Посвящается моему деду: Житникову Александру Николаевичу, капитану артиллеристу, который воевал на Кавказе, в Крыму и дошел до Варшавы.
Грозный воинственный хребет Сиахкох мощным клином разбил Парачинарский выступ и замер перед "Обителью великолепия" - Джелалабадом, очарованный прелестным пением красавиц: столичной модницы с зеленою водой - Кабул и рыжей ветренно-веселой нангархарки - Сурхруд (Красная река, перс.).
Так и поныне у городских стен их голоса сливаются, стихают и серым эхом правого притока Инда уплывают к Пакистану на восток.
Предисловие
На наших картах образца 1942 года в районе горного хребта Сиахкох можно было найти три обозначения "Торгар" ("Черная гора", перс.), с разных сторон. Снега там почти не было, а "духи" и их караваны из Пакистана шли постоянно. Для простоты весь этот враждебный район мы называли Черные горы.
27 января 1987 года в Черных горах брали базу Умара. Кто точно скрывался под этим именем знали только советники КГБ провинции Нангархар. Основной удар отводился третьей роте Джелалабадского батальона (154 ООСпН, Мусульманский батальон), так как там были офицеры с опытом захвата укрепрайонов противника в Гоште и Карере.
15 января 1987 года президент Демократической Республики Афганистан Наджибулла в одностороннем порядке объявил перемирие, по которому вооруженные войска на территории страны не имели права вести боевые действия в кишлаках. А бандгруппам и их главарям, добровольно перешедшим на сторону правительства, выплачивались крупные вознаграждения. Мы называли их "договорными бандами".
В двадцатых числах января одну из таких банд численностью двадцать восемь человек привел и сдал в Джелалабаде главарь Зиятулла. Нам его представили как заместителя командующего Торгарским фронтом, то есть все духи в Черных горах, по меньшей мере, должны были с ним считаться. Он и его младший брат Бейтулла заметно выделялись на общем фоне обычных афганцев, жителей провинции Нангархар. Это были дородные пуштуны с ухоженными волосами, в дорогой одежде, больше похожие на лидеров богатого клана из Пакистана, чем на обычных местных "душков". Явно, они были не пешки, но какой была истинная причина их перехода на сторону правительственной власти, командование батальона могло лишь предполагать.
По нашей версии, в Черных горах у них появился конкурент - главарь Умар, получивший в начале года в Пакистане солидное финансирование на создание учебно-тренировочного лагеря. Вероятно, деньги стали основной причиной вражды между главарями.
Так или иначе, но наши командиры, с подачи советников госбезопасности, решили воспользоваться внутренними распрями противника и уничтожить лагерь, в который по разведданным "даже прилетал вертолет с территории Пакистана". Последняя информация не нашла подтверждения и, возможна, была "набиванием цены".
Передовой отряд
План был реальный. К пяти часам утра (время "Ч"):
- 2-ая рота должна была занять горки с Севера над духовским тренировочным лагерем и обеспечить надежное прикрытие.
- 3-я рота - подойти на расстояние огневого поражения палаток противника под кишлаком Насир.
Началом операции должен был стать захват пулемета ДШК на высоте между кишлаками Кала и Бетанигангай, который прикрывал базу с Запада. Далее три группы 3-ей роты должны были уничтожить лагерь противника в направлении Насир, захватить склад с оружием и отойти под прикрытием огня 2-ой роты.
Для уничтожения расчета ДШК из состава третьей роты был выделен Передовой отряд под командованием старшего лейтенанта Геннадия Удовиченко. В него вошли остатки 131 разведгруппы Виктора Абрамова, три разведчика 132-ой группы, два афганских проводника и переводчик роты, всего: 13 человек.
