* * * * *
Ближайшее время наступило 8-го июля. Связались со мной утром, когда я возвращался с работы через лесопарк. Не смотря на ранний час, уже было душно, к тому же и ветра не было никакого, так что пот с меня лил градом. Вообще-то через лес я попёрся с чисто утилитарными целями – мне внезапно приспичило отлить. Найти укромный уголок оказалось не так просто – по лесу гуляло несусветное количество собаковладельцев. Их питомцы уже справили свои нужды и весело носились туда-сюда, вызывая во мне глухое раздражение, поскольку к тому моменту дискомфорт я испытывал нешуточный. Наконец я нашёл какие-то невысокие, но густые кустики, и процесс уже пошёл, как я услышал какие-то шорохи за спиной. Я обернулся, но сзади никого не было.
«Показалось» - подумал я и продолжил дело.
Сзади громко хмыкнули, явно привлекая моё внимание.
- Минуточку господа, - сказал я кому бы то ни было, - очень важное дело.
- Мы подождём, - сказали мне в ответ.
Ждать им пришлось довольно долго, сопение и перетоптывание с ноги на ногу выдавало нетерпение. Я застегнул ширинку, привёл себя в приличный вид и повернулся.
- К вашим услугам! – отрапортовал я и осёкся, потому что сзади никого не было.
Я растерянно заозирался по сторонам.
- Вниз посмотри! – скомандовал голос.
Я послушно глянул вниз. В метре от меня стояли трое зелёных человечков. Росту в них было сантиметров 80, телосложение астеническое, ножки короткие, в высоких армейских ботинках на шнуровке, голова несоразмерно большая, глаза круглые, без век, брови как нарисованные, рот от уха до уха, нос сливой, уши маленькие, строго на экваторе, и от этого голова походила на цветочный вазон. У старшего лейтенантские погоны, желтая портупея с кобурой, планшеткой и резиновой дубинкой, на голове кепи-фрицевка с кокардой на тулье. Двое других в касках американского образца с маскировочной сеткой сверху, в руках у одного было что-то вроде спиннинга, второй был вооружён трубой от пылесоса. Сам пылесос стоял чуть сзади, сверкая на утреннем солнце пластиком и хромом. Потом я обратил внимание, на то, что у солдат на левой руке отсутствовал указательный палец, офицер же имел по пяти пальцев на обеих руках.
- Инопланетяне, - заключил я.
- Лейтенант Йоффик, - представился командир и коротко козырнул, - Станислав Самойлович! Вы…
- Твою ж дивизию, - выругался я, - всамделишно живые инопланетяне...
- Не перебивайте, - оборвал меня зелёный человечек, - Вы признаны потерпевшим по делу спиральной галактики 28948 и разыскиваетесь всемирным трибуналом для урегулирования проблем. Прошу проследовать за мной. Вы имеете право использовать 42-й параграф Кодекса и не подчиняться нашим требованиям. В таком случае мы применим силу.
- А как же право на адвоката и на один телефонный звонок? – спросил я.
- Командир, по-моему, он просто издевается над нами!– сказал тот, что был с пылесосом, - Что мы с ним цацкаемся? Дадим по голове и все дела!
- Рядовой Ямаширо![*1] – строго сказал офицер, - Устав службы маленьких зелёных человечков предопределяет определённую процедуру задержания потерпевшего и его право не знать в чём дело.
- Да! – согласился я, - А так же право не свидетельствовать против себя.
- Именно! – кивнул командир, - Вот теперь, когда все формальности соблюдены, можно приступать к делу. Рядовой Нагато!
- Я! – отозвался подчинённый со спиннингом.
- Исполняйте, - скомандовал офицер и отступил на шаг назад.
Рядовой Нагато ловким движением крутанул спиннинг над головой и забросил снасть мне за спину. Грузило со свистом пролетело мимо моего уха, а потом принялось наматывать круги, спелёнывая меня леской по рукам и ногам. Когда я уже был похож на куколку бабочки, Нагато рванул спиннинг вверх и подсёк меня. Я получил грузилом по затылку и повалился как куль вперёд. В голове зазвенело, из глаз брызнули звёзды. Рядовой Ямаширо направил на меня трубу и ногой включил пылесос. Раздался свист, вокруг потемнело, но не так как если бы наступила ночь или сумерки, а будто на меня надели солнцезащитные очки с очень хорошим светофильтром. Мир стал плоским как на фотографии, звёзды из глаз растянулись в длинные полосы. Затем пылесос фыркнул, выпустил откуда-то клуб чёрного дыма и заглох. Мир посветлел, звёзды пропали.
- Мощности не хватает, он слишком тяжёлый. Может его разрезать? – предложил рядовой Ямаширо.
Я заворочался и замычал, выражая несогласие с таким оборотом дела.
- Он просто в сознании, - сказал командир.
Лейтенант отцепил от пояса дубинку, подошел ближе и наотмашь врезал мне по уху.
Звёзд и звону стало гораздо больше, чем в первый раз
- Дайте ему ещё разок, для верности, ваше высокоблгрдие, - расслышал я сквозь звон и предусмотрительно потерял сознание.
* * * * *
Первое что я услышал, придя в себя, был гулкий зловещий хохот, от которого мне стало как-то не по себе, и я на всякий случай не подал ни каких признаков жизни.
- По моему он ничего не слышит, - сказал по прошествии некоторого времени чей-то знакомый голос.
- Он, что, мёртв? – спросил его хохотавший.
- Да ну с чего? – отозвался первый, в котором я признал лейтенанта Йоффика, - Стандартная процедура…
- А ухо, почему красное?
- Не знаю, - ответил лейтенант, - когда его брали, всё так и было.
- Может видовой признак, - не очень уверенно предположил первый, - Ну ткни его на всякий случай.
Тут же я ощутил болезненный удар где-то в районе почек и непроизвольно дернулся. Опять зловеще захохотало.
- Станислав Самойлович, вы обвиняетесь…- грозно начал хохотавший.
- Погодите, Ваша честь, - сказал лейтенант Йоффик, - фонограмма не включается.
- Слушайте, я уже задолбался зловеще хохотать! – возмутился обвинитель, - чёрт с ней с фонограммой, и стукните обвиняемого как следует, приведите его, наконец, в чувство!
