на траве. Любимым и массовым праздником был ежегодный «День металлурга».
После концерта почти под каждой елью-сосной можно было видеть дружные компании, разместившиеся вокруг скатерти - самобранки с принесенными всевозможными напитками и закусками.
… А наша набержная городского пруда, которая в народе называлась просто – «водная»! Какая же она была красивая: балюстрады белоснежных лестниц и спусков к воде, с фонтанами и гипсовыми скульптурами, с соснами и скамейками. Как мы любили свою набережную-водную и гордились ею!
Набережная городского пруда с работающим фонтаном, танцевальными площадками особенно многолюдна была в воскресные и праздничные дни и вечера. В сквере за Дворцом культуры заводчан проводились различные игры, и всегда играл духовой оркестр. На лодочных станциях люди выстаивали длинные очереди, чтобы получить лодку. Весь пруд был заполнен ими, катались при свете костров, размещенных на плотиках, а многие выезжали даже за железнодорожный мост – в сторону Карпинска. Оба берега пруда были усеяны многочисленными купающимися. Здесь же десятки компаний играли в волейбол. На обоих берегах продавали квас, морс, мороженое. Действительно, было очень красиво! Особенно на закате.
Катались не только на лодках, взятых напрокат, но и на своих плоскодонках. В то время иметь свою лодку было то же, что сейчас машину.
Бывало, на лодке отправлялись на рыбалку с ночевкой. Это в сторону Карпинска, до «Дома рыбака», стоявшего на правом высоком скалистом берегу одного из заливчиков пруда. Сколько рассветов там было встречено! В то время там постоянно жил сторож, у него там домик был небольшой, где он гостей-рыбаков привечал. Там же у него был погребок и огородик, где он садил картошку.
Старожилы, неоднократно бывавшие у Дома рыбака, рассказывали, какая дружественная или, как сейчас принято говорить, - демократичная атмосфера царила в рыбацком коллективе, собиравшейся там. Легендарный Михаил Константинович Рюмин, в то время – директор Богословского алюминиевого завода, был завсегдатаем Дома рыбака. Некоторые из его заместителей тоже были страстными рыбаками, и тоже не отказывались от возможности провести выходной день на природе. В те годы выходной день был только один – воскресенье, суббота была рабочим днем, хотя и короче на один час, и уехать уж очень далеко от города просто не хватило бы времени. А тут – и пруд с рыбалкой, и лес какой-никакой, и то, что называется «Вдали от жён!»
… Великих трезвенников в рыбацкой компании никогда не водилось, так что вечернее застолье за общим столом, под уху из свежепойманной рыбы было делом обычным. Правда, напиваться до неприличного состояния в присутствии директора никто всё-таки не решался.
… Шумным местом в те времена в городе была танцплощадка в сквере за Дворцом культуры завода. Танцевали тогда много и весело. Сейчас помнят танцы под духовой оркестр только на площадке за ДК БАЗ. А многие ли знают, что танцы под духовой оркестр тогда были и на площади, между техникумом и общежитием заводчан? Тогда центрального здания (горсовета, горкома партии) еще не было. Ностальгия по прошлому? Да! Пусть будет так».
И что добавить к этим милым для старожилов нашего города воспоминаниям?
Не забывается такое никогда
Хотя, конечно, добавить есть что… Нынешнему молодому поколению трудно себе представить мировоззренческое своеобразие молодёжи пятидесятых. Окончилась война. Вокруг прямо на глазах всё менялось и хорошело. А молодая энергия бурлила. А жизнь тоже менялась к лучшему.
И потому такими искренними и откровенными сегодня воспринимаются всё те же воспоминания Александра Меркера, которые он оставил нам, своим благодарным землякам:
«… В послевоенное время город стремительно разрастается, на постоянное жительство приезжают люди из соседних населенных пунктов. Остро встала проблема доставки трудящихся к месту работы, ведь городского общественного транспорта в то время здесь почти не было. Тогда было решено проложить однопутную трамвайную ветку, по примеру уже существовавших в соседних Карпинске и Волчанске, от берега реки Турьи через жилые кварталы к трамвайному парку.
Весной 1951 г. началась прокладка трамвайной линии. Изначально трамвайный путь планировали прокладывать не по улице Попова, а по Октябрьской улице. Даже начали уже тянуть линию, но потом передумали, и работы резко перенеслись на улицу Попова. Этот перенос был осуществлен по причине большой крутизны подъема улицы Октябрьской, который вначале недооценили. Работы велись методом народной стройки: в помощь основной бригаде, ежедневно занятой на прокладке линии, регулярно устраивались субботники и воскресники с привлечением огромной массы людей со всех предприятий и учреждений города. Каждый краснотурьинец считал долгом вложить свой труд в строительство трамвайной ветки.
… Уже живя на 56 квартале, мы ватагой друзей бегали к улице Попова, к месту прокладки пути и наблюдали за работой людей, как муравьи копошившимися по всей улице. Особое чувство гордости и восхищения мы испытывали, если удавалось увидеть пробное движение трамвайного вагона по уже готовому участку пути и слышать сигнальный трезвон, подаваемый вагоновожатым.
… Можно представить, каково было ликование народа, когда 15 января 1954 г. в 6 часов утра по рельсам прошел первый вагон с пассажирами. Маршрут пролегал от Набережной Турьи в старой части города и до трамвайного парка (до заводоуправления маршрут продолжили в следующем году). Трамвай у горожан становится очень популярным видом городского транспорта, вагоны всегда заполнены пассажирами. А город продолжал строиться вокруг трамвая.
В этом же году проложили второй маршрут: от Больничного городка и до трампарка и далее по уже существующей ветке – до заводоуправления, который в 1959 г. продолжили до 6-й серии БАЗа. Два маршрута трамвайных линий общей протяженностью около 12 км пересекли практически весь город.
…Клуб Богословского алюминиевого завода, который открылся в городе в декабре 1949 года, уже давно стал тесен для растущего народного творчества. Городу требовалось новое здание культуры. И в ноябре 1952 года заводчане получили в эксплуатацию прекрасное здание Дворца культуры, в котором вскоре культурная жизнь забила ключом.
Дворец в то время был притягательным местом для молодежи, да и стариков среди музыкантов было много, в основном это были немцы. Репетиции духового оркестра, танцевальных коллективов, художественной самодеятельности проходили регулярно, занятия коллективов были строго расписаны. Уже в ноябре 1953 года в ДК БАЗа состоялась премьера спектакля по пьесе М.Горького «Дети солнца». Руководил драматическим коллективом Дворца культуры Д.А.Леви.
В конце 1940-х и 1950-60-х годах своим искусством исполнения классической музыки прославился местный симфонический оркестр, организатором и руководителем которого был замечательный музыкант Отто Августович Гофман.
Кстати, этому великому музыканту принадлежит заслуга создания в Краснотурьинске в тяжелейшее военное и послевоенное время большого симфонического оркестра (около 100 человек), получившего впоследствии звание «Народного», состоящего из отличных музыкантов из политических заключенных и немцев-трудармейцев.
… При Дворце культуры завода в те годы был организован любительский цирк, которым руководил Артур Айрих, увлекавшимся художественной акробатикой и легкой атлетикой: здорово прыгал в высоту, метал диск, бегал короткие дистанции. Я хорошо помню его. Запомнилась его крепкая тренированная фигура, носил он соломенную шляпу, на груди вельветовой куртки (очень модной в те времена) – значок разрядника-спортсмена. Его друг Федор Иоган, тоже увлекавшимся акробатикой, был ближайщим помошником Айриха при организации цирка. Артур Айрих здесь оказался ведущим во всех жанрах, даже в клоунаде. Пригласил в клоуны и Федора Иогана, и Тойво Ыунапа, тоже легендарного в Краснотурьинске человека, прославившегося тем, что был участником Олимпийских игр в 1936 году в Берлине. Эта троица тогда смешила публику до слез. Поговаривали, что директор Богословского алюминиевого завода М.К. Рюмин просил тогда, чтобы ни одного представления не проходило без них. Позднее этим цирковым коллективом, любимцем горожан, руководили Ф. Иоган и А. Никитин.
… Художественная самодеятельность заводского Дворца культуры была многогранна и отличалась высоким мастерством ее участников. Вечера проходили при переполненных залах. Краснотурьинцы приходили в полюбившийся им Дворец культуры как на праздник, нарядными, семьями, дружными компаниями. Большой популярностью в городе и области пользовался песенный дуэт сестер Лили и Алины Шмидт.
… В 1955 году в городе была открыта первая музыкальная школа, директором которой стала профессиональный музыкант Любовь Семеновна Безуглая, а среди преподавателей был и О.А. Гофман.
… С середины 1950-х годов в городе началось повальное увлечение молодежи и населения среднего возраста игрой в волейбол. Почти во всех дворах были оборудованы волейбольные площадки. Желающих играть было так много, что скомплектованные команды вынуждены были дожидаться своей очереди. Проигравшая команда выбывала, а с командой-победительницей играла новая команда.
… В большой моде в 1950-х годах был футбол. Когда проводился матч с командой другого города, казалось, весь город заранее стекался к стадиону в старой части города. Большой знаменитостью городской футбольной команды был вратарь Марат Литвинов. Бесшабашный был игрок – с ноги мяч снимал запросто! Но и выпить любил. И каким бы Марат не был, его уважали. Даже милиция отвозила его домой в коляске мотоцикла.
… Во время игры стадион в старой части города заполнялся до отказа, зрители неистовствовали: в острые моменты игры – атака или гол наших игроков – громогласный рёв трибун был настолько силён, что доносился даже до 9-й школы.
… В эти же годы в городе было и повальное увлечение хоккеем с мячом. Инициатором этого вида спорта был бывший трудармеец, ставший после войны председателем коллектива физкультуры ДСО «Металлург» Богословского алюминиевого завода Эдуард Айрих, основавший городскую детскую спортивную школу и возглавивший ее. Он же был и первым тренером секции хоккея с мячом в этой школе. Позднее Э. Айрих возглавил сборную команду Казахстана по хоккею с мячом и стал Заслуженным тренером СССР и Казахской ССР.
… Успех сборной команды города по футболу, а потом и хоккея – это во многом была заслуга директора БАЗ Михаила Константиновича Рюмина, который был заядлым болельщиком, казалось, он не пропускал ни одного футбольного и хоккейного матча.
Ну, и конечно, не могу без ностальгического трепета не вспомнить про каток.
… В городе чуть ниже того места, где сейчас находится Бульвар Мира и Вечный огонь, когда-то было кладбище. Это были старинные захоронения умершего населения Турьинских рудников.
… Где-то в середине 1950-х годов с кладбища убрали кресты и могильные камни, холмики разровняли и на месте старого захоронения, примыкавшее к площади, сначала устроили летнюю спортивную площадку для спортсменов-легкоатлетов, а зимой на этом месте заливали каток, гремела музыка, и молодежь на коньках кружилась на льду и носилась по кругу. Вернее, не только молодежь, но и пожилые люди, спортивно настроенные, были частыми посетителями катка.
… На катке по расписанию проводились тренировки и хоккеистов, и спортсменов конькобежного спорта. Регулярно проводились и соревнования по этим видам спорта.
Зимой каток был любимым местом многих жителей города. Особенно много народу здесь было в теплые зимние вечера. Вся территория катка была огорожена высоким деревянным забором. Вход был со стороны нынешней плошади. Хорошее освещение катка мощными прожекторами, приятная музыка, льющаяся из репродукторов, манили краснотурьинцев.
… Катание на коньках был тогда, пожалуй, самый массовый и веселый способ провести время зимой. Это гораздо больше, чем вид спорта или полезное для здоровья занятие, - это был настоящий праздник с улыбками, смехом, морозным воздухом и музыкой, звучащей из репродукторов. И не важно, что кто-то выписывает на льду фигуры «высшего пилотажа», а кто-то пока неуверенно стоит на коньках – хорошее настроение было гарантировано всем.
… А сколько влюбленных пар было на катке! Здесь молодые люди знакомились, влюблялись, здесь назначали свидания. Вот молодой человек нежно поддерживает свою возлюбленную, украдкой (в те далекие времена всё целомудреннее было) целует ее, потом они несутся наперегонки и вместе дурачатся под веселую музыку. А вот в центре катка другая парочка – влюбленные, глядя друг другу в глаза, кружатся под музыку вальса, не замечая никого вокруг.
Особенно красиво было на катке во время снегопада. Кружится народ, пары, вальс-танцы, а с ночного неба в свете прожекторов и под звуки изумительной музыки большими хлопьями медленно падает пушистый снег. Падает на одежду, на подставленные ладони, где изумительно красивые снежинки превращаются в капельки воды. Падает на лед, где тут же коньками разрисовывается в чудесные узоры».
Красивые воспоминания о тех красиво прожитых нашими земляками временах…
Глава 2. Жила бы страна родная. И нету других забот
Не все мечты сбываются, увы…
23 апреля 1971 года Министерством цветной металлургии СССР дается указание о разработке проектного задания нового глиноземного цеха по мощности примерно равного действующему. В 1972 году строительство 2-го глиноземного цеха было начато, окончание первой очереди планировалось к 1975 году. Как мы теперь знаем, этому строительству так и не суждено было завершиться.
... Вначале ситуация складывалась так, что в успешности выполнения намеченных планов никто не сомневался. Интенсивно начало поступать оборудование. Огромная площадка размером в три футбольных поля была сплошь уставлена ящиками, конструкциями, агрегатами. Стройка продвигалась ударными темпами. Первый секретарь ГК КПСС Николай Миронович Тишкин проводил еженедельные строительные оперативки (это ли не говорило о серьёзности намерений), на которые приглашались директор БАЗа Устич П.Л., заместитель директора завода по капитальному строительству Петунин Ю.А. и управляющий трестом «Базстрой» Устинов А.И. Одновременно начал строиться микрорайон «Заречный».
Но в дела большой стройки вмешалась (как это ни странно) внешняя политика страны. Случилось странное: в самый разгар строительства Главк вдруг объявил о приостановке финансирования. Объяснение выглядело нелепым: якобы из-за того, что строящемуся газопроводу Уренгой – Ужгород и нефтепроводу «Дружба» Германия отказалась поставлять трубы, поэтому деньги, выделенные БАЗу, были перенаправлены на строительство нового прокатного стана в г. Первоуральске.
На партийно-хозяйственном активе по итогам работы за 1975 год директор завода Устич П.Л. с болью и возмущением сказал об этом так:
«В 1975 году основное внимание уделялось ускорению строительства второго глиноземного цеха. Это позволило освоить 8972 тыс.рублей при плане 5510 тыс. рублей. И вот впервые за много лет мы в этом году не имеем пускового комплекса. Позиция, занятая Главком в данном вопросе нам совершенно непонятна... Мы уже освоили 28 млн. рублей, и каждому понятно, что законсервировать строительство с таким объемом капвложений никто не позволит».
И ведь – позволили!
Сейчас уже, наверное, не найти имен тех высоких чиновников, которые нанесли стране немыслимый, даже по нынешним представлениям, ущерб. А сколько же еще было воздвигнуто по стране грандиознейших памятников преступного головотяпства, на которые были затрачены кровные наши миллионы и миллионы рублей.
Хотя, не стоит забывать, что в названных Павлом Леонтьевичем цифрах были спрятаны и цифры строительства инфраструктуры, другими словами – строительства жилья и соцкультбыта в Заречном районе. Хитрый директор, сумел убедить высоких чиновников Главка, что эти объекты имеют приоритетное значение. И кто знает, имели бы мы наш красивый Заречный район, если бы не тогдашняя дальновидность Павла Леонтьевича.
Комсомолия 60-70х годов
Сегодня почему-то в общественное массовое сознание упорно вдалбливается мысль о карикатурности и убогой театрализованности идеологических устремлений молодежи 60-70-х годов. Мол, что пионерия, что комсомолия – была сплошная показуха с не шибко умными элементами партийной идеологии. Смотришь иногда по ТВ на какого-нибудь холеного, убеленного солидной сединой «общественного деятеля» (например, от культуры), с гордостью заявляющего: «ну, естественно, в комсомолии я не участвовал… с моими-то убеждениями», и становится тошно на душе от того, что именно эти, в прошлом франтоватые диссиденты, стали сегодня героями дня.
Стоит ли убеждать моих земляков, заставших те 60-70-е годы, что «идеологизированная» молодежь тех лет жила намного богаче и интеллектуальнее молодежи нынешней.
… Вспоминаю слова известной тогда песни: «На целом свете парня лучше нет, чем комсомол шестидесятых лет!». Пускай немного коряво выражена мысль, но как справедливо! Вот именно о тех молодежных делах рассказывает бывшая комсомольская активистка Углицких (в девичестве – Кунцман) Валентина Васильевна:
«Я в комсомол вступила, когда мне было 14 лет. Помню ощущения какого-то необыкновенного духовного порыва… и уже с тех лет стала заниматься серьезными общественными делами. Хотя, какими общественными? Разве занятия любимыми увлечениями можно было считать чьим-то порученнем?
Назначенная комитетом комсомола школы вначале заместителем председателя детского дворового клуба «Ракета», а потом председателем, я с большой ответственностью (и с огромной гордостью за доверие) взялась за работу клуба. В те годы по инициативе горкома комсомола (курировала работу клубов Тамара Гаранина) и с серьезной материальной поддержкой БАЗа в городе работали три больших дворовых клуба: «Ракета», «Факел» и «Алые паруса».
Наша «Ракета» находилась в помещении дома №3 по улице Молодежная.
… Какая шумная, веселая и интересная жизнь была у членов клуба, которых насчитывалось больше сотни человек. Шутка сказать: там работали кружки кройки и шитья, фото, цирковой, авиамодельный, настольного тенниса, струнных инструментов, музыкальный (агитбригада) и спортивный (футбол и хоккей с мячом). Кстати, для футбола и хоккея была оборудована площадка за заводским общежитием, которая сохранилась и поныне. И еще одна деталь: секцией хоккея руководил уже известный всему городу сам А. Айрих.
И ведь все эти кружки работали по насыщенным программам и были очень востребованными местной ребятней. Агитбригада постоянно выезжала с концертами в близлежащие поселки и пионерские лагеря. Спортсмены участвововали во всех городских соревнованиях.
Можно ли сегодня поверить в то, что вся работа клуба, руководимая замечательным педагогом Нагибиной Татьяной Георгиевной, была основана на общественных началах?
Но справедливости ради, надо отметить, что горком комсомола и руководство завода постоянно поощряло активистов клуба – туристическими поездками, путевками в пионерские лагеря и ценными подарками.
… Уже работая на заводе, я была избрана в заводской комитет комсомола. Мне был поручен культмассовый сектор. Ну, а моя работа в «Ракете» осталась дополнительным поручением.
Кто помнит те времена, тот согласится, что культмассовая жизнь молодых заводчан, что называется, била ключом.
Мы устраивали (шутка сказать) даже балы – «косомольские», «ситцевые», «штапельные»…
Помню, однажды мне самой пришлось вести один из молодежных новогодних балов в качестве снегурочки. А дедом Морозом был Александр Аношкин.
… А работа в летних пионерских лагерях! Их в то время (в городе) было два: заводской и базстроевский «Лисички». В заводском я была помощником вожатой, а в «Лисичках» - вожатой одного из отрядов.
Жизнь в лагерях была насыщена до предела. В 7 часов – подъем под горн, потом зарядка, умывание, линейка, завтрак, уборка территории… а потом – по плану, которым охватывались дети, с учетом всех их увлечений и наклонностей. Работали всевовозможные кружки, устраивались игры, аттракционы, соревнования. Организовывались походы, игры на местности, купание на речке.
Имелся при заводском лагере живой уголок, в которм содержались куры и кролики. И самые активные участники кружка «живой природы» после окончания смены поощрялись «экспонатом» уголка – кроликом или курицей. Так два раза и я возвращалась домой – вначале с кроликом, а в следующий раз – с петухом.
Мятежный дух соперничества.
Сегодня, с высоты прожитых лет, бутафорски помпезными и наивно-неуклюжими кажутся словосочетания «победитель социалистическое соревнования», «коллектив коммунистического труда», «переходящее красное знамя»…
Но ведь, как говорится, из песни слов не выкинешь. Да и, если по большому счету, моральное удовлетворение от сознания того, что твой труд оценен по достоинству – это немаловажный фактор стабильной работы и полной самоотдачи. Помнится, в одном из своих выступлений Анатолий Васильевич Сысоев, рассказывая о своей поездке в Канаду, с явным удовлетворением поведал об организации трудовых соревнований в частных промышленных компаниях. Он не скрывал и своего удивления, отмечая, что капиталистами были, что называется, один к одному – скопированы все наши атрибуты социалистического соревнования (и те же вымпелы, и флажки на рабочих местах, и почетные звания, и грамоты, и премии). Значит, и капиталисты поняли смысл трудовых соревнований, объединяющих людей мыслью, что все они – одна команда, лицо фирмы и ее престиж.
Ну, а в те доперестроечные годы социалистическое соревнование ставилось во главу угла всей партийной работы в промышленном секторе советской экономики. Во всем своем многообразии развернуто было оно и на БАЗе. Еще в военные, и особенно в первые послевоенные годы, на заводе инициаторами и победителями социалистического соревнования были комсомольско-молодежные смены глиноземного цеха, руководимые мастерами И.А.Опатько, Ю.А.Ивашовым, А.Д.Подкопаевым, Л.М.Поповым. В августе 1959 года первой из коллективов электролизного цеха звание бригады коммунистического труда было присвоено бригаде С.Ф.Кононова. Опыт работы бригады был предметом внимания Центрального Комитета партии, где бригадир выступал с докладом о своей работе. Первой сменой коммунистического труда стала смена мастера И.А.Опатько в глиноземном цехе. А 25 апреля 1964 года «за высокие производственные показатели и достигнутые успехи…» звание «предприятие коммунистического труда» было присвоено самому Богословскому алюминиевому заводу. 14 мая 1966 года указом Президиума Верховного Совета СССР за досрочное выполнение заданий семилетнего плана по увеличению производства алюминия, вводу в действие новых мощностей по выпуску глинозема и внедрению передовых технологий завод был награжден орденом Ленина.
Кто помнит те времена, наверняка вновь испытает те чувства гордости, что переполняли краснотурьинцев за столь высокую оценку руководителями страны труда своих земляков. Орденами и медалями Родина отметила 71 металлурга. Ордена Ленина были удостоены электролизники А.А. Гильмтдинов и А.Н. Левченко, глиноземщик А.Н. Запасчиков, начальник участка спекания Ю.А. Ивашов и начальник цеха В.С. Мийченко.
Но не только заводчане в те годы были поощрены высокими наградами страны. Кавалерами ордена Ленина стали бригадир ТМР Н.Г. Савченко, драгер ЮЗП Д.Н. Яровиков, бригадир СУ «Отделстрой» А.Н. Леонов, начальник СУ «Жилстрой» А.С. Голубев, бригадир шахты «Новая» М.И. Красулин. Партия отметила и труд работников просвещения, здравоохранения, культуры. Были награждены учителя В.А. Путилов, В.А. Антукова, О.П. Панькова, медики З.Ф. Бегунова, С.П. Макарова и другие.
Более 70 трудящихся треста «Базстрой» и более 40 горняков Богословского рудоуправления получили за свой труд ордена и медали.
Это с «легкой руки» журналистики «лихих» девяностых годов «хрущевские», а затем и «брежневские» годы советсого периода нашей страны были несправедливо названы застойными.
Ничего себе застойные!
Вот только перечень пусковых объектов тех лет:
январь 1965 года – сдача в эксплуэтацию Краснотурьинской птицефабрики и пуск второго глиноземного комплекса;
1966 год – создание Краснотурьинского линейного производственного управления магистральных трубопроводов, открытие бульвара Мира, введение в эксплуатацию городской автоматической телефонной станции;
1967 год – вступление в действие шахты «Капитальная» Турьинского рудоуправления и газокопрессорной станция КЛПУ, сдача в эксплуатацию моста через Турью;
1968 год – создание Краснотурьинского ремонтного участка «Тюментрансгазремонт», сдача в эксплуатацию первой очереди шахты «Северопесчансая», переезд в новое здание ОТФ УПИ, открытие Дома спорта БАЗа;
1969 год – пуск в эксплуатацию шахты «Северопесчанская» и ДОФ,
1971 год – открытие музыкального училища, начало газификации жилых домов города;
1972 год – торжественное открытие Дворца пионеров и школьников и детской художественной школы;
1973 год – начало застройки Заречного района города;
1974 год – организация Краснотурьинского ремонтно-строительного специализированного управления треста «Уралцветметремонт», сдача в эксплуатацию плавательного бассейна.
Город на глазах хорошел, расстраивался, приобретал те черточки своего облика, которые по сей день радуют нас. Все эти годы он прирастал социальными и жилищными объектами. Пускай нелепым и смешным выглядит сегодня тезис одного из руководителей страны, сказанный им однажды с высокой трибуны: «…мы добъемся, чтобы к 1980 году каждая советская семья имела благоустроенное жилье», но именно в те годы жилищное строительство переживало настоящий бум. Я помню, как на регулярно проводимых горкомом партии «советах директоров» жестко ставился вопрос о строительстве жилья всеми (!?) предприятиями города методом «хозспособа». Это означало, что руководители предприятий должны были так верстать свои планы, чтобы ежемесячно часть средств от прибыли могла бы быть «отщипнута» на строительство жилья. Я помню, как попав однажды представителем КВТК (воспитательно-трудовая колония) на такое совещание, был жестко «выкручен» А.П. Измайловым (тогдашним первым секретарем горкома партии) за слабые темпы строительства. И ведь построили мы тогда в Заречном районе (на Заречной улице) два своих благоустроенных дома!
А что сейчас? Мало того, что жилье прирастает только за счет коттеджей, так еще и в массовом порядке идет перевод жилых помещений в нежилые. Сегодня практически все первые этажи многоквартирных домов переоборудованы либо под магазины, либо под офисы. Стоимость жилья растет. А это неизбежно ведет к ухудшению качества жизни многих горожан, к оттоку из города молодежи. Городские молодежные программы неизменно сводятся только к досуговым мероприятиям. А ведь молодежи для полноценной жизни требуются, прежде всего, работа с достойным заработком и благоустроенное жилье.