От 17-ой сторожевой заставы, что стояла напротив кишлаков Ширкундубаба и Шахидан, 100-ый отряд специального назначения в составе двух рот ушел под вечер на Юг в Черные горы. Два пуштуна: наводчик из "договорной банды" Бейтулла и, приставленный к нему афганский агент безопасности Хаким, должны были по обходному маршруту вывести разведчиков в самое логово врага - на плоскогорье к учебно-тренировочному лагерю главаря Умара. Был и более короткий путь - через кишлаки: Льязхейль, Зангар, Кала, развалины которых остались только точками на карте. Но эта тропа была "духовским Бродвеем", и встреча на маршруте с ее завсегдатаями могла сорвать операцию. Поэтому проводники заломили ночью по горам "восточный крюк" через кишлак Сирвак.
По сведениям агентуры, тренировочный лагерь со всех сторон был окружен горами и находился в чаше между кишлаками Насир, Харвале и Нава. Напрямую по бумаге до духовской базы было километров двенадцать, и девяти часов ночного времени, по всем прикидкам, было достаточно, чтобы выйти в горах на исходные позиции перед началом операции.
Удовиченко вытягивал цепочку. Шли плотно. Головной дозор - на расстоянии видимости, и дистанция эта в ночи была короткой. Следом поджимала 3-я рота с командиром Николаем Пархоменко, далее 2-ая с комбатом майором Владиславом Гилучем, и замкомроты Евгением Никоновым, в замыкании - тыловое охранение Александра Чихирева. Весь отряд насчитывал около ста бойцов.
До развалин Льязхейля, у подножия Черных гор, шли быстро. Движение выровнялась, дыхание приобрело походный ритм. После первой горки проводники стали забирать левее - начался бесконечный монотонный подъем.
Третьим в головном дозоре шел Ахмад. В пакуле (шапке-нуристанке, со скрученными полями), в духовской накидке, специально припасенными для такого случая, он держался ближе к идущим впереди афганцам. Силуэты этой троицы должны были ввести в заблуждение всякого встречного. Ночью бритого лица не разглядеть, и такой прикид давал шанс выиграть немного время, хотя конечно:
- Форма противника на советском офицере - прямое нарушение конвенции о военнопленных, - смеялся комбат Гилуч, но до реального запрета дело не доходило.
Во время длительных ночных переходов и на коротких привалах в сознании людей проплывали разные мысли. Иногда длинные и связанные, иногда короткие и сумбурные, они помогали разведчикам избавиться от навязчивого фатализма, от той неизвестности, которая впереди ждала каждого, и не всегда зависела от человека. Шли молча, каждый думал о своем:
- Все-таки идти в дозоре хорошо, легче и спокойнее, чем в основной "веревочке", впереди тишина и сзади шагов не слышно... Вчера обмывали ордена. "Красные Звезды" в стаканах заливали пакистанской "Столичной водкой". В Пешаваре уже наверное кто-то себе целое состояние сколотил на Советских наградах. Проставлялись ротный Пархоменко - ему уже 30, и Витька Абрамов. У него уже вторая "Звезда", ему 22 года. Воистину - месяц за три! Начальник связи Саша Иванов подогнал спиртику. С ежевичной "Доной" (югославский компот в бутылках) потянет.
Первый выход после мед роты. На водочку вчера старался не налегать, чтобы сегодня не "сдохнуть" (сленг, на тяжелом маршруте, после болезни, если кто-то не мог идти, его тащили, забрав все снаряжение, никто не хотел оказаться на этом месте, но с каждым могло случиться,). - Как там они сегодня тащатся по горам...
- А на первой войне 20 сентября (1986 года) по этой самой тропе перед Льязхейлем шли "бородатые" (духи), впереди около восьми их было, ничего не подозревали. Уже небось радовались, что 17-ый пост преодолели, до гор-то было рукой подать. Взрыв Мон-50, шквальный огонь и поминай как звали... Наводчики опять о чем-то тихо перешептываются, ничего не разобрать. Не верю я этим "договорным бандам", да и никто из наших не верит. Переметнулись на недельку, "пайсу" получили, а дальше куда - обратно в Пакистан, или они думают, что им каждый месяц такие бабки отваливать станут.