- А вдруг он и в самом деле мёртв? - неожиданно озаботился лейтенант, - Надо избавится от тела. Пока его не хватились, Ваша честь, прошу санкции на разделку трупа, вынос его по частям из помещения и скармливание шлёцикам.
- Протестую! – заорал я, не на шутку напуганный перспективой быть съеденным какими-то шлёциками.
- Иногда подробное описание последствий очень помогает потерпевшим прийти в себя, - довольно заключил Йоффик.
Оглядевшись, я обнаружил себя сидящим на стуле в полумраке довольно большой комнаты, под потолком которой, плотным слоем куда-то неслись серые грозовые облака, изредка озаряемые зарницами молний. Ветра и звуковых эффектов, впрочем, не было. Спереди, едва не задевая головой облака, грозно нависал надо мной некто в парике и на высокой трибуне. По бокам от меня стояли навытяжку рядовые Нагато и Ямаширо при полном вооружении, поодаль, за школьной партой, сидел лейтенант Йоффик, и, вероятно, стенографировал происходящее.
«Чертовщина какая-то» - пронеслось у меня в голове.
- Санкта Домини унд Джизус Храйст суперстар, ради всего святого изыди Сатана отсюда на хрен! – неожиданно для себя вдруг выдал я.
- А-ХА-ХА-ХА, - разразился демоническим хохотом хмырь на трибуне, - Это ты расскажешь кому-нибудь другому. Я, Дэви Хэлл младший, блюститель порядка второго ранга, держатель печати и полномочий подписанта высшего разряда, буду вести ваше дело. Возражения есть?
- Я в принципе не понимаю…- начал, было, я.
- Именно поэтому вы здесь, - оборвал меня Дэви Хэлл, - и вопрос вовсе не в том, кто чего не понимает, а в том, есть ли у вас причины не доверять мне.
Я отрицательно покачал головой.
- И как я должен зафиксировать это телодвижение в протоколе? – вдруг спросил лейтенант Йоффик.
- Напишите, что вопрошаемый согласился с моей кандидатурой невербальным способом, - предложил держатель печати и полномочий, после некоторых размышлений.
- Станислав Самойлович! Вы обвиняетесь…- продолжил Дэви Хэлл.
- Подождите немножечко, я не успеваю, - прервал его Йоффик.
Представитель порядка поморщился.
- Слушайте, бросьте вашу каллиграфию, - сказал он лейтенанту, - не так уж это и важно…
- Стенографию, - ответил Йоффик, не поднимая головы, - Всё, я готов!
- Станислав Самойлович, - угрожающе пророкотал Дэви Хэлл с высоты своего положения, - вы обвиняетесь в том, что с 16 по 27 августа 2006 года, по предварительному сговору с лечащим врачом и крупнейшим производителем оружия массового поражения, британской фармацевтической корпорацией Glaxo SmitKline, принимали внутрь препарат Аугментин 875+125, в количестве двух таблеток в сутки, что является преднамеренным геноцидом Klebsiella pneumonae штамма ВА4717, в результате чего Карл Фридлендер[*2] едва не остался без своей палочки…
Сзади пронзительно скрипнула, а потом гулко хлопнула дверь. Я обернулся. Ко мне быстрым шагом направлялся благородного вида профессорообразный пожилой мужчина в пляжном костюме. В одной руке у него был видавший виды рыжий кожаный саквояж, во второй он держал бокал с коктейлем густо украшенный зонтиками, перьями и ломтиками фруктов, на шее болтался гавайский лей из крупных синих цветов, на голове присутствовала капитанская фуражка.
- Станислав Самойлович, - сказал мужчина, поравнявшись со мной, - прошу вас не отвечать на задаваемые вопросы. Это в ваших интересах.
Тут грянул гром, стал слышен вой ветра и шум дождя.
- Требую немедленно прекратить оказание психологического давления на моего клиента гнетущей атмосферой и шумовыми спецэффектами, - потребовал пришедший.
- А кто вы, собственно говоря, такой? – спросил из-под грозовых туч блюститель порядка второго ранга.
- Я доктор права, лево и вперёд профессор Бенджамин фон Лейбович, ведущий специалист научно-консультационного бюро профессора Амвросия Амбруазовича Выбегаллы, законный представитель потерпевшего. Вот моя верительная грамота и лицензия.
Произнося всё это, фон Лейбович открыл саквояж, скинул туда фуражку, лей и бокал с коктейлем, достав взамен белоснежный докторский халат, пенсне и огромный Маузер 96К «Боло». Он покрутил в руках пистолет и бросил его обратно в саквояж, затем надел халат и водрузил пенсне на нос. Покопавшись в сумке, фон Лейбович достал вместо Маузера стетоскоп, нацепил его на шею, и вставил в петлицу халата красную гвоздику, которую он тоже выудил из саквояжа.
- Чёрт знает что! – выругался Дэви Хэлл, нырнул в трибуну, и принялся там щёлкать тумблерами, в результате чего включился ровный электрический свет, под потолком пропали тучи, прекратился вой ветра и шум дождя, а трибуна плавно опустилась вниз. На трибуне присутствовал среднего роста плотный мужчина с узким лицом. Судейский парик придавал ему некоторое сходство с пуделем.
- Станислав Самойлович действовал строго в рамках инстинкта самосохранения, гарантированного древнейшим, 42-м параграфом Кодекса естественных прав автотрофных организмов, - спокойно и уверенно сказал фон Лейбович, - Штамм ВА4717 Klebsiella pneumonae проявил акт немотивированной агрессии и повысил глобальную температуру тела на 3,2 градуса Кельвина, что поставило под вопрос нормальное функционирование организма. Кроме того, мой подзащитный, Кобаясин Станислав Самойлович, урождённый Кнюппель Анастасий Самосович, не может нести ответственности за действия Станислава Самойловича, поскольку им не является. Вот справка из жилконторы, свидетельство об уплате подоходного налога и отпечатки ДНК, подтверждающие это.
Покопавшись в саквояже, фон Лейбович достал какие-то бумаги и протянул их судейскому пуделю. Тот некоторое время внимательно их изучал. Потом он открыл ноутбук и быстро пробежался по клавишам.
- Лейтенант! – рявкнул Хэлл Дэви младший, - Вы кого мне сюда доставили?!
- Виноват, Ваша честь, - пролепетал в ответ Йоффик, - того, кто был в пространственно-временной точке А1436-080714/ 6-23…
- Вот что теперь с ним делать?!
