Чип проснулся с утра в плохом настроении. А какое ещё может быть настроение, когда у Вас именно сегодня юбилей с солидным цифровым подтверждением? А зеркало давным-давно отражает не милую лукавую луковую физиономию, а изрядно расплывшееся потрёпанное лицо с от-висшими и шелушащимися щеками лилового оттенка.
Чип недовольно разглядывал себя в зеркало, пощипывая кончики ушей, как рекомендовал ему личный врач для ежедневного поднятия жиз-ненного тонуса.
Вечный философский вопрос, особенно остро обозначающийся в дни юбилеев, удалась или не удалась жизнь, в этот раз принял форму за-острённой макушки Чипа. По одним критериям выходило, что жизнь уда-лась, по другим, не очень. Ох, как много приходилось на старости лет пе-реосмысливать и переиначивать в своём сознании.
- Эх, начать бы всё сначала, - думал Чип, почёсывая голову, с кото-рой с тихим шелестом слетала шелуха. – Многое я сделал бы не так. Во-первых, пошёл бы учиться. И учиться бы старался изо всех сил. Кстати, что там пишут о новой реформе в образовании?
В газетах последнее время трескотня на тему проведения преобразо-ваний в сфере образования занимала место номер один. Каждый мало-мальски уважающий себя любитель держать ручку в руках считал своим долгом высказаться на тему, как он понимает грядущую и столь необходи-мую реформу. В ходе яростных дебатов и социологических опросов выяс-нилось несколько довольно интересных вещей, а именно, что каждый вто-рой не видит необходимости в преобразованиях, каждый третий за локаль-ные преобразования, а каждый пятый вообще не понимает, что такое обра-зование в целом, и что понимать под ним конкретно.
Например, один маститый профессор со всем сохранившимся пылом и не до конца растраченным в подковёрных интригах задором утверждал, что настоящий исторический период не требует для половины населения вообще никакого образования. Что увеличение времени, потраченного на активное общение с обучающим материалом, не только подрывает эконо-мику страны, но в прямо пропорциональной зависимости ухудшает гено-фонд нации, так как отражается на здоровьи послелимонцев репродуктив-ного возраста. Статья пестрила ссылками на научные разработки кандида-тов и докторов наук Послелимонии.
-Договорились, наконец, заумники! – с досадой громко произнёс Чип, мельком просмотрев ряд статей.
Чип на всю жизнь запомнил тот момент, когда отец, прощаясь с ним перед отправкой в тюрьму, сказал: - Сынок, отправляйся учиться жизни! И ничего не бойся!
- Отец, как же я буду учиться без книг? - спросил Чип, которого звали тогда ласково Чиполино.
- Жизни можно учиться без книг! – сказал отец, утирая кулаком ску-пые слёзы. – Жизнь тебе сама подскажет, чему учиться, сынок.
Он, юным мальчиком с котомкой за плечами, ушёл тогда путешество-вать. Ах, какое это было время! Он – молодой красивый и задорный, все-гда готовый сам пошутить и посмеяться над любой шуткой. Как бедно они тогда жили и как весело! Как остро чувствовали и смело мечтали. Вспом-нить только время его ученичества у мастера Виноградинки. Книги, дей-ствительно оказались в то время не нужны. Как здорово он управлялся то-гда с набойками и заплатками, которые можно было считать украшением любой пары обуви, а уж начищал её всякими подручными средствами так, что она блестела и переливалась на солнце как самый дорогой эксклюзив-ный экземпляр. Их маленькая мастерская являлась по сути и предприятием бытового обслуживания, и общественно-культурным центром. Каждый приходящий сюда готов был поделиться теми крупицами знаний, которые с трудом добыл в своей нелёгкой жизни. Оттого он были только ценнее. Юный Чип готов был общаться с посетителями сутки напролёт.
Мастер Виноградинка очень гордился своим учеником и готов был помочь ему создать свою мастерскую, но события повернулись таким об-разом, что молодёжи пришлось включиться в самую гущу разворачиваю-щихся событий, даже не успев толком разобраться, что к чему. Тогда книги тоже были ни к чему, молодое пылкое сердце подсказывало, что нужно де-лать. А дело в тот исторический период заключалось в борьбе. Да, это бы-ло славное неповторимое время!
Так что учиться по книгам сначала было некогда, а потом учились на бегу, нв лету, взахлёб. Начался такой увлекательный период устрой-ства новой государственной системы, в которую Чип окунулся не только с головой, но и с остальными жаждущими действий частями тела. Казалось, вот-вот наступит она, новая необыкновенная жизнь. Но новая прекрасная жизнь в том виде, как она представала в мечтах, не наступала, зато про-блем всё прибавлялось и прибавлялось. Тогда многие начали потихоньку понимать, что университеты совсем не лишние учреждения в стране, и хо-рошее образование дорогого стоит.
- А ведь Вишенка говорил, предупреждал, а мы его не слушали, хо-тя и считали другом, - с горечью вспоминал Чип. – Мало того, посадили в тюрьму. Бывшего друга, можно сказать. Но, что делать? И кто виноват? Время было такое, нелёгкое. Да и ненадолго мы Вишенку посадили, а так, чтобы какое-то время просто не суетился излишне со своим недоофор-мившимся классовым сознанием. Спасли, даже можно сказать, от поспеш-ной реакции плохо управляемой толпы. А потом за границу сразу выпу-стили, потому что работать он ни в какую не хотел, а предлагали пост замминистра образования. Если он на должность министра рассчитывал, то мог бы понять, что нельзя вот так сразу из тюрьмы и в министры. Без денег, правда, выпустили, но, всё равно, на свободу же. Это после того, как он работать наотрез отказался. И портреты всех своих предков раз-решили вывести. А это какая никакая, а историческая ценность! А он не понял необходимости исторического периода, обиделся, писал всякую ерунду про нас в заграничных газетах и журналах. Такой вот фрукт! Вот так и получилось, а ведь хотели, как лучше.
Тогда всё-таки разобрались, что такое образование, в каких случаях и какое необходимо на конкретный исторический момент, а теперь, выхо-дит, не понимают и понимать не хотят. Или того хуже, слишком хорошо понимают. Чип отбросил газету с заумными статьями и данными послед-них социологических опросов и снова посмотрел в зеркало. Такие вот вы-крутасы загадочной тётушки Истории!
Конечно, старый Чип немножко лукавил. Кроме реформ об образо-вании его интересовало, что там пишут про него самого и его юбилей. А написали до обидного мало. Конечно, в настоящий исторический момент он почти пустая политическая единица, но можно вспомнить и былые за-слуги в развёрнутом историческом ракурсе. Юбилей всё-таки! Не ценят былых заслуг, не хотят загружаться воспоминаниями, не хотят….
Так «Наше время» отделалось несколькими строчками поздравления юбиляру и пожеланий успехов во всех начинаниях. Знать бы только, что начинать.
«Золотое времечко» отметило предстоящее событие сравнительно большой статьёй туманного содержания.
«…Юбилеи отличаются от просто дней рождения тем, что принято подводить итоги своей жизни и своих деяний. Уважаемому Чипу, безуслов-но, есть, что вспомнить. Ещё бы, славная боевая молодость за плечами. Но какую эмоциональную окраску несут подобные воспоминания? Не становит-ся ли страшно от наплывающих картин давно минувших дней? Не хочется ли вернуть некоторые события, чтобы изменить их? Не возникает ли жела-ния проверить баланс потерь и приобретений? Мы, конечно, желаем мно-гоуважаемому Чипу здоровья и долгих лет в жизни и в памяти облагоде-тельствованного народа. Но, невольно задаёшься вопросом, каких ещё дей-ствий и свершений можно ожидать от юбиляра…?»
- Стареешь, братец, обращаешь внимание на всякую ерунду, - про-бормотал Чип себе и накапал в стакан определённое количество капель чесночно-спиртовой настойки. – Хотя, в чём-то они правы. Моё время осталось позади, как ни прискорбно сознавать. Сейчас в моде другие ге-рои, и подвиги другие. Но, так просто уходить со сцены жизни глупо. Я ещё полон желания изо всех сил бороться за счастье народа. А силы для борьбы нужно поддерживать, иначе, зачем жить дальше. Внуки не простят бездействия.
Чип, шаркая, прошёл в ванную комнату. Из каждого зеркала на не-го смотрела тусклая физиономия юбиляра.
- Сегодня же попрошу снять все зеркала, - подумал Чип. – А на их месте повесим лучше картины из подарочного фонда нашего бывшего дру-га Лук Ши. Они выполнены по стеклу и ничего им от влаги не сделается, а смотреть смешно на этих косоглазеньких луковичек в позах, что нарочно не придумаешь. Одновременно с ванной буду принимать сеансы смехоте-рапии. Кажется, лучший способ продления молодости души.
Размышления, воспоминания и приготовления к омовению Чипа прервал звонок сотового телефона. Несвоевременный, нужно сказать, звонок. Чип только что снял последнюю деталь своего одеяния. Звонили из редакции журнала «Былое и воспоминания». Бодренький голос главно-го редактора Бобка невольно наводил на мысли, что опять произошли не-которые изменения в издаваемом номере. Так и оказалось.
- Извините, извините, но Вашу статью пришлось поместить на два-дцать пятую страницу. Обширный материал был представлен, очень неожиданно, понимаете ли. То ничего – то всё сразу! Мы прямо по уши за-копались в работе. А когда изредка поднимаем голову, то понимаем, что запросы всех наших авторов удовлетворить не в состоянии. Ритм, понимае-те ли, просто фантастический. Если хотите, перенесём Вашу статью в сле-дующий номер. Но я бы Вам не советовал. По данным социологических опросов страницы с двадцатой по двадцать шестую самые читаемые. Чита-тель, как правило, открывает журнал в начале, в конце и посредине. А по-скольку вначале статья общего характера, в конце – развлекательная стра-ница, то выходит, посредине самое интересное. Так что Вы скажете?