Как об этом ни печально говорить, но в так называемые «застойные времена» эти проблемы успешно решались.
Глава 3. Нелёгкое бремя лидерства
Директорский корпус
… Да, история нашего города – это непростая и не лишенная героизма (в самом ярчайшем смысле этого слова) история становления Богословского алюминиевого завода, это хроника трудовых буден его тружеников, это летопись рождения необыкновенного чувства единения и ощущения коллективной сопричастности к большому и нужного Родине делу.
Но так ли хорошо знаем мы тех людей, которым выпала тяжелейшая доля стоять у руля нарождающего производства и от решимости и целеустремленности которых зависел результат всех, граничащих с пределом физических возможностей, усилий?
Вот об этих людях, об этих сверкнувших звездочками своих ярких судеб на фоне исторической панорамы – директорах завода – мне и хотелось бы сейчас поговорить.
•
«Отделу кадров НКМЦ в трехдневный срок представить мне на утверждение кандидатуру на должность директора Богословского алюминиевого завода…
Народный комиссар Цветной металлургии СССР П.Ломако»
Из приказа НК ЦМ СССР №202 от 21 августа 1942 года.
Исчадьем тягот будни спектрово,
Где каждый день, как спор с судьбой.
Ведь званье «красного» директора –
Как знамя части боевой.
Для них фортуна не советчица.
И доля, ох как непроста
Тех, кто историю Отечества
Писал с начального листа.
Краткая справка.
Список директоров Богословского алюминиевого завода:
Алексеев Николай Васильевич – ноябрь 1942 г. – март 1943 г.
Мовшович Соломон Давидович – апрель 1943 г. – март 1945 г.
Гуркин Семен Иванович – март 1945 г. – декабрь 1945 г.
Фальский (Горелик) Федор Григорьевич – январь 1946 г. – май 1948 г.
Рюмин Михаил Константинович – май 1948 г. – сентябрь 1962 г.
Кабанов Анатолий Яковлевич – сентябрь 1962 г. – май 1971 г.
Устич Павел Леонтьевич – май 1971 г. – март 1987 г.
Сысоев Анатолий Васильевич – сентябрь 1987 г. – 2005 г.
Возможно, я не совсем прав, оборвав список на Сысоеве. Конечно, завод и после него продолжает работать. И тех людей, которые трудятся на нем до сегодняшнего дня, тоже можно назвать героями, хотя бы потому, что условия их труда очень далеки от (мягко скажем) нормальных. Но именно с тех пор завод перестал исполнять функции градообразующего предприятия. Именно в те годы до обидного твердо и обыденно было ликвидировано новыми собственниками выстраданное и доведенное «до ума» – элитный цех предприятия и гордость всех поколений заводчан – электролизное производство. И ни обращения к руководству страны, ни отчаянные голодовки не смогли помешать меркантильным планам тех, кто непонятным образом стал хозяином в каком-то смысле «народного» предприятия.
… Если не считать временно исполняющих обязанности, то директоров на БАЗе до критического 2005 было восемь. Дольше всех – 18 лет – возглавлял завод А.В. Сысоев. 16 лет – у руля завода стоял П.Л.Устич, 14 лет. – М.К.Рюмин.
Разные судьбы и разные характеры. Совершенно разные люди, жившие и работавшие в непохожих условиях. Но всех их объединяло одно: высочайший профессионализм и редкая самодисциплина. Все они, безусловно, были личностями харизматическими, а потому, каждый из них при всех своих человеческих слабостях и недостатках остались в нашей памяти. Труднее всех, конечно, было первым. Попробуем же, хотя бы конспективно, рассказать о тех, кто начинал…
Алексеев Николай Васильевич
Его карьера была типичной карьерой «красного» директора:
1917 год. Мальчик-курьер при городском народном доме. Поселок Ижевский завод.
1920 год. Лаборант-исследователь. Ижевский оружейный завод.
1925 год. Закончил рабфак и направлен на учебу в Ленинградский политехнический институт.
1931 год. (25 лет). Главный инженер Всесоюзного проектного института Гипроалюминий и одновременно главный инженер проекта Ленинградского алюминиевого комбината – первенца советской алюминиевой промышленности.
1932 год. Учеба во Франции на алюминиевых заводах Гардони.
1936 год. Главный инженер Тихвинского глиноземного завода.
1941 год. Начальник строительства второго глиноземного цеха УАЗа.
1942 год. Директор Богословского алюминиевого завода.
Из воспоминаний Надежды Николаевны, жены Н.В.Алексеева:
«Вечером Колю привозили разбитого, с температурой. Но утром он снова вставал, ехал… Было это в Каменске-Уральском. Пришел Коля как-то в конце октября поздней ночью. Я смерила температуру. Почти 38, как всегда. А он радостный. «Ну, как», - спрашивает, товарищи женщины, - устроились на новом месте? Отлично устроились? А зря. Переезжать придется. Перед вами директор Богословского алюминиевого завода!». А я в слезы: опять стройка. Опять – муки. Мы никогда с ним не ссорились. Никогда. А тут я пошла на ссору: «Никуда я с тобой не поеду. Мне живой муж нужен». Обнял он меня: «Пойми,- говорит, - не могу я отказаться: война. После победы лечиться будем». И поехали мы на север. После его смерти, когда я пришла на завод, поняла, какую ношу он на себя взвалил. Надо глиноземный пускать, а ничего не было. Весь заводской транспорт, например, состоял из одной грузовой полуторки и двух кляч, и то арендованных у Базстроя… Но были люди. А Коля удивительно быстро сближался с ними. Уже через неделю всех знал наперечет: и рабочих, и инженеров: «С такими людьми да не пустить завод! Обязательно пустим!»
От него остались всего две фотографии. И то случайные, любительские: позировать ему было некогда. Фотографии тихвинской поры. Худолицый, большеглазый, он стоит в своем кабинете у стола, зажав пальцами левой руки папиросу, а правой рукой – телефонную трубку.
Мовшович Соломон Давидович
Соломон Давидович, как и первый директор БАЗа, тоже считался крупнейшим специалистом глиноземного производства. Он был направлен на БАЗ с Волховского алюминиевого завода. Талантливый организатор, он сразу же начал с ревизии проделанной его предшественником работы. Рабочий день его, как и у Н.В.Алексеева, был расписан по минутам:
В 7.00 – подъем, зарядка, завтрак.
В 8.00 – заводоуправление. Начинал свой рабочий день с кабинета главного бухгалтера М.И.Радугина, старого друга, с которым приехал из Москвы.
В 8.05 – встреча с руководителями цехов.
В 9.00 – в сопровождении руководителей производств выходил из кабинета и, немного картавя, бросал на ходу секретарю-машинистке: «На многострадальную ТЭЦ…».
9.00 – 17.00 – обход и объезд завода.
В 17.00 собирал расширенное совещание.
В 24.00 совещание заканчивалось, руководители разъезжались по…цехам, а директор садился за бумаги.
В 4.00 вызывал дежурную машину и ехал домой.
Соломон Давидович, как и все руководители того времени, одевался неброско, но со вкусом, отдавая предпочтение «военному» стилю. Он неизменно появлялся в добротных суконных брюках защитного цвета, во френче без ремня, в коричневом кожаном пальто. И хотя был он щупл и маленького роста, выглядел солидно, а обладая «левитанским» командирским голосом, производил впечатление волевого, уверенного в себе человека.
С.Д.Мовшович проработал директором на БАЗе около двух лет. Кроме первого гидрата, при нем были получены и первые тонны глинозема, была подготовлена к пуску ТЭЦ, практически было закончено строительство электролизного цеха.
По некоторым сведениям в 1945 году Соломон Давидович вернулся на Днепропетровский алюминиевый завод, где он начинал свою трудовую деятельность. С 1951 по 1955 год возглавлял бюро Гипроалюминия. Затем работал заместителем директора ДАЗа по капитальному строительству. При его непосредственном участии были вновь построены глиноземный и электролизный цеха, ТЭЦ, КИПиА.
Умер С.Д.Мовшович в 1989 году в возрасте 90 лет.
Гуркин Семен Иванович
Новый директор, пришедший на БАЗ в канун запуска в работу электролизного производства, имел в этом производстве богатейший опыт. Окончив в 1936 году индустриальный институт, он был направлен на Уральский алюминиевый завод, где работал инженером-технологом, прорабом монтажа электролизного цеха, старшим инженером технического отдела, начальником электролизного цеха. В 1939 году Семен Иванович принимал активное участие в пуске первой серии электролизного цеха УАЗа.
На краткий, но очень ответственный период пребывания Семена Ивановича Гуркина на директорском посту выпали счастливые минуты празднования двойной Победы – победы советского народа в Великой Отечественной войне и пуска первой очереди электролиза.
Видимо, он был великолепным организатором пуска и наладки электролизных производств. Иначе чем иным объяснить тот факт, что и дальнейшая его судьба связана с пусковыми объектами алюминиевой промышленности.
Уже в 1946 году С.И.Гуркин по заданию правительства едет вначале в Маньчжурию, затем в Югославию, а потом в Венгрию. В 1950-51 годах он – генеральный директор завода в Венгрии (г. Будапешт)
В 1951 году в качестве главного инженера Сталинского (Новокузнецкого) алюминиевого завода Семен Иванович участвует в пуске преобразовательной подстанции и корпусов электролиза.
В 1963 году С.И.Гуркин был направлен на строящийся Братский алюминиевый завод.
Трудовая биография Семена Ивановича Гуркина была по-своему счастливой. Ему выпали звездные часы пуска многих объектов металлургии. И, наверное, самый яркий и памятный: выдача первого алюминия на Богословском алюминиевом заводе 9 мая 1945 года.
Фальский (Горелик) Федор Григорьевич
До получения диплома инженера-электрохимика Федор Григорьевич активно занимался партийной работой: был специальным порученцем в качестве уполномоченного Коминтерна в Западной Монголии, уполномоченным Наркоминдела в Туве, работником партаппаратов в г.Сарапуле и г.Перми.
В 1932 году, возрасте 35 лет, он назначается заместителем начальника строительства Уральского алюминиевого завода. До марта 1937 года, пока шло возведение корпусов глиноземного цеха УАЗа, Фальский руководил строившимся цехом. В том же 1937 году его неожиданно переводят директором Полевского криолитового завода. Причину такой поспешности он узнает по приезду на место работы: буквально накануне были арестованы один за другим два его предшественника. Казалось бы, к новому-то директору какие претензии? Ан нет, не избежал ареста и Федор Григорьевич – его обвинили в связях с врагами народа и пособничестве им. Однако вскоре дело закрывают (как ни «копали» чекисты, а оголять важный участок производства было себе дороже), Фальского в должности восстанавливают.
В мае 1942 года Федора Григорьевича назначают директором Соликамского магниевого завода, в июле 1944 года – директором Минцветметзолото.
На Богословском алюминиевом заводе Федор Григорьевич свою работу в качестве директора начал с января 1946 года. Это был тяжелейший период, как для всего коллектива, так и для вновь назначенного директора. Перебои с поставкой соды и пара в глиноземном цехе, аварии на ТЭЦ, высокая аварийность электролизных ванн.
В 1948 году Ф.Г.Фальский уволился с БАЗа, а в феврале 1949 года был назначен директором Пикалевского объединения «Глинозем», где он проработал до 1955 года.
И это называется – будни…
Именно к этому времени, к весне 1948 года, завод начал выходить из критического состояния. Стали эпизодическим явлением перебои тепла и электроэнергии. Стала крепнуть технологическая дисциплина. Резко улучшились экономические показатели.
Именно в этот переломный момент директором назначается проработавший уже год на БАЗе главным инженером Михаил Константинович Рюмин. Кто-то скажет, мол, повезло. Покрутился бы он, скажем, года три назад в этой нескончаемой круговерти проблем. Наверняка, сломался бы. Но история, как говорится, дама капризная. И потом, а почему – сломался бы? Судя по его характеру и по его умению работать с людьми, думается, что нет – он бы выстоял.
Его популярность, какой он пользовался в коллективе завода, поражает, а иногда настораживает. Уж что-что, а во всенародная любвь к власть предержащим всегда вызывает у любого из нас какой-то негативный оттенок. Ведь сколько раз за годы новейшей истории нашей страны мы так коварно обманывались всякого рода «благодетялями» и «радетелями за наше благополучие». Ну, не наивные же мы простофили, и секреты популизма ни для кого у нас не являются откровением, а гляди-ка ж: то мы без ума от «творца перестройки», то заворожены смелой демократичностью «уральского реформатора», то хлопаем в ладоши от эксцентричных выходок «главного либерал-демократа страны».
Но когда я пытался дознаться у современников М.К.Рюмина, в чем секрет его популярности, то всякий раз убеждался в том, что природа народной любви – это единство коллективного душевного настроя. Можно принародно сплясать вприсядку, выпить залихватски стакан водки с казацкой сабли, выстоять со свечой в руках церковный молебен, дать кому-то чего-то взаймы... Но когда душа твоя пуста, она не найдет отклика в другой душе.
Михаил Константинович Рюмин родился в 1900 году. Он был ровесником века, а потому его судьба – это судьба отгремевшего, отшумевшего века. Века дерзновенных открытий и века неслыханных войн. Века расцвета цивилизации и века общественных катаклизмов. Его родина – Петроград, родители: отец – служащий, мать – фельдшерица-акушерка. С 1919 по 1922 год он проходил службу в рядах Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Он никогда не вспоминал об этом периоде времени, как не вспоминал о преподавательстве на Выборгских районно-механических курсах и в политпросветшколе. Он очень скупо рассказывал о том, что целый год (1926-1927) был зимовщиком на Новой Земле.
В 1927 году Рюмин поступил учиться в Ленинградский горный институт. В 1931 году он был направлен на Волховский алюминиевый завод, где трудился сменным инженером, заведующим производством, а затем начальником электролизного цеха.
В 1939 году его направили на пуск Уральского алюминиевого завода – начальником цеха электролиза, затем М.К.Рюмин стал начальником производственного отдела завода.
С 1942 по 1947 год Рюмин участвовал в строительстве и пуске Новокузнецкого алюминиевого завода, работая начальником электролизного цеха, позже заместителем главного инженера.
В 1947 году он – главный инженер Богословского алюминиевого завода. Михаил Константинович стал со временем в нашем городе, без преувеличения, легендарной личностью. О нем из уст в уста передаются истории – как о Директоре с большой буквы. Он мог запросто приехать на свадьбу к известному футболисту, поздравить, сделать подарок. Мог дать деньги взаймы. С рабочими здоровался за руку, ездил с ними на рыбалку – об этом всем рассказывают люди и сегодня. Как-то, когда не было наличности в кассе, а рабочие должны были получить зарплату, просто выложил на стол все свои деньги, чтобы кассир раздала понемногу всем, стоявшим у кассы.
Он, как пишет в своих воспоминаниях сын Рюмина – Виктор Михайлович, всегда помогал тем, кто в этом нуждался, мог простить ошибку, но не переносил невежества, лени и лжи.
Михаил Константинович единственный из бывших директоров завода, чьим именем названа одна из улиц города. «С уходом Бати, - писал в конце 70-х годов автор книги «Вставший на крыло» Борис Путилов, - ушла потихоньку из Краснотурьинска его громкая спортивная и художественная слава». Забегая вперед, можно сказать, что эта слава вернется. Значительно позже. В другое время и при другом директоре завода...
Хотя, справедливости ради, – тоже ненадолго.
«...Надейся только на себя...»
Когда Батя умер, его хоронил весь город. Электролизники несли гроб на руках от квартиры, где жил Рюмин, до самого кладбища. Но жизнь не стояла на месте. И через небольшой промежуток времени, в том же 1962 году, на пост директора БАЗа назначается Анатолий Яковлевич Кабанов.
Конечно же, ему было нелегко ощущать на себе пристальные оценивающие взгляды окружавших его людей: слишком высоко была поднята планка организаторских способностей его предшественником. Но он старался, как мог.
А мог он очень многое. Он был совсем не прост, как казался внешне. У него было нелегкое детство. Анатолий Яковлевич родился в 1914 году в г.Златоусте в семье служащего. В 1932 году закончил ФЗУ по профессии электромонтажника, поступил в Уральский индустриальный институт (УПИ). Отца к тому времени уже не было в живых, а мать тяжело болела. Помощи ждать было неоткуда, и мать ему сказала: «Учить тебя некому, надейся только на себя...»
Он никому не рассказывал, как ему давалась учеба. Но можно только догадываться, как можно было в одиночку пробиться и выжить. А он не просто выжил – он окончил институт с отличием и был направлен на Магнитогорский металлургический комбинат. С 1940 по 1962 год Анатолий Яковлевич трудился на Уральском алюминиевом заводе. Свою карьеру он начал с должности механика электролизного цеха. Затем он работал инженером, начальником бюро отдела главного механика, заместителем, а затем с 1951 по 1953 год – главным механиком.
В 1954 году Анатолию Яковлевичу доверяют руководство Уральским алюминиевым заводом. На заводе были опытные технологи, но директором назначили (и, наверное, на это были причины) специалиста-механика. Ни дня, ни часа не понадобилось вновь назначенному директору на изучение проблем завода. Он их знал досконально. Знал коллектив, специалистов, так же, как и они хорошо знали и уважали его.
На УАЗе Анатолий Яковлевич прошел хорошую школу жизни. Здесь обзавелся друзьями. Здесь пережил личную драму, оставшись один с тремя дочками-подростками. Забегая вперед, можно сказать, что с главной своей ролью – ролью отца Анатолий Яковлевич справился прекрасно: дети получили хорошее образование, стали прекрасными специалистами.
Он стал директором БАЗа, имея за плечами восьмилетний опыт директорства на УАЗе. А потому сразу же включился в работу, на ходу вникая в особенности производства. Механик по образованию, он питал слабость к механизации и автоматизации производства. Большое внимание уделял подбору и обучению кадров. Как отзывались об Анатолии Яковлевиче сослуживцы, у него было особое чутье на людей, на профессионалов. И если уж он доверял, то доверял во всем. Был человеком выдержанным. Никогда не повышал голос, не любил отзываться о людях плохо за глаза.
В 1971 году А.Я.Кабанов соглашается на предложение из Москвы возглавить «Вторцветмет». Умер Анатолий Яковлевич 25 июля 1978 года от инфаркта.
Целеустремленность. Напористость. Эмоции.
Его характер уже в юношеские годы давал знать о себе. «25-летний инженер становится вершителем технической политики в богословском электролизе. Именно в эти годы значительно отстававший даже от отечественных электролизных цехов, он выйдет на уровень мировых стандартов – и по производительности, и по культуре труда», так пишет о Павле Леонтьевиче Устиче уральский писатель Борис Путилов в книге «Вставший на крыло».
Павел Леонтьевич родился в 1928 году в городе, ставшим известным в связи с трагическими событиями недавнего времени – г.Буденовске. Детство его кончилось рано: восьмилетним мальчонкой он потерял отца, который погиб, спасая колхозную отару. Несмотря на материальные невзгоды, в школе он учился на «отлично». Легко поступил в Северо-Кавказский горно-металлургический институт и в 1949 году окончил его по специальности «инженер-металлург».
Когда молодой специалист Павел Устич приехал по распределению в Краснотурьинск на Богословский алюминиевый завод, он не мог представить себе, что уже никогда не захочет уезжать отсюда и что вся его трудовая биография будет связана с этим заводом.
Первая должность Устича на БАЗе была – инженер ПТО по глинозему. Но он считал, что настоящий мужчина должен находиться у огня и настойчиво просился в электролизный цех. И, в конце концов, начал свою работу в этом цехе… с простого рабочего! Теория – теорией, а настоящей школой своей трудовой жизни, он всегда считал, стали те полгода тяжкого труда.
Уже через год, в 1950 году, молодого инженера поставили начальником смены на 1-м корпусе. Любопытно, что в характеристике на Устича начальник цеха Г.А.Иванов наряду с положительными эпитетами пишет: «…имеет очень большое мнение о себе». И, видимо, это здоровое самолюбие и заставляло энергичного юношу настойчиво постигать премудрости электролизного производства. Заставляло заявлять о себе, как о грамотном специалисте, рационализаторе и изобретателе.
С января 1962 года П.Л.Устич был назначен начальником первого электролизного цеха, а в 1963 году после объединения двух цехов в один он становится начальником этого цеха. Под его руководством электролизный цех одним из первых на заводе получил звание «Цех коммунистического труда».
Он и в общественной работе всегда стремился к максимальному результату. Памятуя о том, что лучший аргумент – это личный пример, он долгие годы был участником хора электролизного цеха, которому в 1975 году было присвоено звание «Народный».
В 1967 году по рекомендации А.Я.Кабанова Союзалюминий утверждает П.Л.Устича в должности главного инженера Богословского алюминиевого завода. В этот период завод развивает тесное сотрудничество с наукой. Создавая благоприятные условия для работы ученых на заводе, Павел Леонтьевич сам был автором или соавтором 29 изобретений по электролизу и 38 рацпредложений. Устич не боялся рисковать, но этот риск всегда был обоснован глубокими инженерными знаниями и практикой. Авторитет П.Л.Устича как специалиста и руководителя ценили не только заводчане, но и ученые, с которыми он долгие годы работал в тесном контакте.
После отъезда А.Я.Кабанова в Москву в 1971 году приказом Минцветмета П.Л.Устич был назначен директором Богословского алюминиевого завода. В должности директора завода он продолжает политику расширения и совершенствования глиноземного производства, освоения нового оборудования, механизации и автоматизации производства. И конечно, главной его заботой остаются проблемы электролизного цеха, где не прекращается процесс реконструкции и совершенствования электролизеров, осваивается выпуск новых видов продукции.
Все, кто близко знал Устича, отмечают его самое сильное качество – производственник до мозга костей. И еще: «грячий и вспыльчивый, но совершенно не злопамятный; в любых сложных ситуациях ему помогал юмор».
Вот уже этого директора – П.Л. Устича, довелость застать и мне. И вот, что я о нём помню.
Работая в годы его директорства старшим механиком литейно-механического цеха, я не раз присутствовал на совещаниях, оперативках, собраниях, которые проводились с его участием. Отчетливо помню ощущение школяра, не выучившего урок. Он был максималистом, не делая поблажек ни себе, ни своим подчиненным. При нем завод был сплошной стройплощадкой. Буквально все подразделения треста «Базстрой» трудились на реконструкции или ремонте цехов БАЗа. Любопытны были взаимоотношения Павла Леонтьевича с руководителями треста. При всем его уважении к ним, он всегда не выдерживал их постоянной необязательности и буквально взрывался на совещаниях, когда они пытались оправдать какие-то свои срывы. Его эмоции выплескивались столь бурно и в такой форме, что порой становилось искренне жаль его оппонентов.
Это Павел Леонтьевич ввел «воспитательные» оперативки, четверговские «дни охраны труда», ежемесячные «дни мастера», пятничные дни уборок территорий. Помню, как он выговаривал начальнику цеха за то, что тот оторван от коллектива, чурается коллективных поездок на «Шихан» или в лес за грибами и ягодами.
Многое может сказать о характере Павла Леонтьевича такая черта, как любовь к детям и животным. То, что он обожал дочь Лену и своих первенцев-двойняшек Владимира и Сергея, не удивительно. Но у него была дружба и понимание и с детьми своих друзей, он заботился о детях-сиротах из школы-интерната и Дома ребенка. При нем помощь этим учреждениям была постоянной.
Ну, а вообще-то домом и детьми всю жизнь занималась его добрая и верная подруга и жена Вера Михайловна, тоже всю жизнь проработавшая на заводе (мастером ЦПП). Нелегкую долю жены директора, большую часть суток находившегося на заводе, она несла как должное, понимая, что главное для Павла Леонтьевича – его Дело.
Большое внимание П.Л.Устич уделял строительству жилья, развитию сельского хозяйства, улучшению быта и культурного досуга трудящихся завода и города. По его инициативе был построен для работников завода дом отдыха «Металлург», а также профсоюзная и техническая библиотеки.
… Но беда пришла оттуда, откуда её, откровенно говоря, не ждали. Издержки плановой экономики привели к тому, что завод в 1986 году впервые за многие лгоды не выполнил государственный план по глинозему. Тогда это приравнивалось к ЧП всесоюзного масштаба. Павел Леонтьевич тяжело заболел, а в марте 1987 года ушел на пенсию по состоянию здоровья.
Он умер в 1995 году в возрасте 67 лет.
Будем хорошо работать – будем хорошо жить?
А с именем этого человека связана вся новейшая история Богословского алюминиевого завода. История непростого времени. История, где есть покуда свои «белые пятна», связанные с приватизацией БАЗа. История, где взлеты и громкие победы перемежались с досадными неудачами.
Анатолий Васильевич Сысоев родился в 1935 году в г.Златоусте Челябинской области (любопытно, что и А.Я. Кабанов был родом из того же города) в семье рабочего металлургического завода.
В школе он мечтал стать моряком. Незаурядные способности, здоровье и характер этого молодого человека позволяли выбрать любую профессию. И как знать, каких высот достиг бы он в морской карьере, но он сделал другой выбор. В 1953 году Анатолий Васильевич поступил учиться в Каменск-Уральский алюминиевый техникум по специальности «Металлургия легких металлов». И в школе, и в техникуме (позже – в армии) он активно занимался спортом – футболом, лыжами. После окончания техникума в 1956 году Анатолий Сысоев был направлен на Новокузнецкий алюминиевый завод. Работал электролизником, механиком, мастером смены, старшим мастером. С 1957 по 1960 год – служба в Советской Армии.
В 1967 году Анатолий Васильевич оканчивает Красноярский институт цветных металлов и надолго связывает свою судьбу с Красноярским алюминиевым заводом. С 1968 по 1982 год он работает здесь старшим мастером корпуса, заведующим производства, начальником электролизного цеха, начальником технического отдела, заместителем главного инженера, заместителем директора.
