Две полоски
Через десять дней она позвонила своей подруге Людочке Манаковой и договорились, что та приедет к ней пообедать в кафе на Литейный проспект. Клава встретила подругу на улице у входной двери. Они обнялись и Люда заметила,
- Подруга ты хорошо выглядишь, хотя и грустная. Пойдём, корми меня, я голодная как курсант из Дзержинки.
В отдельном кабинете для них был накрыт стол. Клава подойдя, глянула на еду и, почувствовав подступившую тошноту, бросилась в служебную комнату. Вернувшись, оправдалась,
- Затошнило что то меня
Подруга внимательно посмотрела на неё, порывшись в сумочке, достала, и протянул ей маленький пакетик. Клава прочла надпись «Тест на беременность»,
- Людаха, ты чего удумала, подруга. Этого не может быть.
- Проверься и будем знать, может быть или не может быть.
За обедом Клава пожаловалась,
- Бес исчез, не звонит и не появляется,
- Сбежал паразит. У мужиков это запросто. Проверься согласно инструкции. Задумалась и добавила, - Хорошо встретившись, надо всегда сразу готовиться и к хорошему расставанию.
Клава утром проверилась, полосок было две. Две чётких полоски на бумажке теста. Она добрела до постели упала на неё и заплакала. Проплакавшись, позвонила Манаковой. Та сразу не поздоровавшись,
- Что сказал тест,
- Две,- промолвила Клава, - что делать не знаю.
- Не вздумай вытравить. Бес мужик классный, от него дети хорошие получатся. А сбежал так и пусть бежит. Ты вырастишь, я это знаю. Он локти свои кусать будет.
- Люда, я и сама решила что рожу,
- Клавка, ты молодец. Меня в крёстные бери, не прогадаешь.
Жизнь продолжилась, Бес не появлялся.
Известность кафе в городе стало создавать проблемы Клаве. Нашлись желающие стать для кафе крышей за немалую толику денег. Клава как могла, отбивалась от бандитов, но продолжаться долго это не могло. Однажды в переулке, где она часто ходила, почувствовала Клава на своём плече руку. Навыки, полученные от дяди Славы, сработали мгновенно. Резко повернулась через правое плечо. Сильно ударила по чужому локтю ребром ладони левой руки. Захватила вытянутую руку напавшего мужчины своей рукой. Дернула её на себя. Правой ногой с силой ударила его между ног. Напавший на неё мужик упал на тротуар. Подскочил второй. Пытался схватить Клаву за волосы. Клава зажала на своей голове его кисть, два шажка назад и носком ботинка в пах, сильно. Повернулась и бегом в арку проходного двора. Пятнадцать секунд и она на многолюдной улице. Остановилась Клава от того что почувствовала внизу тянущую боль. "Хорошо, что обута в ботинки, и срок совсем небольшой. Плохо бы пришлось", - замелькали в голове мысли.
- Кровиночка моя маленькая, прости меня, если мама сделала больно. Бесик сынок, на нас напали плохие дядьки, но мы отбились, - шептала Клава.
Оказывается совсем не зря, валял ее на черноморский песок дядя Слава, обучая приёмам самозащиты.
- Ой, я, кажется, придумала имя моему ребёнку. Сама природа подсказала, что мой первенец будет мальчик.
Клава десяток секунд постояла в тени дерева, приводя в порядок дыхание. Идти в присмотренное кафе ей уже не хотелось.
Ночью ей приснилась бабушка Изольда сидящей в любимом кресле с неизменной Герцеговиной Флор, прикрывая её ладошкой по-военному. Клава ощутила запах табака папиросы и проснулась. «Ой, опять сынок толкнул ножкой», - прошептала, но была ещё ночь, а спать уже не хотелось. Клава вытащила из-под подушки слегка потрёпанную тетрадь, недавно найденную на антресолях в бабушкиных архивах. Военные воспоминания бабушки Изольды и читала главу о любви молоденькой медсестры и майора из фронтовой разведки. Читала вслух, чтобы её маленький слышал её голос, он прислушивался и потихоньку затихал. В воспоминаниях она нашла ответ, почему каждый год бабушка Изольда ездила в Крым к морю на одно и то же место. Кто такой дядя Слава, который в Крыму всегда был рядом, и как погибла диверсионная группа штаба фронта готовившего десантную операцию.
