В силу своего воспитания и приобретённых знаний я считаю себя атеистом. Но атеистом сочувствующим. Да, я искренне сочувствую верующим, понимаю их страхи, уходящие корнями в архаичное прошлое, и сопереживаю вместе с ними реалии настоящего.
– О чём Вы молитесь? – спросил я пожилую женщину, зажигающую одну свечу от другой (в своё оправдание хочу отметить, что на тот момент мне было 17 лет и с церковным уставом я знаком не был). На ней был ватник, на ногах валенки в колошах, а голова повязана пуховым платком, несмотря на, хоть и осенний, но тёплый день.
– О здравии, – ответила она, – о том, чтобы дети и внуки были счастливы, чтоб Господь не забыл о нас…
Помню, она измеряла меня взглядом, в котором читался некий упрёк. Очевидно, своим вопросом я прервал её молитву. Но увидев во мне человека юного и неопытного, её взгляд смягчился, и она снова повернулась к подсвечнику.
Извинившись и оставив прихожанку наедине с образами, я отошёл в сторонку и стал наблюдать за происходящим. Уже смеркалось и, судя по количеству зажжённых свечей, можно было догадаться, что посетителей сегодня было много. Шёл 1978 год и годы воинствующего социализма давно прошли, когда лозунгом молодой советской страны был «Религия – опиум для народа!» Но ни тогда, ни сейчас верующих меньше не стало. Этот вопрос интересовал меня тогда, интересует и по сей день. И если мог бы совершить прыжок в будущее (в наши дни), то знал бы, что с развалом Советского Союза количество верующих возрастёт неоднократно. Народ не сразу, но постепенно сбросит оковы социалистического строя и возвратится к своим истокам.
От чего же такая тяга к религии? Почему не иссякла она до сего дня – в век продвинутых технологий, с изучением космоса и с приобретёнными знаниями о происхождении Вселенной? Это поразительный факт и в то же время проблема, решение которой находится в нематериальном мире. А вот этот мир не поддаётся законам физики, он мало объясним с научной точки зрения и его не измерить приборами. Не значит ли это то, что именно в этом мире и живёт Бог?
Вы спросите, что этот еврейский юноша делал в церкви, что привело его в божью обитель? Любопытство, отвечу я вам. Синагог в нашем городе не было. Все были разрушены или находились в глубоком подполье. Помню, мне тогда лет пять было, когда дед водил меня в одну из таких. Признаюсь, было жутко. Какой-то сарай, длинный стол в середине, над ним тусклая лампочка, отбрасывающая тень на собравшихся: все в белых накидках с чёрными полосками, на лбах чёрные коробочки и маленькие шапочки на темечках. На столе разворачивали пожелтевший от времени рулон бумаги с какими-то непонятными письменами… И голоса – гортанные, низкие, монотонные… Ужас вселился в сердце мальчика и преследовал долгое время, пока не отвели его к бабке-чародейке, которая сняла этот страх, произнося христианские молитвы над топлёным воском. Вот таким был мой первый опыт.
Что же касаемо церкви: просто люблю посещать православные и католические Соборы и Храмы. И не только ради архитектуры, фресок и скульптур, но и ради необыкновенной атмосферы. Воздух под куполом так и тянет тебя вверх. Кажется, там обитают светлые души, призывающие тебя покружиться вместе с ними под звук церковных песнопений, разлетающийся эхом по всему пространству. Ты закрываешь глаза и превращаешься в слух. Гулкие шаги смешиваются с шёпотом. Здесь никто не кричит, не бегает, не сбивает тебя с ног, протискиваясь в толпе. Твоё тело умиротворяется, внутри становится тихо и спокойно, исчезает всё мирское и остаются лишь ты и твои мысли. Тебе не хочется вставать со скамьи. Что-то незримое держит тебя, приковывает к месту, наполняя твоё тело святым воздухом. Может тем, что сам Бог вдохнул в первозданного Адама.
Я сидел не двигаясь. На Свято-Николаевский храм надвигалась ночь. Свечи уже догорали, когда ко мне подошёл настоятель.
– Я вижу, сказал он, что тебя что-то гнетёт, сын мой. Ты молчишь и в твоих руках нет молитвенника, но твои мысли витают в пределах храма. Может, ты захочешь со мной поделиться, а я, в свою очередь, смогу помочь тебе.
– Вы ошибаетесь, батюшка, – сказал я. – Меня ничего не гнетёт. Да и помочь вы мне вряд ли сумеете, если даже не прогоните отсюда.
– Прогнать! Это почему?
– Да потому, что я еврей и не принадлежу к вашей пастве.
Священник присел радом со мной, помолчал немного и заговорил тихим душевным голосом:
– Нет никаких различий между людьми. Мы все едины пред Господом и рождены одним праотцом. Все люди земли, кем и где бы они не были, чувствуют длань Господа. Его крыло распростёрто над всеми живыми существами. Оно – есть щит и есть меч, карающий грешников.
– Вот Вы говорите: "щит", а значит – защита. Почему же Он допустил многочисленные войны и жертвы невинных?
– Тернист путь к Господу, сын мой. Через многие испытания Он провёл нас и многие предстоят. Так Он проверяет силу нашей веры.
Поверил ли я священнику? Этот вопрос нередко застаёт меня врасплох. Думаю, ответ лежит не в зоне досягаемости смертных. Нужно побывать по ту сторону, там, где нет временных рамок, где душа свободна от тела и удушающая петля плотской алчности не сковывает ваших мыслей.
Впоследствии, я общался со многими святыми отцами и раввинами, и не могу сказать, что так уж сильно разнится их философия. Безусловно, в их словах я находил много мудрости, которую, помимо собственного опыта, все они черпают… да неважно, пожалуй, откуда: будь это Танах, Библия, Каббала… И уж тем более неважно к кому обращены молитвы: к Богу, к Сыну Его, Пресвятой Деве Марии или к Святой Торице… Их всех объединяет вера, проводником которой является душа. Сама вера подпитывается непониманием и страхом – страхом перед стихиями, грехопадением и Страшным Судом. Но эта же вера – движительная сила. Без веры нет целеустремлённости, а следовательно, движения вперёд. А движение – и есть жизнь.
И пусть простят меня истинно верующие в Божественное провидение, но Бог – это вы сами. Это вы делаете мир лучше или совсем наоборот. Это вы управляете своей судьбой. Это вы делаете выбор, от которого зависит будет ли ваш путь гладким или тернистым. И это в вашей власти сделать своих потомков счастливыми наследниками цивилизации.