Впереди послышался шум воды, прошли еще немного. Открылось удивительное зрелище - ночной водопад, небольшой - метров пять. Свежо, вокруг клубы мелкой мороси, можно глотнуть воды, но только чуть-чуть. Сделали долгожданный привал. Все отвалились на РД (рюкзак десантника). Вокруг островок сочной травы, высокой - сантиметров двадцать, и запах стоит необыкновенный. И это в январе! Кто-то в темноте прошептал:
- Горная лаванда.
- Что это на самом деле?
- Песня конечно. Никогда такого запаха не встречал...
Гена Удовиченко толкает в бок - нужно идти вперед. Поднимаемся:
- Бейтулла, Хаким-а! Радза, радза ! Зей че зу!(Давай, давай! Нужно идти! (разговорный пушту)).
И так - до рассвета.
- Как наводчики ориентируются ночью в этих горах, - по звездам что ли...
С объявленным перемирием в душе я согласен - должен быть какой-то выход из этой войны. Но теперь будет труднее перехватывать духов: только в горах, в укрепрайонах, остаются еще караванные маршруты. А для них теперь: чуть что - "в зеленку" (кишлаки вдоль рек) шмыг, и как в детской игре: "Я в домике"...
Здесь же все тропы должны быть заминированы с воздуха. Говорили же отцы-командиры, что "Сушки" в Черных горах постоянно работают. Не хотелось бы на свою мину наступить...
Десять дней назад в дозоре боец наступил на духовскую - ногу оторвало, а осколки попали в идущего следом Васю Кабанова и в голову Игорю Семину, он высокий был... Утром ребят привезли в мед роту. Игорь еще дышал. Меня в тот день выписывали...
Опять привал...
К четырем часам утра стало понятно, что за ночь отряд сильно растянулся по маршруту. Атаку можно было начинать и в шесть (Ч+1), но позицию ДШК нужно было захватить до рассвета. Боевой операцией в горах руководил комбат майор Владислав Гилуч. Он и приказал старшему лейтенанту Удовиченко, не дожидаясь подхода основных сил отряда, приступить к выполнению задачи.
К назначенному времени наводчики вывели Передовой отряд к условленному месту, гребню, за которым находилась позиция ДШК.
Впереди чуть забрезжил рассвет. В низине окруженной горами проступали очертания военных палаток. Замкомроты Удовиченко внимательно осмотрел район предстоящей операции и принял решение: разделить Передовой отряд на группу захвата и группу прикрытия.
Было над чем задуматься: в глубине души никто не рвался "идти грудью на пулемет". Сержанты Сергей Яцковский и Дмитрий Александров - дембеля, которым до дома оставалось три месяца, решили тянуть судьбу на спичках. Короткая - на ДШК, досталась Дмитрию.
- Что еще за "военные решения"?! - возмутился Удовиченко, - Яцковский - в моей группе заместитель. С нами на прикрытие идут, - Геннадий подошел в потную к бойцам, стоявшим неровной шеренгой, положил здоровому разведчику, с ПКМ-ом, руку на плечо и стал отодвигать каждого, кого называл, немного вправо, - пулеметчики Зайчиков, Петрига, разведчики Шадрин и Хасанов.
Каждому в душе хотелось быть в этой группе.
- С кем мне ДШК-то брать? - невесело усмехнулся Абрамов, поглядывая на оставшийся народ: сержанта Александрова, разведчиков Ковзона, Бондарева, двух "душков-афганцев", которые в любой момент снова могли поменять "политическую точку зрения", и вышедшего после ранения переводягу.
- Витя, гранатами забросаешь! - с тяжелой улыбкой поставил задачу Удовиченко, давая понять новичкам, что на прикрытии будет не слаще.
- Гранатами, так гранатами, - махнул рукой Абрамов.
Самые опытные в отряде, они понимали друг друга с полуслова. За спиной обоих офицеров спецназа были уничтоженные укрепрайоны противника в Гоште и Карере, налеты на базы в Кулале, Даринуре, и еще множество различных операций по всей карте Парачинарского выступа.
- Витя, сверим часы. На моих 5:04. Давай, в четверть шестого - штурм!
