Путевой обходчик

               
                Что милей родимого угла?
                В мире место лучшее найди – ка.
                Родина обширна, иль мала,
                Для своих сынов она велика.
                Константин  Ломиа.
 
    Аркадий шел по лесу, собирал грибы на зиму.  Увлекся.  Вдруг слышит! Кто - то  плачет, ну просто рыдает!  Зверь?  Он прислушался, не похоже, так слева, и быстро пошел на шум. Отбрасывая ветки кустов рукой.     Видит женщина сидит на пне спиленного дерева и  громко рыдает,  корзинка полная грибов стоит у ног.  Аркадий тихо подошел, спросил:
- Ты чего это плачешь? - Женщина вздрогнула, подняла голову: «заблудилась!  - взгляд ее был обращен в никуда, - вокруг кустарник, ничего невидно! – красные, заплаканные глаза, - я из деревни Славницы, приехала в гости, к знакомым, - голос ее дрожал, - вспомнила, лет тридцать назад, с бабушкой ходили сюда за грибами, - она посмотрела по сторонам. Лес был чистый, далеко было видно! Решилась прогуляться» – она встала, отряхнулась.  С какой-то надеждой на лучшее, посмотрела на Аркадия. 
- Ну, правильно, раньше рядом с лесом жили люди, работали в колхозе, - он посмотрел на лес, -всем были нужны дрова, вот и рубили ольху, осину. Сосна негоже на дрова, вот она и росла - ему стало жалко женщину.         
- Тебя звать то как?
- Валентина! –  грустно сказала женщина, вздохнула, опустила голову. На вид ей было около сорока лет.
- Пошли ко мне, переночуешь, утром я тебя сведу к нашему общему телефону, кому надо позвонишь. Вот как то так, - он осмотрелся по сторонам, - пойдем он в ту сторону, - указал палкой.
- Успокойся! – уверенно сказал, -  бери корзину. Иди за мной, но не приближайся близко,   ветками лицо побьёшь.
Они шли, уклоняясь от веток  кустов. Аркадий своим разговором пытался подбодрить женщину:
 - Я то, живу в Федотино, твоя деревня  Славницы за лесом. Земляки! Дом у меня небольшой. Правда, электричества нет, - он замолчал,- кто то провода обрезал.  Дом на краю деревни,  сейчас  и соседей нет, дачники на лето приезжают, да и жаловаться некому.  Железнодорожный пост, где я, мой отец, много лет работал путевым обходчиком, закрыли, - он глубоко вздохнул, - перестройка? Или? – он замолчал.  Долго шли. Вдруг лес остановился, уступив место грунтовой дороги.  Они поставили на дорогу корзинки.
- Так! Нам направо! – громко сказал Аркадий. Валентина посмотрела на спасителя, на душе стало спокойно.   
- Сколько еще идти? – спросила она.
- Около километра, - Аркадий улыбнулся, -  путь  домой всегда короче, веселей. И они пошли!
     Дорога петляла, огибая лес, неожиданно,  показался дом.  Они подошли к калитке, открыли.  Валентина заметила, за забором  сад, яблоки висели над головой. Приближаясь к двери, Аркадий остановился, повернулся:
- Вы только поймете правильно, я на пенсии,  жены нет, в комнате освещение такое слабое, что прямо неудобно приводить к себе в гости. Я ведь как живу! Утром встал, затопил плиту, сворил, себе чего ни будь, поел и пошел по хозяйству, кур покормить, огород . Вечером затопил, сготовил, - он задумался, - попил чаю и спать! И ничего, такого как порядок при керосиновой лампе не видно.  Вы постойте,  я зайду в дом, зажгу лампу.   
- Заходи!  - послышался крик из дома.
     Валентина вошла в дом, видит действительно в комнате беспорядок. На столе нет скатерти,  лежат перевернутые тарелки. На кровати   валяются штаны, рубашки.  В углу, около плиты стоит обувь. Справа от двери рукомойник, рядом ведро с водой.  Аркадий повернулся к гостьи, улыбнулся:
- Чего стоишь, раздевайся, он в стене гвоздь свободный, вешай куртку. Мойся и за стол. А я плиту растоплю, картофельные дранки разогрею, - налил в чайник воды, - чаек  закипятим,  погреемся.    Открыл шкафчик:
- Вот свежий мед! – посмотрел на Валентину, - а вот малиновое варенье. Поставил банки на стол.
Валентина разделась, умылась. Смотрит, рядом висит полотенце, удивительно, чистое.  Села за стол.
- А почему один живешь? 
Аркадий сидел на корточках у плиты, огонь медленно разгорался. Он ждал, чтобы подложить толстых поленьев. Не поворачивая головы заговорил:
- Жена была, - он вздохнул, - она на переезде в Сосанье работала. Дети выросли, уехали в город учиться, работать  потом и она уехала  к ним. Вот как то так. Приезжают изредка.
