Из книги «Воробушек»
Воробушек: Рассказы. – Ярославль: ИПК «Индиго», 2021. – 208 с., ил.
Если сказать, что к моменту выхода на пенсию Иван Петрович был богатым человеком, это значило бы несколько покривить душой. Но и бедным его тоже нельзя было назвать. Самый что ни на есть средний класс: квартира, машина, дача. Машина, правда, была уже старенькой, но ещё бегала и даже не слишком кушала бензин. Да и дача была не дворцом: так, шесть соток и домик в полтора этажа. Но зато десять лет назад Иван Петрович поставил на участке баню. Хорошую баню, рубленую. Не то что вся родня – соседи париться напрашивались. А Иван Петрович и не отказывал. Жалко, что ли? Тем более что дровишки – так уж было заведено – каждый приносил свои. И воду таскал. А ежели с таким раскладом –
чего же хороших людей попариться не пустить. Особо – молодую соседку по даче – вдову Аглаю. Тем более что половинку свою – Леночку – он уже двенадцать лет как схоронил… Ну да всё это уже в прошлом. Вышла Аглая замуж, продала дачу и уехала. Да и Иван Петрович редко теперь для себя баньку затапливал. Вроде бы как и было желание попариться, да уж больно хлопотно всё выходило. Так подумает-подумает да и махнёт рукой.
Зато квартира у Ивана Петровича была замечательная. В тихом зелёном районе, на втором этаже пятиэтажного дома, ещё довоенной постройки. Просторная, двухкомнатная, почти семьдесят квадратов. Дочь давно на неё глаз положила: мол, зачем ему, одному, такие хоромы? Тогда как они – дочь с мужем и двумя детьми – тоже в двушке живут, но в хрущёвке. Но Иван Петрович не сдавался. Он в этой квартире на свет появился и вырос, в ней и помирать собрался. Но – не скоро. По крайней мере, на это он надеялся.
Да и впрямь: с чего ему помирать? Здоровье, тьфу-тьфу, пока есть, пенсия – не сказать чтобы большая, но и не маленькая. Да ещё ветеранские. Словом, жить можно. Он и жил. На неделе гулял по набережной один или с внуками, к выходным, по старой привычке, заводил свою «ласточку» и ехал на дачу. Хотя, казалось бы, можно было бы и на неделе ездить, работа теперь не держала, но вот привык – по выходным, так и ездил.
Правда, недолго это продолжалось. После выхода на пенсию словно какой-то стержень из Ивана Петровича вытащили. Уже не было по утрам той бодрости, желания куда-то бежать, что-то делать. Часто он позволял себе, проснувшись, час-другой поваляться в постели, вместо полноценного завтрака перехватить пару бутербродов с чашкой кофе, а энергичной многокилометровой прогулке предпочитал уединение на лавочке в сквере. Или – моцион на балконе, если была зима или просто стояла мерзопакостная погода. Да и на дачу он теперь ездил редко. Раза два в месяц.
Зато дочка дачу полюбила. Вот раньше не больно жаловала, особо, когда Иван Петрович по старой привычке, оставшейся ещё со времён Леночки, что-то там сажал. Не то чтобы основательно, а так – зелень и ещё по мелочи. Чтобы, приехав отдохнуть, можно было бы сорвать с грядки свежий огурчик да нащипать салатику. Или клубнички внукам. Но ведь за всем этим уход требовался. А дочка, да и муж её, Василий, не любили в земле копаться. И было их на дачу и калачом не заманить. Более того, не раз говорила она Ивану Петровичу:
– Продал бы ты её, папа, дачу свою. Какой в ней прок – одни заботы. Ягоды можно и на рынке купить – дешевле выйдет. Ты только на один бензин больше тратишь. А огурцы твои в магазине – круглый год!
Не понимала, дурочка, что свой, выращенный на дачной грядке огурчик – во сто раз слаще!
Вообще-то сейчас Иван Петрович и не прочь был бы продать дачу. Сил и денег на неё уходило много, а удовлетворения она приносила всё меньше. Но дочка, которая раньше за продажу дюже ратовала, вдруг резко переменила свою позицию, и теперь, когда Иван Петрович все грядки ликвидировал, а вместо них устроил газоны, она вдруг полюбила его дачу. И ездила туда регулярно со всей семьёй.
– Ты бы, папа, переписал на меня свою дачу, пока живой, – говорила она Ивану Петровичу. – А то, не дай бог, чего случится с тобой, замучаемся переоформлять.