Разведчики на прощанье обнялись. Группа прикрытия ушла занимать соседнюю высотку с северо-западной стороны .
- Витя, почему мы разделились? - удивился переводчик.
- А кто нас прикрывать-то будет? Наши еще не подошли. Начнем пальбу - духи попрут со всех щелей! - разъяснил Абрамов.
Он сосредоточенно прокручивал в голове возможные ситуации и напрягал мышечную память. Теперь захват зависил лично от него.
Последний ДШК
Небо светлело. На восток уходила темная расщелина. Внизу она расступалась на два склона и превращалась в плоскую чашу среди гор, в южной части которой были хорошо видны четыре военные палатки, человек на тридцать каждая, на сколько об этом можно было судить с расстояния в километр.
У гребня горы, где разделился Передовой отряд, не было и намека на то, что где-то поблизости замаскирована вражеская огневая позиция.
Наводчики отдыхали, прислонившись к валуну, и с интересом наблюдали за действиями советского спецназа. Когда группа Удовиченко скрылась из вида, а Абрамов жестом дал команду остальным двигаться вперед, афганцы переменились в лице и встали как вкопанные. Командир вывел их из оцепенения, легонько подтолкнув рукой. Никак они не ожидали, что приведут с собой на ДШК пять "шурави". Проводники втянули головы в плечи и обреченно двинулись в обход расщелины с южной стороны, разведчики - за ними. Последние сто метров были напряженными для всех. На полусогнутых ногах Бейтула подобрался к обрыву сбоку и заглянул вниз. На его лице вспыхнула радость, будто все это была игра, и там его ждал приз. Он засуетился, затряс пальцами своей здоровенной ладони сквозь сухой кустарник, показывая всем, что они у цели, жестами рук стал просить гранату и изображать взрыв. Абрамов скептически посмотрел на него и приказал Александрову убрать нетерпеливого товарища от края и от греха подальше, а сам осторожно придвинулся к расщелине.
Внизу, метрах в десяти, горел костер. Вокруг него, прислонившись к валунам, кутаясь в шерстяные накидки, грелись четыре духа, их автоматы были приставлены рядом. Тот, что сидел к Виктору спиной, встал, открыл крышку кипящего чайника, бросил в него заварку и снял с огня. На большом плоском камне, служившим кухонным столом, были расставлены пиалы, все чин чинарем. Слева на треноге красовался ДШК с большим зенитным прицелом, за ним, метрах в семи, под скалой была замаскирована палатка человек на десять. Приспособить естественную горную траншею у самого гребня под огневую позицию для ДШК была толковая идея. Отсюда можно было и простреливать все плоскогорье, и прикрывать его с воздуха.
Абрамов жестом подозвал Ахмада: "Готовь гранаты!"
Они достали по две "эфки" ("Ф-1"), разложили их перед собой на камне и сжали усики у колец. Виктор выдернул чеку и посмотрел на друга. В этом взгляде было все: приказ к бою, прощание, если что..., и Огромная вера в их Победу!
В течение двух секунд четыре гранаты полетели во врага. Внезапные щелчки детонаторов сменились взрывами.
- Вперед! - крикнул Абрамов, первым прыгнул вниз, дал несколько коротких по лежащим духам у костра и бросился к палатке. Внутри раздались автоматные очереди - Виктор успел первым. Никто из троих сонных духов не успел дослать патрон в патронник.
Сколько прошло времени? - Меньше минуты!
Захватить главарей живыми не было ни малейшей возможности. Да, никто и не предполагал, что они будут в палатке у ДШК. Все думали, что они в лагере, внизу с кучей охраны.
У костра внезапно ожил дух, которого отбросило взрывной волной дальше других. (Вот тебе и четыре "эфки" в горах!) Он вскочил и бросился бежать вниз, Леха Ковзон - за ним. Через несколько минут он вернулся, на ходу ставя автомат на предохранитель.
- Нельзя было его упускать, - без особой радости заметил он, словно извиняясь.
Товорищи его прекрасно понимали. Досмотрев все закоулки, разведчики собрались у кострища. Слов не было - все были живы! Никого даже не зацепило! Огонь потух от взрыва, но чайник стоял на земле, как ни в чем не бывало.
