Предыдущая страница http://proza.ru/2021/10/10/784
Зимой плавание на Чёрном море было опасным. Морозы доходили до минус 15-25 градусов при жестоких ветрах. Море было покрыто испарениями. На парусах нарастала корка льда, снасти из 2-х-дюймовых становились под толщей льда 10-ти-дюймовыми.
Матросы работали с парусами голыми руками, без перчаток, а с рукавицами много не наработаешь. Служить на флагманском фрегате было тяжело и матросам, и офицерам.
Нахимов проявлял заботу о матросах, например, запрещал посылать их на работы во время отдыха, следил за питанием команды, но в то же время он постоянно напоминал о «требовательности и строгости», которые всегда заканчивались телесными наказаниями.
Как вспоминал один из офицеров фрегата: «Матросов наказывали жестоко, по-старинному, целыми отделениями». Павел Степанович был ярым врагом праздности, что вроде бы и неплохо, но если бы только в меру.
По словам его адъютанта, Леонида Алексеевича Ухтомского, адмирал требовал, чтобы «матросы и офицеры были постоянно заняты… и что, ежели на корабле все работы идут хорошо, то нужно придумывать новые, хоть перетаскивать орудия с одного борта на другой, лишь бы люди не сидели, сложа руки».
Корабельным чиновникам (шкиперу, комиссару и другим) Нахимов разрешал выделять матросов в качестве рабочей силы и бесплатно выдавать материалы для строительства дома. Он объяснял это так:
«Они заведуют большим казённым имуществом, на десятки тысяч рублей; жалование же получают маленькое. Так, чтобы они не крали и были не только исправны, но и ретивы, - нужно поддержать их».
Молодым офицерам Нахимов говорил: «Берите пример с вашего старшего офицера Степана Степановича Лесовского. Он вечно начеку, и днём, и ночью. А заметьте, что Степан Степанович окончил курс в офицерских классах, знаком с иностранными языками.
Теперь посмотрите на него! Как он знает матросские работы! Он может указать каждому матросу, как и что сделать, сколько и какой работы матрос может исполнить, а это даётся только ученьем и настойчивостью, т.е. убеждением, что это необходимо. Вот из каких офицеров будет толк. И только от них выиграет морская служба».
Разумеется, работать на износ, как это делал Лесовский, было дано не каждому. Но пока Нахимов находился на фрегате, всем офицерам приходилось по крайней мере обозначать бурную деятельность. Они боялись получить «волчий билет».
Так называлось официальное письмо от командования, в котором «вежливым языком объяснялись все выгоды отставки с полным пенсионом». Прожить на «полный пенсион» было в те времена весьма проблематично.
В 1849 году Лесовского перевели старшим офицером на корабль «Уриил». Вновь начались многомесячные плавания по Чёрному морю. Но Степан Степанович уже понимал, что из него готовят будущего командира.
Свой авторитет он заработал собственным потом и матросской кровью, хотя в мемуарах его сослуживцы писали, что он наказывал матросов только «по справедливости».
В 1856 году Виктор Иванович Зарудный написал воспоминания о своём довоенном плавании на судне с вымышленным названием.
Воспоминания написаны для того, чтобы почтить память Нахимова, но есть в них упоминание и о Степане Степановиче, который выведен под именем «Александра Александровича». Лесовскому тогда шёл ещё только тридцать второй год, но голова у него была уже седая.
Когда я писал эти строчки, мне сразу вспомнился мой сослуживец в военной приёмке на Урале, замечательный человек и очень хороший товарищ, Геннадий Тимофеевич Баринов, к сожалению, уже покойный. Он служил раньше на дизельной подводной лодке командиром БЧ-2.
Ему не было и тридцати, а голова уже седая - была на то причина. Однажды в аэропорту его остановили для проверки документов два мента, иначе их и называть не хочется, толстые, наглые.
Гена был в гражданском, ехал в отпуск. Один из ментов, держа в руках его служебную книжку, ухмыльнулся: «Такой молодой, а уже капитан 3 ранга и седой». «Служба у нас с тобой разная», - ответил Геннадий.
Степан Степанович, как писал автор воспоминаний, несмотря на могучее здоровье, был худой, как опасно больной, питался нерегулярно, мало спал, испытывал постоянную нервную нагрузку.
