- Глупый, - Виктор Иванович, поправив повязку, неожиданно стянул ее с рукава и, бросив с размаху на стол, начал поглаживать предплечье. – Пуля сломала кость, порвала мышцу, думал без руки останусь, - подполковник говорил сквозь зубы, не торопясь, смотря на разбросанные по столу крошки черного хлеба. Пододвинул к себе поближе зеленую кружку с оббитой краской по бокам и, потрогав ее, отдернул руку.
- Товарищ гвардии подполковник, - Валентин пододвинул к нему другую кружку, - здесь вода холодная, разбавить Вам чай?
- Валя, давай не по-военному! – посмотрел он исподлобья на Стеклова. - Обращайся ко мне по имени и отчеству. Соскучился.
- У-у, - улыбнулся Валентин. – Простите, а когда Вы ранение получили, Виктор Иванович?
- Здесь же, на операции в прошлом году. Вот на том участке дороги, где духи позавчера разбомбили афганскую колонну.
- Тридцать семь машин, - покачивая головой, прошептал Валентин.
- Это - мелочь, по сравнению с прошлым разом Масуд так, легонько, потрепал их.
- Такое предчувствие, что и сейчас нас кто-то держит под прицелом, - постукивая ногтем по столу, сказал Валентин.
- Глубоко мыслишь, - похлопал Валентина по плечу начальник разведки. - Высадили два батальона на участки, где должно было быть скопление противника. Ан, нет, на этом месте оказались всего несколько маленьких групп душманов, да несколько складов и все. Так что, Масуд нас провел. Такое впечатление, что спрятал своих.
- Вывел в Пакистан? – сделал предположение Валентин.
- Да, нет. У него здесь достаточно сил, чтобы дать нам хороший бой. Всей афганской армии, в том числе. У него здесь месторождения, добывает изумруды, лазурит, золото. А это, Валентин, деньги(!), огромные деньги. На них он покупает не только оружие, наемников, но и все! Всех и все!
Подполковник сделал из белой железной кружки глоток сероватой на вид холодной воды:
- Хорошая вода здесь. Люблю!
Виктор Иванович, щурясь, смотрит на тусклую лампочку, окрасившую желтым цветом не только стол, стены палатки, но и чайное от загара лицо начальника разведки.
- Так, зачем тогда я здесь, Виктор Иванович? Я этого не могу понять, - глубоко вздохнул Валентин. - Все воюют, а я отсиживаюсь под броней…
- Брось, лейтенант. У каждого здесь своя война. Ты у нас кто? Пропагандист и агитатор. Кого ты там будешь из душман агитировать, а? Думаешь, если скажешь им, что давайте жить мирно, то они тебя послушаются? Да, этот народ знает и гордится тем, что его никто и никогда не побеждал. Он в крови свободен, понимаешь?
- Ну…
- Вот, вот, даже те ваши поездки по кишлакам, это - капля синьки в зеленом океане. Ею триллионы тонн воды не покрасишь, Валь. Ислам – это их вера, это их свобода, а для военных наемников - деньги, заработок, а для тех, кто управляет этими процессами – миллиардные заработки. А кто хочет все это потерять, а? Психи только. Так что, не забивай себе мозги, что за один раз и вот так сразу можно перекроить всю ситуацию в Афганистане.
Ахмад Шах Масуд, хозяин этой долины, как, в свое время, его отец Дуст Мухаммад, крупный феодал, служил в королевской армии и отвечал за этот регион. Поэтому Ахмал Шах никому не отдаст Панджшер. Он - Лев Панджшера, ему здесь все подвластно, даже букашка, змейка, орел. Он пользуется здесь огромнейшими природными запасами и политическим авторитетом. Это - умнейший человек!
И он здесь воюет не только с Правительством, с нашими войсками, а, в основном, с теми, кто хочет забрать себе эти богатства Панджшера и подчинить себе его народ. Это - те же его соплеменники-афганцы, которые воюют против нового правительства, они - политические конкуренты, которые сначала выступали против коммунизма, сейчас – против демократии. А Америка ими управляет, давая деньги. Но пока они делают вид, что не понимают, что все эти деньги даются им в кредит, который после их победы нужно будет возвращать.
