В кустах неподалёку раздался треск, я развернулся готовясь, как нападать, так и задать стрекача и увидел какого-то заросшего и грязного мужчину, в непонятном тряпьёвых, больше всего похожего на бомжа или дикаря. Воняло от него мерзейшим образом.
— Вы ведь Ремонтник? — воскликнул он.
Я покосился на Кабестан, не зная, как реагировать, отвечать утвердительно, или отрицать, прогнать чудовище или ещё чего.
— Все знают, что, каждые пятнадцать лет, этим путём проходит мастер на все руки, — пояснила спутница, — соответственно, собираются, ждут, и обращаются с просьбами. А ты вправе отказать или пообещать нечто.
— Не там вы исполнителей ищите, — я покачал головой, — лучше бы открывали портал где-то в деревне, там люди все могут, все умеют. А я — студент городской, будущий инженер, девяносто процентов необходимых навыков отсутствуют. Однако, чего от меня надо-то? Мыло варить не умею, разве, постричь и побрить твоим ножиком.
— Я всю жизнь был рыбаком, как и предки, — пояснил дикарь, — только лодка протекает, на ней нельзя плавать. Может, глянете?
— К твоему счастью, мы, в детстве, с дедушкой, самостоятельно изготовили лодку, чтобы по деревенскому пруду плавать, — я кашлянул, — так что... пошли, посмотрим. Единственно, надо тебя немного в порядок привести. Каби, детка, одолжи свой нож, пожалуйста.
Рыбак не очень понял, что я делать хочу, испугался, но решил, наверное, какой-то магический ритуал провожу, чтобы лодка не текла, сел на землю и лишь дрожал мелко — мелко. А я взялся за дело, побрил бедолагу наголо, так не скоро прическа отрастет, меньше грязи и насекомых, после, собрал «шерсть», заподозрив, что может пригодиться, вернул оружие подруге и предложил проводить до деревни.
Наверняка, у людей состоятельных дома были собственные. Простецкой жили просто в норах, вырытых едва не животными. Рыбу ловили с помощью максимально простых сетей, сплетенных кем-то и когда-то, с наложенными сохраняющими чарами. Клиент поспешно вытащил из кустов своё сокровище, крайне примитивный ялик, к которому даже весел не полагалось. Первичный осмотр показал, что дела не так и плохи, достаточно лишь просмолить. Уж это я умел прекрасно, в детстве делал сам. Правда, имелся инструмент, но голь на выдумку хитра. Уже упомянутые волосы в ближайшем пруду промыл, к палке привязал. Не беличья шерсть, конечно, но на раз сойдёт. Костёр у дикарей был один, постоянный, поддерживался постоянно, благо, требовалось лишь палок подкидывать. А вот разводить не умели вовсе. Старый котёл нашёлся, судя по всему, некий мой предшественник уже смолил, от него и осталось. Теперь в соседний лес, за материалом. Надреза не сделаешь и ветки не сломаешь, местные не поймут, соскребал то, что было.
