Древнетюркские курганы Закавказья

Древнетюркские курганы  Закавказья
 Древнетюркские курганы  Закавказья донесли до нас облик древнетюркской культуры, полной своеобразия и небывалого до тех пор  великолепия. Их, безошибочно, следует признать погребениями вождей богатого скотоводческого племени, власть которого распространялась и за пределы Закавказья.
Археологические исследования в Закавказье, направленные на изучение памятников медного века, четко обрисовывают культуру этого периода, своими корнями связанную с закавказскими неолитическими памятниками. Рассмотренные археологами раскопки в Азербайджане  открыли древние поселения и курганы , уходящие в IV тысячелетие до н. э. и принадлежавшие матриархально-родовым общинам, основой хозяйства которых было земледелие и скотоводство, возникшие в Закавказье еще в неолитический период к получившие здесь дальнейшее развитие.
Сктоводство в энеолитический период получило интенсивное развитие, и оно имело большое значение для дальнейшего роста всей культуры Закавказья, так как увеличение стада в условиях этой эпохи легче могло дать прибавочный продукт, чем земледелие. Курганы Азербайджана дали возможность проследить не только численный рост скота в Закавказье, усиление его роли в хозяйстве, но и качественное изменение поголовья в сторону увеличения мелкого рогатого скота. Это изменение состава стада было, по-видимому, связано с изменением самой формы скотоводства, которое начало постепенно принимать полукочевой характер. Пастбища на территории поселения и поблизости от "его не могли уже удовлетворять кормовой потребности, и скот приходилось угонять на пастбища, удаленные от места жительства. Естественно, что эта форма скотоводства связана с численным увеличением менее прихотливого и легче передвигающегося мелкого скота, а также с появлением собаки.
 Памятники медного века Закавказья обнаруживают поразительное сходство с памятниками той же стадии развития общества на территории Передней Азии, но все же при всей близости они выявляют также и определенное своеобразие, что указывает на самостоятельность их развития.
В середине II тысячелетия до я. э. в Закавказье наблюдаются существенные изменения. На основе культуры медного века, как непосредственно из нее вытекающая, складывается культура раннего периода эпохи бронзы, свидетельствующая не только о крупных изменениях внутри общества Закавказья, не только о большом культурном прогрессе, но также и об установившихся прочных связях Закавказья с древневосточной культурой Передней Азии.
Непрерывная борьба за скот и пастбища, а также грабительские набеги приводят к усилению враждебных отношений между племенами, к постоянным военным столкновениям. В связи с этим поселения принимают вид укрепленных городищ со стенами, сложенными из громадных каменных глыбы, достигающих иногда двухметровой высоты. Таковы нижние ряды кладки стены крепости на мысу р. Занги, Кизил-кала, у Тазакенда, крепости, имеющей следы. долговременной жизни от середины II тысячелетия до я. э. и. до средневековья.
В 1896 г. П. В. Чарковским были произведены раскопки обширного курганного могильника этой крепости, продолженные через несколько лет Э. Реслером. Наиболее древней группой курганов этого могильника оказались невысокие каменные насыпи, перекрывающие не каменные ящики, как курганы начала I тысячелетия до н. э., а могилы в виде ям прямоугольной формы. Курганы эти дали небольшой количественно материал, состоящий из расписных сосудов, одного сосуда в резным орнаментом и каменного грушевидного навершия булавы. Сосуды представляли собою кувшины с низким горлом и чашки, украшенные черной росписью по красному фону.
Замечательные образцы этой керамики происходят из богатых курганов, раскопанных Б. А. Куфтиным в Борчалы (Триалетский район Грузии).
Эти курганы принадлежали вождям племени, жившего в бассейне р. Цалки и стоявшего, вероятно, во главе союза племен. Количество раскопанных курганов (12) говорит за то, что они охватывают промежуток времени около 200 лет; и действительно, погребальные памятники, по своему сооружению и по расписной керамике отчетливо делятся на две разновременные группы (ямные и безъямные). Предметы, добытые при раскопках, показывают нам чрезвычайно развитую местную культуру, связанную с древним Востоком, в частности, древнейшим Хеттским царством, что отчетливо видно по многообразным и многочисленным памятникам искусства.
Могилы, раскопанные Б. A. Куфтиным, хронологически следуют за курганами медного века, исследованными в том же районе. Эти могилы представляли собой курганы (иногда сооруженные из камней), перекрывающие громадную могильную яму, глубиной, в отдельных случаях, до 7-9 м, сплошь заваленную крупными валунами. Размеры этих сооружений свидетельствуют о большом количестве труда, затраченном на сооружение.
В одном из курганов было обнаружено 24 сосуда красного и желтоватого цвета с черной и бурой росписью, а также черные сосуды с резным узором, заполненным красной краской. Оружие в это время уже изготовлялось из бронзы, а иногда и из серебра (кинжалы). Наряду с металлическим оружием употреблялось и каменное, как, например, архаичной формы кремневые и обсидиановые наконечники стрел.
Особенно замечательны в борчалы - триалетских курганах изделия из драгоценных металлов. Среди золотых и серебряных чаш и кубков выделяется массивный золотой кубок, украшенный вставными сердоликами и пастой, имитирующей бирюзу, а также тонкой филигранью, свидетельствующей о высокой ступени ювелирного искусства. Вместе с этим кубком в могиле находилось и серебряное ведерко с золотой ручкой, сплошь покрытое изображением животных среди деревьев (сцена охоты). Самым интересным предметом из находок в этих курганах, несомненно, является серебряный кубок на невысокой ножке, покрытый чеканными изображениями. В нижнем поясе - вереница оленей, самцов и самок, в верхнем - процессия фигур, несущих в руках сосуды; фигуры эти со звероподобными головами и хвостами при человеческом туловище. Процессия направляется к фигуре подобного же облика, но сидящей на троке перед священным деревом. Около главной фигуры - помещены два жертвенника и лежащие жертвенные животные. В изображениях на этом кубке влияние культур хеттского круга совершенно несомненно, что выражается хотя бы в деталях костюма и обуви с высоко загнутыми носками. 
 Связь этих памятников с древнетюркской культурой других регионов Закавказья выступает в отчетливой форме при сопоставлении красной керамики с черной росписью из Борчалы и из других районов Закавказья.
Так, один расписной сосуд из упомянутого выше погребения в Зурнабаде, украшенный углами, заполненными волнистыми линиями, оканчивающимися кружками и стилизованными фигурками птиц, оказался совершенна аналогичным с одним из сосудов Триалетского кургана.
 Такое же близкое сходство выявляется и при сопоставлении тех же сосудов с расписной керамикой из юго- западных регионов Закавказья и, в частности, из могильника у крепости Кизил-кала на Занте. Последнее сходство имеет чрезвычайно большое значение для понимания всей культуры рассматриваемого периода. В то время как курганные могильники, раскопанные Б. А. Куфтиным, представляются местом погребения вождей племен, курганы у крепости Кизил-кала и около Элара входили в рядовой могильник того же периода, содержащий погребения, которые по своему сооружению, так же как по количеству и качеству положенных в них предметов, не могут итти в сравнение с  борчалинскими курганами.
 О древнетюркских курганах Закавказья  Пиотровский Б.Б. в курсе лекций "Археология Закавказья (с древнейших времен до I тысячелетия до н. э.) пишет"
"Относительно культуры Закавказья середины II тысячелетия до н. э. все же можно уверенно утверждать, что триалетские (борчалинские-Гумбатов Гахраман) курганы не являются совершенно уникальными памятниками. Нет никаких оснований предполагать, что в Закавказье того периода существовал только один центр союза племен, да и кроме того, отдельные драгоценные предметы типа триалетских становятся известными и из других районов. Так, несколько лет тому назад, в Узунларе, при строительных работах были случайно обнаружены золотые и серебряные предметы, а также крупный бронзовый кинжал, несомненно принадлежащие к разбираемому кругу памятников.
В 1948 г. в Кировакане  ( Иреванское ханство - Гумбатов Гахраман) мною было доследовано древнее погребение, открытое при строительных работах. Могила представляла собою большую яму площадью в 30 м2 и глубиною более 3 м. Вся могила была уставлена глиняными сосудами, черными до блеска лощеными и красными с черной росписью, совершенно тождественными триалетским.
Около сосудов обнаружена золотая чаша с изображениями трех пар львов, украшенная тонкой гравировкой, и четыре серебряных сосуда. В центре могилы, на деревянном катафалке, украшенном бронзовыми гвоздями, покрытыми листовым серебром, был по-видимому высыпан прах покойника (пепел после кремации), там же найдено богатое ожерелье из сердоликовых и золотых бус.
Особый интерес представляют бронзовые предметы вооружения, обнаруженные в Кироваканском кургане: топор-секира, плоский топор, три кинжала и наконечник копья. Наконечник копья оказался совершенно тождественным найденному в одном из триалетских курганов, что допускает возможность их отливки в одной и той же литейной форме.
Как уже показал Б. А. Куфтин, в Триалети красная лощеная керамика с черной росписью постепенно была вытеснена другой группой расписной керамики, а именно - желтоватой с бурой росписью. Такое же развитие расписной керамики наблюдается и в других районах Закавказья, причем одноцветная роспись заменяется, с течением времени, многоцветной.
При датировке расписной керамики Закавказья следует исходить не из установления связей этой группы памятников с отдаленным Эламом (Сузы I и II), а с культурой более близких, прилегающих к Закавказью, районов. При установлении времени первого типа расписной керамики большое значение имеет стратиграфическое ее залегание (Муханнат-тапа) и сходство ее с памятниками Северного Ирана II тысячелетия до н. э.
Связь расписной закавказской керамики второго типа с эламской керамикой (Сузы II) также лишена достаточной обоснованности, так как при этих сопоставлениях учитывается лишь многоцветность росписи и совершенно игнорируются как формы сосудов, так и мотивы росписей. Если мы обратимся к формам расписной керамики Кизил-ванка, то аналогии к ней мы найдем не в середине III тысячелетия до н. э., а во второй половине II тысячелетия до н. э. Особенно характерны в этом отношении сосуды в виде "чайников" с удлиненным носиком, ставшие одной из основных форм закавказской керамики. Археологический материал из Ирана (Луристан, Тепе-Гиссар III, могильник В у Тепе-Сиалк) и Туркмении (Анау III) показывает, что эта форма сосудов не уходит вглубь за пределы II тысячелетия до я. э., а относится преимущественно к середине и второй половине тысячелетия. Керамика же из могильника у Тепе-Сиалк, обнаруживающего сходство с Закавказьем и в части металлических изделий, датируется самым началом I тысячелетия до н. э. В приурмийском районе сосуды-"чайники" с удлиненным носиком встречаются в сочетании с расписной керамикой (Гек-тепе и Меджикли-тепе) также не старше конца II тысячелетия до н. э.
