Ограда была высокой и прочной. Впрочем, проверять ее на прочность никто из баранов и овец до сих пор не пытался. Не возникало необходимости. Главное - подножного корма вполне хватало, а травка, порой, была даже приятной на вкус. Голод она не так, чтобы полностью утоляла, но была вполне сносной для того, чтобы набить желудок. А чего еще было желать честному барану? Недаром, это место называлось "бараний рай". Правда, иногда отара замечала, что их ряды редели. Нет, от старости они, конечно же умирали. Даже в раю бывало не избежать дряхления и угасания. Но, порой, из стада исчезали сравнительно не старые еще и вполне жизнеспособные особи. Пропадали иногда и молодые. Однако, большого резонанса среди отары это не вызывало. Все баранье внимание почти сразу же переключалось на вкусную травку, а челюсти начинали совершать привычные уже, монотонно-однообразные жевательные движения.
Правда, когда пропажа овец из отары достигла уже довольно весомой цифры, и среди животных поднялось легкое беспокойство, пришел сам Главный и заверил, что повода для волнения нет.
- Все они отправлены в другой загон! - торжественно проблеял он.
- А... чем он отличается от нашего? - не удержавшись, проблеяла молодая любопытная овечка. И тут же стремительно покраснела, устыдившись своей невиданной дерзости.
- Такой же, как наш, только лучше! - проблеял Главный, свирепо сверкнув глазами. - И попадают туда избранные. А вас, гражданочка, попрошу без лишних вопросов. А то...
Гражданочка в ужасе затихла.
И так райское житие овец и баранов продолжалось и далее. Пока вдруг не случилось некоторое досадное недоразумение. В один их теплых весенних дней, когда все стадо мирно щипало травку на лугу, откуда-то сверху раздалось тревожное блеяние.
- Граждане! - проблеял молодой баран с рыжеватой челкой и слегка косящим левым глазом.
В отаре не иначе, как "барашка-дурашка" его не называли, и его речи обычно не принимали всерьез. Но сейчас дурашка был необычайно взволнован, и даже начал сильно заикаться.
- Граждане! - опять воскликнул он. - Я тут увидел такое...
Знаете, куда делись те бараны и овцы, которые исчезли из отары? Их убили!
Бараны и овцы даже прекратили жевать и в немом изумлении уставились на "глашатая", прядая ушами.
- Да, да!- воскликнул дурашка. - Я увидел это сам. Совершенно случайно. Сегодня я шел у северной стороны загона, а там оказалась дыра в ограде. Представляете? Не то, чтобы мне было очень интересно, но я все-таки просунул в нее голову. А где голова, там и шея. А где шея, там и все остальное. Таки я и вылез наружу.
По отаре пронесся ропот возмущения.
- Безумец! - проблеял старый седой баран, тряся кудрявой головой и пережевывая сухую травинку.
- И что же ты увидел за оградой? - полюбопытствовала молодая овца.
- Такой же луг, как наш. А вдали стоял большой серый дом. Я подошел к нему и заглянул в окно. Лучше бы я этого не делал...
Дурашка закатил глаза и перешел на совсем тихое, почти шепчущее блеяние.
- Что же там было? - уже в один голос проблеяла вся отара.
- Крюки! - выпалил дурашка. - На стенах были приделаны крюки! А на них висели... висели туши наших... наших соотарников. Разделанные!
В отаре поднялся одновременно ропот ужаса и недовольства.
Молодая овечка громко охнула, прижав к груди дрожащие копытца.
- Не может быть! - сипло проблеял престарелый баран.
- Святая правда! - всхлипнул дурашка. - Я так испугался, что сразу бросился обратно, пролез в загон и помчался к вам, рассказать! Граждане, спасайтесь, пока не поздно!
Овцы ошеломленно смотрели на рассказчика. Над лугом повисла зловещая тишина. Впрочем, продолжалась она недолго.
Неудачливого рассказчика быстро схватили за шкирку два высоких рослых барана из охраны самого Главного. Никто из отары не заметил, как они появились на лугу.
А, возможно, они уже с самого начала паслись среди них и слушали.
- Глупые сказки! - сказал один из них, огрев дурашку копытом по шее.
- Да, он у нас не от мира сего, это точно... - проблеял старый баран.