В 1982 году А.В.Сысоев, как специалист, имеющий богатый производственный и научный опыт, был приглашен на должность главного инженера Таджикского алюминиевого завода. В 1987 году руководством Министерства цветной металлургии Анатолию Васильевичу было предложено возглавить Богословский алюминиевый завод.
Новый директор начал свою работу с ежедневного делового обсуждения результатов предпринимаемых действий. Одновременно с решением производственных задач, с выводом из прорыва глиноземного цеха он с присущей ему настойчивостью решает проблемы соцкультбыта и жилья. Перед заводчанами директор поставил простую и конкретную задачу: «Будем хорошо работать – будем хорошо жить».
В новых условиях хозяйствования не устояли многие промышленные гиганты. А Богословский алюминиевый завод выжил, расширив производство не только основной продукции, но и товаров народного потребления, создав многие вспомогательные производства. Особое внимание Генеральный директор уделял капитальному строительству. Своевременно созданная им собственная база по производству основных строительных материалов, изделий и конструкций, позволила на 90% комплектовать потребность заводских новостроек.
Трудно переоценить личный вклад Анатолия Васильевича в развитие нашего города, в строительство жилья, соцобъектов и объектов культуры, в реконструкцию дорог и городской площади. Он лично инициировал проекты озеленения и дизайнерско-архитектурных решений.
Он не дал развалиться убыточным предприятиям города (трест «Базстрой, ПТЦ «ЯСА», кирпичный завод, ЗЖБИиК, подсобное хозяйство), став их собственником. И можно сейчас много спорить по этому поводу, но всем очевидно, что только благодаря ему, эти предприятия выжили. Анатолий Васильевич их «взял под свое крыло» не для сиюминутной выгоды (как это делают сплошь и рядом нивесть откуда взявшиеся новые собственники), а для того, чтобы вдохнуть в старые технологии и в износившиеся основные фонды новое содержание. И никто до сих пор не может объяснить: а для чего это ему надо было? Для чего ему на склоне лет (Анатолию Васильевичу в те времена было уже под 70) нужны были все эти треволнения и головные боли?
Его понимали только очень немногие. Да просто он был чрезвычайно амбициозен. Анатолий Васильевич за долгие годы руководящего труда выработал в себе характер – при высочайшем аскетизме необычайная трудоспособность. И если бы не эта нелепая, так глубоко всколыхнувшая городскую общественность история с полуразрушенными зданиями бывших детских садиков, которые Анатолий Васильевич никак не хотел передавать муниципалитету, если бы не чрезмерно большие траты на женские шахматные турниры и разные прочие помпезности, то его так бы и поминали краснотурьинцы только хорошими словами.
И все-таки критерии оценки личностного вклада А.В.Сысоева в судьбу БАЗа, думается, должны быть иными, чем те, что применялись в отношении прежних директоров. Какое-то время работая с ним в одной команде (в 2004-2005 годах я возглавлял медиаслужбу завода), я могу твердо сказать, что Анатолий Васильевич до последних дней своего директорства боролся не только за сохранение электролизного производства, но и за его расширение. Возможно, что он и ушел со своего поста только потому, что его очень об этом «попросили» новые собственники завода. Ведь он своим немалым авторитетом в отрасли мог сколько угодно долго мешать осуществлению «глобальных» планов Дерипаски по переводу всех российских электролизных производств в Восточную Сибирь. Он ушел на пике своих творческих идей. Ушел не сломленным непреодолимыми обстоятельствами.
Начало конца?
Мог ли кто-нибудь из тех, кто связал свою судьбу (да что там судьбу – саму жизнь!) с Богословским алюминиевым заводом, кто строил в чудовищно сложных условиях объекты предприятия, кто отлаживал технологию, кто радовался трудовым победам и гордился званием «металлург», что однажды этот алюминиевый гигант, имевший статус градообразующего, потеряет свой главный передел – электролизное производство.
… А случилось то, что случилось. БАЗ стал разменной картой в колоде искушенного на мировом рынке алюминия игрока – Компании РУСАЛ. Зачем этому игроку знать о проблемах предприятия, которое строилось и пускалось в условиях жесточайшего цейтнота и которому практически за все время существования не давалось передышки? У этого игрока появились другие козыри: строительство новых современных алюминиевых производств в Восточной Сибири – Тайшетского (проектная мощность – 750 тыс.тонн в год), Хакасского (проектная мощность – 300 тыс.тонн в год) и Богучанского (проектная мощность – 600 тыс.тонн в год) алюминиевых заводов. Причем, этим стройкам всячески (вплоть до субсидирования бюджетных средств) способствовали региональные власти.
Глава 4. Память - это звонкие струны
Фиаско одной аванюры или как я однажды чуть не стал сепаратистом
Да, что там говорить… всё тогда в нашей стране пошло как-то наперекосяк.
Я уже было, грешным делом, и подзабыл тот курьезный эпизод в истории нашего региона, да вот, как-то, роясь в своих архивах, коими забит мой письменный стол, вдруг обнаружил вырезанную газетную заметку об официальном «провозглашении Уральской республики».
Это было опубликовано совсем не первого апреля и не в какой-нибудь бульварной газетенке «провинциального разлива», – а в серьезной и «застегнутой на все пуговицы» публичного официоза «Областной газете».
…Оно тогда было и не очень-то удивительно. После состоявшегося в начале 90-х годов прошлого столетия стараниями «великого реформатора» Ельцина «парада суверенитетов» республик СССР сразу же запоявлялись на страницах СМИ разговоры об образовании республик уже в самой России. Была широко анонсирована работа выскочивших вдруг из небытия шустрых юристов по написанию новой Конституции Российской Федерации, где подразумевалось, что республики, входящие в состав России, должны были получить исключительные права и приоритет в формировании своего бюджета.
•
«А раз так, то почему бы и нет?», – как любил говаривать Михаил Жванецкий. Вот именно для получения этих самых исключительных прав и была однажды озвучена идея преобразования Свердловской области в республику. «Нам не нужен суверенитет, но очень нужны экономическая и законодательная самостоятельность», – словно оправдываясь перед земляками, сообщил тогда по этому поводу Глава администрации области Эдуард Россель.
1 июля 1993 года было объявлено о преобразовании из Свердловской области и в границах современной Свердловской области Уральской республики. 27 октября Свердловским облсоветом была утверждена Конституция Уральской республики (текст ее был опубликован 30 октября в «Областной газете»). Указом № 1 Эдуард Россель возложил на себя исполнение обязанностей губернатора республики, а правительство области (председатель Валерий Трушников) получало, естественно, статус правительства республики.
…И только было грянуть фанфарам. Ведь никто же не сомневался, что вся эта затея с республикой никак бы не могла возникнуть на пустом месте. Все же знали о нежных дружеских отношениях первого президента России с земляком и партнером по бизнесу – амбициозным руководителем области. Все же были наслышаны о бросаемых всуе по разным поводам ельцинских словах о его готовности отдать всем желающим суверенитета столько, «сколько тот сможет унести».
Но грянул гром прямо посреди чистого неба!
9 ноября 1993 года Указом Президента РФ № 1874 было объявлено о роспуске Свердловского Облсовета, а 10 ноября, Указом № 1890 был отстранен от занимаемой должности Главы областной администрации Эдуард Россель. Все решения по Уральской Республике были признаны не имеющими силы. Исполняющим обязанности главы администрации Свердловской области был назначен Валерий Трушников.
…И что это было? Я помню, многие из нас, следящих тогда за политическими событиями, были искренне обескуражены. Только несколько лет спустя, я нашел какое-то пусть состоящее сплошь из догадок объяснение случившегося в газете «Коммерсант». Дело в том, что к тому моменту бизнес «ельцинской семьи» и нашего Росселя вдруг перестал быть тайным. Их фирма (совместное предприятие – СП), носящая бесхитростно-простецкое наименование «ИнтерУрал», засветилась на беспрецедентно наглом по своему размаху проекту, связанному с продажей за рубеж больших партий продукции черной металлургии. В газете утверждалось, что сын Юрия Петрова (ближайшего сподвижника Ельцина) «рулил» активами фирмы в Великобритании, дочь Росселя представляла интересы фирмы в Германии, а тогдашний зять Ельцина Леонид Дьяченко занимал ключевую должность в одной из дочерних структур СП в Москве. По официальным отчетам самого СП внешнеторговый годовой оборот предприятия с 1992 года превышал 200 миллионов долларов.
И вот, по мнению газеты, в целях вывода Росселя из-под готовых разразиться скандалом публичных разоблачений, и была якобы затеяна Борисом Николаевичем вся эта хитроумная многоходовка с уличением Росселя в «сепаратизме». Тем более, что по прошествии небольшого периода времени хозяин «всея Руси» милостиво разрешил своему опальному другу снова баллотироваться на пост губернатора области.
Многие склонны считать, что проект «Уральская республика» все же режиссировался в Москве: уж очень глубоко продуманными казались нам тогда все предпринимаемые Росселем шаги. Уже сам факт того, что были заранее разработаны, заказаны на государственной фирме «Госзнак» (с девятью степенями защиты) и напечатаны 2 миллиона банкнот «своих денег» – уральских франков на сумму 56 миллионов (!!), наводит на серьезные размышления. Но как потом оказалось, эти деньги изначально к росселевскому проекту никакого отношения не имели.
*
…Где-то в середине 1992 года по Екатеринбургу пополз слушок о том, что, мол, скоро в городе (да и, собственно, в области) появятся новые деньги – уральские франки. Поначалу на всех, кто этими слухами впечатлялся, крутили пальцем у виска. Какие франки? И почему только – на территории области? А куда денется рубль? И кто из них будет главнее?
А на следующий год ошарашенные известием о новоявленной Уральской республике екатеринбуржцы были еще проинформированы и о том, что уральские франки нового субъекта федерации уже лежат в одном из городских банков, дожидаясь решения областных властей об их легализации. Так в сознании горожан возникновение новых денег и провозглашение республики слились в одно общее сумасбродство.
На деле же все было иначе. Еще в 1991 году молодой и никому тогда не известный местный бизнесмен Антон Баков, начитавшись западных экономических книжек, вознамерился создать собственную «частную валюту». Справедливо полагая, что валюта – это тоже товар, он решил выпустить «частную валюту» на местный рынок наравне с государственной и дать ей возможность показать свою конкурентоспособность. Он был твердо убежден в том, что его целеустремленность и упорство в сочетании с растущим недоверием населения к рублю, должны были сработать.
И удивительнее всего было то, что эта бредовая идея не противоречила тогдашним финансовым законам! Егор Гайдар, рассказывают, долго чесал затылок, прежде чем, вздохнув, подписать разрешающий документ.
…И дело закрутилось! Какими красивыми были эскизы тех новых «уральских денег»: на лицевой стороне Мамин-Сибиряк… Менделеев… Чайковский… Никита Демидов (почему-то похожий на долларового Вашингтона), а на обороте – дом Ипатьева, Невьянская башня и другие исторические объекты. Баков лично оплатил заказ пермской фабрике «Госзнак». В феврале 1992 года военный вертолет (секретным спецрейсом) привез в Екатеринбург кейсы с купюрами, и они были надежно упрятаны в одном из городских банков.
…Хотелось бы, для ясности понимания этой денежной аферы, сделать небольшой экскурс в довольно занимательную биографию ее создателя.
Антон Баков родился в 1965 году в семье инженеров Уралмаша. Детство прошло в доме на улице Свердлова – в том самом, выполненном в стиле сталинского ампира, где на первом этаже располагался кинотеатр «Урал». Школа. УПИ. Перестройка. Молодость. Безумное буйство энергии.
В 1987 году, еще будучи студентом, он организовал кооператив «Кедр» и продавал туры в Верхотурье. Путёвки обрели дикую популярность – из-за клюквы. Но не из-за «развесистой», до которой у него еще ума не доставало, а из-за болотной ягоды, которая растёт неподалеку от населенного пункта. Туристы в первый день осматривали городок, а во второй – шли на болото. Путёвка стоила 3 рубля, а ведро клюквы в Свердловске – 10 рублей. Тётки толпами пёрли к святыням.
В 1988 году ленинский стипендиат Антон Баков защитился и получил красный диплом УПИ. В том же году он учредил туристическое агентство «Малахит». Со временем преуспевающий бизнесмен переформатировал чартеры туристов в чартеры челноков, заведя при этом оффшорный счет в Лихтенштейне.
Вот тут-то ему и повстречался его бывший знакомый (они учились в одной школе) хваткий и умный Дмитрий Каменщик. По слухам, отец Дмитрия, большой милицейский чин, взял в долг деньги у зарождающейся тогда местной мафии (ОПГ «Уралмаш») и помог создать молодым предпринимателям компанию «Ист-Лайн», которая тут же «подгребла» под себя почти всю челночную торговлю с Китаем – а это годовой оборот в полтора миллиарда долларов.
Компания цвела и развивалась, хотя про нее постоянно ходили по страницам СМИ намеки на связи с контрабандой и криминалом. Но Антон Баков, увлекаясь то одной коммерческой идеей, то другой, в какой-то момент вдруг утрачивает интерес к «Ист-Лайну» и продает свой пакет акций Каменщику. Тот от имени компании покупает аэропорт Домодедово, сделав его лучшим в стране, и становится миллиардером. Ну, а Баков… Чем он сейчас «рулит» - никто точно не знает, но средств ему на безбедную жизнь явно хватает. Иначе б он не занимался сегодня собиранием территорий для официально зарегистрированного в мировой «табели о рангах» государства с оригинальным названием – Российская империя, в котором он занимает какой-то очень важный пост…
А что франки? Почти год пачки новеньких, вкусно пахнущих типографской краской банкнот лежали в хранилище банка невостребованными, пока их с ведома Бакова не забрал председатель правления ТОО «Уральский рынок» Александр Назаров. Что он собирался с ними делать, никто не знает, но после того, как его в одной из бандитских разборок убил киллер, франки снова куда-то исчезают.
И только в 1997 году, когда Баков становится хозяином (и директором) Серовского металлургического завода, истосковавшиеся по воле деньги все-таки выйдут на свободу. Независимо от их номинала (будь то франк или тысяча) они станут… талонами в заводской столовой. Ну, хоть такое применение изящному образцу банкнотного искусства!
Я хорошо помню те оригинальные талоны, которыми работники завода расплачивались в столовой. Очень жалею, что не прикупил тех талонов на память.
… В 2000 году, когда завод «уйдет из-под Бакова», что первым делом сделает прокуратура, – это займется изъятием из обращения баковских франко-талонов.
*
Ту давнюю историю, связанную с попыткой создания Уральской республики, наверное, многие из моих земляков не помнят еще и потому, что имя ее создателя многократно больше было испачкано огромным количеством публикаций в местных СМИ о связях Росселя с организованной криминальной бандой «Уралмаш». Я помню, как он сам в одном из интервью прямо так и сказал, что, мол, с бандитами он общается, но не видит в этом ничего плохого, коль скоро они (эти бандиты) помогают своими деньгами решать злободневные городские социальные вопросы.
А через два года после того, как Ельцин, изобразив на лице праведный гнев, изгнал Росселя с поста руководителя области, опальный чиновник вдруг снова, как чертик из табакерки, выскакивает на областную политическую арену. И никто другой, как криминальная ОПГ производит решающее финансовое вливание в его избирательную кампанию на пост губернатора области.
…Будут потом в биографии Росселя странные покушения и другие всякие разные истории, показывающие якобы непримиримую борьбу областной власти с криминалом. Но ведь недаром говорится, что не бывает дыма без огня.
Необычные факты, догадки и предположения.
Российский алюминий. ХХI век.
… И всё же судить Компанию «Русал» на основании только наших эмоций – это, наверное, не совсем правильно.
Давайте для начала поговорим о том, что пришлось пережить российской алюминиевой отрасли после экономических реформ 90-х годов прошлого века.
Известно, что в самом начале так называемой «перестройки» все крупные заводы начали переходить в частную собственность. Исчезло финансирование из госбюджета, катастрофически уменьшалось производство (из-за сокращения сбыта), ветшало оборудование, снижались оборотные средства, рушились финансовые системы предприятий.
В этой ситуации часть предприятий попала в зону внимания дельцов, за которыми, как правило, стоял иностранный капитал и которые единственной целью видели получение сиюминутной выгоды. Немалая часть предприятий «курировалась» преступными группировками. Вот в это самое время и возглавил один из крупнейшых российских алюминиевых заводов — Саяногорский — Олег Дерипаска. За несколько лет ему удалось на том заводе наладить бизнес-процесс, внедрить новые технологии.
В нулевые годы по тем или иным причинам иностранные компании начали избавляться от своих активов в России. Отечественным промышленникам стало понятно, что оживить алюминиевую отрасль в стране можно только через объединение разрозненных предприятий. И Дерипаска начинает создавать вертикально интегрированную компанию с полным производственным циклом. Так возникает в 2000 году – «Русал».
Почему именно – Дерипаска? Не буду утверждать, но, думается, не последнюю роль сыграло его родство (пусть и не очень близкое) с семьей Ельцына.
С утратой контроля над глиноземными производствами, находившимися в бывших союзных республиках возникла необходимость приобретения таких производств в других регионах мира. Для обеспечения независимости и безопасности «Русал» получил контроль над боксито-глиноземными комплексами в Африке, на Ямайке и в Южной Америке. В 2007 году Дерипаска заключает еще более масштабную сделку: объединяет алюминиевые и глиноземные активы «Русала», группы «СУАЛ» и швейцарской компании «Glencore». Кроме того, в составе компании появиляются фольгопрокатный завод «Арменал» (Армения), Всероссийский алюминиево-магниевый институт, Инженерно-технологический центр, НкАЗ, КрАЗ и другие заводы.
На их основе возникает Объединенная компания «РУСАЛ», которая сегодня является крупнейшим в мире производителем первичного алюминия.
… Нет, конечно, не всё идеально в финансово-правовой структуре этого бизнес-проекта. Но, главное, он работает исключительно – на Россию.
«Сегодня большая часть продукции, выпускаемой ОК РУСАЛ, — это продукция с высокой добавленной стоимостью: слитки различных сплавов, заготовка для проволоки и т.д., – говорит о компании директор по развитию бизнеса и новых технологий «Арконик Россия» Александр Дриц. – Сейчас производство алюминия в России сосредоточено на сибирских заводах. Они обеспечены собственным сырьем на сто лет вперед. И хотя алюминиевая отрасль в России устойчива и продолжает активно развиваться, возможностей для роста еще много. Например, автомобилестроение уже сегодня вполне может стать главным драйвером потребления алюминия в нашей стране. Еще одно перспективное направление для отрасли – 3D-печать. С ее помощью можно создавать сложные и высокоточные детали и изделия. Традиционные способы обработки алюминия не позволяют это сделать. Кроме того, 3D-печать позволяет снизить вес и объем изделия, а значит и стоимость».
По словам Дрица, для отрасли перспективно развитие внутреннего рынка. «Несмотря на рост, в России потребление алюминия на душу населения всё равно в два раза ниже европейского уровня. Сферы, где это возможно, — это дальнейший рост упаковочного сегмента в связи со ставкой на экологию, освоение решений для транспортного машиностроения, автомобилестроения, коммерческого и железнодорожного транспорта», – считает он.
И все-таки главное для нас, россиян – это то, что сегодня алюминиевая промышленность поддерживает не только российскую экономику, но и социальную сферу. «РУСАЛ за 20 лет смог многое преодолеть и достичь лидерства в мировой алюминиевой промышленности. Это позволяет компании повышать качество жизни в регионах присутствия, осуществляя многие социальные проекты, направленные на развитие городских территорий, спорта и культуры, образования и медицины. Но еще больше предстоит сделать в будущем»,– говорит об этом генеральный директор компании Евгений Никитин, который более 25 лет жизни отдал алюминиевой отрасли.
Глава5. Дорогие мои земляки
Добрая роль «человеческого фактора»
Однажды в начале нулевых по долгу службы мне довелось проехать по городам нашей области. Сердце обливалось кровью от общей картины обветшания. Здания с почерневшей от времени штукатуркой, «дырявые» дороги и тротуары, неухоженные деревья и кустарники, мусор и грязь…
И главное: озабоченные, неулыбчивые люди на улицах. Я бывал в тех городах не раз до начала общероссийского беспрецедентного реформирования экономики. Ничто, казалось, не предвещало пробуксовки, а то и полного краха успешных предприятий, выпускающих востребованную продукцию.
… Нам, по-видимому, просто повезло. Долгое время контрольный пакет акций Богословского алюминиевого завода был в руках группы ОАО «СУАЛ-Холдинг». Могу с полной уверенностью утверждать, что руководство СУАЛа в равной степени ответственно относилось и к развитию производства, и к поддержке качества жизни работников завода (и их семей).
Думается, не последнюю роль в такой политике руководства алюминиевым холдингом сыграла личная позиция Генерального директора БАЗа А.В.Сысоева. Его непререкаемый авторитет, его умение убедить в своей правоте любого оппонента, сделали то, чего не могли сделать менеджеры других мощных и авторитетных производств. Одно дело – заявлять о готовности финансирования социальных проектов. А другое – всеми правдами и неправдами убеждать собственника делиться своей прибылью с теми, чьим трудом она добывается.
Как человек, близко знавший кухню финансирования заводских соцпроектов во время директорствования А. Сысоева, могу ответственно сказать, что львиная доля средств на содержание и развитие городского благоустройства состояла из заводских денежных вливаний.
Я вспоминаю, как жестко на заводских планерках Анатолий Васильевич разносил в пух и прах одного из своих замов за сломанные скамейки на Бульваре Мира или за поломку фонтана. Как он выносил на утверждение сметы то на благоустройство набережной, то на обустройство Храма, то на поддержание профессиональных, культурных и общеобразовательных учебных заведений города.
Можно долго перечислять те добрые дела, какие осуществлялись под непосредственным руководством директора А. Сысоева. И всех, кто желает подробнее ознакомиться с их перечнем, отсылаю в заводской музей, который долгие годы держится на хрупких плечах неутомимой и подвижнически целеустремлённой женщины – Н.П. Рейш.
Наш город успешно развивался в последние годы благодаря мудрой и дальновидной программе действий руководства администрации города, главой которой на протяжении многих лет был Виктор Егорович Михель. Именно ему досталась нелегкая доля ответственности за городские хозяйственно-экономические дела в сложных условиях реформирования. Пусть злые языки утверждают, что не будь сильного градообразующего предприятия, экономика города была бы другой, Виктор Егорович доказал своим отношением к делу несостоятельность этих разговоров. Есть объекты в Краснотурьинске, которые были построены только благодаря его твердой настойчивости. Это, к примеру, ремонт кровель и фасадов домов, ремонт улицы Попова, пристой к городской больнице пищеблока и строительство родильного дома.
… Но как же город похорошел за последние годы! Это очень заметно даже замыленному от повседневных забот взгляду коренного жителя. Особенно он красив летом, что – ясным солнечным днём, что в ночных сумерках.
Какими сказочно красивыми стали набережные обоих берегов пруда! Какой современно нарядной стала улица (нет, не улица – проспект) Ленина! А отремонтированные, радующие взгляд своими веселыми красками фасады домов… а высаженные массово на улицах и пустырях саженцы деревьев… а постоянно поддерживаемая чистота улиц… а строжайший контроль за состоянием дорог и тротуаров…
Разве можно не замечать того, что это произошло и происходит с заступлением на должность Главы города Александра Юрьевича Устинова.
Чаще слушать других
Его служебная характеристика скупа и немногословна:
«А.Ю. Устинов вступил в должность Главы городского округа Краснотурьинск 8 сентября 2013 года.
Устинов Александр Юрьевич проводит значительную работу по комплексному развитию городского округа. В числе основных приоритетов – создание индустриального парка «Богословский», строительство автомобильной дороги на подъезде к Краснотурьинску и трассы водопровода от Северопесчанского месторождения подземных вод, капитальные ремонты многоквартирных домов, строительство нового жилья, ремонт дорог, а также благоустройство набережной городского пруда, парков и дворовых территорий.
При его непосредственном участии Постановлением Правительства Российской Федерации от 19 сентября 2016 года № 942 на территории городского округа Краснотурьинск… создана территория опережающего социально-экономического развития.
Александр Юрьевич обладает высокой работоспособностью, требователен к себе и подчиненным, эрудирован, занимается самообразованием. Имеет высокий авторитет среди руководителей городских предприятий и организаций, является секретарем Краснотурьинского местного отделения партии «Единая партия», успешно работает с депутатским корпусом.
Александр Юрьевич награжден Почетными грамотами Губернатора и Правительства Свердловской области, Министерства природных ресурсов Свердловской области, Департамента по труду и занятости населения Свердловской области, другими наградами».
… Но как он сам видит себя в роли Главы города, чем живет, о чем мечтает?
Сразу замечу, что он никогда не уходит от ответов на эти вопросы, поскольку является довольно публичным человеком. Хорошо помню, как в начале нулевых (2003 по 2012 годы) Александр Юрьевич, исполняя обязанности заместителя Главы города по жилищно-коммунальному хозяйству, транспотра, связи, энергетике и природопользованию, постоянно высказывал своё видение решения городских проблем на городском интернет-портале. Ни до него, ни после – такого участия в полемике от какого-нибудь городского чиновника я не видел. Это ведь не так-то просто убедить вечно сомневающихся и порою довольно резких в суждениях горожан в своей искренности.
Да, он никогда не уходил от полемики в своих разговорах с людьми. И, странное дело, даже самые ярые «споруны» никогда в этих разговорах не выходили за рамки приличия.
… А чтобы лучше понять характер и жизненную позицию нынешнего Главы города я хочу привести фрагменты его недавнего интервью журналу «Муниципалитет: экономика и управление».
О карантине всвязи с «ковид-19»:
«Различные были идеи – закрыть город и все остальное, – но это физически невозможно, потому что продукты, почту надо возить, люди в любом случае перемещаются, какой бы ты жесткий карантин ни сделал... мы не готовы к этому в данный момент, у нас даже ресурсов таких нет.
