Середина сентября.
Незаметно промелькнувший август со своей неестественной жарой, сменился сентябрём с резким, неестественным похолоданием. Обещанные в прогнозах гидрометцентра запоздалые дожди так и не обрадовали иссохшую землю, и та в отместку лишила истинно помешанных грибников долгожданного очарования «тихой охотой» в этом году. Ранним утром, спеша на работу, привыкшие, как им казалось, к бесконечной жаре, не совсем проснувшиеся люди, выскакивали на улицу из ещё не успевших потерять летнее тепло, своих домов, но сделав пару шагов, полусонные тела мгновенно покрывались крупными мурашками, которые окончательно вытаскивали их из остатков сна. Резко развернувшись, люди возвращались домой, а уже вновь появляясь через некоторое время, спешили навстречу неотложным делам, зябко кутаясь в осенние плащи и куртки.
Мужчина вышел на улицу, и осенняя прохлада, тут же забравшись под рубашку, принялась без стеснения обнимать его тело. Он подошёл к своему автомобилю, открыл дверцу, уселся, завёл и, не прогревая двигатель, поехал на дачу. Домой за курткой, ему не захотелось возвращаться лишь по одной причине, он не хотел поддаться искушению. Ведь так было бы здорово провести этот, появившейся посреди рабочей недели, выходной день в уюте своего дома, ни куда не спеша, отключив сотовый, зарыться в снотворной кровати под невесомым одеялом с какой-нибудь давно прочитанной, но от этого не менее желанной книгой, и постепенно нежно проваливаться в рисуемые приятной дрёмой сказочные иллюзии. Но, увы, такое часто всплывающее в его жизни слово как «нужно», крепко держа «в ежовых рукавицах», не давало пойти на поводу у извечно соблазняющего слова «хочу». Уже скоро пойдут нескончаемые дожди, наступят предзимние холода, а на прожорливой, вечно голодной до труда своих хозяев, даче нужно было сделать так много неотложных дел, именно в этом году, именно сегодня.
Уткнувшись носом своего автомобиля в старые дачные ворота, когда-то очень давно покрашенные жёлтой краской, сквозь мелкие трещины которой, словно остывающая магма проступала ржавчина, мужчина выбрался из машины. Обернувшись, он поглядел на подёрнутые яркими красками деревья, которые росли метрах в двадцати от участка, у самой кромки неширокой реки и негромко произнёс вслух «Здравствуй дача».
Дача встретила его спокойным одиночеством, отсутствием осточертевших звуков соседских триммеров, беспощадно режущих фантастически быстро подрастающую, в отличии от овощей, траву. В осенней тишине, согретой теплыми солнечными лучами, мужчина услышал, как упавший с ясеня мёртвый лист, стуча своим пожелтевшим телом о корявые ветви дерева, падает на новое, уготованное ему природой место. Открыв одну створку ворот, он посмотрел на поникшие листья метельчатой гортензии, замученной продолжительной жаждой. Своими полувысохшими пирамидками цветов, окрашенными старостью и осенью в коричневый цвет, специально оставив на самой верхушке соцветия немного живого розового воспоминания о прошлом, как будто издеваясь над людьми, она говорила «Вот поглядите как прекрасно лето, но оно прошло». Иссохшая земля с длинными глубокими трещинами, опустевшие овощные грядки, с оставленными на них встречать зиму сорняками, засыпающие кроны плодовых деревьев, пока ещё одетых в старые сизо-зелёные листья, серые взлохмаченные следы добычи картофеля из илистого песка - всё это под лучами яркого осеннего солнца навевало лёгкую грусть. И если бы не стройные разросшиеся ряды бархоток, усеянные огненными цветами, разноцветные островки, обрадовавшейся лёгкому похолоданию герани, да величественные розы, вопреки предстоящим морозам, вновь выпустившие молодые бутоны на высоких цветоносах, если бы не всё это буйство красок, то народившаяся в душе лёгкая грусть, уж обязательно переросла бы в тяжёлую тоску воспоминаний не столько о минувшем летнем сезоне, сколько о прошедшей жизни.
Мужчина открыл дверь дачного домика, не проходя в зал, переоделся, вышел на веранду, сел за стол и, закурив сигарету, принялся выстраивать план работ необходимых к исполнению именно в этом году, именно сегодня.