«…Когда у кромки моря немцы настигли разведчиков, патронов у них уже не было. Были только ножи да пара саперных лопаток и две немецких колотушки. Немец, гауптман, уже праздновал победу над диверсантами, но матросы вдруг поднялись в полный рост и пошли. Пошли не в море, а пошли на догнавших их немцев. Рукопашный бой не был долгим, но и под ножами погибло с десяток фашистов. Израненные, но живые матросы собрались вокруг своего командира и подорвали себя гранатами».
Так погиб муж бабушки Изольды. Этот рукопашный бой дал возможность уйти от преследования дяде Славе, который принёс командованию документы позволившие сохранить жизнь очень многим красноармейцам при высадке десанта на полуостров.
Клава стала жить более осмотрительно и время настало.
Пришло время рожать. Клавдия родила мальчика. Всё обошлось благополучно.
- Мамочка у Вас сыночек народился,- сказала Клавдии медсестра видом напоминавшая цыганку и подытожила,- такой крепенький и громкоголосый. Мальчонок - дьяволёнок.
Клавдия улыбнулась и про себя подумала: «Не дьяволёнок, а бесёнок. Мальчик по прозвищу Бесик». Та же медсестра принесла Клавдии сыночка кормить первый раз. Внимательно посмотрела на Клавдию, сказала,
- А ты немного рома, но очень не много и не Клавдия ты, а Эйш. Сыночек твой всего чуть-чуть рома. В таборе он был бы Харман. Я тоже рома, в таборе – Донка. Харман мой названный братик будет.
Клавдия очень удивилась сказанному, но возражать не стала. Семейное придание хранило, что одна из её прабабушек наполовину была цыганка. В кафе на Лиговке к ней часто заходила цыганка, опрятная и ухоженная. Любила попить чёрный кофе. Она внимательно наблюдала за Клавдией, и однажды уходя, уже у самой двери повернулась к ней и произнесла: «А ведь ты не гадже». Больше она не появлялась.
Неминуемо настало время покинуть роддом. В холле, куда выносили новорожденных, и выходили их мамы, Клавдию ждала Люда с цветами конфетами и шампанским Абрау-Дюрсо. Она должна была заменить отца, который принял бы новорожденного и повёз сыночка домой. Люда заметно волновалась, примеряя на себя новое обстоятельство. Ожидая и волнуясь, она не заметила, как в холл вошёл мужчина. Хорошо одетый, чисто выбритый с букетом он остановился в стороне, осматриваясь как занять место, чтобы не мешать встречающим. Малыша вынесла Донка, оглядев холл, спросила,
- А что у нас нет мужчины, который взял бы у меня этого красивого мальчика? – и глянула на мужчину. Бесик в одеяльце кряхтел и готовился зареветь.
Мужчина шагнул к Донке и принял у неё малыша. Взял, может не очень умело, но крепко и малыш смолк. Инцидент был исчерпан. Вышла Клавдия, минуты через три вся группа уже садилась в такси. В такси не сел мужчина нёсший Бесика. Клавдия заняла место на заднем сиденье. Мужчина на мгновенье прижал к себе маленькое тельце, и передал малыша его маме. Передовая ребёнка, мужчина очень внимательно всматривался в Клавдию.
Бесик приехал домой. Это был старинный петербуржский дом с большим парадным, выходящим на Мойку и ещё несколькими входами в разных местах здания. Когда то здесь жило много Колокольцевых. Это был родительский дом, и часть его принадлежала Колокольцевым. После революции их уплотнили, но за Колокольцевыми осталась квартира с библиотекой, кабинетом столовой, кухней и ещё четыре комнаты. Бури революции и войны разметали по стране всех, но эта квартира оставалась за Колокольцевыми всегда. Клавдия недолюбливала этот музей и чаще всего жила у бабушки Изольды. В конце пятидесятых бабушка Дарья переехала к мужу генералу. Жизнь её была мало доступна для родственников. Пережив своего генерала, она по завещанию оставила квартиру Клавдии. После гибели родителей квартира на Мойке так же осталась за Клавой. Она была прописана в ней, но практически не жила в этой огромной квартире на втором этаже. Сохраняя её за собой, еженедельно приезжала, проводила приборку в комнатах, общалась с соседями и бывшими подружками. Её, как и Колокольцевых помнили все. Побывала у нового жильца и старая подруга Клавиной мамы, посмотрела мальчика и сказала, что отец его видимо из сильного мужского племени. Она жила дверь в дверь с Колокольцевыми и заявила Клаве: «За сыночка не беспокойся, я ему бабушкой буду. Тебя я растила и сыночка твоего выращу». Для Клавдии начались материнские будни. К заботам о работе кафешек, прибавились и материнские заботы.