Зябликов понял, что он гений. Да, он гениален. Гениальнее, может быть, даже этого... который придумал теорию невероятности. Да что там теория! Зябликов придумал аппарат невероятности! Да... Вот он... Достаточно простой. Но в том-то и гениальность, что всё простое — гениально! Нет, всё гениальное просто. Но Зябликов дважды гениален. Он ещё и гениальный писатель! А с этим гениальным аппаратом он будет запредельно гениальным писателем!
Гениальность аппарата в том, что аппарат из карпускул рассеявшегося во Вселенной сознания умершего человека материализует образ, с которым можно вести диалог. К примеру, наводим этот аппарат в дальний угол... Нажимаем вот сюда... Трах-тибидох! И в углу появляется Наполеон собственной персоной!
— Парле ву франсе, господин Наполеон? Жу не ву ва ля фуфа?
Пардон, Наполеоша, моя твоя не понимай... Щас я гаечку вот здесь подкручу... Ага... Теперь можно и на русском разговаривать. Спросить о войне с Россией, например. Некоторые нюансы, так сказать, узнать. И на основе интервью с Наполеошей такой исторический манусткрипт наваять, что все историки в обмороки попадают!
Да что там Наполеон! Нажму ка я на красную кнопочку... Вот и нет Наполеоши! Да я самого Бога могу из карпускул сотворить! Вот... Нажимаем сюда... Потом сюда... Наводим на дверь... Вот он, Господь, личной персоной... В белом весь... И нимб светится... А из-за плеча ангел, как положено, выглядывает…
***
— Как наш гений Зябликов ночь провёл? — спросил Николай Иванович, врач-психиатр, входя в палату номер шесть.
— Хорошо провёл, — сообщила медсестра, поглядывая на Зябликова из-за плеча врача. — Вечером, правда, пришлось ему аминозинчику уколоть. То Наполеона своим аппаратом вызывал, что какого-то японца, требовал от него рассказать про русско-японскую войну...
Больной Зябликов сидел на койке, направив на вошедших раструб, свёрнутый из газеты, нажимал на нарисованные фломастером кнопки.
— Ага, явился, — недовольно, как начальник опоздавшего работника, отчитал Зябликов врача. И ухмыльнулся, погладив газетный раструб: — А куда ты денешься? Вот что, Господь… Во-первых, мне не нравится молочная каша. Невкусная она без сахара!
— Подсластим, — тут же пообещал Николай Иванович и подмигнул медсестре.
— Во-вторых, хочу, чтобы ночью ко мне пришёл ангелочек... И помоложе!
— А вот с ночными ангелочками, Зябликов, у нас проблема... Все ангелочки дежурят, индивидуального выделить никак не можем. Дефицит кадров у нас.
— Да я тебя... Да я тебя... анниги... глицинирую! — взвился Зябликов, навёл на врача газетный раструб и принялся лихорадочно нажимать на рисованные кнопки.
— Хорошо, хорошо, Зябликов, мы аннигилируемся-нитроглицинируемся...
Николай Иванович кивнул медсестре на выход. Выйдя за дверь, распорядился:
— Аминазинчику ему, три раза в день.
2021