Повесть "Военный журналист"
(третья повесть из цикла "ПРОКЛЯТЫЙ ПУТЬ")
основано на реальных событиях
Глава 2
Бригадная газета
К ноябрю 2005 года наша мотострелковая казачья бригада была полностью переведена на контракт, причем одной из первых в округе. Заканчивался учебный год, нужно было завершать все текущие задачи. Я успел окончить дактилоскопическую регистрацию саперного и разведбата, ранее отсутствовавших по причине длительных командировок – полевых учений, даже, несмотря на слабую явку офицеров и прапорщиков. Но от моих воспитательных обязанностей меня никто не освобождал, и мне предстояло поспешить на новое совещание замполитов рот и батальонов.
На этот раз я пришёл пораньше на совещание, сел на менее заметное место, чтобы полковник Златогиря не сильно обращал на меня внимание. Но он после переклички как всегда начал совещание, с армейской шутки, затронув одного замполита:
– Как у вас в дивизионе обстановка? – спросил он одного майора.
– Стараемся, товарищ полковник – поспешно ответил тот.
– Стараться можно на бабе – с довольным видом и явным превосходством произнёс полковник и добавил – а задачи нужно выполнять!
Он с недовольством обзвонил мотострелковые батальоны, от которых отсутствовали офицеры-воспитатели и, потерев залысину на голове, с сожалением сказал:
– Опять нет главных действующих лиц, а у нас на носу контрольные занятия, что необходимо иметь, записывайте… – протянул голосом Иван Викторович.
– Первое, журнал учета посещаемости, второе, отработанные конспекты по ОГП, третье, личные дела с отработанными служебными карточками: взыскания сняты, иначе двойка ставится. Дальше, учебники, взять в библиотеке, ручка у каждого, указка, две карты, плакаты, наглядные пособия, старые стенные газеты и боевые листки допускаются – перечислял он, заглядывая в свой блокнот.
– Еще, контрольные вопросы на контрольные занятия. И, главное три ведомости сдачи ОГП в печатном виде, в медроте и где есть женщины-военнослужащие еще и четвертая ведомость… Лосев, зайдешь в саперный батальон возьмешь образец ведомостей. До 17-00 ведомости сдаются в воспитательный отдел, в день проверки и не забывайте «Экран сдачи контрольных занятий» на бумаге Ватман – устало закончил полковник.
И когда все офицеры-воспитатели уже встали и направились к выходу, он напомнил о продлении подписки на газетные издания.
И я естественно направился первым делом к своему новому другу Андрею. Кабинет его, точнее редакции военной газеты, находился напротив кабинета майора Губко – помощника полковника Златогири по информированию и ОГП. Майора я тоже застал здесь, он сдал методические материалы для газеты по организации контрольных занятий по общественно-государственной подготовке военнослужащих.
– Здравия желаю, товарищ майор – рапортовал я, в ответ он просто протянул мне руку и перед уходом сухо сказал Андрею:
– Я все отредактировал, ничего не добавляй.
Андрей удивился моему визиту со словами:
– Наконец-то, каким ветром в наших краях.
– Я после совещание у «великого» и по делу – немного официозно ответил я – узнать за подписку, как её вообще оформить?
– Ты знаешь, Паш, а зачем тебе деньги тратить, на медроту и так пока выделяют газеты, вот возьми пару экземпляров «Российской газеты» и «Южного военного вестника», «Московскую звезду» главную газету, извини, дать не могу, зато нашу бери, сколько нужно экземпляров – перечислял он.
– А наша газета как называется? О, «Армейское мужество», звучное название, почему я раньше её не встречал.
Бригадная газета под сильным названием «Армейское мужество» была основана в далёком 1995 году и, хотя своей типографии в части не было, она регулярно выпускалась в местной городской типографии небольшим тиражом в 900 экземпляров. Учредителем её было Министерство обороны России, издателем командир нашей бригады генерал-майор Храпин, главным редактором капитан Троянов, но из-за отпуска последнего временно исполнял обязанности редактора мой друг лейтенант Корнеев Андрей. И просматривая статьи в газете «Московская звезда», он мне сказал:
– Я для ноябрьского номера готовлю статью под названием «Юбилей Военторга»…
– Любопытно и сколько ему лет?
– Не поверишь, уже десятилетие отметил, военный продуктовый магазин, кондитерский цех, и кафе, где мы обедаем, ещё солдатская чайная и бытовой комбинат…
– А чем ты так озабочен?
– Еще нужны материалы, место одной колонки пока пустует… – процедил он, листая газету – поучаствовать, не хочешь?
– Я? – удивленно ответил я – а почему бы и нет, и тему могу предложить медицинскую, прививки от гриппа, подойдёт? – тут же добавил я.
– Ещё бы, набросаем, давай текст… название скажем «На страже здоровья»… – предложил он.
