Солнцем нагретый асфальт безлюдного двора медленно остывал после заката. В черных брюках, в розовой блузке, в белых туфлях Зина вышла из подъезда панельной многоэтажки и, освещая путь фонариком мобильного телефона, направилась к ряду убогих сараев вдоль железнодорожной насыпи.
На щебенке у двери крайнего сарая Зина остановилась. Альберт не пришел к ней сегодня, и она хотела попасть к нему на дачу, вновь испытать истому от прикосновения его сильных рук и жадных губ и услышать из них клятву в вечной любви. Ей еще не было восемнадцать лет; Альберт был первый ее мужчина.
Внезапно Зина услышала за спиной шуршание щебеня, и мигом позже чьи-то жесткие пальцы схватили ее за шею.
– Гони телефон, сука, – потребовал зловещий шепот.
Зина дернулась, вскрикнула и от удара по затылку булыжником, завернутым в тряпицу, растянулась у ног грабителя. Верхние веки прикрытых глаз мелко задергались. Из ноздрей аккуратного носа слабо засочилась кровь.
Спрятав тряпицу с булыжником в карман пиджака, грабитель схватил мобильный телефон, а потом ловко скрутил с пальца жертвы золотой перстень с лазуритом.
– Отдай, – жалобно попросила Зина. – Это подарок любимого.
– Мне дочку кормить надо, – убегая к железнодорожной насыпи, крикнул грабитель.
– Отдай! Это подарок любимого! – потребовала Зина и медленно встала на ноги.
Дверь сарая открылась перед ней.
– Кто здесь? – спросил из проема пожилой мужчина в синем комбинезоне и поднял над головой горящий керосиновый фонарь.
Губы Зины задрожали. Из горла ее вырывался клекот. Струйки крови из носа она размазала ладошкой по скулам и подбородку и, посмотрев на доброе морщинистое лицо желтоватое в свете керосинового фонаря, ответила:
– Я… иду… Я
– К любимому мальчику. Я – шаман. Для меня ты и все люди – открытая книга, – заявил пожилой мужчина. Много лет читая и перечитывая неизвестно кем изданную брошюру о городских шаманах, он постепенно возомнил себя шаманом. Возомнил до такой степени, что даже перед угрозой расстрела не отказался бы от своих надуманных сверхъестественных способностей.
– Шаманы живут где-то в тайге, – не поверила Зина. Боль раскалывала ее голову.
– Про тайгу не знаю. А в меня, однажды, в грозу, шарахнула молния, и я стал шаманом. С тех пор я помогаю людям: лечу их душевные и физические болезни, – уверенно выдал пожилой мужчина свои фантазии за реальность. Ему понравилась молоденькая блондинка с лицом, испачканным кровью, и он захотел подружиться с ней.
– Пожалуйста, помогите, помогите мне. Пожалуйста, сделайте так, чтобы Альберт любил только меня, – горячо попросила Зина. Кровь перестала сочиться из ее носа, и боль в голове чуть поутихла.
– Помогу, если ты сердечно обнимешь меня. Твое сердечное объятие умножит мои энергетические, шаманские способности, – сказал шаман деловито. Подобную выдумку об объятие он часто говорил своему сыну и дочке и мешал им жить в квартире горловым пением и игрой на бубне, вызывая духов предков. Вот и вчера в полнолуние он разжег в квартире костер и запрыгал с бубном через пламя. Дети его вызвали пожарных и врачей, а он удрал из квартиры и спрятался в заброшенном сарае.
– Как же вы сделаете Альберта моим, и только моим? – не удержалась Зина от вопроса.
– Устрой мне встречу с ним, и я заряжу его вечной любовью к тебе, – солидно произнес шаман.
– Хорошо, – ответила Зина, шагнула, постояла, переждала головокружение и опять шагнула.
– Я провожу тебя, – держа фонарь над головой, шаман подхватил Зину под руку и двинулся к жилому дому.
*****
Зина вошла в квартиру. Тишина. Темнота. Закрыла входную дверь, включила свет в прихожей. Увидела черные тапочки Альберта рядом с тумбочкой, на которой расческа хранила между зубчиками несколько русых волосков Альберта.
Зина заглянула в туалет, увидела рулон туалетной бумаги, которую Альберт ценил за мягкость. Увидела на стеклянной полочке бритвенный станок и одеколон Альберта – прошла на кухню и долго смотрела на табурет, на котором еще вчера восседал Альберт и пил кофе. Потом она убежала в комнату, плюхнулась на кровать и заснула со скупыми слезами.
В это время заснул и Альберт в своем дачном домике. На кровати с ним лежала и злилась Эльвира. Она-то мечтала о податливом ее желаниям сексуальном гиганте; а Альберт сильными руками грубо покрутил ее, как хотел, и задрых.
