«Святая, грешная и свободная
Любовь в личинах живет любых.
Она – то искорка сумасбродная,
То утонченный вечерний стих».
(из моих стихов о любви)
Зыбкий омут Зазеркалия
Бледнеют морали и рушатся строгие храмы…
И тень по стене – ручейком тёмно-белых полос.
А ты отрешенно глядишь в зазеркалие рамы
На зыбкое солнце в зелёном тумане берёз.
Ну что же, давай я тебе по руке погадаю
И в сеточке линий найду потаенную нить.
А вдруг, в самом деле, все тайны твои отгадаю,
В какие пока и себя не решаешься ты посвятить.
Милы и наивны твои ожидания чуда.
И в чутком замахе задумчивы крылья бровей.
А я машинально историю давнюю чью-то
Пытаюсь представить историей жизни твоей.
За окнами солнце в бездонном безумии мая.
Сейчас я шагну и в пространство окно растворю.
Да, я тебе лгу, но с отчаяньем вдруг понимаю,
Что сам уже верю во все, что тебе говорю.
Вкус амаретовых губ
Пыльные улочки лета,
Солнце в просветах листвы…
Мысли от сонного ветра,
Как «Амарето», густы.
Тают вчерашние тени
На парапетах пруда…
Рук легкий выгиб, колени…
Лодка, весло и вода…
Плещутся светлые струи
Веером солнечных бус…
А у твоих поцелуев –
Спелой черемухи вкус.
В сгустках вечернего света,
Словно с обветренных клумб, –
Запахи пьяного лета
От амаретовых губ.
Апрель
Снова звон в балконный козырёк –
Памятью незажитых волнений.
И уже всё явственней намёк
Неких потаённых изменений.
Снова небо дышит бирюзой,
Отражая солнце в мокрой раме.
И непроходимой полосой
Делаются тропки меж домами.
Невесомой строгостью ясны
Шлейфы далей в синеве небесной;
И щемящим запахом весны
Тянет вновь со всех дворов окрестных.
Как же этот день с утра пригож
В суете своей, азарте милом,
Что не сразу вспомнишь и поймешь:
Это ж всё уже когда-то было…
Тот же ржавый блеск дорожных плит,
Тот же звон сосулечного ряда…
Даже тот волнующий магнит
Из окна нечаянного взгляда.
Тот трамвай, где звон и тормоза –
Сказкой без конца и без начала.
Где неловко, глядя мне в глаза,
Ты меня при всех поцеловала…
Тот же круг фонарного огня,
Тот же сквер, где вход подковой выгнут…
Да, все это было, только я
Снова этим всем врасплох застигнут.
Вновь заложат мысли виражи
И тревогой чувства напружинят.
Странно, но никак не хочет жить
Сердце в установленном режиме.
И зовет на улицу апрель,
Тормошит и весело дурачит…
Только я-то знаю, что капель
Ночью по зиме ушедшей плачет.
Женщина в окне
В уставших сумерках бесплотен
День тает в уличном огне…
А в доме в ста шагах напротив,
Как в кадре, - женщина в окне.
Брюнетка… ситцевый халатик…
И поясок с цветным концом…
Она то кстати, то не кстати
К окну повёрнута лицом.
Роняет что-то, поднимает…
Притихнет… снова заснуёт…
Она, как будто понимает,
Что кто-то смотрит на неё.
И вся она, как нараспашку
Для счастья – телом и душой.
Ночная пленница-бедняжка
В своей клетушке небольшой.
Каким проклятьем иль наветом
Тебя преследует беда?
Какие жизненные ветры
Тебя забросили сюда?
Зачем твои печальны окна?
Зачем в них так неясен свет?
И почему ты одинока,
Красавица в расцвете лет?
Твой добрый мир совсем не скрытен.
Он светел, чувствами маня.
Но понимаешь… я лишь зритель,
И жаль, но фильм – не для меня.
…Слепа судьба… и в дырках сети,
Но почему-то наперёд
Я знаю: есть любовь на свете…
Она в пути… она идёт…
Гадание на любовь
Гадают девочки на любовь.
Пусть сомневаются, но гадают.
И цвет ромашковый, хмуря бровь,
С наивной верою обрывают.
