Хочу предупредить - вещь еще не закончена. Но я стараюсь ее дописать. И, возможно, ваши конструктивные советы будут кстати))
Всё описанное является плодом воображения автора. Любые совпадения случайны и не имеют ничего общего с реальностью.
Когда преступления против личности совершаются простыми людьми, то следствие старается найти виновного. Но что, если преступления против личности совершаются теми, кто должен их расследовать? Как правило, следствие стараются замять. И тогда в дело вступает народное правосудие.
В городе объявился человек, который выслеживает преступников в форме и жестоко с ними расправляется, оставляя после себя кровавый след в виде трупов своих жертв и их жертв. Кто он? Благородный мститель или такой же кровавый маньяк, не знающий жалости?
http://proza.ru/2014/03/28/1873 - главы с 1 по 12
http://proza.ru/2014/06/16/215 - главы с 13 по 17
http://proza.ru/2014/07/03/1240 - главы с 18 по 20
http://proza.ru/2014/08/29/239 - главы с 21 по 22
http://proza.ru/2014/12/27/1375 - глава 23
http://proza.ru/2015/02/24/1900 - глава 24
http://proza.ru/2015/05/12/1550 - глава 25
http://proza.ru/2015/06/28/196 - глава 26
http://proza.ru/2015/07/12/769 - глава 27
http://proza.ru/2015/08/25/1977 - глава 28
http://proza.ru/2016/03/08/2079 - глава 29
http://proza.ru/2017/02/16/176 - глава 30
http://proza.ru/2017/05/02/84 - глава 31
http://proza.ru/2017/11/08/1935 - глава 32
http://proza.ru/2018/01/07/1853 - глава 33
http://proza.ru/2018/07/11/1608 - глава 34, часть 1
ГЛАВА 34 часть 2
Великая Отечественная Война, год примерно 1943.
Илья с трудом понимал, что происходит. Подобного ада он не помнил давно – свистели снаряды, с необычайной точностью посылаемые фашистами, от треска пуль закладывало уши.
- Мендель, твою мать, хер ли ты прохлаждаешься? – Заорал выведенный из себя старлей, увидев, что тот сидит на земле и держится за голову.
- Старлей (старший лейтенант – прим.автора), что? – Переспросил Илья и отнял руки от головы, тот увидел текущую из ушей кровь.
- Твою мать, только этого не хватало, - военный выматерился, и полез за перевязочными материалами. Обмотав голову раненого бинтом, он сунул тому в руки винтовку, и показал, куда бежать, но вдруг с противным шипением и свистом пронесся снаряд и разорвался недалеко от мужчин. Взрывной волной их отбросило на пару метров, и они оба потеряли сознание.
Когда Илья очнулся, то не сразу понял, где он очутился. Белые стены, потолок…
Он повернул голову и застонал.
- Лежите, товарищ старший лейтенант! Вам еще долго нельзя будет вставать!
- Лейтенант?! – Непослушными губами прошептал Илья.
- Бедняжка, - над мужчиной склонилась симпатичная женская головка в белом колпачке. – Как же сильно вас контузило. Ничего, милый, наш врач Анастас Микоян, - и она прыснула в кулачок, - быстро поставит тебя на ноги, дружок.
Женщина поднесла к губам раненого поильник, он сделал несколько глотков и провалился в забытье, изредка выплывая оттуда, чтобы принять таблетки. Через неделю он достаточно окреп, чтобы дотащиться до туалета. На стене над унитазом висел большой осколок зеркала, мужчина посмотрел и отшатнулся – из зеркала на него смотрело изможденное лицо старика. Посмотрев на себя во второй раз, Илья успокоился – во-первых, он очень сильно похудел, от виска до подбородка лицо пересекала неглубокая рана, голова была забинтована. Мужчина усмехнулся – в таком «наряде» он был похож на младенца-переростка.
- Ой, Лев! Вам же нельзя вставать! – Перехватила его в коридоре та самая симпатичная медсестричка.
- Ниночка, о чем Вы! Мы, солдаты, не имеем права разлеживаться, пока фриц на подступах к Москве.
- Дорогой мой, Москва отбита, немец бежит, теряя гамаши. Столько новостей пропустил!
Илья вздохнул, а сам начал думать, как воспользоваться сложившейся ситуацией.