Эльвира презрительным взглядом уставилась на затылок Альберта и незаметно для себя провалилась в сон.
Когда же она открыла глаза, солнце светило в окно спальни, облепленное бабочками-капустницами, а где-то над головой ворковали голуби.
– Я отдалась тебе, теперь ты отвезешь меня на курорт, – толкнув рукой в мускулистую спину Альберта, заявила Эльвира.
– Обойдешься, – пробурчал Альберт, сел на край кровати и сунул ноги в тапочки.
– Принеси мне кофе, – потребовала Эльвира.
– Обойдешься, – бросил Альберт и отправился в душ, в соседнюю со спальней комнатушку.
– Хам! – громко объявила Эльвира и повернула злое лицо к стене.
Через минут десять Альберт с полотенцем на плече, заглянул в спальню, сказал:
– Собирайся. Я отвезу тебя в город, – и отправился в гардеробную.
– Просто так от меня не отделаешься, – проворчала Эльвира, вскочила с кровати и засеменила в душ.
В гараже Альберт в отутюженном белом костюме завел серебристую иномарку и включил магнитолу. Когда же в салоне отзвучало пять песен, Эльвира опустилась на заднее сиденье. Альберт повел машину через дачный поселок в сторону города, сердясь, что вчера подвез от спортивного комплекса Эльвиру, подругу Зины, и соблазнился на ее круглые коленки, на ее полненькую фигуру, на ее царственную грудь.
*****
Послушав минуту ритмичный стук бубна, Зина в приталенном платье из легкого бежевого шифона открыла дверь сарая. Керосиновая лампа мерцала под кривым потолком.
– Здравствуй, моя хорошая, – поглаживая бубен, сказал шаман. – Куда пойдем?
– Пойдемте, пожалуйста, в кафе, что в переулке у вокзала, – попросила Зина. – Альберт всегда там завтракает.
Чему-то посмеиваясь, шаман вместе с Зиной вышел из сарая и поднялся по тропинке на железнодорожную насыпь, по которой в одну сторону рельсы тянулись к фархверковому мосту над автотрассой, а в другую сторону к желтому зданию вокзала.
*****
В светлом кафе кроме Эльвиры и Альберта посетителей не было.
Официант принес им салат из морепродуктов, пожелал приятного аппетита, вернулся к стойке и зашептался с миловидной барменшей.
Тем временем в переулке Зина заглянула в салон серебристой иномарки, а потом через стеклянную дверь в кафе и спряталась за спиной шамана.
– Альберт в кафе, – сообщила она. – Но он не один.
– Жди меня в магазине, – распорядился шаман, вошел в кафе и уселся за столик, в нескольких шагах от русоволосого красавца и полненькой смазливой брюнетки.
Спрятав под столик бубен, он заказал и получил от официанта стакан апельсинового сока.
Не чувствуя ног, Зина пересекла переулок и исчезла в просторном универсаме. Она узнала в спутнице Альберта свою подругу, Эльвиру, которая могла мгновенно распсиховаться и распустить натренированные в тренажерном зале длинные руки. Однажды смазливый юнец сравнил ноги Эльвиры с ногами кавалериста, так Эльвира пощечиной вывихнула ему челюсть.
– Альбертик, отвези меня к морю, – не притронувшись к салату, потребовала Эльвира и поставила кулачки на стол.
– И не подумаю. У меня дела, – вытерев салфеткой майонез с губ, ответил Альберт, посмотрел на Эльвиру, как на пустое место.
– Я тебе отдалась, а ты зажал поездку к морю. Ты подлец! – взбеленилась Эльвира, резко встала и двинулась к выходу из зала. – Ты еще у меня пожалеешь!
Шаман догнал Эльвиру, ударил в бубен и протяжно забасил:
– Омо-момо-ооо!
Альберт, официант и барменша застыли и онемели от выходки старика.
– Старый придурок! – провопила Эльвира. – Что б ты сдох!
Ритмичное громыхание бубна заглушило злобный крик, вселило в Эльвиру дикий страх. Она вылетела из кафе и пошагала по переулку, не замечая радостного взгляда своей подруги, которая маячила за витриной универмага.
Барабаня и барабаня по бубну ладонью, шаман остановился у серебристой иномарки. Туда прибежала Зина и заключила шамана в объятья.
– Спасибо, спасибо, спасибо, – захлебываясь от счастья, поблагодарила она.
– Ты?! – выйдя из кафе, поразился Альберт и оторвал Зину от старика и от асфальта.
– Я! – восторженно воскликнула Зина.
– Моя!
– Твоя.
Губы и язык Альберта коснулись губ и языка Зины, застонавшей и закрывшей глаза от наслаждения.
Довольный чужим счастьем шаман опустил руку с бубном, и пошел куда глаза глядят.