Он «много заботился о других, чтобы питались получше, что не мешало молодым офицерам оставить его без ужина – съедали». Автор каялся: «Он так часто получал за мои неисправности или небрежность по службе выговоры и замечания, никогда не сердился на меня за это и даже взглядом не обнаруживал недовольства, что меня тяготило более чем самые резкие замечания других офицеров».
В подхалимстве автора записок заподозрить нельзя: надо быть уж очень большим провидцем, чтобы знать, как сложатся их судьбы и что Лесовский станет управляющим морским министерством. Вознаграждало Степана Степановича, по словам автора записок, «редкое благо: беспредельная привязанность морского специалиста Павла Степановича Нахимова».
И ещё одна чёрточка характера Лесовского отмечалась в тех воспоминаниях. Однажды в кают-компании возник спор. Молодой офицер написал для «Морского Сборника» статью о подъёме тендера «Струя» и, опасаясь критики, решил подписать её псевдонимом.
Стали спорить, как лучше: одной буквой или средней буквой с двумя чёрточками, перебирали многие другие варианты.
Дальше цитирую: «Все замолчали, и несколько секунд Фермопилов грустно смотрел на свою тетрадь. Молчание было прервано Александром Александровичем. Он во время разговора молчал, курил трубку и посматривал на всех своими симпатическими добродушно насмешливыми глазами.
«Я подписал бы на Вашем месте всю фамилию сполна»,- сказал он. Лицо Фермопилова прояснело. «Зачем?» - спросил он с самоотвержением. «Да так, подписал бы, да и баста, вот и вся недолга!»
Решительное объяснение Александра Александровича показалось нам вполне удовлетворительным, и мы единодушно признали, что фамилию невозможно подписать, как сполна».
Как отмечали сослуживцы, Степан Степанович Лесовский был «деятелен наверху и молчалив внизу» (имелась в виду кают компания – прим. автора). Лесовский брал пример с Нахимова, его отношения к товарищам по службе.
Например, когда фрегат «Коварна» стоял на рейде у укрепления Субаши, Нахимов разрешил части офицеров сойти на берег. Они узнали, что в лазарете находится морской офицер, и пришли его навестить.
В лазарете увидели, что на нарах, в сером госпитальном белье, под вымазанной мелом маской из синей сахарной бумаги лежал старший офицер корвета «Пилад» лейтенант Николай Семёнович Стройников.
Так тогда лечили при рожистом воспалении лица. На корвете постоянная сырость, поэтому по рекомендации врача его свезли в Субаши, но забыли снабдить необходимыми вещами и продовольствием. Лейтенант попросил офицеров фрегата прислать ему чай и сахар.
Когда об этом узнал Нахимов, то он приказал своему адъютанту лейтенанту Острено послать чай, лимон, сахар и провизию. Тот поморщился: у нас и так мало осталось. Но Нахимов повторил: «Послать!»
Адмирал спросил: «Сколько у нас осталось денег?» Адъютант ответил, что двести рублей. - «Ну и пошлите все двести», - сказал Павел Степанович. Офицеры от себя прибавили бельё и всё передали Стройникову в лазарет.
Это был сын капитана 2 ранга Семёна Михайловича Стройникова, командира фрегата «Рафаил». Во время русско-турецкой войны капитан 2 ранга без боя сдал туркам фрегат. Дело в том, что «Рафаил» во время отдельного плавания настигла турецкая эскадра из десяти кораблей.
Офицеры на военном совете заявили капитану, что будут сражаться, пока не погибнут. Но матросы сражаться отказались, поэтому Стройников сдал фрегат туркам. При подобной ситуации с бригом «Меркурий» один из офицеров с пистолетом стоял у крюйт-камеры, чтобы взорвать корабль, но не сдаться в плен.
Когда экипаж фрегата турки вернули в Россию, кроме тех, кто не захотел возвращаться, Стройникова судили.
6 июля 1830 года царь утвердил приговор: лишить чинов, орденов и дворянства. Назначить в Бобруйскую крепость в арестантские роты. 11 апреля 1831 года его отправили служить матросом на суда Черноморского флота.
«Сын за отца не отвечает», - лицемерно сказал Сталин, когда уничтожали всех членов семей репрессированных. В царское время действительно сын за отца не отвечал. Оба сына Стройникова окончили службу контр-адмиралами.
Продолжение http://proza.ru/2021/10/15/889
На картине: взятие в плен фрегата "Рафаил"