- Дадим по голове и сделаем вид, что ничего не было, - предложил лейтенант.
- Молчать! – заорал представитель порядка и опять принялся ковыряться в своём ноутбуке.
- Значит, вы не имеете отношения к Станиславу Горану Самойловичу, уроженцу города Лесковац, 1977 года рождения? – спросил меня судейский после некоторой паузы.
- Ни малейшего, - ответил я, - Я Кобаясин Станислав Самойлович, урождённый Кнюппель Анастасий Самосович, родился 7 мая 1957 года в деревне Кобаяси Хойкинского района Гомельской области.
Судейский еще раз углубился в свой компьютер.
- Ага! – сказал он после некоторой паузы, - Так тут и на вас есть предписание… Эге…Вы представлены к награде за смелые и решительные действия совместно с британской фармацевтической корпорацией Glaxo SmitKline, по предотвращению захвата мира штаммом ВА4717 Klebsiella pneumonae… Так что вам следует обратиться в департамент поощрений и преференций…
Пудель вздохнул, закрыл ноутбук, достал из недр трибуны глобус, водрузил на него парик и промокнул платочком пот с обширной розовой лысины.
- Кобаясин Станислав Самойлович, урождённый Кнюппель Анастасий Самосович… Господи, откуда только такие фамилии берутся …- снова вздохнув, сказал судейский.
- А у нас в Кобаясях все Кобаясины, - пожал я плечами, - ну только что председатель колхоза был Фельдман, да милиционер из бывших оккупантов Ганс Кнюппель. Он об окончании войны только через 10 лет узнал. Его в Сибирь сослать хотели, но потом решили, что он уже и так своё отсидел, и предложили за порядком следить, а то работать некому было. Опосля войны-то с мужиками трудно было, вот моя мамка за него замуж и вышла… Ну да в нашей глуши ещё и не такое бывает…А Анастасий Самосович это мне от деда досталось, он местный грек был…
Тут Бенджамин фон Лейбович ткнул меня локтём. Я замолчал и посмотрел на него.
- Встаньте, его стоя полагается слушать, - негромко сказал он мне.
Я поспешно встал.
- Со своей стороны, я приношу вам самые искренние соболезнования за крайне непрофессиональные действия наряда лейтенанта Йоффика службы маленьких зелёных человечков, – продолжил представитель порядка, - в качестве компенсации за причинённые неудобства, я предлагаю два билета на Аэробус А330-203 авиакомпании Air France, рейс AF447 Рио-де-Жанейро - Париж, который потерпел катастрофу над Атлантическим океаном 1 июня 2009 года между 02=20 и 02=30 по местному времени.
- Не понимаю, зачем моему клиенту билеты на самолет, который разбился 5 лет назад? – спросил судейского фон Лейбович.
- Он может подарить нелюбимой жене и тёще тур в Бразилию, с таким расчётом, что возвращаться они будут как раз этим самолётом, - пояснил представитель порядка, - Выгоды очевидны – клиент получает свободу, при этом экономит на похоронах, авиакомпания выплачивает ему страховку и денежную компенсацию за двоих на безбедную старость… А время оно субъективно и относительно – это-то вы понимаете?
- Но у меня нет нелюбимой жены, - сказал я в ответ, - а тёща, с тех пор как умерла, и вовсе ангел!
- Нет? – растерялся судейский, - Очень жаль…Тогда можете два раза ударить лейтенанта Йоффика.
- Весьма признательны за оказанное доверие, - поблагодарил его фон Лейбович, - мы всё же воздержимся от этого. Надеемся на ваше снисходительное понимание в случае будущих встреч…Разрешите откланяться…
- Погодите, - сказал Дэви Хэлл, - Я могу вас отпустить только под подписку о невъезде.
- Это что ещё такое? – нахмурился профессор.
- По сути, формальность, мол, я, такой-то такой-то, ни во что не въехал, ничего не понял, и соответственно не берусь судить об этом никому и никогда, - пояснил блюститель порядка.
- Подготовьте, пожалуйста, бумаги и пришлите их нам с нарочным, - сказал фон Лейбович, оттесняя меня к двери, - мы подпишем их и вернём их вам по почте набожным платежом, а сейчас, к сожалению, мы очень торопимся.
Он чуть ни силком вытолкал меня из помещения и поспешно захлопнул дверь. Мы оказались в длиннющем коридоре самого казённого вида. И вправо, и влево уходили вдаль и терялись в бесконечности ряды одинаковых дверей. Профессор посмотрел на наручные часы.
- Сюда! – скомандовал фон Лейбович, и быстрым шагом направился против часовой стрелки.
Профессор был дядька долговязый и его быстрый шаг был вроде моего лёгкого бега. Вскоре я запыхался, сбавил ход, и стал отставать.
- Погодите…Дайте отдышаться, - прохрипел я.
- Не отставайте, у нас очень мало времени, - обернувшись на ходу, сказал мне фон Лейбович, - с минуты на минуту меня могут вызвать как свидетеля на процесс Долльмана.
- Больше не могу…- выдавил я из себя и остановился.
- Тогда идите к кабинету Е5150, крыло В, четвёртый этаж, чётные утро, нечётные вечер, обед с двух до трёх, или лучше ждите меня здесь, я вас найду…И ни с кем, по возможности, не разговаривайте, - крикнул мне профессор и медленно растаял в воздухе.
Я приметил у очередной двери банкетку, и, теряя последние силы, плюхнулся на неё. В висках бешено стучало, сердце комом стояло где-то у горла, в лёгкие будто песку насыпали. Некоторое время я сидел с закрытыми глазами, прислонившись к стенке, и боролся с желанием прилечь, но почему-то боялся, что потом не встану.
«Такие марш-броски до добра не доведут» - подумал я, понемногу приходя в себя.
Гулкий шорох заставил меня вздрогнуть и открыть глаза. В паре метров от меня находились трое в синих комбинезонах, оранжевых пластиковых касках и холщёвых рукавицах, судя по всему, такелажники или грузчики. Прораб с планшеткой стоял рядом и копался в ворохе бумажек.
- Так, что у нас дальше по разнарядке? – сказал он, глядя в записи, - Сцена 14-72, Кенни и мистер Фикс… Так… фрагмент коридора с дверью, лестница, банкетка, статуя «Девушка с вантузом», ну собственно Кенни с реквизитом и мистер Фикс… Этот уже здесь…
Прораб покосился на меня и замолк. На его гладко выбритом, не лишённом брутальности лице, проявилась тень сомнения.
