Написано в соавторстве с Игорем Караваевым 2:http://proza.ru/2022/02/25/1679
Казалось, что только-только Илья переступил порог технической конторы, а уже и рабочий день подошёл к концу. От переживаний у Люси разболелась голова. В ожидании новой смены она подошла к окну и прижалась лбом к холодному стеклу. Раньше ей это помогало немного снять боль, не прибегая к помощи таблеток, но сегодня, похоже, спасительного эффекта можно было не ождать. Смена – одна нервотрёпка: составитель Лёня Петров опять напился. Молодой парнишка, далеко не глупый, в техникуме учится, перспектива неплохая, а с водкой справиться не может. Здесь ещё, как назло, начальство пожаловало с проверкой, по всей видимости, кто-то всё же настучал. Мужики, конечно, его спрятали, отработали, но сколько может так продолжаться?! Зарплату ходит наравне со всеми получать. Да в зарплате ли дело? Вдруг что случится, не дай Бог! Долго ли под вагон попасть по пьяни. Потом вини себя всю оставшуюся жизнь, что своевременно не отстранила от работы. Затем Илюша с новостью…
Об отце Люся не думала, привыкла считать погибшим на войне. Его отсутствие особо не сказывалось, разве что с финансовой стороны тяжеловато жилось. Так кому легко в те годы было? Послевоенное голодное детство, большая часть такая же безотцовщина, как и она. Вернувшиеся с фронта мужики пили, крепко пили, могли и руки распускать. Доставалось не только жёнам, но и ребятишкам. Они жили с матерью тихо. Прасковья, если и пошумит когда, то беззлобно. Да и за дело. Прозвучавшее «фашистка» надолго врезалось в память, но мать не винила, скорее, жалела. Не легко ей было, особенно в первые годы, когда ещё остра была память о войне. И только с приходом Василича Люся поняла, что значит в семье муж, отец. Они с Прасковьей оказались под крепкой и надёжной защитой. Мать расцвела, помолодела и похорошела. Характер смягчился, стала уступчивее, при ходьбе больше не смотрит в землю. Но и это не всё! Прасковья научилась быть ласковой и перестала стесняться проявлять свои чувства.
Сейчас ей хотелось одного – оттянуть момент встречи с отцом. Она не боялась, нет! Ей было нужно время, чтобы подготовить себя, настроиться. С возрастом она стала сентиментальной, чуть что – слёзы. Сентиментальность ли? Скорее то, что в её жизни появились настоящие мужчины, которые позволили ей стать слабой, отсюда и капризы, и слёзы.
Новая смена была на подходе. Впереди шёл Виталик Герасимов – совсем молоденький мальчишечка, только-только девятнадцать исполнилось, а уже маневровый диспетчер. Мама – начальник отдела кадров на станции, так что неудивительно. Хорошо, что не главный инженер, образование не позволило. Но надо отдать должное – парень старательный, поговаривают, что хочет переводиться в Ленинград, простора ему здесь маловато. Да Бог с ним! За ним гуськом неторопливо шли операторы. Оно и понятно, впереди двенадцать часов рабочего времени. Ночные смены всегда кажутся длиннее дневных, зато начальство не отвлекает.
- Людмила Олеговна, приветствую! – бросив в кресло сумку, помахал рукой Виталик.
Передав смену, Люся поспешила на вокзал, где её ждал Илюша. Решили, что он отвезёт её домой, а потом вернётся встречать Алёнку. В который раз она мысленно поблагодарила мужа, который когда-то решился на покупку машины. Денег-то особо у них не было. Пришлось лезть в долги, к тому же, немалые. Однако, справились. Прасковья с Анной Петровной здорово помогли, их долговые деньги не взяли, сказав, что пусть будет подарком. Чтобы она сейчас делала со своим графиком работы? Автобусы в деревню уже так поздно не ходят. Выход, как ей казалось, был только один – переезжать в город и в ожидании квартиры жить по общагам. Но и у одного, ни у второго не лежала душа к городской жизни.
- Милушка, ты только не волнуйся! Всё будет хорошо, ты же знаешь.
- Знаю, Илюшенька, но всё равно волнуюсь, как школьница перед первым свиданием, - сказала она и тут же засмеялась, - которого у меня никогда не было.
- Я в ЗАГСе переживал, думал сердце остановится.
- Помню, что ты серьёзным был и нетерпеливым, всё поцеловать норовил, а у меня помада.
- Двенадцать лет пролетело, как один день. Я даже не заметил…
- Мама не видела отца почти сорок лет. Каково ей сейчас? Даже не представляю.
- А ты хочешь его увидеть? – спросил Илья.
- Поначалу не хотела, - чуть подумав, ответила Люся, - не то, чтобы не хотела, безразлично было. А сейчас хочу! Правда, Илюшенька, хочу! Жаль, что немецкого языка не знаю, и в школе, и в институте английский изучала, на нём я бы ещё могла немного говорить.
- Он с переводчиком, как я понял, приехал. Парень там молодой с ним. Внук что ли его. Не знаю точно, Милушка. Но тот хорошо по-русски говорит.
- Хорошо, - задумчиво протянула Люся. – А давай не будем подъезжать к дому, - вдруг попросила она.
Илья понимающе кивнул. «Жигули» поставили возле дома Анны Петровны и, не заходя к ней, направились к Хромовым. К ночи стало подмораживать. Ей казалось, что никогда так громко и звонко, как сейчас, не хрустел под ногами снег; никогда ещё не горели так празднично-ярко все окна в доме Прасковьи, освещая чуть ли не всю деревню. Люся понимала, что рано или поздно ей придётся переступить порог дома, как бы не оттягивала она этот момент, он всё равно наступит. Илья хотел было открыть дверь, но Люся его опередила, решительно дёрнув за ручку. В лицо приятно повеяло теплом. Она сразу нашла его глазами – отец… За столом сидел обычный человек, ничем от них не отличающийся. Люся не узнала мать. Не блиставшая красотой, но статная, а сегодня – с расправленными плечами, раскрасневшаяся, помолодевшая минимум лет на десять, она была просто красавица! В своём самом нарядном платье, Прасковья, казалось, шла, не касаясь ногами пола. Такой Люся не видела мать никогда.
- Отец твой приехал, Людмила! – сказала Прасковья так обыденно и просто, как будто он вернулся из командировки.
Люся не смогла удержаться от улыбки. Она чуть тронула её красивые пухлые губы, - такие же, как у отца на его юношеской фотографии, которую он хорошо помнил. Их светлые глаза встретились взглядами. Отто поднялся из-за стола.
- Дочь, - тихо промолвил Отто. – Моя дочь.
Предательски заблестели глаза.
Выйдя из-за стола, он подошёл к Люсе, бережно взял протянутую ею руку, тихонечко сжал.
- Можно мне обнять? – неуверенно спросил он.
Люся не стала ничего говорить, она обхватила его руками за шею и прижалась. На какие-то доли секунды превратилась в маленькую беззащитную девочку. Рядом с ней был её отец.
- Я изучала английский... – тихо проговорила она.
- Русский стал моим родным языком. На нём говорит моя дочь, внучка, внук…, - немного подумав, продолжил, - и мать моей дочери – Полли! – его взгляд устремился к Прасковье. Только слепой мог не заметить, сколько в нём было любви и печали.
Продолжение: http://proza.ru/2021/11/22/846