Чипу ужасно захотелось выразиться вполне конкретно, что он дума-ет, причём фразы напрашивались из очень старого словарного запаса вре-мён его ученичества у мастера Виноградинки. Ему хотелось бы как можно чётче выразить мысль, что его статья не только общеполитического, но и важного социально-воспитательного характера, однако пресса есть пресса, даже, когда она представлена довольно солидным журналом «Былое и воспоминания», спорить с ней себе дороже. А Чипу есть много ещё, что сказать, желающим послушать. Так что, пусть будет на двадцать пятой странице, хотя по собственному опыту знал, как тяжело добраться уже до десятой. Чип громко вздохнул и повесил трубку. Часы показывали полови-ну десятого, а значит, скоро должны появиться первые поздравляющие, и необходимо привести себя хотя бы в относительный порядок. Чип задум-чиво погрузился в ванну. Заботливые воздушные пузырьки тут же окру-жили его изрядно подсушенное компактное тельце.
* * *
Супруга Чипа и мать его детей Чипча активно хлопотала на кухне, окружённая многочисленным потомством, большей частью бестолково пу-тавшимся под ногами. Поскольку Чипча своим объёмом занимала боль-шую часть кухонного пространства, а её хлопоты сводились к размахива-нию руками и указаниям, часто друг другу противоречившим, то её вместе с четырёхместным раскладным креслом дружно перебазировали на терра-су, откуда она с не меньшим успехом могла руководить процессом подго-товки праздничного стола. К тому же громкий голос Чипчи не оставлял ни-каких сомнений относительно того, что её указания не останутся незаме-ченными.
Меню праздничного стола составлялось, дорабатывалось и пере-сматривалось неоднократно. Казалось, все вопросы были решены, обсуж-дены, но возникала очередная новая идея, вызывавшая резкие перемены в ранее принятых решениях. Даже теперь, в стадии непосредственного про-цесса приготовления праздничного угощения, нередко возникали споры по поводу того или иного блюда, его рецептуры, выверяемой до милли-граммов, оформления и вариантов подачи на стол. Только салатов пред-полагалось выставить на стол более двадцати вариантов.
Главным же украшением стола предстояло быть огромному луково-му пирогу, который украсило бы энное количество зелёных свечей, напо-минавших пёрышки лука, которые дружно прорезались на весенней гряд-ке. На изготовление эксклюзивного лукового пирога привезли целый гру-зовик лука, который дружно измельчала теперь вручную вся женская по-ловина изрядно разросшейся семьи старого Чипа. Всякие овощерезки на семейном совете решено было не применять из-за высоких энергетических потерь ценного продукта. В кухне стоял такой запах, что любой попавший сюда посторонний начал бы непременно чихать и плакать. Но семейство Чипа никогда не считалось изнеженным, а потому луковые слёзы ему были ни по чём.
Не обошлось в таком глобальном мероприятии и без мелких недо-разумений. Так одна из невесток Чипа, выделяющаяся своей строптиво-стью Лукча, помахав рукой, в которой держала огромный нож, со слеза-ми на глазах возмущённо произнесла:
- Неужели нельзя было нанять поваров для всех приготовлений? Получилось бы быстро и качественно. К чему эта самодеятельность?
На что получила строгое внушение от Чипчи:
- Мы всегда были пролетариями и гордились этим. То, что мы мо-жем сделать сами – мы делаем сами. И нам совершенно не за чем пере-сматривать свои взгляды, а потому, если кого-то не устраивают порядки в нашем семействе, то не мешало бы поразмыслить о приоритетах личных и общих ценностей. Кстати, за качество приготовленной еды мне никогда не приходилось краснеть.
Лукча слегка обиделась, хотя и привыкла давно к своеобразному ха-рактеру Чипчи. Она могла бы возразить, что в таком случае, можно и мо-золи срезать самой, а Чипча не стесняется пользоваться услугами мани-кюрши, педикюрши, парикмахерши, молоденького визажиста и приходя-щей уборщицы, не говоря уже о личном шофёре специальной машины для Чипчи и поваре, которого именно сегодня не было на рабочем месте. Но Лукча благоразумно промолчала. Кроме пирога готовилось ещё множе-ство блюд и времени для бесполезных разговоров просто не оставалось. Пробегавшая мимо её дочь Лукерья потрепала Лукчу за мизинчик, стара-ясь поднять настроение. Сама Лукерья искрилась энергией и весельем. Лукча невольно улыбнулась, да, ну их, эти мелкие недоразумения, первый раз, что ли. В конце концов, они одна большая семья, в которой все долж-ны поддерживать друг друга, особенно во время непредсказуемых пере-мен.
* * *
Чип тем временем по сотовому телефону принимал, лёжа в ванне с пышной розовой пеной, поздравления от всех желающих его поздравить, его настроение плавно улучшалось.
Одним из первых позвонил его старинный приятель Фасолинка, ко-торый в настоящее время считался весьма респектабельным предпринима-телем. Он говорил долго красиво и затейливо. Его речь напоминала цвете-ние бобовых в тёплый безоблачный день. После пожелания всех и всяче-ских благ и непременно здорового долголетия Фасолинка пожаловался на низкую покупательскую способность обывателей, которые утратили истин-ный вкус к вещам и дороговизну закупок за границей. Каждая копейка в наше время достаётся неимоверным трудом!
- Небось, на хороший подарок раскошелиться не может себе позво-лить, - вздохнул Чип. Что поделаешь, своего приятеля он знал давно и очень хорошо.
Потом позвонила старая боевая подруга Редисочка, которая давно переименовалась в Редисею Редьевну в связи с определённым тяготением большей части интеллигенции страны к старинным корням своего народа. А Редисочка всегда отличалась своими пристрастиями к народности и ста-рине. Редисочка тонким голоском, не потерявшим со временем очарования, пожелала Чипу огромного личного счастья и пообещала доставить к вече-ру цистерну запатентованного ею средства, созданного исключительно по старинным народным рецептам. Оно очень эффективно не только восста-навливает физические силы, но и способствует проращиванию новых волос и зубов. Последнее крайне заинтересовало Чипа. Хорошо бы обзавестись новой шевелюрой, то есть такой, как была когда-то, и вырастить полный рот молоденьких крепеньких зубов вместо натирающих дёсна протезов. Замечательно! Но, уж, слишком идеальной вырисовывалась картинка, что-бы сразу и безоговорочно в неё поверить. А, ведь, как захотелось!
- Очередная рекламная кампания, наверное, - недоверчиво провор-чал Чип, потрогав пальцем верхний протез. Неплохой протез, конечно! Но разве сравнить с натуральными зубами!?
- Что ты, что ты, - запищала Редисочка, и Чип живо представил, как она при этом замахала маленькими ухоженными ручками с наманикюрен-ными пальчиками. – Эксперимент был проведён на ста добровольцах. Представь себе, все выжили и вполне здоровы по медицинским показани-ям. У тридцати выросли волосы на абсолютно лысых головах, а у десяти выросло по три зуба, пока на нижней челюсти. Ждём проращивания остальных, по всем признакам вот-вот вырастут. Ещё у двадцати рассоса-лись все опухоли и наросты на разных частях тела, которые врачи, между прочим, зафиксировали официально. А тебе я как лучшему другу такой вот пока ещё секретный и дефицитный продукт, так сказать, от чистого сердца.
- Спасибо, Редисочка, - расчувствовался Чип.
- Кстати, я только тебе позволяю меня так называть, - заметила Реди-сочка, - потому что люблю и ценю по-прежнему.
- Я тебя тоже, - грустно сказал Чип. Редисея Редьевна стала очень известной и важной, но для него она осталась, прежде всего, Редисочкой.
Позвонил и адвокат Горошек, который слабеньким голоском про-шелестел про ушедшие времена, как им было вместе здорово, но про то, как они вместе боролись за создание правового государств. Последнее время адвокат Горошек редко пересекался с Чипом и шелестел предельно кратко. Не тот менталитет у граждан, что раньше. Встречаясь с другими знакомыми, он шелестел совершенно другое, например, какими достой-ными гражданами были в своё время сеньор Помидор и графини Вишни. Но позвонил всё-таки! Хоть и ограничился в телефонном поздравлении констатацией факта их многолетнего приятного знакомства и наилучшими пожеланиями.
Но не было и не будет одного важного звонка, которого Чип очень ждал и надеялся, что когда-нибудь это произойдёт. Никогда и ни при каких обстоятельствах Чипу не звонила Земляничка, образ которой по логике вещей постепенно должен был стереться из памяти, но не стёрся, а с годами приобрёл только большую чёткость. В воспоминаниях Земляничка оста-валась юной и прекрасной. В своё время она очень переживала по поводу злоключений юного графа Вишенки и после его высылки за границу. По-том спешно уехала в глубокую провинцию, где занялась селекцией, помо-гая одному учёному, которого долго не признавали. Неожиданно для всех он получил престижную международную премию. Тогда его узнала вся страна. Но Земляничка и тут осталась в тени, как хранительница неких очень важных тайн, а может, так оно и было. Во времена Больших Измене-ний Земляничка неожиданно издала книгу, где образ Вишенки предстал во всей своей чистоте и трагизме. О Чипе в ней было буквально несколько нейтральных слов только в тех местах, где обойти упоминание его персоны никоим образом не представлялось возможным. Тогда уже серьёзно оби-делся Чип. Теперь и эти события в далеком прошлом. Так уж получилось. Милая маленькая Земляничка оказалась твёрдой и несгибаемой, как пере-сушенный куст.
Чип энергично почесал грудь. Видимо, том находилось зёрнышко любви к близким, перетекающей в сожаления об утраченных друзьях. Это живучее зёрнышко не исчезало со временем и не теряло своих свойств. Наоборот, с годами оно напоминало о себе всё сильней.
Чип с грустью очередной раз посмотрел на себя в зеркало. И то, только затем, чтобы поправить причёску. Лучше бы он этого не делал, так как увиденное испортило настроение окончательно. Три тонюсенькие блеклые волосинки торчали вперёд, три назад, а оставшиеся четыре в разные стороны. Причём, две из них неприлично кудрявились. Требова-лись срочные услуги парикмахера.
Личный парикмахер прибыл примерно через полчаса с полным ас-сортиментом необходимых инструментов для приведения головы в поря-док, включая электромассажёр с насадками для отдельных частей головы, шеи и лица.
- В былые времена через пять минут появлялся, - с досадой отметил Чип. – А теперь извольте подождать. Эх!
Но, несмотря на некоторые элементы непочтительности, проскальзы-вающие в поведении парикмахера, дело своё он знал превосходно. Очень скоро голова Чипа стала блестеть как никелированные бока самовара, а каждая волосинка торчала в строго определённую сторону, создавая при этом эффект наличия некоторого количества растительности, а при опреде-лённом ракурсе явно просматривался светящийся ореол вокруг головы. Довольный результатом, парикмахер, он же модный и востребованный ви-зажист громко щёлкнул ножницами и моментально удалился. У него было большое количество клиентов и плотный график работы.