- Слушайте, а с ним всё в порядке? – вдруг озаботился начальник, - Какой-то он бледный и неубедительный…Он не умер часом?
Один из работяг подошел ко мне, снял рукавицу, помахал рукой перед моим лицом, а потом попытался ущипнуть меня за нос. Я непроизвольно отстранился.
- Да, нет, вроде живой! – доложил такелажник начальству.
- Да? Ну ладно, если что из реквизиторской другого принесёте, - успокоился прораб, - И пододвиньте его ближе к двери, он по диспозиции слева от неё должен сидеть…Трамвай, рельсы, спецэффекты в комплекте и колонна 17-бис в динамике из сопряжённых сцен… Все, в общем-то, ясно…Приступайте…
Отдав распоряжения, прораб опять зашуршал бумагами, потом повернулся и вышел в ближайшую дверь, перед этим погрузив руку по локоть в стену, и что-то там со щелчком повернув. Меня сразу с ног до головы заморозило, будто зуб после укола ультракаина. Рабочие закурили и, не торопясь, принялись за дело.
Они сняли заднюю стену коридора со всеми дверьми и унесли в дверь прямо передо мной. Взамен принесли и установили у меня за спиной небольшой фрагмент стены коридора с дверью, банкетку вместе со мной подвинули к двери. Уже в эту дверь затащили вторую стену коридора и пол, кроме небольшого участка, который непосредственно примыкал к вновь принесённому куску стены. Потом долго мучались со статуей, которая никак не проходила в дверь, пока кто-то не догадался отсоединить вантуз от девушки. Монумент рабочие установили в правом верхнем углу пространства, и подвели к нему широкую мраморную лестницу с перилами, балясины которой напоминали бутылки из-под шампанского. Всё это непонятным образом висело в зияющей пустоте. Под конец рабочие установили прямо передо мной коробку с надписью Special effects. Model D-EJ750. Made in China, подожгли фитиль, опять щелкнули чем-то в стене, и ушли через дверь. Огонёк по фитилю неспешно добрался до коробки и скрылся внутри. Коробка подпрыгнула и принялась фонтанировать в пространство всякой всячиной. В кромешной темноте, мелькали какие-то цветные полосы, осколки калейдоскопов, обрывки снов, взрывались бомбочки слухолюцинаций и со свистом проносились маринованные мозги с горошком в 800-граммовых лейденских банках из-под сливового компота. Потом полезли с тихим звоном лопающиеся, переливчатые мыльные пузыри и газетные мотыльки, а под конец коробка разродилась искрами салюта, выпустила клуб густого зелёного дыма, заполнившего всё пространство, и исчезла с оглушительным грохотом. После этого некоторое время ничего не происходило. Зелёный дым, по началу очень плотный, понемногу рассеялся и из него постепенно возник двухметровый детина в полосатой чёрно-белой футболке, с балалайкой в руке и огромным барабаном на ремне через плечо. Оглядевшись по сторонам, он звонко вдарил балалайкой по барабану и уверенно направился к лестнице. Вслед за ним, пятясь задом наперёд, из зеленоватой дымки стали появляться стройные ряды странно разодетых людей. Их колонну завершил транспарант с лозунгом «Let it be». Далее с грохотом прокатили огромную железную бочку, за которой шествовало четыре человека, несших на настиле из палок какого-то подозрительного субъекта. После них опять потянулась колонна людей, только шли они, как ходят все нормальные люди, потому что их лозунг был написан на оборотной стороне транспаранта предыдущей задомнаперёдной колонны. Лозунг гласил: «Да здравствует Зигмунд Фрейд!». Субъект на настиле из палок грозно посмотрел на меня и крикнул:
- Вы готовы дети?[*3]
- Да капитан! – хором отозвались остальные.
- Я не слышу! – грозно взвыл главный.
- ТАК ТОЧНО КАПИТАН!!! – проорали колонны.
Тогда предводитель крикнул:
Sweet dreams are made of this…
Детина тут же вдарил балалайкой по барабану, колонны ответили вожаку:
Sponge Bob square pants!
Процессия подошла к лестнице и тут возникла некоторая заминка, поскольку ходить задом наперёд по лестнице было не очень-то неудобно. Ряды смешались, возникла толчея. Потом задомнаперёдники начали карабкаться на лестницу в индивидуальном порядке и строиться в колонну уже наверху, около статуи девушки с вантузом. Вожак меж тем горланил речёвку, детина отбивал балалайкой ритм, остальные, что есть сил, рефренили в унисон.
Why am I to d1sagree?
Sponge Bob square pants!
I travel the world and the seven seas…
Sponge Bob square pants!
Everybody’s looking for something…
Sponge Bob square pants!
Sponge Bob square pants!
Завершив восхождение, процессия под стук барабана дважды обошла статую и удалилась восвояси. Ещё не успели затихнуть ритмотембровые взрывы и вспышки ударных, как откуда-то появились рабочие и принялись торопливо укладывать через пустоту рельсы. Дверь со стуком открылась настежь, от неожиданности я вскочил и обернулся.
- Слюшай что стаишь, маймуно виришвилло, твой очред, да! - вдруг кто-то громким шепотом с южным акцентом сказал по ту сторону двери
Потом раздался звонкий шлепок, и в дверь начало пятиться задом весьма странное существо, тащившее за собой тележку на двух велосипедных колёсах, на которой красовалась надпись «Шаурмичная артель Мусы и Джалиля». Вытащив тележку, это чудо-юдо улыбнулось мне во все зубы, аккуратно закрыло дверь, и принялось пристраивать свой реквизит напротив меня, так что я успел его рассмотреть во всех подробностях. Существо напоминало кентавра, только ноги у него были человеческие, причём передние женские, в кружевных чулках и туфлях на шпильке, а задние мужские, густоволосатые и обутые в мягкие парусиновые сандалии. Круп кентавра был облачён в желто-зелёные клетчатые шорты, из которых выбивался вороной конский хвост. Торс был женский, маленькая девичья грудь в кружевном чёрном лифчике, руки мужские, мускулистые и такие же волосатые, как и задние ноги. Голова существа была совершенно невообразимой мешаниной конских и людских черт – сильно вытянутая как у лошади морда комплектовалась человеческими, весьма пухлыми губами и небольшими аккуратными ушками, тоже вполне человеческими. На нос кентавр нацепил стильные солнцезащитные очки от Армани, о чём свидетельствовала товарная бирка на правой дужке, в ушах поблескивали серёжки. Прическа больше всего напоминала конскую гриву. Чудо-юдо, тем временем, водрузило над тележкой красно-синий зонтик от солнца и закончило возню. Оно встало за прилавок, посмотрело на меня поверх съехавших к носу очков, ослепительно улыбнулось, набрало полную грудь воздуха и, выдержав небольшую паузу, вдруг издало какой-то невразумительный звук больше напоминающий жалобный скулёж. После этого, кентавр разом скис, и, пожалуй что, хлопнулся бы в обморок, но тут дверь со скрипом приоткрылась и в щель просунулась усатая, небритая физиономия в тюбетейке.