Еще тогда, когда его только-только прислали в штрафбат, очень многие удивлялись невероятному сходству с комбатом. Единственно, Илья ростом был сантиметров на пять повыше, и волосы немного кучерявились.
«Что ж, - циничная мысль промелькнула в голове Ильи, то есть теперь Льва, - раз судьба подарила мне вторую жизнь, то сумею правильно ей распорядиться!» С этими мыслями Лев доковылял до палаты, удобно лег и в кои-то веки заснул крепким, спокойным сном, а мысль о том, что в той адской мясорубке не выжил никто, кроме него, согревала его истерзанную душу.
Льву тогда, и правда, несказанно повезло – когда команда санитаров проходила по полю, кто-то услышал стоны, раскопав гору трупов, санитары обнаружили Льва, со стесанной кожей на лице и голове, и всего в крови. На удивление, сильных повреждений, кроме сломанной кисти и неглубоких ран, обнаружено не было.
Спустя несколько дней в госпиталь привезли новую партию раненых. Один из них случайно столкнулся со Львом, и тот чуть не вздрогнул – перед ним стоял тот самый следователь, который загнал его в штрафбат.
- Вы?
- Простите? – Переспросил Лев, поднимая одну бровь.
- Ну вы же… Илья?
- Простите, молодой человек, вы ошиблись. – И Лев твердым шагом направился в палату, а раненый задумчиво почесал голову, и направился к сестринскому посту.
- Ниночка, золотко, - прошептал он, наклоняясь к девушке, - а расскажи-ка мне про одного вашего больного. – Он описал того, кто ему был нужен, и Ниночка прыснула:
- Дорогой мой человек, это – старший лейтенант Лев Гунин, единственный, кто выжил в той самой мясорубке. Ему очень повезло. Такое ощущение, что его сберегли, - и она закатила глазки вверх. НКВДшник задумался – возможно, он и, правда, ошибся.
На следующий день Льва выписали, и, получив все необходимые документы, он направился в ближайший военкомат, решать свою дальнейшую судьбу. В кабинете его встретил перебинтованный седовласый мужчина, на вид лет пятидесяти, но, как оказалось позднее – ему не было и тридцати.
- Привет, дружище, будешь? – Протянул ему военком папироску. Лев закурил.
- Что можете сказать по моему делу?
- Да, браток, повезло тебе. Ну, как повезло… - Мужчина затянулся, - вся твоя часть полегла, и что теперь с тобой делать?
- Направить в другую часть, на передовую, конечно же, - спокойно возразил ему Лев.
- Хорошая мысль, только вот куда именно тебя?
- Где сейчас самые большие потери, туда и направляй, командир.
Мужчина внимательно поизучал личное дело Гунина, побарабанил пальцами по столу, выдохнул:
- Что ж, не могу тебе отказать. Правов таких не имею. Хотя ты мог бы и в Москву сейчас убраться, подальше от всего этого, - мужчину передернуло. Лев его прекрасно понимал – он и сам теперь хотел убраться подальше от боевых действий. Любой ценой.
- Хорошо, командир. Направляй туда, куда считаешь нужным. За все спасибо, - он достал из кармана пачку сигарет и мужчины закурили.
- В Москву?
- Давай туда, - получив подписанное направление, Лев вышел из здания и прислонился к стене, облегченно выдохнув. Он закрыл глаза и перед его взором медленно открывались страницы его дела.
- Я всех помню. Всех найду. И тогда вы пожалеете, что родились на свет, - его дернули за брючину, мужчина открыл глаза – перед ним стоял маленький чумазый мальчик лет пяти.
- Дяденька, а вы фашистов бьете?
- Да, мальчик.
- Убейте их больше. Они папку моего убили, - мальчик хлюпнул носом. Лев улыбнулся и вытащил из мешка кулек с разными продуктами и протянул ребенку.
- Что это?
- Держи, мальчик. Вспоминай иногда дядю Леву, - мужчина потрепал пацана по голове и направился к вокзалу. С трудом он влез в переполненный состав, отправляющийся в Москву, там устроился в уголке и постарался сделаться как можно незаметнее.
РОССИЯ, НАШИ ДНИ
Игорь нервно постукивал пальцами по столу. Это, пожалуй, было единственное, что выдавало крайнюю степень напряжения.
