Любовь или жалость, иль страсти столь буйные,
Голод ли страшный тех лет...
Чувства высокие, чувства безумные
В яркий сплелись вдруг букет.
Бабы грудастые, девки ли глупые...
Кто к мужику лез в кровать.
Только спасти как-то жизнь свою хрупкую,
Только бы голод унять!
Из песни страшных голодных лет 1946-47 годов
Конечно, и военные годы сытыми не были даже в тылу, особенно. когда по злому ли умыслу или по безумной глупости под лозунгом "Всё для фронта, всё для победы!" в 1942 году выгребли с гумен и амбаров до того много столетий кормившую пшеницу в хлебных волостях и ее не оставили даже на семена. Лучшие поля после этого отдавались ржи или ячменю, а то и овсу с горохом. И тогда ещё начали башковитые мужики тайно в укромных местах в лесах, то и на сухих островах средь болот засевать зерном в перемешку с клевером для маскировки полянки и тайно убирать. Некоторые вернулись к тому времени ранеными с войны или не были взяты по возрасту.
Было три брата, двум было тогда немного за сорок, младшему 20 с небольшим. Один жил в отцовом доме, другой в бабушкином в соседней деревне, третий на хуторе. Ещё их деды жили не только полем, но и охотой или ремёслами и внукам передали, несмотря на разные перегибы все в этих семьях были верующие, но держались старой веры и берегли на всякий случай скиты тайные, в которых спаслись от раскулачивания ещё тридцатых, в сороковые и там держали хлебные полянки, в которых к тому же водились перепела. Со времён раскулачивания в скитах оказалось и немало женщин и девушек-староверок.
Один из братьев вернулся с войны раненым в ногу, причём рана до конца в госпиталях не была залечена и на лошади его повезли в скит.
Сорокалетняя баба , взявшаяся за его лечение, была вдвое почти старше. Когда разделись в бане, она сказала:
- Вижу, что рана на ноге серьёзная, но между ног у тебя всё здоровое и придётся тебе сначала меня полюбить, поскольку для лекарства надо бы семя от хряка, но семени от хряка нет и сойдёт твоё же.
Когда после страстей на полке, в блюдо к снадобью из живицы и коренья было добавлено мужское семя, баба наложила на рану и перевязала.
- Отдохни на полке, я пошлю старшую дочь и люби её, а семя чтоб в блюдо стекло.
Несколько дней и ночей он не только ублажал их, они перевязывали ему рану, но и плёл корзины, морды для ловли рыбы. Через неделю рана затянулась, но он ещё не твёрдо ступал на ногу. Всё-таки наточил косу и медленно прошёл ,прокашивая, до реки, покупался и заложил морду.
В это время в реке купалась нагая вторая дочь колдуньи- знахарки.
-А я тебе нравлюсь?
- Да вроде баская, но не пробовал, на всё ли гожа?
- Я дам тебе попробовать пока мать с сестрой на дальней пожне косят, если пообещаешь на мне жениться.
Егор пообещал и они трижды занимались любовью на берегу.
- Ты бы, Глаша,за то, что я тебя трижды полюбил, принесла бы мне три яйца из под куриц с ломтем хлеба.
- Ты себе на свою головку желтком капнул.
- А слижи...
- Слизала и он опять у тебя твёрдый.
- Ну садись на него и опираясь руками на мои плечи, сама пока не устанешь, люби меня.
- Ты мне по нраву, увези меня в деревню.
-Что-то лошади я не вижу.
-А у нас есть смирная корова, можно и на ней поехать, считай моё приданое
- А что, можно попробовать, но сначала достань рыбу из морды, почисти, свари ухи и накорми меня, я пока посплю.
На корове они доехали от скита до хутора, где Егор попросил у хозяина лошадь.
- Лошадь объезжена, вот дочь у меня не объезжена, как бы в старых девках не осталась. Наносите в баню воды , истопите и сделай дочь бабой, тогда и лошадь дам до деревни доехать.
Пока они медленно ехали по дороге с изгибами, да приходилось подгонять корову, которая останавливалась то у иван-чая, то у сочного клевера, по прямой короткой тропинке их догнала хуторянка.
- Сделайте привал, мне ещё любви захотелось.
- Да хоть бы в сеновале или в лесной избушке.
- Вот выше по этому ручью есть покосы и сеновал.
- А кто косит?
- Мы с отцом, теперь и ты будешь, как мой жених.