И ждут: то ль радость, а то ль беда..,
Не понимая в душевной боли,
Что чувства чуткие никогда
Не подчиняемы чьей-то воле.
Гадают девочки на любовь
И, снам своим доверяя тайны,
Наивно верят гипнозу слов
И тайной магии толкованья.
И лишь, когда зацветет весна,
Тревожа сладостью чупа-чупса,
Они поймут вдруг, что в вещих снах
Любовь – ответ на твои же чувства.
Неиссякаемый божий свет
Есть дно у речки, у моря, озера
И даже кризисов глубь видна.
Есть дно у рюмки, копытца козьего…
И только жизнь не имеет дна.
И вряд ли мудрые замечаем мы,
Решая вечное: «Быть – не быть?»,
Что жизнь… она лишь тогда кончаема,
Когда в ней нету, кого любить.
Не славы ради, в угоду выгоде
Вел к жизни страждущих Моисей,
Ведь лишь любовь, будто вещий двигатель,
Дает осмыслие жизни всей.
Святая, грешная и свободная
Любовь в личинах живет любых.
Она – то искорка сумасбродная,
То утонченный вечерний стих.
Неприхотлива и невзыскующа…
В извечных буднях летящих лет
Любовь меж прошлым у нас и будущим –
Неиссякаемый божий свет.
Про «это»
Постыдно-скрытый интерес…
Касанья миг случайный…
И полудетски легкий стресс
От вдруг открытой тайны.
Где явь, где сон, где ложь, где срам…
С зимой смешалось лето,
Когда впервые кто-то нам
Вдруг рассказал про «это».
Всё было… первое вино…
И к радости великой –
Красиво-взрослое кино
С распутной Анжеликой.
Мы будто воспарили ввысь
Взахлёб за шалым ветром,
Когда любовь и страсть слились
В истории про «это».
Пусть за окном – то снег, то зной,
Безумием сюжета
Любви безудержно-земной
Нас озаряет «это».
И счастье в том, что в миг любой
Мы все в душе поэты,
Поскольку ВЕЧНАЯ ЛЮБОВЬ –
Она, как гимн про «это».
Не может счастье вечным быть
Не может счастье вечным быть…
И что с того, что мы друг другу
О нём кричим на всю округу,
Когда часам двенадцать бить?
Кричим, не помня всякий раз,
Что чувства явно полуживы
И до бесхитростности лживы
При выставленьи напоказ.
А счастье… это как вино…
Не суррогат в питейной точке,
Не эйфория в одиночку –
Вкус тайны любящих оно.
И ты его, чуть пригубив,
К нему беспечно привыкаешь
И к вещей песне привлекаешь
В сознанье въевшийся мотив…
Не может счастье вечным быть…
Ведь, став нетерпеливым сразу,
Как приз хрустальный тронув вазу,
Попробуй вазу не разбить.
А потому не обессудь.
И пусть совсем не малым списком
Раздай его друзьям и близким…
И с новой песней – снова в путь
Сонет
Задумчиво листы перебираю.
Да вот же эта запись. Вот она.
Стираю. С сожаленьем, но стираю
Стихи, и адреса, и имена.
Зачем я так – и сам не понимаю.
Наивные, смешные письмена
О солнечном черемуховом мае
И девочке с букетом у окна.
Стираю с сожалением и болью
Свою весну с далекою любовью.
И санный след, и долгий зимний путь.
Хоть знаю, что занятие пустое,
Что память невозможно обмануть.
И сердцу никогда не знать покоя.
1996 г.
Встреча
(сонет)
О, Боже мой, какою же ты стала…
Я б не узнал на улице тебя…
Я б не узнал, а ты меня узнала –
Красивая, чужая, не моя.
Во мраке захолустного вокзала
Возникла вдруг ты из небытия.
А рядом мирно бабушка вязала
И шумно гомонила ребятня.
Я помню, как по темному перрону
Мы шли вдвоем к далекому вагону.
Потом короткий трелистый гудок
Мне ранил сердце неизбывной болью.
И таял в снежной хмари городок
С далекой, полудетскою любовью.
1996 г.
Запахи талые
До свиданья, снега, до свидания,
Ветром шалым и солнцем съедаемы,
В кашу жуткую щедро искрошены
Где-то шинами, где-то подошвами.