Чип неспешно облачился в новый костюм любимого светло- корич-невого с золотистым отливом цвета и оказался вполне готовым к приёму гостей и поздравлений.
Так начинался день празднования юбилея Чипа.
; ; ;
На вопрос, где отмечать празднование юбилея, ответ у Чипа мог быть только один. Конечно, в собственном доме! Все праздники Чип от-мечал исключительно в стенах своего дома, не признавая никаких пред-приятий общественного питания. Его не прельщали ни сногсшибательные интерьеры, ни изысканнейшие блюда признанных мастеров своего дела, ни самый утончённый сервис, широко рекламируемые во всех средствах массовой информации. Только дома в кругу многочисленных родственни-ков, друзей и знакомых Чип мог на какое-то время оторваться от своих проблем и окунуться в атмосферу праздника, каким он себе его представ-лял.
Чип никогда не задумывался об отношение к собственному дому. Чип здесь жил, и дом его устраивал. Не отличаясь оригинальностью форм и за-тейливостью отделки, дом был прочен, удобно спланирован и надёжен. Общему облику дома соответствовала обстановка помещений. Каждая вещь имела форму и размеры, соответствовавшие её функциональному назначению. Потому шкаф для хранения вещей и был именно таким шка-фом, куда можно было повесить пальто, забросить шапку и засунуть сапо-ги. А если на стеллажах должны были храниться книги, то, и сконструиро-ваны они были так, чтобы книги хранились только в один ряд, а доставать их было удобно. То есть, это был стеллаж именно для местонахождения книг, а не для чего другого. Можно добавить ещё, что внутренняя отделка была выполнена из дерева светлых пород, что было крайне важно для нормального мироощущения Чипа, так как вызывала светлые детские вос-поминания. Иногда по утрам Чипу казалось, что сейчас в комнату войдёт мама и громко крикнет: - Эй, Чиполино, а ну марш быстрей умываться, не-сносный мальчишка! – и на душе становилось радостней, а в жизни предо-ставлялось место подвигу.
; ; ;
В то время как его домочадцы носились, сбиваясь с ног, занятые ор-ганизацией и украшением праздничного стола, чисто вымытый, благо-ухающий дорогими духами в новом костюме Чип с гордостью обходил свои маленькие, но основательно обустроенные владения, останавливаясь на каждом повороте. Он, как никогда остро, воспринимал сейчас утвер-ждение, мой дом – моя крепость.
Но чем он гордился больше всего, так это своей семьей, которая с каждым годом разрасталась и крепла, не смотря на шквальные порывы вет-ров истории. Особенно он гордился внуками и правнуками. Может, он про-сто не заметил, как росли дети, что можно понять, важные государственные дела одолевали. А во внуках, теперь уже и правнуках, Чип узнавал себя в далёкой молодости, особенно в любимом сорванце Чиполино, названного в честь деда. Чиполино тоже любил деда и с удовольствием слушал его рас-сказы, особенно про то, как Чип круто одурачил сеньора Помидора и вы-тащил всех друзей из тюрьмы. Конечно, Чиполино считал своего деда немножко старомодным. А какие, даже самые образцово показательные внуки не считают в глубине души старомодными своих дедушек и бабушек? Внуков и правнуков Чипа нельзя было назвать образцами для всеобщего подражания. Они любили бегать, шалить и не всегда вовремя выполняли школьные домашние задания. Поскольку все они были подвижными детьми, костюмчики их были часто испачканы, а карманы и пуговицы оторваны. Де-вочки поведением мало чем отличались от мальчиков. Но, всё равно - это были замечательные дети: любознательные, честные и отзывчивые. Так что Чип имел полное право гордиться своим потомством, что он и делал с большим удовольствием. Ему даже казалось временами, что когда он обща-ется с детьми, то сам становится лет на семьдесят моложе.
Сейчас правнуки весёлой стайкой носились по дому, внося свой посильный вклад в общесемейное дело. Правда, при этом, проносясь по дому со скоростью поросячьего визга, они опрокинули две кадки с цвета-ми, десять табуреток, на одной из которых стояло тесто для пирогов, один стол с посудой, и пару раз наступили на хвост не успевшему вовремя улизнуть коту, который каждый раз оповещал об этом факте душеразди-рающим мявом. Но, зато, сколько веселья и молодого задора вносили ма-ленькие Чиполята в праздничные приготовления! Даже Чипча не могла долго сердиться на правнуков за их неосторожность и неуклюжесть. Она прекрасно понимала, что мелкие недоразумения всего лишь следствие их молодой энергии, бьющей через край. В конце концов, сама была когда-то такой же вертушкой и любознательной непоседой. Давно, правда, было, но было же!
Между тем праздничные приготовления приобретали всё больший накал, и уже могли быть достойно представлены первые результаты столь бурной деятельности. Столы украшали бесчисленные вазы с цветами, ко-торые подбирались в букеты по размеру, цвету и фактурности. Сочетание цветов должно было создавать ощущение радуги, которая решила бы внезапно опуститься на стол, и надо сказать, что задумка дизайнеров по-чти воплотилась в реальное ощущение. В центр главного стола предпола-галось поставить гигантский луковый пирог, который вполне мог быть зарегистрирован в книге Гиннеса, если бы Чип не был противником по-добных акций. Луковый пирог как раз допекался в огромной печке, спе-циально сооружённой по случаю праздника позади дома. Помимо ре-кордных размеров и изысканного вкуса (Чипча славилась мастерством по части выпекания) у лукового пирога предполагались и другие достоин-ства: прекрасный внешний вид и чудесный запах, который уже разносился по всей округе, притягивая к дому Чипа множество любопытных. По-скольку безвозмездную раздачу кусков лукового пирога всем желающим планировалось проводить в конце праздника, то служители порядка очень вежливо предлагали любопытным пока разойтись по своим делам и до-ждаться окончания застолья.
Но по домам расходиться никто не торопился: не для того собирались. Кроме бесплатного угощения предполагалось и бесплатное зрелище. Когда ещё дождёшься в своём районе столь значительного события, которое мож-но обсуждать неделями. Вокруг дома Чипа постепенно образовывалось не-кое беспокойное жужжащее поселение, поскольку любопытный народ, при-готовившийся к долгому времяпровождению, приносил с собой на всякий случай зонтики от дождя и солнца, стулья, столы и надувные матрасы. Каж-дый норовил занять место как можно ближе, чтобы и увидеть как можно больше, а при распределении не остаться без планируемого на ужин куска пирога побольше. В новообразовавшемся социуме устанавливался свой по-рядок и иерархическая структура.
Тем временем в доме по всем столам расставлялись закуски, салаты и прохладительные напитки. Весёлое энергичное семейство Чипа напоминало маленький муравейник, где каждый что-то нёс, переставлял или передавал другому. Наконец, и толстенькая Чипча, поддерживаемая несколькими родственниками с трёх сторон, вышла посмотреть на результаты общих трудов и осталась весьма довольна. Общий праздничный вид столов ока-зался почти таким, каким она видела его в своём последнем предпразднич-ном сне. Отдав распоряжение разложить в соответствующем порядке раз-ноцветные салфетки, Чипча важно удалилась приводить себя в соответ-ствующий празднику вид, вполне довольная собой и своей многочисленной дружной роднёй.
; ; ;
Во всей этой предпраздничной суматохе только два члена семейства не принимали непосредственного участия. Они расположились с тыльной стороны здания в тени раскидистых деревьев. Старый Чипон уселся в крес-ло-качалку, а Чиполино, положив ногу на ногу, лежал в гамаке. Старый Чипон дремал в кресле, покачиваясь, и, не выпуская трубку изо рта, а Чи-полино читал тайком от деда книгу новомодного автора Пузырянника Бо-лотного «Правила создания условий свободного произрастания овощных культур». На минуту он представил себе реакцию деда на читаемую книгу: как тот раскрыл бы широко глаза и начал топать ногами, а с трясущейся головы посыпалась бы тончайшая шелуха. Ему стало смешно, и он захихи-кал.
- А!? Что!? – выронил Чипон трубку.
- Да, ничего, - продолжал хихикать Чиполино, - Просто стало ужасно смешно.
- Почему?
- А, просто так, - сказал Чиполино весело.
- Смешно им просто так, скажите, пожалуйста, - пробурчал Чипон и снова погрузился в дрёму. В старом кресле-качалке, модернизиро-ванной Чиполино, дремалось комфортно. Модернизация качалки за-ключалась в том, что телепатические импульсы перерабатывались сложным механизмом в определённые действия. Например, зачесалась пятка, её острожным движением щётки поскребут, спину помассируют, погладят шею, да мало ли чего может захотеться в расслабленном со-стоянии. Даже стакан с водой подадут с соседнего столика, а потом уберут обратно, выплеснув остатки. Работа над креслом-качалкой за-няла у Чиполино три месяца, но задуманное он осуществил, изрядно удивив и порадовав домочадцев.
Чиполино, усмехнулся, глядя, как рычаг медленно движется, мас-сируя руку Чипона, и перевернул страницу. Гражданская позиция ав-тора ему определённо нравилась. Вот как к делу подходить надо! Очень доходчиво и очень конкретно, никаких сентиментальных рас-суждений, без всякой там лирики и избыточных эмоций. Чиполино прикрыл глаза и задумался. Последнее время его мысли занимала одна и та же тема – идентификации себя в современном обществе.
Чиполино был младшим внуком в обширном луковом семействе. Его старшие братья и сёстры, кто как, но определились, вписав себя в обще-ственную структуру. Не сказать, чтобы они достигли неких заоблачных вы-сот, но в основном своим положением были довольны. Но их скромные до-стижения не воспринимались Чиполино, как образцы для подражания. В своих мечтах он ставил себе, куда более глобальные цели, достичь которых собирался в довольно быстрый срок. Чиполино всегда ощущал себя особен-ным ребёнком, подтверждением чему являлись похвальные грамоты, подар-ки за участие в научных олимпиадах, в том числе и международных, призы за победу в спортивных состязаниях. В семь лет Чиполино написал стихо-творение о детских подвигах своего деда, которое было напечатано во всех газетах страны, а потом ездил в соседнюю страну, как представитель моло-дого талантливого поколения Послелимонии. Вся семья гордилась младшим внуком и с радостью принимала любые проявления его незаурядности. Только дед иногда ворчал, мол, испортите мне мальчонку. Захвалили мол! Но ворчал он вполголоса, так что никто к нему особо не прислушивался.
