Сова на глобусе
Робость и дерзость
Ох, ребятушки. Сижу я на шарике и всё болит, толи от не умеренного расширения, толи от гордыни снобической, что сове триста лет, пусть и поделённой на пять. Почему пять? Смотрю на свои лапы. По четыре когтя на них. Так и хочется запустить их во что-нибудь лохматое, а они у меня расшиперились на запад и восток над прикроватной тумбочкой на красу токсодермистам. Что нам триста лет, пусть и поделенные на пять. Триста лет как с куста и тишина в бассейне. Как писал Вася Попок, царство ему Небесное, не пиши, если можешь. Всё лето не писал. Что делал? Читал. Англоязычную переведённую литературу. До этого штудировал русскую современную премиальную литературу по пяти электронным книгам, в смысле читалкам, две уже выгорели. Радетелям бумажной книги скажу, что это экономически и времязатратно выгодней для книгоманов, если ты не коллекционер целлюлозных кирпичей, а проглатыватель текстов.
Почуял, что Ильичевские и Водолазкины водят меня за нос, вернее, за клюв. Ох уж мне эти бывшие математики и нынешние филолуги, всё схематично и предсказуемо. А вот англосаксы дюже разнообразны. Понимаешь, что читаешь переводы и догадываешься, что в английском языке нет падежей, синтаксис строгий, если с глагола фразу начнёшь, вопрос получается. И удивляешься, как они за стиль Пульцеров и Букеров отхватывают и юмор у них без брюшных мышц и ирония без славянского садомазохизма.
Вернулась я по первому снежку с Тебы, оказывается в мае была презентация местного альманаха «Кузнецкая крепость» за 2020год, так сказать юбилеепобедный с задержкой на год. Искал я из него тексты в интернете, но нет его там. А сейчас чего нет в интернете, того и нет в жизни! Как себя не утешай бумажными кирпичами, никто их не купит и событием не в литературе не в культурной жизни города не становятся. Проштудировал я очередной 280-ти-страничный том и успокоился. В тайне надеялся, что и слова совы в него попадут. Ан нет! А за это вам не будет рекламы и критики. Видишь ли какие обидчивае! Но такое нынче литературоведение: методом хайпа. И правильно сделали, а то бы тексты Совы торчали из альманаха как у собаки пятая нога, а так, как всегда половина покойников, тема юбилея выдержана. У меня ничего про войну ничего и нет, акромя литературо-гражданской тринадцатого года в ДТСе?!
Обрадовало, что нет в альманахе союзописательской запсидовской самодеятельности и никого из Великих шорских поэтов, они тоже не в тему. Но место пусто не бывает, редакторы подтянули авторов из Ленинск-кузнецкого. Удивляюсь, вот где на Кузбассии рассадник литературы. Ну-ну, тут и своей городской макулатуры хватает.
Больше всего задели четыре новеллы покойника Димы Хоботнева из его первой и пока единственной книжки «Мост». Первая реакция, что не могли напечатать что-нибудь неопубликованное, даже набирать не надо, тексты есть в интернете!
Реплика: Что его не публиковали – чушь! Как члену Союза писателей, обязательный регламент, публикация раз в год в областном журнале. «Кузнецкий рабочий» его любил, а для городской газеты литература редкость, разве только обязательно Гаррий Немченко по прибытию в гости. ( не к месту будет сказано, у него в любом тексте обязательно, повторяюсь, Запсиб и многотиражная молодость или работа в многотиражке)
Хоронили мы Диму третьего мая. Солнечно, ещё прохладный ветерок. Я забрался на гору Кузнецкого кладбища пешком. Обычно членам Союза Управление культуры выделяло ПАЗик, но тут облом. Было около шести литераторов и окололитературок. Хранили в закрытом гробу, но не по причине ковида, а по причине разложения покойника, то есть неприглядного вида. Отец сидел на табурете у гроба, опираясь обеими руками на костыль, жёны и дочка мельтешили цветами в редкой толпе. Кто-то из родни раздовал носовые платочки и подставлял пакетик с печеньями и конфетами: «Мы уже боялись, что никого уже и не будет». Глина под ногами, конвейер одинаковых могилок, одинаковых оградок и крестов. Ребятки-фирмачи быстренько закопали, быстро завалили холмик цветами. Таких аскетичных похорон я ещё не видел. Собрали нас, так сказать, общественность, в одну машину и зять (муж сестры) спустил нас на Советскую площадь. А я постеснялся спросить родственника, естественно ли кончились дни вновь представившего или он сам себе помог. У меня уже немалый список местных маложивших литераторов да и мировая статистика подтверждает, что писательство самое самоубийственное занятие (так и хочется добавить: начиная с Моисея).
Извините меня, ребятушки, последний абзац – это попытка подражания хоботневскому чёрному юмору. Но до печати дошла его хтонь, стиль, поэтичнось! Никакой он не прозаик-новеллист, он поэт, сумрачный поэт с главной темой смерти.
Конечно после прочтения в журнале не раз прочитанное, я побежал в Гоголевку за его сборничком без номера. И никак не мог отвязаться от ощущения дежавю. Это кафкианское погружение в эффект присутствия, это гамсунская дневниковость страдания.
Но я свидетель эволюции Хоботнева. Когда на занятиях никоновской Гренады в 2000 году он читал главы романа из своего романа «Димон» или «Демон», я ухахатывался, студийки, бывшие школьницы молчали, ибо не понимали о чём роман. Как раз была глава «Писатели на кладбище», прототипы угадывались, он уже за двадцать лет раньше хоронил местную лит-тусовку. А оно вон как вышло!
Позвонил я самому известному местному поэту, после общих литсплетен пошёл разговор за Диму! Болел он лёгкими да шахта его доконала!