Солнце, приближалось к зениту, припекало всё сильнее и сильнее. Становилось по-летнему жарко. Мужчина, сняв рубашку, предоставил своему телу перед наступающими холодами возможность последний раз в этом году попрощаться с тёплыми лучами царственной звезды. В его голове промелькнула мысль, как нелепо было бы обгореть в середине сентября. День пролетел очень быстро, как впрочем, и все предыдущие уже на протяжении последних нескольких лет. Мужчина уже давно заметил, что длина дня теперь совсем не зависела от того, чем он занимался, пропало то чувство восторженного предвкушения какого-нибудь долгожданного события, присущее ему когда-то в молодости. Всё мелькало, кружилось и тут же проваливалось в прошлое.
Спелое солнце уже клонилось к горизонту, оставляя на умирающих листьях деревьев свой красно-жёлтый след, и мужчина, взяв мыло, пошёл к узкой быстрой реке смыть с рук следы своей не слишком плодотворной трудовой деятельности за прошедший день. Как всегда намеченный план работ был не выполнен, но в тёмное время он не любил ездить по автотрассе, а это означало остаться заночевать и, продолжив работу до полной темноты, ещё на шаг приблизиться к несбыточной мечте, завершению всех дел на даче. Конечно, можно было бы и остаться, но он не взял с собой никакой провизии, но это было не самое страшное, что могло случиться. В ближайшие часы у него точно закончатся сигареты. Катастрофа, вселенский коллапс. Как старый заядлый курильщик он не мог пойти на такую жертву. Мужчина пересёк небольшой луг с пожухшей не скошенной травой, среди которой выделялись маленькие участки с радостной ярко-зелёной крапивой и, спустившись к воде, отметил, как сильно намусорила эта осень своим листопадом на неподвижно-чёрной зеркальной глади реки. Забравшись на деревянный шатающийся мостик, мужчина, встав на колени, тщательно намылил руки и, смывая, стал наблюдать как густое белое пятно, уносимое течением, медленно исчезало в необычно прозрачной для реки воде. Да, вот и наступила осень. Весь летний хаос органики живущей в воде замер и, превратившись в прозрачную гармонию, открыл доселе невидимые человеческому взору плавно извивающиеся длинные водоросли, там на самой глубине, где светлый песок резко переходил в чёрный ил, пожирающий солнечные лучи. Глядя на дно, мужчина представил будто там, на мелком песке, в ожидании тёплой весны, накрывшись чёрным одеялом ила, уснула русалка, а быстрая река, охваченная к зиме патологической тягой к чистоте, подхватив её волосы, принялась тщательно их расчёсывать.
Вода была холодная, но от неё исходил такой манящий запах чистоты, смешанный со слегка терпким ароматом сырых мёртвых листьев, что мужчина подумал, а не искупаться ли последний раз в этом году и заодно смыть с себя дневной пот с частичками пыли, свидетелями недоделанной работы. Недолго думая, он сбросил с себя всю одежду и не торопясь зашёл в воду. Ступая по песчаному дну, мужчина чувствовал, как миллионы маленьких иголочек впиваются в его тело. Вода обжигала. Сделав ещё несколько шагов он, с трудом преодолевая перехватившее дыхание, наполнил лёгкие воздухом и, поджав ноги, с головой опустился под воду. Спустя долю секунды с шумным плеском и громким шипением сквозь стиснутые зубы, словно паровоз, сбрасывающий излишнее давление, выскочил на берег, подхватил одежду и бегом побежал в дачный домик. Забежав в зал, побросав одежду на пол, мужчина вытащил из шкафа махровое полотенце, с усердием, энергично стал вытирать своё тело и ощутил как у него под кожей заползали червячки, переводя весь его волосяной покров в перпендикулярное положение. Быстро одевшись, проверив вентиль газового баллона, убедившись, что он перекрыт, вышел из домика, закрыл входную дверь, ворота, сел в машину, завёл двигатель, и поехал домой.
Автомобиль не спеша двигался по искалеченной дачниками узкой песчаной дороге, петляющей среди деревьев вдоль заросшей поймы. В скором времени, приближаясь к выезду на федеральную трассу, мужчина увидел впереди сквозь облысевшие от осени осинки проносящуюся по асфальту вереницу КАМАЗов. Преодолев последние ухабы, выбравшись на разгоночную полосу, он резко нажал на педаль газа и встроился в череду автомобилей за последним из колонны грузовиком. Включив печку, мужчина почувствовал, как тепло работающего двигателя стало втекать в салон автомобиля, возвращая чувствительность его окоченевшим конечностям, выгоняя «червячков» из немолодого тела, снимая мышечное напряжение, порождённое холодной рекой.