Из древних памятников Закавказья к самому концу II тысячелетия до н. э. относится могильник у сел. Шахтахты (Нахичеванская АССР), содержащий каменные ящики, заключенные иногда в кромлехи. В одной из могил, среди 30 разнообразных сосудов, один оказался расписным с многоцветной росписью, содержавшей изображения животных и птиц, сильно стилизованных и размещенных в нескольких полосах. Большой интерес Шахтахтинского могильника заключается в том, что вместе с погребенным в могилу помещался и конь. Это обстоятельство сигнализует существенные изменения в хозяйстве, а именно, усиление и развитие полукочевого скотоводства. Верховой конь служил целям постоянных связей летних пастбищ, кочевок, расположенных в горах, с основными поселениями. Развитие скотоводства влияло также и на окончательное оформление патриархальных отношений внутри общины. Женские культовые статуэтки, характерные для энеолита, вытесняются теперь мужскими, как то видно по обломкам расписных глиняных статуэток, найденных на поселении около Кизилванкского могильника.
В человеческом обществе на территории Закавказья на рубеже II и I тысячелетия произошли существенные изменения по сравнению с предшествующим временем. Быстро развивавшиеся скотоводство и земледелие. Отделились друг от друга. Некоторые племена стали заниматься преимущественно скотоводством, в то время как у других преобладало еще земледелие. Скотоводческие племена, использовавшие высокогорные пастбища, были богаче, и они становились во главу союзов племен, усиливая это крупное общественное разделение труда.
Металлургия этого этапа развития общества была тесно связана с сырьевой базой, рудными месторождениями в горных районах, и поэтому бурный расцвет ремесленной обработки металла был связан со скотоводческими племенами. Древние могильники начала I тысячелетия, открытые в горах, показывают высокое развитие металлургии, и исключительное качество металлических изделий привлекло особое внимание археологов к этим памятникам. Богатые меднорудные районы Закавказья (Аджарский, Аллавердский, Белокано-Кахетинский, Дилижанский, Кедабекский, Нагорно-Карабахский и Зангезурский) имели исключительное значение для развития культуры Закавказья. Металлургия Кавказа, неразрывно связанная с переднеазиатской, все же в истории древнего Востока была периферийной и в значительной мере самостоятельной. Кавказ был обеспечен не только медной рудой, но и необходимыми приплавами к меди - оловом и сурьмой. И если сурьма находилась в пределах самого Кавказа и являлась древнейшим приплавом к меди, то олово могло доставляться из самых ближних, соседних с Закавказьем областей.
Это был период интенсивного развития территориально ограниченных культур горных племен (древнетюркских -Гумбатов Гахраман), связанного с использованием рудных богатств и горных пастбищ. Скотоводство, широко использовавшее естественные условия страны, переживало значительный подъем, и освоение летних высокогорных пастбищ, иногда выше 2 км над ур. м., достигло в эпоху бронзы своих пределов.
Рост скотоводства содействовал также окончательному установлению патриархальных отношений в обществе Закавказья, основной ячейкой которого становится патриархальная семья.
Могильники эпохи бронзы представляют громадное разнообразие по своим формам, что лишний раз подчеркивает территориальную ограниченность и обособленность племен.
В этот период существуют отдельные могильники, отличающиеся относительным богатством. Такими могильниками представляются, например, курганные поля Карабаха, где обнаружено большое количество золотых изделий, редко встречающихся в Закавказье. Возможно, эти племена вели систематический обмен с урартами или же с племенами, жившими к югу от Аракса. За большинством золотых изделий, там обнаруженных, следует признать переднеазиатское происхождение (золотая цилиндрическая печать с изображением животных, украшение в виде головки льва, бусы), что подтверждается также находкой в Ходжалинском могильнике агатовой (сардониксовой) пронизки в виде бутона цветка с клинообразной надписью, содержащей имя ассирийского царя Ададнирари.
За скот и пастбища между отдельными племенами происходила непрекращавшаяся борьба. Эта постоянная военная обстановка иллюстрируется большим количеством оружия, найденного в закавказских могильниках начала I тысячелетия до н. э. В мужских могилах предметы вооружения (мечи, кинжалы, наконечники копий и стрел, булавы и др.) встречаются обычно, и количество таких предметов может считаться показателем общественного положения погребенного.
В некоторых районах Закавказья (западный Азербайджан и Триалети -Борчалы) поселения того времени приняли вид крепостей, называющихся, вследствие мощности их кладки "циклопическими".
 Нижние части их стен сложены из громадных грубо обработанных каменных глыб, верхние же части, обычно не сохранившиеся, представляли кладку из сырцового кирпича. Этим именно объясняется небольшая высота (от 2 до 4 м) и ровный верхний край каменной стены. Для закладки крепости, обычно, выбирался высокий холм, господствующий над окружающей местностью, но связанный для целей водоснабжения, седловиной с окрестными возвышенностями, имеющими родники, горные речки или ручьи. Крепости раннего типа имеют только одну цитадель (возвышенность, огражденную циклопической стеной), за пределами которой располагалось селение. Таким образом, цитадель служила местом убежища населения и скота при приближении врагов. В более поздних крепостях стеной обносится уже все поселение целиком, и цитадель оказывается заключенной в общую ограду, а с течением времени она становится местом жительства выделившейся верхушки общества.
Археологические карты отдельных районов Закавказья показывают, что распространение циклопических крепостей (находятся на яйлагах-Г.Г.) не совпадает с распространением курганных могильников (находятся на кышлагах-Г.Г.)
В Шамхорском районе, где встречено особенно большое количество крепостей, курганы имеются в незначительном количестве, в то время как в Кировабадском районе и Нагорном Карабахе, где курганные могильники обычны, циклопические крепости не встречаются вовсе. В севанском же районе, имеющем характер промежуточного, наличны и крепости и курганы.
Это обстоятельство нельзя, по-видимому, объяснить лишь естественными условиями - наличием строительного материала-оно, по-видимому, свидетельствует о племенном различии населения этих районов.
Для района центрального Закавказья характерны циклопические крепости;
в междуречье Куры и Аракса встречены в большом количестве курганы;
Севанский район (Западный Азербайджан-Гумбатов Гахраман) содержит памятники обоего рода.
 Далее к югу, в Нахичеванской АССР опять имеются циклопические сооружения, иногда очень внушительные по своим размерам (Оглан-кала, Гяур-кала и др.).
В курганах, главным образом восточного Закавказья, неоднократно встречались захоронения рабов или пленных в могиле вождя племени.

На юго-западном побережье оз. Севан (Гёкча -Гумбатов Гахраман), около сел. Адиаман раскопан курган, содержавший склеп. В склепе была помещена запряженная быками деревянная повозка, на ней покоился погребенный, для которого, и была предназначена могила. Вокруг повозки в полном беспорядке лежали 13 человеческих скелетов, принадлежавших, по-видимому, военнопленным или рабам, убитым при погребении вождя. Около быков обнаружен лежащий ничком скелет человека-погонщика, также убитого при погребении.
Помещение убитых военнопленных и рабов в могилу вождя обнаружено и в курганах   Карабаха.
В 1897 г. у сел. Ахмахи раскопаны курганы, в могилах которых основной погребенный был положен в вытянутом положении на спине, а сопровождающие его - в сидячем. Так, в кургане № 3 находилось восемь скелетов в сидячем положении, в кургане № 1 - три, а в кургане № 2 - два.
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что скелеты всех этих сопровождающих и по антропологическим признакам существенно отличались от "хозяев" могил.
Не исключена возможность, что рабами становились пленные, захваченные в районах к югу от Закавказья. Но не всегда "хозяев" могилы сопровождали преданные смерти рабы, в некоторых случаях это были дружинники, сопутствовавшие умершему вождю племени. Так, например, в большой могиле Арчадзорского кургана № 1, кроме погребения костяка в вытянутом положении, окруженного большим количеством предметов, находились три других костяка в скорченном (или же сидячем?) положении. Они имели бронзовые шлемы, оружие, бронзовые вилы и конские удила. Такие предметы вряд ли могли быть положены с рабами.
Раскопки древних могильников, преимущественно курганов  дали громадный разновременный материал, к сожалению, обесцененный в значительной мере методикой работы.
На западном и южном побережье озера были раскопаны большие земляные курганы, перекрывавшие каменные склепы с коллективными захоронениями (Адиаман, Загалу).
Бросается в глаза близкое сходство курганов Гёкча с курганами Карабаха. Только в этих двух районах Закавказья встречаются крупные курганы, перекрывающие каменные склепы, где кроме основного погребения того лица, для которого сооружалась могила, имеются еще захоронения сопровождавших его в могилу дружинников или же рабов.
 Такие погребения являются, по-видимому, стадиально более ранними, чем одиночные погребения в каменных ящиках, характерные для центрального Закавказья IX-VIII вв. до н. э.
 Несмотря на то, что археологическое изучение древних памятников на территории Азербайджанской ССР началось с 90-х годов прошлого века, определенное представление о культуре эпохи бронзы мы имеем только для трех районов:
   1. Шамхорского
   2. Кировабадского (Гянджа- Гумбатов Гахраман)
   3.  Карабаха.
В указанных районах культура эпохи бронзы была тесным образом связана с самостоятельно развивавшимися в Закавказье и имевшими свои сырьевые базы древними культурами. 
Первый из выделенных районов, Шамхорский, известный нам по работам В. Белька (1888-1890), А. А. Ивановского (1896) и др., имеет много черт, отличающих его от других частей восточного Закавказья и сближающих с областями центрального Закавказья.
 В первую очередь это отличие проявляется в основном типе могильных сооружений. Здесь основным видом погребальных памятников являются каменные ящики при полном отсутствии курганов с каменным склепом.
Характерным типом погребений, так же как в Севанском районе, выступает укрепленное поселение - крепость со стенами циклопической кладки.