… Я за соблюдение строгих карантинных мер. Вместе с тем категорически нельзя термин «изоляция» распространять на духовную сферу, это испытание, как и все предыдущие, преодолеть сумеем только сообща, только вместе».
О национальном вопросе:
«… У нас настолько переплелись разные корни: русские, украинские, татарские, немецкие... И каждая национальность привносит не только свой колорит, но и трудовые традиции. 10 % горожан – татары: и приезжие, и местные. Есть поволжские немцы. У них очень семейственность развита, всегда жили своими большими семьями, друг за друга, плечом к плечу, и для них это очень важно. Семья моей жены тоже из сосланных поволжских немцев, так вот ее дед с бабушкой, приехав практически без имущества, первыми купили только сепаратор и основали в Краснотурьинске маслоделие: покупали молоко у соседей, проводили сепарацию, сбивали масло и на это жили. Предприимчивость, ответственность плюс законопослушание – великий вклад немцев в экономику города».
О своей биографии:
«Биография моя делится на три профессиональных периода. По первому образованию я горный инженер, эту профессию выбрал после школьной экскурсии в шахту по добыче руды. Окончил горный университет по профессии «Разведка месторождения полезных ископаемых», работал на кирпичном заводе в Краснотурьинске.
Через восемь лет, в 2001 году, меня пригласили работать в администрацию города председателем комитета по жилищно-коммунальному хозяйству (транспорт, связь, энергетика и природопользование). Потом стал заместителем главы города по ЖКХ.
В 2012 году перешел работать в Министерство энергетики и ЖКХ Свердловской области начальником отдела тарифной политики, экономики, но, в основном, сотрудничал с фондом развития ЖКХ в Москве, который выделял деньги на строительство жилья и капитальных ремонтов многоквартирных домов.
Закрытие электролизного производства Богословского алюминиевого завода в 2012 г., а также кадровые замены в администрации города вызвали кризис в различных сферах жизни города. В итоге, в апреле 2013 г. мне предложили возглавить избирательную кампанию в Краснотурьинске, и в сентябре 2013 г. я был избран на должность Главы городского округа. В 2017 г., уже по новой системе, был переизбран на конкурсной основе в Думе городского округа».
Об оттоках людей из малых городов:
«Я считаю, что люди должны жить там, где они хотят. Наша задача только в том, чтобы создать условия для них… Говорят, что от того места, где ты родился, не надо уезжать больше чем на тысячу километров. Это твоя территория, твои гены, вода, которую ты пьешь, пища, которую ты принимаешь.
Как-то управлять этим процессом можно с помощью образования. Хотелось бы, чтобы образование было на местах, по крайней мере, первые три года. Либо вернуться к прошлому опыту: учишься в центре, но потом 5 лет работаешь в родном городе. И тогда специалист будет уже сам выбирать, пустит он здесь корни или нет. А это как раз задача муниципалитетов – создать стимулы для молодой семьи».
О том, чему должны учить управленцев муниципального уровня:
«Нужно учить руководителей, которые могут объединять вокруг себя необъединяемое. Должны работать как в критических ситуациях, так и в ситуациях, именуемых «болото». На сегодняшний день не могут выстроить коммуникации разноведомственные структуры. «Первое лицо» как раз и должно всех объединять. Это довольно сложная задача, но имея определенные компетенции, определённые черты личности, умея переступать через сложившиеся стереотипы, ее можно осуществить. Главное – понимание, что ты не для себя это делаешь. Возможно, необходимы навыки модерации…
Я считаю, что руководитель не должен управлять в ручном режиме,.. и сейчас, благодаря назначению через Думу, эти вопросы будут нивелироваться. Когда воюют Глава
с председателем Думы, территория вовлекается в эти конфликты, и это приводит к негативу. А другие территории в это время развиваются и вырастают. Поэтому лучше всего уметь договариваться и находить компромиссы».
О моментах, когда испытываешь ощущение, что живешь в великой стране:
«Я каждый год 9 мая ощущаю гордость за нашу страну…Воевали в той страшной войне мои деды, бабушки. Дед был связистом в авиации и закончил войну в 1946 году в Японии. Его сестра была медсестрой. Другая бабушка работала в органах НКВД… Конечно же, хожу в «Бессмертном полку».
О том, каким надо быть руководителю:
«… Наверное, на таких должностях, на которой я нахожусь, надо попытаться оставаться тем, какой ты есть. Хотя это очень сложно. Власть в любом случае тебя изменяет. Она изменяет твое мировоззрение, и, чтобы оно не менялось в худшую сторону, надо почаще выходить к людям, просто слышать их. Я бы, наверное, себе как напоминание оставил: чаще слышать других».
Добрый свет большой души
Я понимаю, как сложно в нынешнее время делового прагматизма и размытых нравственных ориентиров убедить молодое поколение в том, что практически вся доперестроечна эпоха (кроме, возможно, восьмидесятых годов), которую идеологи «неодемократии» красят только в черные тона, была эпохой энтузиазма, эпохой созидания. Понять ли нынешним молодым, что именно те люди, которые были заняты в, казалось бы, далёкой от сфер созидания – сфере идеологии, и руководили теми процессами созидания?
Вот об одном из них я и хотел бы сейчас рассказать.
Человек этот известен практически каждому взрослому краснотурьинцу. С его именем связаны многие замечательные, а порою просто знаковые явления в жизни нашего города. Он Почетный гражданин Краснотурьинска. Здесь прошла его комсомольская юность, здесь он прошел школу мужания, здесь он нашел применение своему неуемному темпераменту, отдав свои лучшие годы строительству хозяйственной и культурной сфер Краснотурьинска. Этот человек – Николай Миронович Тишкин.
Он родился 10 июня 1928 года в селе Рождественно Пронского района, что раскинулось в живописной луговой пойме местной речушки, в 200 километров от Рязани. Отец, Мирон Иванович, крепкий и рачительный хозяин, имел большой добротный дом, неоглядное угодье и полное подворье скота. Имелись даже пчелы, за которыми полный, персональный пригляд был с раннего детства поручен почему-то Николаю.
По-разному сложилась судьба его братьев и сестер. Николаю после окончания семилетки разрешили уехать из отчего дома в районный город Ступино на учебу в местном горном техникуме.
Так судьба делает первый крутой поворот в жизни молодого рязанского парн, так она ставит его на первую ступеньку лестницы, ведущей к будущему делу всей жизни.
В 1949 году Николай по распределению направляется в трест «Волчанскуголь», где его назначают мастером-электромехаником.
Он сразу со свойственной ему энергией включается в рабочую и общественную жизнь предприятия, и, спустя совсем короткое время, избирается на должность освобожденного комсомольского секретаря треста. В те годы комсомолия треста входила в состав Краснотурьинской городской организации. Николай становится заметен во всех ее делах и мероприятиях, и в 1954 году судьба ставит его на новую (уже вторую) ступеньку жизненной лестницы – его избирают первым секретарем Краснотурьинского ГК ВЛКСМ.
«Какие это были замечательные годы, - вспоминала работавшая с 1950 по 1956 годы вторым секретарем ГК ВЛКСМ Александра Васильевна Рожкова, - Николай Миронович, худощавый, симпатичный и необычайно подвижный, быстро стал душой комсомольского актива. Какими только делами не занимались комсомольцы тех лет. Мы шефствовали над пионерией, проводили субботники с восресниками, объявляли важные строительные объекты комсомольскими стройками и в свободное от основной работы время работали там.
С нашим немалым участием были построены трамвайные пути, завод ЖбиК, стадионы на Рудничном и Волчанске, кинотеатр «Россия». Мы организовывали всевозможные концерты и фестивали, устраивали карнавалы и факельные шествия… Помню, на водной сколачивали большущие плоты, садили туда духовой оркестр, и вся площадка перед Дворцом была заполнена танцующей и поющей молодежью. Мы проводили различные спортивные соревнования…
Николай был настолько непоседлив, что даже на городских комсомольских конференциях перед их началом при первых тактах плясовой начинал свою «цыганочку с выходом». Он был открыт, честен и скромен. Мы знали, что у него всего один костюм, который уже давно просил замены. Так вот, мы с девчонками из актива скинулись и попросили знакомую портниху сшить ему брюки… Как он был смущен и тронут».
«Ой, конечно же, в него были влюблены многие девчонки, - вспоминает ещё одна из активных комсомолок тех лет Полина Николаевна Захарова, - но он никогда и никому не давал повода подозревать его в недостойных вольностях. Понимаете, время было такое. Сколько персональных дел приходилось рассматривать в связи с «аморальным» поведением того или иного комсомольца. Конечно, порой перегибали палку, но идеалы «чистой» любви были для большинства из нас святы.
В 1954 году Николай простудился и серьезно заболел. Его, едва оправившегося после тяжелой болезни, по настоянию областного комсомольского руководства, направили в один из санаториев Перми. Уехал он долечиваться усталым и похудевшим, а вернулся бодрым и не один – с худенькой, миловидной девушкой по имени Лия, врачом того санатория, где отыхал».
Поселились молодые в доме по улице 8 Марта в скромно обставленной квартирке (Николай Миронович с семьей так и прожил в ней до самого отъезда из Краснотурьинска – это ли не пример скромности для всех нынешних маломальски прорезавшихся городских чиновников?). И постоянно там теснились гости. Шли с работы после бурного заседания – всей комсомольской гурьбой запросто заваливались к Тишкиным. Пили чай, заедая нехитрой снедью, выставленной на стол улыбчивой и доброжелательной хозяйкой. А потом пели под гитару.
... Современный архитектурный облик нашего города был сформирован в 60-70-е годы, именно тогда, когда Н.М. Тишкин был первым секретарем ГК КПСС. Кто помнит атмосферу тех лет, тот знает, что это такое – ощущение массового строительного бума. То там, то тут возникали строительные площадки. Практически одновременно строились восточная часть города и Заречье.
В 1972 году был сдан в эксплуатацию Дворец пионеров, в финансировании которого помог «паренек с Рудничного», а тогдашний первый секретарь ЦК ВЛКСМ Евгений Тяжельников. Еще раньше были построены художественная школа, музыкальное училище, краеведческий музей, центральная библиотека, ОТФ УПИ и железнодорожный вокзал. Появились новый памятник Ленину, мемориальный комплекс на бульваре Мира. При нем были введены в эксплуатацию шахты Северопесчанская» и «Капитальная».
Рабочий день, по воспоминаниям очевидцев, у Николая Мироновича начинался в 6 часов утра с объезда всех без исключения новостроек и бесед с рабочими и прорабами. Не удивительно, что текщей информацией по любой стройке он владел порою лучше, чем руководители строительных управлений. Он всегда был недоволен объемами и темпами работ, он выжимал из строителей все возможное и невозможное. И город хорошел на глазах.
«Конечно, - скажет сегодня иной из нас, - в те годы строить было проще, ведь все капитальное строительство финансировалось централизованно – из Москвы. И деньги на эти цели отпускались немалые». Отчасти, да. Но надо знать, что и в те годы финансовые потоки в какой-то степени реагировали на так называемый «человеческий фактор». И, к примеру, финансирование таких объектов, как краеведческий музей, железнодорожный вокзал и мемориальнй комплекс на бульваре Мира – это отдельные, весьма занятные истории, подробности которых пусть так и останутся только в памяти их фигурантов. Победителей, как говорится, не судят.
Именно в сфере городского строительства организаторский талант Николая Мироновича проявился в полной мере.
Ушел Н.М. Тишкин на заслуженный отдых в 1998 году в возрасте 70 лет.
А умер он, прожив пенсионером всего 6 лет – в 2004 году.
Он не мог жить без людей
А многие ли сейчас вспомнят о другом нашем земляке, много сил и здоровья отдавшего процветанию родного города – Нечкине Леониде Ивановиче? Наверное, только те, кому за 60 лет. И то не все из них. Кто-то назовет его последнее место работы – директором профессионально-технического училища №103. И лишь немногие вспомнят ту его должность, работая на которой он оставил след в истории градостроительства нашего родного Краснотурьинска – должность заместителя председателя городского Совета народных депутатов.
Он прожил яркую, красивую и честную жизнь. Жил азартно, работал увлеченно. Был неудержимо горяч, энергичен, целеустремлен. Он был душой любой компании. Его любили (не то слово – обожали) женщины, а он до конца жизни оставался примерным семьянином. Он ушел из жизни на 78-м году жизни, из которых на пенсии пробыл всего 6 лет.
Я смотрю на его фотографию, которая сопровождала мою о нем публикацию в местной газете. Он стоит на ней молодой (22-летний), в военной, ладно подогнанной форме, удивительно похожий на Владимира Высоцкого. И вспоминаю неторопливый рассказ о нем его мудрой и по-домашнему доброй жены Клавдии Васильевны, которой, к сожалению уже тоже нет в живых.
Леонид Иванович Нечкин родился в 1923 году в поселке Ис, известном поселении золотодобытчиков, что под Нижней Турой. Семья Нечкиных, потомков известных в поселке коренных старателей, жила в добротном и ухоженном доме. Жила, особого достатка не испытывая, но и не беднее других. Шустрый и любознательный Леонид учился легко, а энергии хватало и на детские игры, и на спорт, и на выполнение общественных поручений. Он уже с детских лет не мыслил себя вне общественной работы, активно участвуя и в пионерских мероприятиях, и в комсомольских делах. Когда в поселке открылся СТЮЗ (самодеятельный театр юного зрителя), то он сразу же стал и душой его, и одним из художественных руководителей.
Десятилетку Леонид закончил в 1939 году. А осенью 1940 года его призвали в армию. И разве он мог знать тогда, молодой и самонадеянный, что судьба бросит его в самые первые месяцы жестокой и кровавой войны на один из самых тяжелых участков Западного фронта? Разве мог он предположить, что пройдя краткосрочные курсы, молоденьким лейтенантом будет командовать взводом, отражая яростные атаки превосходившего по силам противника в 1942 году на позициях Донского фронта? Удивительно, но пройдя все круги ада, он, энергичный и смелый, дожил до Победы, будучи зацепленным лишь двумя пулями.
Он хотел связать свою жизнь с армией, но именно те полученные на фронте ранения вдруг стали давать о себе знать сильными болями, и в 1948 году он вынужден был уйти в отставку.
... А новая жизнь уже требовала скорейшего решения всех бытовых проблем, потому что он успел обзавестись семьей.
Её, молоденькую жену Леонида, звали Клавочка.
Ей шел девятый год, когда она с родителями перехала в поселок Ис. А соседскому мальчишке Лене, что жил в доме напротив, шел десятый. Конечно. она выделяла его из других мальчишек, которых знала, за веселый и заводной характер, за его бойкость и независимость, была благодарна за его о ней заботу (он в конце каждого учебного года бережно складывал в стопку и приносил ей специально для нее сохраненные учебники), но…только и всего. Ей нравились и другие мальчишки, с которыми она играла в популярные тогда лапту, казаки-разбойники, пряталки. А вот во СТЮЗ, куда затащил ее Леня, она узнала своего вихрастого соседа уже с другой стороны. Он был прирожденным артистом! Как он бесподобно играл старика в спектакле «Василиса Прекрасная»! Как зрители ему аплодировали! А Клаву, которой досталась тогда роль кота, он терпеливо и деликатно обучал правильному и естественному мяуканью.
Все мальчишки из самодеятельного театра в армию уходили почти в одно и то же время. Девчонки их дружно провожали. Смеялись, шутили, балагурили… Шел 1940-й год.
Всю войну Клава получала письма от ребят, друзей по бывшему СТЮЗу. И во всех тех письмах звучала тихая грусть по дому, по веселому детству, по оставшимся дома родным и друзьям. И во всех письмах проскальзывали непривычные, нежные и ласковые слова взрослеющих мальчишек, прозрачные намеки на проснувшиеся чувства.
В 1945 году Клава училась в техникуме. Никуда не ходила, замкнулась в четырех стенах. И однажды на пороге ее дома вдруг появился он, тот, кого она стала видеть во всех своих последних девичьих снах – возмужалый, щеголеватый и красивый лейтенант Леня. Он был, как всегда, собран и деловит. И после трогательного объяснения в чувствах, после милого щебетанья о прожитых годах разлуки он по-военному четко изложил план их дальнейшей жизни:
- Значит так, сейчас я в краткосрочном отпуске. Завтра идем в ЗАГС и переезжаем к моей матери: у нее места побольше. А окончишь техникум, заберу тебя к себе в Брест.
И на ее вопрос про обоснованность такой спешки со свадьбой ответил с наивной откровенностью:
- Боюсь, как бы другие ребята не перехватили.
В Брест он ее увез в 1947 году. Там у них и родилась дочка Лариса.
В 1948 году Леонид демобилизовался. И, оказавшись в Ивделе, молодой фронтовик принимает предложение заняться партийной работой.
В 1953 году Леонид Иванович переезжает в Краснотурьинск. И устраивается на Турьинский медный рудник начальником смены. А Клавдию Васильевну берут в горисполком на должность отественного секретаря. Она проработала в этой должности именно в те годы, на какие приходится расцвет и становление Краснотурьинска. Она переживет смену шести (!) председателей горисполкома. И во всех постановлениях городского ограна исполнительной власти тех лет будет стоять и ее подпись.
В 1964 году, окончив Уральский политехнический институт, Леонид Иванович становится начальником инспекции Госгортехнгадзора и работает в этой должности до 1971 года. До того момента, когда на сессии городского Совета народных депутатов его не изберут заместителем председателя горисполкома.
Вот, где в полной мере проявилась неукротимая его энергия, бьющая ключом, его вечная заряженность на поиск новых идей, его потроясающая работоспособность. Он как-то сразу сблизился с тогдашним первым секретарем городского комитета партии Николаем Мироновичем Тишкиным, найдя в нем единомышленника и близкого ему по духу человека. Они потом всю жизнь будут дружить семьями, находя друг в друге опору, поддержку и душевное понимание. А работа, за которую взялся, засучив рукава, Леонид Иванович, оказалась именно той, к какой стремилась его деятельная натура: среди прочих его обязанностей, главной стала ответственность за гражданское строительство в городе. Именно в эти годы начинается массовая застройка микрорайонов, строится вокзал, художественное училище, школа №1, начинается строительство городского рынка.
... Было много вопросов со стороны руководителей города по поводу выбора площадки под рынок.
- На кой черт ты там строишь рынок, - со свойственной ему прямотой спросил как-то Нечкина директор БАЗа П.Л. Устич, - кто туда будет ходить?
- Вот ты туда и пойдещь, - ответил ему, улыбаясь, тем же тоном Нечкин. – И все остальные пойдут. Зато места хватит там не только на павильоны для овощей и фруктов.
Леонид Иванович лично ездил в Ленинград с заказом на новый памятник Ленину: старый разваливался, и его уже устали латать. Сам пробивал и строительство новой АТС, ради оформления предпроектной документации на которую пожертвовал даже своим отпуском.
Но годы и болячки от старых фронтовых ранений, брали свое. В 1977 году Леонид Иванович переходит на должность директора ПТУ №103. Но разве с его характером он мог не зажечь живой искрой инициативы своих новых сослуживцев? Жизнь этого уважаемого учебного заведения за период директорства Л.И. Нечкина (1977-1994 годы) стала яркой страницей в его богатой на события истории.
А в 2001 году Леонида Ивановича не стало…
Я вспоминаю нашу последнюю встречу с Клавдией Васильевной в ее уютной, скромно меблированной комнатке дома по улице Базстроевской. Листая семейный альбом, она задумчиво сказала:
- Вы знаете, фотография была одним из главных увлечений мужа. Он не любил рыбалку с охотой, не был болельщиком. А любил нашу дачу на Медной Шахте и старушку-машину – жигулевскую «копейку», в которой вечно что-то латал. На даче все делал своими руками. Вот только домик ему помогал стоить…Тишкин. Да-да, Николай Миронович. Он своего сада не имел, а у нас готов был работать до позднего времени.
Я смотрел на фотографии, Леонида Ивановича и, явно ощущая влияние его огромной, доброй, жизненной силы, помню, не удержался от вопроса:
- Клавдия Васильевна, а женщинам он нравился?
Она грустно улыбнулась в ответ:
- А как же? Такой мужчина не мог не нравиться.
- А он…
- Ну, кто ж его знает? Думаю, что и он влюблялся, наверное. Бывало порой такое предчувствие. Но он никогда не давал мне повода подозревать его в измене. Он был очень домашним. Я всегда ощущала его заботу обо мне. Мы ни одного отпуска не провели порознь друг от друга.
Помню, она, задумчиво разгладив старую фотографию, еще сказала:
- Он очень любил людей. Жил работой и вечными рабочими хлопотами, забывая о себе и не приветствуя моих разговоров о материальном благополучии. Вы не поверите, ведь даже вот эту квартиру получил не он, а я.
И когда мы с ней прощались, Клавдия Васильевна очень настойчиво попросила:
- Только, ради бога, ничего не пишите про меня…
Не получилось, уважаемая Клавдия Васильевна, выполнить Вашу просьбу. Как мог я рассказать о Вашем муже, не упомянув Вас? Ведь не случайно же в огромном количестве семейных фотографий, любовно сделанных руками Леонида Ивановича, преобладают Ваши снимки.
Гвозди бы делать из этих людей!
А что за люди жили в те годы! Как говаривал классик советской поэзии В.В. Маяковский «гвозди бы делать из этих людей – не было б в мире надежней гвоздей!». Работая (какое-то время в качестве рабочего корреспондента, а какое-то – в качестве штатного сотрудника) в городской журналистике, мне привелось столкнуться с таким множеством людей с удивительными и непростыми судьбами, руками которых вершилась (прошу извинить за невольный пафос) история города, что рамки этой книжки будет явно недостаточно написать о них обо всех. Из довольного пухлого архива моих газетных публикаций за более чем сорокалетнюю деятельность я отобрал довольно малую часть жизненных историй.
Понимаю, что не все поймут мой критерий отбора для книжки, ведь героями моих публикаций был не один десяток людей – и заслуженные ветераны труда, и талантливые деятели культуры, и знаменитые спортсмены, и Почетные граждане города, и вообще – очень многие уважаемые земляки. Но выбранные мною герои дороги мне тем, что все они были для меня не просто героями публикаций, а людьми, которых я хорошо знал или, тех, с которыми меня связывала долгая и искренняя дружба (за исключением, пожалуй, только О. Гофмана, о котором я писал со слов его дочери Инны).
Архитектор собственной судьбы
Нет, не обстоятельства ломают судьбы людей. Безволие и душевная лень приводит людей к депрессиям и крушениям устоев. Какими бы ни были жестокими правила игры, определяемые судьбой, непозволительная роскошь – предаваться отчанию и опускать руки, повинуясь воле обстоятельств.
У Тойво Арвовича Ниеминена судьба словно специально, проверяла его характер на прочность.
Старожилы БАЗа хорошо помнят этого всегда (даже в рабочей одежде) аккуратно выглядевшего, интеллигентного, общительного и доброжелательного человека, работавшего в 50-е и 60-е годы начальником ремонтно-строительного цеха, а с 1970 по 1987 годы – главным архитектором завода. Начальником цеха его назначил М.К. Рюмин, главным архитектором – А.Я. Кабанов. Годы его работы в службе архнадзора совпали с годами директорствования П.Л. Устича, приказ о его уходе на пенсию подписал Ю.Н. Чернабук, а спустя четыре года на время строительства финскими специалистами пивзавода «Золотой петх» (то есть, на два года) А.В. Сысоев приглашал Тойво Арвовича на работу …переводчиком (с русского – на финский).
… Давным-давно еще с «петровских» времен, на территории нынешней Ленинградской области на землях, сохранивших шведское название – Ингерия, жил древний с финскими корнями народ – ингерманландцы. Никто теперь не узнает, к кому из финских семей пришла беда сразу после октябрьского переворота. Но одним из первх документов, регламентировавших нове правила жизненного обустройства, было специальное постановлеение ОГПУ от 1924 года о порядке помещени лиц в лагеря, концлагеря, ссылку и на спецпоселения кулаков, их пособников и «прочего нежелательного элемента».
С 1931 по 1935 год от ингерманландцев, практически всех причисленных к этим «элементам» было «очищено» все южное побережье Финского залива. И там, где когда-то стояли крепкие хозяйства (от Большой Ижоры почти до границы с Эстонией) до сего времени –заброшенные, пустющие земли. Финов выселяли на восток бывшей Ленинградской области, в Вологодскую, Архангельскую области и в Карелию. На семью давали одну телегу. Что можешь увезти – твое. Дома, скотина, все нажитое дедами и прадедами хозяйство оставалось за незапертми калитками.
Подводы ехали к железнодорожной станции – там проходила погрузка в эшелоны. Одни успевали запихать часть своего добра в вагон, другие – нет. Большие двери закрывались на засов. Люди в эшелонах плакали, а на платформах, мимо которых они проезжали, играл оркестр: переселенцы едут осваивать новые земли…
В августе 1941 года, когда возникла угроза захвата немцами европейского севера страны, появилось два решени Военного совета Северного фронта: об очистке прифронтовой полосы от социально-опасного элемента и о принудительной эвакуации из Ленинграда и области финского и немецкого населения. Маленький Тойво, конечно же, не понимал причин этих постоянных переездов. Он только в 1935 году (ему в это время шел уже девятый год) наконец-то смог пойти в школу. Жили они тогда всем своим семейством в деревне Бегунцы Ленинградской области. Отец столярничал (он на всю жизнь сохранил любовь к своей с детства выбранной профессии столяра-краснодеревщика), мать управлялась по хозяйству. А в 1941 году их эвакуировали вначале в Вологду, а потом – в глухое местечко, богом забытый леспромхоз Молотовской (ныне Пермской) области.
О тех годах остались лишь скупые строчки автобиографии, которую Тойво Арвович писал, устраиваясь на Богословский алюминиевый завод: «…в 1942 году поступил столяром в Сивинский леспромхоз, в 1947 году переехал в Казахстан, в 1949 году перехал в Краснотурьинск, к брату».