Затратил изрядную часть дня, повезло, что какой-то зверь недавно ветку сосны обломал, больше материала нашлось. Фактически, мне приходилось все изобретать заново. Разогрел добытое и собранное, взялся за самодельную кисть. Волос лез немилосердно, приклеивать просто некогда, но, перемазавшись изрядно, справился. Пришлось и заночевать в том же поселении, чтобы утром проверить, как все получилось, может и повторить придётся. Нас сытно накормили полусырой рыбой. Пришлось показывать, как жарить нормально. Соли, конечно, не имелось. Кто ещё и кого накормил. Рыбаки радовались, как дети. Мог бы им сделать примитивные гарпуны, заточив палки, но сумеют ли использовать? Вот в чем вопрос. С сетью-то проще, бросил, подержал, что попалось, то и улов. Об одном я, правда, не подумал, не учел. Новая прическа рыбака всем понравилась, постоянно гладили его голову и щеки, а после заявились ко мне и попросили всех присутствующих побрить, включая и детей. Я был сильно уставшим, все же, физический труд непривычен, а приходится быть эдаким Робинзоном Крузо, но как откажешь? Не знаю, как описать, чувствовал себя эдаким Демиургом, явившимся к смертным. Или, как минимум, путешественником у аборигенов. Справился уже глубокой ночью. Боялся всех разочаровать, ведь столько надежд возлагают. Неким чудом, не иначе, не смотря на примитивный инструмент, малое количество смолы и прочее, лодка перестала течь. Лично её испытал, все же, нашёл подходящую палку, заточил тщательно. Придётся вспомнить детство, когда играли в индейцев с деревенскими мальчишками. Конечно, получилось не с первого раза, и даже не с десятого, но, в обществе неумех и криворукий за гения сойдёт. Пару раз переворачивался, вместе с судёнышком, промок до костей. Повезло, что сообразил раздеться, перед рыбалкой, оставшись лишь в трусах. Заодно, похвастался перед Кабестан фигурой. Не качек, увы, но и не дистрофик какой. Зато поднял вверх оружие с добычей, вызвав всеобщий вопль восторга. Торжественно подарил свою палку рыбакам. Пусть не освоят, зато, сохранят, на память.
— Одно огорчает, — проворчал я про себя, — учитывая, как бурно развивается наша цивилизация, вскоре, количество людей, умеющих лишь кнопки нажимать, может вырасти до высокого процента, так что придётся открывать портал где-то в странах третьего мира, чтобы найти кого-то, умеющего работать.
Как же новые знакомые готовы были нас расцеловать, на руках носить. Еле убедили, что нет времени на праздник, ещё идти далеко, часы чинить. Единственно, Кабестан, отчего-то, выглядела немного печальной, хмурилась и губы кусала.
— Ты чего такая смирная, думаешь, не поспеем с основной миссией? — спросил я. — Так давай прибавим шагу.
— Ну, ты же сделал некую работу, — начала девушка, — пусть, не основную, а за неё надо платить, мне. Соответственно, обязана даровать наслаждение, однако, так мало знакомы. Стыдливость во мне борется с чувством долга.
— Даже и не думай об этом, — я махнул рукой, — во-первых, чего я там такого сделал? Любой ребёнок справится, может, и получше. Во-вторых, мы же договорились, пальцем не трону, пока сама не захочешь. И не из-за какого-то там долга или иных глупостей, а из любви. Не хочу портить нашей истории и превращать тебя в обычную проститутку. О чем после вспоминать? Потом, когда сумею покорить сердце, растопить лёд в отношениях и пробудить чувства, отдашь, да с процентами, причём, ещё и с радостью. И мне так лучше. Случайная любовница приестся быстро, награда станет просто обыденностью, а вот возлюбленная, которую завоевал, как крепость, это надолго, а то и навсегда. Ограничимся небольшим авансом.
Я взял ручку подруги и поднёс её пальцы к губам, отчего заметно вздрогнула.
— Ты очень приятно пахнешь, — я улыбнулся, — и кожа так нежна и мягка, как тончайший шёлк.
— Что такое «шёлк»? — уточнила спутница.
— Ткань, из которой делают одежду и много чего ещё, — я вздохнул, — самого высокого качества. В прежние времена, могли позволить себе лишь богачи, особенно, до того, как у китайцев украли секрет её изготовления. Я такое не воспроизведу, даже если удастся обнаружить гусениц — шелкопрядов. Просто не знаю, как делается. Надо варить нити, вместе с насекомыми.
— Ужас, какой, — девушка побледнела, — с живыми существами?
— В моем мире, увы, люди являются исключительно потребителями, — я пожал плечами, — сам многому ужасаюсь. Например, сейчас научились делать превосходные искусственные шубы, от настоящих не отличить, но, все одно забивают животных и шьют из них. И не только на севере, где зверь все ещё водиться, а денег у населения нет.