 Металлические предметы, наряду со своеобразием, обнаруживают близкое сходство с изделиями Кировабадского района и из Редкина лагеря (р. Акстафа), несмотря на их несомненно местное производство, что документируется находкой каменных литейных форм для топора-секиры.
Материалы из Кедабекского могильника выявляют и другие, весьма интересные связи, обусловленные межплеменным обменом. Е. И Крупнов отметил поразительное сходство одного из сосудов из погребения (№ 28), раскопанного А. А. Ивановским у сел. Кедабек, с сосудами из Дагестана и Грозненской обл. (раскопки В. И. Долбежева в Каякенте, А. П. Круглова в Хорочое и других местах), а также из районов северо-восточной Грузии (Лагодехи и Азербайджана (Кубинский район). Но эти связи не ограничиваются сходством одной только керамики, уже давно было отмечено широкое распространение в горном Кавказе и в Закавказье изделий из сурьмы, главным образом одинаковой формы пронизок.
Древности Кировабадского (Гянджа- Гумбатов Гахраман) района давно были известны по раскопкам 1899-1903 гг., произведенным Э. Реслером и Г. О. Розендорфом. Ими был собран значительный материал, дополненный работами последующих лет.
Характерным элементом культуры района является весьма своеобразная керамика черного цвета, украшенная вырезанными и заполненными белой массой прямолинейными узорами, а иногда и композициями фигур людей и животных. Эта керамика дает чрезвычайно важный изобразительный материал для изучения древних религиозных представлений. Она распространена преимущественно в междуречье Куры и Аракса, встречается и в Шамхоре, но за пределы Восточного Закавказья, в основном, не выходит.
Особенно большую работу по археологическому обследованию названного района провел Я. И. Гуммель. Его многолетние исследования на ханларском курганном поле дали возможность выделить различные группы памятников в их хронологической последовательности. Совершенно исключительное значение для изучения древнейшей истории Закавказья имеют раскопки Я. И. Гуммеля на территории поселения эпохи бронзы, открытого им около Ханлара. Исследование жилищ дало громадный вещественный материал и многочисленные органические остатки, освещающие хозяйство этого древнего периода.
В 1930 и 1931 гг. около Ханлара (б. Еленендорф) Я. И. Гуммелем были раскопаны два больших кургана, содержавших коллективные погребения эпохи бронзы с богатейшим инвентарем. Бронзовые предметы из этих двух курганов отражают связи не только с северным, но и с южными районами.
Многочисленные подвески в виде птиц или колокольчиков на длинных цепочках имеют ближайшее, до мелких деталей, сходство с такими же предметами из восточной Грузии (Борчалы - Гумбатов Гахраман), в то время как оружие, в частности кинжал с деревянной рукояткой, украшенной бронзовыми гвоздиками, и крупный кинжал с деревянными накладками на рукояти, имеет полное соответствие в могильниках Нагорного Карабаха.
Раскопками курганов около Шуши в 1892 г. начал Э. Реслер свою блестящую деятельность по изучению древних памятников Нагорного Карабаха, продолжавшуюся до 1897 г.
В 1893 и 1894 гг. в Арчадзоре Э. Реслер раскопал два больших кургана, содержавшие погребения вождей племен с большим количеством предметов, среди которых были и золотые изделия, редкие для Закавказья.
 Одновременно с раскопками в Арчадзоре он начал исследование могильника у сел. Ходжалы, существовавшем длительное время, о чем свидетельствуют пять разновременных типов курганов и большое количество могил в виде каменных ящиков.
В 1895 г. в одном из погребений Ходжалинского могильника была обнаружена агатовая пронизка с именем ассирийского царя Ададнирари.
Памятники Народного Карабаха четко отражают связи местной закавказской культуры с переднеазиатским миром или же с Ираном. В этом именно районе в могилах начала I тысячелетия до н. э., в отличие от всего Закавказья, было найдено сравнительно большое количество золотых предметов. В Арчадзорском кургане (№ 2) была обнаружена цилиндрическая печать из листового золота с изображением животных, предмет, отражающий несомненные связи с Передней Азией.
В Ходжалинском могильнике золотые предметы были найдены в курганах №№ 11, 14 и 20. В последнем кургане особый интерес представляет обломок полой золотой вещицы, украшенной головкой льва, которую следует безоговорочно считать привезенной из более южных областей.
Археологические материалы, ставшие известными в последнее время, свидетельствуют о возникновении земледелия в Закавказье еще в неолитический период.
В то время как на севере господствовало еще собирательство, к югу от Кавказского хребта земледелие стало уже основой хозяйства первобытной общины.
Об этом свидетельствуют не только находки зерен злаков, но и наличие большого числа каменных зернотерок и кремневых пластин, служивших вкладышами составного серпа. Подобные предметы были обнаружены в поселениях энеолитического периода, выступая даже руководящими формами памятников материальной культуры энеолита Закавказья.
Раскопки древнего поселения к западу от Ханлара, относящегося к самому началу I тысячелетия до н. э., также выявили явственные следы земледелия, сочетавшегося с садоводством. Обнаружено много каменных зернотерок и кремневых вкладышей от серпов, но, к сожалению, остатки злаков при раскопках найдены не были.
 Судя по находкам из других раскопок, можно полагать, что основными земледельческими культурами в эпоху бронзы в Закавказье были аборигенные сорта пшениц и ячменей, а также полба (эммер).
Садоводство древнего Ханларского поселения выступает весьма отчетливо. В большом сосуде, впущенном в пол одного из расчищенных жилищ, оказались косточки винограда (Vitis vinifera), свидетельствующие о далеком прошлом виноградарства и виноделия в Закавказье, а в обмазке пола другого жилища найдена косточка персика (Primus persica).
С территории центрального Закавказья известно большое число древних серпов, двух одновременно встречающихся типов. Первый наиболее ранний, это составной серп из кремневых или обсидиановых вкладышей, закрепленных в деревянной или же в костяной основе, и второй - металлический кованный серп небольшого размера с деревянной рукояткой, повторяющий форму кремневого серпа. В Бешташенском могильнике (Триалети) оба типа серпов встречены в одной могиле, что указывает, быть может, на какое-то особое назначение бронзового серповидного орудия.
Среди земледельческих орудий древнего Закавказья особый интерес представляют остатки молотилки, обычного для горных районов Кавказа типа, найденные в одном из погребений большого кургана (№ 2), раскопанного около Ханлара. Это плоская дубовая доска с углублениями на нижней стороне, в которые вставлялись куски кремня. Подобная молотилка, относящаяся к несколько более позднему времени, была открыта в могильнике у сел. Ахтала, на р. Дебед.
В знеолитическом могильнике у Ханлара встречаются остатки угля и древесины различных пород, среди которых отчетливо определяется можжевельник (арча, Juniperus). Там же было открыто круглое в плане могильное сооружение с сохранившимися остатками 22 столбов диаметрам до 20 см.
Можжевельник являлся одним из самых распространенных строительных материалов, употреблявшихся в восточном Закавказье в первой половине I тысячелетия до в. э.
Наряду с можжевельником для строительства, как показывают большие курганы у Ханлара (№№ 1 и 2), употреблялись следующие породы деревьев: дуб, тополь и карагач, причем диаметр некоторых бревен достигал 70 см, при длине около 7 м.
О грандиозности могильных сооружений из дерева может свидетельствовать курган Паша-тапа, раскопанный Э. А. Реслером в 1901 г. у сел. Болчали (Кировабадский район Азербайджанской ССР). Под каменной насыпью кургана обнаружился большой бревенчатый помост из дубовых стволов толщиною более 30 см. Ниже раскопки открыли еще два подобных помоста, о значительных размерах которых свидетельствовало "большое количество обуглившихся дров, вывезенных на нескольких телегах". Этот курган не единичен, во многих могильниках того же района были обнаружены постройки из огромных арчевых и дубовых бревен толщиной до 90 см.
Появление скотоводства Закавказье следует отнести к чрезвычайно отдаленному времени, во всяком случае, к периоду, лежащему за пределами известной нам энеолитической культуры.
При раскопках жилищ древнего поселения у Ханлара было обнаружено большое количество трубчатых костей, расколотых для извлечения костного мозга. Все кости оказались принадлежащими домашним породам скота, из них определены кости крупного рогатого скота, овец, коз и свиней. Обнаружены также кости лошади.
В могильниках первой половины I тысячелетия во всем Закавказье постоянно встречается большое количество костей домашних животных, иногда в кострищах, иногда, в сосудах, поставленных около погребенного, а иногда в виде целых скелетов животных, положенных в могилу
В качестве примера возьму 15 небольших однотипных курганов, раскопанных в 1903 г. около Кировабада (Гянджа) и Ханлара, давших одновременный материал. В большинстве из них находились целые костяки животных, но наряду с ними в сосуды клали также и отдельные куски мяса. Наибольшее число скелетов животных, открытых в курганах, принадлежало овцам или баранам (11 могил), в трех случаях обнаружены костяки свиней и в одной могиле оказался скелет козы.
Иногда в могилу, вместо целого животного, клались отдельные части его туловища, иногда шкура с головой и четырьмя конечностями. Именно такая содранная шкура изображена на каменных стелах (оленные камни-Г.Г.) в горах Зангезура, открытых Н. Я. Марром.
Так, в курганах на побережье оз. Севан  (Гейча –Г.Г.) были обнаружены целые костяки быков. Быки в то время были основной тягловой силой. Они впрягались и в молотилки, известные по археологическому материалу, и в повозки, служившие для перевозки тяжестей.
В 1908 г. у сел. Адиаман, на юго-западном побережье оз. Севан, Е. А. Лалаян раскопал большой каменный склеп, в котором была обнаружена массивная деревянная повозка, богато украшенная резьбой, в которую были запряжены четыре быка. Колеса этой повозки представляли громадные деревянные диски, а на ярме была укреплена бронзовая погремушка в виде козла. В том же Севанском районе, при раскопке курганов у Мотбидзор, около Нор-Баязета, было открыто культовое погребение быка. В большой могиле лежал костяк быка и ори нем три сосуда своеобразных форм, один из которых представлял собою курильницу, небольшой глиняный ящичек, украшенный орнаментом, и раковина. Культ быка отражается и в изображениях на бронзовых поясах. В одном из курганов у сел. Ходжалы (Нагорный Карабах) был найден обломок пояса с изображением бегущих быков, в окружении символов астрального характера. Под головой одного быка изображена шестилучевая звезда со спиралью в центре и змея, а у головы другого - схематическая фигура, возможно, изображение птицы.