… Двадцатилетним парнишкой поступил Тойво в ремонтно-строительный цех БАЗа. Столяром пятого разряда. И, надо сказать, столяр подразделения, напрямую участвовавшего в строительстве алюминиевого гиганта, был в своей профессии далеко не последним человеком.
Мог ли мечтать в то время Тойво, имея за плечами всего 6 классов образования, о том, что когда-то станет одним из руководителей этого завода. Но вот где пригодилось его природное честолюбие, умение добиваться всего своим умом и терпеливостью.
В 1951году он заканчивает 7-й класс школы рабочей молодежи, а в 1955 году (с отрывом от производства) – строительное отделение Краснотурьинского индкстриального техникума.
И тут же начинается карьерный рост: мастер, старший прораб, начальник цеха. И все это в течение одного года!
Строительство новых объектов и реконструкция старых велись в условиях действующих производств без остановок и замедлений технологических процессов. И это накладывало свой отпечаток на характер и специфику работы строителей. Завод мужал и рос на глазах: ведь годы-то были какие –1955 – 1965… Справедливости ради следует заметить, что ремонтно-строительный цех участвовал не во всех проектах строительства завода. Большие и затратные работы финансировались Министерством цветной металлургии и строились силами специально созданного для этих целей треста «Базстрой». Но все остальные (порой не менее значимые) работы ложились на плечи работников заводских подразделений – ремонтно-строительного цеха и ремблока.
В 1970 году Тойво Арвович Ниеминен становится главным архитектором – заместителем главного инженера завода. Теперь в круг его обязанностей, помимо ответственности за работу РСЦ и цеха благоустройства, входит контроль за техническим состоянием всех объектов недвижимости, стощих на балансе завода. А это были не только здания и сооружения на территории завода, но весь заводской жилой фонд, все объекты соцкультбыта и природоохранных сооружений.
Он возглавил работу по архитектурному надзору как раз тогда, когда начали проявляться те пренебрежения к нормам и требованиям проектов, которые допускались в авральных горячках первых лет строительства завода. И если за время работы Тойво Арвовича не произошло ни одной аварии, связанной со строительными упущениями (это уже спустя более, чем десять лет после него произошло крупное обрушение кровли над одним из корпусов электролизного цеха), то это, безусловно, его личная заслуга.
…Он ушел на пенсию в 1987 году. Ушел скромно, без пышных проводов. Его трудовой путь не был увенчан лаврами. Он не был удостоен правительственныъх наград. Его имя не упоминается ни в одной, посвященной заводу и заводчанам, книге. Но это ничуть не мешает всем, кто с ним знаком, считать его человеком удачливым и счастливым.
Он и сам не мог считать себя несчастливым. У него была дружная семья (жена Валентина Петровна работала учительницей школы №2), а по его стопам (стопам профессионального строителя) идут его сыновья и внуки.
Ну, а сам Тойво Арвович, избрав местом жительства родину предков – Финляндию, почти ежегодно приезжал в те места, где его хорошо знали и любили. Наш маленький северный городок стал частью его души.
Вся жизнь, как хорошая песня
Мелькают весны, будто сны.
Цветут каштаны, зреют сливы.
Далекий Киев…нет войны…
Еще отец и мама живы.
Феликс Давыдович Демидов-Полякман родился в далеком довоенном 1932 году. Детские годы прошли в славном граде Киеве, в самом сердце его – на Крещатике. Счастливое, беззаботное время, когда тебя любят и понимают, когда жизнь с ее безоблачными горизонтами еще вся впереди. Отец работал главным инженером Суконного треста (уже много позже Феликс Давыдович узнал, что такое вот «деревенское» название маскировало целую отрасль оборонной промышленности Украины). Мать была преподавателем русского и украинского языков и литературы. Феликс ходил уже во второй класс, когда Киев начали бомбить. А день его девятилетия пришелся на день, когда семья, перебираясь из Киева в Харьков, заночевала в придорожных кустах под Полтавой.
- Это были самые яркие по своему ужасающему трагизму страницы моей жизни, - вспоминал он. – Все рушилось, коверкалось, умирало. Харьков был весь в противотанковых надолбах и руинах. По городу ходили трамваи и танки. Бомбежка шла с методичной арийской педантичностью: с 9 вечера до 5 утра. Семья жила ожиданием эвакуации. Отец руководил огромным комплексом работ, связанных с демонтажом нескольких десятков военных заводов. Выехали мы из Харькова одним из последних эшелонов спецназначения за неделю до взятия города фашистами.
Алма-Ата встретила маленького Феликса непривычными умиротворенностью и тишиной. Жизнь потихоньку входила в свою колею. После окончания школы колебаний не было – только горно-металлургический институт. Энергия юноши била через край, и он выплескивпал ее и в спортивных баталиях, и в занятиях хоровым пением, и в комсомольской работе. Там, в Алма-Ате, он встретил необыкновенную девушку – Машу, Машеньку, Марию Григорьевну, с которой шел по жизни 25 лет, которая все годы до его ухода из жизни светлым счастьем жила в его памяти.
У Машеньки была такая трагическая сдьба, что даже многое успевший повидать Феликс не понимал, откуда столько душевных сил у хрупкой, молоденькой девушки. Она пережила в Ленинграде всю блокаду. Потеряла отца и братьев. Десятерых родных братьев и отца, сложивших свои головы в боях под Ленинградом.
В Алма-Ате родился его первенец Женя, у которого впоследствии обнаружились задатки талантливого инженера.
Мария Григорьевна умерла в 1978 году, а в 1994 году в возрасте сорока лет, в расцвете сил, умер Женя.
*
Все было: споры, всплеск идей
И юный пыл решений скорых.
Ну и конечно, был тот день,
Далекий день рожденья Хора.
Он вынес удары сдьбы. Он не сломался, хотя были, что скрывать, моменты, когда жизнь теряла свой смысл. Он жил, потому что остались рядом с ним его дочь Раечка и сноха с двумя малолетними мальчиками. Он жил, потому что на нем замыкались технологические хитросплетения основного цеха завода, которые он бесконечно отлаживал, доводя до совершенства.
Феликс Давыдович стоял у истоков внедрения в производство автоматизированной системы управления электролизными процессами «Алюминий». Это была задача, решение которой требовало не только специальных глубоких знаний в технологии и электронике, но и умения нешаблонного использования этих знаний. Сколько бессонных ночей провел он вместе с теми, кто занимался системой. И кто теперь знает о том, что капризную и неустойчивую технологию электролиза, работавшую до последних дней работы цеха в состоянии устойчивого динамического равновесия (это в конечном счете сказалось на существенном росте объемов алюминия и на его качестве) сумел обуздать небольшой творческий коллектив, руководил которым Феликс Давыдович.
Он жил еще и потому, что на нем висели взваленные когда-то однажды заботы, связанные с любимым детищем – мужским цеховым хором.
- Первые попытки создания хора предпринимались в 1956 году. Но только с 1960 года в цехе стал работать постоянный смешанный хор, в котором пели девушки из ОТК и РПП, - вспоминал Феликс Давыдович. – В марте 1961 года из него выделился чисто мужской хор… я тогда был секретарем комсомола электролизного цеха.
Ф.Д. Демидов-Полякман не любил выпячивать свою роль в деле созидания хора. Но заводчане знают, что только благодаря его настойчивости хор состоялся. И не одобривший вначале его идею начальник цеха В.С. Киселев (сказавший тогда свою крылатую фразу: «Вот хора нам только и не хватало!») сдался под напором деятельного комсомольского вожака и сам стал его сторонником.
Первым дирижером и худруком хора был Александр Иосифович Лесухин. Не получивший музыкального образования, он имел начальные навыки хорового пения, полученные когда-то в церковном хоре.
- Первой нашей песней была разудалая «Почта сарафанная», - вспоминал Феликс Давыдович. А первое выступление, которое проходило в нашем Дворце культуры, началось с конфуза. Вышли мы на сцену. Взгромоздились на помост – сотня дюжих электролизников. Вышли перед хором наш «Ляксанро» Иосифович и баянист Вася Саянок. И только занавес раздвинулся, помост затрещал и поехал… все мы повалились на пол. В зале хохот и шутливые возгласы. А мы деловито встали и, как ни в чем ни бывало, начали петь. Тут гаснет свет. Но и это не выбило нас из колеи – мы свою программу под одобрительный гул зала допели до конца.
Много внимания хору уделял заступивший на должность начальника цеха П.Л. Устич. Именно по его инициативе был создан художественный совет цеха, который возглавил всю культурно-массовую работу и взял на себя обязанности по опеке над хором.
Руководители всех рангов не считали зазорным петь в хоре. Так, его участниками в разные годы были П.Л. Устич, П.П. Бастрикин, Н.Д. Бахтин, А.Н. Успенский (который пел даже после выхода не пенсию), И.С. Кондрашкин, Г.М. Мануйлов, А.П. Измайлов, Ю.И. Двинин, А.Г. Бисеров, Н.М. Марков, Ю.В. Моисеев. А первыми хористами были молодые рабочие В. Теребеж, И. Огоньков, Л. Ерофеев, А. Потерухо, М. Сердюк, Ю. Гарицкий, В. Смирнов, Л. Иванов и большая семья Лесухиных.
*
И с детством неразрывна связь.
И жизнь – как яркое мгновенье.
В нем физик с лириком, родясь,
Сошлись в счастливом единеньи.
Хор, получив поддержку со стороны руководства завода, как-то буднично и незаметно стал профессиональным. Сменив самодеятельных самоучек, его учителями и наставниками стали профессионалы.
В 1975 году хору было присвоено звание «Народного коллектива». А в декабре 1976 года хор стал лауреатом Всесоюзного фестиваля самодеятельного творчества трудящихся. Дважды (в 1995 и 2000 годах) хор становился лауреатом областного смотра «Салют Победы». За все свои годы существования хор электролизного цеха был награжден десятками грамот, дипломами лауреатов заводских и городских смотров, многочисленными призами и вымпелами.
Сорок шесть лучших лет своей жизни отдал Феликс Давыдович Богословскому алюминиевому заводу. Хотя почему отдал? Не отдал, а разделил, потому что и завод сделал прожитую им жизнь наполненной смыслом, свел его с огромным количеством людей, оставивших добрый след в его сердце.
- Я как-то подсчитал, сколько заводчан помню настолько, что могу рассказать о них, - сказал он однажды во время одной из наших бесед. Получилось 1200.
И, заразительно рассмеявшись, в ответ на мой недоуменный взгляд добавил: «Конечно не всех – по именам. Но по фамилиям – точно помню. Особенно бригадиров. Вы знаете, вот много их было. Кто-то пошел на повышение, кто-то на пенсии: как говорится, иных уж нет, а те далече. И ни одного, вы понимаете, ни одного среди них не было случайного человека.
Его редко можно было застать дома, но когда он принимал гостей в своей гостиной от пола до потолка заложенной книгами, его искренней радости не было предела. И у него постоянно были гости. Забегали «на огонек» и руководители электролизного производства, и рядовые электролизники. Кипел на кухне видавший виды старенький чайник, звенели рюмки под неизменные тосты «За наш завод и электролиз!». И было что-то более важное, чем просто общение, в этих встречах. Другим, просветленным взглядом смотрел на мир каждый из его гостей после этих встреч. И не потому ли дружбой с этим человеком можно было гордиться и считать ее большой жизненной удачей.
Энергия рабочих сердец
Когда мы говорим о теплоэнергетиках завода, то, конечно же, имеем в виду людей, которые строили и эксплуатировали не только заводские объекты теплоэнергетики, но и практически все объекты города. Скажите, все ли населенные пункты нашей необъятной Родины имеют такие надежные сети питьевого водоснабжения? И знаете ли вы, уважаемые краснотурьинцы, что мы с вами все последние годы, включая «лихие девяностые» пили воду, отвечающую всем требованиям ГОСТов? Наша вода наполовину состоит из чистейшей артезианской воды (которая качается из скважин на водяном пласте в районе пос.М.Лимка), а другая половина, берущаяся из пруда, проходит фильтрацию и осветление на заводских специально построенных для этого объектах. А взять такое достижение цивилизации, как ванная и туалет, которые немыслимы без надежно работающих систем канализации и очистных сооружений. А горячая вода и центральное отопление? Все эти системы строились и долгое время эксплуатировались заводчанами.
Нашему заводу повезло в том, что все годы существования теплоэнергетической базы ведущие посты ее служб и подразделений занимали не просто грамотные – талантливые специалисты с высокой степенью ответственности и хорошими организаторскими способностями.
Об одном из них – наш следующий рассказ.
Юрий Александрович Урванцев родился в 1925 году в Свердловске. В 1941 году закончил 7 классов и поступил учиться в турбостроительный техникум. Но всвязи с «особыми обстоятельтвами» техникум вскоре был закрыт, и Юрий был направлен учеником токаря в один из цехов Верх-Исетского металлургического завода. Только после войны он смог уволиться с завода и поступить в Уральский политехникум по специальности «Промводоснабжение и канализация металлургических заводов».
Пролетели быстрокрылые годы учения, и в 1949 году Юрий получает направление на Богословский алюминиевый завод мастером в цех пароводоснабжения. «Поселили меня вначале в красный уголок рабочего общежития, - вспоминает он, а потом подселили в квартиру к молодым специалистам, таким же, как я выпускникам политехникума, но приехавшим раньше: В.Полыгалову, В. Паначеву, В. Позднякову, Г.Андронову, М. Дуракову».
Цех пароводоснабжения в те годы занимался подачей воды из пруда на завод и БТЭЦ, обеспечивал подачу пара в основные цеха завода и бойлерную города, транспортировал «хвосты» глиноземного производства в отвал. В ведении цеха были канализационные сети завода и города. Мастерские цеха были размещены в деревянном бараке, а контора – в недостроенном здании газогенераторной станции. Многие объекты, вошедшие впоследствии в состав цеха, находились в то время в стадии строительства.
В 1950 году были пущены в работу очистные сооружения хозбытовой канализации и канализация от ул.Сталина (ныне К.Маркса) до очистных сооружений. В 1951 году заработала очистная станция водопровода и тепловая сеть города.
Принимая во внимание бурный ввод объектов тепоэнергетики, в 1953 году директор завода М.К. Рюмин принял решение о разделении цеха пароводоснабжения на цех пароснабжения и цех водоснабжения. Начальником цеха водоснабжения был назначен Юрий Александрович Урванцев.
«На годы с 1953 по 1956 пришлось время реконструкций и «доведения до ума» действующих объектов. - вспоминает он, - Были уложены в траншеи километры трубопроводов, завершены десятки сложных строек. Моими помощниками по той непростой работе были мастер насосных станций Д.П. Евенков, мастер сетей водопровода Д.И. Киселев, мастер очистной станции водопровода Е.Д. Назаренко, мастер очистных сооружений канализации В.К. Холодкова, старший мастер электрик Б.С. Кульчумов, мастер электрик Л.А. Круг, мастер городских водопроводных сетей и канализации Я.К. Гутман».
А в 1956 году все теплоэнергетические службы завода снова были объединены в один цех – теплоэнергоснабжения. Начальником цеха был назначен очень опытный специалист В.М. Власов. С 1961 года (с момента его перевода заместителем главного энергетика завода по теплотехнике) руководителем цеха стал Ю.А. Урванцев.
Он проработал в этой должности до 1985 года, то есть до выхода на пенсию. Его заместителями все эти годы были К.А. Баранов (по водоснабжению), В.С. Андронов (по теплоснабжению), Л.А. Ермолаев (по газоснабжению). Компрессорным хозяйством командовал опытнейший специалист С.К. Паршуков.
Уже один тот факт, что практически все теплоэнергетики при неимоверных трудностях своей работы годами честно, творчески, с высоким чувством служебного долга трудились на однажды выбранном ими производственном участке, вызывает чувство искреннего восхищения. Я, проработав непродолжительное время старшим механиком литейно-механического цеха, хорошо помню всех этих людей, о профессионализме которых на заводе ходили легенды. Любой «теплотехнический» руководитель пользовался на заводе таким авторитетом, что их компетентность была абсолютно непререкаема.
Юрий Александрович Урванцев был очень демократичен. Общительный, удивительно коммуникабельный, он всегда находил правильную линию поведения в отношениях со своими подчиненными. И они платили ему за это честностью и полной самоотдачей.
Сказки Гофмана
Да, наш следующий герой носил ту же фамилию, что и знаменитый сказочник, и тоже был немцем по крови. Но судьба послала ему такие неслыханные испытания, что всю жизнь ему было не до сказок. Хотя его тяга к прекрасному проявилась в другом виде искусства – в музыке.
Родился Отто Августович в 1919 году. Детские годы провел в Северном Казахстане. Он уже с детства проявлял интерес к музыкальным инструментам: мог часами сидеть с гармошкой, пробовал играть на струнных инструментах. После окончания школы-семилетки он поступает в Омское музыкальное училище.
Потом, как и у всех ребят его возраста, была армия и война.
Война стала поворотным событием в судьбе молодого Отто. Комсомолец, с открытым, веселым характером, он попал в списки неблагонадежных только из-за своей принадлежности к немецкой нации. Прямо из действующей армии он направляется в другую – трудовую армию, а практически за колючую проволоку.
…Осень 1941 года была дождливой и холодной. Уже в сентябре выпал снег. Подули промозглые северные ветра. Первых трудармейцев привезли в чистое, заснеженное поле. Это потом уже станет известно, что перед их прибытием местные органы НКВД должны были освободить бараки, занятые политзаключенными, но пока приказы спускались сверху вниз, исполнять их оказалось некогда. Что делать? Велели поставить палатки. А люди были одеты легко: ведь ехали издалека, теплую одежду кто променял на еду, а кто и просто не успел взять. Грелись у костров. Здесь же готовили пищу: жиденькую похлебку да неопределенного цвета и вкуса чай. Строительный материал для бараков – бревна из ближайшего леса носили на себе. Голод, холод, инфекции косили людей. Умирали в день десятками.
Труднее всех было первопрходцам. Практически все они сгинули в стылой хмари неприветливой таежной глухомани. Только весной 1942 года на месте строящегося завода стали появляться теплушки, времянки. Жизнь понемногу обустраивалась, но трудармейцы продолжали находиться на правах осужденных. Все они во время мобилизации были разлучены с близкими родственниками, и почти никто не имел с ними переписки. Так Отто потерял свою первую довоенную семью.
А завод рос на глазах. Отто Августович работал в 14 отряде, где были собраны строители. Именно этот отряд заложил все основные объекты завода. Именно этот отряд прославился слаженным дружным трудом и стал первой школой заводских строителей. Отсюда комплектовались кадры образовавшегося впоследствии треста «Базстрой».
Отто Августович выжил не только благодаря своему природному здоровью, его спасла музыка. Даже в то трудное время стройке оказались нужны муыканты. А как же: ударный пролетарский труд да без оркестра? Да и на праздничных торжествах оркестр, конечно же, был очень даже востребован. Организацию оркестра ему и поручили. Вначале музыкальный коллектив существовал на общественных началах. Но уже вскоре партийные вожаки стройки берут его «под свое крыло». Именно с этого небольшого самодеятельного оркестрика и берет свое начало симфонический оркестр Дворца культуры БАЗа.
В 1958 году руководители города задумывают открыть музыкальную школу. Отто Августович вместе с профессиональным музыкантом Л.С. Безуглой набирают учителей и первых учеников (в первом выпуске их было всего 10 человек). Сам он преподавал в школе игру на скрипке. Здесь-то и открылся дремавший в нем талант педагога. Он жил музыкой и свою любовь к ней передавал воспитанникам.
•
…Миле Бурдаковой, шустрой и скорой на подъем лаборантке химической лаборатории завода, было всего 19 лет, когда она познакомилась с Отто. Несмотря на свой юный возраст, она уже успела прославиться тем, что в ночь на 9 мая 1945 года ей было доверено сделать анализ той памятной первой плавки, с которой начинается летоисчисление завода. Именно ее рукой заполненная справка о химическом составе алюминия была зачитана на следующий день на многолюдном митинге.
Отец Мили был человеком известным – он с 1942 года возглавлял заводской железнодорожный цех. В 1943 году пришла на завод и Миля.
Ну, и как отцу, входившему в руководящий состав завода, было воспринимать признание дочери о желании связать свою судьбу с немцем? А Миля оказалась девушкой с твердым характером. Она положила на стол комсомольский билет, когда ее на собрании прямо в лоб спросили: «Ты с кем? С нами или с врагом?».
Она ушла из семьи и стала жить с Отто, не регистрируясь, потому что немцы и члены их семей не получали продуктовых карточек.
А однажды на одном из концертов симфонического оркестра во Дворце культуры вдруг встал со своего места человек из первого ряда, где сидело заводское руководство, и, указывая рукой на дирижера, на весь зал громко сказал: «Аплодируйте! Этот человек заслуживает аплодисментов». Это был Милин отец.
*
На свои постоянные репетиции Отто Августович частенько брал с собой свою маленькую дочку (она родилась в 1963 году). С детских лет Инна жила в мире красивой музыки и нескончаемых разговоров о специфике музыкальных инструментов. В 16 лет Инна уезжает в г.Петропавловск (Северный Казахтан), где и оканчивает музыкальное училище. Это какая-то судьба: в Казахстане родился Отто Августович, познал азы музыкальной культуры. Инне Кравцовой довелось пройти этим же маршрутом. В Краснотурьинск она вернулась музыкальным специалистом и много лет проработала в замводском Дворце кльтуры, где когда-то работал ее отец.
…Отто Августович до конца жизни искал и первую свою семью. Он очень переживал за судьбу первой своей дочурки Регины. Но поиски были тщетны. Отовсюду приходили черствые, скупые отписки. Лишь после смерти Отто Августовича в 1993 году Регина нашлась. Она сама разыскала Инну и назначила ей встречу. Так две родные сестры встретились спустя многие-многие годы. Все это время Регина прожила в Таллинне (поэтому Отто Августович, наверное, и не мог ее найти). Когда Инна спросила сестру, а что, если бы она нашла отца не таким, каким она себе его представляла, Регина ответила: «Я не сомневалась, что мой отец хороший, что он – личность».
Характер рода Гориных
Он мне запомнился седым, худощавым, опиравшимся на палочку, но крепким, с веселым и живым блеском в глазах мужчиной. Он был одним из тех, кто, прошагав дорогами войны, выжил и отдал все свои силы восстановлению разрушенного войной народного хозяйства.
Николай Васильевич Горин родился в ноябре 1918 года в рабочем лесном поселочке Верхние Серги. Отец работал на лесозаготовках – рубил строевой лес для бурно развивающихся строек Уральской тяжелой индустрии, а мать хлопотала по дому, где кроме Николая росли еще два сорванца-погодка, Виктор и Василий. Как и всякий сельский житель, Николай с малолетства хлебнул деревенской трудной долюшки. Но именно с тех лет он пристрастился к слесарному и столярному ремеслу, какими неплохо владел отец. И кто знает, не эта ли заветная страсть оторвала его от земли и понесла по широкому, необъятному, манящему своей новизной жизненному полю.
В 1932 году четырнадцатилетним пареньком Николай оканчивает поселковую семилетку и самостоятельно переезжает в Ревду, чтобы учиться дальше. Его берут в ФЗУ при медеплавильном заводе. Мало того, что здесь учили слесарному делу, так еще кормили и одевали в красивую ремесленню форму: гимнастерку с широким кожаным ремнем и фуражку с блестяшим околышем. Юные годы летели, как птицы. Строгие учителя-наставники, первые самостоятельные задания, первая наивная любовь. После ФЗУ он три года успел поработать на заводе, а в 1938 году, когда ему стукнуло 20, его призвали в армию.
После строгих собеседований и тщательного медосмотра его вместе с небольшой группой таких же фабрично-заводских ребят направляют в 236-й полк НКВД, что был расквартирован под Москвой, в районе с.Богородское. Осенью 1941 года он должен был демобилизоваться.
… Война ворвалась в их мир усиленным дежрством и ожиданием немедленной отправки на место боевых действий. Но их часть была брошена на охрану общественного порядка города. И надо сказать, это решение руководства НКВД было не напрасным: сотни диверсантов и вражеских лазутчиков наводняли в те дни столицу. А осенью 41-го враг неожиданно оказался у Москвы. В октябре фашистов от окраин столицы отделяли всего 25 километров. В жернова человеческой мясорубки был брошен и их чекистский полк.
«Это страшное дело, что творилось на позициях, которые мы обороняли, - рассказывал мне Николай Васильевич, - каждый божий день с утра вначале на нас сыпались авиабомбы, потом шел основательный артобстрел, а потом противным воем завывали танковые моторы. Все кругом рушилось, корежилось, горело…». Лишь горстка людей, а с ними пулеметчик Горин, осталась от боевого полка. В боях под Москвой по официальным источникам мы потеряли в те дни 750 тысяч человек.
В декабре пополнившиеся сибиряками и уральцами наши части прорвали оборону врага и погнали его в обратном направлении. В одном из таких ожесточенных боев Николая тяжело ранило. Противопехотная мина взорвалась в двух щагах от него, разметав на куски его закадычного фронтового друга.
А после госпиталя в роте выздоравливающих бойцов его снова нашли представители НКВД. Незнакомый майор в новеньком обмундировании, вызвав Николая на собеседование, предложил ему пойти в школу разведчиков. Три месяца пролетели, как один день. Все воспитанники школы получили направления в боевые части. Получил направление и он. Но не на передовую, а в автобазу Генерального штаба. Это ж надо было попасться на глаза вышестоящим чинам НКВД строчкам его характеристики о блестящих слесарных способностях. Так и прослужил Николай Горин автомехаником в правительственных войсках, подчиненных лично Л. Берия, до января 1946 года.
А уже в феврале демобилизованный сержант с бравой фронтовой выправкой стоял в кабинете секретаря горкома партии Ревды на предмет трудоустройства по гражданской специальности. Моложавый секретарь полистал документы и, весело глядя на Николая, вдруг предложил: «Пойдешь директором ремесленного училища на Дегтярку? А что? Ты дело рабочее знаешь, а руководить учебным хозяйством – не боги горшки обжигают».
