Зима в этом году выдалась мягкая и на редкость тёплая. Весна вовсю уже стучалась в двери и поторапливала предшественницу, заступая за границы. Раньше обычного вернулись перелётные птицы, появились первые подснежники. В воздухе витали новые свежие запахи. Деньки стояли ч’удные, солнечные. Всё оживало и просыпалось от долгого сна. "Просыпалась" и Ева. Уже почти месяц прошёл со дня их знакомства с Алексом. Каждый день они открывали друг в друге что-то интересное, новое и одновременно с этим какое-то родное. Их разговоры могли длиться часами. Они ни на минуту не уставали друг от друга. Более того, они уже не представляли друг без друга ни минуты. Как подростки, они радовались и болтали обо всём без скованности и расшаркивания. Ева вдруг осознала, что ближе, чем Алекс теперь у нее человека просто нет. Они писали друг другу круглосуточно, советовались, торопились поделиться новостями и избитыми шутками. Повод был не важен, важен был сам факт общения и взаимопонимания. Но вишенкой на торте были мистические совпадения. Они связывали их, как цементный раствор каждый кирпичик в кладке. Ева уже перестала удивляться чудесным событиям. Алекс вообще был уверен в том, что случайности не случайны, и что это всё — отголосок их знакомства в прошлой жизни.
— Привееет, как делааа? — привычно пропел в микрофон наушника Алекс.
— Привееет, твоими молитвами, — так же нараспев ответила Ева.
— Я сегодня бегал в лесу, как обычно. А воздух там новый, такой сладкий, свежий, первая зеленушка пробивается уже, — то, как описывал природу Алекс, можно сравнить только с поэмой или балладой. — Слушай, а приезжай к нам! Погуляем, повидаемся. Съездим куда-нибудь. В Карелию, например. Я тебе такие места покажу! Да и у нас прям возле дома красота произрастает!
— Да, я знаю, у тебя район хороший: зелени полно, новостройки. И названия сейчас им дают красивые, цветочные да лесные. Лирика. Не то, что, например, шоссе Революции.
Последовала пауза.
— Почему ты упомянула шоссе Революции?
— В каком смысле почему?
— Ну, почему не проспект Ленина, не бульвар Карла Маркса, не Октябрьскую улицу, например? Почему именно Революции?
— Не знаю. Озвучила первое, что пришло на ум. В сравнении с Цветочной, Лесной улицами или, например, Сосновкой, шоссе Революции звучит страшно и воинственно. А что?
— Я всё ещё прописан по этому адресу, у бывшей жены.
Теперь молчала Ева. Очередное совпадение в коллекцию? Мдаа..
— Знаешь, ты меня не перестаёшь удивлять: песни, книги, фильмы — всё, что я люблю, тебе тоже нравится. И даже больше. Первый раз встречаю женщину с таким широким кругозором, чтоб не только девчачьи "сопли".
— Ну, это смотря какие "сопли". Не без этого.
— Есть ещё одно: ты обладаешь какими-то экстрасенсорными способностями. Это факт.
— Не ерунди, — хихикнула Ева. — Ничем таким я не обладаю. Немножко интуичу, как и любая женщина.
— Не любая.
По поводу "интуичу" Ева могла много о себе рассказать. Это был бы сериал из казусов.
Однажды они с друзьями пробирались по заросшей старой дороге на дачу и угодили колесом в яму. Не заметили её за высокой травой в проезде. Ева их предупреждала, она чувствовала какой-то подвох. Но ее, как всегда, никто не воспринимал всерьёз. Застряли капитально, без посторонней помощи было не выбраться. Долго ждали, когда проедет подходящая машина. Послышался шум мотора.
— Да выйдете уже кто-нибудь на дорогу, пока не поздно! Там точно УАЗ едет. Он нашу "Волгу" на раз вытащит, — гундела Ева.