В закавказских могильниках встречаются также и отдельные предметы, изготовленные в форме голов крупного рогатого скота. В одном погребении Шамхорского района (Азербайджанская ССР), между сел. Кедабек и Калакент А. А. Ивановский обнаружил крупный глиняный сосуд в виде головы быка или коровы, а в богатом погребении Аргадзорского кургана (Нагорный Карабах) Э. А. Реслер нашел бронзовую головку быка, украшенную прорезками и служившую навершием посоха. Изображения мелкого рогатого скота также обычны на древних памятниках Закавказья. В государственном Историческом музее Армении хранится глиняный сосуд, происходящий из окрестностей Ленинакана и украшенный скульптурным изображением принесения барана в жертву.
В Закавказье, в. процессе развития скотоводства мы наблюдаем значительное увеличение количества мелкого скота. Преобладание в Закавказье мелкого рогатого скота отмечают также урартские клинописные памятники VIII в. до н. э
Естественно, увеличение количества скота требовало и увеличения кормовой базы, расширения пастбищ, так как пастбища, находившиеся около поселений, становились явно недостаточными. В связи с этим значительным расширением поголовья скота во всем Закавказье возникает новая полукочевая форма скотоводства, с выгоном скота в летнее время на горные пастбища. Эта форма хозяйства, характерная для всего Кавказа (яйлажное или кошевое скотоводство), совершенно оформилась в Закавказье уже в начале I тысячелетия до н. э.
Крупные земледельческие поселения Закавказья, относящиеся ко времени I тысячелетия до н. э. указывают на то, что скотоводство этого периода истории Закавказья было полукочевым, близким к той форме, которая и ныне бытует на всем Кавказе.
Одновременно с развитием яйлажного скотоводства в горных районах Закавказья значительно усилилось значение охоты, дававшей мясную пищу кочевникам-скотоводам, которым также постоянно приходилось защищать свои стада и от нападения диких зверей. Охота, таким (образом, начала сопутствовать развитию полукочевого скотоводства, что отразилось и в религий населения Закавказья I тысячелетия до н. э., и было бы неверным считать, что в религии отражена прошлая основная форма хозяйства - охота, которая уступила свое значение земледелию и скотоводству. Развитие охоты наряду с полукочевым скотоводством мы наблюдаем на Кавказе повсеместно.
Кости диких животных, служивших объектами охоты, часто встречаются в древних могильниках центрального и восточного Закавказья, а изображения на древних памятниках (резьба на керамике и гравировка на бронзовых поясах) передают сцены охоты на диких козлов, оленей, кабанов, а также на птиц.
Основным охотничьим оружием служил лук, изготовлявшийся, вероятно, целиком из дерева. Судя по изображениям, лук восточного Закавказья, в отличие от центрально-закавказского был сравнительно небольшого размера. Таковы луки, изображенные на черной керамике с резьбой, заполненной белой массой (Кировабадской район), а также на бронзовом поясе из раскопок В. Белька в Шамхорском районе, на котором изображен охотник, держащий лук над головой. На поясах же центрального Закавказья мы встречаем луки большого размера, почти что в рост человека.
Наконечники стрел в восточном Закавказье изготовлялись из камня, главным образом из кремня и обсидиана, и из бронзы, причем металлические наконечники стрел передают форму каменных, закрепленных в расщеп древка, Встречаются: также костяные наконечники стрел конической формы.
При раскопках погребений в Шамхорском районе были обнаружены костяки собак, служивших, вероятно, целям охоты и скотоводства. Участие собаки в охоте засвидетельствовано охотничьей сценой на бронзовом поясе из Калакента.
В тесной связи с развитием полукочевого скотоводства: стоит, по-видимому, усиление значения лошади в хозяйстве и быту древнего Закавказья. Она становится основным средством передвижения, связывавшим постоянные поселения, с кочевками. Археологические материалы показывают, что лошадь для верховой езды появляется еще в конце II тысячелетия до н. э. (Шахтахтинский могильник, поселение у Ханлара), особенно широкое ее распространение следует отнести ко второму периоду эпохи бронзы, т. е., примерно, ко второй четверти I тысячелетия. Именно в погребениях этого времени раскопками обнаружены целые костяки лошадей, сопровождавших в могилу своих хозяев.
Раскопками Э. А. Реслера в курганах Нагорного Карабаха и Кировабадского района обнаружено большое количество скелетов лошадей, иногда по три в одной могиле. В богатом погребении Арчадзорского кургана (№2) костяк лошади лежал рядом со скелетом человека у стенки могилы. В другом кургане конский скелет находился под костяком человека. Это дает основание заключить, что покойник помещался в могилу верхом на коне. Иногда взамен лошади в могилу клалась только ее голова. Черепа лошадей с бронзовыми украшениями и удилами были обнаружены в каменных ящиках восточного Закавказья, характеризующих второй период эпохи бронзы. Наконец, заменой лошади должны были служить удила, клавшиеся вместе с покойником в могилу.
Для истории древнего Закавказья особый интерес представляет появление верблюда. В 1896 г. А. А. Ивановский при раскопках кургана у сел. Карабулак, в южной части восточного Закавказья, открыл богатую могилу, в которой находились два скелета верблюдов, с богатым убором, украшенным даже золотом, что встречается в Закавказье сравнительно редко. Для помещения верблюдов в могилу потребовалось даже расширение погребальной камеры.
Использование горных пастбищ предоставляло в условиях того времени неограниченные возможности для роста скотоводства, количественного увеличения стад. Скот стал основным богатством первобытных общин, предметом накопления и обмена. Территориальная близость горных пастбищ и мест разработки медных руд, на которых было основано ремесло, создавала при сравнительно еще неразвитом обмене, благоприятные условия для развития культуры племен, живших в горных районах Кавказа, которые в эпоху бронзы приобрели значение ведущих районов.
В настоящее время трудно установить дату начала разработок медных месторождений, которыми так богато Закавказье, ибо вполне вероятно, что начало добычи меди в этом районе следует отнести к концу III тысячелетия до н. э., т. е. к периоду энеолита.
Использование закавказских меднорудных месторождений в широком масштабе прослеживается лишь во второй половине II тысячелетия до н. э., в эпоху бронзы. В Закавказье известны разработки еще той поры, когда руда добывалась примитивным способом, из открытой ямы, и когда для выплавки металла выбиралась только окисленная руда. Все основные меднорудные разработки Закавказья носят следы работы древних рудокопов, на что указывают также и находки бронзовых орудий начала I тысячелетия до н. э., связанных с этими разработками.
У сел. Кедабек, на вершине и на склоне горы, обнаружены ямы овальной формы со следами работы киркой, служившие для добычи медной окисленной руды. Участки сернистых руд, требовавших более сложного способа выплавки металла, оставались нетронутыми. Возможно, что эти именно разработки хронологически и не относятся к глубокой древности, но, во всяком случае, они по своему типу представляют древнейший вид рудных разработок, сходный с древними разработками кремня, археологически изученными в восточном Закавказье (Килик-даг у Ханлара).
Уже в начале I тысячелетия до н. э. в Закавказье имелась высококачественная бронза, с присадкой от 4 до 10% олова, орудия же из чистой меди встречаются редко. Присутствие в некоторых металлических изделиях незначительного количества свинца, цинка и железа следует считать результатом использования полиметаллических руд.
Олово в Закавказье, по-видимому, было местным, но можно допустить также ввоз его из Передней Азии.
При раскопка. около Калакента, в одном из каменных ящиков было найдено массивное кольцо из олова (олова - 99.60%, цинка - 0.17%, сурьмы - 0.12°/0). Как правило, в украшениях количество олова больше, чем в предметах, служивших орудиями или оружием. Так, секира из Ворнакского могильника содержала 5.82% олова, а украшения нижней части древка копья - до 10.75%. Кроме олова присадкой к меди в древних бронзовых предметах Закавказья служила сурьма и редко - свинец.
В Шамхорском районе (Азербайджанская ССР) случайно были найдены двустворчатые формы из красного песчаника для отливки секир. Из этой находки сохранилась только одна форма, поступившая в Ханларский музей.
В арчадзорских курганах Э. А. Реслером были обнаружены отдельные бронзовые предметы (рукоятки орудий, кольца, бляшки), отлитые со спиральным выемом, в который вковывались полоски бронзы, по цвету темнее металла основной части предмета, но по химическому анализу мало от него отличающиеся. В одном случае в углубление были вкованы две полосы металла, различные по своему цвету. Тут мы имеем чрезвычайно интересный прием употребления разноцветных металлов.
Но кроме отливок бронзовых предметов в стабильных разъемных формах, в восточном Закавказье существовал и был широко распространен способ отливки по восковой модели, чрезвычайно характерный для всего Кавказа. В этом случае предмет, выполненный из воска или из легко плавящегося материала, залеплялся в глиняную оболочку - скорлупу, в которой оставлялись два отверстия. После нагревания формы воск модели плавился и вытекал наружу, а в освободившееся пространство вливался металл, который, заполнив образовавшуюся пустоту, точно повторял всю моделировку оригинала. Для извлечения предмета форма разбивалась, так что по одной модели можно было отлить лишь один предмет. Этим способом выполнялась вся мелкая бронзовая скульптура (фигурки людей и животных), а также прорезные навершия кинжалов, фигурки в виде птиц, подвески в виде дисков и др.
Некоторые же, особенно сложные по своей форме, предметы отливались по отдельным частям. Так, большие вилы, украшенные головками животных, происходящие из раскопок Э. А. Реслера в Поллукая (1894), были смонтированы из трех частей, причем отдельные части скреплялись деревянными шпеньками. Дерево для украшения бронзовых предметов в Закавказье употребляется очень часто. Ажурные навершия кинжалов постоянно украшались деревянной инкрустацией, причем на деревянных пластинках иногда выжигались узоры из точек.
Кроме деревянной инкрустации, известны случаи инкрустации камнем, цветной пастой и раковиной (пряжка из Арчад-зора с четырьмя звериными головками) и в очень редких случаях золотом (курган у сел. Кара-булак).