Николай Васильевич возражать не стал, он привык браться за то дело, какое ему предлагали, считая, что там он нужнее. Потянулись хлопотливые, заполненные хозяйственными заботами, будни. А в 1949 году, когда училище, руководимое им, вышло в число передовых, его «настойчиво попросили» (на уровне обкома партии) поехать директором ФЗО № 22 в наш Краснотурьинск.
Наверное, никто теперь не объяснит: почему именно его направили открывать школу рабочих ремесел в нашем городе. Скорее всего, не было времени у ответственных товарищей на поиски нужной кандитатуры из числа местных производственников. А там, в Дегтярке, учебно-воспитательная база была вполне сформирована.
…Но факт остается фактом – новое учебное заведение в Краснотурьинске открывать с нуля направили Николая Васильевича Горина.
Он безумно скучал по своей жене Зоеньке, которая из-за отсутствия жилья с двумя малолетними сыновьями Володей и Леней переехала в Свердловск к своей родне. Он был требовательным и внимательным к подчиненным, но беспомощно бесхитростным в обустройстве собственной жизни. Два года Николай Васильевич жил в рабочем кабинете, отгородив по-солдатски скромно убранную кровать книжным шкафом. И только после вмешательства его областного начальства городские власти выделили ему нормальное жилье.
С 1949 по 1962 год проработал Николай Васильевич в ФЗО №22, которое впоследствии было переименовано в ТУ №14. Сколько за это время рабочих кадров подготовил педагогический коллектив для Богословского алюминиевого завода, треста «Базстрой» и для города!
А все же неугомонный «горинский» характер не давал ему сидеть на одном, пусть хлопотном, но насиженном месте. После окончания вечернего отделения индустриального техникума, Николай Васильевич идет на прием к самому М.К. Рюмину, и тот его направляет на один из ответственнейших участков глиноземного производства – производственным мастером участка спекания. Он и здесь выделяется своим непоседливым характером: уже через месяц становится партийным секретарем участка, ему поручают работу председателя общества «Знание» сначала участка, потом цеха, а потом до самой пенсии – всего завода.
Он, даже уйдя на пенсию в 1975 году, не смог долго усидеть дома. Почти до 70-летнего возраста Николай Васильевич трудился механиком в тресте «Краснотурьинскмежрайгаз». И это, несмотря на то, что любимыми увлечениями его были требующие огромного терпения и немалых физических затрат садоводство, автолюбительство и столярничество.
Он ушел из жизни вскоре после того, как отметил в кругу родных и друзей свое 85-летие. Но род Гориных продолжают его сын Леонид, известный на БАЗе специалист в области автоматизации производства (сын Владимир, тоже большой специалист по автоматике, умер за год до смерти отца), внуки и правнуки.
Лебединая верность
Его жизнь была, как яркая вспышка молнии: короткая и поразительно красивая. Участие в прославленной заводской «Шуровке», в которую, как мы теперь понимаем, он вкладывал всю свою большую и чистую душу, было его лебединой песней. А его любовь, которую он бережно пронес до последних дней своих – лебединой верностью.
Владислава Чулочникова не стало в сентябре 1980 года, когда ему было всего 43 года. Но до сих пор его имя всплывает при упоминании истории культурной жизни нашего города. И всегда у тех, кто его знал, перед глазами встает высокий, худощавый, светловолосый, ителлигентного вида, с удивительно добрыми и какими-то по-детски наивными глазами, мужчина. Он остался для всех его друзей Владиком, хотя в то время был старше многих из нас, друживших с ним, знавших и любивших его.
В семье Чулочниковых очень любили музыку. Длинными зимними вечерами все вместе – отец, мама, Владик, его братья Александр и Юрий – брали в руки музыкальные инструменты и пели. Чаще всего звучали народные и фронтовые песни.
…А талант артиста в нем проявился после встречи с Александром Бельским.
Эти два одаренных артиста сблизились, чтобы появился удивительный сплав энергии и обаяния, ума и неукротимого напора, целеустремленности и трудолюбия. Владислав Чулочников с Александром Бельским, сценаристом и режиссером, познакомились в далеком 1962 году, объединенные почти одним возрастом и огромной, всепоглощающей тягой к искусству. Всю жизнь они бережно хранили эту верную мужскую дружбу, ни разу не дав друг другу повода усомнитьс в искренности своих отношений.
Александр, окончивший к тому времени Ленинградскую высшую профсоюзную школу, работал художественным руководителем в заводском Дворце культуры, а значит, отвечал за работу по организации досуга трудящихся на предприятии. Кроме того, Бельский был назначен шефом глиноземного цеха по культурно-массовой работе. С первых дней знакомства с цеховыми талантами Александр обратил внимание на нескладного высокого паренька, работавшего аппаратчиком-гидрометаллургом на участке выщелачивания-4. Когда Бельский и Чулочников познакомились, оказалось, что оба одинаково одержимы идеей организации в цехе творческого коллектива.
17 апреля 1962 года считается днем рождения агитбригады «Шуровка». Именно в этот день впервые вышла на сцену цеховая команда. Правда, называлась она тогда «Фильтр». В ее состав, кроме создателей, входили Юрий Чулочников, сестры Эля и Лиля Шмидт, Эля Ромадова, Боря Могильников и Женя Сердцев.
Выступления агитбригады сразу были приняты зрителями на ура. Но ее участники продолжали искать новые темы, жанры и формы воплощения придуманной идеи. В 60-е годы на заводе стало необычайно популярным движение КВН. Команды появлялись во многих цехах. Вот тогда «фильтровцы» и решили попробовать себя в этом новом и необычайно интересном жанре, объединившись в КВНовскую цеховую команду под названием (почему-то?) – «Колобок». В нее вошли новые талантливые ребята: Женя Базарный, Семен Шмелев, Юра Огладков, Клава Шевченко, Саша Воробьев, Саша Аношкин, Лида Вейнмастер. Команда тут же стала сильнейшей на заводе. А усиленная отдельными участниками, команда выступала за город и завод, участвовала в областном финальном туре. В 1971 году была приглашена на Центральное телевидение. Но именно в том же году КВНовское движение было неожиданно и повсеместно закрыто.
… И что делать ребятам, уже познавшим вкус творческих побед? Решили выступать как агитбригада, придумали новое название – «Шуровка». В 1972 году неожиданно для всех «Шуровка» победила на областном смотре агитбригад. А потом стала лауреатом многих областных, всероссийских и всесоюзных фестивалей.
… Сценарии выступлений – это была одна из сильных сторон творческого коллектива. «Шуровка» вызывала бурю эмоций не только талантливой игрой самодеятельных артистов, но и искрометно-остроумным, приявязанном к местному материалу, текстом. А эти тексты и писал, в основном, Владик Чулочников. Я бывал у Владика дома (наши жены были близкими подругами) и видел, как он писал эти сценарии выступлений. Перед включенным телевизором – табуретка. Скрестив ноги и сидя на полу, он писал на ней, готовые листы клал тут же – на пол. Рядом – пепельница, доверху набитая окурками. Он писал, разговаривая с женой и гостями, искоса поглядывая на экран телевизора, и, казалось, относился к своей работе легковесно. Но какие остроумные и сатирически сочные выходили из-под его пера тексты! Обыгранные самодеятельными артистами «Шуровки» они заставляли зрителей просто покатываться со смеху.
А Бельский, вспоминая Владика, как-то добавил к портрету друга такие штришки: «Он, как всякий творческий человек, вечно все время что-то терял, забывал, путал. В большом городе частенько отбивался от группы. Хорошо, что был высоким – быстро находился. Был неприхотлив в еде, одежде, хотя жена Люда зорко следила за его внешним видом. Его не интересовали деньги (иногда складывалось ощущение, что он их попросту не понимал), а потому был необычайно щедрым. И всегда страшно стеснялся своей популярности.
Со своей женой он познакомился на репетиции одного из спектаклей. Это была удивительная пара. Прожив годы совместной жизни, они не могли скрыть (да, наверное, и не скрывали) своей светлой и нежной любви друг к другу.
Они все делали вместе. Поступили на вечернее отделение УПИ, ходили на занятия, готовились к сессиям. Одно омрачало их жизнь – у них не было детей. И вот однажды Влад предложил, а Люда согласилась – взять на воспитание приемного ребенка.
…Когда они вошли в коридор Дома ребенка, на шею Владику с пронзительнм криком: «Папочка!» вдруг бросился маленький светловолосый мальчишечка. Так и появился в их семье Севочка – внешне очень похожий на Владика.
А беда пришла оттуда, откуда ее не ждали – Люда тяжело заболела. Она не сдавалась и писала дипломный проект, лежа в городской больнице. Чуть ли не каждый месяц ездила в Москву. Ей сделали уникальную по тем временам операцию по пересадке почки. Диплом она защитила, но работать уже не смогла. Люда изо всех сил боролась за жизнь, но болезнь брала свое. В июле 1980 года ее не стало.
…Мы с женой встретили Влада две недели спустя. Он держал за руку повзрослевшего и серьезного Севочку. Глаза Влада были потухшими, а голос – хриплым. Он так и не смог пережить потери любимой жены и через 40 дней после смерти Люды неожиданно умер. Формально – от воспаления легких. Но мы-то понимали, что он просто потерял смысл жизни.
Осиротевшего Севочку взял на воспитание брат Владислава Юрий. Теперь Сева живет в Севастополе. После окончания мореходки он плавал на гражданских судах. Иногда приезжал в Краснотурьинск. Все знавшие его люди находили еще более обозначившуюся внешнюю его схожесть с Владиком: такие же добрые и веселые глаза, такой же высокий рост, такие же светлые волосы. Он приезжал для того, чтобы навестить могилу приемных родителей и положить на нее цветы, как знак любви к родным людям, прожившим короткую и красивую жизнь.
PS. Как-то незаметно утихла и прекратила свое существование «Шуровка». После смерти В. Чулочникова штатным сценаристом стал не менее известный в городе артист (как сейчас говорят – шоумен) Семен Шмелев. Но потом умер и он. Некоторое время с коллективом сотрудничал местный поэт Александр Рудт, а для двух последних выступлений «Шуровки» по просьбе А. Бельского сценарии довелось писать и мне. Потом умер и он.
Сегодня из тех ветеранов прославленной агитбригады в живых остались всего 2-3 человека. А новых артистов никто не поддержал. Появившийся новый формат реанимированного КВНа стал почему-то предполагать более «продвинутыми» шутки «ниже пояса», с какими выходит на публику, например, небезывестный Комеди Клаб. Как говорится, иные времена – иные нравы.
Галактика светлой души
В городе, где я живу, мирно уживаются люди десятков национальностей. Среди моих друзей – армяне, азербайджанцы, молдаване, белорусы, башкиры…ну, и, конечно, есть среди них и украинцы. Я с удовольствием пою в их компаниях задушевные песни, наслаждаюсь мягким юмором, ценю их добропорядочность и искренность.
Вот об одном своем стародавнем знакомце я и хотел бы рассказать.
…Он, Белоус Василий Иванович, родился 16 августа 1928 года в селе Гуляйполе, но не в том, что в Запорожье (родине колоритнейшей и противоречивейшей в истории Украины личности – батьки Махно), а недалеко от Черкасс и в 200 км от Киева. До сих пор не выветрились из памяти Василия Ивановича красоты тех сельских мест. Богатая черноземом земля щедро отзывалась на нелегкие заботы трудолюбивых земледельцев. Семья Белоусов (в тридцатые годы их стало пятеро – родители и трое детей) жила, как и все их односельчане весело и дружно.
- В 1933 году появились колхозы, – вспоминал Василий Иванович, – родители трудились в колхозе, а мы, дети, помогали им на подворье. Свои земельные наделы тоже были немалыми: сеяли рожь, пшеницу. А по мелочи – кто во что горазд: арбузы, дыни, подсолнухи, помидоры. Условия в наших местах такие, что все растет, как на дрожжах. В каждом дворе держали уток, кур… ну, и, конечно, свиней. Особенно после войны хорошо зажили. Как какой праздник – тут же большой стол, горилка, красивые напевные песни. Даже когда в лихие 90-е годы колхозы начали распадаться, каждая семья, получив земельный пай и сдавая его в аренду фермерам, обеспечивала себя очень даже ощутимой добавкой к невысоким зарплатам и пенсиям. А с недавних пор все пошло наперекосяк. Брат с сестрой живут в Черкасской области, дочь с семьей – в Одессе, племянники – в Киеве. Я с ними постоянно созванивался. Очень все обеспокоены сложившейся ситуацией. И мы с женой за них переживали.
…В школе Вася проучился семь лет. Война прокатилась по селу ревом моторов и визгом «реквизируемых» фашистами поросят. Немцы в селе не задерживались, а потому местные жители ощущали смену власти только по запрету на всякую общественную деятельность (закрыты были школы, здравпункты, предприятия) и безраздельное самоуправство полицаев – новых хозяев жизни.
- По сути, - убежденно считал Василий Иванович, - это были те же люди, что сейчас в Украине – бойцы с Майдана.
Малообразованные и воспитанные в националистическом духе, они, вдруг волею судьбы поставленные «на руководство», немедленно начинали выказывать всю свою затаенную на общество злобу.
Фашисты, устремленные к центру России, считали Украину своим тылом, и их очень не устраивало любое противодействие со стороны местных жителей. По малейшему поводу устраивались показательные массовые расстрелы, сжигались дотла населенные пункты, подозреваемые в связях с партизанами. И особенно свирепствовали бандеровцы.
Теперь, после открытия секретных архивов ФСБ, у историков появились неопровержимые доказательства того, что именно бандеровцы были причастны почти ко всем проводимым немцами на территории Украины карательным операциям.
О пережитом ужасе нашими братьями-славянами тех лет красноречиво говорят такие факты: на начало войны в УССР проживало 41,5 млн. человек; после ее окончания – 27,4 млн. человек; в ходе войны было разрушено 700 городов и 28 тысяч сельских поселений; материальные потери Украины составили 40% всех материальных потерь СССР.
…В 1945 году семнадцатилетнего Василия направляют в Донбасс, на одну из угольных шахт, в ФЗО. Это, по сути, уже был призыв на военную службу, потому что учеба в подобном учебном заведении (а потом и работа с временным освобождением от армии) имела тот же безусловно дисциплинарный режим. Ну, а в 1949 году его призвали в армию и направили в Москву в распоряжение МВД для охраны объектов специального назначения.
Вот с этого момента судьба украинского хлопца сделала крутой зигзаг, заставив сделать непростой выбор. Он теперь и сам не может объяснить, почему ему, с детства привычному к непростому сельскому труду, захотелось вдруг вопреки своему миролюбивому характеру пойти на службу в оперативные органы. Отслужив положенный срок, по армейскому направлению Василий поступает в Вильнюсскую школу МВД и в 1956 году получает направление на Урал – в Тавду (оперуполномоченным оперотдела управления ИТЛ и К).
Молодого энергичного оперативника сразу бросают на самые запутанные дела. Он, по-крестьянски обстоятельный и вдумчиво дотошный, несомненно, приобретает тот деловой авторитет, какой помог ему впоследствии стать руководителем крупнейшего подразделения ИТУ на Урале. В Тавде он поступает и в 1963 году заканчивает средне-юридическое училище МВД. И тут же получает направление в Бисерть, где от начальника оперативного отдела быстро вырастает до начальника колонии.
К этому времени Василий Иванович успевает обзавестись семьей. Со своей Любашей – Любовью Ивановной – они с 1959 шли рука об руку. И именно жене новое место их жительства так понравилось, что она долго не соглашалась впоследствии переезжать в Краснотурьинск.
Но служба есть служба. В 1971 году по окончании Высшей школы МВД В.И. Белоус получает направление в наш город начальником ИТК-3.
Я хорошо помню то время. После ухода на пенсию энергичного, с явно выраженным холерическим характером начальника приход уравновешенного со «сталинской сангвиникой» нового руководителя вначале всех нас обманул ощущением некоего ослабления жесткости дисциплинарного духа и деловых отношений в коллективе. Но уже после первых оперативок и служебных совещаний эти ощущения бесследно испарились.
Василий Иванович Белоус редко выказывал свои эмоции. Но его слова имели такую магическую силу, что даже сформулированные в виде просьбы, они воспринимались как рекомендация к немедленному исполнению. Он, как и весь наш начсостав, имел явные задатки «трудоголика». В те, как сейчас говорят, «застойные времена», производство ИТК работало круглые сутки, практически без выходных. И руководители колонии отлучались домой только для того, чтобы поспать и привести себя в порядок.
Конечно, производство для начальника учреждения было серьезной долей его забот, но не главной. Содержание большого количества (в иные годы число контингента доходило до 2,5 тысяч человек) осужденных в режиме категории «строгий» с соблюдением всех необходимых норм законности и с удержанием оперативной обстановки в требуемых спецификой рамках – это все обеспечивалось высоким профессионализмом руководства и полной самоотдачей. В колонии случались порой локальные проявления ЧП, но в целом обстановка всегда была под строгим контролем соответствующих служб.
Василий Иванович, хозяйственник по натуре, большое значение придавал строительству хозслужб и развитию инфраструктуры мест проживания спецконтингента. А средства для этого привлекал из неуклонно увеличивающего свои объемы производства. Он потому и поощрял производственные руководящие структуры, давая им полную самостоятельность и всячески их поддерживая, что получаемая прибыль производства помогала улучшению быта осужденных.
…На пенсию он вышел в 1988 году в звании полковника внутренней службы. Но разве могла его неугомонная душа успокоиться в отрыве от коллектива? Еще несколько лет Василий Иванович трудился в колонии на должностях технолога техотдела и мастера стройгруппы, продолжая достраивать то, что не успел в должности начальника. А в 1993 году его (65-летнего пенсионера!) приглашают на работу в Краснотурьинское КЛПУ МГ на должность начальника службы безопасности, где он проработал еще 11 лет.
…Он очень болел в последние годы. Подкосили уход из жизни любимой младшей дочки Светланы и красавицы внучки Ксюши. Вместе с верной и очень его понимающей Любашей он жил почти ежедневным общением со старшей дочерью Леной и следил за всеми новостями, касающимися Украины.
Пристрастился к чтению. «И что читаете?», – поинтересовался как-то я, полагая услышать что-нибудь про детективы или политику. «Литературу по астрономии…» – на полном серьезе ответил он, добавив, – хочу в подробностях разобраться в образовании галактик и возникновении новых планет».
Сестра милосердия
«Я только раз видала рукопашный,
Раз - наяву. И сотни раз - во сне...
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне».
Юлия Друнина, 1943 г.
Ее судьба настолько необычна, порой сплетена из таких замысловатых и драматичных жизненных обстоятельств, что и опытному романисту не придумать подобных сюжетных поворотов. Ну, начать хотя бы с того, что родители Людмилы Георгиевны Недокушевой (в девичестве – Устиновой) познакомились и обвенчались в небольшом финском портовом городке. Молоденькой девчонкой Прасковья, ее мама, была увезена в чужеземные края в качестве гувернантки из Тверской губернии богатым финским строительным инженером. И хотя Финляндия в те времена была частью Российской империи, о Родине там ничего не напоминало, и девушка частенько убегала в порт, чтобы хотя бы там услышать знакомую русскую речь. А Георгий уже восьмой год служил моряком на минном заградителе русского императорского флота (на фотографии семейного альбома он сидит спокойный и уверенный в себе – красивый с подкрученными вверх усиками, в бескозырке с надписью «Нарова»), и был отпущен в тот день в увольнение.
…Они встретились случайно, и встреча была кратковременной. Но, ослепленные вспыхнувшим чувством, они оба потом несколько лет жили светлым ожиданием встречи повторной. И когда она, та встреча, состоялась, молодые тут же отправились в церковь венчаться… Шел 1916 год.
…Первая мировая война, охватив своим зловещим пожаром пол-Европы, перемолола к тому времени своими зловещими жерновами тысячи и тысячи людских судеб, но их, встретившихся на чужбине двух растворившихся друг в друге влюбленных, пощадила. В 1918 году уволенный в запас по болезни Георгий Степанович, забрав из господского дома жену и сына-первенца, решает ехать на далекую родину – в село Кирга, что находилось в 12 километрах от известного тогда на всю Россию уральского купеческого города Ирбита.
Он уехал от мировой войны, но уже вовсю гуляла по России-матушке война гражданская. Не успел моряк обжиться на новом месте, а в село с боями входят колчаковцы. С балтийскими моряками белые особо не разбирались: сразу – к стенке: видимо, идеология флотских служивых сомнений у них не вызывала. Увидел кто-то из колчаковцев фотографию моряка на стене – сразу с расспросами к Прасковье: «Где муж?». И не добившись ответа, стал угрожать у нее на глазах застрелить малолетних сыновей – Вениамина и Геннадия.
Но судьба ее хранила. Когда ушли белые и вернулся из леса муж, пришли красные. Только успокоились, снова – арест. Во-первых, почему белые не тронули? А во-вторых, почему у нее «нерусский» акцент?
Нет, и на этот раз их отпустили: разобрались, слава богу. Но злоключения семьи на этом отнюдь не закончились. В 1924 году, когда детей стало четверо (к двум сыновьям добавились еще один сын и дочка Дюдочка), семью вдруг решают выселить, как подпадающую под определение «подкулачники».
«Какие мы были подкулачники, - вспоминала, улыбаясь, Людмила Георгиевна, - голодранцы… все семьи – многодетные». Но сверху, конечно, было строгому комиссарскому взгляду виднее. Люди погоревали, да что делать: начали обживать топкие, непригодные для земледелия места. Отец Людмилы организовал что-то вроде коммуны – так и жили до 1937 года. А тут на тебе: до их глухих и забытых богом мест вдруг снова добрались ответственные «товарищи». И что? Похвалили за умелое хозяйствование? Нет. Собрали народ и сказали: «Плохо! Нельзя так жить! Товарищ Сталин ориентирует сельское хозяйство на всеобщую коллективизацию». И, сорвав людей с обжитых мест, направили их… снова в Киргу, где оставленные когда-то плодородные земли давно поросли бурьяном (обобществив, естественно, в ходе переселения скот и лошадей).
Судьба хранила Людмилу и тогда, когда в селе начался массовый мор. Из родившихся в семье семерых детей к тому времени осталось четверо. Школы в селе не было, и до пятого класса Людмила вместе со сверстниками ходила пешком в соседнюю деревню. Когда весной река разливалась, в школу добирались плавь – на лодке.
…После семилетки Людмила поступает в Ирбитский учительский институт. Шел 1940 год. Последний предвоенный, полный надежд и волнующих сердце планов.
В 1942 году со второго курса института ее в числе многих однокурсниц зачисляют на трехмесячные курсы медсестер и отправляют на фронт.
*
…В конце 1941 года на подступах к Москве наступление немцев, наконец, захлебнулось, и советские войска, развивая успех, начали теснить неприятеля по всем фронтам. Но наступательные операции были сопряжены с огромным числом людских потерь. Начался массовый призыв девушек для комплектования ставших жизненно необходимыми медицинских войсковых служб.
Людмила Устинова после нескольких месяцев передислокаций оказывается зачисленной в одну из частей Южного фронта. И тут судьба вдруг неожиданно отворачивается от нее. «Это все мой прямолинейный характер, - оправдывала тот свой поступок она, - не смогла сдержать эмоций, когда незаслуженно наказал командир». В условиях военного времени реакция командира на дерзость подчиненного бойца, наверное, была оправданной. Быстрый военно-полевой суд – и штафбат. Так она попадает в печально «знаменитую» 2-ю гвардейскую армию, которую высокие командиры без раздумий бросали в самые кровавые «мясорубки».
«Нас было 28 девчонок-медсестричек и 4 хирурга – вот и вся наша рота, - вспоминала Людмила Георгиевна, - После каждого боя с помощью бойцов из «похоронной команды» мы выносили раненых бойцов, оказывали первую помощь и отправляли на эвакуацию. Смерть была настолько обыденной и рядовой, что мы на нее уже и не обращали внимания». Штрафники шли на верную смерть: впереди яростный огонь неприятеля, а сзади пулеметные очереди заградотрядов НКВД. «Молоденькие ребята, красивые, веселые – бросались в бой и оставались там навсегда…- вздыхая, вспоминала Людмила Георгиевна. Гибли бойцы, гибли и девчонки-медсестрички… «А меня пули как будто облетали, - добавляла она, - несколько раз, правда, зацепили, но нет сильно».
Ее часть постоянно переукомплектовывалась (ведь практически после каждого боя в живых оставалась горстка бойцов) и перебрасывалась: то в 4-й Украинский фронт, то в 1-й Прибалтийский, то в 3-й Белорусский. Европейская Россия, Украина, Белоруссия, Литва, Латвия, Эстония, Восточная Пруссия, Польша – вот этапы ее боевого пути. Великую Победу Людмила Георгиевна встретила в немецком городке Гранс.
Но из всей мозаики фронтовых буден ей почему-то больше всех врезался в память эпизод, который наблюдала она при освобождении одного из немецких концлагерей, где содержались советские военнопленные. «Их выводили под руки, потому что они сами идти не могли, - вспоминала Людмила Георгиевна, - Скелеты – кожа да кости… но их под конвоем погнали в соседний город. Потом погрузили в «телячий» вагон, где они даже сесть не могли – так было тесно. Закрыли дверь, а на вагоне мелом жирно написали: «Предатели»…».
*
К мирной жизни Людмила Георгиевна вернулась, естественно, в качестве состоявшегося медика. В 1954 году, работая в Ирбитской детской больнице и чередуя смены с учебой, она окончила фельдшерский техникум.
А в 1963 году судьба, наконец, подарила ей и личное счастье. В медпункте мотоциклетного завода, где она получила должность фельдшера, к ней за помощью обратился молодой и энергичный парень…
Юрий Михайлович Недокушев стал одним из немногих подарков судьбы для девушки, той самой судьбою не очень-то обласканной.