Но друзья чесали затылки и не слушали её. Считалось, что автомобили — чисто мужская тема и всё, чем может помочь женщина в данной ситуации, — это вовремя закрыть рот. Когда же капот УАЗа, а это был именно он, выскочил в просвет тупика, Ева, резко ткнув в него пальцем, крикнула:
— УАЗик!!!
Бах!!! — УАЗ тут же впечатался носом в столб.
Друзья окаменели.
Сползая из-под руля, как жидкая субстанция, из машины вывалился водитель. Это был молоденький солдатик. Он вёз подвыпивших дам, скорее всего, генеральш. Дамы были "неровные". Слегка пошатываясь, они уже стояли чуть поодаль, отряхиваясь от пыли.
— Закрой рот!!! — хором крикнули друзья Еве, но было поздно.
Всё случилось. Машина оказалась ведомственной. Солдатика было жалко. Пришлось чинить УАЗ. Слава святым, повреждения были небольшие, ремонт нужен был мелкий, и УАЗ через какие-то полчаса уже тащил "Волгу" из ямы. "Ну почему меня никто никогда не слушает?" — в очередной раз удивлялась Ева.
Но не всё шло Еве в зачёт. Иногда жизнь её, как глупого щенка, показательно тыкала носом в лужу. Она не расстраивалась, наоборот, часто смеялась над собственной неуклюжестью и старалась извлечь из этих уроков полезное зерно. Однажды ей понадобилось уехать с сыном по делам в Москву. Она любила поезда, любила дорогу, с наслаждением разглядывала живописные просторы, наблюдала, как меняет цвет листва ближе к северу, как меняется погода, люди. Казалось, ничто не может испортить её впечатление от путешествия. Поначалу всё шло гладко: вовремя прибыли на вокзал, благополучно погрузились, стали располагаться в купе. Ева застелила постель сыну и развернула свой пакет с бельём. Оно было неприятно влажным.
— Да что ж такое?! — возмутилась она. — Это в век космоса и кибернетики! Все прачечные давно оснащены всевозможными стиральными и сушильными автоматами, а РЖД предоставляет постельное бельё пассажирам, как при царе Горохе: ужас, какое мокрое!
— Мам, ты чего? — сын удивлённо таращился на Еву. Он давно не видел её в таком гневном возбуждении.
— Чего-чего?! Перспектива спать в сырой постели, знаешь ли, не радует.
— Да ладно, мам, оно совсем чуток влажное, через пять минут просохнет.
Но мать уже разошлась:
— Цены на билеты космические, а примитивный сервис обеспечить не могут!
Через полчаса так и не успокоившись, она легла спать. Среди ночи подступила жажда. Ева нащупала в потёмках на столике пластиковую полторашку с минералкой и схватила её за "талию". С изяществом балерины бутылка в руке Евы изогнулась, сложилась пополам и выскочила из рук. Пенящаяся вода, как из брандспойта, окатила её, заливаясь в рот, глаза и уши.
— А-а-п, ап, — она только успевала глотать воздух, лихорадочно пытаясь поймать бутылку как невезучий жонглёр.
Но чертовка прыгала и щедро поливала хозяйку. Через минуту бешеный родник иссяк. Ева сидела на постели, как Царевна-лягушка в луже, на чавкающей простыне, мокрая с ног до головы. Её пробрал истерический смех: "Быстро же мне показали, что такое на самом деле мокрая постель.."
Воспоминания развеселили Еву, и она рассказала их Алексу. Они ещё долго смеялись.
Душевные разговоры продлились до глубокой ночи:
— Послушай, — сказал Алекс, — я не устаю удивляться тому, что ты так тонко чувствуешь меня. Я же нахожусь за тысячу вёрст! Мне бы очень хотелось ощущать тебя так же. Расскажи ещё раз, что ты испытываешь ночью, когда я думаю о тебе.
— Давай, вместо тебя сегодня буду думать я, а ты расслабься и постарайся меня почувствовать, ничего не делай. А утром поговорим.