Кто не восхищался Василием Лановым на протяжении десятков лет царствования советского кинематографа на киноэкранах страны! Начиная, пожалуй, с капитана Грэя в «Алых парусах», Павки Корчагина, а позже – красавца Варравы из фильма «Офицеры», мальчишки мечтали быть такими же отважными, ловкими, красивыми и непобедимыми.
Впервые я познакомился с Василием Семёновичем в начале 90-х, когда мой шеф – народный артист СССР Юрий Богатиков проводил в Крыму свой фестиваль «Песни моря», на который съезжались такие звёзды эстрады и кино, как Евгений Матвеев, Кирилл Лавров, Михаил Пуговкин, Алексей Баталов, Анатолий Соловьяненко, Лев Лещенко и многие другие. Всех не упомнишь. Как-то после выступления мы собрались в гостиничном номере: Анатолий Соловьяненко, Василий Лановой, Юрий Богатиков и ваш покорный слуга. Как обычно, началось с анекдотов, на которые Юрий Иосифович был большой мастер. Анекдоты перемежались забавными историями из артистической жизни, в общем, всё, как всегда. Но со мной была гитара! И я просто не мог не воспользоваться ею, особенно в такой компании. И вот, выждав, когда наступила небольшая пауза после дружного хохота, я робко предложил: «А можно я песню спою?» Все уставились на меня, но тут моё предложение поддержал Богатиков, который очень внимательно относился к моему творчеству и включил целый ряд моих песен в свой репертуар.
Я спел «Посвящение жёнам декабристов». Эта песня всегда производила сильное впечатление на зрителей. Как-то Алексей Баталов, прослушав эту песню, категорически отказался слушать другие, дабы не испортить произведённого впечатления. «Ну что лучше ты можешь исполнить после этой песни?!» - воскликнул он. Наверное, он был прав. Примерно такая же реакция последовала и в нашей компании. Василий Семёнович вдруг встрепенулся и заявил, что будет читать стихи. При этом он сказал, что если кто-нибудь угадает автора, то Лановой выставляет коньяк. Стихи были превосходными! Они были прочитаны с чувством и вдохновением настоящего мастера. В них был юношеский восторг и какая-то глубинная мудрость. Разумеется, никто автора не отгадал. «Господа, это молодой Пушкин!» - воскликнул Василий Семёнович. И тут произошло невероятное. Как ныне известно, Анатолий Соловьяненко никогда не пел на вечеринках и посиделках. Он очень уважал себя и ценил свой талант превосходного певца. Но тут он тихо спрашивает у меня: «Вы смогли бы мне подыграть?» Разумеется! Но что? Я ведь не знаю репертуара маэстро. «Это малоизвестная украинская народная песня» - сказал Соловьяненко и запел. Мне удалось сразу же нащупать тональность, мелодия была необычайно красивая, но несложная, и я стал потихоньку аккомпанировать мэтру. Все заворожено слушали песню, боясь пошевелиться. Я сам не верил в происходящее: аккомпанировать самому Соловьяненко! Да кто в это поверит!? Но это было на самом деле. Дошла очередь и до Богатикова. «А я сейчас спою вам Костину песню. Она мне очень нравится, ведь я служил на Тихом Океане», - сказал Юрий Иосифович и запел «Цусиму». Опять пригодилась гитара. Так продолжалось минут 25-30. Потом Богатиков вдруг спохватился: «Что это мы тут развыпендривались? Ведь ни одной дамы с нами нет!» Все переглянулись - и опять пошли анекдоты и курьёзные случаи из актёрской жизни.
Время от времени мы пересекались с Лановым на каких-то фестивалях, торжественных приёмах, концертных площадках, однако творческих отношений как-то не складывалось. Всё завершалось несколькими фразами, тостами и рукопожатиями.