«Интересно, это Муса или Джалиль?» - мелькнуло у меня в голове.
- Дарагой, ну что ты растэрялься? Давай, как мы с табой учыли – шаверма, шаверма, самый лютший в мире еда, слюшь да! – принялся подсказывать в конец потерявшемуся кентавру носитель тюбетейки.
Многозначительно повисла душераздирающая пауза. Вдали раздавался брачный крик автомобиля, было слышно, как плещутся стада монплезиозавров, а в зарослях бабульника и тысячеписника поскуливают визгуляры…
- Спасибо мистер Фикс, - ответило чудо-юдо усатой небритой физиономии, - дальше я сам.
Мистер Фикс кивнул и скрылся за дверью. Кентавр достал из тележки вилку, постучал ею по древку зонтика, затем опять набрал полную грудь воздуха, улыбнулся, выразительно выкатил глаза, и продекламировал:
Шаурма, шаурма,
Самый лютший в мире еда!
После этого он посмотрел на меня поверх очков, сделал правой бровью движение а-ля Чёрный Плащ и опять улыбнулся во всю пасть. Помедлив секунду, кентавр продолжил:
По утру съешь шаурма
И путём весь день твоя!
Один раз ешь шаурма,
На всю жисть любовь твоя!
Он опять улыбнулся, сверкнув глазами, выбежал из-за тележки, скрестил руки на груди и нелепо подпрыгнул, изобразив женскими ногами нечто вроде ковырялочки. Затем кентавр вскинул руки вверх и застыл с гордо поднятой головой как гимнаст после упражнения.
«Ну и урод» - непроизвольно подумал я, глядя на этот дикий перфоманс.
Чудо-юдо, тем временем, не видя никакой реакции с моей стороны, опять сник и вышел из образа. Кентавр снял солнцезащитные очки и зацепил их дужкой за бюстгальтер.
- Небось, думаешь «вот ведь урод» - сказал он, словно прочитав мои мысли, - Ты ещё мамы моей не видел!
Кентавр шмыгнул носом и с досадой швырнул вилку обратно в тележку. Затем он откуда-то достал полотенце, с трубным звуком высморкался в него, а потом посмотрел на копошащихся с рельсами рабочих, которые за это время уложили добрый километр пути.
- Почему ты со мной не разговариваешь? – обиженно спросило чудо-юдо, из недр полотенца, - Презираешь?
- Нет, - сказал я, - просто мне сказали по возможности ни с кем не разговаривать.
- Ага…Это же совсем другое дело, - согласился кентавр, - А почему тогда ты со мной теперь разговариваешь?
- Возможности исчерпал, - ответил я, пожав плечами.
- Причина вполне уважительная, - опять согласился со мной кентавр и бросил полотенце вслед за вилкой в тележку, - Я ведь не всегда был такой. Я родился в хорошей семье стройным юношей, меня звали Кенни…Впрочем, меня и сейчас так зовут… Я купил лихую гитару, чтобы позлить маму, не любил школу, и знал, что меня никто не одурачит[*4]… Словом всё как у всех – кожаная куртка, длинный хаер, мотоциклы, пьяная тусня…Пиво, девки, рок-н-ролл…Мой отец известный парикмахер Серж Бубикопф[*5] по прозвищу Зверь, когда мне было семнадцать лет, гнусно надругался надо мной - воспользовавшись моим беспомощным состоянием после одной из вечеринок, он подстриг меня как девочку. Папа был настоящий мастер своего дела, и по утру, увидев себя в зеркале, я ощутил непреодолимое призвание быть девушкой. Медицинская страховка позволила мне осуществить мечту, однако же, это не сделало меня счастливым. Я очень хорошо понимал, что хотят сделать со мной эти грязные, потные животные – мужики. Их похотливые взгляды, волосатые, немытые лапы, сальные шуточки… К тому же новейшая трансмутационная сыворотка DB-202 компании Pfizer незаконно опробованная на мне, привела к очередному непоправимому сдвигу в моей психике – я стал ощущать себя конём, настоящим боевым конём со всеми регалиями. Я пробовал судиться производителями сыворотки, но их адвокатам удалось доказать, что для современного человека вполне естественно ощущать себя лошадью, особенно в конце рабочей недели. Мне удалось отсудить только новую сбрую и пожизненную терапию состояния антидепрессантами фирмы Lundbeck. Пластика по перемене вида не входит в полис ОМС и стоит целое состояние. Мой лечащий врач, доктор Хибберт[*6], рассмеялся, и наотрез отказался проводить операцию в долг, сославшись на проблемы этического плана. Он посоветовал обратиться к доктору Нику Ривьере. Доктор Ник предложил делать операцию частями по мере поступления средств. Другого выхода у меня не было, и я согласился. Я приторговывал на чёрном рынке таблетками, потом взял кредит в банке. Мне удалось раздобыть по сходной цене конское туловище, правда, без ног. Ноги мне один приятель дал попользоваться, пока я на конские не накопил, а девчачьи мои. Я специально их вперёд поставил, чтобы виднее было, да и с конским телом тут они лучше стыкуются. Я бы их насовсем оставил, но фельдмаршал Фердинанд фон Хрюклов, командир Его Величества лейб-гвардии полка конных вахтёров, когда я пытался завербоваться на службу, сказал, что в таком виде я буду деморализовать весь состав полка – и конский, и людской. Правда, хорошенькие?
Кенни выставил правую переднюю ножку, и некоторое время откровенно любовался ей. Зрелище было непривычное, в первую очередь тем, что эти ноги вверху заканчивались ничем.
