ПЛЕМЯННИЧЕК
Босые ноги торопливо вели человека по золотистому теплому песку, понемногу остывавшему после жаркого летнего дня. С моря на берег, предрекая перемену погоды, набегал легкий, прозрачный ветер. - Вот почему с утра клев неважный, - подумал человек, подняв взгляд на гонимые ветерком сероватые тучи, - рыба загодя чувствует, когда дело идет к дождю. Он прибавил ходу, и шаги его потеряли стройность, выразительность и ритмичность. Пробежка становилась все более хаотичной. - Руфович, наверно, тоже уже волнуется... Покрикивали, на небольшой высоте, борясь с порывами ветра, одинокие чайки. Казалось, не только переговаривались друг с дружкой, но и пытались сообщить нечто важное людям. Подлетали к берегу, садились, ловко и быстро перебирали изящными лапками, что-то выклевывали из-под набегающих на песок все усиливающихся волн. Держались почти как люди, вошедшие в море поплавать и понемногу привыкающие к температуре воды. Ноги человека неслись вперед, а взгляд задерживался по сторонам. По лицу скользнула улыбка: - Какие они все-таки странные и интересные, эти чайки... Голые по колено загорелые ноги уже уносили человека от мелькнувшей неподалеку, на шоссейной трассе, то ли вывески, то ли указателя с перечеркнутым словом “Сольпром”. - И любопытно, откуда и что за соль? Оставалось рукой подать до так называемой “змейки”, тянущейся с берега чуть не до глубоководья. Рыболовы плотным рядом теснились на ней и время от времени взмахивали длинными удилищами. Пристань являла собой мощный железный каркас с дощатым настилом. Доски держались кое- как, и когда по ним проходили, громко скрипели, казалось, что при желании, хорошо изучив их строгое расположение, можно было бы пройтись по ним так, чтоб выбить ритм частушек или чечетки. - Олежек, ты, ей-Богу! Ждешь тебя, ждешь! По девкам, что ли, ходил? - накинулся на приближающегося паренька пожилой, лет семидесяти, рыболов. - Ну, что вы, Руфович! - покраснел Олег. - И ребята тебя заждались. Странный ты! Знаешь ведь, что не могу без этого долго. Руфович слегка дрожащими пальцами закрепил конец удилища под ногой и торопливо зашарил в принесенной Олегом авоське. Вытащил пачку сигарет, достал одну, прикурил. - Да ни хрена сегодня не выйдет! - воскликнул он удовлетворенный затяжкой, но недовольный клевом. - Берите, ребята, и вы! Угощайтесь, - предложил случайным соседям, с которыми только сегодня познакомился. - Наум, это кто, твой внук? - полюбопытствовал один из них. - Нет! Племянничек из города приехал. Хочу вот любовь к рыбалке ему привить, пока по девкам еще ходить не стал. Думаю, первое лучше второго. - С чего ты взял? - усомнился сосед. - С того, что сегодня мы здесь, а не там, - расхохотался Руфович. - Так потому, что силенки уже не те, - издалека бросил другой сосед. - И откуда ты знаешь, может, у парня в городе подружка? - подмигнул он Олегу. Олег краснел и смущался. - Руфович, вот вам авоська, а я пошел на корму, удочку там оставил. Наверняка на ней рыбка какая-нибудь уже болтается. - Ну, ступай, не упусти! Рыбу и девок надо вовремя подсекать. Слышишь? - поучал Олега премудростям рыбалки Руфович. - Руфович, как всегда, в своем амплуа. Одна и та же программа, - думал Олег, направляясь к корме пристани, - ругань, ухмылки, пошлости... - Хороший мальчуган, Наум! - обращался тем временем сосед по пристани к Руфовичу. - Сколько ему? - Шестнадцать. Скромный такой, тихий, - с удовлетворением отозвался рыболов. - Я в его годы был уже хорошим охотником на всякую живность, а этот еще зеленый. - Ничего, время всему обучит! - со спокойной уверенностью внес в дело ясность второй сосед. - Что еще, интересно, он нам принес? - потянулся Наум Руфович к авоське, вытащил булочки, минеральную воду, кефир в поллитровых бутылках. - Вот чудак, - широко улыбнулся и принялся угощать соседей и закусывать сам. Подбежал Олег с барахтающейся ставридкой в руке. - Ты смотри, какой прыткий! - подбодрил его Руфович. - Ну, давай, давай, продолжай! Клев, вроде, как говорят рыбаки, умер, а Олег то и дело таскал к Науму то ставридку, то бычка, от которых профессиональные рыбаки из принципа обычно пренебрежительно отказывались. Руфович вытягивал из воды на длинной веревке свой сеточный садок и бросал в него пойманных Олегом рыбешек. - Тише едешь, дальше будешь, - бормотал он с удовлетворением, - бабку дома тоже порадуем, придем не с пустыми руками. У соседа вдруг резко клюнуло, потянуло удилище вниз. Леска, как струна гитары, издала мелодичный звон. Все близсидящие засуетились, склонились над водой. Владелец удилища подхватил толстый конец, приподнял тонкий, строго выдержал его под сорока пятью градусами. Леска звенела, и добыча извивалась на крючке, металась из стороны в сторону. - Ты смотри, что вытворяет гадина, а? - недоумевал рыболов, не в силах скрыть опасенье и страх упустить добычу. - Да не спеши ты так! Не к девке торопишься! - негодовал Наум. - Да что ж ты делаешь? Не так, не так, веди ее, ты же нам всем снасти попутаешь, так твою... так, - по-страшному бранился он. После долгой возни удалось-таки извлечь из воды упитанного угря, хоть и слишком уж дорогой ценой. Снасти всех близсидящих рыбаков были основательно перепутаны. - Главное не добыча, а снасти, - утверждал, матерясь, раздосадованный Наум. Пострадавшие принялись восстанавливать свои снасти, Наум же с досады окончательно оборвал конец запутанной лески и пустил ее по ветру. Сил и желания восстанавливать ее, хоть под рукой и оказались все необходимые принадлежности, не было. Он пару раз крикнул, позвал Олега, и тот прибежал уже с небольшой барабулькой. - Ты смотри! - все еще бушевал в душе Наум. - А из него выйдет рыболов, это точно! Только надо ему, конечно же, поучиться кое-чему у меня. - Ладно, Олежек, видишь, дело дрянь, клева нет, тут еще эти болваны все построение испортили. Пошли! И погода чего-то того. Дождь, наверно, пойдет. Айда тикать? - Ага, - согласился Олег. Возвращались, огорченные, берегом до ближайшей пристани, конечной для пароходика, курсировавшего по маршруту Сольпром - городской морвокзал. Руфович то и дело замедлял шаг, вглядывался в широкое поле, раскинувшееся на противоположной стороне вдоль автотрассы. - Там, Олежек, - поймал он вопросительный взгляд Олега, - лиманная грязь, а в ней водятся отменные красные черви. Нужно будет как-нибудь приехать сюда за ними. - Только ты не думай, что их так легко добывать! - словно переубеждая его, пояснил Наум. - А я и не думаю, - подумал, но не отозвался Олег. - Надо много земли перекопать, чтоб собрать хотя бы одну коробку. А потом их можно держать в холодильнике, в мокрой тряпке, хоть две-три недели. Олег оглядывался на Наума с чувством не полностью удовлетворенного любопытства. - Хм, что дальше? - усек его мысль Наум. - А дальше, на нее очень хорошая рыбалка в одном месте может получиться. Он немного задумался, будто что-то прикидывал. - Ничего, ничего, не расстраивайся! До твоего отъезда еще немного времени есть... придумаем! Не отправлю тебя без того, чтоб душу не отвел как следует. Подумать между тем ему было над чем. “Кто его знает, когда он еще приедет. На будущий год? Вряд ли! Вступительные экзамены в вуз, шутка, что ли? Готовиться будет... а через