– Можно начать так – отозвался я – Осенний моросящий дождь и шквальный неутихающий ветер поневоле загоняют в медроту толпы заболевших гриппом военнослужащих. Но места в госпитале и медицинской роте не резиновые, хотя пандемия пока ещё не угрожает, но врачи-эпидемиологи без устали ведут борьбу с…
– Недугом сквозь призму… шприц-тюбика – вырвалось у Андрея, который набросал текст и продолжил мысль – Легкий взмах рукой и словно по мановению волшебной палочки, чудодейственная вакцина гриппозная защищает лучше любых микстур, таблеток и пилюль.
Дальше его словно захватила тематика, и он уже без моей помощи увлеченно и с улыбкой надиктовал себе играючи слова:
– Можно надеть противогаз или ватно-марлевую повязку и тем самым защитить себя от повальной хвори, но лучше сходить в медицинскую роту и сделать заблаговременно прививку.
– Обязательно нужно указать наших врачей-специалистов – настаивал я.
– В пункте постскриптум напишем: тем более, что активную иммунизацию личного состава нашего соединения проводят кто?
– Старшие врачи-специалисты санитарно-эпидемиологического взвода капитан медслужбы Парамонова Ольга Васильевна и старший лейтенант медслужбы Звягинцев Альберт Антонович – завершил я.
Мы с Андреем отправились в мое подразделение на место, которое мы описали для газеты и сделали себе вакцину в плечо, чтобы прочувствовать на собственной шкуре воздействие препарата. О чем он так же указал в публикации, под которой впервые появилось моя фамилия со званием – лейтенант Лосев. Так я стал соавтором еще не статьи по объему, а всего-навсего заметки. Но и это для меня было первое достижение в творческом процессе военной журналистики.
В следующем номере газеты последовала небольшая статья, также подготовленная совместно с Андреем уже о капитане медслужбы Парамоновой Ольге Васильевне. О длительном её служении в стенах подразделения медроты, непростой доли гражданского врача, волею случаю попавшей на военную службу в зрелом возрасте и дослужившейся до капитанских звездочек. У неё не за горами была выслуга лет и военная пенсия. Старшина Гришин, занимавший прапорщицкую должность начальника военной типографии, сделал даже её фото для газеты. Он был в подчинении у Андрея и уважительно звал его по отчеству «Сергеевич», несмотря на большую разницу в возрасте. Субординацию никто в армии не отменял. Андрей тоже обращался к нему по отчеству «Алексеевич» и заступался за него перед полковником Златогиря, который мог отчитать своего ровесника сорокадвухлетнего старшину по любому пустяку.
Я невольно перенял такую манеру обращения к старшему по возрасту и должности командиру медроты капитану Пономаренко Денису Петровичу и обращался к нему «Петрович» но на вы, за исключением плаца, где устав предписывает обращаться по званию. Дэн, так мы звали за глаза с Андреем исполнявшего обязанности командира медроты Дениса Пономаренко, оказался в давних дружеских отношениях с Андреем. Он не придирался ко мне в отличие от начмеда, подтянул мою компьютерную грамоту, показав несколько фишек в работе с документами. Я же помогал ему командовать подчиненными, точнее теми, кем мог «зарулить» – молодыми контрактниками, женщинами и офицерами-медиками.
С сержантом Алексеем Зосимовым, который познакомил меня с Андреем, я же наоборот отдалился и даже съехал от него в другое съемное жилье. Всему виной был его длинный язык. Из-за которого полковник Златогиря узнал, что я живу в съемном жилье с нижестоящими чинами сержантов, да к тому же один из них мой подчиненный. После грубой лекции полковника о субординации с сержантами я чувствовал себя неловко и подавлено. Сам полковник Златогиря тоже, скорее всего, вспомнил, как не смог мне помочь с подписанием рапорта на офицерское общежитие, когда его послал на три буквы замкомбрига по тылу, полковник Уско. Андрей меня успокаивал, что в этом нет страшной беды, и он бы на моём месте отреагировал бы прохладно и философски на тему субординации.
Алексей в последующем потерял должность фельдшера. Начмед отдал его должность старшей медсестре Мироновой. От отсутствия перспектив получить прапорщика он планировал разрывать контракт. И предупредил меня о переводе в наше подразделение на должность старшины роты прапорщика Святцева, который якобы неадекватен из-за контузии, полученной во второй Чеченской компании. Но я не испугался его, ведь меня он не бил как своих солдат-срочников, как видно доставалось тогда ещё новобранцу Алексею Зосимому. Но мне рассказали, что тумаки перепадали даже офицерам, в частности дежурному врачу.
Прапорщик Святцев появился на нашем итоговом построении в качестве гостя весь в медалях и полевой форме. После построения он общался с нашими старожилами-женщинами, и я смерил его с ног до головы. Роста мы с ним были одинакового, комплекции в плечах тоже, только разной весовой категории. И понятное дело, мне было только двадцать три года, весил я не больше шестидесяти восьми килограмм. А ему было тридцать пять лет, как Махмудову, тоже весившему под центнер. Впрочем, начмед, капитан Махмудов отличался тоже взрывным кавказским характером и случалось тоже бил срочников. Я подумал, что он поможет сдержать этого «буяна» и беспокоится не о чем.