- Мало мне Санитара, мало было, да. Теперь еще и Скрипач! – Он вскочил и с силой ударил кулаком о стену. На костяшках выступила кровь, он облизал кулак и уселся обратно. Зазвонил телефон:
- Игорь, еще один. Почерк тот же. И кассета. Господи, ну что за старпер?
Игорь схватился за телефон и потребовал принести к нему всю имеющуюся информацию по первому трупу. Ребята из «безпеки» не очень любили делиться сведениями, но тут, видимо, сделали исключение.
Разочарованно Игорь читал не такое уж и большое жизнеописание убитого полковника.
«Иван Петрович Казич, родился в 189.… году в городе Т. Ушел добровольцем на фронт в Первую мировую войну, был трижды ранен, получил несколько наград. В 1921 году поступил на службу в ВЧК города Т., затем был переведён в ГПУ НКВД по упразднении ВЧК. В 1941 году добровольцем отправился на фронт, где получил четыре ранения, был комиссован по состоянию здоровья. Награжден орденом Мужества, орденами Отечественной Войны, Красной Звезды. В послевоенные годы продолжил работу в органах КГБ, вышел на пенсию в 80-х годах в связи с возрастом.»
- Что ж ты такого сделал, чтобы заслужить такую смерть? – Тут резкой трелью разродился мобильник.
- Да! – Заорал выведенный из себя мужчина.
- Ну и чего ты орешь, как медведь после спячки? – Меланхолично спросила Маргарита, докуривая очередную сигарету.
- Сорри, детка, у нас второй труп. Тот же почерк. Я сейчас выезжаю. – Он продиктовал адрес:
- Поняла, буду там же.
Через полчаса они встретились у дома второй жертвы. Вонь стояла неимоверная, и Маргарита поделилась с бывшим шефом шариками «Кристи».
- Что за больной ублюдок?
- Слушай, а ты не думаешь, что это может быть месть?
- Да кому насолил этот милый старичок?
- Дружочек, ты забыл, где он работал? Там НЕ насолить было невозможно, - Маргарита просто прочитала другую характеристику дедка-полковника.
- Ну не знаю, - тут ему постучали по плечу. Он обернулся и увидел неприметного молодого человека, чье лицо смело можно отнести к незапоминающимся.
- Товарищ майор, я – старший лейтенант ФСБ Жучара, вот сведения про Алексея Петровича Жучару. Да, как только узнали – сразу составили. Просьба сверху вам помогать. Если Вам пригодится, то учтите – они работали вместе с Казичем. Все время бок о бок. Лучшие друзья. – Парень отвернулся и его плечо предательски дрогнуло.
- Ваш родственник? – В лоб спросила Маргарита.
- Дед. Двоюродный. – Глухо ответил офицер.
- Мои соболезнования.
- Можно я… Не пойду?
- Конечно, можно. Думаю, ваше руководство будет не против, если вы поедете домой. Вам надо отдохнуть. Да еще и родственникам сообщить, - страдальчески протянул Игорь.
- Спасибо, - фээсбэшник ушел.
- Так, так, так, - Маргарита повела носом, словно собака, почуявшая след. – У нас серия, и, подозреваю, что это не последний труп.
- Лейтенант! – Крикнула она уходящему человеку, - тот обернулся:
- Слушай, сколько в том отделе с Казичем и Жучарой еще работало человек?
- Шесть.
- Все адреса скинь майору. И проедьтесь-ка по ним. Что-то мне подсказывает, что они мертвы.
- Ну спасибо, Маргаритка, - саркастически бросил Игорь. – Мало нам Санитара, так ты еще нам серию хочешь устроить? – Он не заметил, как на последних словах девушка еле видно поморщилась.
- Дружочек, - ехидно начала она, - устраиваю не я, а Скрипач. Кстати, не стоит ли применить принцип Оккама?
- И что ты собралась отсекать?
- Я бы пошуршала в архивах, и посмотрела, кому так испортили жизнь, что спустя столько лет он решил отомстить.
- Маргарита, - обратился к ней фээсбэшник, который, как выяснилось, все это время стоял рядом: - Могу помочь. Вы же понимаете, что конкретно вам никто такой информации не даст?
- Согласна с вами. Мне кажется, нужны документы конца тридцатых – начала сороковых лет. Возраст, который нас интересует – от двадцати пяти до тридцати. Естественно, мужчины. Возможно, с музыкальным образованием.
