Отчим, невменяемый после ежевечерней попойки, уже упал там, где сидел. На полу валялись клочки ватного одеяла, которое отдала соседка. Мать уронила на стол голову.
- Мамка, - тянула за рукав рваной ситцевой кофты Зойка, худая девочка лет девяти, - а бабушка Эльвира почему нам не пишет?
- О, господи, снова эта бабушка, - язык заплетался, из уголка рта тянулась нитка слюны, - сколько я тебе говорила – от-ка-за-лась она от нас, - глаза закатывались, голова падала на грудь, а потом – на стол.
Раздался плач ребёнка. Это полугодовалый Петька проснулся. Но мать скатилась на пол и ничего не слышала. Хорошо, что летом жарко. В Киргизии и осенью жарко, и зимой нормально.
Пришлось Зойке успокаивать малыша. Да и несколько раз за ночь вставать, как всегда, потому что Петька был полностью на плечах девочки. Без неё что бы с ним было, трудно сказать. Никакого выхода Зойка не видела, она только тихонько плакала и то при условии, что мать не узнает, иначе быть ей битой.
Мать, наверное, понимала, на какое дно скатилась, но ничего изменить не могла. Поэтому глаза дочери, полные вопросов и несчастья, не выносила, и даже считала дочь виноватой во всех бедах. Молодой алкоголичке было легче видеть неправым кого угодно, только не себя.
На утро отчим с опухшим лицом поднимался и уходил в надежде, что кому-то нужно будет вскопать, починить, исправить. Село у них большое, а работа в своём хозяйстве бесконечная. Может, повезёт, и тогда принесёт домой литр молока или чашку творога. Сожительница Изольда (с его стороны имя было предметом постоянных насмешек: ниже плинтуса, а туда же - Изольда), родившая от него сына, делала то же самое, только по женской части.
Пока мать с утра дома, Зойка решилась на вопросы: «Мамка, а кто сделал плохо, что бабушка не знает о нас – ты или она?». И как-то Изольда разговорилась: «Бабушка и дедушка были из обеспеченной и культурной семьи. Жили в Москве. Они удочерили меня, понимаешь? – Зойка кивала. – А во мне какая-то мерзость сидела, всё поперёк хотелось сделать. И хлебнули они со мной горюшка! Потом, когда узнала, что я им неродная, вообще сбежала. Нашли, конечно, но дедушка твой слёг и вскоре умер. Я, дурёха, обвинила Эльвиру Вадимовну и навсегда ушла из их дома».
- Так бабушка хорошая! – воскликнула Зойка и очень хотела добавить слова о вине матери, но боялась.
- Жизнь не кинулась ко мне с объятьями, - подпёрла руками некогда красивое лицо Изольда и криво усмехнулась, - но Бог помог. Я встретила твоего отца. Он привёз меня сюда. Хоть и село, а я - городская, да ещё и страна чужая, но столица под боком. Что уж он увидел во мне, а только всё изменил к лучшему. Десять лет с ним были настоящей жизнью.
Тут Изольда вскочила, ударила Зойку по лицу и закричала не своим голосом: «Уйди, сука! Разбередила все раны, скотина! Сколько сил мне нужно, чтобы забыть, так нет, явится, как змея подколодная, и ковыряет. Посуду мой, полы грязные».
Меняя брату одежонки, Зойка думала: «Значит, бабушка ничего не знает. Надо ей написать. Это же ясно, что она приедет и поможет».
С тех пор эта мысль ворочалась в ней подобно неуёмному существу.
У подружки, к которой иногда приходила с братом на руках, чтобы поиграть, прихватила потихоньку двойной лист бумаги и шариковую ручку. С конвертом пришлось сложнее. Гуляла с Петькой специально около почты, и удача-таки выпала: увидела чистый конверт, кто-то обронил.
Как только мать и отчим, по обыкновению, отключились, девочка накормила брата полной бутылкой каши, чтобы спал долго, сама зажгла свечку.
«Дорогая бабушка Эльвира, пишет твоя внучка Зойка. Всё у нас было хорошо. Я три класса была отличницей. Но уговорил сосед переехать в Россию. Многие стали уезжать. Мы продали свои дома и машины. Всю мебель погрузили на большую длинную машину. Мой папа Антон и папа соседского мальчика Олега хотели ехать на ней со всеми деньгами, а наши мамы купили билет на поезд.
Перед отъездом папа Олега заметил, что бак протекает. Они решили запаять крошечное отверстие и не выгружать забитую машину. Все потом говорили, что нужна или не нужна какая-то пустота в баке. Стали паять, а машина и взорвалась. Папа Олега умер сразу, а мой ещё три дня мучился в больнице с ожогами.
Мы остались без жилья, без одежды и денег не было. Бабушка, я тогда и не поняла, как это страшно и как изменится моя жизнь. Мама стала пить. Нам дали жильё без света, без воды из крана, но есть колонка.
Нашёлся пьяница и стал жить с нами. Появился мой братик Петька. Забери меня, бабушка. Я не вынесу больше. Я отвечаю за малыша, мою, стираю, таскаю воду. Люди подают мне, как нищенке. И я беру, потому что всё надо. У нас есть книги от папы, но я не могу даже раскрыть, совсем нет времени.
Знаю, ты хорошая, ты приедешь, ты спасёшь меня и Петьку».