два-три года неизвестно, буду ли я жив вообще?” - Олег! Видишь, теплоход уже подплывает, - очнулся он, - в такую погоду, возможно, что это его последний рейс на сегодня. Так что давай прибавляй ходу. Неохота чего-то сегодня голосовать на трассе. Ходу прибавили до того, что создавалось впечатление, будто они убегают от своих собственных следов на прибрежном песке. Но в бегстве в общем-то не было надобности, следы тут же вслед за появлением смывались морскими волнами. И невозможно становилось определить, проходили ли по этим местам люди вообще. И рождались ли они и жили на этом свете? Следы человеческих ног, оставляемые на золотистом песчаном берегу, покидали убегающих от него после тщетного зова и призыва не разлучаться с ними. Одинокие чайки сопровождали их на отдельных дистанциях. Уже почти бушующие волны накатывались друг на дружку и шипели при встрече приливов и отливов, словно диктуя бегущим мимо них людям такт пробега. Изможденные от напряжения и усталости, они вступили в дом, на ходу сбрасывая с себя лишний груз. - А... Руфович, с возвращением вас, - воскликнула пышнотелая молодая женщина лет под сорок. - Тебя еще только не хватало, - подумал Наум, - а где Аврора? - Пошла в зоодвор неподалеку, лисичкам головки от ставриды отнесла. Скоро, наверное, придет. Олежек, проходи, дорогой, чего ты стесняешься?! Давайте мойтесь и переодевайтесь, а я вас горячим супчиком накормлю, небось, голодные. И второе согрею. - Кто супчик готовил?- поинтересовался Наум, отхлебывая. - Тетя Аврора. Ну как, вкусный? - Вкусный, вкусный, - согласился Наум, учтя в уме, что вкус определяется не столько вкусовыми качествами блюда, сколько тем, из чьих рук ты его принимаешь. С годами в нем не притуплялось чувство благодарности женским рукам и душам, напоминавшее, что, если бы не они, его давным-давно не было бы в живых. - Женское сердце и женские руки - это то, на чем еще держится жизнь на Земле... Вскоре вернулась и хозяйка дома, семидесятилетняя Аврора, мягкая и дружелюбная, с улыбкой, излучающей тепло и ласку. - А, - протянула она, - уже вернулись? Клара, ты успела их накормить? - Да, да, тетушка, мы поужинали, - отозвалась Клара, какая-то ее родственница, тоже приехавшая ненадолго погостить. - Где тебя носит по вечерам? - поинтересовался Наум у Авроры с балкончика, на который он вышел покурить. - Разве Клара тебе не сказала? - Сказала, сказала, но ты ведь знала, что мы вот-вот вернемся. - Ай, Наум, да перестань, ради Бога! - Скучно тут у вас, Руфович, в городке. Повеселиться негде! - попыталась смягчить спор Клара. - Как негде? - возмутился Наум. - Столько танцплощадок, ресторанов, кафе... - Да, но не с кем, - тут же нашлась Клара. Хозяйка уловила, что ее супруг молча выругался. - Олег, хочешь пойдем с тобой на море, на вечерний пляж? - предложила Клара. - Это так романтично. - Прямо сейчас? - поинтересовался Олег. - Ну, да, конечно, сейчас, если ты не очень устал. - Да мы только что оттуда, - пояснил Олег. - Ну и что! А хочешь, пройдемся по набережной. - Ой, только не сегодня, - заколебался Олег. Наум Руфович все стоял на балкончике второго этажа, раскладывал и перекладывал свои вещи, и все более свирепел. И уже трудно было догадаться, что было тому причиной, случай на пристани или назойливые приглашения Клары. Олег лег и уснул “без задних ног”. Клара возилась в общей кухне в конце коридора, состоявшей в пользовании нескольких семей. Аврора перебирала белье в больших вместительных ящиках комода. Наум Руфович сидел на кровати перед телевизором и уже начинал поклевывать. Его тянуло ко сну, но веселая передача задерживала внимание и не давала уснуть. Речь шла о вреде курения и алкоголизма с привлечением специалистов-врачей, наркологов, а попутно и ученых филологов, социологов и людей разных других профессий. Вдруг речь зашла о том, что не могло не задеть самолюбия рыболова. - В нашей стране секса нет, - высказал свое мнение один из специалистов и привел свои доводы и пояснения. Последняя фраза, услышанная Наумом Руфовичем, оказалась каплей, переполнившей чашу его терпения. - Что? - рявкнул он почти нечеловеческим голосом. - Черта с два вам! Приходите и поглядите на нее, она сейчас там... на кухне. - Наум, прекрати, что ты себе позволяешь! - возмутилась хозяйка. - Как тебе не стыдно?! Во-первых, она наша гостья, а во-вторых, моя родственница. - Вот это-то и выручает, не то... - Ай, прекрати, ради Бога, куда конь с копытом... - Ты что же, не видишь, как она этого хочет, аж трещит? - Не твое дело! - Тогда нечего приезжать сюда с этим... - А она не к тебе приехала, а ко мне. Это во-первых, а во-вторых, это все тебе мерещится. На шум вошла Клара с вымытой посудой. - Что случилось? - поинтересовалась она. - О чем спорим? - Да вот, не нравится ему передача, и возникает, - пожаловалась хозяйка. - Говорю, не нравится, не смотри, да... - Ладно, ладно! - примирительно бросила Клара. - Лучше отдыхайте, а я пойду с девчатами, погуляем по набережной, свежим морским воздухом подышим. - Вот тебе, пожалуйста, а ты не верила, - торжествовал Наум Руфович после ухода Клары. - Ай, да ну тебя, тише, не то ребенка разбудишь! Лучше ложись-ка и ты, завтра утром на рынок. Забыл, что ли? - Не забыл, не забыл! - пробубнил Наум Руфович и неторопливо принялся выполнять наказы своей супруги. Зазвенел телефон. - Пойди лучше, возьми трубку, - распорядилась Аврора, - кажется, междугородний звонок... - Алло, слушаю, - устало, но торжественно-важно процедил Наум Руфович. - Алло, братик, здравствуй! Узнаешь? - А, да, Тамила, здравствуй, сестричка! - Как поживаешь? Как моя Авророчка? - Да так, помаленьку, все постреливает, аж с семнадцатого года. Никак не уймется! - Прекрати, Наум, - разволновалась Аврора Давыдовна, - дай лучше я... Наум запротестовал. - Как там мой сын? Не очень вас беспокоит? - Да нет, все нормально! Только вот, кроме рыбалки, его ничего не интересует. - Прекрати, - вновь потребовала Аврора, несильно шлепнула мужа по плечу и вырвала у него трубку. - Алло, Тамилочка! Здравствуй, дорогая, как поживаешь? - Спасибо, Авророчка, хорошо. А как вы там? Я так за вас беспокоюсь. Очень уж мы вас загружаем. - Да что ты! Все в порядке, не волнуйся. На то и живем, чтобы беспокоить друг друга и беспокоиться друг за друга. - Когда возвращаете мне сыночка? - К концу месяца вылетает. Билет уже взяли. - Спасибо, Авророчка, а денег хватило? - Хватило, хватило, не переживай. - Я вам выслала вчера посылочку, при надобности еще денег могу немного... - Да не надо, Тамилочка, лучше приезжайте к нам будущим летом все вместе... - Хорошо, Авророчка, целую тебя, моя дорогая! И спасибо за все. Позвоню еще, но попозже. - Хорошо, хорошо, Тамилочка! Ну, бывай там... - Ту, ту, ту... - Волнуется. Мать все же есть мать. - Да-а! А где сейчас наши гаврики сыновья. Как они, кто его знает? - Как кто знает? Звонят ведь, рассказывают... - Да все-таки... по телефону всего не скажешь. - Так ведь у них уже семьи - жены, дети... - То-то и оно! Для них мы их растили, мучались. - Ну, что же делать? Так устроена жизнь. - Это у нас. А у других она устроена по-другому. - Ай, ладно, Наум, прошу тебя, ляг и засыпай. Наум еще долго что-то бубнил про себя, ворчал и покряхтывал.