Обычным способом украшения бронзовых изделий была чеканка и гравировка, которая встречается не только на кованых предметах, как, например, на пластинчатых поясах, но и на предметах, отлитых в формах или по восковой модели. Так, мечи часто имеют гравировку (спирали, фигурки животных и др.) на своем клинке, особенно в верхней части, под рукоятью.
Среди бронзового оружия Закавказья особое место занимает меч, два типа которого выявляются чрезвычайно отчетливо.
Первый тип представляет собою цельноотлитый меч с обрубленным нижним концом и с небольшим ребром посредине клинка. Навершие в рукоятка имеют выпуклый орнамент, в то время как клинок обработай гравировкой.
Второй тип, обычный, в юго-восточном Закавказье, в районе между реками Араксом и Курой, представляет собою длинный меч, с заостренным концом, имеющий в средней части клинка углубленные полосы. Навершие обычно отливалось отдельно, а в рукоятку закована деревянная основа.
Характерные экземпляры мечей этого типа известны да Шамхорском и Ханларском районах, а также и в Нагорном Карабахе.
Распространенным видом древнего закавказского оружия являлись кинжалы, среди которых различаются три основные вида. Первый вид - кинжалы с деревянной рукояткой, закрепленные заковкой, наподобие мечей второго типа, встречающиеся, обычно, в погребениях с богатым инвентарем. Навершие кинжалов, отлитое вместе с клинком, - колоколовидное, с треугольными вырезами, заполненными иногда деревянной инкрустацией.
Наиболее распространенным типом кинжалов являются небольшие кинжалы, с плоским стержнем для насадки деревянной рукоятки и отдельным колоколовидным навершием. Большое разнообразие кинжалов именно этого вида дали раскопки А. А. Ивановского в Шамхорском районе.
Третий из основных видов кинжалов, встречающийся наиболее редко, имеет чрезвычайно характерную рукоятку, аналогичную рукоятке кинжалов древнего типа, связанных с кинжалами Передней Азии. Рукоятка плоская, с закругленной верхней частью и с вырезами для деревянных вставок. Подобные кинжалы известны из больших курганов в Ханларе и Арчадзоре.
Среди основных видов оружия Закавказья эпохи бронзы чрезвычайно характерным является массивная бронзовая секира.
Секиры встречаются обычно в богатых погребениях, формы их бывают весьма различными; наряду с имеющими гладкий обух, нередко встречаются секиры с обухом, снабженным острыми выступами, что сближает их с боевыми хеттскими топорами, а в одном из больших ханларских курганов была обнаружена двойная секира, представляющая единственный в своем роде экземпляр.
Секиры западного и центрального Закавказья (ср. находки у крепости Мехчис-Цихе, у сел. Мерс, а также в Ворнакском В Мцхетском могильниках) отличаются своей массивностью, в то время как в восточном Закавказье встречаются небольшиe секиры, которые можно с полным правом назвать даже миниатюрными (Варташен).
К отмеченной группе бронзового оружия следует прибавить наконечники копий, встреченные в могильниках Закавказья в большом количестве, в основном, в общих для всего Закавказья формах, втульчатых, с листовидным острием.
В большом количестве известны также и наконечники нижней части древка копья. Чаще всего это длинные трубки, гладкие или же с рельефным орнаментом. В Нагорном Карабахе встречаются наибольшие по своему размеру наконечники. Из-за необычной формы и внешнего сходства с булавой их иногда считали навершиями посохов. К сожалению, по положению в могиле очень трудно судить о назначении этих предметов. Необходимо учитывать, что древние закавказские копья были очень длинными и не могли поместиться в каменном ящике в целом виде, поэтому перед положением копий в могилы их часто ломали, а возможно, что клали только один наконечник без древка. Для разрешения вопроса о назначении этих "наверший" большое значение имеет Киркиджанский клад, найденный около Ханкенди, и материал из Мингечаурского могильника.
Среди обнаруженных в могильнике и кладе бронзовых предметов имеются подобные "навершия". Однако, судя по размещению нанесенных на них рельефных изображений животных и наконечников стрел, можно утверждать, что это не навершия. Ведь нельзя же допустить, что изображения на навершиях были перевернутыми.
Наконечники стрел для всего Закавказья очень однотипны и имеют только незначительные локальные различия, выражающиеся, главным образом, в длине стержня для насадки и в величине нижних частей лопастей. В закавказских могильниках начала I тысячелетия до н. э. весьма часто встречаются каменные наконечники стрел удлиненной формы (обычно кремневые или обсидиановые).
Закавказские бронзовые наконечники стрел не имеют втулок, они всегда всаживались в древко. Расщеплявшееся при этом древко стрелы иногда перевязывалось кожаным ремешком.
Кроме металлического оружия и орудий, в восточном Закавказье найдено громадное количество бронзовых украшений. Наиболее часто при раскопках могильников встречаются кольца, браслеты различных размеров, иногда очень массивные.
Особенно характерны крупные браслеты с глубокими зарубками по внешней стороне. Встречаются также браслеты из массивного бронзового прута, круглого в сечении, украшенного рельефным и углубленным орнаментом. Многочисленны также подвески в виде дисков с треугольными прорезами, мелкие бляшки, пряжки для ремней, большинство которых, по всей видимости, отливалось по восковым формам.
Для второй четверти I тысячелетия до н. э. особенно характерны прикрепленные к длинным цепочкам бронзовые фигурки птиц, также украшенные прорезами в виде треугольников.
Следует еще отметить металлические кованые изделия. В большом количестве дошли до нас бронзовые пластины поясов, украшенные резным орнаментом, а также дисковидные височные подвески, украшенные выдавленным с обратной стороны орнаментом. Известны также единичные находки шлемов из листовой бронзы с литыми навершиями. Остатки таких шлемов были обнаружены в Арчадзорском кургане, раскопанном Э. А. Реслером в 1893 г. Существовали также и кожаные шлемы с металлическим навершием.
В могильниках и поселениях Закавказья начала I тысячелетия до н. э. встречается чрезвычайно разнообразная керамика. Характерным видом гончарных изделий восточного Закавказья являются черные сосуды со сглаженной или слегка лощеной поверхностью, украшенные резьбой, заполненной белой массой (гипсом).
Наибольшее число сосудов этого типа встречено в Кировабадском районе; черная керамика с резьбой, заполненной белой массой (или, как ее иногда называют - черная керамика с белой инкрустацией) встречается на всей территории Междуречья, Куры и Аракса, причем западной границей ее распространения является район оз. Севан, как это нам показывают раскопки А. А. Ивановского у сел. Гeзeлдapa.
Черная керамика с белой инкрустацией уже давно привлекала к себе внимание археологов, особенно по ее формальным связям с керамикой Западной Европы, которые, разумеется, следует расценивать лишь как стадиальную общность форм и техники, но отнюдь не как генетическую связанность.
Черная керамика с резным рисунком, заполненным гипсом, появляется в самом конце II тысячелетия до н. э. или же в начале I тысячелетия до н. э. Во всяком случае, она встречается в жилищах древнего поселения, раскопанных Я. И. Гуммелем у Ханлара и в самых древних курганах Ханларского могильника. Бытует она в восточном Закавказье, по-видимому, до VI в. до н. э., правда, уже в сильно деградированном виде.
Основные ее формы - чаши с высокими краями, украшенные узором по внешней поверхности, кувшины с невысоким горлом и разные сосуды с ручками (одной или двумя). Черепок легко ломающийся, с большой примесью песка. Техника изготовления этих сосудов отчетливо видна при внимательном рассмотрении керамических образцов.
Вся керамика вылеплена от руки, на свободно движущейся, без оси, подставке, хотя гончарный круг в это время был уже известен. Формовка на деревянной подставке устанавливается характерным срезом на дне, получающимся при отделении вылепленного сосуда от подставки. Сглаживание поверхности производилось или рукой или пучком травы в направлении сверху вниз, что видно по следам сглаживания, хорошо различимым на некоторых образцах. Резьба на сосуде производилась деревянной палочкой или же заостренной костью, штамп, как правило, не применялся.
Обжиг сосуда не всегда бывал равномерным, что и обусловило часто (наблюдаемую пятнистость поверхности. Цвет сосудов, варьирующий от черного до бурого, а иногда и желтоватого, зависел от состава глины и тех примесей, которые нам известны в большом разнообразии по этнографическому материалу, но не могут еще быть установленными на археологических образцах. В Ханларском районе черные сосуды с резным орнаментом, заполненным белой массой, встречаются в самых ранних комплексах наряду с другими керамическими типами. Среди материала из раскопок жилищ Ханларского поселения, кроме указанной группы, имеются еще два других типа керамики: крупные толстостенные кувшины хорошего обжига, без ручек, с низким, сильно отогнутым наружу венчиком, имеющие иногда роспись в виде рядов волнистых и зигзагообразных линий, и мелкие сосуды желтого и серо-черного цвета.
Большое разнообразие имеет керамика в Ханларском могильнике, - здесь возможно проследить и линию исторического развития гончарного производства. Раскопки могильника дали большое количество сосудов черного цвета с резными изображениями, заполненными белой массой. Целый ряд сосудов имеет изображения сцен охоты, отдельных фигур людей и животных и наряду с ними орнаментальные элементы в виде меандра, треугольника, крестов, елочного узора, зигзагообразных и волнистых линий, имевших, вероятно, определенные семантические значения. В более поздней группе керамики изображения людей и животных сильно стилизуются, и они принимают вид орнаментальных фигур, в которых часто бывает даже трудно распознать их прототипы. На этом материале хорошо прослеживается постепенное изживание черной керамики с белыми рисунками, замена ее сосудами другого типа.
В курганах Карабаха рассматриваемая керамика встречена в сравнительно небольшом количестве, она и доходит до южных пределов этого района, как показывает курган, раскопанный А. А. Ивановским у сел. Кара-булак.
Для могильников Карабаха эпохи бронзы характерен другой тип керамики, известный из раскопок курганов в Арчадзоре. Там, среди многочисленных сосудов, выделяются черные прекрасные лощеные кувшины с шаровидным туловом, узким горлам и изломанной ручкой, т. е. рудиментом ручки в виде фигурки животного.
Сосуды эти изготовлены на гончарном круге и отличаются высокими техническими качествами. В верхней и средней части они украшены рельефными поясками и желобчатыми выемками. Кроме того, на них имеется и узор, наведенный лощением.