В Краснотурьинск они переехали в 1967 году. И с этого времени до 1993 года Людмила Георгиевна проработала в городской поликлинике фельдшером 7-го участка. Она ушла на пенсию в возрасте 71 года (!), имея за плечами медицинский стаж – 51 год. С ее неугомонным характером ей были по плечу любые общественные поручения, которые ей охотно «доверяла» администрация. Она была и председателем профсоюзного комитета, и руководителем школы комтруда, и дружинником, и т.д. и т.п. Но к своей основной работе она относилась с особым трепетом. Все, кто сталкивался с Людмилой Георгиевной (а я тоже был ее благодарным пациентом), помнят ее удивительно внимательное отношение к любому обратившемуся к ней больному. И не случайно к ее многочисленным боевым наградам за время мирной жизни добавились заслуженные награды за труд.
…Так получилось, что Людмила Георгиевна не смогла иметь своих детей. А потому по приезду в Краснотурьинск она взяла сначала на воспитание мальчика из интерната - Алешу, а потом - племянника (у него умерла мама) Юру. Ребята выросли. Алеша, отслужив армию, уехал на юг России, а Юра жил в Краснотурьинске.
Шахтерский шансон Байгельмана
"Надо, чтоб душа окаменела,
Чтобы снова научиться жить"
Анна Ахматова "Реквием", 1939 г.
Да, в который раз повторюсь: мы давно свыклись с исторической данностью, определенной известными обстоятельствами, позволяющей считать мой родной Краснотурьинск многонациональным. Мы хорошо понимаем, что очень немалая часть нашего населения имеет в своих родовых коленах людей, заброшенных в наши северные края далеко не по своей воле. И тем не менее, иногда внезапно приоткрывшиеся подробности биографии того или иного земляка заставляют просто онеметь от изощренной фантазии его величества Случая, превращающего судьбы в подобие талантливо написанного романа.
…Вы, например, можете себе представить такое: человек, которого в городе все знают, как знатного горняка, ветерана Богословского рудоуправления, труд которого оценен страной орденами «Шахтерская слава» всех трех степеней, до совершеннолетия имел метрики, в которых на французском языке было записано, что он – «Байгельман Морис-Жозеф родился 22.02.1924 г. во Франции, в городе Париже»? И что до 4-х лет, до переезда в Россию, маленький Морис совсем не знал русского языка?
…А вообще-то их древний еврейский род был европейским ответвлением, осевшим в благодатной Польше.
Для справки: до 2-й мировой войны в Польше проживало 30 млн. человек, из которых 3,5 млн. составляли евреи. После войны в результате массового их уничтожения гитлеровцами в «лагерях смерти» на оккупированных территориях их осталось около 380 тысяч человек.
Отец Мориса – Самуил Моисеевич, как и мама – Мария Иосифовна, - родились в польском городе Островце, входившем в конце 19-го столетия в состав Российской империи. Оба они были выходцами из бедных и многодетных семей, основным доходом которых была кустарная работа. И если маме все-таки удалось закончить 4-классную школу, то отцу даже этого образования не удалось получить: в 10 лет его отдали в подмастерье к мастеру по пошиву обуви.
А в 1915 году разразившаяся в Европе мировая война докатилась и до Островца. Австро-венгерские войска, выбив с южных территорий Польши российскую армию, тут же приступили к интернированию (насильственному переселению) юношей призывного возраста с захваченных земель в Австрию. Двадцатилетний Самуил, отправленный на одно из военных предприятий Австрии, в силу своего мятежного характера, тут же вступает в социал-демократическую партию. После участия в одной из политических акций его заключают в зловеще известную крепость Визельбург, а потом высылают на каторжные работы в Венгрию.
Осенью 1918 года в Австрии и Венгрии после разразившегося политического кризиса выстроенная на крови империя рухнула, а в начале 1919 года власть в Венгрии перешла к коммунистам, которые, правда, сумели ее удержать всего 4,5 месяца.
Вступивший в ряды Венгерской народной армии, Самуил в боях с войсками Антанты за Будапешт был тяжело ранен и взят в плен. Однако после излечения он подпадает под амнистию и снова оказывается на родине – в Польше.
В 1920 году Польша была уже самостоятельным государством. И едва оправившись от колониальной зависимости агрессивных соседей, сама начала присматриваться к чужим территориям. Именно на почве взаимных притязаний началась вялотекущая война Польши с Россией. Несмотря на то, что по возвращению в родные места Самуил, наконец, вроде бы остепенился, женившись на девушке, которой давно симпатизировал – Марии, участие в партийных делах привели его к конфликту с властями.
И через два года скитаний после бегства из страны, где его заочно приговорили к смертной казни, он выбирает местом своего нового жительства – Париж. Вскоре туда же перебирается и его молодая жена.
…С 1922 по 1927 годы, что родители Мориса жили во Франции, были, пожалуй, самыми счастливыми годами их жизни. Но все та же тяга к общественной жизни (они опять оказались на гребне политической активности, участвуя в работе коммунистической партии) привела их к выбору – либо тюрьма, либо высылка из страны. И они выбрали – ехать в Советскую Россию.
*
Можно представить себе ощущения молодых родителей Мориса, оказавшихся в разоренной войнами, разрушенной и голодной стране после жизни в сытой и беспечной Европе. Они едут вначале в Москву, но оседают, в конце концов, в Минске. Самуил Моисеевич поступает закройщиком на обувную фабрику «Красный Октябрь», а Мария Иосифовна – телефонисткой на телефонную станцию. Вскоре отцу, как ударнику труда выделяют престижное жилье. Мама поступает в высшую партийную школу. Жизнь потихоньку начинает налаживаться.
Шустрый и непоседливый Морис учился хорошо, но поведением своим заставлял все же родителей иногда огорчаться. Он и сегодня хорошо помнит ту веселую и беззаботную жизнь в Минске начала 30-х годов. Шумные ребячьи походы в кино и театры, занятия спортом, вылазки на природу и безумный азарт на футбольном стадионе, где время от времени проходили матчи с участием тогдашних корифеев – все это ярким пятном врезалось в его память на всю жизнь.
В феврале 1938 года родители разрешили Морису провести «самостоятельно» свое четырнадцатилетие. А уже через пару недель его счастливое детство закончилось.
…Ночью с 3-го по 4-е марта Морис проснулся от громких голосов в спальне и зале. В квартире шел обыск, ходили, хрустя сапогами по разбросанной на полу канцелярской мелочи, незнакомые люди. Мама машинально гладила мальчика по голове, а отец, которому вскоре предложили одеться, взял его на руки, поцеловал и сказал: «Позаботься о матери, а я должен вернуться – честных коммунистов не могут арестовывать". Когда отца увели, мама начала было собирать разбросанные вещи, но оставшиеся в квартире молчаливые незнакомцы, показав другую официальную бумагу с печатями, приступили к новому обыску.
Перевернув все вверх дном, чекисты велели одеться и маме, а Морису предложили собрать свои вещи. Мама со слезами на глазах бросилась к старшему из них: «А что же будет с сыном?». Тот пожал плечами, но потом, спросив о родственниках и получив ответ, что в Минске их нет, задумался и пошел звонить начальству. Хорошо, что на шум вышел сосед по лестничной площадке и забрал перепуганного насмерть мальчика ночевать к себе.
…Прошло две недели. Морис все ждал освобождения своих арестованных, как он считал, по ужасному недоразумению, - родителей. Но через две недели на черной легковушке приехал дяденька в форме НКВД и за ним. Неделю его продержали в детприемнике, а затем в компании еще троих ребятишек отправили на Украину в детдом спецконтингента. Он до сих пор помнит одного из своих товарищей по несчастью – красивого, серьезного мальчика Витю Лещинского, сына бывшего наркома просвещения.
Он ждал родителей, тоскуя о них в казенном детском заведении, где, однако вопреки его опасениям, он встретил участливое и тактичное отношение со стороны обслуживающего персонала. Ему и в голову не могло тогда прийти, что он их уже больше никогда не увидит. Только после хрущевской «оттепели» в далеком1957 году он получит на руки документ о их посмертной реабилитации.
А юная энергия требовала выхода. Повзрослевший Морис, что называется, с головою, окунается в общественную жизнь детдома. Опираясь в своей работе на «макаренковские» методы воспитания подростков, руководители этого заведения давали воспитанниками максимум свобод при выборе занятий и образования. Здесь был введен не принудительный, но всемерно поощряемый физический труд. И окончивший успешно 10 классов Морис получил на выпускном вечере не только «золотой» аттестат, но и удостоверение о присвоении ему 4-го разряда по специальности «токарь».
…Щемящие звуки выпускного вальса еще тревожили мятежную душу юноши, стоящего на пороге взрослой жизни, когда вдруг кто-то из товарищей выговорил вслух это зловещее и страшное слово: «Война…».
*
А Харьков жил свое прежней, мирной жизнью. Военные сводки пугали потерями территорий, но мысль, что враг может когда-то дойти до Украины, казалась тогда нелепой. Все жили надеждой, что наши войска, совершив какой-то хитроумно задуманный маневр с небольшим отступлением, нанесут-таки решающий удар по фашистам.
Морис без особого труда поступил на историческое отделение Харьковского госуниверситета. Вскоре он вступил в комсомол по так называемой «партдирективе» выборочного приема в комсомол детей «врагов народа». Но едва начавшись, занятия вскоре были прерваны. В составе студенческого народного ополчения весь их курс был вывезен в район сельского поселения Зачепиловки на рытье противотанковых рвов. «Нас было всего тысяч шесть, - вспоминает Морис Самуилович, - жили в помещениях – где придется, кормили сносно, но уже недели через три нас пешком (железная дорога была повреждена) повели обратно в Харьков.
А город бурлил от слухов, что немцы вот-вот подойдут к его окраинам. Всюду шла спешная эвакуация. В университете, куда пришел растерянный Морис, ему объявили, что организованно будут отправлены в Казахстан только старшие курсы, а все остальные должны туда добираться самостоятельно.
И что ему оставалось делать? В городе – никого знакомых, никого друзей. Он теперь не помнит, как так получилось, но решение пришло неожиданно: Морис вернулся в детдом. Именно в тот момент, когда помощи ждать было неоткуда, он пришел к людям, не по должности, а по душевной щедрости ставшими истинными воспитателями для детей, потерявших родителей.
Он пришел очень своевременно. Детдом готовился к эвакуации, а воспитателей не хватало. Его спешно зачислили в штаты и вместе с другими воспитателями направили организовывать переезд. Когда прибыли к пригороду Сталинграда (а это был июль 1942 года) немцы уже сбросили на город несколько бомб. Большинство детей с воспитателями все же поехали в город (все были уверены, что Сталинград будет защищен), а Морис вместе с директором и небольшой группой ребят должны были ехать на следующий день. Но утром следующего дня Сталинград был накрыт неслыханным бомбовым ударом. Полыхала станция, взлетали на воздух строения консервного завода, рушились жилые дома – вой, скрежет, грохот взрывов, столбы огня, вздыбленные горы земли и крики…истошные крики попавших в эпицентр этого ада людей.
Оставшиеся в живых дети и воспитатели (а с ними и готовый ко всему Морис) еще шесть дней пережидали бомбежку, пока, наконец, им не удалось выбраться к Волге. Там они нашли пару волов и телегу и влились в поток беженцев.
В Камышине, куда через несколько дней они добрались, их погрузили на пароход и в полной темноте повезли вверх по Волге. И только в Молотове (ныне Перми) их высадили и направили в облоно. «Странное дело, - до сих пор не может понять Морис Самуилович, - по пути к месту назначения я несколько раз обращался в военкоматы населенных пунктов с просьбой об отправке меня на фронт (ведь мой возраст уже подлежал призыву), но всякий раз получал отказ с мотивировкой, что это в компетенции военкомата конечного пункта эвакуации». В Молотове и состоялся его долгожданный призыв в РККА.
…Морис Самуилович хорошо помнит щемящее чувство восторга, которое он тогда испытал, ведь после долгих лет ожидания смыть с себя ненавистное и неблагозвучное пятно «детей врагов народа» он, наконец, получил возможность это сделать. И когда в числе ста призывников, прибывших к месту сбора в условленное время, он узнал, что их повезут не на Запад, а на Урал, разочарованию его не было предела. А им объяснили, что добыча марганцевой руды, необходимой металлургам для получения качественной брони, сейчас такой же трудовой фронт, как и боевой.
Для справки: к началу 1942 года места добычи марганцевых руд были либо оккупированы немцами (Никопольское, Украина), либо невозможностью транспортировки отрезаны от промышленности Урала и Сибири (Чиапурское, Грузия). Разведанное и принятое к эксплуатации месторождение в Полуночном, что находится в 23 км к северу от Ивделя, было в то время единственным, годным для получения бронированной стали.
*
Это, по сути, и была «трудовая армия» - та же дисциплина и тот же жесткий распорядок дня. Жили в наспех построенных бараках, оборудованных для отдыха двух-ярусными сплошными нарами. Морис попал не в карьер, а на вскрышу. Задачей их участка было убрать слой в 2 – 2,5 м глины, под которым располагался толстый (от 6 до 8 метров) пласт марганцевых руд.
Работали вручную. Инструментами были – лопата и бур «горячего бурения» (лом с ручками для вращения, который грели на костре). Пробуренный шпур заряжали взрывчаткой и взрывали. Лопатами складывали глину на вагонетки – вот и вся нехитрая технология вскрыши.
Питались горняки в столовой – два раза в день похлебка и немного каши на второе. Работали без выходных и отпусков. «Вначале я каждый день думал, что не выдержу и умру, - вспоминает Морис Самуилович, - но потом ничего – привык».
В мае 1943 года молодого и энергичного горняка переводят на сборку дизельного и электрического экскаваторов, перевезенных с каких-то старых рудников. И на собранном электрическом экскаваторе Морис Самуилович до 1944 года работает помощником машиниста.
Потом он был переведен в шахту, где работал подземным откатчиком, вагонщиком и лопаточником. Вскоре он удостаивается звания «стахановец», а его фотография надолго «прописывается» на доске почета.
…К концу войны жизнь на руднике стала заметно налаживаться. Появились выходные дни, бурными темпами благоустраивалось жилье, стало больше проводиться культурных мероприятий. А когда пришел, наконец, долгожданный день Победы, души людей и вовсе оттаяли. И хотя долгожданный этот день был встречен всеобщим бурным ликованием, режим работы на руднике был по-будничному строг и обычен.
А оттаявшие сердца тут же потянулись навстречу счастью и любви. Весной 1946 года Морису приглянулась девушка по имени Таня, приехавшая в Полуночное тоже по мобпризыву. В январе 1947 года они поженились. И пускай был неустроенным быт (молодоженам дали комнату в деревянном бараке), пускай хронически не хватало денег, жизнь казалась им тогда удивительной и прекрасной.
С окончанием войны подошел к концу и срок мобилизации Мориса Самуиловича. Но он, сделав самые трудные шаги в постижении горняцкого ремесла, уже не мог остановиться на полпути, когда его практические знания стали иметь цену, не ниже инженерных. Без отрыва от производства он сначала оканчивает курсы на право ведения ответственных горных работ, а потом – горный техникум. И летом 1952 года переводится в Богословское рудоуправление горным мастером на строящуюся шахту «Первомайскую» Покровского рудника. В 1955 году Мориса Самуиловича назначают начальником горнопроходческого участка, в начале 1961 году – начальником участка шахты «Капитальная», а в июле 1961 года – начальником участка на подготовленную к строительству шахту «Северопесчанскую.
В марте 1968 года Морис Самуилович – уже начальник проходки. И в мае 1968 года он перевозит свою семью, в которой подрастали трое детей (сын Витя и дочери – Люба и Надя), в Краснотурьинск. А в марте 1974 года он оформляет пенсию, но до 1986 года продолжает работать сначала начальником производственно-технического отдела КШСУ, а затем – инженером по рационализации на шахте «Северопесчанская».
Он пустил в нешем городе «богатые» корни. Ведь его наследство, наследство бывшего подростка-сироты, потерянного в неистово клокочущем водовороте событий середины прошлого века – это трое детей, восемь внуков и пятнадцать (!) правнуков?
Что тут скажешь? Значит, корни этого прироста были здоровыми, жизнестойкими и праведными.
Строить – значит, верить в будущее
Красив наш город в любое время года. И главное, что бросается в глаза приезжим сюда людям – это удачное архитектурное решение его застройки. Известно, что основой ее был Генеральный план, который в 40-60-е годы разрабатывала архитектурная мастерская №2 Ленинградского отделения Госстройпроекта. Площадка под строительство города была идеальна для творческих фантазий ленинградских авторов: центр города оказался на возвышенности в излучине реки Турьи, омывающей его с трех сторон, а с юга и востока холмы делают панораму города полностью охватываемой взглядом.
Было сразу решено принять радиально-лучевой вариант композиции центра города. Центральная площадь оказывалась в центре прямолинейной улицы Ленина, пронизывающей город с запада на восток (надо сказать, что в дальнейшем архитекторы несколько отошли от плана, «посадив» на проекцию улицы Ленина здание филиала УПИ). От центра были спроектированы улицы-лучи Базстроевская и Молодежная. Перпендикулярно центру, в юго-западном направлении предусматривалось строительство бульвара Мира. С самого начала авторов несколько смущало то обстоятельство, что на месте будущего бульвара располагалось городское кладбище, но власти заверили архитекторов, что к моменту строительства захоронение будет перенесено в другое место. И в самом деле через некоторое время кладбище было закрыто, а жители оповещены о переносе останков в другое место. Кто должен был переносить? Ну, конечно, сами жители. Прошло еще какое-то время и на место захоронений приехала строительно-дорожная техника. И никого не смущало, что большинство захоронений так и остались нетронутыми. Кстати, не менее циничным было отношение городских властей и к месту массовых захоронений трудармейцев, что находилось на 42 квартале. Там тоже сперва разравняли пустырь, на котором никто не догадался поставить какого-либо памятного знака, а потом разрешили работникам Газпрома строить коттеджный поселок. И долго потом поселковые собаки бегали по строительным развалам с человеческими костями в зубах.
Ну да ладно, что теперь спросить с тех чиновников, с ведома которых творились неслыханные акты вандализма, а потом исподволь выдергивались нежелательные странички из летописи города? Бог им судья.
А ведь особенностью Краснотурьинска как раз и было то, что профессиональные архитекторы, занимавшиеся первым проектом застройки города, и были теми самыми жителями «Богословлага», филиала гигантского сталинско-бериевского «Архипелага Гулаг». Первоначально проектная группа состояла только из специалистов зэка, потом постепенно в нее влились вольнонаемные специалисты. Архитекторам-градостроителям выпала сложная миссия в короткие сроки решить сложнейшие вопросы строительства завода и города, привязывая проекты к особенностям рельефа. Именно эта группа была преобразована впоследствии в филиал института «Свердловскгражданпроект», который в свою очередь стал базой для крупнейшей на северном Урале архитектурно-проектной мастерской «Градар».
Началом застройки были кварталы набережной городского пруда. От них невысокими двух-трех-четырехэтажными домами началась застраиваться кварталами улица Ленина. Авторы проекта жилой застройки набережной пруда (В.А. Баранский, Н.И. Гринев, В.И. Кирцидели, В.И. Зильбергер) в 1950 году были отмечены второй премией на конкурсе лучших строений по РСФСР.
А сама набержная! Какая же она была красивая по воспоминаниям старожилов: балюстрады белоснежных лестниц и спусков к воде, с фонтанами и гипсовыми скульптурами, с соснами и скамейками. Талантливые архитекторы НИ. Гринев и Н.И. Бочаров, казалось, всю душу вложили в этот проект.
В середине 50-х годов активно застраивался центральный квартал города (между улицами Базстроевской, Молодежной и Попова). Здесь решено было построить более комфортные для того времени жилые дома (с повышенной высотой этажа, с расширенным составом подсобных помещений и более продуманной планировкой квартир). В центре квартала расположили сквер с фонтаном. И счастливчики, которые вселились в дома этого района, по достоинству оценили старания строителей, окрестив квартал «дворянским гнездом».
Ну а когда объемы строительства возросли, наш город, как и вся страна, вынужден был перейти на индустриальные методы проектирования и строительства жилья. Естественно, архитектура фасадов домов стала менее привлекательной и только их цветовая окраска хоть как-то разнообразила внешний вид строений.
В 1972 году началось проектирование Заречного района. И хотя здесь тоже было запланировано использование типовых домов, авторам проекта В. Синеву и Б. Барашкову удалось вдохнуть гармонию в общий силуэт застройки.
Вплоть до 90-х годов развивался город в восточной его части. И было ощущение, что этому нет предела.
А собственно, почему бы и не расти городу дальше, ведь, если верить геологам, то у нас еще много всякого интересного можно найти в наших окрестностях.
Подвижники древней и мудрой игры
Наш город известен своей культурой и интеллектуальностью. И это никакое не преувеличение достоинств наших жителей. Я хочу убедить в этом своего читателя на примере развития в нашем городе шахмат.
Магическая, притягательная сила шахмат неодолима и делает фанатом любого, кто постигает глубину их логики. Забывая о жизненных неурядицах и не замечая времени, переносятся в свой мир – фантастический, гармоничный полный небывалых страстей и азарта – склонившиеся над шахматными фигурками соперники. Такими шахматными фанатами всегда была богата и наша Краснотурьинская сторонка.
Разумеется, шахматистов-любителей всегда было немало среди жителей нашего города. Но организованные шахматы появились только в послевоенные годы. Впервые у нас шахматисты стали собираться вместе в 1952 году. И энтузиастами первых коллективных шахматных баталий стали, конечно же, шахматисты Богословского алюминиевого завода. И хотя работа физически очень изматывала, заводчане и после работы, и в выходные дни всегда улучали момент расставить на картонной доске неказистенькие самодельные шахматные фигурки.
Настоящий шахматный бум возник в 1953-54 годах, когда свой интерес к этой мудрой игре неожиданно проявил сам «дядя Миша» – директор Михаил Константинович Рюмин. Профкомом завода был закуплен весь необходимый инвентарь – комплекты шахмат и дефицитные в то время шахматные часы. Играли вначале в технической библиотеке завода (она находилась в клубе БАЗа), потом – в подвале техникума. А когда появился Дворец культуры, частенько стали предоставлять шахматистам его фойе. Первое постоянное шахматное помещение по распоряжению М.К. Рюмина было выделено на том месте, где сейчас находится стоматологическая клиника, что по улице Базстроевской. Потом клуб переезжал вначале на улицу Чкалова, потом – в очень уютное здание по улице Серова (около бывшей лодочной станции). Там, кстати, по личному указанию А.В. Сысоева он был капитально отремонтирован. Ну а потом… его постигла та же участь, что и все объекты соцкультбыта БАЗа – клуб был закрыт, «как непрофильный объект». И лишь в нулевые годы городские власти вдруг сделали шахматистам шикарный подарок – передали им в постоянное пользование специально оборудованное помещение в одном из зданий Заречного района (что рядом со школой №19).
В 1959 году, когда клуб обрел первое постоянное помещение, усилиями председателя профкома завода Владимира Ивановича Пономарева принимается решение о создании заводской шахматной секции, возглавить которую предложили Р.Х. Хамзину, машинисту грейферного крана ПШ-2 глиноземного цеха. С тех пор и до 1972 года, не оставляя своей основной работы, Рафгат Хайруллович занимался организацией шахматной жизни на заводе (а значит, и в городе, поскольку городского клуба тогда не было).
Я хорошо помню этого энергичного пожилого человека, до конца своих дней остававшегося завсегдатаем клуба. Именно он начал налаживать организованную жизнь краснотурьинских шахмат: стали регулярно проводиться цеховые турниры, личные и командные первенства завода (и города), квалификационные турниры, блицтурниры и праздничные турниры, сеансы одновременной игры. Наши шахматисты стали выезжать на областные, отраслевые и союзные соревнования, что, несомненно, способствовало росту уровня игры. Шахматный Краснотурьинск стал на равных конкурировать с такими традиционно сильными шахматными городами Среднего Урала, как Свердловск и Нижний Тагил. Росту активности шахмат способствовало и то, что азартными любителями этой игры были многие руководители производства завода. Очень сильно играл в шахматы начальник глиноземного цеха В.С. Мийченко, а его заместитель В.К. Мурашов вообще был неоднократным победителем заводских турниров. Завсегдатаем секции был и директор завода М.К. Рюмин. Он не играл в турнирах, но, судя по его игре, имел квалификацию не ниже первой категории. С тех пор и все последующие годы в шахматы всерьез играли люди, занимающие руководящие должности на других предприятиях города и даже работающие в аппарате управления города: В.А. Щупов В.В. Зверев, А.П. Сломчинский, Е.Н. Реймер, П.М. Тучковский, И.В. Базанков.
После того, как Р.Х Хамзин, перейдя на постоянную работу руководителем спортивного клуба, ушел из шахматной секции, ее возглавил П.А. Койнов. В разное время работой шахматного клуба (так была по инициативе Р.Х.Хамзина переименована секция в 1972 году) руководили Е.П. Малогриценко, И.В. Базанков, В.А. Красильников. В последние, очень непростые годы клуб возглавлял Борис Канаш. При клубе работала детская секция. Здесь практически ежедневно встречались за шахматными столиками 30-40 человек (а по официальной статистике здесь ежегодно фиксировалось до 4000 человеко-посещений). Естественно, для того, чтобы достичь вершин спортивного мастерства, одного энтузиазма недостаточно – нужны немалые денежные средства. И хотя краснотурьинские шахматы во все годы существования не были в фаворе, как скажем, русский хоккей, они вплоть до ухода с завода А.В. Сысоева не были обделены вниманием со стороны руководства завода.
