Весна 1629 года застала меня в городе Дьепп, что в Нормандии. Тому была своя причина - франко-английская распря завершилась миром, и теперь ожидали прибытия нового посла, призванного сменить Бэкингема. Мои английские владения, надо полагать, давно конфискованы короной, но думы о судьбе Джонни поневоле возвращали меня к тому, что связано с Англией, и я решила не упускать случая получить хоть какую-то весть с берегов Альбиона.
Между прочим, я обзавелась новой горничной. Это была темно-русая зеленоглазая девица, по имени Мартон. Конечно, мне сильно не хватало общества Катрин, но сейчас не было возможности вытащить её из дома де Шеврез.
Когда мы с Мартон проезжали в карете по Дьеппской набережной, мое внимание привлек необычный товар, разложенный на одном из прилавков посреди прочей дребедени. Прутья разной длины, толщины и гибкости, березовые, ивовые, ореховые, рябиновые, размокшие в соленой и пресной воде поневоле завораживали взор. Увы, мой личный опыт не оставлял сомнений в том, для чего они предназначены.
И, чтобы не осталось сомнений, продавец в тот момент начал привычно драть глотку:
-Розги, розги, свежие розги! Незаменимы в быту любого благородного дома!
Я скосила глаза на Мартон. Ей совсем не обязательно замечать, что в первый момент ее госпожа непроизвольным движением чуть не прижала ладонь к мягкому месту. Смею надеяться, я ничем не напоминаю девчонку-послушницу, которая чуть ли не каждую неделю оказывалась вынуждена выставлять напоказ всему монастырю свою голые ягодицы и кричать: "Я не виновата!" (Ни разу этот крик никого из сестер-воспитательниц не разубедил). Для Мартон я была графиней де Бейль, благородной госпожой, которая просто не могла иметь таких эпизодов в своем прошлом. Это было бы просто неприлично.
Впрочем, я напрасно беспокоилась. Мартон совершенно равнодушно и даже заинтересованно пялилась на прутяное (или правильное сказать, прутовое?) изобилие. Сразу стало понятно, что эту девчонку еще никогда не секли.
Я сняла скромную, но уютную квартиру на Суассонской улице. Когда Мартон перетащила из кареты мои вещи, я велела ей купить экземпляр Меркюр де Франс - хотелось быть в курсе свежих новостей.
Недавно французские войска перешли Альпы, чтобы вступиться за Шарля де Невер, которого испанцы порядком потеснили в его савойских владениях. Таков был следующий ход бесконечной шахматной игры. Надо же куда-то девать силы, освободившиеся после Ла-Рошели.
Несколько дней ушли на то, чтобы получше изучить город - знание местности всегда может пригодиться. Однажды, когда я возвращалась с одной их таких рекогносцировочных прогулок, я повстречала у входа в дом мою старую знакомую - собственной персоной Мадлен Жерве. Вот и полагайся на свое умение путать следы.
Девочка, казалось, была сама не своя от тревоги. Одетая в дешевое коричневое платьице, с деревянными сабо на ногах, она бросилась ко мне со словами:
-Сударыня! Счастье, что я вас застала! Нам нужна ваша помощь!
Я огляделась по сторонам - кажется, ничего подозрительного. Береженого Бог бережет…
-Что случилось, Мадлен? Луизон с тобой?
-Пойдемте, мадам, нельзя терять ни минуты! - она увлекла меня за собой. Скорой походкой, чуть не срываясь на бег, мы шли пыльными улицами Дьеппа. А день был чудесный, птички щебетали, герань на окнах хозяек распускалась, но гораздо больше занимало меня встревоженное лицо Мадлен.
-Сюда, сударыня! - на окраине города Мадлен свернула к одному из доходных домов, не выпуская моей руки, и мы поднялись по узкой деревянной лестнице в квартиру на третьем этаже, обставленную крайне экономно - мебель самая простая, будто в доме крестьянина, никаких резных украшений, на окнах дешевые занавески, скорее даже тряпки, лишь для того, чтобы скрыть от посторонних взглядов единственную комнату, в которой спальная кровать соседствовала с грубо сколоченным столом. Черный котелок висел на цепи над очагом, рядом стояли ведро с водой и мешок, наполненный какими-то землистыми клубнями.