- Постараюсь за сегодня сделать, - козырнул старлей, - товарищ майор, а если по адресам… Ну, тела, что делать-то?
- Очень надеюсь, что ваше руководство не будет ставить нам палки в колеса. А и поможет хоть немного. Кстати, большое спасибо за документы. Вы правы – так бы мы долго искали сведения, - неуклюже поблагодарил он.
СССР. 1943 год. Москва.
Лев прибыл в столицу ранним утром, на вокзале у него проверили документы, и козырнув, отпустили. Он решил пройтись по памятным местам и начал со своего старого дома, где жил его отчим. Этого гада он увидел издалека – тот сидел на лавочке во дворе и курил самокрутку.
- Что ж ты не на фронте? Даже старики уходили, а ты, взрослая гнида – сидишь и портишь воздух. – Вдруг он вздрогнул – к отчиму подошла Гретхен, везя в коляске ребенка.
- Сука, небось, уже и похоронила меня, - прошипел Лев и постарался подойти ближе к этим, ненавидимым им, людям.
- Олег, Вы ничего не слышали об… - Она показала глазами куда-то вверх, понимая, что даже у воздуха могут быть уши.
- Нет, - резко бросил мужчина, - и надеюсь, не услышу! Неблагодарный щенок!
- Олег, Вы зря так, - она качала коляску. – Это самый чудесный и прекрасный человек, которого я когда-либо знала. Его оболгали. К сожалению, доказать это невозможно. – Лев воспрянул, - и именно поэтому я пришла к вам в последний раз. Послезавтра я выхожу замуж за, - она назвала имя и фамилию, и всё существо Льва пронзила ярость и ненависть – тот самый человек, что работал под его началом и написал на него донос. – Посмотрите на вашего внука. Больше вы его не увидите. Игорь – замечательный человек, он согласился усыновить нашего с Иосифом сына. Чтобы тот не страдал в дальнейшем. Более того, поскольку Игорь теперь начальник КБ – там буду работать и я. И мы переезжаем ближе к работе.
- Что? – Не поверил своим ушам Олег, - как ты можешь?
- Олег, вы противоречите сами себе, - грустно вздохнула Грета. – Определитесь – ненавидели вы его или любили? – Она развернулась и ушла. Лев почувствовал боль в руках. Как оказалось, он сжал кулаки так, что ногти впились в ладони, оставив кровавые полумесяцы.
- Как же я вас всех ненавижу! Вы не представляете, как и что я с вами сделаю. Но не сейчас. Я умею ждать. Я терпеливый. Бог меня бережет, - шептал мужчина, - я отомщу.
Он неспешно подошел к сидящему на лавочке мужчине:
- Извините, спичек не найдется? – Тот вздрогнул и внимательно посмотрел на подошедшего. Его глаза расширились:
- Прости… Простите, что?
- Спичек, говорю, не найдется? – Вытащил из кармана пачку «Казбека», достал оттуда две сигареты и протянул одну сидящему. Тот с недоверием взял ее, зачем-то понюхал. В его руке словно по волшебству возник коробок со спичками. Голубой огонек легкомысленно заскакал на ветру, и прикрыв его ладонью, мужчина закурил, с наслаждением втягивая дым.
- Спасибо. Держите, - он всунул в руку офицеру коробочку, которую тот сразу убрал в карман, еле заметным движением вытерев ладонь о штаны.
- Вы меня простите, пожалуйста, просто вы очень сильно похожи на моего любимого сына. Он, к сожалению, наверное, уже погиб. – В глазах мужчины предательски засветилась влага.
«Да знаю я твою «любовь», сука, - злобно подумал Лев, - вся спина синяя бывала иногда».
- Ничего страшного. Мне многие говорят, что я на кого-то похож. Я уже привык, - спокойно бросил он и снова протянул руку, - Лев.
- Сергей.
«И тут ты снова соврал, гадина. Соломон ты, истинный Соломон».
- Рад был знакомству.
- Вы меня извините, товарищ старший лейтенант. Не на фронте я, раны с белогвардейской ноют, даже бронь дали. Не пустили меня.
«Да, не пустили. Бриллиантовый гарнитур матери тебя, урода, не пустил!»