По сероватому вязкому полю люди вразброску передвигались. Кто, немного пройдясь, подолгу задерживался на месте, кто, осторожно ступая босыми ногами по пахучей тверди, присматривался к будущей стоянке. Облюбовав, должно быть, подходящий участок, две пары босых ног замерли и задержались. Обувь и вся другая необходимая походная принадлежность покоились в рюкзаках, за спинами пришельцев. Стоя в полунаклоне на твердых ногах, тычась, как цапли, головами в землю, они копошились в ней, разгребали, раскидывали. Вот пальцы осторожно проникли в серый пахучий грунт и стали медленно опускаться все глубже и глубже. На необходимой глубине замерли, дрогнули и извлекли вязкий ком, позже легко распавшийся на куски, из глубоких расщелин которых извлекались красные, длинные извивающиеся существа. Красные лиманные черви считались отменной наживкой для всякой рыбы, водившейся вблизи - в море или в искусственных пресноводных озерах. Экзотику черведобывания усиливал специфический, терпкий, в некотором смысле даже приятный, запах лиманной грязи. Такие целебные места вряд ли еще где можно было сыскать. В принципе, ради этого серого золота в эту точку стекались отдыхающие и больные со всех уголков страны. Летом небольшие курортные городки этой прибрежной зоны едва вмещали многомиллионный поток приезжих. Вот натруженные пальцы осторожно извлекли красного жирного и влажного червя из комка серой глины. “Спасайся, кто может”, издавала жертва неслышимые человеческому уху панические вопли, крики, предупреждая сородичей об опасности. - Смотри, Олежек, какая прелесть, - восхитился пожилой, поднеся близко к лицу молодого провисающую красно-коричневую нежность. - Сляи, сляи, - прошелся он пару раз кончиком языка по верхней губе, - аж сам бы не отказался от подобного лакомства. Дрожь отвращения пробежала по нутру Олега, и он тотчас же отвел взгляд в сторону. Наум извлек из рюкзака небольшую дощатую коробку, устланную влажной тряпкой, наполнил отборной серой грязью и пустил на нее отловленных “питомцев”. - Вот так, Олежек, - поучал старый рыболов, - бери их и аккуратно складывай в коробочку, а дальше, внутрь, в глину, они полезут сами. Слышал анекдот про то, как Василий Иваныч и Петька рыбачили? - Нет, - признался Олег. - Смотрит Петька, как здорово клюет у Василия Иваныча и как он таскает из пруда рыбу за рыбой, а у него самого не клюет. На второй день то же самое. Не выдержал Петька и спрашивает: Василий Иваныч, я ведь тоже ловлю здесь на красного червя, отчего же это у вас клюет, а у меня нет? Василий Иваныч объяснил, что по четным дням ловит на червей-девочек, а по нечетным - на червей-мальчиков. - Да как их различишь? - Очень просто! Берешь червя, пропускаешь между зубов. Останется на них что-то, значит - Это мальчик, не останется - значит девочка. - Фу-у, - вздрогнул Олег, - какая гадость! Наум Руфович залился смехом.
Человек творец на земле. Всюду чувствовался результат его деяний. Бог сотворил сей мир и человека, а все остальное создал человек, ибо известно, что может сделать человек, того не сделает Бог. Пальцы обеих рук молодого мужчины осторожно проникли в золотистый песчаный грунт, пропитанный водами моря, и стали медленно опускаться все глубже и глубже. Извлекли ком влажной песчаной массы и опустились над сооружением из песка у самого берега. Сооружена была крепость с окружающими ее стенами и сторожевыми башнями. - Вот теперь, пожалуй, все, - воскликнул молодой человек, увенчивая башню шпилем. - Да, ничего не скажешь, - отозвался ему голос, - такой красоты здесь никто еще не видал. - Заснять бы фотоаппаратом! - Сейчас будет сделано. Строители закруглились и улеглись на деревянных топчанах под нежными лучами восходящего солнца. “Чудо загорать утром на море”, - подумалось молодому человеку. Тело его понемногу набрало тепло. Почувствовав жар, он присел на топчане, сцепив пальцы рук на согнутом колене, и всмотрелся в окружающее: - Пора ополоснуться! Он засмотрелся на спину подходящей к кромке берега чуть полнотелой женщины и оценил ее походку. - Идет, как по разбитым стеклышкам! Женщина в пестром купальнике опустила в воду и тут же отдернула ногу. То заходила в море, то выбегала из него. - И хочется, и колется! На лице его вдруг изобразились вопрос и удивление. - Не может быть?! Через мгновение сильные мужские руки мягко, но настоятельно подталкивали женщину к плещущейся у ее ног воде. - Что вы себе позволяете? - выкрикнула она. - Как вам не стыдно? - В воду надо входить посмелее, гражданочка! - подбодрил ее мужской голос. Наконец, под давлением сильных рук, подавшись вперед, она плюхнулась в набегающую волну. - Дурак несчастный, недоумок! - попыталась перекрыть звонкий смех шутника, вынырнувшего перед ней, остолбенела: - Вадим?! - Здравствуй, Клара! Она приподнялась по колени в воде. Преодолевая легкие волны, не пряча радости, подтянулась к рослому красавцу, подхватила за локти, поймав мгновенный наклон головы, поцеловала в щеку: - Какими судьбами? - с радостью ощутила ответное прикосновение. - Да вот проездом, с женой и ребенком. Решили немного побыть здесь. - Вот оно что! - Их я уже отправил, а сам вот на пару дней остался с ребятами, - показал Вадим взглядом в сторону посматривающих на них двух мужчин на берегу. - Ты смотри-ка! - воскликнул один. - Ничего себе, шустрячок, - удивленно согласился второй. - Ой, - смутившись, отпрянула Клара за гребень волны. - Да ты что! - изумился Вадим. - Видишь, здесь совсем не знают меры! - Да, но они не одноклассники! Ну, поплыли? - Что?! Нужно послушать, как ты сюда попала? Разговор на плаву продолжился на топчанах. - Скучно все-таки здесь отдыхается, - пожаловалась Клара. - Как, - удивился Вадим, - такой-то женщине? - Да! Вроде такой колорит, такое скопление людей и событий, а все равно пустота. Хочется чего-то особенного, чего-то очень важного в жизни. У тебя не бывает такого чувства? - Замуж тебе надо, Клара. - За кого? Кругом одна мелкотня, - досадливо отмахнулась Клара. - Ну, при желании... за хорошего человека. - Был один хороший, да сплыл. - М-м... - Не сошлись характерами... Господи, как трудно найти нужного тебе человека. - Сизифов труд! - Не знаешь, как жить! Многое есть - работа, друзья, любимый человек... хватает на проживание и тряпье, но... - Но ведь любимый человек... - Это не то, что мне надо. - А что тебе надо? Клара понурилась, Вадим заметил блеснувшие на глазах у нее слезинки. - Ну, ну... вот еще, - мягко хлопнул ее по плечу. “Рискнуть, что ли?!” - порылся у себя в сумке, достал обернутую в бумагу книгу. - Что это? - удивилась Клара. - Возможно, то, чего тебе не хватает. Мне с ней легко, и я не одинок. - Да, но я это уже читала, - взглянула на обложку Клара. - Священное писание... - Ну и? - Это далеко от нашей реальной жизни. - Что ты?! Ты знаешь, в чем причина нашей отчужденности от всех и от всего. Клара слушала. Речи Вадима казались ей странными. - Наша жизнь - сооружение из песка, которое со временем разделит судьбу вон того золотистого песчаного городка. Мы с ребятами его выстроили нынче утром. Вздымающиеся волны достигли границ городка, часть была уже почти размыта. - Скоро вода поднимется еще выше и волнами слижет весь городок. А вот этот упирающийся колоннадой в дно моря корпус санатория будет стоять. Ты удивляешься мне, Клара, да? Клара осторожно кивнула головой. - Ну, что ж, зато я не удивляюсь удивлению людей по поводу моих рассуждений. Меня за это поперли сперва из партии, ну а потом и с работы. И теперь я вроде как диссидент. - Ну и как же ты? - А... не проблема, друг временно у себя на работу пристроил, пока хватает, а там видно будет. Понимаешь, Клара, каково это - заимствовать у Него все общечеловеческие добрые принципы и ценности, и при этом не только не упоминать, а вообще отрицать Его существование. То же, что строить из песка, пусть даже золотистого, артель “Напрасный труд”. Клара повела головой по сторонам. - Хочешь, сменим тему разговора? - Да нет, продолжай... Солнце поднялось в зенит. Отдыхающие спасались бегством в тень, под навесы с топчанами.