Чиполино нравилось учиться, может, сказалось влияние дедушки. Он окончил школу с золотой медалью, которой дедушка страшно гордился. Медаль висела в гостиной на самом видном месте. При этом далеко не всё своё время Чиполино тратил на зубрёжку заданных уроков. Он занимался плаванием, теннисом, разработкой компьютерных игр и очень много чи-тал. Круг чтения при этом расширялся и расширялся. Одну за другой он проглатывал книги с необычайной скоростью. От сказок (самой интересной он до сих пор считал дедовскую «Как мы сражались с Сеньором Помидо-ром») он перешёл к историческим романам, затем к патриотической и ме-муарной литературе, временами начинал увлекаться фантастикой и детек-тивной литературой. Каждый из жанров находил свой отклик в юной душе. Над каждой прочитанной вещью он размышлял, в каком качестве она при-годится ему в дальнейшем. Между делом он просматривал словари, спра-вочники, географические атласы и альбомы по искусству.
Таким образом, к окончанию школы Чиполино стал весьма начитан-ным и эрудированным молодым человеком. Близкие начали строить пла-ны относительно его блестящего будущего. Чиполино и сам готовил стре-мительный прыжок в это будущее, но в перспективные планы предпочёл никого из них не посвящать. Пока он учился в одном из самых престижных ВУЗов, хотя при поступлении и случилась заминка. Не без основания Чи-полино видел в данном факте происки недругов деда (обстоятельства-то изменились), а потому справедливо предполагал, что основные надежды и усилия следует возлагать всё-таки на самого себя.
Несколько разочаровавшись со временем в системе классического образования, Чиполино начал отчаянно искать ответы на мучившие его во-просы в трудах современников. В этом нелёгком поиске он и увлёкся тру-дами Пузырника Болотного, которого дед считал мелким авантюристом и проходимцем в среде политиканов, почему увлечение и не следовало афи-шировать в кругу семьи.
Чиполино ещё раз прочёл заинтересовавшую его страницу, захлоп-нул книгу, сунул её в потайной ящик кресла-качалки и направился в дом. Следовало хотя бы издали показаться деду, показав, таким образом, при-частность к общему процессу подготовки праздника.
И не только поэтому. В дверном проёме он увидел хитрющую физио-номию двоюродной сестрички Лукерьи, она махнула ручкой, что значило – пора приступать к заключительной стадии их плана. Они готовили сюр-приз для деда. Естественно, в чём заключался их сюрприз, никто не должен был пока знать, да и вообще догадываться о каком-то готовящемся сюр-призе.
Чипон остался дремать, поскольку он никуда больше не спешил. Он увидел обрывок сна, в котором он сам сидел во главе стола, увешанный орденами и медалями. В общей сложности их было штук пятьдесят не меньше. Чипон всё пытался пересчитать ордена и медали, но они путались и менялись местами, а то и вообще, вместо одних внезапно появлялись дру-гие. Вдруг на самом видном месте оказался орден Королевской Подвязки, что совсем уж в никакие ворота не лезло. Чипон открыл глаза и огляделся. Никого! Только тогда он вздохнул с облегчением. Никто не должен дога-даться о тайнах его странных снов, как и мыслей, донимавших его слишком часто.
Дело в том, что Чипон был смертельно обижен. И не кем-нибудь, а собственным братом. Вместе ведь начинали революционные преобразова-ния. С какой горячностью дружно взялись за дела. Все ночи просиживали над очередным проектом улучшения жизни населения. Вместе принимали решения, можно сказать, шли рука об руку. И что? Вот тут-то и оно, что ничего! Взяли и отодвинули в сторону, как обузу, мешающую движению вперёд к благоденствию всех живущих на Земле. Ни солидных должно-стей, ни почёта, ни славы. Зато три года в больнице, из окна которой он видел только мрачное клетчатое небо. Сколько он тогда передумал, стуча головой в стену, сколько планов мести составил! А потом вдруг успокоил-ся, решив, что плетью обуха не перешибёшь, себе дороже. И стал жить дальше вместе с глубоко спрятанной внутри обидой. По ночам ему часто снились белые мягкие стены и зарешёченное окно. И забредали в голову непрошенные тяжёлые мысли.
К юбилею брата Чипон тоже готовил сюрприз, о котором до си пор ничего никому не рассказывал. Он представил себе, как вытянется лицо у братца и, впервые за много лет улыбнулся. Улыбка получилась не очень весёлой, но всё же память восстановила движение мышц при данном процессе.
Чипон вздохнул, посмотрел на часы, вроде бы и к столу пора, но пока не звали. И тут раздался звонкий голос Лукчи:
- Дядя Чипончик, Вы где? Мы Вас уже ждём! А!? Вот Вы! Пой-дёмте, пойдёмте! Я Вам помогу! - и Лукча заботливо взяла его под ру-ку.
- Милая, милая девочка Лукча! Конечно, же, я иду, иду, хотя, ку-да, зачем, трудно сказать. – Чипон по закоренелой привычке снова глубоко и горестно вздохнул.
; ; ;
В маленькой комнате, обитой кожей, стоял стол и два стула. За сто-лом сидело двое, друг напротив друга.
- Ну! – густым басом сказал один.
- Не нукай, сглазишь! – голос второго был потоньше и несколько сипловатым.
- Давно ты стал таким суеверным? – насмешливо пробасил первый.
- Как с тобой связался, так и стал. На каждом шагу оглядываться приходится.
- Так это нервы, Их подлечить можно. Проведём эксперимент, и устрою тебя в лучшую клинику.
- Ага! Под незатейливым названием «Рай». И то, в лучшем случае, если повезёт.
- Зря ты глупости говоришь. У нас впереди дел громадьё. Какой там, в задницу, рай. И не мечтай!
Второй засопел. В носу ужасно чесалось. Но чихать представлялось не совсем удобным. Не та обстановка, чтобы позволить себе проявление мелких слабостей.
; ; ;
Для мистера Моркоу пребывание в мрачном состоянии духа, по-следнее время стало обычным явлением. Если не болела голова, то по-шаливало сердце или мучил насморк. Ещё могли ныть суставы, повы-ситься давление, подняться температура, разболеться живот, усилиться кашель и много чего другого. Даже, если ничего конкретно не болело, состояние нельзя было назвать бодрым. Моркоу с трудом засыпал, с трудом просыпался, а, проснувшись, ни капельки не чувствовал себя от-дохнувшим, что раздражало и вызывало очередной приступ головной боли. Он приписывал это состояние последствиям напряжённой много-летней работы, плохой экологии, а также нерегулярному и не сбаланси-рованному питанию. Он никак не хотел смириться с тем, что просто стар со всеми сопутствующими данному периоду жизни проявлениями жизне-деятельности. Врачей мистер Моркоу не любил, потому что они посто-янно находили у него всё новые и новые болячки, одна другой неприят-ней и заковыристей. Выслушав докторов, мистер Моркоу предпочитал лечиться народными проверенными способами. Например, отваром из морковных семян. Своё относительное долголетие он ставил в заслугу их необычайным целебным свойствам, незаслуженно обойдённым офици-альной медициной. Рецепты врачей он, как правило, выбрасывал.
В описываемое летнее утро мистер Моркоу проснулся в почти хо-рошем настроении. Он немного полежал в кровати, прислушиваясь к се-бе. Пока ничего не болело, не ныло и не тянуло. Мистер Моркоу не-сколько раз перевернулся с боку на бок. Вроде бы нормально. Тогда он встал с постели и бодренько прошлёпал босиком в ванную.
- Наверное, последняя порция отвара была особенно хороша, - по-думал он, осторожно поливая себя отстоянной водой из садовой лейки. – Хорошо бы перейти на обливания талой водичкой. Говорят, здорово помогает. Глядишь, и возраст тяготить перестанет. Эх, скинуть бы год-ков двадцать!
Хорошо бы, конечно, хорошо, но возни с талой водичкой очень много. Сначала её нужно заморозить, потом разморозить до нужной температуры, причём, быстро. А, кто этим будет заниматься? Родствен-ники мистера Моркоу жили отдельной неинтересной для него своей жиз-нью, помощников, как и прислуги, у мистера Моркоу не было. Что ж, эта атрибутика осталась в далёкой прошлой жизни, как и счёт в банке, кото-рый он не успел своевременно перевести в надёжное место. Что гово-рить…. Нелегка жизнь в эпоху великих перемен.
Мистер Моркоу попытался сосредоточиться на положительных эмоциях. Но положительные эмоции в его нынешней жизни сами по себе перестали возникать, их требовалось тщательно культивировать. Ми-стер Моркоу рассматривал в зеркале сморщенное жёлтое лицо, пытаясь отыскать следы былой красоты. Он долго вглядывался, мысленно раз-глаживая каждую чёрточку, и постепенно приходил к выводу, что ещё очень красив, пусть не так, как в юности, но вполне достойно. Таким об-разом, он каждый день ценой невероятных усилий создавал себе ком-плекс тех самых положительных эмоций, которые помогали быть в тону-се.
Почти довольный собой Моркоу заварил новую порцию морков-ных семян, сделал лёгкий завтрак и уселся за стол со свежей газетой. Во-обще-то он последнее время газеты читал редко, тем более за завтраком. Но сегодня день был особенный – юбилей Чипа, и, он, Мистер Моркоу, оказался в числе гостей юбиляра.
Честно говоря, Моркоу не ожидал получить приглашение на праздник, Чип не числился в списках его друзей. Более того, когда-то Чип в списке врагов государства значился под номером один. Мистер Моркоу не отделял личные пристрастия от государственных интересов, поэтому ненавидел Чипа со всей пылкостью морковной души. Впрочем, трудно сказать, кого на настоящий момент Моркоу мог причислить к кругу своих друзей. «…Иных уж нет, а те уже далече…». Так давно по-коится в рощице его самый надёжный и верный друг - Держи-Хватай. В вечернее время мистер Моркоу любил приходить в тихую рощицу, са-дился на скамейку и вздыхал: - Эх, дружище, Держи-Хватайка, вот такая она, жизнь, непредсказуемая. Как славно мы с тобой трудились в былые времена! Какие преступления удавалось раскрыть! Трудно мне без тебя, дружок! На покой пора, на покой! Но, как не хочется! – Иногда ему ка-залось, что в ответ слышится тихое тявканье. Он смотрел на заходящее солнце, думал, с какой непостижимо абсолютной закономерностью в этом мире повторяется смена дня и ночи, и медленно шёл домой.
