Когда Михаил пришел в себя – проснулся от дремоты, уже начинало вечереть. Краснеющий шар Солнца зашел за плотную крону берез, пробиваясь через их листву слепящими зайчиками.
Василины Ивановны уже не было. Она, попрощавшись с Ивановым, ушла с полчаса назад. И почему он остался, удивительно, ведь она же говорила ему, что нужно отдохнуть и, в первую очередь, выбросить из головы все гадости, ведь скоро приедет жена с дочуркой. И откуда, спрашивается, она обо всем этом знает. Да, удивительная женщина.
Михаил вспомнил, как она говорила: «Силы пусть вернутся к вам, Михаил Валентинович. Вы очень сильный человек, вам нужно сохранить свою работу, потому что вы без нее жить не сможете. И дело на вас возложено Богом очень важное, и людские души вы спасаете, пока они еще находятся в заточении тела людского».
Глубокие слова, очень глубокие. Неужели, мы действительно все здесь находимся на каком-то испытании? Мы что-то плохое сделали в том мире, и Он нас послал сюда, раздав нам свои полномочия. А кто не выдержал, вернулся здесь к своим старым плохим делам. А я что тогда натворил Там? А может, это всего лишь моя стажировка, закончил учебу в небесном университете судей и отправлен сюда.
-Хм, - Михаил глубоко вздохнул, поднялся со скамьи и пошел по тропинке парка к выходу. – Как она говорила: «И не думайте, что вы один. У вас много помощников, которые заняты такими же добрыми делами. А преступник, он заблудший. А перед силой вы сейчас стоите очень страшной, и вам ее не сломить, так как она многорукая, многоголовая, многоногая. Бог понимает, как вы слаб против этой силы – тьмы».
У выхода из парка Михаил остановился. Так не хотелось сейчас думать о завтрашнем дне, о встрече со своим директором безумцем Сорокой. Фу-у-у. Нет, действительно нужно закончить работу в этой конторе и перейти в другое бюро, куда уже не раз приглашали. Пора, батенька, пора, но там совсем другой мир, там нужно зарабатывать. Ну и что, зарабатывать, ведь я уже не молод, а продолжаю ютиться в маленькой квартирке…
Машина, проскочившая мимо него на большой скорости, отвлекла от размышлений. Удивительно, подумал он, куда же смотрят гаишники, Мерседес перед ними только что проскочил на скорости не меньше ста километров в час, и это, несмотря на знак, запрещающий ездить со скоростью, больше сорока километров в час, да еще и окна у него затемненные на все сто процентов. Ну, куда же вы смотрите, господа гаишники?
Михаил с укором смотрел на полицейский наряд, стоящий с той стороны улицы.
Вот сейчас к вам подойти и спросить про это, что же вы ответите мне?
Полицейский, наблюдая за адвокатом, что-то сказал своему напарнику, сидящему за рулем, и направился к Иванову. Именно к нему. Михаил осмотрелся по сторонам, больше у входа в парк никого не было. Но полицейский прошел мимо и отправился в парк. Михаил, вытерев со лба пот, с облегчением вздохнул, отвело от конфликта. А почему именно от конфликта, что он плохого сделал этому гаишнику? Из-за Мерседеса? Та, кому он нужен, ну а если водитель машины что-то натворит, то я ему помогать не буду.
Михаил перешел на другую сторону улицы, остановил такси и отправился домой.
Резковатые, приятные запахи заваренного чая «Брызги шампанского» отвлекали от мыслей. Очень захотелось кушать. Намазанный на хлеб толстый кусок сливочного масла и выложенные на него копченые шпроты еще больше вызывали слюну. Аппетит разыгрался во всю. Не выдержал, надкусил бутерброд и пока его не доел, все никак не мог дотянуться до электрического чайника, чтобы включить.
