Арфа, кто бы не поверил, а муж точно не сомневался, выбрала местом празднования дня его рождения именно винный ресторан «Caravin». Он лишь вскользь отметил, что инспекторша ждёт того самого официанта, что баловал её коктейлями, а если ещё и с сомелье удастся познакомиться, то вечер будет выше неба.
- Я помню, как ты своему отцу хвасталась моим сюрпризом, но это не мешает заниматься сборами остальной дани.
- Усердие твоё быть вечно испытуемым на прочность непременно вознаградится. Хочешь, исправим то, что не вышло в тот вечер, в туалете?
- О, нет! Боюсь, что я хочу этого именно точно также, не запираясь ото всех, а раздававшиеся за дверью стоны вызовут зависть и любопытство.
- Ты считаешь себя таким обворожительным в постели? Нет, ты, конечно, Морфий, но…
- Я считаю себя таким ревнивым и буду так нежен оттого, что зол, что покорю тебя даже против воли.
- О, Господи! – изумилась Арфа, а Морфей её поцеловал.
- Поэтому не надо всего этого… этих исследований… я же не собака Павлова… я лишь взаимозаменяемый на Тиффани или Ганимеда пёсик Арфы.
Жена рассмеялась, и Морфей был доволен, что впечатление нужное произвёл. Арфа попросила не говорить о её беременности гостям, на что Морфей ответил, что придерживается того же мнения: об этом следует молчать.
- Прошу тебя тоже, но только об одном: не надевай это вот!..
- Это – это что? – уточнила Арфа удивлённо.
- Кружевные свои достижения, шедевры…
Арфа поцеловала мужа и ответила, что у неё есть другое, скромное платье из бабушкиного сундука.
В ресторане «Caravin» было достаточно шумно, ведь пришлось приглашать хороших знакомых из министерства отца Морфея, актёров театра и того самого режиссёра. Вечер не был бы полным и без присутствия Тиффани и Ганимеда.
Ганимед впервые ожидал настоящего знакомства с женой Морфея, он столько о ней слышал, но не видел, как полагал. Арфа выбрала в этот вечер платье в стиле колор – блокинг: коротенькие рукава и часть платья по диагонали «Умбра» перемежались тыквенным куражом. И знаковые «Энкл -стрэпы». Волосы она распустила и только, но в глаза вдела линзы золотисто-берёзового оттенка, чтобы её снова Ганимед не узнал. Морфей, будто чувствуя, что этого парня уже ничего не остановит, если проняло, заворчал:
- Ганимед тебя раскусит, ибо мужчины не так слепы… Он сочно и выразительно обозначил свою страсть к тебе.
- Ты хотел сказать, что он меня любит? Хорошо, вот тебе твой пример: и что с того? Не меня лично, самое он любит, а имидж, икону, завесу, что приоткрываю во встречах с ним.
- Ну, я бы так не сказал…
- Ты желаешь, чтобы я тебе это доказала? Замечательно, будет новый фокус… - увидев его взбунтовавшееся лицо, Арфа, целуя его, добавила:
- Не этот фокус, это кое – что другое, увидишь… На этой неделе жди меня в своём офисе…
- Не жди, а ждите, - поправил её Морфей, обнимая.
Морфей сам подошёл к Эвриту, пока Эос обменивалась любезностями с Якхом, который и тут обнаружил своё появление. И мучительно, накалённо заговорил с тестем.
- Как ваши дела?
- А, это типа разговор, не имеющий значения, с попыткой поговорить о том, что терзает, - усмехнулся Эврит, делая какую-то манипуляцию в кармане.
- Прекрасно у меня дела, чего не скажешь о ваших. Арфа опять переговаривается с Тифоном, верно? Ну, мне с этого края стола так видно.
- Рубашка у него «Латте Макиато», брюки цвета выгоревшей ржи, лицо даже ухожено, а волосы напомажены рафинированными духами. Она и дочь нашу станет таскать в его ночной клуб, чтобы похвалиться ею…
- А теперь – внимание! – вопрос: почему вы в тот вечер кружевного настроения любимой остерегались пойти ей навстречу, делая так, как ей хочется? Не узнали, кто перед вами и это всё?
