День близился к своему неизбежному концу: роскошное солнце, огромным пурпурным шаром почти упав уже на многомиллионный город и подсвеченную фонарями колоннаду Лужковского моста, обагрило всю западную часть неба.
Мы сидели на ещё тёплых гранитных плитах парапета набережной и следили за мощным током грязноватой водной толщи в сторону зреющего мраком востока. Красноватая от заката поверхность воды под нашими ногами тускло взблёскивала оловянными бликами, словно плавающими ложками. Наши спины уютно прикрывала колючая громада Воробьёвых гор. Все москвичи и даже понаехавшие с газона соседнего пляжа куда-то пропали. В аллеях и на променаде тоже никого не было видно.
Мой собеседник, Лёва Чагин, близкий друг из далёкого школьного прошлого, а ныне якобы профессор знаменитого Йеля, прибыл в Москву на какую-то конференцию, а в выходной вдруг проявил желание пересечься и "махнуть по соточке".
Лёвка тряхнул стальными пружинками кудрей, погладил холёными пальцами седой ёжик бородки и перевёл свой шоколадный взгляд с большого жёлтого плевка, уносимого ленивой волной, на мой таганский профиль. Он был уже слегка пьян и весьма разговорчив.
— Значит таки консерватизьм? — произнёс он, хитро сощурившись. — Традиция? Ветхий завет и домострой?
— Ну, не так чтоб так уж... — отбрехнулся я. — Скорей так: семья, частная собственность и государство...
— Да ладно. Не тушуйся. Всё равно по пограничной струнке тут долго не пропляшешь: выбрал сторону — туда и вались. А то и цифру с ИИ вам завтра же подавай, и тут же садочек с хатынкой и коровой. Нет уж. Что-то одно. Или прогресс, или регресс. Можно, конечно, застой ещё разок попробовать, но это точно регресс.
— Ловко у тебя выходит. Всё раз и разъяснилось. Просто и бесспорно. А я, дурак, всё мучаюсь. Переживаю. Морально — аморально. Гуманно — не гуманно... Цифра-то ладно. С неё какой спрос по гуманизму. А как вот с человеками быть. Продолжать углублять и расширять свободу личности?
— А ты что предлагаешь? Всюду госконтроль, всех в униформу, всем одну правильную идею? Всё для общего блага? А человек — винтик? Не наелись ещё в эсэсэре?
— Не всё было плохо и при Советах...
— О! Вона как ты заговорил. Ладно. Допустим. Свободный человек может быть свободным везде. Свободным от шор и предрассудков. Помнишь Дашку Соболеву? Недотрога такая, вся из себя правильная. Высоконравственная. Ты всё заглядывался на неё, портфельчик таскал в 10-м классе?
У меня что-то напряглось внутри.
— Ну.
— Так я трахнул её года через три после школы. Не очень долго пришлось и уламывать.
Я опешил. Плеснулось раздражение. Но виду не подал.
— Так она же за Петьку Володина замуж вышла. На втором курсе... Через два года...
— А я тебе про что? Личность должна быть свободна. Надо давить из себя раба. По капле, по струйке. Вот я ей и помог. Дашке-то.
Смутное раздражение не отпускало и даже росло.
— Но у них же был розовый период... Романтика...
— Да брось. Романтику быстро инженерская зарплата скушала.
Я разлил остатки коньяка по пластиковым стаканам, и пузатая литровка "ХО" подняла фонтанчик брызг. Лёвка махнул не морщась и тут же достал из своего рюкзачка такую же, свою. Язык у него работал без перебоев, совсем от оков освободился.
— Что вы тут как троглодиты живёте. То низя, сё низя. Скушно. А от скуки клопы заводятся и бошки друг другу прошибают. Человек создан для полёта. Раскрепостить себя надо, сбросить кандалы . А то у вас всё ещё совок в головах... Эх, Россиюшка. Так тебя в темноту востока и тянет. Хоть и смотришь во все глаза на запад, и слюнки глотаешь.
— Да в наших краях все большие реки на восток текут, — заметил я желчно. — Да и земля туда же крутится.
— А ты ещё чуток докрути. Там и Калифорния покажется. — Чагин пьянел всё заметнее. — А ты раньше таким не был. Помню, как от ментовской облавы ты по косогору скатывался. Диски спасал. Назарет, Лед Зеппелин. Что, забыл? Поменял Пинк Флойд на хор Александрова?
— Не поменял я Пинк Флойд. Просто Dark Side той Луны замануху загадочности утратил. Стена-то рухнула, и пустота вашей свободы вдруг обнажилась. Теперь "Wish You Were Here" мне больше нравится. "Хочу, чтоб ты был здесь, а не во мраке"...
— Ишь, ты. Круто загнул. Так это МЫ во мраке бродим? А не вы? Ты ничего не попутал?
— А что нет разве? Это не у вас гомики с педиками во власть лезут? Не вы детей на уроках совокуплению учите?
Разговор пошёл уже в повышенной тональности. Я едва сдерживал внезапную ярость.
— Дурак ты тёмный, Вовка. Каким был, таким и остался. Наслушался тупой пропаганды...
— А что, нет такого? Нет? Ваша секс-свобода не лезет уже в мозги детишкам?
— И что? Дети — такие же люди. Думаешь, им надо лапшу про аиста и капусту? А потом вдруг шок, стресс, травмы психики...
— Ну давайте на уроках гандоны на елдаки напяливать...
— Да не делайте из них идиотов-то тупых! Они и без нас всё знают теперь. Снимите шоры-то. Знают, и побольше некоторых взрослых. Не хотите вы свободы! Как рабы в трюмах без окон — гребёте без передыху и довольны, что иногда сверху пайку в люк бросают. А в мире есть совсем другие удовольствия. Лежишь вот порой в ванной, разнежишься, размечтаешься. Кликнешь девочку, малолетку, спинку потереть. А она всё знает, всё понимает. Не только спинку, а и кое-что другое потрёт. Да так умело, играючи, со смехом...
У меня все жизненные процессы остановились. Каменными губами я спросил:
— Это ты про внучку? Про Долли?
— Ну, какая она мне вну...
Мой бывший одноклассник договорить не успел, потому что случилось чудо невероятное: полупустая литровая бутыль чёрного стекла "ХО" вдруг сама по себе взмыла в воздух и со всего маху опустилась профессору прямо на кудрявую черепушку. Я и ойкнуть не успел, не то чтобы вмешаться там или спасти. Обезволенное тело накренилось вперёд и стремительно полетело вниз, в тёмные, мутные воды матушки Москвы-реки. И мне вдруг показалось, я даже могу поклясться чем-нибудь, что в том месте, где закачался его пустой рюкзачок, вода непонятным образом засветилась, очистилась, и прыгучие полосатые рыбки устроили весёлую чехарду.
***
Дело об исчезновении иностранного учёного, жителя штата Коннектикут, длилось довольно долго. Было допрошено множество свидетелей, в их числе оказался и я. Я рассказал следователю всю правду, как на духу, мне, похоже, поверили, и пока отпустили. О дальнейшем ходе я не знаю, но говорят международный инцидент как-то замяли, потому что тело так и не нашли. А в Штатах, якобы, заявили , что профессоров с такими данными у них никогда не было, и никто из них в Москве-реке ни разу не тонул.
18.10.2021