- Хватит пялиться, пошляк! – возмутился Кенни, заметив, куда я смотрю, - Ни разу не видел, что ли?
- Не в такой комплектации, - ответил я, немного смутясь, - кстати, Кенни, а откуда у тебя мужские руки, ведь ты был девушкой, когда начал переделываться в коня.
- Это тоже от приятеля, - ответил Кентавр, - Я свои руки продал на Сотбисе как вновь выявленный артефакт недостающих конечностей Венеры Милосской, да и работать с такими руками всё же как-то сподручнее. Всё, казалось, идёт как надо, но потом суд признал меня более чем на 50 процентов лошадью, меня сняли с антидепрессивного довольствия, и я лишился значительной доли дохода. После и банк отказал в очередном кредите под предлогом, что ссуды они дают только человекам, а я уже не совсем человек. Правда, в свою очередь, я через суд добился права, раз я не я, не выплачивать долг, так что здесь то на то и вышло. Я не очень расстроился, мне спонсорски помогали ЛГБТ-активисты, ну ещё можно было подзаработать на рекламе или в цирке…Однако выгоднее всего было просить милостыню…
Кенни вытащил из-за спины ковбойскую шляпу и протянул её в мою сторону.
- Подайте на операцию по смене пола жертве межвидового инбридинга![*7] – жалобстливо проблеял он и сделал просительный книксен.
Я поспешно вскочил, и, видит Бог, совершенно инстинктивно принялся шарить по карманам в поисках мелочи. Выудив из кармана брюк пару монет, я бросил их в протянутую кентавром шляпу.
- Вот! Работает безупречно, - кивнул Кенни, пряча деньги, - тут, однако, подсуетились защитники животных и ихними стараниями мне запретили просить милостыню, хотя я исправно платил все налоги и за профсоюз. И это ещё полбеды – они же добились того, что доктору Нику Ривьере запретили преступные эксперименты надо мной. Пришлось пользоваться полулегальными итальянскими абортариями на Манхэттене, а это минимум втрое дороже…
Кентавр подошел ближе и по- собачьи плюхнулся на попу, выставив на показ свои женские ноги.
- Так что мне безумно нужны деньги. И вот поэтому я тут торгую шаурмой за три процента выручки, а здесь это более чем гнилой бизнес…
- Почему? – неожиданно для себя спросил я.
- Почему? – переспросил Кенни, - Потому что никто не покупает. Здесь никто не ест, не пьёт, не спит, и даже не дышит. Здесь все поголовные супермены, а супермену нет необходимости есть, пить, спать или дышать. Он делает это чисто по психологическим причинам.
- А здесь это где? – спросил я Кенни.
- ВЦКПиО, всемирный центр координации причин и обстоятельств, - ответил он, - по-простому Небесная Канцелярия. Здесь разрабатываются и утверждаются все случаи, имеющие значение для судеб мира. По большому счёту Боги, заправляющие здесь, это супермены, выслужившиеся до более-менее серьезных дел.
Откуда-то справа раздался трамвайный звонок и из-под лестницы на приличной скорости выехал трамвай. Вагон был старый, красного цвета с рекламным баннером на боку.
«Поездка организована InGotWeТрастовой компанией…» успел прочитать я, пока вагон катился мимо нас с Кенни. Потом из трамвая принялись кидаться деньгами. Купюры, смешно мельтеша и порхая, устремились, было за трамваем, но быстро отстали, и стали кружиться по совсем уж немыслимым траекториям.
- Деньги! – крикнул Кенни и принялся гоняться за летавшими повсюду купюрами, засовывая пойманные бумажки попеременно то в карманы шорт, то за бюстгальтер.
Бегал он довольно долго, пока купюры не превратились в мыльные пузыри.
- Видел, чего творится! – возвратясь, сказал мне кентавр, - Метафорическая диффамация! Всё из-за Шрёдингеровского Кота, будь он неладен. Вот что бывает когда кто-то не получает вовремя подпушистый жопник и лезет, куда не надо! Теперь весь мир наперекосяк! А время не ждёт! Я должен мчаться по полю боя, где смешались в кучу кони, люди, а залпы тысячи орудий слились в протяжный вой…На встречу коварному врагу, взмыленный, в пене, пришпоренный смелым ездоком, без страха и упрёка, с единственной целью победить или умереть, чтобы кто-то, стоя на Праценских высотах, совершенно искренне сказал по-французски: «Вот прекрасная смерть!».[*8] Конечно, строго говоря, цели две, но они, не миновать как, сливаются в единое целое – как Бонни и Клайд, как Проктор и Гэмбл, как Бойль и Мариотт, как Иван да Марья, как Лопе де Вега! Вместо этого я тут шаурмой торгую и всякий бред несу!
Кентавр встал на дыбы, в воздухе мелькнули женские ножки в кружевных чулках. Я невольно отшатнулся и шлёпнулся со всего маху на банкетку. Кенни опустился на ноги, тут же подпрыгнул на месте, и, издав звук одновременно похожий на ржание и скрежет, высоко вскидывая передние ноги, помчался прочь, вопя при этом дурным голосом:
Magnu horse with golden mane
I want your help yet once again
Walk not the Earth but fly through space
As lightning flash or thunder's race
Swift as the arrow from the bow
Come to me so that no one can know,
Sunbeams are my shafts to kill,
All men who dare imagine ill…[*9]
«Может, мне и впрямь не стоило с ним разговаривать?» - подумал я, глядя на беснующегося невдалеке кентавра.
Тут я краем глаза заметил, как рядом со мной на банкетку присоседился мистер Фикс. В руках его была видавшая виды подрывная машинка, провода тянулись к Кенни. Я, не особо понимая, в чём дело, повернул голову в его сторону. Мистер Фикс улыбнулся мне, сверкнув глазами как кот, крутанул магнето и с силой утопил ручку машинки. Резко и гулко грянул взрыв. Чудо-юдо, разорванное на куски, величественно, как в замедленной съёмке разлеталось по сторонам, сгорая в воздухе ослепительно-белыми вспышками магния, оставляя после себя белёсые облачка окиси. Прямо мне под ноги шлёпнулся, лениво струящийся дымком, застёгнутый парусиновый сандаль Кенни. Гулкий топот сотен ног, дружный вздох удивления-разочарования – паломники на бельэтаже смешали ряды и, позабыв дисциплину, пялились сверху вниз, напряженно ожидая продолжения. Продолжения, однако, не последовало.