- Он мой жених, я раньше тебя с ним любовь начала и корова в приданое, а у тебя что?
- Моё приданое под вами. Кобыла, на которой вы едете, жерёбая, а главное меня хоть завтра распишут в сельсовете, мне восемнадцать, тебе поди и пятнадцати нет.
- Скоро будет. пойдём в сельсовет, я наговор знаю.
- Так тебя и послушали. Была бы ты цыганка, тем можно и с двенадцати, хохлушкам с семнадцати.
- Да я ещё не решил, которая из вас мне больше нравится. Конечно Глаша ласковее и пригожее...
- Зато у меня титьки больше и в бёдрах я завиднее.Сворачивай к сеновалу. Я тебя так жарко буду любить!
- Да той порой, пока до сеновала заезжать, мы уже почти у деревни будем. Полюблю я тебя на своём сеновале за то, что отец лошадь дал и поезжай с Богом обратно.
- Нет, ты должен нас матери своей представить и на которой она свой выбор остановит.
Мать Егора оказалась в очень трудном положении.
- Корова мне больно понравилась;смирная и вымя большое, видно что хороший от нее удой, кобыла ещё когда-то ожеребится. Опять же и девушка Глаша такая пригожая и взгляд умильный да говор ласковый, послушная невестка будет, с Нюрой сложней мне будет, она уже сформировалась характером и телом. Груди у ней ,конечно, крупные и в бёдрах хороша, знамо рожать будет крепких ребят. Но , может и у Глаши ещё груди вырастут, она же совсем молоденькая. Вообщем надо бы полгодика подождать или хотя бы несколько месяцев, как любовь будет развиваться. Да пусть и родители в гости придут не столько с подарками, сколько с подходом.А пока сходите-ка с вёдрами за водой на колодец, я к походке пригляжусь.
Только невесты вышли, она говорит сыну:
-Как мне Глаша приглянулась, как родная стала, но ведь не могу сразу я
Нюру прогнать. На ночь что ли обеих оставить, но ты больше люби Глашу , чтобы быстрее забеременела иначе по новым законам не распишут раньше.
Утром она сказала:
-Обе вы девушки по своему хорошие, но даже шаньгами не могу вас угостить,тесто не поднялось...
Нюра пообещала помочь и пропала на неделю, месячные у ней начались. А уж Глаша и с Егором милуется, что дальше, тем больше и мать его обнимает и целует, помогает ей во всём. Уж и мамой стала называть, совсем прижилась.
Две будущие сватьи встретились на морошковом болоте..
- Мы потеряли дочь с коровой , уж сколько времени не возвращается.
- Твоя дочь живёт с моим сыном, про корову она сказала, что она в приданое.
- Ну,если так, то это в полбеды.
- А что ещё?
-Так ведь и я со старшей дочерью от него забеременели, я хотела старшую выдать.
- Вам надо обеим на хутор, там сегодня должен сын с фронта вернуться. Будут они выпившие и может сын на дочь твою клюнуть, а отец на тебя.
После того, как за столом отметили возращение сына, хуторяне повели невест в баню.
Отец сказал после близости сыну:
- Понятно. что мать не может быть девственницей, но чтобы и дочь...
- Отец, где фашисты прошли,они во всех деревнях девок насиловали, обещая за это не отправлять в Германию на работы. если не после немца. так я даже не брезгую.
-Ну, тогда уж что, лишь бы работящая была.
А к Егору пришёл бригадир:
- Надо бы уже с работой определяться, война всё-таки ещё идёт.
- Да я после ранения.
- На девку у тебя хватает сил,а на колхозную работу....
- Ладно пойду чего строить или ремонтировать.
- Может и молодую жену пора в работу.
- Так она молоденькая и в положении.
- Если только возьмёте эвакуированных баб и девок на постой, кого в мезонин, кого на повети можно..
Когда девки и особо бабы обжились, они стали приставать к Егору.В победную весну не только дочь от Глаши родилась, но у половины жиличек пузо стало заметно. В голодных 46-47 годах Егор ловил перепелов и рыбу, стрелял рябчиков и спасал баб и девок от голодной смерти,уж они себя не жалели в ласках и нежности. .Много ребятишек народилось от него и старших братьев.
В деревне его называли отцом- дважды героем. После царя, при котором 60 миллионов прибыло народа, многие миллионы в проклятых двадцатых и тридцатых изводили голодом, расказачиванием и раскулачиванием, десятки миллионов убыло в сороковых. Надо было спасать Русь о вымирания.