- Девочки, боюсь я проснувшегося прокурора Гагару. Откроет когда-когда глаза, а из зарниц крысы смотрят.
Когда-когда, а именно после смен в больнице: сиделки, няни, санитарки, чай пили. Вкусным делились, впечатлениями.
- Это усталость. Гагара птица с голосом человечьим, юрист рыхлый. Лежит на растворе, казалось..
- В нашем лесу, на острове Крестовском, фсбэшник бегал, охранял здешнего, следил даже за здоровьем. Дерево на него пало. Берёзка старая. Кишки наружу. В лицо прутки, мышатами выкрошили глаза. Другой спортсмен рассказывал.
- Что верить спортсменам! Медальнием объелись. Минералами падут.
- Вообще-то наши хирурги бывает, намекнут. Чьи глаза у оперированных: кабанячьи, заячьи, птичьи, кошачьи, рыбьи, молочные..
- Вот-вот. Из очей писательницы Некукоцкой каракатицы ползут.
- Писарям кара небесная. За почитание материального. За ошибки вкуса.
- Кто же душерез?
- По молодости в санэпидстанции ломалась я, в Чите. В доме японцы ссыльные, после войны, жили. Глазные яблоки жёлтые, червивые, запах ужасный. Уайт спирит, другая химия. Комнаты свои в сантиметр краской изнутри обложили:
- Отчего, спрашивала, печень свою садите?
- Дабы гунны не проникли.
- Самураи какие, ниндзя?
- Острее в многие разы. Лезут как цветы из-под мерзлоты!
- А я в хосписе волонтёрствовала. Мураши, озноб, бред, у уходящих дело обычное. Фрида дольше всех мучился : "Генут, Генаи, Гуна". Cтыд с идиша, пояснили. Гунн резал добро из его зла. Всю тушу исполосовал. И всё ж-таки повезло, земля и компост приютила.
- Атиллу, предводителя гуннов, конника, бич божий звали. Дырявых потрошил.
- Коней если б из бесстыдников вырезали. Пусть лис. Говорят, мало осталось их. Пчёл совсем не стало.
- Ювелиры у гуннов перевелись?
- Пчёлки теперь детьми остаются. Собак жалко, на опыты лаборанты берут.
- Дети экономных хомяков пытают.
- Девы хорьков.
- Биг фарма мышей, крыс.
- Всевышнего воздаяние.
- Дарвин не гений или лукавит. Сыплются люди вещами, зверями, машинами, камнями.