Ахмад Шах это понимает, поэтому он торгуется, а когда очень плохо, перекрывает Саланг, по которому идет поставка всех грузов нашей армии. И за это он тоже должен ответить.
Пей чай, он уже остыл, лейтенант, - закончил свой рассказ подполковник.
Нет, чай был еще горячим, не сильно, но губы железо обжигало, не говоря уже о кипятке. Сильно дуя в кружку, Валентин стал отхлебывать чай. Взял из тарелки зачерствевшую корку черного хлеба и, причмокивая, стал ее жевать.
- А если так хочешь воевать, то, пожалуйста, завтра уговорю генерала, пусть тебе даст возможность побегать с солдатами по скалам, - вздохнул начальник разведки.
- Уговорите, а! – попросил Валентин.
- Глупый, - снова повторил ранее сказанную фразу начальник разведки. – И какая польза от тебя там будет, а? Попадет тебе пулька в лоб и все. Герой!? Нет, дурак! Зачем тебя в политическом училище столько готовили тогда, спрашивается? Зачем в тебя вкладывали знания о других государствах, их политике и так далее, а? Да, чтобы польза от тебя была, Валентин. Ты, как раз, здесь и нужен для того со своим отрядом, чтобы помогать.
- Ничего не понял, - опустил глаза Валентин.
- Скоро поймешь. Вот, к примеру, попадут наши ребята в окружение, вот и пригодишься. Или захочет местный бай или какой-то полевой командир с нами договориться, тогда с помощью твоих ребят и устроим эти переговоры. Или в кишлаках, чтобы у нас проблем не возникало по общению с населением, чтобы они поняли, что мы не враги им. Понимаешь?
Валентин кивнул головой.
- Ничего ты не понимаешь, лейтенант. Насмотрелся героических фильмов и живешь своими Чапаевыми, Жуковыми… Спустись на землю.
- Виктор Иванович, так Вы поговорите с командиром дивизии насчет меня?
- Хорошо! – хлопнул по столу ладонью подполковник. - Сейчас я приму от дежурных доклады и пойдем, прогуляемся по расположению, посмотрим, как их караулы несут службу.
- Хорошо, разрешите постоять на улице?
- Нашел улицу, - рассмеялся начальник разведки. - Давай, только никуда сам не ходи, а то от своих же и получишь пулю. Пароль-то помнишь? Семь? Правильно, не забывай.
- Да, да, - Валентин вскинув полог палатки, вышел наружу.
Вокруг - черная ночь, усыпанная звездами-бусинками, отражающими свет от своих крылышек жучков-светлячков.
Валентин достал из пачки сигарету, размял ее и вдохнул запах табака. Он был приятным, чем-то напоминал стог сена, который бабушка с дедом запасали на зиму. Валентин любил лежать на нем с ребятами, о чем-то мечтая, и смотреть на звезды.
Где-то на вершине что-то блеснуло. Валентин начал всматриваться в то место и понял, что это не какой-то космический спутник или метеор, а вспышка фонаря или какого-то другого светящегося прибора, включенного на мгновение в горах. Так душманы передают какую-либо информацию своим. И, точно, в ответ слева что-то несколько раз моргнуло, потом еще левее, потом еще.
- Товарищ гвардии подполковник, - вбежал Валентин в палатку. – Там душманы в горах что-то друг другу фонарями передают. Или это наши?
- Нет, у нас для этого рации есть, да, и зачем о своем местонахождении указывать духам? Горы это их дом, они там каждую тропку знают, ночью могут только так до наших групп добраться и вырезать их.
Услышав последнюю фразу, Валентин почувствовал дрожь в руках. Он два дня назад видел у полевого госпиталя раненых солдат, лежавших на носилках. У одного все бинты на голове были пропитаны кровью, и она у виска его не застывала, а было впечатление, будто пульсировала. Осколок от мины попал сержанту в голову. Спасли ли?