- Я на этот диалог для того и пошёл, чтобы объясниться. Ну, это же обязанность зятя, не так ли?
- Как вы это понимаете, так и обязательства вам помогут, - туманно пояснил Эврит.
- Выражаясь просто, но имея под этим поведением основу, я находился в состоянии то ли безобразия, то ли потрясения. Электрошок действует примерно также, как изгаляется надо мной ваша дочь. О, нет, я её ни в чём не обвиняю, виноват лишь я, моя натура – нечего было обижать девственницу, они этого не прощают, и это в лучшем случае, в худшем – всё, как у нас с ней: прощают и насмешничают, потешаются… Я уже говорил ей, чтобы она не смела меня прощать.
- А вы хотите прощения? – серьёзно спросил вдруг Эврит.
- Я хочу её, всю, каждую её клеточку, каждый вздох, смену настроений, обиду и слёзы…
- Но в этом ресторане пару дней назад что-то деформировалось, а не преобразилось…
- Базилику я сразу же исказил и передвинул, едва она вошла. Вам не понять, наверное, какие усилия я прилагал, чтобы держать в узде женщину, которую я ненавидел, как мне померещилось, привиделось, пригрезилось… Вот как объяснить это, то, что я чувствовал, если я сам этого не понимал?.. Как, чтобы не сделать ещё хуже, не упасть ниже той пропасти, в которую низверг меня тот памятный секс в общежитии? Арфа, узнай это, подумает вновь, что я – какая-то индивидуальность, достигшая многого из того, что ей нужно, своим умом. А я просто я, человек, мужчина, старающийся хоть чем-то ей угодить, постольку, поскольку я люблю её и ничего больше, чем кротость и смирение богине, дать не могу. Да и сдались ей эти вертолёты, она же не их во мне, надеюсь, любит…
- А ваше тело и душу, угу… - улыбнулся Эврит, как главный в службе поддержки.
- Базилика злила меня, и я внутренне бушевал, соблазняла, и я приводил все мыслимые и немыслимые дифирамбы в адрес жены, дразнила и я гневался, соблазняла и я свирепствовал… Так что, простите меня, люди добрые, но я не вижу разницы между тем, кого она хочет из меня вылепить и тем, кто я есть, я всегда послушен ей, своей любимой жене, хоть она этого и не замечает, и в это не верит… Я даже в спор с ней вступил, когда она вывела меня окончательно.
- Арфа знала в тот день, что вы возвращаетесь из командировки, поэтому и флиртовала с Тифоном у вас на глазах.
- Это я уже знаю от неё самой, но мне хотелось бы уточнить другое: Тифон же ей эту информацию достал через вас?
- Он, по её просьбе. Он всё делает ради неё. И слегка в этот раз моими руками.
- Друг детства, я помню. И сын маминой подруги, которого уважает ваша жена.
Эврит слегка сморщился, отвечая не то, что предположил Морфей, а нечто невиданное:
- Орион – не сын подруги Эос, я вообще не знаю, чей он там сын, Арфа категорически не желает обнародовать его расплывчатую биографию. Смутно догадываюсь, что пристойностью там и не пахнет, иначе с чего бы он выбрал профессию, произнося которую, мучаемся от стыда и моя жена, и я сам…
- Не заметил что-то, чтобы Эос мучилась его происхождением, как я уже догадываюсь, бастарда, как и ваша дочь впору.
Рассерженный Эврит, проглотив колкость, продолжал:
- Арфа искала Ориона среди мужчин по вызову.
- То есть, этот пёс смертный ещё и проститутка?! И зачем спрашивать, как она его выбрала, всё и так ясно: божественная красота и сексуальность.
И Эврит в этот раз рассмеялся.