Только сейчас мужчина заметил, что несущиеся КАМАЗы, как ему ранее показалось, на самом деле ползли еле-еле, перегруженные дарами осени более южных регионов. Обгонять было нельзя, вдоль левого борта машины виднелась двойная сплошная. На секунду поглядев в зеркало заднего вида, он увидел бесконечную вереницу изнывающих от нетерпения обладателей разномастных автомобилей и принялся разглядывать мелькающий на обочине дороги, охваченный осенним пожаром красок, лиственный лес. Дорога на этом участке имела небольшой подъём, и перегруженные, впереди идущие КАМАЗы, оглушая близлежащую природу надрывным гудением двигателей, с удовольствием возвращали некогда изъятые у неё богатства, которые чёрными клубами дыма вместе с тяжёлым ядовитым смогом уплывали в лес, приглушая яркие сочные цвета осени. Монотонный рёв двигателей большегрузов, медленная скорость движения, тепло, обволакивающее тело, а так же поселившийся там в последний год диабет, всё это принялось набрасывать лёгкую пелену сна на его мозг. «Нее, так дело не пойдёт. Надо, что-то менять», подумал мужчина, отключив обогрев салона, открыв окно, закурив сигарету и малость встряхнувшись.
Он начал готовиться к обгону. Когда закончилась разметка запрещающая обгон, он честно сказать прозевал, находясь в пограничном состоянии. Прижавшись к осевой прерывистой разметке, он поглядел вперёд, встречная машина была далеко, заодно отметив, что перед вторым от него грузовиком было достаточное расстояние, первый этап его цели, мысленно дав нелестную характеристику водителю ближнего КАМАЗа. Придётся обгонять сразу два автомобиля. Постоянно поглядывая в зеркало заднего вида, он перешёл на пониженную передачу, включив поворотник, вдавил педаль газа в пол. Машина, послушно вылетев на «встречку», набирая скорость, слегка вдавливая своего водителя в кресло, понеслась вперёд. Достигнув своей намеченной цели, мужчина, поравнявшись с третьим грузовиком, включив правый поворотник, чуть притормозив, стал перестраиваться на свою полосу, в промежуток между КАМАЗами. Но, то ли один притормозил, то ли другой прибавил скорости, пустое место исчезло. Уйти со встречной полосы было некуда, доли секунд таяли, встречный автомобиль уже моргал фарами дальнего света, его водитель непрерывно жал на клаксон. Мужчина нажал на педаль тормоза, тут же отпустил её и, включив левый поворотник, выехал на обочину встречной полосы. Встречная машина пролетела мимо него. Её водитель так и не убрал руку с клаксона. Разошлись. Тут же вырулив обратно, с обочины на асфальт встречной полосы, в отсутствии встречного движения, он легко обогнал все оставшиеся грузовики. Уже находясь на своей полосе, мужчина сбросил скорость и, поглядев в зеркало заднего вида, увидел «морду» отдаляющегося КАМАЗа, почему-то моргающего фарами дальнего света. В его голове, перебивая друг друга, неслись мысли: «Как хорошо, что скорость была небольшой! Как хорошо, что обочина была широкой, свободной, ровной и засыпанной гравием! Как хорошо, что гравий был утрамбован! Как хорошо, что водитель встречной машины тоже не свернул на обочину! Повезло!». А дальше неслись нецензурные мысли о водителях большегрузов, о тупости, о дебилизме, впрочем, не миновали эти откровенные мысли и его самого. Успокоившись, он заметил, что дорога впереди была совершенно свободна не только от попутного транспорта, но и от встречных машин. «Знатное дело, можно было бы немного подождать и спокойно обогнать сразу всю колонну большегрузов», мелькнула в его голове мысль.
Колёса шурша, поедали своей бесконечностью дорогу, ведущую домой, которая по-прежнему разрезала своим асфальтовым ножом, словно зелёный пирог, сосновый лес. Пережившие с пару десятков опасных для своей жизни новогодних праздников, молодые сосны, вытянувшись пока ещё тонкими стволами, сумели в тесноте поднять свою хвойную зелень достаточно высоко над коричневой от опада землёй. Потеряв своё обаяние маленьких пушистых вестниц любимого людьми праздника и пока ещё не став величественным сосновым бором, они очень походили на несуразных подростков. Слишком загущенные, с переплетением внизу сухих веток, с таким присущим этому возрасту аппетитом, они оставляли землю под собой практически без солнечных лучей.