Пальцы женских рук осторожно и мягко погружались в белоснежную вязкую массу и принялись сжимать и перемешивать ее. Руки двигались ритмично и умиротворяюще, уводя от реальности и погружая в воспоминания. - Давай, родная, еще немного! Сильнее... Сильней! - Не могу, не могу больше! Ой, мамочка! Чтобы я когда-нибудь еще... Затянувшиеся, усложненные роды отняли все силы. Чувство боли сменялось радостью. Все явственнее маячили перед взором стены некоего загадочного коридора. Со всех сторон слышались голоса: - Доктор, давление резко падает, вот-вот...- слышался нежный молодой шепоток медсестры. - Что же ты с нами делаешь, девочка? - перекрыл его бас опытного врача. - Быстро уколы и капельницу, донорскую кровь! - Оставь их, - мелодично лилось со стороны. - Не возвращайся к ним, иди к нам, у нас тебе будет хорошо. Иди же, ну, смелее... тихонечко... но не оборачивайся... Она мысленно кивала, соглашалась, шла навстречу загадочным голосам. Сколько это продолжалось, она не помнит. Но помнит тоненький вскрик и плач, на которые она обернулась-таки. Почувствовала, как в сердце незаметно вкатилось солнце и мгновенно зажглось внутри. От избытка энергии, света и тепла ее бросило в ранее никогда не испытываемую, некую загадочную блаженную дрожь. Некоторое время ее тело дрожало безостановочно. С дрожью тяжесть тела сняло как рукой. Что было дальше, не помнилось. Очнулась она под ласково гладящими ее пальчиками медсестры. Понемногу приходила в себя: - Где я? - Здесь, здесь, все хорошо... - А ребенок? - Жив, не волнуйся! И требует от тебя, сама знаешь, чего... - Кто? - спросила она глазами, едва сдерживая слезы. - Мальчик, конечно же, мальчик. Она уткнулась лицом в подушку и зарыдала. - Ну, ну, что ты, глупенькая! Так родился первый сын Авроры - Юра. При рождении второго - Игоря ей пришлось сделать кесарево сечение. Но она считала, что настоящее отсечение сыновей от нее произвели невестки. Пришлось пройти через немалые мучения, пока они выросли, встали на ноги. И бац, их увели! Мужу она не позволяла обсуждать этот вопрос, чтоб не расстраивался, но сама не выпускала из головы. - Аврора, что ты так долго месишь? Хватит, наверно, - полюбопытствовала соседка. - Да вроде чем дольше, тем лучше. - Но не столько ведь... - А почему тебе родственница не помогает? - Что ты, пусть отдыхает. А вообще и на ее долю дел хватает. - Ничего, можно успеть и то, и другое. Через кухню прошла женщина средних лет и скрылась у себя. - Тоже мне еще, сплетница...- скорчила гримасу соседка. - Не очень-то с ней откровенничай, все по соседям разносит. - Что, например? - Вот она утверждает, что канализация у нас засорилась на прошлой неделе из-за Клары. Аврору Давыдовну словно током хватило. - Не может этого быть, - промелькнуло у нее в голове, - сегодня же уточню... - Это она, чтоб самой не платить за ремонт. Разговор длился недолго. Но Аврора Давыдовна долго еще не могла прийти в себя. “Спросить у нее об этом или нет?”- подумала Аврора Давыдовна, увидев появившуюся в дверях ту самую соседку, но сдержалась, решив сперва уточнить все у Клары. - Нехорошая женщина эта Софа, - пожаловалась Люда, - такая любопытная, всюду свой нос сует. Она вам случайно про меня ничего не говорила? - Нет, - после недолгой паузы ответила Аврора Давыдовна. - Всем говорит, что я к себе вожу. А у меня уроки, английский язык... Жить то ведь как-то надо?! Представляете, она еще утверждает, что ваш Олег это внук Наума Руфовича от его второй, незаконной жены. - Что-о?..- протянула Аврора, окончательно добитая новыми сведениями. - Будет вам лезть в чужие дела, - строго предупредила она. - Да ну, что вы, Аврора Давыдовна, я просто пытаюсь предостеречь вас... Аврора вышла из кухни.
Солнце опускалось за море. Два рыболова с закинутыми за спину рюкзаками в такт шагали по неширокой асфальтированной тропе, предназначенной в основном для пешеходов. По ней любили ходить отдыхающие, в особенности по вечерам. Улица в конце сворачивала и вливалась в набережную. Неподалеку от прямоугольной арки, ведущей в общий двор, рыболовы замедлили ход и внимательно всмотрелись в беседующую парочку. - Видишь, Олежек, какого бугая она себе отхватила, а ты смотри и хлопай ушами. Он ее так сейчас обработает... - Ну и пусть, Руфович, а вам-то что, - не замедлил шага Олег. Наум Руфович несколько было задержался, но, почувствовав на себе взгляд, смутился и энергичнее пошел за Олегом, уже успевшим скрыться за арку. - Вон Наум Руфович и Олежек, - произнесла женщина, указывая взглядом в сторону рыболовов, - хочешь, пойдем познакомлю? - Да нет, - помялся мужчина, - как-нибудь в другой раз. - Ладно, Вадим! Спасибо тебе за все. Значит, до вечера? - Ага, я зайду за тобой. Клара медленным шагом направилась к арке. “Вот бы мне такого мужчину, как Вадим. Сразу бы все устроилось и наладилось”.
