«Ах, Моня-Монечка! Опять ты лезешь в «шкоду»! Смотри, как весь испачкался: ну, просто поросенок!» – синеглазая блондинка подхватила малыша на руки.
Викник внимательно наблюдал за молодой мамочкой.
Что-то ему явно не нравилось в его дочери: похоже, голосок ее не тот, да и глаза не того цвета.
К тому же, и походка ее несколько иная, чем была раньше, до ее приезда.
«Страдать, видимо, начинает моя память, раз не признаю свою дочь», – встревожено подумал он.
Его начали терзать сомнения, ведь что-то тут не так.
«Мироша, маленький мой, тебе пора и поменять подгузник, видишь, как он потяжелел!» – с этими словами, Оля пыталась снять с малыша памперсы-трусики.
Ан, нет.
Малыш этому противился, тряс ручками и ножками.
Он начал всхлипывать, пуская сопли по лицу (извините).
Вот он уже и разрыдался, хватая мать за руки.
А та, озорно взглянув на Труднова, трясла малыша, пытаясь силою сорвать с него подгузник.
Викник не понимал, почему Мирон не «рубился» с мамашей, а лишь пытался выплюнуть у себя изо рта пустышку, которую ему буквально воткнула она в рот.
Именно, воткнула, с силой пришлепнув ее ладонью несколько раз.
«Ну, так заботливые мамаши у нас не поступают!» – пытался сказать Викник, вскочив с дивана.
Не тут-то было: слова его замерли в горле, по его телу побежала беспокойная дрожь.
Он обмяк всем телом и в удивлении брякнулся пластом на диван.
Тело его не слушалось.
Но мысль его была ясна.
И слух его был здоров.
Ему лишь оставалось наблюдать, наблюдать и слушать, слушать и наблюдать.
«Пустышка у нее в руках, а в ней – ловушка! Не волнуйся, дед», – зазвучал в голове Труднова голосок Мирона.
Молодая женщина, вдруг превратившись в сущую химеру, пыталась бросить на пол силиконовую куклу.
Но та, тот час же, превратившись в липкую массу, окутала ее с головой.
Вернее – с головами, ведь их у нее было три!
Викник даже подумал: «Ну, блин, Змей-Горыныч, теперь держись!»
Почувствовав вдруг свободу, он бросился на фантастическую тварь, словно былинный русский богатырь.
«Отведай остроту клинка, незваный гость!» – выхватил он из ножен меч, появившийся у него на перевязи.
«Не пачкай инструмент, шеф! Пленен враг, силков безвременья ему не разорвать», – едва слышно прошептал внук.
Химера беспрестанно меняла внешний вид, размер и форму, пытаясь вырваться из плена.
Куда там!
Посланец Вечности знал свое дело: сила всегда была равна противодействию.
Казалось, что сама природа стремилась сохранить ей нужный статус-кво.
«Противостояние вечности и безвременья продолжается! Красиво как!» – прозвучал в просторах зала громоподобный голос.
Викник стремился управлять пространством, раздвигая стены зала, пол и потолок.
Объем силков стремительно менялся, превращаясь в розовый огонь.
Слышны стали тревожные щелчки метронома.
Кроваво-красный взрыв внутри силового кокона сумел прорвать «силки».
Фигура фантастического зверя, мерцая цветами радуги, умножилась.
Теперь в дальних углах зала сидели звероящеры, взмахом-ударом своих стальных крыльев прижав напарников к стене.
Викник, приняв вид дрессировщика, щелкал бичом.
Один щелчок, второй, третий – и Мирон, превратившись в тиранозавра, прыжком достиг химер.
Сидящую в правом углу тварь он ухватил передней парой малых лап, наступив на нее большой правой задней.
Одновременно с этим динозавр сомкнул свои страшные челюсти над тварью левого угла.
Щелчки бича деда Мирона сопровождались искрами разрядов молний.
Не только зал и дом, в котором шло сражение за жизнь землян, но и соседние дома стали шататься и рассыпаться в пыль и прах.
Земная твердь разверзлась, и языки пламени застлали горизонт.
Огнедышащая магма устремилась в образовавшийся разлом.
«Зеленый код! Завершить симуляцию! К перезагрузке приступить!» – прозвучал сигнал-команда в просторах полигона битв Института времени.
Закончен был первый этап испытания Искусственного интеллекта защитников Земли.
Примечание: Продолжение следует