Из-за плавного поворота дороги, нарушая законы астрономии, из левой стены леса параллельно земли, взошло солнце. Оно висело низко, посредине образованного трассой прогала, в зелёной уходящей вдаль растительности. Ослепительно-белый, неестественно яркий свет, совершенно не свойственный заходящему за горизонт солнцу, превратив мелькающие по сторонам деревья в чёрную почти сплошную стену, больно ударил мужчину по глазам, лишая возможности видеть дорогу. Машинально отпустив педаль газа, ориентируясь по боковой разметке на асфальте дороги, он с замиранием сердца продолжил движение. Появившуюся мысль, остановиться и дождаться окончательного захода солнца, он отверг сразу, представив, что опять придётся обгонять эти чёртовы грузовики.
Вскоре лес закончился и дорога, выскочив на просторы необъятных полей, резко повернула вправо, отправляя заходящее солнце греть левый борт машины. Облегчённо вздохнув, мужчина поглядел сквозь матовые тёмные пятна, плавающие в глазах, - последствия яркого света, на по-прежнему пустую от автомобилей автотрассу. Резкий поворот на выезде из леса, превратившийся в плавный изгиб, отсутствие второстепенных дорог и знакомых автобусных остановок, не доломанных скучающим людом, зарождали в его голове странные сомнения.Это была совершенно не знакомая ему автотрасса. Но мужчина решил не заострять на этом своего внимания, списывая появившиеся сбои в восприятии окружающего мира на возраст, который объединился с ярким осенним солнцем, с бодрящей свежестью чистой воды, а также с ненужными приключениями на дороге. Автомобиль усердно мчался вперёд, словно добрый конь, который рьяно спешил до наступления темноты попасть домой, в свою конюшню, где его ждало душистое сено, сытный овёс и тёплая тишина волшебного сна. Слева по-прежнему слепило, теперь немного отстающее от автомобиля, солнце. Удовлетворяя своё праздное любопытство, любуясь предзимними пейзажами, мужчина поглядел направо, где простиралось бесконечное поле с неубранным подсолнечником. Яркая осенняя звезда заливала их серо-коричневые иссохшие тела неуместным жизнелюбием, подтверждая, что красота не вечна, вызывая в его душе грусть, чувство какой-то фатальной неизбежности. Отчего-то ему вдруг представилось, будто это столпившиеся очень пожилые люди замерли в ожидании своего неторопливого вечного жнеца.
В глаза резануло неугомонное светило. По прихоти дороги оно оказалось позади автомобиля и через заднее стекло снова решило его ослепить уже отражённым от зеркал светом. Мужчина чуть изменил положение своего кресла, освободившись от столь назойливого взгляда.
Впереди на горизонте мужчина увидел огромную серо-синюю тёмную тучу. Будто огромная стена тьмы, она быстро вверху всё заполняла собой, вытесняя поблёкшее безоблачное небо, а внизу, волоча по земле своё взлохмаченное брюхо, жадно пожирала засыпающую к зиме флору, за секунду перед этим высасывая из неё разноцветную осеннюю палитру красок. Яркие лучи, придавая жизненный блеск, щедро наливали контраст во всё, до чего могли дотянуться: в пожухшую траву, в редко разбросанные по просторам полей одинокие кусты и, лишь всё более темнеющая туча проглатывала посланников солнца, оставаясь по-прежнему матовой, наполненной недоброй силой. Питаясь солнечным светом, разрастаясь и с каждой секундой тяжелея, всё больше заполняя небо, подминая под себя всё, она стремительно двигалась ему навстречу, приближаясь к посадкам, которые словно греческая фаланга встали у неё на пути, облачившись в багряно-жёлтую кольчугу. Подобно злому волшебнику, туча превращала живую яркую осень в сюрреалистического вестника катаклизма. Вместе с дорогой, пронзая посадки, мужчина с гнетущим предчувствием въехал в её темноту.