- Так! Расселись? Руки вымыли? - командовала парадом Аврора Давыдовна. - Ну, теперь угощайтесь горячими пирожками и жареной рыбкой, а чай будет чуть позже! Вкусная трапеза продолжалась довольно долго, но наконец закончилась ароматным горячим чаем. Когда Олег вышел, а Наум Руфович отправился на балкон выкурить очередную сигарету, Аврора осторожно спросила у Клары, не засорила ли она случайно сточную трубу в ванной. - Что-о?.. - удивленно протянули почти одновременно, Наум Руфович молча, а Клара вслух. - Ты, Наум, кури там себе на балконе, - строго велела Аврора Давыдовна, - ну, что тебе соваться! Между Авророй Давыдовной и Кларой завязалась долгая, весьма интригующая беседа-выяснение. Наум Руфович сокрушался на балконе. Его терпению приходил конец, а злоба к Кларе нарастала. - Это же надо...вот сучка, вот дрянь... Ну, подожди, я им обеим устрою взбучку. После долгих обоюдных выяснений хозяйка квартиры пришла к определенному решению. - Ладно, Клара, успокойся. Сегодня уже поздно, ну, а завтра разберемся. Утро вечера мудренее. Клара нервничала, едва сдерживалась и даже отменила вечер с Вадимом, чтобы не обременять его своими проблемами. Вадим уезжал вечером следующего дня. Она не знала, когда еще жизнь предоставит ей возможность побыть с ним наедине... - Слышал, Олег, главные события будут разворачиваться завтра, - назидательно произнес Наум Руфович. Олег с удивлением взглянул на него. - Здесь будет такое... - Ой, Наум, да ладно тебе, не преувеличивай, ничего не будет! Просто разберемся, и все. - Нет, будет...- упорно настаивал на своем Наум Руфович, - но нас здесь уже не будет! - заключил он многозначительно. - Вот и хорошо, - не без удовлетворения согласилась Аврора Давыдовна. “Я бы посмотрела на него, если бы я сказала ему то, что мне насплетничали о нем”. Обе стрелки часов зашли уже за цифру двенадцать, напоминая о наступлении ночи.
Чистое, звездное небо освещало дорогу. Путники шли ровной, энергичной походкой. Их встречали и провожали застывшие в безмолвии на равном расстоянии друг от друга стальные лампионы. Кое-где стрекотали пробудившиеся кузнечики, дополняя симфонию летней звездной ночи с неугомонными солистами-сверчками. Один из путников отпрянул вдруг в сторону от середины аллеи, по которой они сейчас проходили, и, наклонившись, что-то поднял. - Что там? - поинтересовался второй. - Да ничего особенного, просто красивый камешек. Всю дорогу до околицы городка с небольшой пригородной автостанцией, куда нужно было успеть до рассвета, молодой путник оглядывался по сторонам дороги, что-то примечал, подбирал и укладывал в небольшой целлофановый кулечек. - Олег, ну, что ты, ей-Богу, как маленький! Не балуйся и иди спокойно рядом со мной! - Руфович, камешки красивые собираю для своей подружки. - А где она? - Там, у себя дома. - А... ну, собирай! Но только красивые камешки нужно искать днем в море или в песке на берегу, а не ночью на дороге. До самой автостанции старый рыболов что-то бубнил себе под нос, раздражался, негодовал. - Сынок, на! Два билета до Заречья, - обратился он к полусонному парню, прикорнувшему на деревянной лавке в небольшом здании автовокзала. - Отдашь прямо водителю, отец, - перевернулся тот на другую сторону. - А скоро автобус подъедет? - Через полчаса, наверное, посидите, подождите... Наум Руфович покуривал очередную сигарету “Шипка” болгарского производства и посматривал на ночное звездное небо. - Погода подвести вроде бы не должна, - думал он, - интересно, какая сейчас там ситуация? Давно ведь не был и по телефону с ребятами не переговаривался, а надо бы, хотя бы перед отъездом. Ох, уж эти бабы, все планы мужиков перемешивают. Там сейчас у ребят новый начальник. Я-то слышал о нем и немного его знаю, но вот близко, в деле никогда с ним бывать не приходилось. А... что будет, то будет, в крайнем случае поедем и приедем обратно, - заключил он. - Но что же делать с ним, он же фактически не видел нормальной, красивой рыбалки, - вспомнил он про Олега. Долгие размышления прервал подъехавший к автостанции небольшой автобус “пазик”. - Олег, ну, давай же, быстро! Тащи все сюда! Справишься? - бросил Наум Руфович Олегу, а сам заговорил с водителем. Дождавшись еще нескольких пассажиров, автобус отъехал. Олег поглядывал на припаркованные у переднего сиденья увесистые вещмешки. “Зачем так много груза, - подумал он, - прямо-таки на все случаи жизни”. “Ехал бы я один, не брал бы с собой столько, - подумал Руфович, словно читая мысли Олега, - я старый человек, много ли мне надо?” - Руфович, а почему мы не взяли с собой удочек и спиннинга? - поинтересовался Олег. - Ну, ну, ну! Ишь ты, чего захотел, а раскладушки тебе не надо? - откликнулся Руфович. Туда, куда мы едем, их брать нельзя, чтобы не маячить там с ними, не вызывать ни у кого подозрения, за чем мы туда приехали, ясно? - Ясно, - кивнул головой Олег. Взобравшись на очередной небольшой подъем, автобус оказался в нескольких сотнях метров от дамбы, через которую проходила асфальтированная автодорога. Очаровательнейшая утренняя панорама открылась перед взорами пассажиров. Особенно остро и восторженно воспринял эту непревзойденную красоту Олег, который, как ему показалось, не видел доселе ничего более прекрасного. У него перехватило дыхание, он даже ахнул. Наум Руфович довольно улыбнулся. - Ну, что же, - подумал он, - только ради этого стоило сюда приезжать. Слева от дамбы раскинулось озеро, обросшее вокруг камышами, а справа еще три, правда, чуть поменьше. “Ого, ничего себе, - подумал Олег, - ну, уж тут-то рыбы и впрямь будет навалом”. Сотрудники рыбхоза встретили своего старого знакомого Наума Руфовича тепло и радушно. - Где ты запропастился, Руфович?!- восклицали они с удивлением. - Сколько лет, сколько зим! Мы уж не знали, и подумать что? Руфович оправдывался занятостью и делами. - Ну, хорошо, хорошо! Как ты сейчас, как Давыдовна? - Ничего, помаленьку, спасибо! Да вот племянничек приехал в гости, скоро ему уезжать, а хочется ему нормальную рыбалку хоть раз показать. - О чем речь, Руфович, нет проблем, - успокаивали его молодые мужчины, - вот приедет наш новый начальник Виктор Алексеевич, с ним и переговори. - А он как, ничего? - Ну, обыкновенный, как все начальники. Только вот сократил нас сильно, остались вчетвером, к тому же Анатолий в деревню поехал с семьей, отдыхать. Знаете же его? - спросил один из рыбаков. - Который? - Бугай! - А... ну, да, конечно же, помню. Ну, а как же вы справляетесь? Сети все же... тяжелые. - Приглашаем временно ребят... - Ну, а вообще как? - Да как? Утром и вечером объезжаем водохранилище на “Рафике”. Раз в день с катеров рыбу кормим, и все дела. Пока шел разговор между старыми знакомыми, Олег любовался окрестностью водохранилища. Неподалеку от складского здания он заметил небольшого красивого длинноногого