Что говорить, прошлая жизнь – это прошлая жизнь. Вот теперь неожиданно он получил приглашение на празднование юбилея. И кого? Самого Чипа! Приглашение, отпечатанное на глянцевой бумаге с портре-тами весёлой Луковички -Чиполино, как он выглядел в молодые годы и под ним, полупрозрачным, портрет в зрелые годы. Уж тех и других портретов мистер Моркоу перевидал достаточно. Первым душевным порывом было разорвать приглашение, потом растоптать его, сжечь дотла и пепел спу-стить в канализацию. Однако, первый порыв прошёл довольно быстро. Проявилось любопытство, всё же давно не появлялся мистер Моркоу на общественных мероприятиях, а столько воды утекло в реках Послелимо-нии, что даже страшно иногда становится. При том, старый Чип давно не у дел, так же как и мистер Моркоу. Сквитало их время, всё-таки! Тогда, по-чему бы и не принять приглашение в рамках личной акции примирения с суровой действительностью.
Он стал продумывать праздничный костюм, всё-таки день рождения Чипа – это не посиделки со старым приятелем в ближайшем ресторанчике, и выглядеть нужно на уровне. К своему удивлению увлёкся столь непри-вычным занятием, и даже возникло желание проконсультироваться с мод-ным дизайнером. Но желание очень скоро улетучилось, как только Моркоу узнал стоимость услуг модных портняжек. Получалось, что за костюм Моркоу пришлось выложить бы все свои с трудом накопленные после мно-гочисленных дефолтов и инфляций сбережения при полной непредсказуе-мости результата. Неожиданно по Интернету он получил заманчивое пред-ложение: его могут обслужить бесплатно, так сказать, в форме рекламной акции фирмы некоего начинающего и перспективного модельера - розово-голубого Вьюнка. Поскольку сам Моркоу ничего не слышал о начинаю-щем и перспективном Вьюнке, а к бесплатным услугам относился с подо-зрением, то он попросил сына соседки Сливы, юношу молодого, эрудиро-ванного и со вкусом добыть какие-нибудь сведения о Вьюнке и его фирме. Сосед Слива просьбу выполнил. Он скачал образцы творчества Вьюнка с его сайта «Вьюнок.RU» и принёс распечатанные на больших листах в цвете образцы мистеру Моркоу. Тот с недоумением, переходящим в нервное со-кращение лицевых мышц, просмотрел листы с образцами так называемого творчества.
- Неужели такое на себя надевать можно? – возмущённо удивлялся он. – Прямо непотребство какое-то. Представляю, что это Вьюнок для меня придумал бы. Мистер Моркоу в роли клоуна или идиота, что, впрочем, одно и то же! Нет, это слишком! Даже, если бы мне хорошо за-платили за рекламную акцию, я не поддался бы!
Платить мистеру Моркоу никто не собирался, и вторичного пред-ложения не последовало, поэтому, перебрав старые фотографии, мистер Моркоу нашёл одну, на которой выглядел, по его мнению, достаточно элегантно, и отнёс её своему проверенному неоднократными заказами знакомому портному, чтобы точь-в-точь повторить фасон. Костюм по-лучился без особых претензий на шик, но сидел на Моркоу неплохо. Очень даже неплохо, учитывая нестандартность фигуры мистера Мор-коу. В новом костюме мистер Моркоу почувствовал себя помолодевшим, более уверенным в себе и практически готовым к встрече со старыми, пусть и не очень близкими знакомыми.
Чтение газет за завтраком удовольствия ему не доставило и не доба-вило полезной информации, впрочем, как и всегда. Он засунул газеты в мусорный пакет и, орудуя зубочисткой, принялся размышлять. Мистер Моркоу никак не мог определиться с собственным уровнем притязаний на внимание окружающих. С одной стороны, он в прошлом очень важная персона, с которой считались такие особы, что вслух страшно произнести, с другой стороны, он, также в прошлом, репрессированная личность, по-бывавшая и в тюрьме, и в ссылке. В настоящее же время им давно никто не интересуется, к нему не приходят гости, интервью и то последний раз бра-ли два года назад. Но про это интервью вспомнить невозможно без скреже-та пятью оставшимися запломбированными зубами – настолько его слова переврали и запутали, то есть исказили его образ до неузнаваемости. Он даже хотел судиться, но передумал, так как понял, что в принципе ничего не изменится, только нервов потратится изрядно. Просто ему вдруг стало противно барахтаться в грязной луже судебных разбирательств. По насто-ящей серьёзной работе мистер Моркоу очень скучал. Дела ему иногда предлагали, но мелкие, запутанные и грязноватые за смешные деньги. Сло-вом, желания браться за них не возникало. Мистер Моркоу оказался на обочине значимых событий и с тоской вспоминал ушедшее время.
Появление на юбилее означало, что он существует, как политическая единица, пусть даже бывшая. Если на внимание к себе вовсе не рассчиты-вать, то зачем тогда появляться на этом юбилее? Но в том-то и дело, что попасть на праздник мистеру Моркоу очень хотелось. Такое вот появилось иррациональное желание!
Он, кряхтя (поскольку его никто не слышал), поднялся из-за стола. Ещё раз придирчиво осмотрел костюм и остался, в принципе, доволен. В таком костюме он мог произвести впечатление респектабельного пожи-лого господина, не обременённого проблемами мизерных доходов и знающего себе цену. Новые туфли сияли первозданной свежестью, мас-сивные золотые запонки (в своё время они пролежали зарытыми в ого-роде почти десять лет) лежали на столе на видном месте, чтобы в послед-ний момент не пришлось их долго искать. Мистер Моркоу вполне готов был к выходу в свет.
; ; ;
Не ожидал получить приглашение на праздник и принц Лимон. Он тоже никогда не был особенно дружен со старым Чипом, хотя всю жизнь старался не входить с властями в конфликты.
В своё время отец принца, родной брат бывшего правителя, не смот-ря на уговоры многочисленной отъезжающей родни, не покинул мест, где вырос и жил из-за любви к этим самым местам, как бы глупо ни звучало это для большинства обывателей. Он остался честно служить Родине, что, впрочем, было оценено по заслугам. Большой багаж знаний, опыт и дело-вая активность этого представителя королевского семейства всегда были востребованы. Пусть должности были скромны, а зарплата могла вызвать зависть разве что дворника на полставки, бывший брат правителя старался быть полезным отечеству, как бы глупо ни звучала такая старомодная формулировка. Грамотный подход к решению проблем, тягу к знаниям и умение общаться с самыми разными представителями многослойного об-щества отец передал своему сыну, который получил отличное образование и воспитание в лучших традициях старинного рода.
Во время Больших Изменений семейству вернули не только звания, но и утраченные поместья. Так получилось, что лимонное семейство по-пало в выделенную квоту облагодетельствованных граждан в рамках ре-кламной акции. Из-за границ потянулась вереница бесчисленной родни. Первая волна радости от встреч сменилась некоторыми разочарованиями. Родственники при близком рассмотрении оказались не столь милыми, как виделись издалека. Меркантильность некоторых из них временами даже пугала своей избыточностью. Старый принц, следуя оставшимся, хоть и остывающим родственным чувствам, пытался по мере сил вникнуть в суть их интересов, но, когда речь шла об элементарном разбазаривании бо-гатств страны немедленно и безоглядно, не мог оставаться спокойным. Он так и умер от острой сердечной недостаточности во время одного из род-ственных застолий.
Молодой принц Лимон, сохранив осторожно-деловые с оттенком дружественности отношения с родственниками, органично вписался в структуру постперестроечного общества, как его член, имеющий про-шлое, будущее и разнообразные многочисленные связи. Обаятельный и остроумный молодой принц (теперь он с гордостью носил этот титул) лег-ко находил общий язык с самыми разными представителями как деловых, так и неделовых кругов, прекрасно понимая условность их разделения и внешней различности принятого стиля общения. Словом, принц Лимон мог быть душой и генератором идей любой компании. Отношение к нему в обществе нельзя было назвать однозначно позитивным, тем не менее, как герой светских хроник, он позиционировался большей частью со знаком плюс. Обзаводиться семьёй принц Лимон не торопился по ряду причин, о которых обыватели могли только домысливать, а потому последний доб-рый десяток лет считался одним из самых завидных женихов Послелимо-нии.
Хотя редкое мероприятие обходилось без присутствия принца Ли-мона, приглашение Чипа стало неожиданностью, уж слишком к разным, практически не пересекающимся кругам общения принадлежали юбиляр и принц. Более того, Чип в молодости стал одним из виновников гибели дя-ди. Дело прошлое, и, как говорится, тёмное. Правых в тех событиях по определению не могло быть. Шла великая борьба за объединение соб-ственности отдельных граждан в единую государственную на века. Принц Лимон много думал о тех событиях, размышлял, переосмыслял и в ре-зультате размышлений и углублённого анализа собранных данных напи-сал две книги, но не нашёл однозначно определённой точки зрения. Его последняя книга так и называлась «Исторически обоснованная многова-риантность точек зрения на процессы преобразований в цивилизованном обществе». В ней он доказал практическую невозможность точных и объ-ективных оценок исторических процессов. Возможна только корреляция множества отдельных историй конкретных членов общества.
И тот факт, что в обратном порядке события начали происходить уже через несколько десятков лет, доказывал огромное количество не-учтённых позиций в общем обзоре исторической картины.
Принц Лимон некоторое время размышлял на тему, что бы значи-ло приглашение на празднование юбилея Чипа. Версий вырисовывалось несколько: от желания юбиляра каким-то образом загладить грехи моло-дости или переосмыслить прошедшее с новых позиций до потери кон-троля того же юбиляра над собственными интеллектуальными резервами. Тем не менее, принц решил не становиться в позу, а просто принять при-глашение. Вечер обещал быть интересным с многих точек зрения. Во-первых, посмотреть на основных участников бурных событий прошлого, со многими из которых принц Лимон никогда не сталкивался; во-вторых, просто повеселиться; в-третьих, не исключалась возможность налажива-ния нужных знакомств.