- Ну, что, народ, попьем чайку - имеем право! - пригласил командир бойцов к импровизированному столу, сам разливая коричневую жидкость по пиалушкам. Трофейный чай пили в радость - за удачу. Каждый был горд своим командиром. На глазах у афганцев из договорной банды он показал, чего стоит советский офицер спецназа.
- Витя, дед рассказывал: они в начале 43-го в Моздоке захватили немецкий склад с продовольствием. Там оказался шоколад для горных спецподразделений. Наши на радостях его наелись, а потом три дня спать не могли, - подбросил переводчик шутливую тему к чаю.
- Не переживай! Нам здесь спать тоже никто не даст! А вот достать из РД шоколадку к чаю - хорошая мысль, - рассмеялся Виктор.
- В 43-ем дед впервые пробовал шоколад! У нас вон - в каждом сух пайке.
- А ты забыл, как я тебе в дукане протянул бутылку "Спрайта"? А ты: что за жидкость? - усмехнулся Абрамов.
- Помню! - улыбался Ахмад.
- То-то! Будешь помнить Абрамова!
В ращелину спустились наводчики Бейтулла и Хаким. Они первым делом осмотрели убитых, которые не вызвали у них больших эмоций, но было видно, что они их узнали. Бейтулла остановился у тела молодого парня с подкрашенными губами, примерно своего ровесника в странной цветастой одежде.
- Жаль, что он тоже погиб, - единственный о ком вздохнул брат заместителя командующего торгарским фронтом.
Спецназовцы не обращали внимания на наводчиков и радовались тому, что их боевая задача была блестяще выполнена. Теперь очередь была за другими подразделениями отряда, а эта укрепленная позиция с палаткой и пулеметом по законам жанра должна была остаться за теми, кто ее захватил. По крайней мере, в это хотелось верить, и разведчики по-хозяйски обживались на новом месте и разбирали трофеи. С захвата ДШК прошло минут двадцать.
На высоте, где находился Удовиченко, заговорил пулемет. Хорошего в этом было мало - команды на дальнейшее ведение огня по противнику от командиров отряда не поступало.
С захваченной позиции Абрамов наблюдал, как в долине из палаток выскакивали духи и бежали в двух направлениях: одни по пологому склону на юго-запад, где первых из них уже встретила огнем наша группа прикрытия, другие - строго на север, где были более высокие хребты. Там их должна была ждать засада второй роты. Как ни странно, но напрямую по ложбине к ДШК и по южному склону, справа в обход, духи не пошли. Возможно, там были минные поля, или этому было какое-то другое объяснение, но факт остался фактом.
Ахмад включил трофейную радиостанцию "Воки-Токи", которую Удовиченко и Сафар Хасанов захватили две недели назад на Кунаре. Частоты у нее были фиксированные, из эфира завопили духи, перебивая друг друга. Ничего нового в оперативном плане они не сообщили. Картинка всех их действий была как на ладони - они дуром перли, чтобы отбить потерянную позицию.
Абрамов решил добавить огоньку из ДШК. Идея была красивая. Он примерился к станине, проверил предохранитель, откинул крышку ствольной коробки. Пулеметная лента была снаряженной, а затвора на месте не оказалось:
- Расслабились душки в горах, совсем "гостей" не ждали! Ковзон! Ищите! Где-то должен быть большой затвор!
Разведчики бросились проверять все закоулки и нашли его в палатке, аккуратно завернутым в промасленную тряпку. Зашел в палатку Бейтулла и выскочил оттуда с дикими глазами. Погибшие духи, которые лежали внутри произвели на него сильное впечатление, по сравнению с теми, что лежали у кострища. Он сразу подбежал к к сваленному в кучу трофейному оружию, выбрал РПГ-7 (его аналог) и решил на деле показать, на чьей он стороне:
- Ахмада, радза, че ур ме вукр?