В разные годы фамилии наших шахматистов были на слуху и мелькали в списках победителей соревнований регионального, областного и даже всесоюзного масштаба. В 1954 году инженер электролизного цеха Владилен Яковлевич Зурахов стал третьим призером первенства РСФСР, выполнив норму мастера спорта. Переехав в Киев, он становился неоднократно чемпионом Украины, в 1957 и 1959 годах побеждал в первенстве Киева, а в 1958 году был чемпионом ДСО «Авангард». Занимала призовые места в 70-е годы на всесоюзных соревнованих международный мастер Ирина Пастухова. Она впоследствии закончила институт физкультуры, уехала в Израиль, работала шахматным тренером. В шахматной жизни города в последнее время активно участвовали мастер ФИДЭ Николай Волков, кандидаты в мастера Владислав Логинов, Евгений Бельтюгов, Владимир Платунов, Анатолий Ожгибцев, Валерий Таныгин, Максим Соломенцев, Александр Гроо, Константин Новоселов, Григорий Никитин, Венера Шакирова, Ирина Манакова. В разные годы активными шахматистами были кандидаты в мастера Владимир Лашкевич, Вячеслав Беккер, Светлана Беккер, Алексей Бурбах, Вячеслав Устинов, Галина Никулина. Привносили азарт и творческю живинку такие сильные перворазрядники, как Владимир Тренихин, Евгений Углицких, Валерий Беккер, Валентин Истомин, Михаил Уланов, Иван Шиль, Роберт Штейнерт, Евгений Юнге, Яков Шефер, Петр Койнов, Виктор Губкин, Виктор Горчаев, Игорь Базанков, Игорь Таныгин.
На страницах городской газеты «Заря «Урала» многие годы вел шахматный отдел член правления клуба, ваш покорный слуга – Борис Углицких.
Целая эпоха шахматной жизни города связана с именем Романа Андреевича Эстрина. Он был одним из первых организаторов шахматного образования детей. С начала 70-х годов, как только открылся новый Дворец пионеров и школьников, он организовал и возглавил вначале кружок, а потом – большую шахматную секцию. Практически все значимые результаты в шахматах, достигнутые нашими шахматистами в 70-е – 90е годы – это плоды его титанической, подвижнической работы. После того, как его не стало, заниматься с одаренными детьми продолжили Валерий Таныгин (сам в прошлом ученик Р.А. Эстрина), Владимир Платунов и Борис Канаш. Удивительно, но секцию В. Таныгина вот уже несколько лет посещают даже дошколята. И не только посещают, а даже участвуют во всех проводимых для детей городских и региональных турнирах. А первоначальные навыки этим детям тоже уже много лет прививала очень увлеченный и творческий человек – бывшая заведующая детского сада №22 Людмила Николаевна Папушина.
У нас в городе всегда были традиционно сильны женские шахматы. И это тоже заслуга Валерия Таныгина. Его воспитанницы Наталья Боровикова, Венера Шакирова и Ирина Манакова были неоднократными победительницами областных чемпионатов в своих возрастных группах. Галина Никулина становилась чемпионкой Тюментрансгаза, а Татьяна Чекунова – бронзовым призером чемпионата области среди девушек.
Наш город дал путевку в большую шахматную жизнь Андрею Владимировичу Селиванову, почетному президенту Российской шахматной федерации, вице-президенту Международной шахматной федерации (ФИДЭ), международному гроссмейстеру по шахматной композиции.
Андрею Владимировичу посвящена страничка в Википедии. И любой из его земляков будет гордиться тем, что свой путь государственного политика и выдающегося шахматиста он начинал в Краснотурьинске. Здесь он делал первые шаги в шахматах и шахматной композиции, здесь остались его друзья и единомышленники, с которыми он не прерывает творческих связей. Именно благодаря усилиям Андрея Владимировича, в наш город приезжали с творческими визитами экс-чемпионы мира Гарри Каспаров (во время визита которого была достигнута договоренность о проведении в регионе ежегодного турнира «Кубка Г.Каспарова», Борис Спасский, Кира Зворыкина и Майя Чибурданидзе. Трижды при материальной поддержке БАЗа (которая была обусловлена личным участием в проекте директора А.В. Сысоева) проводились Международные женские турниры с участием сильнейших шахматисток планеты.
В последние годы А.В. Селиванов работал заместителем российского фонда социального страхования. А его значимые спортивные достижения: четырехкратный чемпион мира по решению шахматных композиций и одиннадцатикратный чемпион смира по составлению шахматных задач и этюдов. До последнего времени он являлся издателем и редактором журнала «Уральский проблемист».
Жаль, но в последнее время общественные шахматы уже не имеют такой популярности, какой они пользовались до появления интернета. Автор этих строк не раз пытался заинтересовать руководителей образовательных учреждений в введении на правах хотя бы внеклассного образования преподавание в школах шахмат. Тщетно. Не бывает многолюдным в нынешние времена и шахматный клуб. «А зачем, - считают многие из серьезных шахматистов, - ходить в клуб, когда в интернете создано большое количество сайтов, где можно сыграть в турнире любой квалификации в режиме онлайн?».
Русский хоккей – это наша игра!
Я очень сожалею о том, что мне не пришлось вплотную соприкоснуться со священным закулисьем краснотурьинского большого спорта. Мне, по долгу журналистской профессии, приходилось делать эпизодически репортажи со спортивных мероприятий, рассказывать о спортсменах. Но как-то мимо меня прошли те великие мастера, которые вписали яркие страницы в летопись городского спорта и о которых до обидного мало знает сегодняшнее молодое поколение. Именно поэтому меня очень порадовала книга нашего земляка, талантливого инженера и изобретателя, неординарного, яркого человека Геннадия Копытова «Вечное и временное», которая была отпечатана на средства автора типографией «ЯСА» в 2007 году в количестве 70 экзепляров.
Вот о чем приходится горько сожалеть: великолепным, живым и эмоциональным языком написанная книга осталась незамеченной теми, ради кого она и была задумана. Почти половина этой книги – подробные воспоминания о краснотурьинском спорте, о ярких победах, о выдающихся спортсменах, о всех тех милых и памятных околоспортивных подробностях, какие со временем становятся местным фольклором.
Учитывая, что лучше Геннадия об истории городского спорта мне не написать, позволю себе процитировать несколько страничек его книги… ну, конечно, о русском хоккее.
«…Любовь к этой исконно русской забаве подвигла в 1947 году городской комитет по физической культуре и спорту на базе четырех самых крупных предприятий – БАЗа, треста «Базстрой», ЮЗП и ТМР – создать первую городскую команду. В нее вошли Эдуард Эйрих (капитан и тренер), Евгений Жилин, Александр Кооль, Николай Моров, Виктор Гугин, Виктор Гофман, Иван Фаллер, Степан Миков, Ленид Киселев, Иван Гейне, Максим Покровенко. Затем в ее состав вошли Гергий Кочнев, Максим Леонтьев, Иван Коротких, Василий Аржанов, Владимир Сапаров, Анатолий Черепенин, Леонид Поносов.
Регулярные соревнования на первенство Богословского алюминиевого завода начались с 1949 года, отсюда и дата рождени нашего хокке с мячом. В течении семи лет, вплоть до 1956 года, первыми в чемпионате предприятия были спортсмены БТЭЦ, входившей тогда в состав БАЗа.
Вскоре пришел и первый крупный успех в соревнованиях рангом повыше. В сезоне 1951-52 годов в чемпионате областного Совета ДСО «Труд» наша команда заняла второе место вслед за опытным коллективом из Первоуральска.
…За время выступлений в разных соревнованиях хоккейная команда города и завода меняла только названия – «Труд», «Алюминщик», «Маяк», но не свое лицо. В начальной стадии своих выступлений краснотурьинцы трижды становились чемпионами области – в 1959, 1963 и 1971 годах.
«Маяк» в 60-80-е годы провел множество сезонов в первой лиге отечественного хоккея с мячом. В 1965 году краснотурьинсцы были включены в восточную зону чемпионата СССР среди команд второго дивизиона… и уже на следующий сезон… получила путевку в высшую лигу всесоюзного первенства.
… Счастливы те болельщики, которым пришлось пожить в эпоху оригиналов, личностей в спорте. А их в советской спортивной жизни было много даже на провинциальном уровне. Без преувеличения можно сказать, что спорт в нашем городе не зря определют эпитетом «заводской», а самыми «заводскими» всегда считались футбол и хоккей с мячом.
… Нет такой командной игры, где разыгрывающий игрок не назывался иначе, как «мозг команды». Если начать отсчет с официального хоккея, то первым таким игроком, несомненно, был Эдуард Айрих.
Удивительно смотрелся он на поле. Все играли в гетрах, одеваемых до колен поверх штанов, а он – без них, в широченных шароварах – вылитый казак-запорожец. Но, конечно, главным отличием был не внешний вид, не форма, как говорят, а содержание игры, заключающееся в ее организации за счет умения видеть поле и дать пас в нужное время и в нужную точку. Здесь он отличался в высшей степени от всех. Была такая иллюзия в его игре, что он не имеет отношения к тому, что происходит на поле. И надо было по-настоящему понимать хоккей, чтобы видеть: главная фигура Айрих. Может быть, именно такое его своеобразие помогло стать ему прекрасным тренером и педагогом… Какая титаническая работа была им проделана, когда по рекомендации его друга В.З. Бикмулина к нему уезжали молодые перспективные игроки из Краснотурьинска, и он делал из них мастеров. Феномен Э.Ф. Айриха ждет своего исследователя. Удивительно, что еще никто такой работой не занялся.
… Кроме Э.Айриха, яркими мастерами паса были А. Голоднев, Ю. Блохин, А. Лошков, Созинов, Маркин, Маряшин.
… Разыгрывающий игрок – самый трудный вид амплуа. Он должен уметь вести мяч без зрительного контроля, хорошо при этом видя поле, обладать интуицией, то есть чувствовать атаку как свою, так и чужую, уметь отдать пас, должен уметь и пробить по воротам. И, конечно же, не должен быть «жадным» до мяча, то есть быть «демократом», если можно так сказать. Его игра часто незаметна, так как голы забивают другие.
… Хоккей с мячом – такая игра, в которой точный и сильный удар по мячу имеет большое значение.
Последним из могикан, владеющим хлестским ударом из статики был Станислав Любченков. Перед ним были Карпов, Вальдемар Май, Виктор Серденко. Список невелик.
… Вспоминается В. Май. Как часто его можно было видеть вместе с Маратом Литвиновым. Один – в воротах, другой – бьет. Уже все ушли, вечер, каток открывают для массового катания, а они все тренируются.
Станислав Любченков, играя защитником, забивал голов больше нападающих. Однажды силу его удара удалось измерить. Рассказывает один из лучших в прошлом нападающих «Маяка» В. Чернышов: «Мы подавали угловой. Стас, как всегда, тщательно изготовился для удара, но мяч был послан не совсем точно, и он по воротам промахнулся. Мяч пролетел выше ворот, перелетел через забор и ударился в жилой дом между вторым и третьим этажами». Это был «хороший» промах.
… В Краснотурьинске всегда были хорошие вратари. И если бы можно было им присваивать звание мастера спорта отдельно от команды, то таковыми бы стали Марат Литвинов, Леонид Соколов, Николай Горбунов, Василий Таскаев, Валерий Загребельный. Любая команда не отказалась бы от их услуг.
… При Э.Айрихе из недр ДЮСШ вышел, наверное, самый талантливый вратарь – Николай Горбунов, единственный из наших вратарей, игравший за сборную СССР (за юношеские сборные играли Иордан, Куйвашев и Хвалько). (Много позже ворота сборной России доверят защищать и Кириллу Хвалько. Примечание автора – Б.У.). К сожалению, спортивная карьера его была самой короткой. Сильно простудился, стоя в воротах, затем осложнение, трудное лечение. Выздоровел, но обратную дорогу в спорт врачи закрыли. Место же в воротах заводчан пустым никогда не оставалось, и всегда находился талант. Не было случая за всю историю, начиная от Марата Васильевича, чтобы кто-то сказал: «У нас в воротах дыра».
… Кстати, о М. Литвинове… Хочется ответить на многочисленные вопросы любителей хоккея с мячом: «Откуда у него такое редкое для русского человека имя – Марат?». Дело в том, что его отец, так говорят, назвал двух своих сыновей и дочь: Маратом, Олегом и Авророй, в честь крейсеров Балтийского флота, где ему довелось служить.
…С конца 50-х до окончания 60-х годов метеоритами промелькнули на небосклоне тренеры и игроки: В. Щелконогов, Арефьев, Б.Лихутин, В. Потаскуев, И. Мейлахштейн, В. Голубев, В. Кожевников, В. Кочегаров, Р. Макаров, В. Хохлов, Дерябин, Ю. Ентальцев, М. Тер-Эмануэльянц, Д. Кожевников, Рукомойкин, Л. Волков, О.Литвинов, А. Кораблев, А. Тупицын, Л. Цейтлин, Харишман, Ю.Повстяный, Е.Лошков, Загребельный, братья Семиколенные, Л. Смолин, А. Коробейников, А. Шварев, братья Алексеевы, Ю.Блохин, А Кулев, Дементьев, В. Май, Я. Апельганец, В. Серденко, А. Голоднев, Полюндра, Нуйкин, А. Скобелев, А. Куземчик, Авельяров, Б. Третьяков, А. Шулепов, В. Черемных, Б. Чехлыстов… всех невозможно вспомнить, да и скучное, как видите, это перечисление. Гораздо интереснее что-либо неординарное из их жизни».
И этого неординарного так много в книге Г. Копытова, что читается она «на одном дыхании». Кроме хоккея с мячом, нашлось в книге место и для других видов спорта: хоккея с шайбой, футбола, волейбола, баскетбола, настольного тенниса и легкой атлетики. С любовью выписаны портреты таких замечательных спортсменов, как Т.Ю. Ыунап, В.З. Бикмулин, А.Ф. Айрих, И.И. Эльман. Автор с сожалением сетует на то, что его воспоминания фрагментарны. Его целью было поговорить о спорте вообще (с описанием ярких моментов), а совсем не детальное историческое исследование. И хочется думать, что о нашем краснотурьинском спорте эта книга не станет последней.
Послесловие
Историю Краснотурьинска можно писать бесконечно. Если бы моя книжка претендовала на детальное историческое исследование, то, конечно же, я должен был бы приводить гораздо более длинный ряд фактов по каждой рассматриваемой теме. Да и самих тем должно быть больше. Но я отбирал те факты, какие мне самому казались интересными. Я сдерживал себя, когда пересказывал официальные материалы, потому что понимал, что когда даже интересного много, то это вызывает резонное читательское раздражение.
Каюсь: я упустил такие важные темы, как развитие в нашем городе горнодобывающих отраслей (железнорудной и медной), становление газокомпрессорных станций. Да и о других предприятиях города, кроме Богословского алюминиевого завода, я почти ничего не написал.
Но, может быть, это была бы и другая книга. Я увидел наш город с той стороны, какой он чаще всего и был передо мной. Я хотел передать эмоции от пережитых встреч с городом и его людьми, а потому меня то и дело несколько «уводило в сторону».
Конечно, жаль, что очень многое осталось «за скобками». Как сказал мне один крупный городской руководитель: «Ну как сейчас писать мемуары, если все фигуранты живы?». По роду журналистской деятельности мне довелось встречаться практически со всеми руководителями предприятий и учреждений города. Я бы мог рассказать о таких закрытых учреждених, как детская и взрослая колонии (потому что я там проработал большую часть своей трудовой жизни). Я изнутри знал и БАЗ, и птицефабрику, и малый строительный бизнес, так как довелось поработать и там. Но получилось то, что получилось. Ведь не даром я предупредил в предисловии, что «нельзя объять необъятное».
Я здесь живу.
Поэма.
1.
Я вырос в тех местах, где с улицы
Таежный лес глядит в дома,
Где постоянно небо хмурится,
Где нескончаема зима.
Где ночью в дебрях берендеевых
Горят горняцкие огни,
Где вся таблица Менделеева
В земле, где только ни копни.
Свердловской области окраина…
На сотни верст тайга окрест…
Тревожит сердце в память вкрапленный
Смолистый дух родимых мест.
Лукавы росписи наличников
Подобьем вьющихся дымов
На молчаливо чинных личиках
Седых прадедовских домов.
Внезапный гром над далью зыбкою
С надрывом лопнувшей струны…
И ключик, плещущийся рыбкою
В сетях еловой тишины.
Встает над сонной далью солнышко.
Журчит по камушкам вода.
…Милей тебя, моя сторонушка,
Нет и не будет никогда.
2.
…вот мост на Песчанку, вокзальчик глазастый,
Своротка дороги, ведущей домой.
Ну, здравствуй, мой город, хороший мой, здравствуй.
Ну, как ты тут жил без меня, дорогой?
А я не спешу. И автобус помятый
Стоит, ожидая покорно меня.
И запахом терпких грибных ароматов
Из ближнего леса потянет, пьяня.
Потом в запыленной автобусной раме
Пойдут потихоньку, друг друга тесня,
Сарайчик, тепличка, бабуля в панаме,
Рядочки картошки, «Жигуль» у плетня.
Смотрю и смотрю. Не могу наглядеться
На лес, обступивший дорогу стеной.
Смотрю и смотрю. И колотится сердце
От встречи с родимой моей стороной.
А шустрый автобус, бренча беззаботно,
Шлифует резиной шершавый бетон.
И ты вдруг замрешь: «...вон, за тем поворотом...
Вон там, где дорога пойдет под уклон...»
И вот он – простор распахнувшейся далью
В рассветьи чуть желтый от солнечных брызг.
Во весь горизонт панорамой бескрайной –
Мой город-красавец, мой Краснотурьинск.
Прямыми углами – Заречья высотки,
Домишки, строения, мост над Турьей.
Классически строгий, в орнаментах четких
Больничного комплекса праздничный строй.
И фоном всей этой бескрайней картины –
Окутанный дымом извечных забот,
Спокойный, уверенный, невозмутимый
Упершийся трубами в небо завод.
...С тех пор, если вдруг далеко улечу я,
Ночами угрюмой, ненастной поры
Мне снится, душевные раны врачуя,
Вид города с той Воронцовской горы.
3.
Как отзвук былой психологии бесьей
Вдруг начал на свет потихонечку вновь
Вопрос выползать в разговорах ли, в прессе:
Какого народа течет в тебе кровь?
Причем, разговор не о том, что к примеру,
Ты чтишь свой язык, свой обычай любя,
А грубо: о нравах, привычках, манерах,
Которые делают шутом тебя.
И что еще хуже: не пряча цинизма,
Публично, подобьем солидных программ,
Кой-кто, доходя до свинячьего визга,
Нас всех начинает делить по сортам.
Какая ж беда разразилась меж нами?
Какие ж причины у злобы слепой?
Что делать, уж если хохлы с москалями
Граничный барьер возвели меж собой?
А город – он нашей страны отраженье.
Мы все неразрывны единой судьбой.
Но вот вопреки устоявшимся мненьям,
Народ здесь на Севере все же иной.
Наследством трудармий, а попросту ссылок,
Последствием сталинских зон-лагерей –
Причина того, что у нас не остыло
Священное чувство к единству людей.
Башкиры, армяне, татары, чеченцы,
Одною бедою сродненные тут,
И русские, и украинцы, и немцы
Семьею единой, как прежде, живут.
4.
Мы с ним уже, кажется, вечность знакомы.
Высокий, улыбчивый, сутуловатый,
Одетый всегда и опрятно, и скромно,
Он жил от меня по соседству когда-то.
Встречался я с ним по работе в газете,
Когда об известных писал богословах.
А чаще всего мы с ним виделись летом
На наших «плантациях» дачно-садовых.
Хоть все его звали по-русски – Васильич,
Но все ж непривычно для русского слуха
По паспорту был он записан Карл Вильевич.
И немцем по крови он был и по духу.
…Да, кто приезжает в наш город впервые,
Всегда удивляется, встретив такое
Большое число иностранных фамилий
В различных слоях наших местных сословий.
И разве приезжий поймет, бедлолага,
Читая на стенах музейные доски,
Что был филиалом «большого ГУЛАГа»
Наш северный маленький «лаг» - Богословский.
И нынче немногие помнят, наверно,
Что в смуте тревог и под гнетом условий
Вдруг стало считаться гнуснейшей изменой
Уж даже лишь то, что ты немец по крови.
Вся Русь на врага вышла силой одною,
Одели шинели российские парни.
А их - на Урал, как бандюг, под конвоем,
А их – за колючку чекистских трудармий.
И голод жестокий сломать их пытался,
И холод пронзал полуголые спины,
Но зримо завод на скале поднимался
И камни упрямо ложились в плотину.
…Что было, то было…а дни неустанно
Сменяют друг друга: то утро, то вечер.
И время, как лекарь, душевные раны
Бинтами забот пеленает и лечит.
Но, видимо, что-то в душе надломилось,
Нет-нет и заноет болячка надлома,
Раз едут, как только граница открылась,
Немецкие семьи из отчего дома.
Раз едут, оставив добро нажитое,
Друзей покидая и близких знакомых
И лес, и поля, и туман над рекою,
И эту тропинку, ведущую к дому.
…И вот он при встече меня крепко обнял,
Слезинку смахнул из-под глаз своих строгих.
- Ну что ж, Алексеич, плохого не помни…
- Ну что же, Васильич, счастливой дороги…
- Вот так вот, - сказал и пожал мою руку
И, верно поняв мой вопрос в моем взгляде,
Добавил: «Я ж ради детей, ради внуков.
А мне ничего уже больше не надо.
Я жизнь здесь прожил. С этим краем сроднился,
К нему мои чувства такие ж, как прежде.
Россию люблю, как на свет появился,
Хоть нету давно на взаимность надежды.
Конечно, когда-нибудь люди проснутся
И твердо решат: «Этак жить не годится».
И все ж даже внуки, боюсь, не дождутся,
Пока баламуть до конца отстоится.
Я чувствую, как будет там нелегко мне,
Ведь люди и там, к сожаленью, не боги…
- Ну, что ж, Алексеич, плохого не помни…
- Ну, что же Васильич, счастливой дороги…
…Я видел, как он повернул с Молодежной –
Нескладный, высокий и сутуловатый.
И шел я в смятеньи с душою тревожной
И чувствовал в чем-то себя виноватым.
5.
Я здесь живу. Здесь лето своенравно.
Уральский климат, что ни говори.
Но ты вдохни, настоенный на травах
Осенний запах песенной Турьи,
Пройди по полю, где трава по пояс,
Войди в седые строгие леса,
И ты увидишь, что это такое –
Уральская неброская краса.
Я здесь живу.
Здесь небо держат трубы.
И этот дым чрез толщу зим и лет
Плывет, как вестник таинства и чуда
Явленья алюминия на свет.
Пусть в этом мире все не так уж просто,
Но будет жить своею головой
Завод, по меркам Вечности – подросток,
По меркам доблести – старейшина седой.
Я здесь живу. Здесь трепетно вниманье
К тем, кто дошел из грозовых годов.
Здесь на бульваре – золотом по камню
Фамилии погибших земляков.
Ни одного из них мы не забыли,
Всех поименно помня и любя,
Мы каждый день несем цветы живые
К священным плитам Вечного огня.
Я здесь живу.
Здесь белыми ночами
Под гомон, смех, бренчанье магнитол
В большую жизнь вступленье отмечают
Выпускники со всех окрестных школ.
Росисты травы узенькой тропинки,
А на воде лукавы и легки
Всю ночь, мигая, плавают кувшинки –
Заречного района огоньки.
Список использованной литературы
1.Авторский коллектив. Путеводитель по городу. Краснотурьинск – завод и город. Краснотурьинск, 2003.
2.«Алюминщик» (еженедельная газета Богословского алюминиевого завода). Серебряный меридиан (краеведческое приложение). Публикации 1999 – 2001 годов.
3.Анимица Е.А. Города Среднего Урала. Свердловск, 1975.
4.Ауэрбах А.А. Исторический очерк развития горного дела в Богословском горном округе. СПб., 1882.
5.Бакланов Н.Б. Техника металлургического производства ХVIII века на Урале. М.-Л.,1935.
6.Безобразов В.П. Уральское горное хозяйство и вопрос о продаже казенных горных заводав. СПб., 1869.
7.Болотов А.Т. Памятник протекших времен. М., 1875.
8.Буранов Ю.А. К вопросу о правительственной поддержке уральских заводчиков в конце ХIХ – начале ХХ вв. Вопросы истории Урала. Сб. 10. Свердловск, 1970.
9.Буранов Ю.А. Акционирование горнозаводской промышленности Урала. М., 1982.
10.Вологдин И.И. Максим Максимович Походяшин. Пермские губернские ведомости, 1878. №49.
11.Воронов Г.И., Каета Г.М. Краснотурьинск. Свердловск, 1978.
12.Гиндин И.Ф. Особенности развития Богословского горного округа в конце ХIХ – начале ХХ вв. Вопросы истории, 1983. №2.
13.Громыко М.М. Верхотурские купцы Походяшины. Вопросы истории Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1973.
14.Жлудов В.И. Некоторые штрихи из истории прииска. Рукопись, 2002.
15.Историко-производственный музей. Богословский алюминиевый завод. Путеводитель. Краснотурьинск, 2000.
16.Каржавин Н.А. Красная шапочка. М., 1975.
17.Кашинцев Д.И. История металлургии Урала. Т.1. Первобытная эпоха ХVII b ХVIII веков. М. –Л., 1939.
18.Копытов Г.Г. Вечное и временное. Краснотурьинск, 2007.
19.Мостовенко В.И. Медные рудники Богословского округа. Горный журнал.Т.1. №1., 1868.
20.Никлаус Г.И., Луцкая Л.П. Богословский алюминиевый завод. Годы. События. Люди. Краснотурьинск, 2000.
21.Очерки и воспоминания о развитии золото-платиновой промышленности Северного Урала. Рукопись, 1984.
22.Паэгле Н.М. Богословская ТЭЦ – 55 лет. Очерк-буклет. Краснотурьинск, 1999.
23.Сорокин А.К. Богословское горнозаводское общество. Отечественная история. Энциклопедия. Т.1. М., 1998.
24.Чалая З.А. Анатолий Серов. Свердловск, 1970.
25.Шувалов Е.Л. Краснотурьинск, Карпинск, Североуральск, Волчанск. Свердловск, 1957.