«Самым ярким воспоминанием о детстве был рудник. Мне тогда было лет шесть. Отец работал в охране рудника, и однажды взял меня с собой на работу. Дорога шла в гору, через гудящий под ногами стальной мост, переброшенный через горную речку Берикульку. Высоко в горе был рудник. Добытую руду перевозили в вагонетках на фабрику по подвесной канатной дороге.
Жили мы тогда в Кемеровской области, у села Новый Берикуль, в жилом городке на «Американке». Так называлась золотообогатительная фабрика. В двадцатых годах ее построили американцы. Все было огромным – и гудящий стальной мост, переброшенный через горную речку Берикульку, и мощные опоры подвесной канатной дороги, и вагонетки, ползущие на тросах на огромной высоте. Это был большой комплекс. Недалеко от села, в горном руднике добывали золотую руду. И опоры, и тросы, и сами вагонетки – все было надежным, но когда такая вагонетка с рудой проезжала над головой, поневоле становилось не по себе – так и казалось, что она вот-вот рухнет на голову.
Семья была многодетной. Нас у отца с матерью было шестеро. Отец по тем временам зарабатывал неплохо, но прокормить такую ораву было нелегко. В выходные он часто уходил с друзьями в горы мыть золото в больших лотках. Берикулька несла с гор песок, и в нем попадались золотые самородки, мелкие и почему-то черные, как свинцовые дробинки. Может быть, это была платина. За намытое золото на фабрике полагалась премия. Там его промывали в растворах – очищали, а использованные растворы сливали. За фабрикой образовались целые озера черной затвердевшей соли, огороженные забором из колючей проволоки. Эта соль была ядовитой, но почему-то привлекала коров. Если коровы добирались до соли, то, нализавшись, погибали в страшных муках.
Тайга выручала и спасала. Леса мы не боялись. Младшие дети оставались дома, а старшие помогали по хозяйству, собирали грибы и ягоды. Никакого нытья «хочу не хочу, буду не буду» – если надо, значит, иди и делай...
В тайге было много змей, но к зиме они сползались в расщелины в скалах, сплетаясь в огромные шевелящиеся клубки.
А потом началась война. В июле 41-го отца призвали в армию, и мы остались одни. Война тянулась долго. Он вернулся в марте 44-го после тяжелого ранения, в рыжих американских ботинках с обмотками, в буденовке и старой простреленной шинели. Про войну рассказывал мало, только нашей маме, да и то поздно ночью, думая, что мы давно спим. Младшие засыпали быстро, а я подолгу лежала, не шевелясь, и вслушивалась в негромкий голос отца, боясь пропустить хотя бы одно слово.
В нашем представлении война была чем-то вроде большого города или ночной смены на фабрике. Когда от отца стали приходить письма, мы дружно сочиняли ответ. Однажды я даже попросила прислать учебники, в школе их не хватало. Все меня дружно высмеяли - откуда на фронте учебники… И вдруг – посылка из Москвы. Мама принесла с почты небольшую коробочку с сургучными печатями, плотно упакованную в серую оберточную бумагу. В ней были учебники по математике и русскому языку и хрестоматия для чтения. Папа выменял их на свой солдатский паек, когда их часть переформировывалась где-то под Москвой.
Война была страшной. Осенью 41-го полк попал в окружение под Вязьмой. Выходили к своим по лесам и болотам, голодные и продрогшие в сырых шинелях. Группа окруженцев редела с каждым днем. Многие погибали в засадах, уходили разведать дорогу, раздобыть еды, и пропадали без вести. Остались вдвоем. В последний день, перед самым выходом из окружения, пропал напарник. Потом, весь 1942-й год - под Ржевом. Отец на войне был сапером. Работа трудная и тяжелая. В любую погоду, нередко под обстрелом, надо было минировать и снимать мины, строить укрепления, наводить переправы и прокладывать гати для танков. Приезжал Жуков. Солдатская радость была сдержанной. Бывалые солдаты знали: Жуков - это наступление. Знали, что пойдут вперед, освобождая от врага родную землю, знали, что будут не только убитые, но и раненые, и искалеченные. Наступление под Ржевом провалилось, но и враг не прошел в Сталинград и на Кавказ. Летом 43-го, под Курском, отца тяжело ранило.
На нейтральной полосе в паре со старшиной они снимали мины, готовили проходы для танков. Отец работал слева, старшина – правее и немного впереди. Вдруг – близкий разрыв. Взорвалась мина или шальной снаряд, неизвестно. Отца ранило в правую ногу, осколком выбило коленную чашечку. Когда он пришел в себя, и осмотрел тело погибшего товарища, то понял, что тот невольно спас его от верной смерти, приняв большинство осколков на себя. Ослабев от потери крови, долго полз к своим. В госпитале в Наро-Фоминске папа пробыл на лечении почти полгода. Врачи сделали все, что смогли - нарастили вместо кости хрящ, но нога до конца не сгибалась. Отец часто падал, и если никого из нас рядом не было, поднимался с большим трудом.
Меня он как-то выделял среди других детей, часто брал с собой то в лес, то на рыбалку, и никогда не ругал. Только однажды сгоряча обозвал. Еды в доме не хватало, и летом 1944 года мы ловили рыбу небольшой сетью – бреднем. Речка неглубокая, дно неровное, каменистое, поэтому папа шел ближе к берегу, а я посередине. Шла-шла, и с головой провалилась в вымоину. Плавать я не умела, стала тонуть. Отпустила бредень, нахлебалась воды. Рыбу, конечно, всю упустила, хотя улов был и небольшой. Когда выбралась, отец расстроено посмотрел на меня и сказал: «Эх, ты, кулема! Все тебе игрушки!» Он подумал, что я балуюсь, а когда понял, что я тонула, сильно испугался. Моя мама потом рассказывала, что я ему приснилась летом 1943-го, в ночь перед немецким наступлением, попросила хлеба. Хорошая примета, сказали отцу бывалые солдаты, значит, тебя не убьют. Так оно и вышло».
Чай давно остыл. Мы сидим за столом, и я слушаю мамин рассказ про ее детство и ее отца, моего деда, которого я никогда не видел. Изношенное солдатское сердце остановится холодным декабрьским утром, в 1959-м, в больнице во время обхода.
- Провернитесь на бок, я вас послушаю, - скажет врач. Он повернется, уляжется поудобнее, и затихнет, только изо рта потянется тонкая полоска крови…
Смахнув морщинистой рукой непрошенные слезы, мама улыбнется и скажет:
- Ну, вот, сынок, я и побывала в своем детстве. Спасибо тебе…
(с) 2009