Теперь Мадлен не казалась испуганной и обеспокоенной. Равнодушным голосом она сказала, остановившись в дверях и отрезая мне выход:
-Сударыня, нужно почистить картошку, а у меня, к сожалению, дела в городе. Уверена, что вы не откажете мне в этом. Это такой корнеплод, который соотечественники Луизон нашли в Индиях, иногда из-за океана привозят и полезные вещи, а не только золото.
И ведь ни тени насмешки не вложила в свои слова, чертовка мелкая!
-Мадлен… - зловеще окликнула я. Ей грозила большая опасность - я ведь не из кротких!
-Вы обещали Луизон, что мы можем в любой момент просить о помощи. И не оговаривали, что чистка картофеля сюда не относится. Конечно, в каждом конкретном случае можно найти свои причины, чтобы не выполнять обещание.
Она была права. Конечно, если бы она сразу сказала, в чем дело, черта с два бы я поперлась через полгорода. Но если я сейчас не приму правил этой игры - меня никогда больше не пустят на тот чудный островок, где меня провозгласили святой…
-Поди, от этой картошки слезы текут, как от лука, - сказала я. - Я боюсь, у меня распухнет нос.
-Да нет, совсем не текут. Только чистую складывайте в кастрюлю с водой - на воздухе чернеет быстро, - Мадлен прильнула ко мне быстрым движением, словно хотела поблагодарить за что-то. - Я в вас всегда верила!
И тут же она выскользнула за порог, и замок за ней захлопнулся. Я осталась наедине с мешком загадочного картофеля, кухонным ножом и ведром воды. Черт возьми, для графини де ля Фер этой самой картошки в мешке слишком много! И для Анны де Бейль - слишком много! Даже для Шарлотты Баксон - слишком много!
Я наполнила кастрюлю водой и ополоснула серый комок в ведре. Омытая от налипшей земли, картошка приобрела более привлекательный вид. Попробовала отскрести ножом кожуру - действительно, в глазах не защипало. Без кожуры картофель был бел, как слоновая кость, и почти так же тверд.
Когда мне не хватало одной штуки до дюжины, я вспомнила, что сегодня был день прибытия нового посла. Может быть, Мадлен потому и поспешила уйти, что хотела посмотреть, как он будет спускаться с корабля на французский берег.
Графиня де ля Фер будет чистить картошку, в то время как Мадлен Жерве пойдет смотреть посла?! Так далеко моё смирение всё же не простиралось! Я решительно опустила в воду одиннадцатую картофелину, подошла к окну - и тут же отшатнулась, увидев знакомое лицо. Гастон Ферретье, один из агентов секретной службы кардинала. Меня в лицо, по идее, не знает, а вот мне его как-то Рошфор показал, а у меня память на такие вещи цепкая. Квартирка-то, оказывается, спалена!
Мне до того казалось, что выходки Мадлен меня раздражают, что я осуждаю их обеих, но то была - теперь я могу себе в этом признаться - не больше чем зависть к их смелости, к тому, что они ходят с высоко поднятой головой там, где я в их годы осмеливалась только прошмыгнуть как мышка. На самом деле, я боялась за них не меньше, чем в ту минуту когда первый раз увидела как две воспитанницы обмениваются знаками на монастырской грядке. Стоило мне представить, как клещи палача сжимают босую ножку Мадлен - я поняла, что готова на всё, лишь бы они не попались моим бывшим коллегам. И я это "всё" - выслеживать выслеживающих и обманывать обманщиков - хорошо умею делать!
Гастон не стоял на месте, а прогуливался под окнами взад-вперед, делая вид, что кого-то ждет. Я выбрала момент, когда он удалялся, для того чтобы через окно выбраться на крышу, и вскоре была уже на твердой земле, с противоположной стороны дома. Выйдя из-за поворота, я устремилась Гастону навстречу. Одета я была просто, так что принять меня за даму было невозможно.
-Сударь, не подскажете ли вы мне, как здесь найти городскую ратушу? - устремилась я к нему. - Я не местная, совершенно в городе не ориентируюсь!
Гастон заметно вздрогнул, увидев меня, но тут же нашелся:
-Сожалею, мадемуазель, но я жду своего друга! А то бы охотно вас проводил!
-Понимаю, должно быть, ваш друг - ревнивая возлюбленная, которая выцарапает вам - а может быть мне - глаза, если увидит меня рядом с вами! Пожалуй, пойду я подобру-поздорову!
Таков был итог разведки боем. Я поспешно вернулась к себе, на Суассонскую улицу. Определенно, предстоят непростые деньки.