В Закавказье большинство из раскопанных древних памятников представляет собой могильные сооружения и, изучая их, мы получаем некоторую возможность судить о древних погребальных обычаях и верованиях в загробную жизнь..
На основании большого материала из Ханларского могильника Я. И. Гуммелю удалось установить некоторые закономерности в расположении нескольких могил под одной курганной насыпью. Оказалось, что могилы располагаются не в соответствии со странами света, а по лучам, исходящим из одной точки. Иногда под одной насыпью находятся две группы могил, ориентированных по двум точкам.
Точку, по которой ориентированы могилы, Я. И. Гуммель называл "солнцем кургана", полагая, что эти могилы ориентированы в связи с культом солнца, который, по его мнению, являлся основным культом среди населения древнейшего Закавказья, и на нем были основаны погребальные обряды.
Этнографический кавказский материал отмечает нам разнообразные расположения могил, которые связаны с тем, что покойник должен быть обращен лицом или к священной горе, или к роще, или же ногами к реке и др. С учетом этих обстоятельств и установление правил расположения могил в Ханларских курганах приобретает значительный интерес. Дело в том, что та точка, по которой ориентированы могилы кургана, не теоретически установленный археологом пункт, а реально существующий, представляющий жертвенное место, отмеченное камнями, а иногда группой глиняных сосудов; по-видимому, тут же находился священный кустарник или деревцо.
Веря в продолжение жизни и после смерти, население Закавказья начала I тысячелетия до н. э., как и раньше, клало в могилу пищу, предметы домашнего обихода и оружие.
Предметы, положенные в могилу, не были изготовлены специально для целей погребения и, по-видимому, представляли личное имущество умершего. Орудия и оружие постоянно несут следы сработанности, а мелкие бронзовые предметы- потертости. Также и керамика из могил находит себе полное соответствие среда материала из поселений, хотя орнаментация сосудов часто имеет смысловое, магическое значение, известное нам и по этнографическому материалу. Сходство сосудов с магическими изображениями из поселений и могильников объясняется также и тем, что в заупокойном ритуале в эпоху бронзы еще не оформились культы. Именно изображения на керамике, происходящей из поселений и из могильников Закавказья, дают нам материал для изучения религиозных представлений той далекой эпохи.
На сосудах указанной группы, кроме бесчисленного количества орнаментальных узоров (меандр, зигзагообразная линия, елочка и др.), имеется большое количество символических знаков и стилизованных изображений животных. Среди символических знаков часто встречаются свастика и крест, образованный иногда четырьмя треугольниками, присоединенными своими вершинами к ромбу, представляющему сердцевину креста. Имеется целый ряд других символических знаков-дисков, с отходящими от них лучами, треугольников и сложных крючковатых фигур. В некоторых из таких знаков без труда распознается стилизованный до крайности реальный образ. Так, на керамике имеется зигзагообразная линия, (воспроизводящая змею, или же фигура из двух треугольников, соединенных вершинами, представляющая собою стилизованную фигуру животного, в частности, козла.
Этнографические материалы Кавказа и Средней Азии показывают, что очень часто линейный орнаментальный мотив связывается с каким-нибудь определенным животным, например, завитки - с козлом (стилизация рогов), бегущая волна - с собакой, и др. То же можно наблюдать и в изображениях на закавказской керамике. Так, на одной чаше из Ханларского могильника три различные изображения животных: собака, козел и серна (?) связаны с характерными орнаментами: собака - с меандром (в резьбе на металле это будет бегущая волна), козел - с орнаментом из углов и серна (?) - с заштрихованным зигзагом, изображавшим горы.
Из числа животных наиболее часто изображаются горные козлы с большими рогами.
 Все фигуры составлены из прямых или (выгнутых врезанных линий, образующих контур, причем внутренняя часть фигуры заполнялась зарубками и точками.
Фигуры животных, выполненные в этом стиле, встречаются и в резьбе на металле, например, на бронзовых мечах.
В изображениях на сосудах встречаются иногда наряду с фигурами животных также и фигуры людей. Так, в одной из могил, раскопанных Э. А. Реслером в 1899 г. на Килик-даге (около Ханлара), были обнаружены три чашки с резными узорами. На первой из них изображены две человеческие фигуры с поднятыми вверх руками, стоящие перед животными (козлами); на подобной же композиции второй чаши козы изображены с козлятами. Поза человека с поднятыми руками и развернутой ладонью на Кавказе постоянно выступает как поза магического заклинания, что подтверждается многочисленным археологическим и этнографическим материалом.
Вполне вероятно, что на приведенной композиции воспроизведены сцены магического заклинания животных, возможно обрядов, совершавшихся с целью умножения количества животных, являвшихся объектами охоты.
На третьей чаше из того же погребения на Килик-даге, имеются фигуры людей в такой же позе, как и на двух первых чашах, но эти фигуры помещены не перед животными, а перед символическими изображениями, по форме несколько напоминающими мальтийский крест, причем в сердцевине одного из крестов помещена миниатюрная фигурка животного.
В могильнике к северу от Ханлара Э. А. Реслером был обнаружен сосуд с изображением охоты на диких козлов. На сосуде имеются две чрезвычайно схематично выполненные фигуры охотников, держащих в руках небольшие луки со стрелами, готовыми к спуску. Над обоими охотниками помещены знаки в виде сложной свастики, что указывает на религиозно-магическое осмысление и всей композиции.
Особый интерес в этом отношении представляют изображения на группе чаш, происходящих из раскопок Я. И. Гуммеля в районе Ханлара. На всех этих чашах, под венчиком помещена волнистая линия, разорванная тремя кружками. Ниже находится сцена охоты, причем особенно примечательно то обстоятельство, что фигуры охотника и козла связаны пунктиром с двумя кружками, с третьим же кружком связан лук, который держит в своих руках охотник. Совершенно несомненно, что в данном случае охотничья сцена связана с астральными и солярными представлениями. В волнистой линии под венчиком чаши следует видеть изображение неба с небесными светилами, которые, согласно религиозным представлениям, оказывали магическое действие на успех охоты.
В кавказских обычаях, связанных с охотой, очень долго существовали пережитки первобытнообщинных отношений, связанных с коллективной охотой и коллективным распределением добычи. Это отчетливо проявлялось хотя бы при дележе добычи, которая делилась среди охотников поровну, и только голова животного принадлежала тому из них, кто убил животное; добыча уделялась также всякому встречному и соседям по селению.
Охота во многих частях Кавказа до последнего времени считалась священным промыслом, связанным с различными обрядами.
В могилах восточного Закавказья встречаются отдельные предметы, которые можно считать охотничьими амулетами. Таковы, в частности, круглые подвески из сурьмы с изображением козлов, или диски с изображением целого ряда животных, а также бронзовые фигурки. В Закавказье начала I тысячелетия до н. э. охота не была всецело пережитком прошлой стадии развития общества, как это может показаться с первого взгляда, в эпоху бронзы произошло новое, вторичное, усиление значения охоты, что стояло в теснейшей связи с полукочевым скотоводством. При выгоне скота на горные пастбища приходилось не только оберегать скот от нападения диких животных, но и добывать путем охоты средства пропитания. Усиление значения охоты в обществе Закавказья начала I тысячелетия до н. э. отразилось и в религиозных представлениях того времени, в не случайно на древних памятниках находим такое большое количество изображений охотничьих сцен, имевших определенную религиозную значимость и стоявших в общей связи с космической религией.
Культ неба и солнца отчетливо прослеживается по памятникам из могильников Закавказья начала I тысячелетия до н. э.
В громадном количестве известны круглые подвески в форме прорезных дисков, несомненно, являющихся изображением солнца. Часто эти подвески встречаются вместе с подвесками в виде фигурок птиц, но есть случаи, когда фигурки птиц помещены в верхней части этого диска (иногда двойного), около ушка для подвешивания. Птица во всех религиях тесно связана с небом и часто является формой солнечного божества, как это можно повсеместно видеть на памятниках культа эпохи бронзы.
На бронзовом поясе из Калакента, происходящем из раскопок А. А. Ивановского, изображены животные двух миров, что отмечено символическими фигурами, с ними связанными. В средней части пояса помещены фигуры бегущих хищников и козлов, причем над хищниками изображена свастика, символизирующая солнце - верхнее небо, а над козлами - змея, т. е. вода - нижнее небо.
Изображение трех миров - небесного, земного и водного - можно усматривать в композиции на одной из сурьмяных блях Шамхорского района (раскопки А. А. Ивановского), в центре которой помещена свастика (солнце), во внутренней зоне - треугольники (горы) и фигуры оленей и козлов, а во внешней зоне - изображения птиц, по-видимому водоплавающих.
Большой материал для изучения религиозных представлений, существовавших в восточном Закавказье во второй четверти I тысячелетия до н. э., дают бронзовые пояса, украшенные гравировкой. Они встречаются на территории всего центрального Закавказья и характеризуют определенную группу могильных памятников. Первая группа этих поясов, а именно пояса из раскопок В. Белька в Шамхорском районе, была опубликована Р. Вирховым, издавшим также два обломка поясов из раскопок в Ходжалах.
Пояса эти представляют собой тонкую кованую бронзовую пластину продолговатой формы, шириной до 15 см с закругленными краями. Они надевались поверх мягкого кожаного или войлочного пояса, а иногда и пришивались к нему, на что указывают отверстия по краям пластины.
Многие из поясов имеют чрезвычайно сложную композицию, выполненную гравировкой. Наиболее часты геометрические узоры, а также фигуры животных, иногда фантастических, изображения человека встречаются реже. Работы, посвященные интерпретации этих древних памятников, с полной основательностью выявили религиозную значимость помещенных на них изображений.
Совершенно несомненно, что бронзовые пояса с гравировкой, встреченные в могилах Закавказья, представляют собой не столько предметы, связанные с одеждой, сколько предметы культа.
Культ пояса на Кавказе весьма распространен. В Закавказье культовая значимость пояса проявлялась хотя бы в обычае опоясывания перед молитвой, встречавшемся почти повсеместно. Магические действия, связанные с поясом, уходят, несомненно, в глубокую древность. Опоясывание является магическим заключением себя в круг, апотропаическим действием. Ограждение себя начертанным на земле кругом или же заключением в таковой "нечистой силы" постоянно встречается в легендах и сказках различных времен и различных народов.