…О, как ярко отзванивал искрами
Снег – тот свадебный: чистый и искренний.
И несдержанно пьяно – по случаю –
В пляс манили гармошки певучие.
Как они своей удалью хвастали,
Изгибаясь мехами цветастыми.
И швыряли в ладов перекрестие
Всю родню – женихово-невестину.
Бас мужской, женский хохот монистовый…
Ах, каким снегопад был неистовым…
Но не видно уже хмеля пенного
В хмурой завеси снега степенного.
Всё, что было – плохого, хорошего –
Занесло, замело, запорошило.
…Потому-то и верим усталые
В эти вешние запахи талые,
В эту мудрую ложь во спасение
Перемен половодья весеннего.
Порванное фото
Не стоит у любви просить прощенья.
Не стоит у любви просить прощенья.
И тешить память вздохами о ней.
Любовь не принимает возвращенья,
не просит за измену возмещенья.
Любовь не принимает возвращенья,
уверенная в святости своей.
Бездонно небо звонкого апреля,
Бездонно небо звонкого апреля.
И колдовские ветры над крыльцом.
А где-то сад и старые качели,
и тоненькое треньканье капели.
А где-то сад и старые качели,
и девушка с улыбчивым лицом.
Ну что бы подойти и повиниться.
Ну что бы подойти и повиниться.
Собрать и склеить фото из клочков.
Но не вспорхнет душа, как будто птица.
Не стукнет дверь, не скрипнет половица.
Нет, не вспорхнет душа, как будто птица,
при дальнем стуке бойких каблучков…
Бессонница
Воспоминанием взволнована,
Вздыхает память о былом:
Опять гитара беспризорная
Бренчит тихонько под окном.
Как плот от берега отчаленный,
Влекомый волей шалых струй,
Тоскует музыка печальная
Нестройным звоном робких струн.
В прохладе, листьями колышимой,
В неясно стынущей тиши
Скорее чудятся, чем слышатся
Слова непонятой души.
Бренчит гитара беспризорная,
Впотьмах беседуя с собой,
И безыскусными узорами
Свою вывязывает боль.
Горчат несбывшиеся помыслы
Разочарованной души.
Она зовет и просит помощи.
А мы на помощь не спешим.
Бренчит гитара беспризорная.
И я с покорностью невежд
Смотрю на дымку иллюзорности
В луче несбывшихся надежд.
Сквозь хаотичность репродукции
Проявит мутное стекло,
Изгибы хитростей продуманных,
Объединившихся во зло.
Воспоминанием разорвана,
Мне шепчет ночь: «Не обессудь…».
Бренчит гитара беспризорная
И не дает никак уснуть.
Первая любовь
А мы сидели и молчали,
Звенела лодочная цепь.
И ни слезинки, ни печали
В твоем задумчивом лице.
По водной глади рябь рассвета
Скользнула, и не знаю как
В медовом захолустье лета
Я осени увидел знак.
Дремал увешанный плодами,
Сад, и лился неясный гул.
По листьям яблоки стекали
И тихо падали в траву.
…Я жду: сейчас ты тихо спросишь.
И с удивленьем вижу я:
В твоих глазах застыла осень
Слезинкой летнего дождя.
*
По капле лето истекло,
В свои права вступает стужа.
И вот опять в узоре кружев
Мое оконное стекло.
Вне всех и всяких сущих зол
Запечатленное мгновенье.
Сморю с немым благоговеньем
На этот сказочный узор
Не в том ли воля Бытия
И знак Межзвездного Контакта,
Что в этих контурах абстракта
Сквозным сюжетом – ты и я?
*
То ль холод злей, то ль дни положе,
То ль ветер непривычно лих…
О, бесовская непохожесть
Всех весен прожитых моих.
Калейдоскоп мазков беспечных,
Прозрачно-синий небосвод.
И этот знак весны извечный –
Журчанье талых вешних вод.
Неиссякаемый источник
Лесных обветренных истом –
Ядреный сок зеленых почек,
Готовых выстрелить листом.
Нет, не печалит прядкой проседь
И не страшат года ничуть.
Количеством не лет, а весен
Я продолжаю мерить путь.
Замороженные цветы
Замерев, подобрав листы.
Отраженьем больного света
Возле дома осколки лета –
Замороженные цветы.