Зойка ещё никогда не писала такие длинные тексты из головы. Устала. Глянула в окно. Чёрная ночь, чёрное небо – всё казалось беспросветным. Может, звёзды и светили, девочке было не до них. Дружок Олег с матерью как раз уезжали к родственникам в Москву. Мальчику она и сунула своё письмо. Она помнила, что бабушка живёт в Москве. Запечатав письмо в конверт, крупными печатными буквами, как в первом классе, написала: «МОСКВА. БАБУШКЕ ЭЛЬВИРЕ». Разве мало знать город? Зато свой адрес знала хорошо, его и написала. Мама Олега обнаружила конверт, усмехнулась и кинула в почтовый ящик. Сыну сказала, что в длинной дороге измяли бы или вообще потеряли.
От мысли, что бабушка Эльвира прочитает письмо, девочка ощутила невиданную радость, что она не одна, что скоро всё изменится, что сможет ходить в школу и читать книги, общаться с одноклассниками и никто не посмотрит на неё, как на побирушку. Зойка не скрывала, как до этого, своих слёз. Они были светлые, они были отдушиной.
***
На главпочтамте Бишкека, столицы Киргизии, соединяются воедино письма со всех уголков горной страны. Там их сортирует машина. Непонятные для машины письма отбрасываются в отдельный ящик.
- Ирина Ильинична, смотрите, - забежала к начальнице сотрудница отдела сортировки, - прямо, как у Чехова, «На деревню дедушке».
- Хорошо. Оставь.
Во время обеда женщина, зная, что письмо без адреса просто выбросят в мусор, вскрыла его, словно что-то подсказывало не оставить без внимания. Содержание письма ошарашило. С трудом доработав день, прибежала домой и не могла найти себе места в ожидании мужа. Больше ждать ей было некого. Дом они построили просторный, в хорошем районе города, с садом и небольшим огородом. На заработки пожаловаться не могли. Мечтали только о детях. Вот тут была заковыка и немалая.
Наконец раздались шаги. Ирина пулей вылетела навстречу мужу и, не дав ему ни сменить одежду, ни зайти на кухню, сунула письмо. Жадно следила за выражением лица.
- Илюшенька, это для нас - шанс, - прошептала, обессилев от ожидания, переживаний, метаний по комнатам.
Мужчина задумался. Но взглянув в глаза жены, подобрел, улыбнулся, приобнял.
- Нужно съездить туда и самим увидеть всё. Может, девочка – выдумщица. Бывает же такое.
Зойка собрала брата для прогулки, когда в дверь постучали.
- Вы – бабушка Эльвира? Такая молодая? – вырвались у девочки вопросы. Она не ожидала столь скорого исполнения своей просьбы.
Потом смутилась. Разве так встречают гостей?
- Проходите, пожалуйста. Только мамы и отчима пока нет.
Приезжие поддерживали друг друга и не могли оторваться от Зойки. Потом спохватились, разговорились, накормили привезёнными продуктами. Петя тоже обрадовался, он редко видел кого-либо, кроме сестры.
Ирина Ильинична не скрыла от девочки, что они с мужем хотели бы удочерить её и брата. Зойка хлопала ресницами, не в силах поверить своему счастью.
Однако Изольда и отчим, узнав, кто такие эти нагрянувшие незнакомцы, наотрез отказались от их предложения.
- Да, мы живём бедно, но детьми торговать не намерены, - встали в позу.
Тем не менее за оставленную сумму денег ухватились мёртвой хваткой. И на радостях согласились на редкие прогулки детей с приехавшими на дорогой машине супругами.
Бездетная пара влюбилась в девочку, уже испытавшую в жизни много горя, и её брата.
Ирина Ильинична с мужем возили детей по магазинам и паркам и с удовольствием нянчились с Петькой, дав Зойке почувствовать себя ребёнком, а не домработницей. Походила компания на счастливую семью. А тем временем шёл процесс лишения запившихся людей родительских прав. Но Судьба сказала: "Нет. У меня свои планы". Сказала и сделала. С Судьбой не поспоришь и от неё не убежишь.
Возвратившись как-то после проведённого с детьми выходного дня к зачуханному жилищу, увидели страшную картину: вместо убогого строения их встретили не остывшие ещё головёшки. Изольда с мужем напились в обед, курили, лёжа на голом матраце, так и уснули. Когда случайные прохожие подняли тревогу, было уже поздно. Вместе со строением сгорели и несчастные алкоголики.
Зойка, как бы плохо ни жила с матерью, сильно переживала, замкнулась, плакала, не хотела разговаривать. Пришлось водить её к психологу. Помощь специалиста и время залечили раны.
Когда Зоя после окончания школы решила поступать в московский институт, приёмные родители только приветствовали её выбор. Вторым экзаменом стояла математика устно. Девушка села отвечать к приятной, хоть и немолодой женщине по имени Эльвира Вадимовна.
Сердце ёкнуло у Зои.
После блестящего ответа не встала сразу и не ушла. «Такие совпадения часто не случаются, - думала абитуриентка, - что мне стоит спросить или хотя бы рассказать о себе? Ну, решайся", - подбадривала себя.
И она пересилила страх и комплексы.
- Моя мама Изольда, - начала Зоя, а преподаватель резко выпрямила спину и впилась глазами, - убежала из семьи, где её удочерили хорошие люди. Этого не перенёс отец и умер. А Изольда…
- Изольда обвинила в этом меня и пропала. Навсегда, - перебила экзаменатор. – Но откуда вам это известно?
- Бабушка, - прошептала Зоя, - я – твоя внучка.
Сбиваясь и глотая слова, девушка рассказала свою историю. Обе плакали и смеялись. Пусть поздно, но они встретились.
Встретились, чтобы не расставаться. У Эльвиры Вадимовны появилась большая дружная семья. У Зои и Пети - заботливые родители и бабушка. Это походило на сказку, которая время от времени случается в жизни.