Горело всё. По пылающей стерне ползали языки пламени. Словно факелы на сильнейшем ветру горели рулоны заготовленной соломы. Догорая, становясь лёгкими, превращаясь в огненные шары, они принимались носиться наперегонки с пеплом и искрами по задыхающимся от дыма просторам, сбивая на своём пути смерчи, рождённые жаром, которые в свою очередь, поднимаясь ввысь, поджигали чёрное небо.
Автомобиль летел по пылающей дороге и только сейчас мужчина осознал, что его нога уже давно не нажимает на педаль газа, руль он держал скорее для собственной уверенности, машина жила сама по себе унося своего пассажира в пекло.
Вдруг в лобовое стекло ударил огненный шар, мужчина мгновенно на секунду закрыл глаза, а открыв их, увидел, как обтекающие машину искры, уносясь назад, выворачивая наружу, рвали словно бумагу, капот, двигатель, лобовое стекло, крышу автомобиля, его тело, впуская в оцепеневшее от ужаса сознание матовый холодный свет и напряжённую мёртвую тишину.
Через несколько секунд по краям воцарившейся белизны, заполнившей всё его зрительное пространство, стали появляться чёрные рваные кляксы. Разрастаясь, они устремились к центру, сжимая со всех сторон белый свет, выравнивая края и постепенно теряя свою насыщенную черноту, объединяясь, превращались в обычное тёмное пространство. В скором времени экспансия темноты прекратилась, а оставшееся круглое пятно света, резко подпрыгнув вверх, превратилось в тусклый светильник на потолке, в объятой полумраком комнате.
Абсолютная тишина взорвалась холодным металлическим звуком поворачивающейся дверной ручки, дверь наполовину приоткрылась и в комнату вошла девушка в медицинской униформе. На девичьей голове возвышался накрахмаленный белый колпак с отворотом, под которым были тщательно спрятаны все, до единого локона, волосы. Тщательно отглаженный белый халат, чуть прикрывал колени. Тёмная комната, девушка в форме медицинского работника, одиноко стоящая кровать, всё увиденное, наконец сложилось в его голове и сообщило мужчине, что он являлся пациентом больницы, вопрос только какой и почему.
Медсестра, беззвучно ступая по полу в белых медицинских сабо, глядела в смартфон, который привычно лежал у неё на ладони в полусогнутой руке, подсвечивая своим кремневым свечением юный подбородок. Широко раскрытые, полные наивного восхищения глаза с сильно накрашенными ресницами, которые придавали ещё детскому лицу солидности и застывшая застенчивость в пропитанной романтикой милой улыбке, говорили мужчине о том, что все её мысли утекли в маленькую чёрную коробочку.
Оторвавшийся от верного ночного собеседника её взгляд, лишь для уточнения траектории движения, случайно упал на мужчину, и мгновенно выпорхнувшее из гаджета сознание, изобразило на миленьком личике неподдельное удивление, которое тут же переросло в ужас. Резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, она бегом скрылась за оставшейся открытой дверью.
Лёжа на спине в ожидании дальнейших событий, мужчина вдруг отчётливо услышал, как мелкий осенний дождь робко, монотонно скрёбся в оконный отлив.
В скором времени раздались шаги, и в помещение вошёл немолодой мужчина. Зевая, прикрывая рот ладонью, он подошёл к нему, заспанным взглядом оглядел то, что лежало на кровати, напоследок заглянул в его глаз и, выдавив из себя многозначительное «Мммдаа», развернувшись, пошёл обратно навстречу выливающемуся из дверного проёма яркому свету. Стоявшая недалеко от его кровати девушка на секунду оторвала свой взгляд от пола, поглядела больному в глаза и, прикрывая рот ладонью, поспешила за врачом.
Думая о реакции девушки, смотрящий в потолок мужчина подумал: «Совсем молоденькая, не успела ещё стать настоящим врачом. Эмоции и сострадание ещё жили в юной душе». Через полуоткрытую в коридор дверь мужчина услышал негромкий слегка раздражённый голос врача:
-Да ну хватит же. Дотянет до утра, значит, будет жить.
