— А вот еще рассказывают. Был такой сталкер в Зоне. Не совсем сталкер, потому что пришел он в Зону не за хабаром…
— Разве так бывает в Зоне, чтобы не за хабаром?!
— Как видите, бывает. Звали его Журналистом. Потом уже так прозвали, в Зоне. А сначала, на Большой земле, было у него имя человеческое, причем известное. Говорят, хороший он был журналист…
— Ты сам-то петришь, о ком говоришь? Или так, для коротания времени байку новичкам сочиняешь?
— Ну, тут что слышал, про то и рассказываю, могу малёха и напутать, потому что слышать слышал, а за достоверность не ручаюсь. Про что это я?.. А, вот. Искал тот Журналист в Зоне тайны всякие, которые под спуд военные или научники запрятали. Ну, и секретные бумаги, которые на эти тайны свет пролили бы. Работа такая у них, у журналистов этих, — чем глубже копнешь и больше вытащишь, тем больше тебе заплатят…
— Да не дурней тебя, слыхали про журналистов! А с этим что?
— А с этим мутно как-то получилось. Сначала-то он по Зоне успешно рыскал, то одно находил, то другое. Потом по следу детей пошел, которых на ЧАЭС из окрестных деревень увели. И тут пропал. Ходили слухи разные — то ли он там погиб, то ли в монстра превратился, то ли его в другого сталкера зашили… Одно слово — «байки из Саркофага».
А потом другие слухи пошли. Дескать, появился в Зоне темный сталкер, который себя тем же Журналистом называет. А темный, потому что лица никому не кажет, вечно на нем черный плащ с капюшоном, на самые глаза надвинутом. И рука, вроде как на перевязи, под плащом. Ну, плохого тот стакер никому не делал, к кому-то в проводники нанимался, кому-то помогал советом или делом. Только ни артефакты, ни тайны чужие его больше не интересовали, а что его интересовало, об том молчал. Хоть и не молчун был, поговорить любил, но был всегда себе на уме. Говорили, что только с Картографом дружил, и еще с Меченым. В общем, о Журналисте том, — о старом ли, о новом — кто что в Зоне разберет? — в целом хорошо отзывались. А потом повел он как-то группу сталкеров на ЧАЭС и опять пропал. Про группу тоже непонятно, дошла-не дошла, хотя на подступах к 4-му энергоблоку шума от неё много было.
И вот снова новость — объявился третий Журналист. Тоже весь в черном, но уже молчун. По слухам, мелькал по Зоне он то тут, то там, но на контакт шел только в Мёртвом городе. И на какой контакт? Вот если какой сталкер, минуя Припять, словил маслину от «монолитовцев» или загнали его в ловушку зомби, тогда есть шанс, что нарисуется тот самый Журналист и ему поможет.
А щаз малёха отступлю. Про Гризли все ж вы слышали? Ну, вот, досталась тому от одного умершего сталкера карта, по которой можно найти артефакт «Лебединые слезы». Такой, когда он «дышит», походит на нежные струйки белого дыма, а окаменев, превращается в прозрачные жемчужины. Большие бабки за такие штучки торговцы отваливают, потому как артефакт лечебный, а за все время их только три экземпляра в Зоне обнаружили. А еще про артефакт ходило такое вот сказание — что взять его сможет только красна девица, мужика не знавшая. Сходил наш Гризли по карте, полюбовался на россыпи костей в обрывках камуфляжа на поляне. И ушел, не прикасаясь. Смотался, говорят, тогда он на Большую землю и вернулся с дочкою своей. Девчонкой лет 17, фигурой тоньше тростиночки, с глазами, в которых до этого лишь книжные странички отражались. Вот так, и дочки не пожалел, ну, говорили, что жена у того Гризли в больнице бессрочно лежала, да только верит этому лишь тот, кто хочет.
А дальше — обрисовалась эта девочка возле Бара, одна, с глазами черными и вся трясется. Слова не может выговорить. А Гризли так пропал совсем бесследно. Воронин девчонку пожалел и распорядился под охраной увести к Кордону. Да только собрались в этот поход, как девчонка пропала. То ли кто глаз на нее положил и похитил из-под носа у Долга, то ли сама она рассудок в Зоне потеряла и убежала, не соображая куда.
Ну, пропала и пропала.
А тут вдруг появился в Баре Хлыст и сообщает, что видел в Мёртвом городе ту девчонку и рядом с нею Журналиста. Стояли они якобы прямо посреди улицы, которую тоскливый дождь поливал, и девчонка что-то Журналисту говорила и говорила, вся в слезах. А тот молчал и слушал.
Над Хлыстом сначала посмеялись, тот любил внимание к себе байками привлекать, но после призадумались, и Воронин послал своих людей в Припять.
Все думали, что сходят мужики лишь для очистки генеральской совести, а оказалось — нет. Вернулись те и сообщили: видали в Припяти и Журналиста, и девчонку. Та обнаружилась хоть и невесёлая, но в здравом рассудке, возвращаться категорически отказалась, всё к Журналисту жалась. И Журналист тем долговцам спокойно и толково пояснил, что девушка перенесла тяжелый стресс, хотела покончить с собою, куда-то эвакуировать ее сейчас без ее согласия и не разумно, и рискованно, а вот переправить ее к Болотному Доктору — это хорошая идея, он сам об этом уже думал. И собирается заняться.
На том и порешили. Отправились бойцы воронинские восвояси, и генерал их, поди, вздохнул тут облегченно… Чего?
— Да всё жду, что ты откроешь тайну-то про Журналиста! А то он у тебя такой весь положительный герой, молодняку на подражание…
— И что я должен обнародовать?
— Да то, что не человек тот Журналист вовсе. Мутант давным-давно, прозвание которым в Зоне — изломы!
— Ну? И что? Ты прямо приговором по башке ему! Чего тебе плохого сделал Журналист? Да, я слыхал, что «первый» Журналист мутировал после неудачного похода на ЧАЭС, а с тех пор ищет способ затормозить в себе мутационные процессы, а то и полностью исцелиться. И говорят, что помогает ему пока только снадобье из особых артефактов, которые готовит для него Болотный Доктор. Вот эти артефакты и разыскивает по всей Зоне Журналист.
— Ти його не слухай, дали говори. Чого його слухати, злий вин. Ти говори, говори про Журналиста!
— Ну, побывали они у Болотного Доктора, тот сам мне рассказывал. Да только девочка та не осталась у Доктора. Так с Журналистом дальше и ушла. Куда-то снова в центр Зоны они собирались, возможно, новая попытка добыть чудо. Кто видел эту девочку с тех пор, узнать не мог. Всё время она теперь смеётся. Так беззаботно и заливисто, словно не Зона вокруг, а солнечное лето где-нибудь на черноморском пляже. Её так и прозвали — «девочка Лето». И болото ей по колено, и аномалии не аномалии, пока с ней рядом Журналист, который глаз с неё не сводит.
Ну, вот, такой вам мой рассказ, а дальше подождем, посмотрим, когда они вернутся и с чем вернутся…