Вспомнились слова Василины Ивановны, что жена на днях приедет, посмотрел в календарь, на отмеченную красным фломастером цифру семь, сверил на сотовом телефоне с сегодняшним днем, до встречи оставалось четыре дня. Четыре дня, а не завтра. Почему она так говорила? Скорее всего, чтобы отвлечь его от какого-нибудь конфликта. Да уж, после разговора с Сорокой руки упали, а при таких случаях хочется рвать и метать до такой степени, что готов кинуться в мордобой. Ну, ничего, время покажет, какая черная кошка перебежала дорогу директору.
Чай с бутербродами голода не притомил. Только вторая кружка чая с несколькими горячими гренками насытила. А вот третья, маленькая чашечка с кофе с конфетой
«Гулливер» стала успокаивать, давая возможность о чем-то хорошем задуматься.
Пискнул телефон, известив о пришедшей сэмээске. Это от Николая Вершикова, что ему нужно?
Открыл письмо: «Пропал Фёкл. Кто следующий?»
«Фёкл, Фёкл. А как он мог пропасть, интересно? Домой не пришел, или… Так он, вроде, в городе и не живет. Как он мог пропасть? Что это значит?
Михаил набрал телефон Вершикова:
- Коля, привет. Это ты?
- Привет, - отозвалась трубка.
- Я не понял твоего вопроса, Коля.
- А ты посмотри чехарду по этому поводу на городском сайте.
- Не понял, какой интерес эта фигура вызывает у сайта?
- Так он, пишут, прибрал все бабки Пратасовы, и даже сомневаются в том, что он не причастен к его смерти.
- Коля, Коля, погоди, а меня этот человек ведь совсем не интересует. Я не понимаю, что ты этим хочешь сказать мне?
- Ну, что сказать, ведь ты с его ребятами работаешь.
- Как это понять? – Михаил переложил трубку к другому уху.
- Но он же твоим дружкам, которые тебе помогают, платит.
- Коля, я не понял, ничего не понял. О каких дружках ты говоришь?
- О тех, которые рыскают по всему городу, подслушивают эксов, сопровождают их, следят за Фомой.
- А я-то тут причем?
- Ну, а как это понимать, если ты их нанял. Значит, хочешь выведать, куда прячет свои богатства Фёкл.
- Интересно мыслишь, - Михаил уселся в кресло и собрал для удобства под себя ноги.
- Вот видишь, как занервничал.
- И что, хочешь, чтобы я с тобой поделился теми богатствами? Хорошо, поделюсь, только для этого собери с десяток следаков и найди его, а за это получишь хорошую мзду, - с раздражением выпалил Иванов.
- А я нашел, - голос Вершикова оставался ровным и немножко натянутым. - Так что собирай своих помощников и готовься к вылазке.
- К чему?
- Завтра тебя жду у остановки в сторону вокзала в половине двенадцатого, она рядом с тобой.
- Погоди-ка, мне завтра нужно по следственным делам выехать из города, в 8:30 встреча в Сизовке с одним из моих клиентов, навряд ли, к этому времени смогу вернуться в город.
- Тогда вечером, в половине одиннадцатого. Раньше не смогу.
- Коля, а ты адреса сказать не можешь, где его держат?
Но Николай этих слов уже не слышал, выключил телефон. Михаил быстро отыскал номер телефона Назина, но с обиды, которая накопилась из-за недельного молчания этого защитничка, не стал ему звонить. Решил, что вначале сам разберется в этих делах, при встрече все хорошенько расспросит у Николая о Фёкле, тогда и решит, как разговаривать с Назиным.
Посмотрел на часы, еще рано, можно выпить чашечку кофе и только не лезть в компьютер на сайт города. Хватит копаться в этой ереси, нужно отдохнуть от этой свары, которую затеяли журналисты с чьей-то подачи. Да, говорить сегодня о чести профессии журналиста и вообще о - человеческой, глупо. Сегодня вся мораль построена на деньгах, коммерции, умении в этом мире, построенном на выживании, выстоять. А как? А кто как может?
Михаил достал из дипломата блокнот с записями, спрятал его в серванте.