А второй парень лежал без ноги по колено. Спал или был без сознания. А у третьего была вся грудь забинтована, и он смотрел через свои маленькие глазки-щелочки на Валентина как-то безучастно, равнодушно. Ему уже было все равно, переживает за него стоявший рядом лейтенант или нет, ведь его здоровью это уже не поможет.
Несколько раз Валентина чем-то притягивала к себе огромная палатка полевого госпиталя… Чем? Страданиями, смертями, которые приносила эта война? Или жутью, которую ему так хотелось увидеть, чтобы привыкнуть к ней и потом в бою, если на его глазах произойдет что-то страшное, быть готовым к этому морально, психически.
Запищала рация, и Валентин, сломав так и не закуренную сигарету, всунул ее почему-то в свой карман и зашел в палатку, вслушиваясь в переговоры оперативного дежурного дивизии гвардии подполковника Сергеева с дежурными по частям, батальонам, отдельным ротам, несшими в эту ночь караульную службу вместе с ними.
- 2 –
Удар старшего лейтенанта ногой ему в грудь был настолько неожиданным, что Валентин не успел даже понять, что произошло. Но, падая на камни, Стеклов все же успел сгруппироваться и, выставив руку вперед, ухватился ладонью за каменный выступ, что позволило как-то смягчить удар своего падающего тела о камни. А, вот, удержаться на месте не удалось, по скосу скатился под висящее колесо вертолета. А за ним и другие солдаты. И только после того, как корпус вертолета стал подниматься и уходить от них вправо, лейтенант, расталкивая навалившихся на него бойцов, вскочил на ноги и в недоумении смотрел на офицера, который расставив руки в ширину, что-то кричал.
И только теперь, через несколько секунд, когда Ми-8 ушел подальше от них, Валентин расслышал его слова.
- Мина, мина, мина!…
Это была «итальянка», противопехотная мина, и не одна. Видно, душманы, ожидали высадку десантников на этом месте и «разбросали» на открытом пятачке четыре мины. И если бы старший лейтенант Коротов Семен, командир взвода, первым не спрыгнул с вертолета и не заметил эти душманские «подарочки», то они, наступив на них, погибли бы все вместе с вертолетом.
Повезло!
Бойцы, хватаясь за каменные ребра скалы, буквально впившись в нее своими ладонями и телами, уходили от смертельной «тропки» по ее склону, вправо от места высадки.
Бой завязался справа от них. Он начался после удаления двух вертолетов, высадивших невдалеке от них с обеих сторон такие же небольшие группы десантников.
Сначала были слышны одиночные выстрелы, напоминавшие удары молотков о камень. Потом несколько взрывов и длинные автоматные очереди.
Солдаты в группе Стеклова, идущие впереди, прибавили ходу. К счастью, наклон скалы был не вертикальным, а скошенным, градусов на сорок-пятьдесят. Это позволяло передвигаться по нему быстро, боком, упираясь на носки ног. Далее вершина скальной стены стала совсем пологой. Кто-то из солдат сравнил ее с юбкой мухомора.
Услышав это, Валентин посмотрел наверх, на нависшую над ними шляпку «гриба», и понял, что солдат, который это отметил, отличается от него. Чем?
Рассудительностью? Нет, скорее всего, расслабленностью. Он не боится, он думает, анализирует ситуацию и готов в любую секунду принять какое-то решение и совершить поступок. А готов ли к этому сам Валентин? Наверное, еще нет. Он «привязан» к своему камню, по которому передвигается и испуган. А это не позволяет ему видеть дальше своей тени или впереди идущего солдатского ботинка окружающий его мир, а, значит, он сам - просто мишень.
- Бойцы, приготовиться! - прозвучал голос командира.
В ответ щелкнули затворы автоматов. Валентин побоялся оторвать ладонь от камня, как и смотреть назад, там - пропасть.
Шедший от него слева солдат исчез. Куда? Валентин стал оглядываться, но остановиться движущийся за ним справа солдат этого сделать не дал.
- Давай быстрее! Не топчись! - сказал, словно толкнул.
И в этот момент Валентин снова почувствовал дрожь в коленях и стал быстрее перебирать ногами влево и чуть не провалился.
Его удержал командир.
- Внимательнее будь, лейтенант, внимательнее!