журавлика, наклевывавшего из поставленной ему людьми мисочки. - Жора, Жора, Жорушка, - подзывал его один из рыбаков. Журавлик бесстрашно подходил, откликался своими нежными трелями. - Нашли его на берегу, с поврежденным крылом, - пояснил один из рыбаков, - подобрали, подлечили. Он было улетел, но вскоре вернулся. Никак не хочет нас оставлять. Видишь, какие птицы верные. Улетит, прилетит обратно! Привык к нам! Да и мы его не обижаем, подкармливаем понемногу. Подъехал на машине мужчина лет за пятьдесят, Виктор Алексеевич, важно поздоровался и познакомился с Наумом Руфовичем и Олегом. - Наш старый кореш, Алексеевич, думаю, пригодится, - представил Руфовича один из рыбаков, - хотя бы советами. Такой опыт работы в хозяйстве, дай Бог нам! - Очень хорошо, - довольно произнес директор, - используем и его опыт, - и отошел дать ребятам деловые поручения. Через некоторое время, подловив подходящую ситуацию и момент, Наум Руфович подошел к директору. - Виктор Алексеевич, тут какое дело: племянничек ко мне приехал, уезжать ему скоро. Так вот, я обещал ему порыбачить. Если это возможно у вас, был бы вам всю жизнь благодарен. Олег наблюдал за беседующими по-прежнему с берега водохранилища. - Понимаете, Руфович, - ответил Виктор Алексеевич после некоторой паузы, - здесь старого хозяина сняли. Я тоже в ответе за хозяйство, с меня спрос за него. Но раз такое дело, вот мы как поступим. Поработайте у нас один день, помогите управиться кое с чем, а завтра мы вас пустим рыбачить на третий водоем, идет?! У Наума Руфовича чуть язык не отнялся. - И-и...дет!- едва пролепетал он от радости. - Ну, вот и хорошо! - Сеть починить сумеете? - О чем речь? Весь день Наум Руфович и Олег провели за работой. Поздно вечером им объявили, что ожидаются гости, и попросили помочь на кухне. Олег сидел на низкой табуретке, чистил вареную картошку и лук. Наум Руфович поджаривал на сковородке подстреленную рыбаками утку. Со двора послышался грохот подъехавшей машины и женские голоса. - Кралечек себе подвезли! - заметил Руфович. Олег подошел к окну посмотреть церемонию встречи и приема гостей. Две миловидные дамы лет тридцати пяти, одетые по современной моде, о чем-то весело переговариваясь друг с дружкой, поднимались по лестнице. Гуляли до поздней ночи. Наум Руфович и Олег следили за столом, угощали гостей. Олег подкармливал остатками сбежавшихся бродячих собак, чем и заслужил от них большое признание. Двор был освещен мощным фонарем на верхушке деревянного столба посередине двора. Когда из пиршественной комнаты стало доноситься больше смеха, чем речей, Наум Руфович придержал Олега на кухне и к гостям входил только сам. Впрочем, вскоре им с Олегом разрешили идти спать. - Олег, айда на склад, вон в ту соседнюю хату, - указал Руфович, - спать там будем. Вскоре к ним присоединился и водитель хозяйства. - Ты чего, Иван? - удивленно спросил Руфович. - Да так, ну их, с вами здесь побуду, хоть посплю малость.
Ранним утром, чуть только начало светать, Наум Руфович осторожно открыл двери дома, принимавшего давеча гостей, отыскал нужного ему человека. Виктор Алексеевич лежал на кровати у окна в обнимку с одной из дам. Парочка спала мирным сном. Подойдя поближе, Наум Руфович присмотрелся к парочке. - У...уф, - протянула дамочка, и, словно стараясь угодить наблюдателю, невольно разбудила лежавшего рядом. - Что тебе, Руфович? - спросил мужской голос. - Виктор Алексеевич, - протянул Руфович, - ну, что, можно с племянничком пойти порыбачить в водоеме? - А...а, да ладно, идите, идите, только в третий водоем. - Ага, хорошо, хорошо! Спасибо! - едва сдерживая радость, поспешно вышел Руфович из дома. “Красивая стерва ему досталась, - думал он, быстрым шагом направляясь к домику, где все еще спали Олег и Иван. - Ну, что ж, каждому свое”. До третьего водоема небыстрым ходом добрались минут за сорок пять. - Ну, давай, Олежек, разворачивайся потихонечку. Доставай все, и начнем. Шевельнулась и тихонько пошла рыболовная снасть, именуемая “донкой” или “закидушкой”- основная леска с поводком и вертлючком (приспособление, препятствующее закручиванию лески. с “бантикообразным” вырезом посредине, прочно закрепленным на берегу) на конце, свинцовым грузилом и несколькими привязанными к основной леске поводками с крючками. Другой конец основной лески был привязан к наматывающей дощечке. - Смотри, Олежек, - поучал старый рыболов, - червей не жалей, на один крючок сажай нескольких. Вот так, видишь? - Ага, - отозвался Олег. - Ну, давай, насаживай червей на остальные крючки и тикай в сторону. Старый, исхудалый, сдавший даже в росте, рыболов стоял на бережку водоема босиком и размахивал закидушкой, совершавшей круговые движения в воздухе. Затем сделал резкий бросок вперед, грузило ринулось на длину до семидесяти метров в глубь водоема, увлекая за собой основную леску с поводками и подвязанными к ним крючками с наживкой. - Вот так... хорошо, - удовлетворенно произнес старый рыболов, увидев, как грузило мягко погрузилось в воду. Вогнал в землю и поставил стоймя на берегу небольшую палку и, сделав на верхнем конце ее прорезь ножичком, укрепил на ней основную леску с натяжкой. Далее, недалеко от палки установил на леске изъятый с берега небольшой комок глины. - Это в качестве маяка, - пояснил Олегу, - чтобы оповещать нас о клеве. На остальных трех закидушках, установленных неподалеку друг от дружки вместо глиняного маяка, были подвешены сигнальные колокольчики, вмонтированные в пластмассовые пробки от бутылок из-под шампанского. К основной натянутой леске эти пробки прикреплялись за счет прорези, которая была проделана ножичком в нижней длинной части пробки. Пробки висели на натянутых лесках, колокольчиком вниз. Наум Руфович на берегу, неподалеку от закидушек, нервно покуривал одну сигарету за другой в ожидании первого клева. Время тянулось долго, медленно, клев все не начинался. Спустя пару часов в садке плескались две небольших красноперки и один карасик. Негодование Наума Руфовича возрастало. масла в огонь подливали раздражающие звуки трех рыболовов, рыбачивших в соседнем, втором, водоеме. - Им, значит, во втором можно, а нам нет, да? - негодовал он, но тут же спохватывался. - Ну, конечно же, они, кажется, родственники директора, а мы кто? - Нет в этом водоеме рыбы ни хрена, - обращался он к Олегу, - иначе за это время вагон должны были бы наловить. Ребята не зря говорили, что в третьем рыбачить не стоит, по нему несколько раз проходились сетями. Терпения и сигарет Науму Руфовичу хватило еще на один час. - Все, пошли, - твердо заявил он, - что будет, то будет. Собирай снасти, идем на второй водоем. - Не надо, Руфович, - попытался воспротивиться Олег. - Пошли, я сказал, - настоял на своем Руфович, - только с той, противоположной стороны, чтоб подальше быть от дороги и от его родственников.