Заново вернулся в кресло, потянулся к пульту управления телевизором, но тут же его отложил назад. Ему сейчас не хотелось ничего, даже кофе. Правильно говорила Василина Ивановна, нужно отложить все дела и отдохнуть и физически, и психологически. Прикрывая ладонью зевающий рот, прошел в спальню, скинул с себя рубашку, бросил в кресло штаны, но в шифоньер за полотенцем не полез, в ванную решил попозже сходить и помыться. А сейчас только немножко полежит. Вот чуть-чуть, а потом и в зале свет выключит… Завтра все равно не его дежурство в бюро, можно и отдохнуть. Потянулся рукой к тумбочке, но телефона там не нащупал, чтобы установить будильник.
Потом, все потом, потом и, еще раз глубоко зевнув, прикрыл глаза…
- 2 –
- Папа, папочка, возьми телефон. Папуля, - наконец голос дочери достучался через барабанную перепонку уха, разбудив Михаила. Прикрывая глаза от лучей яркого солнца, Иванов вскочил с кровати и начал глазами просматривать все пространство, на котором мог лежать телефон. Он оказался в зале, на столе у компьютера.
- Да, доченька, - протирая глаза и зевая, прошептал Михаил.
- Ой, папа, ты чего еще спишь, так уже первый час дня, - громко смеялась в трубку Кристинка.
- Да ты что? - спохватился Михаил и посмотрел на лежащие рядом с клавиатурой часы. – Ёшкин кот, доча, ну я и даю. Это ж, сколько я спал?
- А мы с мамой тоже вчера смотрели этот фильм.
- Какой? - не понял дочери Михаил.
- Ну, ты же говоришь, Ёшкин кот, как герой из фильма «Любовь и голуби». Он так поздно закончился.
- А-а, у вас как дела?
- Ой, так хорошо, что ты разрешил нам в деревне отдохнуть. А бабушкину корову однорогую зовут Луна. Представляешь, а молоко такое вкусное она дает, я просила маму, чтобы она тебе в термосе его привезла, так оно точно не закиснет. Правильно?
- Правильно, доченька.
- Папа, а можно я с мальчиками пойду на пастбище, где коровы пасутся?
- А что, мама не разрешает?
- Да нет, они с бабушкой к ее подруге пошли, а я не захотела с ними, а сейчас мальчишки пришли и зовут с собой.
- Так ты маме позвони, я тебе с мамой вчера денег на телефон положил, кажется.
- Ой, правда, а я и не подумала.
- Доченька, только будь осторожнее там, а то какой-нибудь бык разгуляется или жеребчик.
- Хорошо, папа…
Михаил, открыв форточку, встал перед окном, вдыхая в себя свежий уличный воздух. На стоянке кроме его «Форда» машин больше не было. Все соседи, кто на работе, кто в магазинах, а он спал. А что делать, если проспал встречу с клиентом. Михаил взял телефон, посмотрел поледние звонки, отмечены были только вчерашние, последний Вершикова. Он просил встретиться с ним в половине двенадцатого, а сейчас без пятнадцати час, права доча. Ну что ж, зато отдохнул.
В ванной было прохладно, теплая вода, побежав по волосам, начала скатываться ручейками по спине и груди, смывая с тела пот. Усилив напор воды, Михаил начал водить душем по груди, животу, шее, спине и, подключая больше холодной воды, начал приходить в себя. Вытершись полотенцем насухо, вернулся в спальню и только сейчас почувствовал, что он еще совершенно не готов заниматься рабочими делами, само его сознание к этому не готово. Вместо того чтобы надеть нижнее белье, распластался на кровати и, прикрыв глаза, задремал.
Да, такого с ним, пожалуй, никогда и не было. Проспал до позднего вечера и только в половине девятого почувствовал себя отдохнувшим, готовым на новые подвиги.
Заново отправился в душ. А потом, когда по ОРТ началось «Время», с большой чашкой кофе вышел на балкон и смотрел на ночной двор, слушая веселый гомон детворы, и так не хотелось сейчас возвращать себя в этот старый мир, наполненный хорошим и плохим, радостью и переживаниями, проблемами, которые в обязательном порядке надо решать.