Для себя я решил с будущим старшиной роты держать дистанцию и называть его по отчеству и даже на «вы». Мой метод сработал. На меня Святцев равнялся на построении в плане осанки, которую на плацу я держал безупречно. И сравнивал меня в шутку с белогвардейским поручиком и иногда с немецко-фашистским обер-лейтенантом. У него высокого голубоглазового блондина, уже седеющего, видно были германские корни и внешне мы были чем-то даже схожи. Да к тому же ему сразу объяснили, что молодой замполит в роте принципиальный как кремень, не терпит хамства и рукоприкладства. Сразу берет объяснительные и составляет административное расследование. В чем даже не подчиняется командиру роты и начмеду, ссылаясь на воспитательный отдел штаба. Так я зарекомендовал себя у подчиненных.
К декабрю я сдал успешно четыре ведомости контрольных занятий по общественно-государственной подготовке. Самую низкую оценку я вывел самому недисциплинированную солдату рядовому Радченко, который планомерно выводил меня из равновесия, называя «барабанщиком», лейтенантом, хорошо знающим форму доклада. Хотя на его неуместное поведение я ни разу не пожаловался начмеду. Осадить же его не помог ни начмед, которому он приплачивал за отлучки и отгулы, ни капитан Пономаренко, предпринявший попытку принизить и усмирить Радченко. А только серьезная беседа с дознавателем военной прокуратуры по поводу его угроз в мой адрес.
Настолько наглым был этот Гриша Радченко, портивший нервы своёй наглостью и девиантным поведением не только мне. И мне не хотелось бить его и идти у него на поводу и пару раз я себя сдержал от рукоприкладства. Вдруг он выполнял заказ начмеда, а я бы попался на крючок. Его я тоже впоследствии уволил в связи с разрывом контракта с его стороны. Впрочем, по его же желанию и указке начмеда, я подготовил все документы на увольнение, как только генерал Храпин пошёл на повышение командиром дивизии. Ибо он отклонял любые документы на увольнение, чтобы укомплектовать бригаду на сто процентов.
И в этом случае Андрей посоветовал не драматизировать ситуацию. Ведь летом случилось куда более худшее чрезвычайное происшествие с повешением 26-летнего старшего лейтенанта Ханбетова, у которого были серьезные семейные проблемы и видимо со здоровьем. Уж лучше бы он временно дезертировал, такие случаи были и среди офицеров.
А полковник Златогиря, узнав о моем обращении к дознавателю военной прокуратуры, предпринял попытку отстранить меня от занимаемой должности. Но начмеда Махмудова я устраивал в роли исполнительного молодого лейтенанта на побегушках. И он на удивление спас меня от вывода за штат. Того, чего я боялся больше всего на службе – потерять должность и вместе с ней копейку, наблюдая за тем как спиваются потихоньку выведенные за штат офицеры. Но об этих трудностях не принято писать в печати, разве, что в желтой прессе.
Декабрьский и январский номера газеты «Армейское мужество» уже не имели такого успеха у читателей, как предыдущие, ведь из отпуска вернулся редактор капитан Кирилл Троянов, который к творчеству журналистики особо не тяготел, а более напоминал опытного администратора. Он брал фрагменты из газет «Московская звезда», «Южный военный вестник» и помещал их на первой полосе бригадной газеты. На следующих страницах размещал рубрику «Дни воинской славы» в виде исторического экскурса по знаменитым битвам и морским сражениям. И на последнем листе сухую статистку в виде таблицы – расчет денежного довольствия военнослужащих контрактной службы на последующие четыре года вперед.
А мой друг, настоящий военный журналист лейтенант Андрей Корнеев, тем не менее, написал ещё одну интересную статью, но поместил её в местной газете, где ее охотно опубликовали. Он все чаще ходил по нарядам помощником дежурного по части и оперативным дежурным из одного штаба в другой. И его даже привлекли играть деда-мороза на новогодних утренниках в гарнизонном доме офицеров. Такой чести его удостоил полковник Златогиря.
В январе 2006 года на крещенские морозы я перемерз на многочасовом построении, на плацу, приморозил чувствительный нос и щеки и, запросился в отпуск за неполный 2005 год. Меня еле отпустил новый замкомбрига по тылу накануне учений. Прослужив более девяти месяцев, время вынашивания ребенка, можно было сказать, что как военнослужащий я родился, пройдя огонь, воду, но ещё не медные трубы.
А точнее прошёл: неуставные отношения, отказ в общежитии, оскорбления на плацу от комбрига, притеснения от замполита части и начмеда и хамства от матерых контрактников. А время расставило все по местам, документы на увольнение «старых» контрактников я потихоньку готовил, комбрига ждало повышение в феврале с переводом в другой регион, начмед бригады принял мою сторону и утёр нос замполиту части. А зама по тылу, не подписавшего рапорт на общежитие, отстранили из-за уголовного дела по гибели нашего бойца. Так что самоутверждение мое отчасти состоялось, и все неудачи можно было оставить в старом году, а в новом взять реванш за прежние тяготы и лишения, набравшись сил в отпуске.
Но впереди в конце февраля ждало главное испытание зимние командно-штабные учения – полевой выход бригады в район чеченской границы сроком почти на месяц.