- Все, все! - Валентин спрыгнул на лежащую под ним каменную глыбину, напоминавшую врезанный в скальную стену балкон. Он был достаточно широким, метров с десять на пятнадцать, может, и больше.
- Похоже, мы или попали в капкан, или душманы нас здесь не ждут, - прошептал старший лейтенант и тут же приложил указательный палец к губам, требуя тишины. – Эй, - позвал он к себе одного из солдат и показал ему подбородком, куда нужно двигаться.
Валентин только сейчас отметил, что этот балкон имеет несколько выходов, один – широкая трещина, второй – нора. В него-то и полез с той стороны душман. Это он понял позже, когда боец подкрался к нему и, дождавшись, когда его спина полностью вылезет из дыры, с силой ударив прикладом по затылку, вытащил обмякшее тело моджахеда на «балкон».
Определить возраст душмана было трудно, так как бороду носят в этой стране все, у кого она растет. Мужчина был худощав, лицо европейца, борода огненно-рыжая, как и волосы на голове, брови, усы. Косточки на кистях рук были прикрыты белыми потрескавшимися костяными мозолями, как и кончики пальцев на руках. Это сразу привлекло внимание Валентина, и он с опаской отнесся к этому человеку, скорее всего, владеющему одним из видов рукопашного боя, а, может, и боевым каратэ.
Винтовка, которая скатилась вместе с душманом на «балкон», - не бур, а карабин с оптическим прицелом. Похоже, это снайпер. С шумом за ним лез на балкон еще один душман, но не спиной, как рыжий, а головой вперед. С ним боец также разобрался ударом приклада по голове, и тот, даже не вскрикнув, сполз на «балкон». А за ним и третий.
Неожиданный улов.
Сняв с одного из них шапку, старший лейтенант полез в эту щель. Прополз наполовину, замер, потом, упираясь коленями в камень, полез дальше. Не было его около минуты. За это время солдаты крепко связали душманов, закрыв им рты кляпами.
- Так, мужики, - появилась голова старшего лейтенанта, - половина в ту трещину лезет, половина - за мной, пора воевать. Духи ведут перестрелку с теми группами, мы у них на хвосте. Там решим, что делать. Этих оставим здесь, вперед!
Пробиваясь в трещину, Валентин услышал открывшуюся стрельбу. Но остановиться ему не дали, а с силой вытолкнули наружу, где лейтенант тут же бросился влево и лег около солдата, целившегося в кого-то из автомата.
- Кто там? – тут же спросил Стеклов.
- Не вижу.
Валентин высунулся из-за камня и стал внимательно осматривать открытую часть скалы. Куда или в кого стреляли ребята справа от них, не видно, но по одиночным выстрелам понятно, что противник прячется. А, вот, по канонаде, раздававшейся дальше, чувствовалось, что бой идет серьезный, только по эху от выстрелов, бьющемуся о камни, трудно распознать, где это происходит.
Солдат, лежавший рядом с Валентином, поднял ладонь. Через несколько секунд он сделал предположение, что бой идет слева от них.
Солдат посмотрел на лейтенанта и громко прошептал:
- Юрка, Мишка и ты, - ткнув пальцем в плечо Валентина, приказал он, - за мной!
Душманов Валентин увидел первым. Их было двое, лежали на камнях, к ним спиной.
Солдат, посмотрев на них по указке Валентина, сильно толкнул его в плечо, показывая на свой предохранитель.
И только сейчас поняв, что забыл снять с предохранителя свой автомат, Стеклов громко щелкнул, опуская его вниз, на автоматический огонь, и тут же получил за это от соседа зуботычину. И если бы не Мишка с Юркой, открывшие беспорядочный огонь по обернувшимся к ним душманам, то все могло бы закончиться для Валентина с солдатом, лежавшим рядом с ним, гораздо хуже.
В то же мгновение раздалось несколько автоматных очередей сверху. По сильным молоточным ударам по камням и секущей лицо каменной шрапнели стало понятно, что по ним открыли огонь сверху. Закрывая голову руками, Валентин пополз назад, и тут же снова получил удар, только теперь уже в бок. Сильный, как кирпичом, и очень болючий.