Эти обряды сохраняют в себе связь с астральными представлениями; лингвистический материал также подчеркивает связь пояса с небом (небо - круг - пояс).
Так, новоармянский термин qamar "пояс" по семантической линии соответствует древнеармянскому kamar "свод", "арка" и   тюркскому  кемар "пояс".
При учете культовой значимости пояса, становится понятным, что пояса из древних погребений восточного Закавказья имеют изображения религиозно-магического характера. Особый интерес представляет группа поясов, найденная при раскопках в Шамхорском райне, и получившая всеобщую известность.
Два пояса этой группы заняты изображениями охоты, причем у края пояса изображена фигура охотника с луком в руках, в сопровождении собак. Несмотря на кажущийся беспорядок в размещении фигур, выгравированных на поясе, все же можно установить некоторую закономерность в их расположении. Фигуры даются построчно в три ряда, причем порядок животных в рядах одинаков. Это отчетливо видно на примере обломка пояса с изображением трех идущих фазанов. Изображение охоты известна нам и на поясе, происходящем аз Триалети. Там также изображены охотники с луками в руках, охотящиеся на диких зверей. Но было бы совершенно неверным видеть в этих композициях сцены реальной охоты, чему противоречили бы многие из элементов этой сложной композиции.
Так, на поясе из раскопок В. Белька с изображением ряда оленей, идущих друг за другом, над рогами одного из них помещен перекрещенный круг. На другом поясе среди фигур животных помещены следующие отдельные знаки: голова быка, спираль, двойная спираль, бегущая спираль, соединенные друг с другом овалы и фигура в виде щита. Несомненно, это символические знаки, связанные, вероятно, с астральными представлениями.
Рассмотренный материал показывает, что в своей основе религия восточного Закавказья начала I тысячелетия до н. э. была теснейшим образом связана с охотой. Но наряду с этим в жизни Закавказья большое значение имели космические культы, оказавшие существенное влияние и на развитие древней охотничьей религии, причем в зооморфных образах часто выражались космические представления. Символика и отдельные амулеты, как например, подвески в форме прорезных дисков, свидетельствуют о большом значении культа солнца, который становится одним из основных культов.
Наряду с культом диких животных, связанным с тотемизмом и охотничьей магией, встречаются культы домашних животных, в частности быка, получившие астральное значение, что является весьма характерным для той стадии развития человеческой культуры, которую обычно называют "бронзовым веком".
В конце VII в. до н. э. в культуре Закавказья выступает целый ряд новых элементов, свидетельствующих о существенных переменах, в корне изменивший весь общественный уклад; именно в это время завершается определенный период древнейшей истории Закавказья, представленный богатыми и весьма своеобразными памятниками, характеризующими культуру начала I тысячелетия до н. э.
В материальном производстве этого времени наблюдается быстрое освоение железа как основного материала для орудий и оружия и замена прежних бронзовых изделий железными.
В культуре Закавказья VII-VI вв. до н. э. отчетливо наблюдаются три элемента: местный закавказский, явившийся наследием культуры эпохи бронзы, древневосточный и скифский.
Как было указано, в это время железо уже прочно вошло в быт племен Закавказья и наряду с медными месторождениями в Закавказье начинают разрабатываться, обычно им сопутствующие, месторождения железа..
Особенно интересные погребения скифского времени дали раскопки в Мингечауре. К ним относятся погребения в ямах со скелетами в вытянутом положении. Обращают на себя внимание крупные размеры костяков от 160 до 185 см, а в четырех случаях рост погребенных достигал 195-205 см.
В минчегаурских групповых погребениях были найдены скифские предметы, как, например, круглые бронзовые зеркала с ручками, украшенными фигурками животных, или бронзовые браслеты с концами в виде оскаленных головок хищников с длинными ушами, а также большое количество скифских наконечников стрел. Эти наконечники встречались группами, иногда более 40 штук. Формы их разнообразны, кроме двуперых, снабженных согнутым шипом, встречаются трехгранные, отличающиеся друг от друга размерами и формами граней. Наряду с бронзовыми наконечниками имеются также костяные.
Рассмотренный нами археологический материал VII-VI вв. до н. э. тесно связан с предшествующей ему культурой бронзы, но вместе с тем он носит весьма отчетливые признаки, указывающие на определенные влияния соседних культур, урартской и скифской".
Пиотровский Б.Б. "Археология Закавказья (с древнейших времен до I тысячелетия до н. э.). Курс лекций" - Ленинград: Издательство Ленинградского государственного ордена Ленина университета Им. А. А. Жданова , 1949 - с.134.

Б. Б. ПИОТРОВСКИЙ  "РАЗВИТИЕ СКОТОВОДСТВА В ДРЕВНЕЙШЕМ  ЗАКАВКАЗЬЕ":
"Археологические раскопки последних двадцати лет в Закавказье выявляют общую линию развития древнего скотоводства, начиная от древнейших поселений эпохи энеолита III тысячелетия до п. э. и до времени освоения железа. Однотипная культура была распространена не только в Центральном Закавказье, но и к югу от Аракса, как это можно видеть по материалам на раскопок на западном побережье оз. Урмии. В Закавказье наиболее яркими памятниками этой культуры являются Кюль-тапа, Шенгавит, Бешташени (Триалети) и др.
 В поселениях обнаружено большое количество костей домашних животных — крупного и мелкого рогатого скота, свиней и собак. Найдено также большое количество фигурок, преимущественно глиняных, изображающих бычков, баранов и собаку. Такие фигурки, найденные на холме Кюль-тапа позволяют предполагать, что скот составлял стада, при которых были уже собаки. Находки костей домашних животных показывают, что наряду с мелким рогатым скотом (овцами, козами) разводился и крупный, отличавшийся, правда, низкоросл остью, и что нет оснований считать один из видов скота преобладающим. Крупный рогатый скот служил также тягловой силой. На поселениях в большом количестве найдены глиняные колеса моделей повозок, кузов и дышла которых, изготовлявшиеся, вероятно, из дерева, не сохранились. Частое наличие на фигурках животных углублений в передней части туловища позволяет предположить, что в этих углублениях закреплялись прутики, связывавшие фигурку животного с повозкой.Сравнение костных материалов из поздних энеолитических поселений с ранними выявляет рост численности мелкого рогатого скота. Так, при раскопках 1927—1928 гг. в Эларе было обнаружено много костей мелкого рогатого скота, при незначительном количестве костей крупного рогатого скота, а также несколько зубов лошади и осла. Пастбища в непосредственной близости от поселения не могли уже удовлетворить кормовую потребность, и скот приходилось угонять на пастбища, удаленные от поселений. Естественно, эта форма скотоводства связана с численным увеличением менее прихотливого и легче передвигающегося мелкого скота. Рост поголовья скота и необходимость обеспечить скот кормовой базой привели к освоению высокогорных лугов, богатых травой. Но это луга сезонные, и постоянные поселения в их зоне существовать не могли; поэтому скотоводство приняло форму полукочевого-отгонного, с выгоном скота в горы на летнее время. Новый вид скотоводства оторвал его от земледелия, и мы видим, что в начале II тысячелетия до н. э. земледельческие поселения энеолитического времени в низинах затухают, жизнь на них прекращается примерно на целое тысячелетие.
Нет сомнения в том, что в начале II тысячелетия до н. э. происходит смена места жительства, связанная с тем, что ведущей формой хозяйства становится скотоводство. Поселения переносятся ближе к горным пастбищам, долинные районы, где были поселения раннего энеолита, теряют свое прежнее положение. По богатству и роскоши закавказские (древнетюркские  -Гумбатов Гахраман) погребения середины II тысячелетия до н. э. не имеют себе равных на территории Закавказья.  При раскопках Триалетских и Кироваканского курганов было обнаружено большое количество костяков крупного и медного рогатого скота. Как было установлено раскопками Б. А. Куфтина, в центре могилы ставилась деревянная повозка с прахом покойника, оставшимся после кремации. Быки, запрягавшиеся некогда в повозку, клались также в могилу. Но наряду с полными скелетами в погребениях обнаружены также остатки жертвоприношения шкур, при которых сохранялись черепа животных и нижние конечности. Обращает на себя внимание громадный размер крупного рогатого скота, кости которого сохранились в курганах середины II тысячелетия до н. э. Б. А. Куфтин привел показательное сопоставление размеров первой фаланги коровы из Триалети (7 см) с первой фалангой коровы из раскопок Колхидской низменности (4 см) .С. К. Даль, обрабатывавший кости быков из Кироваканского кургана, определил их как кости туров (Bos primigenius Baj) и предположил, что одомашнение этих крупных по размеру рогатых животных является побочной линией одомашнения, наряду с разведением мелких по размеру рогатых животных, известных еще с энеолита. Это наблюдение представляет исключительный интерес, так как объясняет сосуществование в Закавказье, в эпоху бронзы, двух видов крупного рогатого скота: одного — низкорослого и другого — высокорослого. Значительная разница в росте отдельных пород наблюдается и у современного крупного рогатого скота. Н. И.Бурчак-Абрамович, изучавший кости домашних животных из раскопок в Мингечауре (VII—V вв. до н. э.), и там отмечает наличие двух видов крупного рогатого скота, резко различающихся между собой по величине и пропорциям отдельных костей в, причем низкорослого быка из Мингечаура он определяет как карликового быка, по размерам близкого к хевсурскому рогатому скоту, отличавшемуся чрезвычайной стройностью и тонкостью. В курганах трилетского типа кости лошадей не была обнаружены. Лошадь в могильниках Закавказья появляется лишь в конце II тысячелетия до н. э. Так, в погребении, раскопанном в 1936 г. у сел. Шахтахты в Нахичеванской АССР, под большим количеством глиняных сосудов, среди которых имелся один расписной, оказался полный скелет коня . Помещение коня в могилу, несомненно, свидетельствует об усилении отгонного скотоводства. Верховой конь служил целям постоянных связей летних пастбищ, кочевок, расположенных в горах, с основными поселениями. Археологическое изучение памятников эпохи бронзы и появления железа в Закавказье,— краткого, но блестящего периода древнейшей истории края, охватившего первые три века I тысячелетия до н. э.,— освещает один из важнейших этапов истории первобытно-общинного строя на данной территории. Это был период интенсивного развития территориально ограниченных культур гориых племен, использовавших рудные богатства и горные пастбища. Богатые скотоводческие пленена в этот период владели также и разработками медных руд, вокруг которых сосредоточивалось изготовление бронзовых орудий и оружии, ставших одним из основных объектов между общинного обмена. Скотоводство, широко использовавшее естественные условия края, переживало значительный подъем. Освоение летних высокогорных пастбищ, лежащих иногда выше 2 км над уровнем моря, в этот исторический период достигло предела. За скот и пастбища между отдельными племенами происходила непрерывная борьба. Эта постоянная военная обстановка иллюстрируется большим количеством оружия в закавказских могильниках начала I тысячелетия до н. э., а также и тем обстоятельством, что поселения этого периода во многих районах приняли вид крепостей, называемых по мощности своей кладки «циклопическими». Раскопки могильников н Южном Закавказье дают громадное количество примеров помещения в могилу не только мясной пищи в виде отдельных частей животных, но и целых туш. В связи с тем, что основной формой скотоводства в Закавказье было отгонное скотоводство, наблюдается преобладание мелкого рогатого скота.