Зима 80-го выдалась слякотной: дождь со снегом, гололедица, серость и мрачность.
Мы с моим другом Вадиком сидели в полупустой забегаловке, что на улице Артёма, недалеко от драмтеатра, и допивали свой чай, закусывая сухим коржиком. Под увешанными сосульками крышами жались друг к другу голуби, а рядом, словно гирлянда, серые комочки воробьёв. «Странные птицы, – сказал я тогда, – все улетают на юга, а этих, наверное, бог покарал». И Вадик, помню, ответил, что они наказаны за близость к людям. Они обречены переживать все невзгоды вместе с нами.
Наш столик стоял у окна, где сквозь заиндевелые стёкла была видна троллейбусная остановка. Там, подобно птицам, почти впритирку друг к дружке толпились люди в ожидании очередного транспорта. Некоторым – тем, кому не хватило места под крышей, не повезло. И они стояли, подставив свои головы и плечи под падающий мокрый снег. Подъезжал троллейбус, набивался до отказа и отъезжал, оставив с дюжину несчастных на волю непогоды. А народ всё прибывал, и со стороны казалось, что ничего не меняется.
— Глянь на них. — Я почувствовал, как нервный комок сжимает горло. – Они отпахали смену, выстояли бог знает какую очередь за продуктами (руки многих отягощали сумки и авоськи) и теперь с таким трудом добираются до дома. Короткий зимний вечер скоро закончится, а завтра всё начнётся сначала.
— А что прикажешь делать, Боря? Это судьба такая. Некого винить.
В это время от толпы отделился некий субъект. Как только он предпринял попытку продвинуться вперёд, стало очевидным, что мужчина изрядно пьян.
«Опаньки!» — Вадим, чуть повеселел, а в глазах зажглись искорки азарта. Я тогда подумал, что на какое-то время вернулся мой старый друг.
Мужчина что-то прожестикулировал в воздухе, видимо выбирая правильное направление движения. Предполагаю, он был настроен решительно. Вот, что нам всем нужно, промелькнула мысль, — ЦЕЛЬ. Когда есть цель, жить становится проще. Ты просто двигаешься к ней. И невзирая на трудности, достигаешь её. А дальше ставишь очередную задачу. И вновь отправляешься в путь. Да, жизнь будет похожа на пунктирную кривую, но зато ты обретаешь смысл существования.
Немного задумавшись, я пропустил момент, когда Вадим уже зажал два пальца. Но рассудив логически, понял, что он делает. Оказалось, Вадик решил подсчитать количество падений, предстоящих совершить нашему объекту внимания, так неуверенно вывалившемуся из толпы. Непроизвольно я и сам стал загибать пальцы.
Если припомнить старые фильмы, то падения героев (очевидно по мнению режиссёров того времени: но не стану утверждать) должны были носить комический характер. Но кто, хоть однажды, падал на лёд, знает, насколько это больно и неприятно.
Когда наш персонаж совершил очередной кульбит, мой взгляд обратился к людям на остановке. Безусловно, все наблюдали за происходившим. Хоть какое-то развлечение! На то, что кто-то бросится на помощь, надежды можно было не возлагать. Но и смеха, даже улыбки не прочитывалось на серых лицах. Один тщетно пытался перейти дорогу, другие — покорно, смирившись с действительностью, надев непроницаемые маски, застыли в ожидании. Какая-то безнадёга по обе стороны дороги.
Вадим зажал шестой палец. Мужик ещё не преодолел и половины пути.
«Давай так: если число будет чётным, то всё будет хорошо, и мы ещё встретимся. Ну, а если нечётным…» Предложение Вадима мне показалось отчаянным, но спорить я не стал. Пусть судьба решает.
В какой-то момент мне стало даже жалко бедолагу. Пальцы на руках закончились, и мы принялись загибать по новой. На счёте 13 мужик почти добрался до тротуара. Ну ладно, пусть упадёт ещё раз. Но он совершил практически невозможное (не говоря уже о не желаемом) — упал дважды. Вот же урод! (простите).
— К чёрту всё! — в сердцах сказал Вадим. — Пошли отсюда.
Мы бросили жребий, но судьба, увы, решила по-своему: разбросала нас по континентам. С тех пор цифру 15 я недолюбливаю. Но так уж вышло.