ЧИТОМАНИЯ – ПСИХИЧЕСКОЕ ЗАБОЛЕВАНИЕ
Научившись читать, человеческий детеныш – ребенок или взрослый человек, затем непроизвольно (автоматизировано) создает в себе то, что он переживает как видение им знаков, букв, слов, фраз, которые, согласно его схемам ориентации, являются внешней данностью. Данное явление есть приобретение научившимся читать психического заболевания – читомании. В дальнейшем это приобретенное заболевание становится основой другого психического заболевания – академического маразма или академического недоумия.
В ситуации всеобщей грамотности эти заболевания не регистрируются в качестве заболеваний, каждый грамотный считает это нормой.
Может ли заболевание быть обнаружено? Если представить сообщество горбатых, где все приспособлено к горбатым (спинки стульев, кресел; предметы домашней утвари и одежда), то особь с отсутствием горба будет испытывать состояния дискомфорта в различных ситуациях, она будет считать себя, видимо, больной особью, а особей с горбами – нормальными. Шансы, однако, обнаружить, что больны все, кроме нее, у особи есть. Во-первых, существо может заняться исследованиями происхождения своего вида: во—вторых, исследованиями самих живых существ на предмет эффективности траты ими ресурсов на достижения результатов. Понятно, что сравнение горбатых и особей без горба во многих ситуациях будет не в пользу горбатых.
Психическое заболевание читомания было открыто мною в мае 1966 года, когда я учился в десятом классе и жил в интернате при средней школе. Обострение этого заболевания случилось у моего друга детства, мать которого дружила с моей матерью. Он зачитался «Двумя капитанами»… . Читал ночами под одеялом с фонариком. Совершенно запустил учебу, не готовился к выпускным экзаменам. Я пытался всячески его образумить. Но безуспешно. Внезапно мне открылось, что он верил в то, что имеет дело с описанием реальных событий. Мои попытки объяснить ему, что он имеет дело с собственными фантазиями, успеха не имели.
Дело в том, что я рос среди неграмотных с лет четырех. Мои родители жили на Урале, а я с дедушкой и бабушкой – родителями моей матери и ее родной сестрой по матери, т.е. по бабушке, тетей Еленой. Наши соседи тоже были неграмотными. Соответственно, мои сверстники – тоже. Я дружил с соседским мальчишкой, который был младше меня на год и который также жил с дедушкой и бабушкой без родителей, и с братом своей матери, который учился на агронома. Мне разрешали брать книги. Я любил рассматривать фотографии и рисунки сельскохозяйственных машин: тракторов, комбайнов, веялок и сеялок, различных борон и т.д. Знаков и букв, слов, естественно, я не видел. Конструкции из типографских составов были некоторым не детализированным фоном для фото, картин, рисунков и схем.
Возможно, потому, когда я в школе научился читать, интуитивно я понимал, что знаки, буквы, слоги и слова делаю я. Что касается слогов и слов, то это точно. До случая с Валеркой я думал, что и другие люди считают также, как и я. А как иначе? Но оказалось, что я здорово ошибался. Все, кроме меня, считали, что знаки, буквы, слова есть на бумаге. А в книгах есть мысли.
Мне удалось уговорить Тольку Шкатова решить вопрос обманом. Так и сделали. Я отвлек Валерку, а Толька выкрал книгу. Потом мы вместе повели беседу… Валерка стал готовиться к экзаменам.
Я же для себя решил, что жить мне придется с больными на голову людьми. Нужно просто к ним приспособиться. Приспособиться и искать здоровых. «Должны же они где-то быть! – думал тогда я и, как выяснилось, ошибался. Мне пришлось несколько человек просто переориентировать. Они стали моими соратниками.