Наклонилась и задышала часто под каплями рваного дождя,
Обрывки осени мелькали в туманном сознании,
Она как и прежде со страстью во взгляде любила тебя,
Как и прежде до сумасшедшего невербального признания.
Хотелось купаться в ледяном потоке воздуха..
И всё равно, что на утро бешеная температура и давление повышенное,
Она любила тебя, пока это не оказалось поздно..
Любила так, что не смела произносить имени в тишине - возвышенно.
И свистит одинокий чайник на неумытой кухне в пятиэтажке,
Суровая правда колет на каждом участке кожи.
Она собирала в свои нервы кровавые густые замашки,
И спасала её от разрушающей злости.
Крепкая заварка кружит по дну чашки,
Любовь в воздухе разряжается удушающим газом.
И всё то, что она когда-то загадывала..
Теперь больно отозвалась в её подсознании хриплым возгласом.
Не сдаётся и всё пытается храбрость свою включить,
Гладит кота под махровым одеялом, медленно..
Её пытались давным-давно уже грубо сломить,
Черкая маркером на её запястьях матные слова, то бесследно.
Запах мелиссы заполнил лёгкие до отказа,
Сдавленный вскрик счастья в уши той, что так этого ждала..
Она была чересчур скромной и нерешительной,
А именно может поэтому всё ещё сказочно жива.
Вне времени и вне пространства я погибаю,
Смешиваю белый шоколад с оттенками красного вина.
Я просто снова в тебе растворяюсь.
И выпиваю тебя всю до скользкого дна.