- Вить! - улыбнулся переводчик, - Бейтулла решил сжечь за собой мосты, говорит, будет сражаться с врагами до победы "саурской" революции.
- Да, пусть стреляет. Посмотрим, что за подготовочка у духов. Только не спускай с него глаз, а то, кто его знает, что в этой башке, - дал добро Абрамов, с удовольствием собирая трофейный ДШК, готовя его к стрельбе.
Молодой пуштун со смоляными волосами до плеч, на голове пакуль, лихо вскинул на плечо РПГ и один за другим быстро произвел два выстрела. Гранаты до палаток не долетели, упав на полпути, но он все равно остался довольным.
- Умеет, сволочь, стрелять! - усмехнулся Абрамов, - спроси его, много наших бензовозов сжег!
- Да, ладно, Витя, не пугай, а то сейчас, как ломанётся с криком: "хулиганы зрения лишают!" - вставил шуточку Ахмад, - видел его, какой он вышел из палатки? Кого-то он там приметил из серьезных знакомых!
Бейтулла, подошел к трофейной куче, открыл ящик с выстрелами для РПГ, но все они были посечены пулями и осколками от гранат во время штурма и стали не пригодны для стрельбы.
Тем временем на высоте Удовиченко отбивался изо всех стволов. Духи напирали с низу и предприняли первую атаку на позиции его группы.
О том, что вторая рота, по разным причинам, не смогла удержать Северный гребень, Абрамов узнал позже.
От командира третьей роты Пархоменко группе захвата поступила команда: "Срочно уничтожить ДШК и соединиться с основными силами роты". Это означало отход за группу прикрытия. Абрамов приказал разведчикам забрать стрелковые трофеи, сам заложил гранату в ствольную коробку ДШК и подорвал ее. С собой он прихватив только затвор. Ахмад забрал себе металлические магазины, снаряженные патронами с черным наконечником.
- Аккуратнее, товарищ лейтенант! - приколол его Ковзон, - думаете бронебойные?
- А какие же?
- Мы уже встречали у духов такие разрывные - толи китайские, толи египетские. Они запрещены, вот их и маркируют черным цветом.
- Ничего, Леха! Им же хуже. На крайняк сгодятся.
И группа оставила свой "шикарный бункер", который мог стать западней.
В 9 часов утра третья рота находилась южнее кишлака Кала. От дувалов Шеркундубабы, что на правом берегу реки Кабул по карте строго на Юг - одиннадцать километров. Когда-то большая горная плита съехала по склону вниз и вздыбилась на нижнем отроге над горной складкой, образовав отличный естественный блиндаж метров пятнадцать. Здесь Пархоменко организовал штаб третьей роты. Сюда Виктор Абрамов привел без единой царапины свою группу захвата и афганских наводчиков. Здесь, во время одной из ожесточенных перестрелок он получил тяжелое ранение в ногу - пуля раздробила ему кости стопы.
Неприступная высота. Момент истины
Духи в лагере не знали, что творилось в районе ДШК, пытаясь отбить позицию и освободить своих людей. Видимо, они того стоили. Малыми и большими группами они упрямо шли на Удовиченко. Его бойцы отбивали атаку за атакой. Во время одного из таких наступлений, вражеская пуля, рикошетом от скалы, пробила грудь сержанту Сергею Яцковскому навылет. У него изо рта пошла пеной кровь. Ребята под огнем перебинтовали друга, закрыв "индивидуальными пакетами" входное и выходное отверстия, но спасти в тех условиях они его не могли.
Враг был серьезный. Наступать по склону вверх на пулеметы - дело не простое.
С Северного хребта, который господствовал в округе, один отряд противника постоянно поливали третью роту огнем. Второй, основной, пытался опрокинуть группу Удовиченко. Боеприпасы у спецназовцев были на исходе. На это и был расчет врага. В ходе последнего штурма духи подошли с северо-запада на сто метров и били из гранатометов снизу вверх по Восточной высоте.
- Возьми гарнитуру, - взволнованно передавал Пархоменко переводчику наушники с тангентой, - Гена зовет!