И вот наступил 2012 год – год 200-летия Бородинского сражения и Отечественной войны 1812 года. Мы с Верой подготовили программу «Недаром помнит вся Россия!», в которую включили не только романсы и стихи классиков русской поэзии, но и мои авторские стихи и песни. Эту программу мы обкатали по городам и весям России, Украины и Белоруссии и привезли на 14-й фестиваль античного театрального искусства в Керчь. Выступление проходило в Музейном дворике, первый ряд был полностью занят членами жюри. Среди них было несколько народных артистов, в том числе и Василий Лановой. Мы никогда не халтурим на сцене, но тут был дополнительный градус ответственности, поэтому под ложечкой предательски подсасывало. Тем не менее, программа шла без запинок. Краем глаза я поглядывал на народного СССР, который постоянно что-то помечал на клочке бумаги и весьма живо реагировал на каждый романс и особенно стихотворение. По окончании выступления меня окружили зрители, выстроившись за автографами и фотографированием. Василий Семёнович же терпеливо ждал в сторонке, пока я освобожусь. На глаза ему попалась Вера, которой он выпалил: «Я готовлю такую же программу, которая состоится 24 июня в Концертном зале им. Чайковского в Москве в сопровождении симфонического оркестра. Мне нужны эти стихи! Я перерыл весь интернет, нашёл там стихи всех наших классиков, начиная с В.А.Жуковского, но современных стихов на эту тему нет! Дайте мне эти стихи, особенно «Наполеон в Москве», я их буду читать на концерте!» К счастью, у меня в гитарном кофре лежала вся программа со стихами и даже текстами романсов, которую мы с удовольствием и презентовали народному артисту.
После нашего выступления Лановой со товарищи уехал в пансионат на берег Азовского моря, а мы отправились смотреть конкурсный спектакль, так как тоже входили в состав жюри фестиваля. Каково же было наше изумление, когда, вернувшись с просмотра, мы обнаружили двух народных артистов – Василия Ланового и Сан Саныча Голобородько, терпеливо ожидающими нас в столовой с припасённой бутылочкой чего-то горячительного и ужином, заботливо накрытым тарелкой, дабы не остыл. Чуть позже Лановой принёс подаренный ему зрителями ломоть сала с чесноком и чёрным хлебом! Часа два мы общались с Василием Семёновичем на самые разные темы, боясь спугнуть это драгоценное мгновение, которое случается так редко в наше стремительное время. Лановой постоянно повторял: «Как там у тебя: «И процедил сквозь узкий рот, не повернув главы: «Седлать коней! Трубить поход! Уходим из Москвы! На хрен!» «У меня там нет «На хрен!» - поправляю я. «Это от меня!» - говорит Лановой.
Поздней осенью того же года мы приезжаем в Москву, звоним Василию Семёновичу, и он назначает нам встречу в театре Вахтангова. Весь Арбат в снегу. Мы дожидаемся народного артиста в фойе театра, и когда он появляется, то сразу ведёт нас в буфет греться под чай с пирожками. Я читаю Василию Семёновичу новое стихотворение «Мы – русские», которое он выхватывает у меня из рук с возгласом – «Я буду это читать!» Но особенно Лановому понравилось стихотворение «Мы однажды вернёмся, Россия», которое он попытался прочитать в Киеве. На третьем куплете зал завыл и заулюлюкал. На что Василий Семёныч сказал: «Я понял – это правильное стихотворение! И я его буду читать. Но не здесь и не вам!»
Я думаю, уже тогда Лановой внутренне был готов к совместной программе, и когда бессменный организатор и вдохновитель «Боспорских Агонов» Татьяна Умрихина предложила ему выступить вместе со мной на фестивале, народный артист сразу же согласился. Причём он предложил мне самому подумать над программой, её темой и содержанием. Зная особую расположенность Ланового к творчеству Пушкина и учитывая, что фестиваль начинается сразу же после дня рождения Александра Сергеевича, я предложил программу «Он русский слог над миром поднимал». Возражений не было. Выступление прошло блестяще. После меня на импровизированную сцену поднялись Василий Лановой и Алексей Кузнецов и прочитали отрывок из Пушкинского «Фауста». Закончилась программа превосходной декламацией Василием Семёнычем произведений «Солнца русской поэзии» под бурные аплодисменты керчан. После выступления зрители рвали нас на части, и нам приходилось успевать давать автографы, отвечать на вопросы и улыбаться во время вспышек фотоаппаратов.