- Пойду. На поезд тороплюсь. – Бросил Лев, уходя. Спустя несколько лет он узнает, что его бывший отчим умрёт от голода, потеряв в сорок четвертом году продуктовые карточки. В тот день Лев впервые напьется до беспамятства.
РОССИЯ, НАШИ ДНИ.
Игорь, к сожалению, оказался прав – по всем оставшимся адресам они обнаружили трупы разной стадии разложения. Спустя несколько часов стали приходить и кассеты с одним и тем же записанным текстом.
Злой, как черт, Игорь, отбивался от репортеров и вышестоящего руководства – еще бы, такого давно в городе не было и с трудом добрался до двери родного отделения. Захлопнуть с силой железную пластину ему не позволил доводчик, и тогда Игорь со всей дури долбанул ногой по несчастному столу, что служил подпоркой иногда дремлющему дежурному. Не выдержав издевательств, несчастный предмет мебели крякнул и сложился.
- Завтра у хозяйственников новый выпишу, - успокоил горюющего дежурного майор, пулей взлетая к своему кабинету.
- А до завтра мне как быть, тащ майор?
- Так посидишь, - крикнул мужчина, заставив затрястись пуленепробиваемые стекла.
Маргарита и Жучара уже ожидали его у дверей кабинета, умудрившись просочиться незаметно для представителей второй древнейшей профессии.
- Итак, что мы имеем, дорогие мои коллеги и друзья-сотоварищи? – Мерил шагами кабинет майор. – А имеем мы психа, возомнившего себя не иначе, как вершителем судеб, мать его!
- Знаете, товарищ майор, благодаря помощи Маргариты, составившей портрет, мы смогли найти убийцу. Точнее, его досье. Сами понимаете, раньше сотрудники были достаточно дотошными и записывали каждую мелочь, совсем каждую, включая увлечения. - Жучара передал тощенькую папку в руки майору. Тот уселся за стол, кивком пригласив собеседников сделать тоже самое, и углубился в чтение. В принципе, через двадцать минут он закрыл папку, и бросил ее на стол.
- А ведь знаете. Я впервые не знаю, что сказать. Просто не знаю. Мне чисто по-человечески жаль мужика, угодившего по нелепому доносу в штрафбат и там погибшего. Стоп, не погибшего, получается. – Он воззрился на Жучару. Тот скромно улыбнулся и достал из кармана листок с рукописным текстом.
- В общем, нашим сотрудникам удалось установить следующее – на Курской дуге погиб почти весь взвод, к которому был приписан товарищ Мендель. Кроме одного – старшего лейтенанта Льва Гунина. И, по странному совпадению, товарищ Мендель был чуть ли не близнецом старлея. – Жучара вытащил из кармана старую фотографию – на ней был изображен мужчина в военной форме советской армии лет тридцати с прической под «Котовского» с ясным взглядом. И следом выложил вторую фотографию, на которой был запечатлен практически двойник военного, только с прической «Канадка».
- Нам удалось проследить путь прославленного бойца Гунина после войны. Правда, затерялся он где-то в начале девяностых, но вы и сами помните, какая неразбериха тогда была. Потом он снова выплыл, и вот тут наши коллеги почему-то обратили на него пристальное внимание; почему – я и сам не знаю, - он театрально приложил руку к груди, - я бы сказал, поверьте. Тем более, он и моего родственника угробил. – Не буду дальше растекаться мысью по древу – у нас есть его адрес. Думаю, есть смысл прокатиться туда.
НЕСКОЛЬКИМИ ЧАСАМИ РАНЬШЕ
Человек в камуфляжной форме вошел в подъезд дома, построенного годах в семидесятых двадцатого века. Поднявшись на второй этаж, он чуть было не задохнулся от жуткой вони. Пахло кошками, мышами и еще какой-то гадостью. Остановившись перед дверью нужной ему квартиры, человек дернул щекой (дурацкая манера, оставшаяся с давних времен) и нажал кнопку звонка. Долгое время никто не открывал; наконец, раздались шаркающие шаги, дрожащие руки стали открывать многочисленные замки и цепочки. На пороге появился мужчина лет семидесяти с трясущимися руками.
- Здравствуйте. Вы за мной? – Словно с облегчением спросил он.
- Нет. Я хочу узнать, как вы на них всех вышли. Знайте, я в курсе всего. Возможно, Вы обо мне даже слышали. Санитар, - скромно представился человек.