- Они убили Кенни! – истошно крикнул мистер Фикс
- СВОЛОЧИ!
- дружно выдохнула галёрка.[*10]
Из района «Девушки с вантузом» восстанавливая порядок, раздался зычный голос предводителя:
Until we diminish by the reign of night![*11]
Тут же дважды вдарил балалайно-ударный инструмент, а хор верующих мощно и увесисто ответил:
Sponge Bob square pants!
Паломники живо построились в колонны, процессия еще раз крутанулась вокруг статуи и удалилась, грохоча бочкой и ударными, хотелось бы думать что насовсем.
Я посмотрел на мистера Фикса. Это был невысокий, плотный, я бы даже сказал толстоватый мужчина очень средних лет, в сером в чёрную полоску, весьма затертом костюме-тройке. Тюркская наружность, чёрные с проседью слегка вьющиеся волосы, брови срослись в одну полосу от уха до уха, усы как у кота, подбородок гладко выбрит, в общем, весьма колоритная личность.
- Зачем вы это сделали? – спросил я мистера Фикса, ногой отпихивая подальше от себя сандаль Кенни.
- Уважаемый, нихт сердиться, ихт бин сегодня первый день, - с явным немецким акцентом ответил мне носитель тюбетейки, - хороший мина при плёхой игра в данный случай, натюрлих, самый необходимое. Этот малчик, который думайт, что он фройлян, который считайт, что она дас ист пферд, есть очень плёхой актёр. Поверь мне, дас ист чистый правда, но как мы знайт, что нам с ним выступать, то играйт карты, и кто проиграль, тот и черёд. Сегодня проиграль я. А Кенни нихт проблем – в следующий серия он снова живой как гросфатер Ленин.
- Мистер Фикс, - сказал я ему, - в прошлый раз у вас был кавказкий акцент, теперь немецкий, может быть, вы можете говорить совсем без акцента?
- В принципе могу, но это идёт вразрез со стереотипией моего образа, - ответил мне мистер Фикс на совершенно чистом русском языке.
- Будьте добры, - попросил я, - очень трудно вас понимать, а разрез со стереотипией я как-нибудь переживу.
- Ну, хорошо, - согласился мистер Фикс,- Кенни успел рассказать тебе о метафорической диффамации?
- Совсем немного, - ответил я, - он сказал, что это из-за шрёдингеровского кота.
- В первом приближении это так, - кивнул мой собеседник, - Шрёдингеровского кота звали Бабс, и никакой он был не Шрёдингеровский, а, как и положено всем котам, свой собственный. Жил он у Монсеньора и являлся его дипломной работой под названием «Цараптор», причём настолько удачной работой, что учёный совет сразу утвердил кота как эталон мышиного тигра и запустил его в массовое воспроизводство на планете Земля, куда Монсеньора тут же, по окончании курсов художественного конструирования реальности, назначили ведущим Богом…
- Подождите, - перебил я мистера Фикса, - но ведь этого безумного ежа смотрящего у меня дома футбол тоже зовут Бабс!
- И что? Мало ли кого в мире зовут Бабсом. Вполне может быть, что один из них ёж и смотрит футбол по телеку у кого-то в гостях. Это никак не противоречит ни теории невероятности, ни каким-либо другим законам физики нашего Универсума, - ответил мне этот тип, шмыгнул носом и продолжил, - так вот, однажды Бабс прогуливаясь по чердаку, ненароком залез в шрёдингеровскую коробку и попал в безвыходную ситуацию. Винить его в этом нет смысла – любопытство и любовь к коробкам прописана у него в природе, а кто и с каким умыслом подкинул адскую машинку на чердак непонятно. В теории некий кот был заперт в стальной камере вместе со следующей адской машиной, которая должна быть защищена от прямого вмешательства кота: внутри счётчика Гейгера находится крохотное количество радиоактивного вещества, столь небольшое, что в течение часа может распасться только один атом, но с такой же вероятностью может и не распасться; если же это случится, считывающая трубка разряжается и срабатывает реле, спускающее молот, который разбивает колбочку с синильной кислотой. Если на час предоставить всю эту систему самой себе, то можно сказать, что кот будет жив по истечении этого времени, коль скоро распада атома не произойдёт. Первый же распад атома отравил бы кота. Пси-функция системы в целом будет выражать это, смешивая в себе или размазывая живого и мёртвого, простите за выражение, кота в равных долях. Типичным в подобных случаях является то, что неопределённость, первоначально ограниченная атомным миром, преобразуется в макроскопическую неопределённость, которая может быть устранена только путём прямого наблюдения. Это мешает нам наивно принять «модель размытия» как отражающую действительность. Согласно квантовой механике, если над ядром не производится наблюдение, то его состояние описывается суперпозицией (смешением) двух состояний — распавшегося ядра и нераспавшегося ядра, следовательно, кот, сидящий в ящике, и жив, и мёртв одновременно. Если же ящик открыть, то экспериментатор может увидеть только какое-нибудь одно конкретное состояние — «ядро распалось, кот мёртв» или «ядро не распалось, кот жив». Вопрос стоит так: когда система перестаёт существовать как смешение двух состояний и выбирает одно конкретное? В крупных комплексных системах, состоящих из многих миллиардов атомов, схлопывание квантовой функции в результате взаимодействия с окружающей средой происходит почти мгновенно, и по этой причине кот не может быть одновременно мёртвым и живым на каком-либо поддающемся измерению отрезке времени. Процесс декогеренции является существенной составляющей эксперимента. Система перестаёт быть смешением состояний и выбирает одно из них в тот момент, когда происходит наблюдение. Эксперимент с котом показывает, что в этой интерпретации природа этого самого наблюдения — измерения — определена недостаточно. Опыт говорит о том, что до тех пор, пока ящик закрыт, система находится в обоих состояниях одновременно, в суперпозиции состояний «распавшееся ядро - мёртвый кот» и «нераспавшееся ядро - живой кот», а когда ящик открывают, то только тогда происходит коллапс волновой функции до одного из вариантов. Таким образом, если не открывать ящик, то кот и радиоактивный атом теоретически могут существовать вечно.[*12] В то же время, здесь посещают нас мутные сумнительства по поводу этичности этого эксперимента…Зачем так издеваться над ни в чём неповинным котом? Почему жизнь и смерть кота должны зависеть от целостности какого-то атома? Кто и чего ради, подверг душевным состраданиям всех неравнодушных к судьбе бедного кота? Естественно тут же образовался комитет защиты прав кота. В целом животное выбрано случайно, но если честно, будь на месте кота мышь или крыса или другое несимпатичное существо проблем было бы намного меньше. По крайней мере, никто не стал бы организовывать комитет защиты крысы. Комитетчики добились права кота на ненаблюдение, и следовательно ситуация была заморожена на неопределённое время, кроме того было принято их предложение о замене синильной кислоты валерьянкой. Путём замены суперпозиции состояний на «трезвый кот - нераспавшееся ядро», «пьяный кот – распавшееся ядро» надеялись добиться снижения летальности эксперимента. На самом деле замена синильной кислоты на валерьянку против ожидания никак не улучшает создавшуюся ситуацию, поскольку к состояниям «кот трезв» и «кот пьян» добавляется третье – «кот хочет ещё», и у атома уже нет вариантов, адекватно соответствовать этому. Казалось бы, сущая ерунда на уровне элементарных частиц, никто ничего и не заметит. Подумаешь, раньше глазма рассматривалась как газ, а теперь будет считаться жидкостью почти идеальной и сильно непрозрачной...