Натянутая леска понемногу давала слабину. Глиняный шарик опускался все ниже и наконец лег на берег. “Что за черт? - недоумевал Наум Руфович. - Надо леску подтянуть с конца и по-новому поставить глиняный маяк”. Он взялся за леску, и тут вдруг его с силой ударила по руке тяжелая движущаяся масса на другом, заброшенном в водоем конце лески. Старый рыболов почувствовал, как у него сердце ушло в пятки. “Здоровенная, видать, кобылка попалась, - мелькнуло у него с радостью и опаскою разом, - как бы снасть не порвала!” Он сильней натянул леску, она завыла. Конец в водоеме медленно повело в сторону. Сердце застучало еще сильнее. Он осторожно вытягивал леску, стараясь избежать слабины. Протащив жертву почти на половину длины заброшенной закидушки, ощутил-таки слабину, после чего леска резко, без сопротивления, поддалась ему. - Ушла! - с досадой воскликнул он. - Тьфу ты, мать твою, вот зараза! При очередном вытягивании лески конец ее за что-то зацепился. - И зацеп получился, ну, что ты будешь делать, а? Несколько раз, с разной скоростью он попытался подобрать его к себе, но безрезультатно. Конец опять повело, но уже в противоположную сторону. - А, нет, гадина, сидит все-таки на месте, сидит, Олежек! Ты слышишь, сидит, - торжествовал Руфович. В непосредственной близости от берега рыбина тащилась по дну, разрезая толщу воды спинными плавниками и демонстрируя всю красоту и прелесть выуживания. - Тикай отсюда, Олежек! Слышишь, тикай! Олег, не откликаясь на ворчанье, упорно стоял рядом и не отходил. Но потом, в страхе перед уходом рыбы, все-таки подчинился, хоть жажда острого ощущения отвела его не более, чем на два шага. Он падал ничком на землю, подымался, беззвучно подбадривал: “Давай, Руфович, давай, не упусти!” Рыбу стало относить вправо, к камышам. - Если доберется до них, хана! Тогда точно уж потеряю! Зайдет за камыши, обвяжется, уткнется носом, и все! Или губу ей сорвет, или лопнет снасть! Рыбу все относило. - Господи, что же делать! Хоть бы одну ее поймать, и больше не надо! А то совсем позор перед мальцом от этой хреновой рыбалки. Боязнь упустить пойманную рыбу в камыши вынудила его немного нарушить классические правила выуживания. Он чуток прибавил в скорости и силе выуживания, и рыба сорвалась-таки, оставив его с пустой леской в руках. - Тьфу ты, мать твою, зараза этакая, - выругался он в очередной раз. Рыбина, у самого берега сошедшая с основной лески, с крючком в губе и поводком, словно выслушивая брань, пялилась и, отверзая огромную пасть движениями сильных губ, словно недоумевала, спрашивая его: - Чего тебе надобно, старче?! Казалось, некоторое время обе стороны продолжали оставаться в некоторой растерянности, посматривали друг на друга, предугадывая дальнейшие действия. Олег грохнулся очередной раз на землю, и звук падения послужил старику призывом: - Ну, что ты уставился, Руфович, давай вперед! Руфович только сейчас осознал, что со времен взятия рейхстага не испытывал подобного сегодняшнему чувства. Рыбина тем временем, почуяв освобождение, медленно разворачивалась лицом к водоему и, нежно помахивая хвостовым плавником, отчаливала от берега. Наум Руфович бежал за ней что было силы, бежал, как никто, ни за кем, никогда. И уверенность в том, что он настигнет добычу, даже если за ней придется нырнуть в водоем и поплыть вдогонку, приумножала силу и скорость погони. Наконец, как заправский спортсмен-ныряльщик, он прыгнул в воду и шлепнулся о неглубокое дно водоема. Олег наклонился над водой, зажмурился, обхватил обеими руками голову. События, развернувшиеся в несколько последних секунд, казалось, пришли к логическому завершению. - Да, но к какому? - мелькнуло в сознании Олега. Ему казалось, что после плеска прошло достаточно времени, и пора проясниться финалу. Молчаливые секунды тянулись надоедливо долго. И вдруг до ушей Олега донесся радостный, веселый, продолжительный вскрик, за которым последовала песня: “Этот день победы порохом пропах. Это- праздник...” - Господи, неужели? - с облегчением подумал Олег. Он смотрел на Руфовича. Тот стоял, вытянувшись, во весь рост, держал за жабры пойманную рыбину, а над головой вставало и светило яркое летнее солнце. Величественнее зрелища ему не приходилось видеть никогда в жизни. - Смотри, Олег, какие мы красавцы, все трое, - послышалось ему вдруг, - рыба, солнце и я. Руфович торопливо выбрался из воды, удерживая руками ...килограммового зеркального красавца-карпа с длинным усом на толстых и плотных губах, жадно захватывающих воздух. - Ух, ты, цацулечка моя, - ласково проговорил он и поцеловал рыбину прямо в губы, - за своей Авророй в жизни так не гонялся, как за тобой, - объяснил ей, - ну, и напугала же ты меня! Пристроив красавца в воде у берега, Руфович немного утихомирился. - Так! После такого потрясения неплохо бы и покурить. Но сигареты кончились, - с сожалением констатировал он и жалостливо посмотрел на флегматично разводящего руками Олега. Рыба в водоеме, напуганная громким шумом и барахтаньем своего поимщика, тяжело принялась подбираться к остальному улову. Тем более, что Наум Руфович время от времени подбрасывал ей специально приготовленную домашнюю аппетитную прикормку. Вскоре звякнули колокольчики, и рыбалка заявила о себе полным ходом. В принципе она еще только начиналась, хотя на сей раз образцы попадались средних размеров, свободно умещавшиеся в садке. - Все, не могу больше, пошли домой, - твердо заявил Руфович, сворачивая одну из закидушек. - Да вы что, Руфович? Рыбалка ведь только начинается! Когда еще мы сюда попадем? - возмутился Олег. - Знаю, но больше без сигарет не могу, курить охота! - Погодите, у меня вроде где-то бычок хороший завалялся Искра надежды блеснула в глазах рыболова. - Ну-ка, посмотрим, - произнес Олег обнадеживающе и неторопливым движением извлек небольшой свежий окурок. - А... вот и он, красавчик, я же говорил, - и протянул его старику, который с жадностью подхватил его и очень быстро выкурил. Но окурка хватило ненадолго. Через некоторое время жалоба повторилась. Часа четыре Олег таскал Руфовичу окурки, выдавая ему их, словно по талону, после нудных и долгих просьб. Тем временем садок наполнился до “горлышка”. Перевалило за полдень, и далее оставаться здесь не было смысла, тем более, что до вечернего клева рыба взяла передышку и решила переждать жаркий день в камышах и вдали от берега, на самой большой глубине водоема. Покидая покоренный водоем, рыболовы с тяжелыми рюкзаками шли вдоль берега, когда на противоположной стороне заметили ехавший по грунтовой дороге параллельно их ходу рыбхозовский “рафик” темно-зеленого цвета. - Руфович, поднимемся чуточку вверх и спрячемся за бугор, - предложил Олег, - скажем, что ловили в третьем водоеме, и обратного они доказать не смогут. - Нет, - воспротивился Руфович, - никуда я подыматься не буду. Мы на них пахали целый день? Да еще с их девками. - Руфович, скроемся, прошу. Выйдем на трассу, и ищи потом ветра в поле. Ради такого улова сделаем лишний десяток километров. Подумаешь? - Нет, - заупрямился старик, - я отвечаю за последствия. Они могут подумать, что я их боюсь, но пусть знают, что я не боюсь никого. Они вышли на автомобильную трассу и принялись “голосовать” попуткам. Минут двадцать прождали безрезультатно, никто не остановил.