Зазвонил телефон. На экране моргало имя бывшего коллеги.
- Да, Николай?
- Ты это, извини, прихворнул немножко, ангина вроде, - с хрипотцой прошептал тот.
- Так что, не встретимся в половине одиннадцатого здесь, на моей остановке?
- Кхе, кхе, хорошо, я на минутку подъеду, буду на джипе «Чирокки», сосед согласился подвезти. Только не опаздывай, хорошо?
- Да, да, Николай, - Михаил отключил телефон и невольно задумался над разговором, который должен у них состояться на остановке. А зачем, спрашивается, он нужен? Для того чтобы узнать, где прячут Фёкла? Так мог бы и сам по этому поводу выйти на полицию, через телефон доверия и все им передать. Или он должен от меня узнать, что я никакого барыша от Фёкла не имею. К чему это ему?
Ладно, и мне нужно хоть чуть-чуть прогуляться, а там и разберусь, зачем я ему нужен, заодно и воздухом подышу, и в магазин схожу, а то в холодильнике пусто.
- 3 –
Джип уже стоял чуть дальше остановки, среди трех машин. Михаил пригнулся к открытому окошку задней дверцы и, тут же получив мощный удар по затылку, потерял равновесие, почувствовал, как его втаскивают в машину, заламывая руки, и засовывают в рот кляп. Всё!
Пришел в себя только в каком-то помещении. Из полуоткрытой двери падала линия света. Попытался приподняться, но потеряв равновесие, упал на лицо, так и не успев выставить вперед подбородок. Руки, стянутые сзади наручниками, затекли до боли.
- Абашка, он пришел в себя, - услышал он чей-то громкий голос, и тут же какая-то мощная сила его схватила за куртку, приподняла и поволокла в другую комнату.
- Ну что, правду говорят, тебя спас Ангел, но до конца он все же не досмотрел за тобой, - кто-то громко, брызгая слюной в лицо, начал смеяться. – Ну, адвокат, не повезло тебе, не повезло. Так бы и смерти не почувствовал, а теперь она будет тебя забирать медленно, в муках. Вон уже как свою морду окровавил, а ведь толком никто тебя еще и не трогал. А-ха-ха-ха-ха!
Упав на спину, Михаил скорчился от боли в пояснице, ударившейся о скованные руки.
- Что-о, больно? Сколько тебе Фёкл заплатил за работку, адвокат? – спросил тот же голос. – Или заплатит?
Михаил, сплюнув тягучую слюну, тут же за это получил сильный удар в лицо.
- Ах, ты еще и в гостях соришь. Ну, падла, - и снова мощный удар в лицо откинул Михаила назад, причинив острую боль в пояснице.
- Что у Фёкла осталось после смерти Пратаса? Ну? – и снова удар чем-то сильным, тяжелым в грудь.
Михаил закашлялся, слюна стала закладывать ему горло, дыхательные пути, и он начал задыхаться.
Кто-то, заметив это, тут же его перевернул на живот и с силой стал бить по хребту, давая возможность сплюнуть мокроту.
- Ну?
Михаил открыл глаза и только теперь увидел лицо амбала: красное от напряжения, со свисшим вторым подбородком и оскаленными неровными темно-желтыми зубами.
- Ну?
Михаил покачал головой.
- Да тебе жить-то осталось каплю, - громко щелкнув пальцами, сказала эта детина и своей огромной ладонью, как тисками, сильно сдавила его щеки. – Ну? Молись, чтобы я тебе дал еще хоть чуть-чуть пожить. Ну?
Но Михаил уже ничего не говорил, его тело раскинулось на полу без сознания.
Придя в себя, Михаил с трудом перевернулся со спины на живот и почувствовал, что его руки свободны. В помещении, где он находился, было очень холодно, пол, стены сырые, как и вся его одежда. Уткнувшись спиной в стену, он попытался хоть что-то вспомнить, зачем его пытали, что хотели от него узнать. Но больше того, что их интересовали богатства Пратаса, переданные, якобы, им Фёклу, ничего.