- Грустная история,  - она посмотрела в не зашторенное окно, - как быстро темнеет. Осень.   Ты стихи любишь читать?  - не дождавшись ответа, стала  читать стихотворение:
- Улетают птицы суетливо,
Отцветают поздние цветы,
Потемнела прибранная нива,
Почернели голые кусты.
Ветер забирается в подъезды
Греться человеческим теплом  …
Люди прячут летние одежды и грустят,
Вздыхая не о чем …
    Я работаю в СМИ, тем летом была в Абхазии, удивительный народ.  Как говорил Гете: «Кто хочет поэта понять, должен отправиться т в страну поэта».  Эти стихи написал Константин Ломиа.
- Здорово написал, ярко!  - спокойно сказал Аркадий, - люди раньше любили природу.  Сейчас  людей жизнь, как будто ветром гонит  в каменные джунгли.  Ты спросишь, почему я здесь остался жить? Скучно мол?  Я вырос в этих местах, и сейчас живу!  - он подошел сел за стол, - я всю жизнь, как мой отец проработал путевым обходчиком!  -  Он посмотрел на портрет своих родителей, висевший на стене как икона.   Своей семьи.               
- Путевой обходчик? Это как?
- Да все просто, у нас был свой участок на железной дороге, своя будка для инструмента, запасных частей, рядом на подставке лежали запасные рельсы.  Если интересно, могу рассказать!
- Мне интересно, я успокоилась, да и чай еще не закипел.
- Так коротенько – мне на своем участке надо было осмотреть каждую рельсу,  на одной версте их около тысячи, шпал – 3200 штук, ну и болты, костыли. Идешь между рельсами, смотришь то в одну сторону то в другую, надо обе нитки сразу осматривать.  Поворачиваешь голову то вправо, то влево  ... идешь,… долго идешь.  Когда заиграют в глазах зайчики, останавливаешься, закрываешь глаза, что бы они отдохнули и могли снова видеть костыли, болты, гайки, - он замолчал, посмотрел на Валентину, она внимательно слушала, не перебивала.  И опять начал рассказ.
- Бывало, идешь ночью, непогода, ни о чем не думаешь. Только видишь, как впереди прыгает огонек фонаря, бегает вправо – влево, вправо – влево  …. И так шли годы.  Теперь все поменялось. Он снова глубоко вздохнул и замолчал. 
- Да, вы простые русские люди, ты удивишься, мне на ум опять пришли строки из стихотворения
Кустарник частый не полег:
Кусты друг друга защитили.
А дуб в грозу упал в бессилье:
Он был могуч, но одинок …
    Вот и я хожу по своей стране, чтобы увидеть, куда она идет  и где она сейчас? Я понимаю, - она задумалась, продолжила стихом:
То, что было в юности утрачено, в старости найти не суждено, …   она замолчала, - и добавила, -
Сделать то, что в час дневной не начато, в полночь не успеешь, все равно …  Они долго молчали, ели  картофельные драники, пили чай с вареньем.   
 - А случаи опасные в работе были? Она сказала и замерла  в ожидании …               
- Были! Сразу после войны, восстанавливали взорванные железнодорожные пути.   Я еще был молодой. Иду, внимательный был,   вижу, рельса лопнула сразу за соединительной планкой, сместилась вправо.  Остановился, припал ухом к рельсе, слышу стук колес. Вскочил, воткнул красный флажок  рядом в землю. И бегом навстречу поезду,  около километра, ложу на правую рельсу петарду, сейчас каждый ребенок ее знает, еще бежишь вперед метров тридцать, на левую уложишь петарду, еще бежишь и опять на правую положил петарду. Это потому, что машинист в будке справа сидит. Бегу назад к флажку. Достаю рожок и давай трубить – три длинных, три коротких! Вижу, поезд идет, слышу, сработали петарды, поезд начал тормозить. Меня увидели, помощник бежит ко мне. Вот как то так! Чего сидишь, ешь, пей чай с медом! Чаю попьешь, откуда сила возьмется!  -  засмеялся.
- Ты вот мне что скажи! Почему союз распался?
- Война окончилась, поколение людей видевших ужасы войны ушло навсегда.  Девяностые годы, и в нашем обществе произошли изменения, как говорили старики: там, где начинается чины – перестает быть искренность!
- Не понял? – усмехнулся Аркадий, - мудрено говоришь!
- Могу проще сказать: знатен, уважаем человек не тот, который нахвалил на себя из высокомерия, не по числу  людей, которые шатаются в передней.   А по числу людей, довольных его поведением и делами!  Этой истине сотня лет.
- Это грустно! Но точно! – тихо сказал Аркадий, - а надежда есть на лучшее?
- Молодое поколение пока бежит на запад, если одумается, все будет хорошо, - Валентина встала, подошла к окну, в небо поднялась луна, осветила лес. Она тихо прошептала: « видеть свет луны, солнца – этот  подарок неба всем живым!»
 - Давай спать, снимай обувь, ложись на атаманку, - спокойно сказал Аркадий, - он  встал, подал ей подушку, - вот тебе шуба, укроешься, тепло будет.   И тишина …