И тут к ним медленно подкатил темно-зеленый “рафик”. - Как дела, Руфович? - спросил Виктор Алексеевич, выходя из машины. - Много наловили? - Да малость набрали, - поскромничал старик. - Мальчонку порадовал и дома жену побалую. - Так... а меня, значит, решил огорчить? Ребята, ну-ка посмотрите, что у них там. - Ребята рыбхоза неохотно подошли к рюкзакам. - Не надо, Алексеевич, я что, сам открыть не могу? - расстегнул Руфович рюкзаки, один из которых полностью был забит пойманной рыбой. - Так... - Протянул директор. - Значит, решили провести меня, да? Что я сказал, в каком водоеме разрешил порыбачить? - В третьем, - испуганно отозвался Руфович. - А ты в каком ловил, а? Увиливать не имело никакого смысла, и Руфович решил развернуться в иную плоскость. - Виктор Алексеевич, ну, вы же понимаете, племянничек приехал, не мог ему отказать, прошу вас, поймите меня... За недолгими просьбами и пояснениями последовало решительное действие директора: - А ну, садитесь в машину, покажете место, где вы рыбачили. Вскоре ребята из рыбхоза вытряхивали из садка в водоем карпов, карасей, красноперок. Рыбы не могли понять сути происходящего, но приходя в себя, резво отплывали в глубину. Последним отпускали зеркального карпа-красавца. Достав просунутую через пасть и жабру прочную веревку, ее оставили у берега. Наглотавшись воды и очухавшись, рыба на прощанье моргнула и бросила на старика высокомерный взгляд - Вот так-то! - послышалось Руфовичу вроде от карпа. - Смеется тот, кто смеется последним! Эти слова надолго пригвоздили его к берегу. Он всю жизнь прорыбачил и впервые услышал, как рыба говорила с ним по-человечески. - Больше никогда сюда не приезжайте, - потребовал директор и скомандовал своему водителю. - Поехали! Второй раз добираться до автотрассы оказалось намного труднее. - У тебя там не осталось еще одного красивого камешка для подружки? - несмело спросил Руфович. - Какого еще камешка? - изумился Олег, но тотчас же вспомнил: - А... сейчас посмотрю. Вот еще один камешек, Руфович, но только учти, это уже правда последний. Выкури, чтоб до дому хватило, ладно? - Ладно, ладно, - сокрушенно согласился рыбак.
Сойдя на ближайшей от дома трамвайной остановке, Наум Руфович попросил Олега подождать немного, пока он передохнет. “Еще один “рейхстаг” нас ожидает дома. Уж его-то без огня и дыма не взять. Нужно купить спичек и сигарет”. К сидящим на скамейке подошел рослый пожилой мужчина. - Руфович, здравствуй! Как поживаешь, старик? - А...- протянул после недолгой паузы Руфович, - Генка, привет, как дела? - Да помаленьку. - Как женушка твоя? Слышал, прихворнула? - Да, напугала нас, столько обследовали, анализы, лекарства. Слава Богу, все обошлось. - А ты-то как? - Да так тоже, пыхтим по-стариковски. Чего тебя в наш район занесло? - Да вот проезжал мимо, смотрю, с машины рыбу живую продают, взял немного. Завтра день рождения зятю справляем, решил стол украсить. - Так это же очень хорошо. А надолго они к вам? - Да нет, через недельку уезжают. Разговор продлился еще некоторое время. - Ладно, Генка, ты сейчас куда? - Да вот дождусь своего трамвайчика и домой! - Ну ладно, а я в магазин зайду, возьму сигарет, а то совсем без курева остался. - Ох, уж это твое курево! Кашляешь как, давно тебе с ним надобно было распроститься! - Да хочу, а никак не могу! Ну, ладно, кабы не закрыли. А вы тут с Олегом, племянничком моим, покалякайте. На всякий случай, если придет трамвай, до свидания и привет большой своим передавай. - Но ты меня прямо-таки озадачил с Виктором Алексеевичем. Надо же, каким оказался?! - Да ладно, ничего. И не такое приходилось переживать.
Подымаясь на второй этаж по высокой деревянной лестнице своего дома, Наум Руфович настраивался на то, что ему придется выдержать немало сюрпризов. Но то, что ожидало его, пожалуй, превзошло все ожидания. В квартире он увидел накрытый стол, за которым, кроме его домашних, сидели несколько человек из соседей, в том числе Софа и Люда. Не успев еще войти, он замер от неожиданности.
- А...- протянула Аврора Давыдовна, - вот и наши рыбаки пришли. А рыбка где? - Рыбки нет, она плавает по дну, - усталым и грустным голосом отозвался Руфович.
- Ну, нет, так нет, на нет и суда нет. Ничего, переодевайтесь и присоединяйтесь. Пораженный Наум Руфович проследовал к себе на балкончик отвести душу курением. - Ну-ка, посмотрим, что у нас тут, - послышался ему вдруг голос жены. - Да вы посмотрите, о-о! Какая прекрасная рыба! Да они еще ведь живые! Смотрите, смотрите, как барахтаются. Обманщик, а еще говорил, что рыбы нет. - Что еще за черт? - подумал Наум Руфович, направляясь с балкончика в комнату. Посередине стола стояла большая эмалированная миска с барахтающимися в ней живыми рыбами. Наум Руфович с недоумением бросил взгляд на широко улыбающегося Олега. И не отрывал его до тех пор, пока не расплылся в улыбке сам: - Ну, заяц... тьфу, ну, Генка, погоди! И рыболовы присоединились к уже развеселившейся компании. Подоспела даже рыба, с которой управилась Клара. Аврору Давыдовну преследовали вопросительные глаза мужа, пытающегося понять, в честь чего происходила у него в доме эта веселая вечеринка. И он вынудил-таки ее еще при гостях дать ему объяснения.
- Мы два дня выясняли отношения. Ну, подумаешь, произошло некоторое недоразумение. С кем не бывало. Ну и что, что кто-то что-то сказал, кто-то что-то передал. Сошлись на том, что лучше вместе гулять, чем по парам судачить. Не правда ли? - Правда, правда, - весело отозвались все в один голос. - Все, что было, позади и забыто навсегда. Да? - Да, да! - дружно отозвался хор. “Гуси, гуси... Га-га-га!”- усмехнулся в душе Наум Руфович. Потом он долго всматривался в веселое, доброе лицо своей жены под смешанный гул магнитофонной музыки и живых голосов. Просто смотрел и поражался ее мудрости и искусству налаживать отношения между людьми, восстанавливать их и выводить из самых невозможных ситуаций. Аврора поймала понимающий взгляд мужа и ответила ему тем же.
- Да, да, Наум, вот так-то, - мысленно отвечала она, - как не стремишься воспринять дар, ниспосылаемый нам от Него. Искать друг в друге надо объединяющее, а не разъединяющее.
Самолет выруливал на взлетную полосу. Подкатив к самому ее началу, разом остановился, будто замер. И, помедлив немного, словно лев, пустившийся в погоню, все усиливал рев моторов, разбегался, все быстрее, быстрее, пока не взметнул с края взлетной полосы с большой скоростью в голубую высь. “Зачем так долго топтаться на месте, тянуть резину, а не сразу взметнуться ввысь?”, - думал Олег, наблюдая через окно иллюминатора, как с каждой секундой уменьшается под его взглядом материальное, земное, остающееся внизу. С высоты птичьего полета все казалось ничтожно малым, и не только по размерам, но и по смыслу и содержанию, по сравнению с небом и процессом полета. - Чтобы однажды взлететь в воздух, нужно всю жизнь разбегаться по земле, - мелькнула у него в голове мысль, - иначе не взлетишь.
Самолет неожиданно лег на правое крыло, резко в сторону, уводя пассажиров от их мыслей, забот и курса полета.