Неестествен, стеклянно пьян
Тихий звон разноцветных перьев.
Отголоски немых истерик
В изощренности икебан.
И красивость игривых поз,
Словно след откровений смелых,
И поземка по хрупким стрелам
Белой накипью поздних рос.
У последней своей черты,
В провидение веря свято,
Запорошены, но не смяты
Замороженные цветы.
Пусть они неуклюже лгут,
Что для них не страшны метели.
Я-то знаю, как им смертелен
Талый воздух горячих губ.
Счастье
С годами видится все чаще
В неясной тьме житейских стуж,
Что счастье – это соучастье
Родных и очень близких душ.
И принимаешь тайной страстью,
Как состоявшийся удел,
То счастье – собранные части
Всех добрых помыслов и дел.
Пусть ты раним бедой любою,
Пускай горьки ее плоды,
Но где очаг зажжен любовью,
Там меньше шансов у беды.
Где мир признаний и прощений,
Где в каждом жесте – добрый след,
Там меньше шанс у ощущений
Напрасности ушедших лет.
Земной судьбы своей во власти
Сумей услышать благовест.
Ведь счастье так же, как несчастье,
Всегда твой выбор или крест.
Старое счастье
Волшебной сказкой околдованы,
средь Новогодней кутерьмы
всем непременно счастья нового
от всей души желаем мы.
Забыть вчерашний день пытаемся
и дым чадящих очагов,
как будто старых счастий таинства
уже не значат ничего.
Не нам как будто пели дисканты,
тревожный свет в ночи не гас,
и давних робких счастий искорки
влекли взволнованных не нас.
Не дайте, люди, лиху повода,
проверьте помыслы свои,
ведь в ожиданьи счастья нового -
измена прожитой любви.
Пусть беды, как на ноги грузила,
о, как не позабыть бы нам,
что счастье новое - иллюзия
и Новогодия бедлам.
И в старых далях века длинного,
хоть счастий след и слаб, и тих,
ищите все их до единого
и вечно помните о них.
2011 г.
Зимняя оттепель
Всё тусклей и выше звёзды
в мёрзлом мареве дымов,
всё озябливее воздух,
всё оглядчивей – любовь.
И уже не скинешь шубу,
чтоб, соскучившись, скорей!
Захлебнувшись, страстно в губы
целоваться у дверей.
И в ребро не тычут бесы –
отвлекает малышня,
и всё реже в чащу леса
манит дальняя лыжня.
Всё, чем жил – в тумане зыбком.
В поле – снег, на речке – лёд…
Только вдруг твоя улыбка
тихо память шевельнёт.
И мелькнут: то блёстки платья,
то закатный трепет струй…
И неловкое объятье,
и нескромный поцелуй.
…Так вот оттепель зимою,
став слезой недавних вьюг,
и печали наши смоет,
и весну напомнит вдруг.
2011 г.
Осенний сон
Мне отвечает лето: «Нет…
Я нынче к вам неблагосклонно,
Не вам лугов блаженный цвет
И смех цветочного бутона,
И легкий ветер теплых дней,
И птичий гам лесных обрядов,
И легкомыслие дождей,
И мягкий выгиб зыбких радуг».
Мне отвечает осень: «Да…
Я понимаю ваши муки.
Для вас – усталая вода
И остывающие звуки,
И отступающий перрон,
И скрип весла, и звон трамвайный,
И этот вальс «Осенний сон» -
Минувших дней воспоминанье».
2002 г.
Осенний сонет
Еще незрима паутинка-осень,
А мой случайный взгляд заметил, как
В листве волос твоих
мелькнула прядкой проседь,
Минувших лет неуловимый знак.
Далеким звоном – эхо дальних весен.
Все тише шаг, все реже быстрый шаг.
Речные всхлипы одиноких весел,
Все было так, а может быть, не так.
И, может быть, совсем не осень это?
Еще вчера цвело шальное лето.
Но тает где-то в небе дымный след.
И птичий клин плывет куда-то мимо.
И горше ничего на свете нет,
Чем эта грусть в глазах твоих любимых.
1988 г.
Окрыленность
Воздух ломок,
свеж и хрусток.
Всюду треньканье
капели.
Две девчонки,
две подружки
Мне навстречу шли
и пели.