- Конечно. Наслышан. При других обстоятельствах я бы даже сказал, что рад нашему знакомству. Однако, проходите. Чай, кофе или, может, чего покрепче? – Санитар улыбнулся и выбрал кофе, к которому он имел притяжение еще с детства. Лев залил в кофеварку воды, засыпал кофе и нажал на кнопку. Практически мгновенно по квартире разнесся чудесный запах.
- Благодарю вас, - принял он из рук Гунина чашку с дымящейся ароматной жидкостью.
- Расскажите, как вы меня нашли, - попросил Гунин.
- Если честно, мне помог случай и то, что службисты стали оцифровывать архивы, - неожиданно для себя признался Санитар, - поверьте, с Вами я хотел увидеться чисто из любопытства. Расскажите же, как вы нашли их всех.
- Ах, это. – Махнул сморщенной лапкой Лев, - это было просто. Начал я сразу после войны. Искать этих ублюдков. Поверьте, чувство мести это самое идеальное средство. – Он запнулся. – Если бы не жажда мести – я бы, может, и пустил бы дело на самотек. Но это не тот случай. Первым был следователь, который вел мое дело. Вы же в курсе, ведь правда?
- Конечно.
- Так вот. Следователя я, кстати, пальцем не тронул – он сам мне все рассказал. А, чуть не забыл – хрущевская оттепель и все такое. Он был рад меня видеть, и, мне даже показалось, облегченно выдохнул. Как потом и оказалось, он действительно обрадовался, значит, его мучила совесть. Собственно, он выдал все данные по своим коллегам и не только. И я стал ждать. А я научился ждать, - с горечью произнес он, - научился. Изредка я приходил посмотреть на моих врагов. Потом они стали переезжать. Но по странному совпадению, в ваш город. В разные годы, в разные районы. Но сюда. Мне это оказалось на руку. Я ждал. О, я умею ждать. Меня хранил бог, - Санитару показалось, что мужчина стал заговариваться, - хранил, да. В принципе, я записывал все свои наблюдения. Хочу оставить их уважаемым милиционерам. Если они все-таки меня сподобятся найти, - Лев хихикнул. – Я следил за ними всеми. Я знал, когда и куда они выходят из дома, сколько у них детей, внуков и правнуков и прочих родственников. Бабулечки у парадных – неисчерпаемый кладезь информации, если к ним правильно найти подход. А я научился находить подходы. Я подождал, пока их дети вырастут, когда вырастут внуки. Я же не зверь. В отличии от них. Вы спросите, как я входил в доверие к старым службистам? Любой человек имеет свойство расслабляться. Так и они. А я находил их слабости. Почему я решил сделать это все сейчас? – Неожиданно перевел он тему, - мне осталось немного. Совсем немного. Скоро я с кровати встать не смогу. Родственников как у меня, так и у Льва – не осталось. Да, сын у меня есть. Но он покинул меня вместе с Гретхен. Он был совсем крохотным. Я его видел только один раз в жизни. Много десятилетий назад. Как я любил Грету. Как сорок тысяч братьев любить не могут. Это была чистая любовь, чистый эфир. Так, я снова заговариваюсь. Да, это последствия того самого, почему мне осталось так мало. В общем, несколько дней назад я узнал, что моим врагам тоже осталось немного. И я решился. Мой первый любил играть в шахматы. Собственно, так мы и познакомились. Он часто приглашал меня в гости, но о своей старой работе он не рассказывал. А Вы знаете, кстати, как тяжело пилить тело человека, пусть и мертвого? Очень трудно. Тяжелее дерева почему-то. Но я справился. Яд одной чудесной пресмыкающейся зверушки. Прекрасная вещь, рекомендую. Первый, он ведь в сознании был, когда я начал. Я пилю, а он поет. Поет, представляете? Это была чудесная песнь для моих ушей. Правда, пришлось его потом заткнуть. Могли прийти соседи. А я не люблю, когда мне мешают. С остальными самое сложное было узнать их предпочтения. И втереться в доверие. А дальше – по накатанному. Яд в напиток и человек твой, хихи. На третьем работать ручной пилой я уже наловчился. Вот здесь, - вытащил Лев из-под стола толстую тетрадку, - записано все. И вся. Мне осталось недолго, - снова повторил он. – Отчим мой ведь сам помер. От голода. Потерял карточки продуктовые. А вы, я думаю, знаете, как это было страшно. И никто! Никто ему не помог. Вот такой это был человек. Хотя нет. Первый был муж моей Гретхен. Тот самый, что донос написал. Страшная смерть у него была. Погиб в Спитаке при землетрясении. Я ведь тогда был этим, как его – добровольцем. Я знал, что они переехали в Спитак. И адрес знал. Гретхен к тому времени уже умерла. Онкология, знаете ли, страшная вещь. А эта гнида жила. Хорошо жила. Сын мой уже был взрослым и на тот момент был в командировке в другом городе. Вы меня извините, что я так растекаюсь; вспоминать сложновато – годы уже не те.