Оглядевшись, невольно удивился тому, что рядом никого нет, и боль утихла. А солдаты, лежавшие в нескольких метрах впереди него, передвинулись дальше и, подняв автоматы, открыли огонь по вершине. Так сделал и Валентин, часто нажимая на курок, и, ища глазами противника.
Его он увидел, буквально, через несколько секунд. Чья-то пуля попала душману в голову, и его тело медленно сползало по камням, отпустив из рук ручной пулемет Калашникова, который с грохотом падал вниз.
Поднявшись на то место, где был убит душман, и, осматривая место засады, один из бойцов удивился, что тот не убил их.
- Мы у него были как на блюдечке, - цокнув языком, сказал солдат. – Видно, зазевался или испугался и убегал от нас вверх. Видно, они нашего появления здесь никак не ожидали, товарищ лейтенант.
- Предложение есть какое? – Валентин посмотрел на бойца. – Ну, что будем сейчас делать здесь?
- А-а, - дошло до бойца, - или нужно остаться здесь, либо, туда… Товарищ лейтенант, Ваше лицо посекло камнями и бок. Не ранило? – спросил тот.
Валентин, обтерев лицо ладонью, посмотрел на нее, крови чуть-чуть, только поцарапало скулы. Попытался глянуть на свой бок, но этому мешал бронежилет.
- Вроде, нет. Что там, кровь? – спросил он у бойца.
- Разорван камуфляж, а крови, вроде, нет, - сказал солдат, отметив внимание лейтенанта к своему боку.
- Так, что будем делать? Как тебя там?
- Сержант Скрябин, забыли уже, товарищ лейтенант? Я перед вылетом сюда Вам представлялся. Так вот, товарищ лейтенант, если по нам еще откроют огонь, так это с соседней скалы или снизу, где наши две группы попали в засаду. Нужно одного пулеметчика, Вашего(!) лучше, оставить здесь, пусть бдит. А Вы со мной и с Юркой, и Мишкой в помощь к нашему старшому лейтенанту пойдем. Нужно душманам в спину ударить, как здесь это сделали.
- Каплин, давай сюда! - распорядился Стеклов лежавшему невдалеке от них своему пулеметчику. – Слышал?
- Так точно, товарищ лейтенант, - въедался глазами в Валентина ефрейтор.
- Только это, - Стеклов обернулся к сержанту, - Скрябин, дай ему распоряжения. Ну, как вести себя здесь, чтобы нас не спутал с душманами и так далее?
- Понятно, - улыбнулся сержант, - сейчас. Значит, так, боец, слушай меня…
- 3 –
Когда сержант с солдатами прошел через каменный выступ, обернулся и махнул лейтенанту рукой: все спокойно, можно идти. Стеклов, приподнявшись, вскочил на ноги и догнал их. Выстрелов уже не было слышно, только отдельные голоса людей, а, вот, где они находятся, нужно узнать.
Валентин, озираясь по сторонам, теперь не забывал смотреть себе под ноги. Те мины, на которые он мог наступить, спрыгнув с вертолета, запомнятся навсегда.
- Ц-ц-ц! – присел сержант и, вскинув автомат, и, прицеливаясь, стал всматриваться в расщелину.
- Скребок? – кто-то окликнул его сверху.
Валентин, резко подняв голову, встал на колено, чтобы удержать равновесие. Это был командир их группы - старший лейтенант Семен Коротов.
- Стеклов(!), оставайся там, слева от тебя схрон.
- Схрон? – удивился лейтенант, осматривая тот каменный выступ, за которым они только что прятались.
- Он самый, если бы не веревка, не догадался бы никогда. Сейчас придет сапер, осмотрим, что в нем.
- А душманы? – спросил у него сержант.
- Цукатов с Сергеевым их уняли. Обошлось без нашей крови. Сержант, а там кого оставили?
- Пулеметчика и Иванцова в помощь ему.
- Уверен, что их хватит?
- Так, там кругом отвесная скала. Они на вершинке сидят, в гнездышке.
- Ладно.