Расплескалась
в бликах света
Эта песенка простая.
Мне подумалось: ведь это
Две Весны,
два звонких Мая,
Две Мечты,
два давних Счастья,
Две Судьбы…
нас тоже двое…
Две Любви –
две равных части
Стали целою одною.
1979 г.
Снег
Может, ложь это,
чья-то выдумка.
Просто смех.
Из апрельского неба
сыплется…
Снег.
Старики удивляются
напасти:
«Вот те на!» –
Шутят:
«Выйдем на демонстрацию
В пимах!».
Вот и в жизни у нас
случится так
(Разве нет?),
Как сейчас,
вдруг из неба чистого –
Снег.
Может, вспомним
в глубокой старости
Просто так
Этот снег,
почему-то оставшийся
На висках.
1969 г.
Рисую дождь
Сначала я мазнул бы серым,
Чуть-чуть добавив черноты,
Чтоб показать в мазках несмелых
Асфальт и мокрые кусты,
И дом с печалью грустных окон,
И грязью облитый кирпич,
И у подъезда с мятым боком
Доперестроечный «Москвич».
Потом бы зелень сделал светлой,
Чуть-чуть с желтинкой, показав
Листву взъерошенную ветром,
И буйную нечесань трав.
Ну а потом, ловя движенье,
Хмельной от ветреных надежд,
Я б показал бегущих женщин
В бесстыдстве липнущих одежд.
И черный блеск зонтовых кружев
С напругой спицевой внутри,
И чертиками в блюдцах лужиц
Хохочущие пузыри.
Журчаньем, хлюпом, всхлипом, всплеском –
Феерия взнесенных брызг!
Как будто океан небесный
Вдруг в одночасье рухнул вниз.
И в довершение усилий
Я б показал внутри дождя
Мазками белыми на синем
Мою желанную – тебя.
2003 г.
*
Не вечны зимние костры,
Конечны звездные маршруты.
А чувства трепетно-остры,
И пропасти все так же круты.
Шагну в заснежье, не кляня
Ни мрак, ни холод, свято веря:
Покуда кто-то ждет меня,
Я в этом мире не потерян.
Зимняя рифма.
О, как легко зима рифмует,
Мудра наивностью святой
Свою заснеженность немую
С моей душевной немотой.
Свои морозные метели
И обездоленность полей –
С моей открытостью смятеньям
И болью давнею моей.
1998 г.
Любовь
Круты у жизни виражи.
Как просто с них сорваться разом.
И то, что я покуда жив,
я ей – любви своей обязан.
В колючей хмари января
на ветке зябнущая птица, -
она, любовь, совсем не зря
однажды в души к нам стучится.
И не поймёшь её порой,
крутясь в своих заботах пресных.
Но солнце брызнет, и травой
зазеленеет мир окрестный.
Кто и когда её поймёт
и в возрасте каком – не важно,
а я прозрел, поняв её,
когда солдатом стал однажды.
Дни, как мишенные круги,
слились тогда в клубок единый,
а сердце рвалось из груди
навстречу той одной, любимой.
Мотивом в неба витражи
любовь взмывала выше, дальше,
невосприимчива ко лжи,
не расположенная к фальши.
Ну, а потом…А что потом?
Мы, как и все, - живые люди.
Любовь терзали на излом
и обстоятельства, и будни.
Порой устала и больна…
Обижена…А как иначе?
И если выжила она,
то не ошиблись в ней мы, значит.
2011 г.
Время
Снова снимся друг другу ночами,
А проснувшись, не можем уснуть…
Не вчера ль мы с тобою встречали
Восемнадцатую весну?
Годы…годы летят. И однажды,
Прикоснувшись к вискам моим,
- Сколько лет… - ты мне тихо скажешь.
- Сколько зим, сколько белых зим…
*
Забывается очень многое
в суматохе дел.
Помнишь шли мы по городу –
я негромко пел…
Ты, о чем-то задумавшись,
улыбнулась мне…
Был обычным и будничным
тот апрельский день.
*
Нет, не все было ровным и гладким –
Выпадали и серые дни…
Как мы рады, что мудрая память
Их в своих тайниках не хранит.
И никчемными кажутся ссоры,
И смешными – причины обид.
В пустоту, в никуда невесомо
Невозвратное время летит.
1973 г.