- Ничего страшного. Мне, правда, очень интересно! – И Санитар говорил это не из вежливости – перед ним разворачивалась жизнь человека, практически уничтоженного адской машиной конца тридцатых, но сумевшего выжить. Где-то он даже узнавал себя.
- Так вот, я разгребал завалы дома, где он был зарегистрирован. И услышал его голос. Вы не представляете, как я был счастлив. Мне повезло, что кроме меня, крики не слышал никто. Я делал вид, что продолжаю разгребать, а голос становился все тише и тише. Пока совсем не затих. Господи, какое же это было наслаждение для моих ушей. Вы, наверное, подумаете – ну вот помер тот, кто донос написал, и достаточно? Нет, нет и нет. Они все должны были умереть. Умереть, понимаете? Ну Вы-то меня понимаете. Я внимательно следил за вашими подвигами, и хотел бы пожать вам руку напоследок. – И Гунин потянулся к Санитару. Тот осторожно взял его ладошку в свои руки и аккуратно сжал.
- Я вас прекрасно понимаю. Видеть все это… - Он не договорил и качнул головой.
- Я вас тоже услышал. Так вот, а дальше я просто ждал. Когда началась перестройка, я желал смерти пятнистому. И тогда я понял, что не всегда наши желания могут быть исполнены. Чтобы наши желания исполнились – надо самому приложить усилия. Иногда неимоверные. – Лев обезоруживающе улыбнулся. – Простите, уважаемый, можно вас попросить об услуге?
- Конечно же.
- Мне очень надо прилечь, очень. Боюсь, не смогу закрыть за вами дверь. Вы не могли бы укрыть меня одеялом? Дверь захлопывается на «собачку».
Санитар помог Льву дойти до кровати и улечься.
- Вы знаете, мой новоприобретенный друг… Кажется, я все-таки… Такие встряски не очень полезны моему организму. Могу ли я попросить вас еще об одной услуге? Подождите, пока я не перестану дышать, положите мне на грудь мои воспоминания… И, наверное, не закрывайте дверь. Не хочу, чтобы ее ломали. Лишние тяготы и хлопоты соседям потом, - Гунин уже с трудом дышал, его глаза лихорадочно блестели.
Спустя полчаса все было кончено. Санитар проверил дыхание мстителя с помощью зеркальца, укрыл его одеялом и исполнил последнее пожелание; затем вышел, оставив дверь распахнутой настежь.
СПУСТЯ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ.
К подъезду, где проживает возможный Скрипач, подлетели полицейские машины, сверкая проблесковыми маячками. Опергруппа взлетела на второй этаж и замерла перед открытой дверью. Первыми в квартиру зашли Игорь и Маргарита. Вдруг девушка схватила майора за руку:
- Ты слышишь?
- Зачем ты меня звала? – Одновременно с ней задал он вопрос.
- В смысле? Я хотела спросить, не слышал ли ты изумительную игру на скрипке…
- Мне показалось, ты сказала – играй, Йосенька. - Они переглянулись:
- Знаешь, Игорь, пожалуй, мы не будем никому об этом рассказывать…
- Ты права. Психологи, хоть и по работе не поймут, - нервно хохотнул мужчина и снова услышал нежный женский голос: «Играй, Йосенька. Теперь мы оба свободны».
Они прошли в комнату, стараясь не сильно заляпать полы, и увидели на кровати труп под одеялом, на его груди лежала толстенная тетрадь, а к ткани была пришпилена записка, текст которой потом каким-то образом просочился в СМИ.
«Уважаемые. Я нашел Скрипача раньше. Уж извините. Тут я не при чем. Ваш Санитар».