Из расщелины вышли несколько солдат и направились к Стеклову.
- Товарищ лейтенант, там два духа, легко раненные, Ваш переводчик с нашими ребятами их допрашивают.
- Далеко отсюда? – спросил Стеклов.
- Так, ну, так, метров двадцать, за расщелиной этой, - лицо солдата, говорившего с ним, было побито цыпкой. Шмыгнув носом, улыбаясь, посмотрев на лейтенанта, сказал. – Мы, это, саперы.
- А, да, да, - посторонился Стеклов, пропуская их к каменному выступу.
- Прошу освободить место. Лейтенант, слышишь меня? – спросил старший лейтенант.
- Да, да, - и, пропуская вперед в расщелину двух солдат с сержантом, пошел за ними.
Душманов, у которых вели допрос несколько солдат, Валентин постарался внимательно рассмотреть. Это были худощавые, невысокого роста азиаты. То, что это не афганцы, Стеклов еще сомневался, но через несколько секунд ему подтвердил это ефрейтор
Самид Сайдудулаев.
- Ни бельмеса по-нашему, - развел он руками. – Похоже, наемники, вроде, из Лаоса.
- Почему так решил? – приблизился к нему лейтенант, рассматривая парней.
- Ласо, так сказал один из них. Может это и не Лаос, а, может, он - китаец или еще там кто.
- А, может, просто, контужены? - посмотрел на ефрейтора Стеклов.
- Не-ет, товарищ лейтенант, - не согласился с ним солдат, стоявший ближе к пленным. – Не-ет, мы их оттуда вытащили, - и показал рукой в сторону. - Там, когда они по нам стреляли, гранату не бросить, осколки всех посекут. Если бы не старший лейтенант, то, наверное, пришлось бы это сделать. А, так, он их сзади так пугнул, что от одного вонь такая пошла, б-бе-е.
- Похоже, это не от «испуга», ранение у него старое, судя по перевязке, - указал на предплечье одного из душман Валентин. – Посмотри на его руку, вся синяя, висит. Ну, кто же ты, душман? – всматриваясь в большие глаза навыкате, спросил Стеклов. – В госпиталь его нужно бы.
- Эй, робята, - окликнул их сверху старший лейтенант, - готовьтесь, похоже, будет взрыв. Эй, Иванцов!
- Я, товарищ старший лейтенант, - помогая офицеру спуститься вниз, крикнул подбежавший солдат.
- Готовься, медбрат, только бы все здесь без огня было бы. Что с этими? – указал он рукой на пленных.
- Истощены. Судя по ранениям, получили их не сегодня, дней шесть-восемь, может, даже, десять дней назад. Но эти раны не пулевые, похоже, они от ушибов. У того, что дальше, перелом предплечья, старый. По свежим рубцам на плечах, видно, что они несли какой-то тяжелый груз в тюках.
- Во-от, как? Интересно, интересно. Что же вы притащили сюда? Да и воняет от вас, господа непонятные душманы…, как из - щурясь от солнца, и, смотря на пленных, прошептал Семен Коротов.
- Товарищ старший лейтенант, - окликнул их из расщелины солдат. – Это пещера-склад.
- Вот, так, находочка! - присвистнул командир.
- 4 –
Вход в пещеру Валентин увидел только тогда, когда совсем близко подошел к нему. Он больше напоминал нору под камнем, лисью или барсучью. Вход неудобный, в него стоя не войти, а только ползком, на животе. Еще и ручку кто-то потерял. Она, черного цвета с серебристым наконечником, лежала на камне, вторая, такая же, под камнем. Валентин потянулся к ней рукой, по которой тут же ударил солдат, лежавший с ним рядом.
- Вы чего, товарищ лейтенант?!
- Не понял?
- Мина.
Лейтенант быстро отдернул руку от ручки и посмотрел на солдата.
- Так, чего тогда они лежат? Точно, мина?
По приказу старшего лейтенанта отползли подальше от входа в пещеру.
- Может, это - капканчик для нас, - смотря на солдата, целившегося из автомата в эту злополучную ручку, - размышлял вслух Семен Коротов. – А, может… А, хер еще, что может быть, одно из одного, - и, прячась за камень, громко сказал солдату. – Пли! Что телишься, Воробей?