Проблем с одеждой у принца никогда не возникало, поэтому вопро-су о костюме для праздника он уделил ровно полторы минуты. Зато во-прос с подарком юбиляру неожиданно приобрёл нудный и затяжной ха-рактер. Принц Лимон долго не мог решить, какой презент более уместен в рамках их сложившихся, а точнее, не сложившихся взаимоотношений. Принц перебрал более сотни книг, пересмотрел кучу канцелярских при-надлежностей, побывал на выставке-ярмарке народного творчества, но ни на одном из вариантов не мог окончательно остановиться. Наконец он со-вершенно случайно в опустевшем и практически бесхозном музее рево-люции обнаружил прекрасно сохранившуюся трубу от первого проехав-шего в Послелимонии паровоза. Принц Лимон собственноручно отреста-врировал её слегка помятые бока, очистил от ржавчины, покрасил, по-крыл лаком, повесил на неё флаг ушедшей в историю республики, завер-нул в целлофан и всё сооружение перевязал красным бантиком. Результа-том выбора и некоторых усилий по доведению покупки до презентацион-ного вида остался доволен.
; ; ;
Барончик Апельсинчик являлся фигурой не менее публичной, чем принц Лимон, но при этом со многими вопросительными составляющими. На первый взгляд он не обладал теми основными достоинствами, что при-давали шарм принцу Лимону, обширной эрудицией и политической гра-мотностью. А вот амбиций у барончика было числом поболее. Барончик считал себя фигурой знаковой и даже определяющей общие политические тенденции в стране. Он страшно гордился своим происхождением. Порт-ретами его предков были увешаны все стены его дома, а на фасаде дома красовался портрет его отца, славного толстяка барона Апельсина, вы-полненный из каменной крошки, подобранной по цвету, близкому к оранжевому. Поскольку пропорции фигуры барона Апельсина были весьма нестандартны, то изображение его в полный рост заняло всю стену, причём дверь оказалась как раз посередине живота колоритной фигуры. Стенам дома была придана округлая форма, а окрашены они были в оранжевый цвет более светлого тона, так что издали дом напоминал упавший и слегка примятый апельсин, что соответствовало идее его про-екта. На покраску дома барончик денег никогда не жалел, и каждую весну дом начинал сверкать нежно-оранжевым цветом в несколько другой то-нальности.
Барончик не видел смысла в получении классического образования, а главное, не имел ни малейшего желания просиживать за учебниками время, которое можно было потратить на более приятные занятия. Например, барончик очень любил посещать рестораны и бары, а также презентации любого уровня, где можно было и себя во всей красе пока-зать, и много вкусно поесть. Конечно, он не обладал таким богатырским аппетитом, как предки (экологическая обстановка, вероятно, сказывалась), но и его отсутствием явно не страдал. Любил он также крепко выпить, а, выпив, от всей объёмной души подебоширить.
Понятно, что, пропустить такой праздник, как празднование юбилея Чипа, со множеством гостей и шикарно накрытым столом, барончик Апельсинчик просто не мог. Не только предполагаемые гастрономические изыски привлекали барончика. Продемонстрировать себя именно в том обществе, которое окружало Чипа, показалось ему весьма и весьма забав-ной идеей. Ему очень захотелось оттянуться, как следует, в его, Барончи-ка, понимании и посмотреть на их физиономии. Барончика не отягощали проблемы морально- этического плана типа сущей ерунды – удобно ли являться без приглашения. Удобно всё, что ему хочется в данный момент. Даже более того, барончик оказывает огромное одолжение самим фактом собственного присутствия. И, если кто-то не понимает совершенно оче-видных вещей, то именно у того явно наличествуют проблемы в адекват-ном общении с окружающим миром.
Барончик задумался только на некоторое время, чем поразить гос-тей старого Чипа, так, чтобы о нём говорили все и много разного. Понят-но, к разработке костюма в первую очередь следовало отнестись со всей ответственностью. Незаменимым помощником на всех этапах, от возник-новения идеи до окраски ткани и непосредственного сшивания отдельных частей, стал Вьюнок, с которым барончик Апельсинчик познакомился на одной из вечеринок. Вьюнком был молод и считался экстравагантным модельером. Кроме того, Вьюнок оказался весьма обаятельным и сообра-зительным собеседником и замечательным источником оригинальных идей. Как же они весело провели время, занимаясь костюмом! Идеи извер-гались фонтаном! Одна другой представала экстравагантней и эпатажней, что, впрочем, и требовалось. Удивлять нужно так, чтобы с ног сшибало, а иначе, зачем в обществе появляться!
Тётя барончика, старая Апельсинша, временами протискивалась в рабочий кабинет барончика, привлечённая взрывами смеха и, укоризненно покачав головой, удалялась на свою половину. В её время молодёжь раз-влекалась куда скромнее. Её многое не устраивало в поведении барончика, более того, раздражало. Если она ещё могла понять и принять значитель-ность сумм из её изрядно обедневшего кошелька, уходящих на застолья, то безмерные траты на совершенно несуразные наряды, зачастую выводили её из себя. В свои преклонные годы она могла рассчитывать, если не лю-бовь, то на элементарное уважение. Барончик имел собственное мнение на сей счёт. У старой Апельсинши своих детей не было. Так, о ком же ей ещё заботиться, как не о нём единственном родственнике в Послелимонии! Все остальные родственники находились далеко и особых родственных чувств практически не проявляли. Некогда было! У каждого была своя жизнь, тес-но связанная с процессами общества, в котором они вращались. У старой Апельсинши осталось много воспоминаний, и каких! Но почти не осталось друзей, что делало её болезненно зависимой от барончика Апельсинчика.
Пока тётя обижалась и предавалась воспоминаниям, работа над ко-стюмом шла вовсю. Барончик с Вюнком перебрали достаточно много ва-риантов. В конце концов, в захватывающем процессе создания образа вы-делилась основная идея: костюм должен обладать качествами трансформе-ра, то есть способностью быть преобразованным в любой момент. Сначала один образ, потом – раз – и другой. Идея потребовала значительных уси-лий по её воплощению, но она того стоила. Костюм получился ярким, вы-зывающим и эпатажным, со множеством приспособлений для пристёгива-ния, отстёгивания, быстрой замены деталей и других манипуляций. Вью-нок был в восторге от реализованной идеи. Барончик был в восторге от ко-стюма и от самого себя. Всеобщее внимание должно быть обеспечено. Остальные малозначительные обстоятельства, вроде негативной реакции окружающих, барончика Апельсинчика не волновали. Не зря его часто называли толстокожим, чем, впрочем, он ужасно гордился. В конце кон-цов, толстая кожа неплохо защищает нежную мякоть внутренностей от не-желательных внешних воздействий.
Неожиданным образом решился и вопрос с приглашениями Барон-чика Апельсинчика и Вьюнка на юбилейный вечер. Их неожиданно при-слали барончику на дом буквально накануне юбилея. Кто и зачем, осталось неизвестным, что, впрочем, совершенно не волновало ни барончика, ни, тем более, Вьюнка.
; ; ;
Редья Редьевна, она же в молодости Редисоча, разумеется, не сомне-валась в получении приглашения. А иначе просто не могло быть по опре-делению. Статус боевой подруги поддерживался столько лет, что и прого-варивать страшно. И вопрос с костюмом у неё решался однозначно и давно висел в шкафу, укутанный невесомым облаком прозрачной ткани. Скром-ный с виду, но дорогой, элегантный и комфортный. Она давно привыкла к не просто добротным, а очень добротным и эксклюзивным вещам.
А ещё у Редьи Редьевны была своя большая тайна., завесу над кото-рой она собиралась приподнять на юбилее Чипа. Этой тайной были окута-ны все последние годы её жизни. Редью Редьевну давно не устраивала соб-ственная внешность, что заставляло известную на весь мир учёную даму вздыхать по утрам и вечерам (днём было абсолютно некогда). При всей своей занятости Редья Редьевна успевала пролистывать между делами мас-су журналов: научных, полунаучных и популярных - в поисках средств по остановке разрушающих воздействий времени на собственный организм. Фотографировалась Редья Редьевна каждую неделю, придирчиво сравни-вая снимки. Результаты многочисленных тренировок, массажей, кремов весьма экзотического содержания, безусловно, сказывались на внешности, но не в той степени, как хотелось бы. На снимках представала стройная подтянутая женщина с выразительным взглядом больших глаз, ухоженной кожей и блестящими волосами. Несомненно, Редья Редьевна выглядела значительно моложе своих лет. Но ей хотелось большего, намного больше-го. Ей хотелось ошеломляющего эффекта. Или просто напросто обратного отсчёта возраста. Она вновь хотела стать, точнее, выглядеть, нет, вернуться в тело юной Редисочки, коей, как она считала, оставалась в душе.
Результатом изучения большого числа специфической литературы явилось издание книги методик по омоложению под псевдонимом Ирисида. Редья Редьевна тщательно охраняла свой болезненный интерес к проблеме от посторонних глаз и ушей. Она изрядно устала от постоянной работы с источниками знаний и уже не предполагала, что встретит нечто новое, как ей на глаза совершенно случайно попалась маленькая брошюрка под названием «Редкие элементы и их роль в повышения качества жизни». Сна-чала нехотя, но постепенно всё более и более увлекаясьь, Редья Редьевна прочла брошюрку за один присест. В тексте было изложено немало не просто любопытных, а интригующих фактов. Отложив брошюрку, она глубоко задумалась. Нет, изложенная концепция не шла вразрез с её соб-ственными наработками, но здорово дополняла. У самой Редьи не раз про-скальзывали некие подобные соображения, но не хватало фактов, теории, да, если начистоту, то элементарных знаний.
В течение нескольких дней Редья Редьевна переосмысливала прочи-танное, тщательно раскладывая по полочкам полученные новые сведения. Каждый элемент, о котором говорилось в брошюре, классифицировался по следующей схеме: характер и сила влияния на организм; условия наиболее благоприятного воздействия (день по лунному и солнечному календарю, время суток, сопутствующие ингредиенты, тип организма); частота наличия соответствующего элемента в природе и наличествующая технология из-влечения его из соединений.