Закрывая глаза, лежащий на кровати мужчина представил себя белкой мчащейся в колесе. С самого своего рождения, сначала ползком, затем нетвёрдыми детскими ножками он толкал колесо жизни, которое с увеличением его возраста, постепенно всё больше и больше набирало скорость своего вращения. В течение своей жизни не раз и не два он выскакивал из колеса, но какая-то невидимая рука вновь возвращала его обратно, и он снова толкал, толкал его. Иногда ему очень хотелось оставить это колесо и перебраться в другое, но его останавливал вопрос «Хватит ли у него сил и времени раскрутить новое колесо? Да и стоит ли?». Он прекрасно понимал, что если он остановится, колесо будет вращаться по инерции до тех пор, пока не закончится энергия, которую он передал ему ранее. И всё-таки однажды остановившись, это колесо жизни превратится в прах и, заворачивая его рассыпающееся тело, унесётся в прошлое, оставив быть может свой след, хоть в чьей-то памяти.
Мысли кружились в его голове. Может он просто уснул, сидя за столом на даче, или оставшись там же с ночёвкой и лёжа в тёплой постели, видит всё это во сне?
А быть может он и вовсе, вернувшись домой утром за курткой, поддался соблазну, завалился в постель и, уснув с книгой в руке, спит под тёплым одеялом, а вся эта поездка просто какой-то странный кошмарный сон?
Мужчина лежал и слушал тишину. Притихла медсестра, погрузившись в свой смартфон, вновь в ординаторской уснул врач на кушетке, мелкий дождь прекратил тревожить оконный отлив.
Слушающий тишину мужчина, лежащий на больничной кровати под слабым тусклым светом, изо всех сил всё толкал и толкал своё колесо жизни, а сквозь натянутую осенью кисею из уснувших мельчайших водяных капель, цепляясь за высокие макушки деревьев, застывших среди мокрых домов, осторожно вытаскивало себя из ночного мрака к людям долгожданное утро, искренне радуясь тем, кто толкал и толкал даже во сне колесо своей жизни.
Тяжёлые волны жидкого метана, разбиваясь о чёрные камни, обдавали его мельчайшими брызгами. Не обращая на них внимание, он глядел на закат, на звезду, заливающую планету ярким малиновым светом. Огромный диск красного гиганта медленно опускался на серую, местами с чёрными прослойками, неширокую полосу облаков, растянувшуюся по всему горизонту, над бушующей поверхностью бескрайнего метанового океана. Наверху эта полоса имела неровные края, отчего напоминала фантастический лес,который покрывал крутые склоны горной гряды. Своими малиновыми верхушками лес подпирал сочное лиловое небо, создавая новый горизонт, превращая старый, настоящий, в горное подножье. Вся эта картина создавала впечатление, у смотрящего на закат, будто он находится на дне огромной глубокой котловины. Необычный лес, увеличиваясь, постоянно меняясь, приближался всё ближе и ближе.
Уже скоро на единственный материк этой планеты ворвётся зародившийся где-то там далеко на бушующих океанских просторах, разрушительный циклон, со сплошной стеной метанового ливня и пронизывающим ледяным ветром, а принесённый им холод скуёт океан, толстенной ледяной коркой. Пройдёт много времени, бушующая стихия утихнет и в наступившей тишине, в тени соседней планеты, украшенное звёздами небо с избытком пропитанное насыщенным фиолетовым цветом , примется всё больше и больше вытягивать из застывшего океана метановые кристаллы, своей таинственной бездной натягивая их словно струны.
Он точно знал, что пройдет ещё немного, по звёздным меркам, времени, и его звезда, сбросив оболочку, превратится в белого карлика, а планета полностью замёрзнет, превратившись в один мёртвый кристалл. Он так же знал, что минуют два, от силы три поколения, и его цивилизация переберётся на планету вращающуюся по третьей орбите в соседней звёздной системе, на которой сейчас велись работы по терраформированию.
Очень, очень давно, когда их звезда ещё не была красным гигантом, повзрослевшая цивилизация, выбравшись из своей социальной колыбели, сумевшая не самоуничтожиться, однажды приняла для себя судьбоносное решение: каждый индивид, обладая своей уникальной индивидуальностью, должен был вращать общее колесо жизни, неустанно формируя свою личность.
.
Усмехнувшись, он почему-то подумал, как было бы нелепо, увидев светило первый и последний раз в своей жизни, обгореть под её яркими лучами.
Бросив прощальный взгляд на умирающую звезду, он нырнул в океан и стал быстро погружаться в пучину, навстречу бирюзовым огням единственного на планете города, который занимал всё дно бескрайнего искусно созданного метанового океана.
Душа его находилась в сладостном предвкушении от предстоящей такой тяжёлой, но приносящей огромное удовлетворение работы, вместе со своей цивилизацией вращать колесо жизни.