Выстрел, а за ним сразу глухой взрыв с шумом падающих камней, подтвердил то, что старший лейтенант был прав, сказав «одно из одного» - это был капкан.
Зев входа в пещеру расширился чуть ли не втрое.
После того, как пыль улеглась, сапер продолжил свое исследование уже в пещере. Минут через пять он высунулся и сказал командиру:
- Все чисто.
- Пусто, что ли? – привстал на колени старший лейтенант.
- Да, нет. Мин штук сорок, пехотных, автоматных патронов россыпь, сколько, даже трудно сказать, около тысячи, может, и больше. А, вот, винтовочные патроны уложены аккуратно, в заводские замасленные бумажки по десять штук. Гранаты не наши, их тридцать две штуки. Потом, эти автоматы, шесть, три ручных пулемета, все калашниковы. Два РПГ (ручные противотанковые гранатометы. Авт.) и семь выстрелов к ним, и всякая другая мелочь. Да, еще, - солдат исподлобья посмотрел на офицеров,- там еще три тюка с деньгами.
- Че-че!? – вскочил на ноги старший лейтенант. – А, ну-ка, посмотрим.
- Да, еще с этими леденцами-минами, ручками, куколками и три тюка цветных журналов с листовками.
- Да, здесь и для тебя подарочки есть, - подталкивая в плечо Валентина, заулыбался Коротов. – А, ну-ка, пошли, лейтенант.
В схроне было темно и прохладно. Привыкнув к тусклому освещению, отражавшемуся от десятого преломления солнечных лучей, Валентин с интересом рассматривал это помещение. Оно было с человеческий рост, нешироким, метра, где на три, где - на четыре, но глубоким метров на четыре-пять.
- Видно, уже сотни лет этому складу, - сделал вывод кто-то из солдат, спустившихся в пещеру.
К тюку с ручками-минами и куклами-минами старший лейтенант приказал даже близко не подходить. Тюки с афганскими деньгами и журналами вытащили наружу. И чтобы солдаты не растащили афгани по карманам, старший лейтенант тоже вылез из схрона. Лейтенант, недолго думая, пошел за ним.
Мины с «леденцами» решили оставить на месте, не тащить же их за собой. Тем более, скорее всего, духи на них оставили свои секретики, которые могли этот схрон разнести на мелкие части вместе с их телами.
- «Рубин двадцать - я Рубин двадцать - ноль второй! - надев на себя наушники рации, громко кричал в мембрану микрофона старший лейтенант, - я рубин двадцать - ноль второй! У нас все нормально, флажок жив. Нашли склад с афгани, огурцами, даже с игрушками-леденцами и почтой. Понял, понял, Рубин двадцать. Не знаю. Понял. Духов семь взяли, ни бэ, ни мэ. Понял. Есть! – и, скинув с себя наушники, посмотрел на Стеклова. – Ну, что, лейтенант, поохраняем это местечко денек-другой. Боюсь, что все это придется на себе тащить, кроме «леденцов».
- А они все мины? – переспросил Валентин. – Там детские игрушки, ручки
- А, что же ты думал? По Кабулу не гулял? Гулял. А не видел, сколько там людей ходит без ступней, без ног по колено, без кистей ладоней? Это, в основном, вот из-за тех побрякушек. Толкнул ногой – взрыв, поднял – взрыв. Вот, такая здесь войнушка идет, сами свой народ гнобят.
Валентин, слушая командира, уперся спиной в камень, и, закрыв глаза, поднял подбородок вверх, подставляя свое заросшее твердой щетиной лицо солнечным лучам.
- Командир, а духов с собой заберем, всех.
- А на кой ляд они нам? – воскликнул старший лейтенант.
- Осла с верблюдом не допросишь, а эти вьючные животные умеют еще и говорить. Пусть контрразведка с ними разговаривает.
- Ну, тоже верно, - согласился командир. – Иванцов? - позвал он к себе солдата. – Всех пленных собрать и сюда, только свяжи их покрепче.