280 лет исполняется Омску. Чем жил город все эти годы? С кем судьба сводила его? Кто оставил в его истории глубокий и яркий след? Воспоминания уносят в далекие 70-е годы.
…Ленинград. Александро-Невская лавра. Старинное кладбище. Стою у могилы Ф.М. Достоевского. На скромном постаменте – бюст великого писателя. Типично русские черты лица. Выделяется высокий, свойственный людям колоссального интеллекта лоб.
Мое одиночество нарушают двое. Мужчина и женщина. Оба средних лет, одеты явно не по-нашему. Особенно выделяются тона одежды – светлые, жизнерадостные. Иностранцы, негромко переговариваясь на английском, который узнаю по раскатистому «р», становятся рядом со мной. Встречаюсь взглядом с мужчиной. Он смотрит открыто, доверчиво и немного наивно. Кивнув в сторону могилы, произносит: «Фьедор Достоевски… Очьень хо-ро-шо…Очьень… очьень прекрасно…Очьень…» Он беспомощно разводит руками – запас русских слов исчерпан. Но я еще более беспомощен со своим скверным знанием полузабытого после университета немецкого. Усиленно кивая головой, повторяю: «Я, я, я!» Затем: «Йес, йес, йес!» Женщина тихо обращается к спутнику с каким-то вопросом. Они стоят еще несколько минут, затем уходят, обдав меня невидимыми флюидами любви. Той любви, которая объединяла меня и их: любви к гению.
Я продолжаю стоять у могилы и вспоминаю, вспоминаю.
…В учебниках по литературе о Достоевском было сказано немного и в основном плохое: религиозен, осуждал революционное движение, защищал царизм. Словом – реакционер. Первую книгу Достоевского довелось прочитать в армии. Вернулся я как-то после проверки постов в казарму и увидел на одной из тумбочек книгу. Называлась она «Подросток». Попробовал читать. Пять страниц, десять,
Двадцать… Да это же великолепная вещь! Я проглотил ее за два дня. Поразило знание автором людей, их характеров. Точность, глубина, красочность, динамика описания действительности просто ошеломили. Так вот он какой – настоящий Достоевский! А дальше – чтение «его всего», перечитывание по два, по три раза. Это было упоение творчеством гения.
…Каждый раз, проходя по центральным улицам моего города, ловлю себя на мысли: «Здесь был он. Город видел этого необыкновенного человека. Гремя кандалами, брел он к Иртышу, где, то разбирал с каторжанами речные барки, то в небольшом сарайчике возился с алебастром… А вот его, только что прибывшего из Тобольска, площадно ругает пьяный плац-майор Кривцов. Сколько им здесь пережито! И город – немой свидетель всего этого».
Да, город не стал для Достоевского райским уголком. Каторжный каземат оставил в памяти писателя омерзительное впечатление. «Ад, тьма кромешная» не сломили его. Он обладал железной силой воли. Он нашел в себе силы, чтобы собрать материал для «Записок из мертвого дома». Здесь же была задумана «Исповедь», ставшая основой романа «Преступление и наказание» – шедевра мировой литературы. Острая, пытливая мысль его занята не только образами героев будущих произведений. Федор Михайлович знакомится и становится другом ученого-энциклопедиста, выдающегося казахского просветителя Чокана Валиханова. Что, если не общность и широта интересов, сблизили этих талантливых людей?
Бесследно исчезло из облика «того» Омска очень многое. На месте острога расположены корпуса медицинского лицея. Вместо угрюмых каторжан здесь привычными стали молодые веселые люди…
Город мой, ты видел гения! Но как чтишь ты его память? Увы, мало памятных досок, знаков. Наконец-то решено воздвигнуть памятник! Средства, об отсутствии которых говорили в конце 80-х годах, нашлись. Хотя, думается, дело не только в отсутствии средств: занялись этим более заинтересованные, энергичные и, если хотите, совестливые люди. Успокаиваться и считать, что долг гению отдан, не следует, ибо то, что он оставил после себя, цены не имеет. В Омске большое количество театров, некоторые носят невыразительные названия, есть даже театр «под номером». Разве не достоин автор «Села Степанчикова», «Подростка», «Игрока», чтобы его имя носил один из них?! А разве не достойна одна из широких городских магистралей носить известного во всем мире человека?!
Город мой, ты видел гения! Так будь же достоин его памяти!