Ахмад надел наушники, но расслышал лишь отрывок фразы Удовиченко:
- Прощайте, ребята...
Верить в такое он просто не хотел. Гарнитура снова ожила, теперь звучал голос Сафара Хасанова:
- Удовиченко жив! Жив! Контужен "камас" (немного) - сознание теряет! Дайте подкрепление! - кричал боец.
Пархоменко передал команду: "Собрать боеприпасы! Понемногу - с каждого бойца". И отправил их с тремя разведчиками на Восточную высоту.
К двум часам дня надежды оставалось мало.
В этот момент с востока, с той стороны, где река Сурхаб становится Сурхрудом, послышался гул винтов.
Картина была как в фильмах про войну, на которых воспитывались с детства советские бойцы. Сквозь треск помех ожил эфир:
- Гусар! Гусар! Обозначьте себя дымами, - передавал Мишарин с выносного ЦБУ у семнадцатого поста, - "шмели" начинают работать, держите связь по "ромашке"...
Вслед за "двадцать четверками" показались "восьмерки". Комэска "второй поющей" Александр Райляна и запевала эскадрильи Александр Кушнир летели выручать братьев из спецназа. Место борт техников в экипажах занимали Жерелин и Мусиенко, самые опытные офицеры первой роты, которая в тот день стояла в наряде.
Духи накрылись накидками, забились по щелям, но грозные вертолеты огневой поддержки сносили их с господствующих высот. А заодно, сожгли палатки учебно-тренировочной базы Умара, склады и все, что там было.
Поддержки с воздуха в третьей роте никто не ожидал. Перед началом операции разведчиков предупредили, что на применение вертолетов 335 отдельного боевого вертолетного полка в Черных горах наложен категорический запрет. Комэска Райлян взял ответственность за вылет на себя, спас положение на земле и не потерял в этой операции ни одной машины, а пробоин привезли потом не мало.
На борту Ми-8-ых были загружены необходимые боеприпасы, но их еще было необходимо сбросить. Сесть машины не могли, низко опуститься - тоже, даже зависнуть в горах на одном месте было трудно - постоянно сносил сильный боковой ветер.
Сбрасывать тяжелые цинки на расположения третьей роты было нельзя, позади тоже, за Пархоменко был крутой обрыв вниз. Оставался только участок ближайшей передовой. Туда в валуны, в семидесяти метрах от роты и полетели все боеприпасы.
Третья рота ликовала, когда видела, как из открытых дверей вертолетов старший лейтенант Николай Жерелин и лейтенант Александр Мусиенко сбрасывали для них все новые и новые цинки с патронами и гранатами. Видели это и оставшиеся в живых духи.
Вертолеты ушли. Со стороны Северной горы снова начался обстрел. Ящики было трудно доставать под огнем. Но в бою произошел окончательный перелом, и в атаку духи больше не пошли.
Группа Геннадия Удовиченко держала свою высоту до позднего вечера, не дав врагу зажать третью роту с фланга.
Находясь в горах ниже противника, командир Пархоменко руководил обороной. Удачно выбрав горную траншею и блиндаж, Николай Васильевич сделал упор на ведение огня из подствольников, которые были в группах Александра Дидика и Юрия Бурлаки, и из автоматических гранатометов АГС-17 четвертой разведгруппы Сергея Суковатова. Бойцы плотно обстреливали находящегося на высотах противника по навесной траектории. Такая тактика не дала духам возможности приблизиться к позициям роты ближе четырехсот метров.
Пархоменко держал фланги. Самым сложным был восточный, у Удовиченко. После обеда стало легче. Разведчики собрали сброшенные с вертолетов цинки и лупили по врагу, не жалея патронов.
Был ранен лейтенант Абрамов, нескольких бойцов роты посекло осколками, но за весь день ротный не сдал ни одной огневой позиции и сохранил своих разведчиков - всех кроме лучшего сержанта - Сергея Яцковского. К вечеру сопротивление духов прекратилось окончательно.
Ночь в горах опускалась быстро. Все ждали ее с нетерпением. Темнота - начало движения для спецназа.