Это можно видеть хотя бы на примере 15 курганов, раскопанных Г. О. Розендорфом около Кировабада и Ханлара. В большинстве погребений были обнаружены полные костяки животных, но наряду с ними в сосудах, поставленных около покойника, оказались н отдельные кости от вареного мяса. Наибольшее число костяков, а именно 11, принадлежало овцам и баранам. Этнографические кавказские материалы сохранили сведения о раз личных формах полукочевого скотоводства с болышим или меньшим удельным весом зимовников. Пользуясь этими материалами, мы можем до некоторой степени восстановить картину отгонного скитоиодства, так называемого яйлажного типа, в Закавказье IX—VII вв. до и. э. Отчетливо наблюдается также и разделение труда между низменными (долинными) и горными районами; в первых преобладало земледелие, а во вторых — скотоводство. Следует подчеркнуть, что речь в данном случае может идти только о преобладании того или иного вида хозяйства, так как обмен не был еще достаточно развит для обеспечения полного разделения труда.Для скотоводства на высокогорных пастбищах в древности устраивалась целая система водоснабжения. Там от мощного источника воды отходила целая разветвленная система каналов с водоемами, похожими на небольшие озера, служившие для водопоя скота. Эта система водоснабжения существовала и в более позднее время, так как именно около таких каналов были установлены культовые каменные статуи, в виде гигантских каменных рыб или столбов с изображением бычьей шкуры, из морды которой изливается вода. Одновременно с развитием отгонного (яйлажного) скотоводства в горных районах Закавказья значительно усилилась роль охоты, дававшей мясную пищу кочевникам-скотоводам, которым также постоянно приходилось защищать своп стада от нападения диких зверей. Охота, таким образом, сопутствовала развитию отгонного скотоводства, что отразилось и в религии населения Закавказья. Сцены охоты изображены на бронзовых пластинчатых поясах и на сосудах черного цвета, украшенных резными изображениями, затертыми белой краской. На поясах мы видим, по всей вероятности, мифологическое сцены, в которых в качестве охотников выступают фантастические существа с головами животных. На группе сосудов из раскопок Я. II. Гуммеля в районе Ханлара изображена сцена охоты на козла. Под венчиком сосуда помещена волнистая линия, разорванная тремя кружками, ниже — сцена охоты, причем сам охотник, лук, который он держит, и козел связаны пунктиром с тремя кружками в верхней части. Совершенно несомненно, что в данном случае охотничья сцена связана с астральными и солярными представлениями.
Я полагаю, что было бы ошибкой считать, что на этих предметах, передающих изображения религиозного п магического характера, отражена прошлая форма хозяйства — охота, которая уступила место земледелию и скотоводству. Здесь, мне кажется, мы имеем дело со вторичным усилением значения охоты, связанным с полукочевым скотоводством.
В охотничьих сценах на поясах и на керамике нередко изображаются собаки, сопутствующие человеку; костяки собак были найдены В. Бельком при раскопках в Шамхорском районе. Можно предположить, что и собака в данном случае выполняла двойную функцию — как сторож стада и как помощник человека в охоте.
В тесной связи с развитием отгонного скотоводства стоит также усиление значения лошади, особенно верхового коня. Выше было уже указано на находку костяка лошади в погребении конца II тысячелетня до н. э. в Шахтахты Нахичеванской АССР, как на самый ранний из известных нам фактов помещения коня в могилу своего хозяина.
Раскопками Э. А. Реслера в курганах Нагорного Карабаха и Кировабадского района обнаружено большое количество скелетов лошадей. В богатом погребении Арчадзорского кургана (№ 2) костяк лошади лежал у стенки могилы. Иногда он помещался посреди могильной ямы пли же над ней на деревянном помосте. Так, на дубовом настиле кургана № 7, раскопанном Э. А. Реслером в 1901 г. около Кировабада, было обнаружено три целых лошадиных скелета, а в другом случае скелет лошади находился под костяком человека, что дало основание Э. А. Реслеру заключить о помещении покойника в могилу верхом на коне. Иногда в могилу клалась только голова лошади. Черепа лошадей с бронзовыми удилами п украшениями были обнаружены раскопками В. Белька и А. А. Ивановского в Шамхорском районе в каменных ящиках, характеризующих второй период эпохи бронзы в Закавказье.
Наконец, заменой лошади должны были служить удила, клавшиеся в погребения наряду с другим инвентарем. Раскопки на Кармир-блуре дали несколько полных скелетов лошадей, изученных С. К. Далем, Ов выделяет два типа лошадей: первый — горная лошадь, вероятно, аборигенная, относительно небольшого роста (высота холки около 1,25 м), с узкими «стаканообразнымш копытами; эта лошадь отличалась также большой массивностью нижней челюсти; второй тип лошади — был более крупного размера, с широкими «тарелкообразными» копытами. Изучение остатков домашних животных из раскопок на Кармир-блуре привело С. К. Даля к заключению, что большая часть домашних животных принадлежит к аборигенным типам. Скот был основным богатством закавказских  (древнетюркских -Гумбатов Гахраман) племён. С территории Закавказья известно большое количество находок серпов, которые повторяют архаические формы, восходящие еще к энеолиту. Серп был составным из кремневых или обсидиановых вкладышей, закрепленных в деревянной рукоятке. Бронзовые серпы повторяют эту форму; в Бешташенском могильнике (Триалети) оба эти типа серпов были встречены в одной могиле. Среди земледельческих орудий Закавказья особый интерес представляют остатка молотилки обычного для горных ранонов Кавказа типа, состоящей из сколоченных досок с отверстиями ва нижней стороне, в которые вставлялись куски кремня. Подобная молотилка была открыта Ж. де Морганом в погребении № 47 могильника у сел. Ахтала Позднее такие молотилки стали известны в древних могильниках Ханлара (Азербайджанская ССР) и Самтавро (Грузинская ССР). Для дальнейшей обработки зерен при приготовлении пищи применялись каменные ступки с пестами и примитивные зернотерки, состоящие из двух камней. Орошение древннх полей было, вероятно, крайне простым; для этой целн использовались горные ручьи, а посевы производились или па склонах гор или же у их подножий. При таком низком уровне земледелия в хозяйстве племен Закавказья большое значение имело собирательство, сопутствовавшее раннему земледелию. Судя по находкам органических остатков, можно полагать, что основными земледельческими культурами в эпоху бронзы в Закавказье были аборигенные сорта пшеницы и ячменя, а также полба (эммер). Садоводство также отмечено археологическими материалами. В Ханларском поселении были обнаружены семена винограда и косточки персика.Казавшееся ранее неограниченным развитие скотоводства на горных пастбищах оказывается уже недостаточным; отгонная (яйлажная) форма скотоводства достигает своих пределов, для дальнейшего роста скотоводства необходим был переход в степи. Но этот переход не осуществился. С одной стороны, степи Закавказья имели ограниченные пространства, да и то только в Восточном Закавказье, а с другой стороны, интенсивный рост земледелия выдвигал постепенно его на первое место.Некоторые элементы кочевой культуры наблюдаются в Восточном Закавказье; так, в погребениях Мингечаурского могильника VI—IV вв. до н. э. встречаются глиняные модели ульеобразных кибиток, помещенных на двухколесные арбы.
 При раскопках многих городов Передней Азии, в слоях VII-VI вв. до н. э. были найдены бронзовые наконечники стрел, двуперые с загнутым шипом сбоку или же трехгранные, отличные от переднеазиатских наконечников стрел, но совершенно совпадающие по форме со скифскими. Весьма вероятно, что эти бронзовые наконечники стрел связаны с проникновением киммеров и скифов в VII в. до н. э. в Переднюю Азию.
Древнейшие связи Кавказа со скифскими племенами, жившими далеко от Кавказа, нам известны, такие связи прослеживаются хорошо между Украиной и Закавказьем.
В с. Подгорцы, близ Киева, в глиняном сосуде был найден пояс из листовой бронзы, сплошь покрытый резными изображениями, сближающими его с известными закавказскими поясами.
И в ранне-скифских курганах на Украине были находимы отдельные предметы, попавшие туда с Кавказа или через Кавказ. Таким путем, видимо, попала ассирийская цилиндрическая печать из халцедона с изображением лошади и эмблемы бога Ашура, обнаруженная в одном из курганов около местечка Смелы.
У сел. Жаботин, на р. Жаботинке (Киевская область), в кургане были найдены два сосуда, склепанные из листовой бронзы, с расширенным венчиком и двумя ручками, украшенными в верхней своей части головками хищных животных с поднятыми ушами. Эти сосуды, без сомнения, кавказского происхождения.
Страбон указывал, что "известные [народы] северных стран назывались одним именем скифов или номадов" (II, 2, § 27) и в другом месте: "Большая часть скифов, начиная от Каспийского моря, называется "даями", живущих далее к востоку зовут "массагетами" и "саками", а прочих называют вообще скифами, но каждое [племя имеет] и частное имя" (XI, 8, §2). Дионисий Египетский, современник Адриана, называл скифов "бесчисленным народом", и в схолиях к его труду говорится о многих скифских народах.
Народы, объединенные общим термином "скифы", были близки друг к другу по культуре. Археологическое изучение степей Восточной Европы и Азии выявляет характерные черты скифской стадии развития общества, выражающиеся определенными общими элементами, одинаковыми формами предметов материальной культуры и искусства ".
(Перепечатывается с сайта: http://www.historic.ru.)