Очень хотелось в туалет, когда начал звать своего охранника, никто не открывал дверь. С трудом встал на ноги и начал потихонечку передвигаться по помещению, это оказался подвал, кругом одни стены, и только вверху нащупал железную раму с дверной ручкой, но ему не хватало роста, чтобы ее хоть нанемножко приподнять. И, больше не выдерживая этих тяжелых физических испытаний, уперся рукой в угол и сходил по-маленькому.
Неприятный запах скопился в помещении, и только благодаря где-то присутствующей вентиляции, почувствовал дуновение еле ощутимого сквозняка. Ноги устали, и как не выбирал Михаил удобное положение, приседая на пол, так и не смог его найти, и навалившись на менее болезненную правую руку, почувствовал, что начинает засыпать. Приходил в себя только на короткие промежутки времени, то чтобы не задохнуться, так как опирался об пол носом и ртом, то теряя ощущение руки, то из-за голода, пожиравшего своим ледяным дыханием его внутренности, не считая конечностей.
И только сильные удары по щекам привели его в себя. Когда Михаил закашлял, кто-то с силой, матерясь, потащил его безвольное тело наверх. Теплый воздух, как нашатырный спирт, ударил в носоглотку неприятными, непривычными запахами, словно обжигая все внутри дыхательных путей, то закрывая носоглотку какой-то ледяной ватой. Михаил, хватая воздух открытым ртом начал потихонечку приходить в себя, чувствуя, что ледяная вата внутри носоглотки начала превращаться в воду и освобождать дыхательные пути.
Болевой удар в бедро сразу же привел в себя адвоката, он застонал.
- Вставай, быстро вставай, - услышал он чей-то приказ и, повинуясь ему, встал на ноги. Но они были мягкими, какими-то резиновыми и прогибались под ним в разные стороны.
- Фёкл, держи его. Ну, быстрее, пошли.
Но Михаил, как ни хотел, так и не смог рассмотреть в сереющем воздухе этого легендарного Фёкла, а только чувствовал руку, ухватившую его под плечо. И чтобы поменьше мешать этому человеку, стал, сдавливая зубы, крепиться, не думая о боли и сильнее наступать ногами на мягкую землю, шире делая свой шаг.
Но снова что-то неожиданное произошло, и, потеряв равновесие, Михаил полетел на землю и притаился, чтобы хоть на какое-то мгновение защитить себя от ударов, которые вот-вот посыплются на него.
- Михаил Иванович, Михаил Валентинович, - услышал он знакомый ему голос. – Все нормально, вставайте.
Михаил немножко приподнялся на руках и посмотрел на того, кто с ним сейчас разговаривал. Удивлению не было границ - перед ним было лицо Назина.
- Бросить оружие, руки назад! – Иванов услышал за собой резкий окрик-приказ и тут же заново плашмя упал на землю, пытаясь хоть чуть-чуть понять, что сейчас с ним происходит. – Это вы Бердяев с Ивановичем, как здесь оказались? Ну, молодцы ребята. А мне плевать, руки назад, потом разберемся, кто здесь враг, кто герой!
Но теперь уже Михаил постарался выдержать и, напрягшись всем телом, ощущая чью-то поддержку, встал на ноги.
- О-о-о, да кого я вижу. Михаил Валентинович, так это вас мы освобождаем?
Михаил, махнув головой, словно стараясь этим движением убрать слезы с глаз, посмотрел в сторону говорившего и был несколько удивлен, увидев перед собой того самого следователя, заменившего Фёдора Косолапа.
- Ну что ж, это хорошо, что вы живы, адвокат. Как себя чувствуете, идти сможете?
Иванов почувствовал, что упругость в ногах начинает сползать вниз, как и силы, удерживающие в вертикальном состоянии его спину, и покатился вниз, как льдина с заснеженного холма, толкаясь о камни, выбоины, трещины. И только у самой земли почувствовал, что его подхватили сильные руки и понесли.