— Чудовищно, — Кабестан поежилась, — прошу, давай ты не будешь такого рассказывать, а то начинаю бояться, как какого-то монстра. Вернее, одного из таковых.
— Преимущество цивилизации в том, что большинству не надо никого убивать, если только личная жестокость не требует, — попытался успокоить я, — на моем счёты исключительно комары, мухи, тараканы, ну, и в детстве с дедушкой рыбу ловили. Только и вы этим заняты, если помнишь.
— Вы едите насекомых? — пролепетала спутница.
— Только китайцы и дикари всякие, — я нахмурился, — а что?
— Зачем же вы их тогда убиваете? — голос девы стал хриплым.
— Так заразу разносят, болезни всякие, — я почесал затылок, — любая жизнь, конечно, священна, но если от укуса комара подхватишь лихорадку и окочуришься, разве это хорошо? А лекарства у нас ныне подделывают часто, не помогают, а то и вредят. Вы тут совсем про гигиену не слышали? Небось, и живете недолго, ну, не считая волшебников.
— У нас есть лекари, исцеляющие любые болезни, в каждом поселении, потому не знаем этой вашей гиены, и никто не мешает, подумать только, убийца насекомых! — простонала Кабестан. — И как мне тебя полюбить, после такого?
— Ну, милая, в моем мире волшебников и волшебниц считали злом и сжигали на кострах, да и сейчас не очень одобряют, в ряде стран могут прикончить или в тюрьму посадить, — я пнул ногой камешек на дороге, — так что, с точки зрения трети моих сородичей, ты — пособница Дьявола, чистое зло, опасная, как ядовитая змея, похитительница душ. И, тем ни менее, остаёшься желанной, в моих глазах. И твоя мать так же не могла не знать, о некоторых подробностях, и бабушка, и прабабушка. Более того, чем дальше в прошлое, тем жёстче были Ремонтники. Среди первых самых наверняка, встречались даже каннибалы. Просто помни, очень отличается личная порочность и среда, в которой выросли. Нельзя поймать волка, живущего в лесу, и потом ругать его за пристрастие к сырому мясу. Я делал так потому, что не знал, оказывается, можно и иначе, и не даже во сне не видел своего путешествия к вам. Однако, не утверждаю, что у нас все хорошо и как надо, и не готов меняться, под твоим благотворным влиянием. «Любовь превращает зверя в человека. Так возьми и соверши чудо.
— Это сложно, — бедняжка поспешно вытерла пальцы об одежду, — ты этими руками проливал кровь живых существ, а после хватаешься за меня!
— Черт меня дернул тебе чего-то рассказать, — я поднял глаза к небу, — ну, извини, сделал работу более сложной, надо дозировать информацию. Просто беречь растения, это, вроде как понятно и логично, чего губить живых существ без нужды, а насекомые, питающиеся кровью, или просто вредоносные, не слишком симпатичные и вредные, дело иное. Получается, вы тут почти буддисты, только сеток на лице не хватает, чтобы не проглотить какую мошку, случайно. И то лишь потому, что у вас тут с вещами туго.
— Значит, и у вас есть те, кто ценят жизнь, — обрадовалась спутница, — не так безнадёжны, как думала. Почему бы и тебе не сделаться этими бу - бу - ди?
— Подумаю об этом, обязательно, — пообещал я, — пока же, мне куда интереснее поклоняться одной безупречной богине добра и милосердия.
— Скажешь тоже, — щеки спутницы запылали от смущения, — знал бы, какие вещи входили в мое обучение.
— Думаю, меня мало что может смутить, разве ты приносила кровавые жертвоприношения или занималась любовью с демонами, чтобы перенять их искусство, — я ухмыльнулся, — так что ни о чем не волнуйся.
— Нет, до такого не доходило, — Кабестан отвернулась, — я ведь обязана была хранить свою девственность для тебя, исключительно.
— А то нет способов, как предаваться самому грязному распутству, оставаясь, при этом, девственницей, — я пожал плечами, — когда и если дойдет у нас все до постельных схваток, поделимся опытом.