- Да, ей прислали фото претендентов, она их отобрала и выбор пал на Тифона…
- А дальше дело техники: дала ему работу, похожую на уик – энд: делать ничего не надо, просто люби и верь…
- … ни на что не надеясь, - я вам подыграл, вы же этого хотите.
- И дорого отдала за звёздного мальчика? Вы же не хотите сказать мне теперь, что он вернул ей таксу после… секса?
Эврит промолчал.
- Молчание – лучший способ не затевать ссоры, но и уйти от ответственности, это вполне прогнозируемо.
- 5000€, - Эврит решил ничего не скрывать от тестя.
Морфей схватился за голову, взлохмачивая свои тёмные, но далеко не такие красивые, как у Тифона, волосы.
- 5000 евро за блажь поваляться в постели с самым красивым стриптизёром в природе…
- 5000 евро за гарантированный брак с самым большим идиотом из самых подлинных. По-моему, не так уж и дорого, - заметил Эврит, обнимая Морфея в знак утешения.
- Ладно хоть, ваша жена любит его бесплатно, - нагрубил Морфей, в то время как Арфа смотрела танец Тифона, хлопая и естественно волнуясь.
- Что бы вы не говорили, юноша, а ваш брак удачен, как и мой…
- Ещё бы! Сложно в этом сомневаться, роняя по полу, к ногам Бога – Солнце, звонкую дань…
Уже дома, уставая от шума и гостей, Арфа подошла к мужу и включила на телефоне то самое видео, разговор её отца и Морфея. Тот аж заслушался от изумления, но молчал, пока ему слова не давали.
- Твой отец решил подчеркнуть наш брак взаимными обвинениями и это тоже входит в список правомерных наказаний?
- Свою систему поощрений ты и так получишь, можешь не стараться, - улыбнулась любимая, перчёно целуя его.
- Больше всего мне понравилось это: «но когда я узнал, что это – моя жена – мне хотелось растерзать её на части, засадить в темницу, чтобы она умоляла о корочке хлебца или умирала от жажды…» Это ты так сильно хотел меня, да? Но в туалете был ледяным Каем, бездушным, а не источал аромат базилика…
- И ты хочешь дочь так назвать? – пытливо и азартно переспросил её муж, целуя на всякий случай, вдруг заплачет сейчас.
- И хотел ты эту женщину, потому что она сексуальная, простая и дала бы тебе, как все, как ты всегда, - и тогда тоже, не смей прекословить! – хотел.
- Вот почему родственникам не следует вмешиваться в отношения детей, - ответил Морфей, ожидаемо обнимая и целуя плачущую уже Арфу.
- Скажи уже, наконец, правду, но не мне, а себе: ты мечтала или нет, чтобы мне так понравилась эта женщина, чтобы я до такой степени поддался её чарам, что забыл о тебе?.. И ты хоть представляешь себе, почему я жаждал ободрать тебя, искусать, истомить ожиданием воли?! Мужчина упрощён до уродства и ревнив, его уровень чувств даже на вторую ступень пьедестала не взойдёт, в то время как женщина при рождении получает в дар десятку, да и постоянно стремится к лучшему. Как мог, как умел, но я пытался, желал и тщился, чтобы выразить своё восхищение твоими талантами быть игривой с мужчинами. Я влюблён в твои дарования, но я же и их ненавижу…
- Надень свой кожаный фартук, мне нужна доза, доза Морфия, любви и нежности… И эта идея назвать дочь Базилика… как она мне нравится! Я никак не ожидала, что полным автором даже имени нашей наследницы станешь ты…
- Не я, а ты, будем честными друг перед другом. Это лучшая твоя пьеса, но не стоит ею увлекаться в присутствии приверженцев и истинных ценителей высокого искуса…
- Как скажешь, - согласилась с мужем жена.
Морфей спросил у Эврита, чего же добивалась Арфа своим искусством и получил ответ, ясный и простой, как благость: да она ждала, чтобы ты её узнал сам, ещё в ресторане, а лучше на работе, чтобы ей не пришлось надумывать фантазии о твоей неверности.