- Граждане бараны, все это выдумки безумца, - ласково улыбнулся отаре один из охранников. - С нарушителем порядка мы сейчас проведем серьезную воспитательную беседу, а вы не обращайте на его выдумки внимания. Продолжайте щипать травку. Да здравствует бараний рай!
- Да здравствует! - отозвалась отара тысячей дружных бараньих глоток.
С этого дня баран-дурашка пропал, и больше его никто не видел. Как говорили, отправили на принудительное лечение. Правда, несколько молодых баранов ходили к северной стороне, искали тот лаз, о котором он говорил. Но ограда была целехонька. А через несколько дней к ней добавили нововведение - бараны обнаружили, что по ограде протянут какой-то шнур. А если случайно ткнуться в него мордой или копытами, бьет от шнура, да так сильно и больно, что из глаз летят разноцветные искры. Надо ли говорить, что к самой ограде ближе чем за пару метров больше уже никто из отары не подходил.
***
Шло время. Зиму сменяла весна, весну - лето, за ней наступала осень, а следом опять зима. Жизнь в бараньем раю была все это время относительно спокойной, не считая периодической пропажи соотарников. Но к этому уже успели привыкнуть. В целом же жизнь была даже достаточно сытной, как вдруг...
То ли неурожайный год оказался, то ли происки чертовых забугорных антилоп были виноваты, только травы в одну весну оказалось мало. Совсем мало, так что вся многочисленная отара никак не могла прокормиться. Сначала жевали редкую и чахлую травку, но когда она закончилась, перешли на древесную кору. Затем кончилась и она, и в отаре начался голод. Несколько обезумевших овец кидались на решетку, но сильный разряд электричества мгновенно остужал все, самые горячие их порывы.
И вот, настал этот день, когда Главный, даже без какой-то предварительной речи, просто открыл огромный ржавый замок, висевший на центральных воротах и произнес:
- Граждане бараны и гражданки овцы! Ваша жизнь в бараньем раю, к сожалению, закончилась. Теперь вы свободны и можете катиться отсюда на все четыре стороны. Ищите себе пропитание сами.
Сказав это, Главный распахнул ворота еще шире, делая копытцем жест в сторону чего-то, страшного и неизведанного, что таилось за воротами.
Ошеломленная отара переминалась с копыта на копыто, не решаясь покинуть до боли известное место.
- Вам что сказано! - взревел вдруг Главный. - Убирайтесь! Пошли вон!
Испуганные овцы друг за другом поспешили в распахнутые ворота. За ними, как ни странно, тоже был луг. Такой же, как и в их загоне. Только ограды по его периметру не наблюдалось. А трава оказалась даже немного зеленее и сочнее, чем в "бараньем раю". По синему небу проплывали легкие перистые облачка. А вдали сверкала змеящаяся синь реки, за которой темнел лес.
- Свобода! - восхищенно воскликнул молодой сопливый барашек, накидываясь на сочную травку.
- Эх, - укоризненно покачал головой старый седой баран. - Как же мы теперь проживем? Ведь погибнем же, как пить дать. Сгинем.
***
Однако, не сгинули. Часть отары приспособилась к новой траве. Часть - перебежчики и предатели - ушли за лес к забугорным антилопам. Но основная часть отары, увы, так и не смогла прижиться на новом месте. Ностальгия по "бараньему раю" оказалась настолько сильна, что многие бараны и овцы с самодельными плакатами денно и нощно толпились у закрытой теперь для них двери резервации, требуя впустить их обратно. И однажды бараний Бог все-таки услышал их мольбы.
В один распрекрасный для них день ворота "бараньего рая" со скрипом отворились, а высокий плотный баран, новый Главный, сделал копытцем широкий приглашающий жест.
Радостной гурьбой бараны и овцы повалили в раскрытые двери загона. Пропустив всех, ворота с грохотом захлопнулись. А Главный, отвернувшись в сторону, довольно усмехнулся. В этот момент под маской барана сверкнули острые волчьи клыки.
- Вот и вся ваша свобода, - улыбнулся он. - Как были вы стадом, так и остались.
Впрочем, незначительная часть отары таки осталась за оградой. Те, что свалили к забугорным антилопам и фашиствующим зебрам. Но, не будем об этих недостойных иноагентах и националпредателях.