- Три дня над ним издевались, держали в холодном подвале, - кто-то о ком-то говорил. Но Михаил так и не понимал, о ком это говорят, и как мог, крепился, чтобы заново не потерять сознание и оставаться живым. Так хотелось жить.
- 3 –
- Папа, папочка, все говорят, что ты герой, - широко улыбаясь, шептала ему дочка.
– И по телевизору говорили, что сначала на тебя наговаривали, когда ты вступил в борьбу с плохими дядьками. Но ты всем доказал, что это не так.
- Кристя, Кристя, ну хватит, дай и мне с папой поговорить, - голос его любимой Светланки был сейчас для Михаила не меньше дорог, чем голос дочери, Но он так и не мог унять слезы, катившиеся по щекам. И дочка понимала, что они у папы только от радости идут, что они, наконец-то, встретились. Что думает о муже Светланка, увидев его слезы, как-нибудь спросит у неё. Хотя…, как он сам рад, что остался жив, и уже ему больше не нужно бояться киллера…
Он посмотрел в сторону и улыбнулся Назину, сидевшему рядом на больничной койке и с радостью наблюдавшему за семьей Иванова.
- Да, папка ваш герой! Настоящий! – у него тоже скатилась по щеке слеза.
Резко в комнате что-то затрещало, и Михаил, подняв глаза, увидел висящий у потолка радиоприемник:
«Следствие рассматривает несколько версий убийства Святослава Сидорова, застреленного в понедельник днем в центре Москвы, - громкий голос дикторши сразу же привлек внимание Михаила. - Друзья и близкие адвоката уверены, что преступление связано с его профессиональной деятельностью. Сейчас оперативники составляют фоторобот киллера, запечатленного камерами видеонаблюдения на Арбате. За информацию о заказчиках и организаторах убийства будет объявлено вознаграждение. В четверг в Москве пройдет акция памяти Святослава Сидорова.
Не исключено, что с адвокатом расправились люди, пожелавшие «перевести стрелки» на Семенова. Известно, что последним громким делом, которое вел адвокат, была защита семьи Карповых в деле полковника Юрия Семенова, осужденного за убийство Екатерины Федоровой.
Отец Екатерины сообщил, что незадолго до трагедии Сидорову угрожали…»
Снова радио зашипело, затрещало и замолкло.
Михаил вопросительно посмотрел на Назина, тот, приложив указательный палец к губам, попросил тишины. К счастью Светланка, разговаривавшая о чем-то с врачом, не обратила внимание на новости неожиданно «проснувшегося» радио. А дочке было не до него, она не сводила глаз с любимого папы.
И только после того, как они ушли домой, Михаил спросил у Николая Ивановича:
- Как дела?
- Этот вопрос ты лучше сам себе задай. Слышал же, что говорят о твоем коллеге?
Михаил сморщился:
- Об этом только и спрашиваю себя. Наша, вернее, ваша-то помощь в задержании тех была?
- Те ребята говорят, что нет, - смутился Назин. – Это, знаешь, как в спорте: когда команда проигрывает, то в этом виноват тренер, а если выигрывает – то хозяин. Так и в полиции, к счастью, если по нам дела не открыли, значит, все хорошо, со своей задачей справились… А мы, в принципе, занимались твоей опекой, и ты - жив. Что на меня так смотришь?
- Да, если б не вы, то...
- Вот-вот, Миша, с делом-то мы, за которое взялись, справились, и твой палач выявлен, один и второй...
- И - третий...
- А вот он будет позже. Я твои дела посмотрел, так там только нарисовывается их еще трое... Так что смотри, нужна тебе эта адвокатура или нет. Это в кино все красиво, добро побеждает зло, а в жизни чаще наоборот.
- А к себе возьмете? - прищурился Михаил.
- Ну, если Фёкл слова на ветер не бросает, то без тебя будет работать нашему агентству трудновато.
- Почему?
- Ты свой, Миша, а не шпик чей-то, - и Николай Иванович, встав с кровати, протянул Иванову ладонь для рукопожатия. – Ну, все сам просчитай, частная контора, она сначала должна научиться жить... Так?