После завершения нелёгкого процесса классификации выяснился лю-бопытный факт: одним из самых ценных элементов являлся левиций, но он же и был самым редким, практически не встречающимся в свободном виде. У автора брошюры имелось интересное предположение относительно рас-пределения левиция в верхней части земной оболочке, и связывал он такое расположение с бомбардировкой Земли метеоритами в неспокойную гео-логическую эпоху. По его теории левиций в определённых соединениях располагался в верхних слоях почвы очень тонким слоем, которые в по-следнее столетие катастрофически разрушаются вследствие катаклизмов техногенного характера. Процесс представлялся автору необратимым, что вызывало массу сожалений в связи с безвозвратно утрачиваемым ценным материалом, необходимым для оздоровления населения планеты. Таким образом, на весьма печальной ноте автор заканчивал изложение материала, что заставило Редью Редьевну даже всплакнуть после прочтения последней странички. Дело в том, что её необычайно поразила теория микровзрывов молекул левиция в организме, избирательно уничтожавших отжившие клетки и вредные образования, и запускающих механизм образования мо-лодых. Автор предполагал, что изменения будут происходить на генетиче-ском уровне. Несомненно, речь шла о прорыве в новую область, представ-ляющуюся до сих пор закрытой.
- Я предполагала нечто подобное, - шептала, потрясённая Редисея, постоянно протирая очки, потевшие от набегающих слёз. – Я предполагала некий пусковой механизм преобразований организма. Оказывается, вот че-го не хватало в моей программе.
Вытерев слёзы, она ещё раз более внимательно прочла все страницы, в которых встречались упоминания о левиции, и значительно расширила познания. Левиций в давние времена встречался почти повсеместно, оказы-вая положительное влияние на растения, и опосредствованно на животный мир. Постепенно, по мере развития техники, верхний слой почвы стал раз-рушаться, левиций, соответственно, вымываться и распыляться, а потому его влияние на мир живых организмов катастрофически падать. Однако, далеко не всё так безнадёжно, считал тот же автор. Конечно, левиций и вы-мывается, и распыляется. Но!... Вымываясь и распыляясь, левиций может создавать новые самые разнообразные соединения, что зависит от конкрет-ной местности. В некоторых местах он по непонятным пока причинам мо-жет концентрироваться практически в чистом виде, на что могли указывать ряд факторов.
Указанный ряд факторов необычайно вдохновил Редью Редьевну и стимулировал её на поиски таинственного и столь жизненно необходимого ей ливиция. Конечно, дело оказалось не из лёгких. Но мало, какие препят-ствия могли сдержать напор целеустремлённой Редьи Редьевны. Целе-устремлённость, помноженная на невероятное трудолюбие и наработанные годами связи, могла пробить любые стены.
; ;
Редья Редьевна не привыкла пасовать перед трудностями. Некоторые действия приходилось порой всё же откладывать в долгий ящик в силу сложных жизненных обстоятельств, но случай оказался не тот. Речь шла всё-таки о сохранении молодости.
После многочисленных мытарств, занявших немало времени, Редье Редьевне повезло. На одном из симпозиумов она встретилась и подружи-лась со специалистом широчайшего профиля, который числился главным технологом на мусороперерабатывающем заводе, но основной спектр его интересов лежал далеко за пределами переработки мусора. Он также инте-ресовался редкими элементами и помог ей составить карты возможного распределения ливиция в настоящее время. Вывод казался сначала неверо-ятным. Получалось, что относительно большое количество левиция могло скопиться на участке, где располагалась огромная свалка бытовых отходов на территории соседнего государства, буквально на границе.
Дело оставалось за малым - перейти границу и исследовать состав почвы под многолетними мусорными залежами. Официально запрос вы-глядел, мягко говоря, странновато: копаться в мусоре соседнего, почти дружественного государства. Нежелательных вопросов могло быть великое множество, чего хотелось бы избежать.
Редья Редьевна на какое-то время приуныла, стали проявляться даже признаки депрессии: раздражение, бессонница, отсутствие аппетита. На по-мощь как всегда пришёл случай. Позвонила давняя приятельница Черёму-ха, просившая принять её хорошего друга, подающего большие надежды в области народной медицины, на стажировку должным образом.
Поддавшись мимолётному порыву, осторожная Редь Редьевна посте-пенно изложила суть проблемы Черёмухе, не вдаваясь, однако, в конкрет-ные детали дела.
- Всего-то, - рассмеялась та. – Да завтра же лучшие землекопы наро-ют тебе сотню образцов, которые я пришлю со стажёром. Причём, ни одно лишнее лицо не окажется в курсе дел, уверяю тебя.
На том и порешили. Чтобы не волновать Редисею, Черёмуха не сооб-щила о недавнем инциденте на мусорной свалке. Группа неизвестных лиц два месяца назад была задержана на той границе с пятью большими меш-ками керамических черепков. Ответы задержанных на вопросы, зачем эти черепки понадобились, выглядели мягко сказать странновато. Все как один твердили, что решили устроить мозаичный пол, для чего и набрали оскол-ков старой посуды. А эти осколки обладают особыми отражающими сол-нечные лучи свойствами. Дескать, интерьер помещения сразу облагоражи-вается. Ничего толком не выяснив, решили задержанных всё-таки отпу-стить, ввиду нулевой материальной ценности содержимого мешков. Одна-ко, установили за ними наблюдения средствами внутренней агентуры По-слелимонии. Пока наблюдение интересныъх результатов не принесло. Дей-ствительно, у одного из задержанных в гостиной появился мозаичный пол, который ярко блестел в лучах заходящего солнца, потому что окна гости-ной были ориентированы на запад.
- Что же у нас происходит, чего я не знаю? Почему-то возрос интерес к отходам именно в нашей стране! – со смешком проговорила Черёмуха, но обещение полностью выполнила.
Позже Редья Редьевна иногда жалела об излишней откровенности, но дело было сделано. Образцы прибыли в Послелимонию в лучшем виде, пронумерованные с точным указанием места и глубины отбора. Но, самое главное, практически во всех содержался левиций. Пусть в микроскопиче-ских дозах, но левиций! Тот самый левиций, который давал надежду на со-здание принципиально нового средства для омоложения организма. Не подвёл специалист широчайшего профиля. Редья Редьевна пребывала в со-стоянии эйфории. Работа впереди предстояла колоссальная, необходимо было выявить принципы и дозировки использования левиция, но желание работать превалировало над всеми проблемными ситуациями.
Поиски левиция, конечно же, увенчались успехом, иного просто быть не могло. Редисочка рыдала над пробиркой с жидкостью желтовато- серо-го цвета, в которой содержалось полтора миллиграмма чистого левиция. При том она не знала, что делать дальше. Инструкций по применению на руках не было и не предполагалось. Знание оказалось из разряда то ли за-крытых от посторонних глаз и ушей, то ли недостаточно изученных явле-ний. Редья Редьевна стояла на пороге открытия, но не видела той самой заветной двери. Её-то и предполагалось искать на ощупь. Значит, предсто-яла череда сложнейших и длительных экспериментов, для которых требо-валось гораздо большее количество левиция. При этом эксперименты должны быть строго засекречены. Даже своих подчинённых Редисея не вводила полностью в курс дела.
; ;
- А её чего туда понесло?!
- Наверное, за тем же самым….
- С чего вдруг?
- Ты же читал о воздействии левиция?
- Ну!...
- И что? Не обратил внимания? Левиций устраивает в организме мик-ровзрывы.
- Да это я понял, понял!
- Не перебивай! Дозированные микровзрывы способствуют уничто-жению старых, отживших клеток, меняя структуру воспроизведения новых. Вобщем, всё очень сложно. У каждого специалиста своё мнение.
- Да понял я. Но ей какое дело? Чего она суёт нос в секретные разра-ботки?
- Так, она помешана на омоложении. Омолодиться срочно хочет, по-нимаешь?
- Ну дела! – захохотал первый. – Это ж надо. Омолодиться! Как в страшном сне!
- Почему в страшном? – удивился второй.
- А в каком ещё!? Сам подумай!
- Ну, подумал! И што?
- А ништо! Взрывы, они и есть взрывы!
; ; ;
Писательница Картошина просидела за компьютером без сна почти трое суток. Она заканчивала свой последний роман. Основную часть Кар-тошина написала достаточно быстро. Но на последнем этапе ей никак не удавалось увязать в единое целое сюжетные узлы. Казалось бы, логично выстроенное ранее повествование на глазах приобретало вид невнятного банального рассказа с множеством ошибок психологического и стилисти-ческого характера.
Картошина жутко нервничала и пила поочерёдно кофе и валерьянку литрами. Она не могла разобраться в главном, почему заранее сбитый сю-жет начал терять очертания, расплываясь на мелкие малозначащие зари-совки с предельно банальными диалогами. Ей требовался срочный отдых, но его-то она и не могла себе позволить. Роман непременно должен быть закончен и отнесён в издательство в ближайшее время.
В конце третьих суток Картошина уснула в компьютерном кресле. Ей снились странные сны. Будто она бежала по длинному прозрачному пере-ходу, а за ней гнались. Кто за ней гнался, Картошина не знала, но чувство-вала, что от преследователей исходит страшная опасность. Переход казал-ся бесконечно длинным, а расстояние между ней и преследователями по-степенно сокращалось. Ей очень хотелось взлететь, она отчаянно махала руками, но ноги никак не хотели отрываться от пола перехода, к тому же потолок становился всё ниже и ниже. Она впала в состояние паники от неизбежности попадания в лапы преследователей. Картошина понимала, что единственным спасением станет пробуждение. Одна попытка, вторая….
Громко звенел телефонный звонок. Картошина нашарила рукой трубку, всё ещё находясь в состоянии кошмарного сна.
- Алло, - голос её был хриплым и показался чужим.
- Кошмарики просматриваем? – издевательски весело спросили её.
- Алло! Кто это? – Картошина очень медленно приходила в себя. – Кто Вы?
- Как пишется, Картошечка? Всё выдумываешь преступления? Смотри, довыдумываешься! Узнаешь, как может выглядеть настоящее преступление. У! У…! – завыли в трубке. – Страшно?
За свою недолгую, но бурную литературную карьеру Картошина наслушалась всякого: и похвал, и оскорблений. Сказать, что её удивило подобное обращение, не совсем соответствовало бы действительности. Не удивило, но несколько выбило из колеи. Тон говорящей, а говорила явно особа женского пола, показался каким-то разнузданным, что ли. И эти глу-пейшие звуковые эффекты….
- Что Вы имеете в виду? – спросила она по инерции, понимая, что вступать в разговор не следует.
