Полярники позвали всех за стол. Угощали северными деликатесами: малосольной рыбой, олениной, ухой из нельмы и клюквой в сахаре. Я ела только клюкву, грызла сухарики и всё это запивала чаем со сгущённым молоком. Но главное "угощение" было ещё впереди. Я даже не заметила, как на стене перед столом появился настоящий экран!
Один из хозяев гостеприимного дома подошёл к полкам, на которых стояли книги и много круглых железных коробок, он быстро поворачивал их надписями к себе, потом спросил : "Какой фильм хотите посмотреть? "Я шагаю по Москве", "Путь к причалу" , " Пёс Барбос"?" От такого шикарного выбора у нас перехватило дыхание, все начали кричать своё, но остановились на комедии Гайдая, она короче и веселее.
Погас свет, затрещала киноустановка. Так вот какое богатство хранилось у них на полках! Смех утих, включили свет, кто - то продолжал смеяться, кино отпускало не сразу.На прощание синоптики исполнили хором под гитару свою любимую песню: "Который день пурга качается над Диксоном", и мы вышли из необыкновенного дома, который стоит на голом острове, а в доме интересные люди живут, кино крутят, кормят песцов, скучают по Большой Земле.
Подошли к шлюпке и ахнули - над водой стоял туман, уже вечерело и "Озёрного" не было видно. Пошли просить помощи у полярников.Они передали по рации на "Озёрный, что шлюпка с капитаном выходит в море , чтобы давали гудки каждые 15 минут, иначе, мы можем заблудиться в тумане и выйти в открытое море. Ещё отец попросил ракетницу,в которой была всего одна красная ракета, сигнальную ракету можно разглядеть даже в плотном тумане.
И мы вышли в туман, гребли в полной тишине, не знали куда, прислушивались, я слышала только плеск воды за бортом шлюпки.Шли медленно, чтобы не сильно отклоняться от курса, уже испугались, что заблудились, и тут, совсем рядом, раздался гудок нашего "Озёрного -103"! Я вздрогнула от его громкого гудка, мы спасены! Мне не было тогда страшно, не понимая всей опасности нашего положения. Я была с папой и мамой, это они переживали, что уйдём далеко от корабля, а вдруг, шторм начнётся, а я была спокойна. Все кто был в шлюпке начали кричать, нас услышали между гудками, осветили прожектором. Луч прожектора пробил густой туман, нам уже кинули трап, чьи - то крепкие, надёжные руки приняли меня на борт. Всё, мы дома!
Наши приключения продолжались, когда двинулись дальше, на Север. Попали в большой шторм. Маму настигла "морская болезнь", она целыми днями лежала на кровати, отец был сутками на мостике, он иногда спускался в каюту, чтобы проверить кам мы там.Во время сильной качки посуда сыпалась с полок и разбивалась. В кабинете с полок падали книги. Отец застал меня, ползающей по полу и собирающей осколки от тарелок. Через три дня шторм утих, мама встала с кровати.
Новая беда - лёд. Лёд окружил "Озёрный", царапал прочный корпус нашего нового корабля. Чем дальше на Север - тем лёд крепче.Старпом Котя Носов сказал : "Лёд затирает нас". Положение становилось критическим.Могучий "Озёрный" мог остановиться или получить пробоину и пойти ко дну.
Мама надела пальто , которое захватила с собой из Омска, меня нарядили в шубку, которую купили в Салехарде и войлочные сапоги. Когда мама надевала боты, пришёл папа, проверить нашу готовность. Решено было высаживаться на лёд, в случае чрезвычайной ситуации. Когда я узнала об этом, пришла в полный восторг : "Ура!Мы высаживаемся на льдину! Там мы встретим белого мишку!" Мама улыбнулась и сказала : "Лучше не надо с ним встречаться".У меня была очень смелая мама, она мужественно переносила страшные нервные перегрузки. Именно такой должна быть жена капитана! Однажды, моя мама пошла со своими учениками - девятиклассниками в Горный Алтай, на Телецкое озеро, она переправляла детей с проводником на лошади через бурлящую горную реку, детей переправляли по два человека.Потом ребята обижались, что проводник взял с них деньги, заработанные ими на выездных кукольных спектаклях, целых десять рублей!
Всё обошлось, наш "Озёрный" справился с летними арктическими льдами, он медленно добрался до чистой воды, а за ним шёл целый караван больших и малых судов, попавшими в ледовый плен вместе с нами."Озёрный - 103" спас всех, он оказался не озёрным, а морским, даже океанским! После этой навигации ему изменят порт приписки, порт будет много севернее. В музее "Омского речного пароходства" под стеклом будет храниться заметка из газеты, датируемая августом 1965 года, в ней говорится о том рейсе: "... команда "Озёрного - 103" под руководством капитана Г.Н. Потёмкина, прошла впервые Северо - морским путём и вывела из ледового плена 7 судов..." Маленькая заметка в газете, а сколько страшных мыслей, невидимых слёз, драм человеческих за ней!
Был уже конец августа, маме пора было на работу, а отца отправляли дальше, на Север. Нам с мамой надо было возвращаться в Омск, решили найти теплоход, который направляется туда.Нашли сухогруз, но сразу перейти на него не получилось. Началась качка, трап не перекинуть, подойти ближе тоже опасно, два судна могут удариться бортами и повредить друг друга. Стали думать, что делать! Придумали, перебросить нас, подойти на возможное расстояние и перебросить с одного борта на другой, а там должны поймать. Операцией по нашей переброске руководил папа, он отобрал сильных парней из своей команды, а другой капитан - из своей. Сначала перекинули и поймали наши вещи, потом перебросили меня, я воспринимала всё, как должное,доверяла надёжным рукам моряков, они не могут не поймать! На нас с мамой даже не было спасательных жилетов.Я видела, как раскачали и поймали маму, так мы перебрались на другое судно. "Озёрный" подал нам прощальный гудок и отошёл, больше мы с ним не увиделись. Остались только фотографии с надписью на спасательном круге: "Озёрный - 103", а я улыбаюсь в нём. как в иллюминаторе, с перевязанным лбом.Бежала с горки к реке, упала, разбила лоб об камень. Мне было не очень больно, совсем не плакала, папа промыл мне ранку в затоне. Ранка загноилась, пришлось обращаться к хирургу, а Миля делала мне перевязки. От этого удара об камень у меня осталась маленькая ямочка между бровей - на память о том счастливом лете, на всю оставшуюся жизнь.
На сухогрузе капитан отдал нам с мамой свою большую каюту. В каюте пахло вяленой рыбой. У мамы опять началась морская болезнь и она целыми днями лежала на кровати, а я рассматривала журналы "Огонёк", которых было множество. Пыталась прочитать крупные надписи, я сидела на полу, среди журналов и плакала от одиночества. Без моего папы и "Озёрного - 103" было тоскливо, еда здесь не вкусная, меня тошнит от запаха рыбы, и мама со мной почти не разговаривает. Всегда так бывает после праздника или отпуска, всё кажется мало, хочется ещё и ещё! Через пять дней мы пришли в Омск.