В этот раз мы проигнорировали конкурсный спектакль и отправились в пансионат на берег Азовского моря. Общий ужин был запланирован ближе к полуночи, но, посмотрев на наши голодные физиономии, официанты быстро накрыли нам столик, украшенный только что заработанными нами букетами цветов. На столе явно чего-то не хватало. И вдруг Василий Семёнович водрузил на стол роскошную бутылку в очень красивой фирменной упаковке. На изящной коробке было написано “Hennessy”. «Ну Хеннесси, так Хеннесси, - нагло сказал я. – Не выбрасывать же?» С чувством юмора у артистов всегда было нормально, поэтому вечер продолжился с прежним накалом. Лановой был ещё под впечатлением зрительской реакции. Он даже сказал, что уже считает поездку удачной и оправданной. Видимо, не везде и не всегда наши гости встречали подобный приём. Коньячок шёл за милую душу и располагал к откровениям. Даже совершенно не пьющий Алексей Глебович Кузнецов пригубил свою рюмочку, мы потом и его порцию разделили на троих. У меня родилось хулиганское четверостишие на эту тему:
Лорд Беккенгем, какая мощь и прыть!
Изысканно красив, в себе уверен.
Но много лет уже, как бросил пить.
А стало быть, для общества потерян.
Для Ланового же у меня был другой панегирик:
Он бодр и весел, молод и красив.
Таких всегда любили на Руси.
В нём здравый смысл не допускает грусть.
Он Пушкина читает наизусть.
Он зажигает в женщинах кураж,
И очередь к нему, как в Эрмитаж.
Но сердце тесно дружит с головой.
Таков артист – Василий Лановой.
После двухчасового застолья мы отпустили Кузнецова отдыхать, а с Лановым отправились побродить по берегу моря. Двадцативосьмикиллометровый пляж завершался где-то вдали у полуострова Казантип, за которым садилось солнце. С моря дул сильный, но тёплый ветер, и мы прогуливались в обнимку – посередине Василий Семёнович, а мы с Верой по краям - и долго говорили на самые разные темы, которые приходили в голову. Мы чувствовали, что Лановому с нами хорошо. Он рассказывал, что скоро месяца на полтора со своей знаменитой женой Ириной Купченко они поедут в Италию, где у них есть домик в предгорьях Альп. Где никто его не узнаёт, что ему очень нравится, и можно свободно разгуливать по улочкам, как простому смертному. Что в ноябре будет премьера нового спектакля, и он нас заранее приглашает на неё. Я шёл и думал, что Лановой мне очень напоминает моего отца, который лишь года на два был старше Василия Семёновича, но уже более шести лет пребывает в мире ином. Они – сверстники, прошли все тяготы военного и послевоенного времени. Василий Лановой покорял сердца зрителей, играя в эпохальных картинах, а мой отец ловил браконьеров и тушил лесные пожары. Что-то неуловимое было общим в этих двух людях: то ли взгляд, то ли внутренняя энергия, то ли жизненный опыт, след эпохи, отпечатавшийся на упрямых скулах, в прищуренных глазах, мол, врёшь, не возьмёшь! Бог его знает. Я почти не разговаривал во время нашей прогулки, отделываясь короткими репликами. Основную партию мы отвели народному артисту, который говорил, не умолкая, а провокационные вопросы задавала Вера, не допуская даже кратких пауз в нашей беседе.
Рано или поздно всё хорошее заканчивается. Мы вернулись в пансионат. Нервное напряжение от концерта растаяло. На следующий день Лановой и Кузнецов улетали в Москву принимать экзамены у своих студентов, мы же оставались до конца фестиваля. Но я уже думал о том, как буду монтировать видеосюжет с нашим совместным выступлением, снятым на любительскую камеру, установленную мною на звуковой колонке перед концертом, как буду обрабатывать фотографии, отснятые во время открытия фестиваля. Кроме того, утром, перед отъездом, Василий Семёнович обещал написать коротенькое предисловие для моего нового сборника стихов, пилотный вариант которого я ему подарил при встрече.
Дай Бог, чтобы всё шло своим чередом: чтобы осенью мы приехали в Москву и встретились с Василием Семёновичем на его премьере, чтобы вышел новый сборник, чтобы состоялись намеченные концерты и поездки, ведь в наш стремительный и такой непредсказуемый век всё меняется так быстро, что не успеваешь крикнуть «Ёй!»
А пока бутылка из-под “Hennessy” стоит у нас на шкафчике в своей красивой упаковке и напоминает нам о тех кратких, но таких драгоценных мгновениях встречи, которые уже стали историей, но по-прежнему наполняют нашу жизнь глубоким и неоценимым содержанием.
21.06.2013