- Уходим, быстро! - прозвучала команда Пархоменко, - здесь кроме нас давно уже никого нет, - сказал как бы невзначай ротный особисту Николенко, переводчику и всем, кто был рядом.
Только теперь командиры разведгрупп узнали, что после обеда основной их задачей было отвлечь на себя противника, давая возможность 2-ой роте выйти из Черных гор и вынести раненных бойцов. Об этих подробностях операции днем ротный не говорил никому.
Обратно выбрали прямой маршрут: направление в сторону Зангара, а дальше на Льязхейль.
Открытое пространство двести метров до навеса ближайшей темной скалы проскакивали перебежками по 2-3 человека. Все вроде собрались, хотелось поскорей покинуть это неуютное место, как вдруг из-под горки, где держала оборону группа Удовиченко, в небо взмыла ракета "три зеленых свистка" - кто-то из своих замешкался и отстал.
- Свищ, точно - Свищ! - смеялся, радовался, ругался Пархоменко одновременно.
Обратный путь был короче, но шли медленно с частыми привалами. Бойцы несли лейтенанта Абрамова и сержанта Яцковского, разведчиков 131 группы.
Ближе к полуночи по радиостанции Пархоменко сообщили: "Внимание на маршруте! Навстречу идет группа комбата Гилуча с бойцами забирать погибших из 2-ой роты".
Вынужденно оставляя Северную высоту, разведчики спрятали погибших товарищей, завалив их камнями.
Встретившись с третьей ротой, комбат приказал Удовиченко, как самому опытному офицеру отряда, следовать с их группой. И Геннадий имел возможность побывать еще и на той Северной злополучной высоте.
Группе Гилуча удалось забрать погибших: лейтенанта Олега Злуницина, разведчиков Николая Овдиенко и Ибрахима Кучкинова. Духи не смогли их обнаружить.
У остальных в это время был трехчасовой привал.
Ближе к рассвету отряд объединился и продолжил спуск к 17-ой сторожевой заставе.
Всю ночь, обрывая плащ-палатки одну за другой, бойцы на руках вытаскивали своих убитых и раненных товарищей. Сидоренко, Зайчиков, Лысов, Ненашев, другие разведчики 3-ей роты по очереди несли погибшего друга - сержанта Сергея Яцковского и тяжело раненного командира - лейтенанта Виктора Абрамова. Санинструкторы завернули его в спец пленку отражающей стороной вовнутрь, чтобы сохранить тепло.
Увидев два автомата на плече у сержанта Сидоренко, который нес плащ-палатку с телом Яцковского, Ахмад предложил единственное, чем мог помочь в тот момент:
- Давай мне автомат!
- Не надо, товарищ лейтенант, - отказался Володя, не желая облегчать свой горький долг.
Рядом на соседней плащ-палатке стонал его раненный друг Витя Абрамов, прижимая к груди свой АКС, не отдав его никому.
Группа шла ночью по узкой горной тропе вниз, и так было много раз. Ахмаду казалось, что они опять вместе с Абрамовым и Яцковским выходят из ущелья Даринур. И все как тогда - три недели назад, просто он чуть вышел вперед, и стоит только оглянуться...
На рассвете 28 января ближе к выходу из Черных гор, борт комэски Райляна прилетал еще раз, чтобы забрать погибших и раненных ребят 3-ей роты. Получившего контузию средней тяжести Геннадия Удовиченко и погибших ребят 2-ой роты через несколько часов забрал борт Евгения Кудрявцева и Александра Смирнова. Вертолеты доставили ребят в мед роту 66 бригады под Шамархейлем.
Больше в Афганистане Виктору Абрамову и Геннадию Удовиченко вместе воевать не довелось. Вплоть до вывода - 15 мая 1988 года, другие разведчики и командиры 154 отдельного отряда специального назначения, больше известного как Мусульманский батальон, уничтожили еще много караванов с оружием, и даже захватили несколько ПЗРК "Стингер", но укрепрайоны и ДШК на оборудованных позициях в горах так и остались для других недоступной вершиной.