- Глазма? – сумел я вставить слово в монолог мистера Фикса.
- Глазма, - утвердительно ответил он. - Глазма, является логичным исходом кварк-глюонной плазмы, первично образующейся при столкновении адронов, состоящих из кварков трёх цветов, друг с другом. Мезоны, погруженные в кварк-глюонную плазму, плавятся, выделяя, к пущей радости кварков, странность, очарование и красоту, вот и получается в результате, что электроны здесь, а свойства их там. Попытка же вытаскивания глюооного облака из протона ведёт к нагреванию адронов и выходу цвета наружу. Вещество вдруг становится квазибесцветным, вроде бы с восстановленной киральной симметрией, доводя до должной степени плотность энтропии и барионную асимметрию вселенной. И всё бы ничего, но столкновение нейтрино и протона производит не только протонные осколки и отрицательный мюон, но и очарованный кварк, который тут же распадается на странный кварк, мюонное нейтрино и положительный мюон. Всё это неизбежно ведёт к аномальному генезису смыслозималей и сбою ритмичной работы небылайзера из-за перегрузки, а в конечном итоге к метафорической диффамации. Крайним исходом этой ситуации будет сотворение новой Вселенной, если какая-нибудь смыслозималь преодолеет предел Тютиквоцитока[*13] до уничтожения её небылайзером.
- И что тогда? – спросил я.
- Наш мир пойдёт на слом, а из нас сделают смузи, - спокойно сказал мой собеседник.
-Смузи?
- Не бойся, это не больно, - успокоил меня мистер Фикс, - ты даже ничего не успеешь заметить.
- Но я не хочу, чтобы из меня делали смузи! – возмутился я.
- Нас никто и спрашивать не будет, сделают и всё.
- И как теперь быть?
- Понятия не имею, - пожал плечами мистер Фикс, - я всего лишь артист категории ВС с почасовой оплатой 26 дорралов и преспокойно могу с чистой совестью забыть всю эту ахинею, что я только что нёс, тем более я, ровным счётом, ничего из этого не понял. А как быть это ты у своего Бога спроси.
- Да где он этот Бог? – раздражённо бросил я.
- Кабинет Е5150, крыло В, четвёртый этаж, чётные утро, нечётные вечер, обед с двух до трёх, - зевая, ответил мистер Фикс.
Он прислонился к стенке, вытянул ноги и закрыл глаза.
- Может быть, у вас есть план этого здания, а то я никак не могу сообразить, где это крыло В расположено? – спросил я у него.
- Есть ли у меня план? Есть ли у меня план? – вдруг оживился мистер Фикс, - А-ХА-ХА-ХА! Да я укурю этот мир вдребезги!
Он достал из кармана огромную папиросу, в две затяжки раскурил её, а затем сунул горящим концом в рот и пустил в мою сторону струю плотного зелёного дыма, который мгновенно заволок всё вокруг. Дышать стало нечем, я закашлялся, из глаз брызнули слёзы.
«Чёрт возьми» - подумал я – «так и задохнуться недолго»
Я вскочил и бросился прочь от источника дыма.
*1 - рядовые носят имена японских линейных кораблей времён второй Мировой войны.
*2 - немецкий микробиолог, открыл и выделил Klebsiella pneumonae, которую иногда ещё называют палочкой Фридлендера
*3 - далее пародируется заставка к мультсериалу «Губка Боб квадратные штаны». Нечётные строчки взяты из песни Sweet dreams , британского синти-поп дуэта Euritmics.
*4 - строчка из песни Welcome to the machine группы Pink Floyd с альбома 1975 года.
*5 - короткая женская причёска, стилизованная под мальчика.
*6 - так же как и упоминаемый ниже Ник Ривьера, персонаж мультсериала «Симпсоны».
*7 - инбридинг это близкородственное скрещивание, один из приёмов выведения новых пород животных и растений. Таким образом, межвидовой инбридинг очевидный нонсенс.
*8 - именно так сказал император Наполеон в романе Л. Толстого «Война и мiр» глядя на тяжело раненного в сражении при Аустерлице князя А. Болконского.
*9 - строчки из песни Magnu британской группы Hawkwind с альбома 1975 года.
Блестни конь гривой золотой
С рассветом в бой идём с тобой
Мы молнией как вихрь как гром
Всю землю облетим кругом
Как солнца луч взлетим стрелой
Нас не достать, ведь мы с тобой
Собрав в копьё от солнца свет
Сразим всех тех, в ком правды нет.
Перевод Андрей Муз.
*10 - намёк на персонажа американского мультсериала «Южный парк» Кенни Маккормика.
*11 - пока мы не исчезнем в царстве ночи - последняя строка песни Magnu британской группы Hawkwind с альбома 1975 года. Повторяется в течение нескольких минут до конца песни.
*12 - Описание эксперимента взято из «Википедии»
*13 - предел сложности вопроса, за которым никто не в состоянии понять ни вопроса, ни ответа, прежде всего потому, что время необходимое для формулировки вопроса и осмысления ответа больше времени жизни вопрошающего. Смотри Ст. Лем, «Осмотр на месте».