Иван Петрович подумал-подумал да и переписал. И впрямь – зачем ему дачу продавать? Денег вроде пока хватает, а захочет отдохнуть когда – чай, не прогонит дочка.
Вот переписал он дачу, а тут как-то сразу и сын объявился. Года три или четыре по северам мотался, но денег так и не скопил. Только-только и хватило, чтобы однушку купить на окраине. Объявился он, значит, и сразу к отцу.
– Зачем, – говорит, – батя, тебе машина? Отдай её мне. На дачу ты уже теперь не ездишь, а если когда и соберёшься, я тебя отвезу.
Вздохнул Иван Петрович да и отдал сыну машину. А как не отдать? Сын всё же. Он молодой, ему нужнее. А если что – довезёт же…
Так прошёл год, а за ним другой. Жизнь Ивана Петровича текла тихо и размеренно. Он по-прежнему гулял по набережной, но теперь чаще в одиночестве. Внуки уже подросли и не жаждали общения с дедом. Да и дети появлялись у него нечасто: на его день рождения да на день смерти Леночки. На кладбище ездили, а потом сидели у него, поминали. А так, без повода – очень редко. И на дачу теперь Иван Петрович ездил от случая к случаю. Во-первых, сын не приезжал по первой просьбе, чтобы отвезти его туда. То ему было некогда, то машина была сломана, а то и просто: обещал, но не приезжал. К тому же на даче Ивану Петровичу было теперь не слишком уютно. Не его это теперь была дача. Теперь на всё надо было у дочки разрешения спрашивать. И комнату его любимую внуки заняли. А его определяли на ночлег внизу, в общей гостиной. И все мимо него бегали весь день: ни прилечь, ни отдохнуть… А чтобы, скажем, в баньке попариться – об этом вообще и речи не было. Теперь её только по «банным дням» топили. А для него одного – кто же топить будет?.. Словом, не жаловал теперь Иван Петрович дачу. Разлюбил.
Да и здоровье у него в последнее время стало пошаливать. По утрам, когда просыпался, долго лежал, прислушиваясь к собственному телу. А тело ему говорило: «Ох, не молод ты уже, Иван Петрович!». И то там кольнёт, то здесь прихватит. И тогда оставался Иван Петрович на весь день дома, а иногда и из постели не вылезал. Так только, если съесть чего-нибудь… И занялся Иван Петрович тем, чего сроду не делал: пошёл по врачам…
Болячек врачи у него нашли – на том медицинской энциклопедии хватило бы. Навыписывали столько всего, что и всей пенсии, даже с ветеранскими, на лекарства не хватало. И тогда Иван Петрович задумался о том, чтобы продать свою старую любимую квартиру и купить себе маленькую, тут же, рядом. А деньги, значит, которые останутся, на лечение потратить. Чтобы пожить ещё сколько осталось.
Дети, узнав о его планах, всполошились. Что дочь, что сын – чего уж греха таить – рассчитывали в перспективе перебраться из своих хрущёвок в его полногабаритную в центре. А тут – на тебе!
– Да ты с ума сошёл, отец! Такую квартиру продавать! Давай лучше нашу продадим, а мы сюда переедем, – восклицала дочь.
– Или мою, – поддакивал сын.
– Милые мои, – отвечал им Иван Петрович. – Денег с ваших квартир мне и на однушку в центре не хватит. А уж про лекарства и говорить нечего…
– А внуки, – не сдавалась дочь, – о внуках ты подумал? Куда они денутся, когда вырастут?
– Да, – вновь поддакивал сын, у которого не то что детей – семьи не было. – О внуках ты подумал?
– И вообще, – напирала дочь, – денег на лекарства тебе всё равно не хватит. Они ведь дорогие. Вот кончатся через полгода деньги, а потом что? А вдруг инфляция?
– Ну, – отвечал им Иван Петрович, – кончатся деньги, вы мне поможете. Ведь поможете же?
Дочь и сын кивали и стыдливо отводили глаза…
Квартиру Иван Петрович так и не продал. После долгих размышлений он согласился на продажу дочкиной квартиры, дочка переехала к нему, часть денег отдали сыну, чтобы он улучшил свои жилищные условия, а остальные внесли в качестве взноса за проживание в пансионате для ветеранов. В очень хорошем, как говорили, пансионате. Где и питание, и лекарства – всё было. Даже часть пенсии проживающим на руки выдавали…
Умер Иван Петрович через три месяца. И хоронили его за счёт этого самого дома ветеранов. Была там такая статья расходов…