- Скоро ты опишешь такое преступление, что все с ума сойдут от же-лания купить твою книгу. И, может, ты даже получишь премию, о которой давно мечтаешь. Замечательное преступление! Но долго радоваться тебе не дадут!
- Идиотка! – наконец подобрала нужное слово Картошина. – Психи-чески нездоровый элемент! Прими успокоительное и поспи!
- К сожалению, должна сказать, что пить успокоительные таблетки в огромных количествах скоро придется тебе, дорогая. Если, конечно, они окажутся под рукой, чего никто не гарантирует в определённых ситуациях.
Картошина бросила трубку и отключила телефон. Спать больше не хотелось. Зато в голове появились свежие мысли, и Картошина отправи-лась на кухню, чтобы сварить свежую порцию кофе. Удивительно, но голо-ва перестала болеть и заработала чётко. Сюжетная линия, описав сложный зигзаг, кажется, установилась в нужное место. Остальное было делом тех-ники. Пальцы легко скользили по клавишам, непринуждённые диалоги плавно перетекали на экран дисплея. К утру, основная работа была сдела-на. Оказывается, стресс в некоторых случаях может выступить неплохим катализатором творческих процессов!
Исправление мелких неточностей и шероховатостей Картошина оста-вила на вечер. За день в голову могло набежать достаточное количество ценных мыслей.
К приходу своей новой подруги Петрушки Картошина достала ко-робку любимых конфет. С Петрушкой за утренним кофе, заваренного по фирменному рецепту, она поделилась подробностями ночного разговора и нового направления в сюжетной линии романа. У Петрушки наблюдались масса достоинств, одним из основных являлось умение слушать. Петрушка могла слушать, не прерывая собеседника, часами, что очень нравилось Картошиной. Кроме того, Петрушка прекрасно готовила, стирала, мыла полы и вышивала салфетки крестиком, что тоже не могло не нравиться. Притом, всё вышеперечисленное, Петрушка выполняла на правах лучшей подруги безвозмездно в смысле денежного эквивалента, а потому её обще-ство представлялось незаменимым.
Петрушка внимательно выслушала сбивчивые эмоциональные рас-сказы Картошиной и высказала предположение, что звонок является не чем иным, как происками конкурентов, вероятнее всего старой стервы Свёклы, печатавшейся под псевдонимом «Тёртая». Как она слышала, у той давно наблюдается кризис идей, так же, как и финансовый. Вот и развлекается милая старушенция по мере сил и способностей.
- Почему бы и нет, - подумав, согласилась Картошина, - Тёртая, пере-тёртая, она и не на такое способна. Наслышаны достаточно про её выход-ки. В её, кстати, возрасте! Казалось бы, представители творческой интел-лигенции, да ещё и сташего поколения, а что вытворяют в погоне за попу-лярностью!
Разговор с Петрушкой благотворно отразился на её настроении. Очень быстро она забыла про странно-неприятный ночной телефонный разговор и снова уселась работать. Роман был закончен вовремя, хотя, го-ворить о литературных вещах, что она закончена, всегда преждевременно. В литературном произведении трудно, практически невозможно, поставить последнюю точку. Поэтому, даже доставив последний роман в издатель-ство, Картошина продолжала прокручивать в голове сложные сюжетные ходы, дополнять диалоги, менять или убирать некоторые малозначащие зарисовки, сокрушаться по поводу собственной торопливости, забывчиво-сти, нелогичности и т.п.
Чтобы остановить этот, теперь уже никому не нужный процесс, Кар-тошина решила оттянуться на всю катушку. Поскольку дома в одиночестве или с Петрушкой пить и веселиться не совсем интересно, Картошина при-кинула, в каком бы ночном клубе оторваться по полной программе. Вместе с Петрушкой они остановили свой выбор на «Дурацких лютиках». Выбор объяснялся тем, что «Дурацкие лютики» открылись недавно, успели при-обрести весьма скандальную репутацию, и именно там они ещё не были. Остро захотелось новизны в ощущениях и знакомствах.
; ; ;
Там они и появились ближе к полуночи в вызывающих нарядах, го-товые веселиться напропалую. Последнее время на тусовках их привыкли видеть почти всегда вместе, подшучивая на предмет их творческого союза. Поговаривали также о более глубоких связях Картошиной и Петрушки, нежели простая незатейливая женская дружба. Картошина плевать хотела на досужие выдумки. Пусть говорят на здоровье! Она считала, что подоб-ные разговоры не только не испортят репутации, но и добавят пикантности её биографии, запутанной и противоречивой.
В момент их появления веселье в клубе было в полном разгаре. Му-зыка гремела. Собравшийся повеселиться народ топал ногами, никто не слышал друг друга, чего ещё можно хотеть для того, чтобы мгновенно за-быть о терзающих тебя сомнениях и проблемах. Петрушка быстро затеря-лась в массе танцующих, предоставив Картошиной возможность самой определяться с организацией настоящего отрыва от действительности.
Картошина для начала присела у барной стойки и заказала бокал крепкого коктейля «Безумная ночь». – Ночь и должна быть безумной, - решила она. - Именно после безумств рождаются по-настоящему ориги-нальные идеи. Для истинно творческой личности подобные встряски – мощный катализатор деятельности.
Стоила «Безумная ночь» на опытный взгляд Картошиной также безумно дорого. Но раз уж решилась на эксперимент, то отступать как-то нелогично. Картошина храбро отхлебнула мутновато-зелёной жидкости. Первый глоток обжёг горло и перехватил дыхание.
- Не слишком крепкий напиток для начала? – рядом с Картошиной присоседился непонятного вида субъект с редкими волосами и пронырли-выми водянистыми глазками.
- В самый раз, - не очень любезно ответила Картошина. Субъект не соответствовал её критериям желаемого собеседника, а проводить время с кем попало в планы писательницы не входило.
- Ну-ну! – покачал головой неприятный субъект. – Хотим, значит, по-веселиться не по-детски!?
- Ну, хотим! – с вызовом бросила Картошина. – Очень хотим! Но не с Вами! Извините! – Она сделала ещё один большой глоток. Теперь горло обожгло меньше, и она ощутила вкус, не плохой, кстати.
- Оно и так понятно, - субъект заюлил на стуле, суетливо перебирая конечностями. – Но зачем же так грубо?
- А я вообще такая грубиянка по жизни. Ясно? – Картошина с раз-дражением осмотрелась по сторонам. Как назло, ни одного знакомого ли-ца. И вообще, ни одного располагающего к знакомству лица. Пожалуй, есть, над чем поразмыслить в ближайшее время.
- А подходящих-то кандидатур для знакомства и нет, - сосед как бы прочитал мысли Картошиной. - Со мной Вы не вежливы, и зря. А подруга Ваша где? Что-то её нигде не видно.
- Веселится моя подруга, - разозлилась Картошина. – Тебе-то какое дело?
- Вот-вот, мы уже и на ты! – обрадовался присоседившийся субъект. – Могу предложить выпить за знакомство. Бодринчик!
- Что! – громко возмутилась Картошина.
- Зовут меня так, да что Вы пугаетесь. Я вполне приличный член об-щества. Люблю повеселиться в хорошей компании. Как Вас увидел, так знаете, как обрадовался! Глазам своим сперва не поверил. Неужели, ду-маю, это та самая знаменитая детективщица. У меня дома, аж, две ваших книги, представляете! До этих детективов я книг дома из принципа не дер-жал. С детства не люблю перегружать серое вещество ненужной информа-цией. Но тут случайно начал читать и, надо сказать, проникся. В одном ме-сте даже всплакнул от полноты чувств.
- А, ну вали отсюда, немедленно! - Картошина почувствовала при-лив сил и способность к нестандартным поступкам.
- Почему?
- Ты мне мешаешь обдумывать сюжет нового романа. Я сейчас в про-цессе наблюдения и обдумывания сцен ограбления и пожара в ночном клу-бе. Понятно?!
- Да!? – глаза у Бодринчика заблестели, как две жиринки в супе. - А Вы как всё придумываете? Мне всегда хотелось поподробнее узнать, как придумываются преступления.
- Молча, - Картошина схватила бокал и устремилась в цент зала. Где-то там должна была находиться Петрушка. Но не находилась.
- Вот, она, обратная сторона популярности, - думала Картошина, ма-ленькими глоточками допивая «Безумную ночь». Вокруг неё вертелись, прыгали, кривлялись совершенно незнакомые лица, но которым она, ока-зывается, была знакома. Ей оказывали такие трогательные знаки внимания. Картошиной тоже захотелось попрыгать и покривляться, атмосфера без-удержного, бесшабашного веселья захватывала и требовала ответных дей-ствий.
Ей стало весело, ужасно весело! Впрочем, и окружающие лица, если приглядеться, попадаются весьма любопытные. Вон тот стручок с бугра, например, несколько староват, но очень даже ничего, танцует замечатель-но. Да и тот, что рядом с ним, с фигурой гладиатора и невозмутимым ли-цом цвета спелого каштана, вызывает желание поближе познакомиться.
- Да, я очень известная, - похихикивала Картошина, оказавшись в центре круга танцующих. – В определённых кругах просто знаменитость. А как иначе!? Мы, писатели, работаем на износ. А Вы? Сортировщик му-сора? Ха-ха-ха, смешная профессия. Вы, наверное, шутите? Нисколько? Вы опасный товарищ, - Картошина помахала в воздухе пухленьким паль-чиком, на каждом из которых блестело по колечку. Картошина, наконец, почувствовала себя в своей тарелке, то есть всеобщего внимания. В душе распускались лютики. Лица вокруг становились всё более привлекательны-ми.
- Не скомничайте! Вы новое слово в литературе! – громко воскликну-ла экзальтированная девочка Ромашечка.
– Нет, не могу поверить в Вашу искренность, и Вы меня так просто не убедите. Автограф? Да, без проблем! Давайте книгу. Книги нет? Что ж Вы такой неподготовленный оказались? Что Вы говорите? Довольно ориги-нально! Я никогда не давала автографы на собственном платье. Ну, да лад-но! Сейчас, оторву кусочек и напишу. Чепуха! У меня этими платьями три шкафа забито. Солить их, что ли!?
Почему-то ноги не поднимаются выше головы. Что с ними случи-лось? Нет, левая поднимается хорошо, а правая не хочет. Попробуем ещё раз.
- Вам тоже автограф? Только не нужно самодеятельности, господа! Вы же стянете с меня платье. Отойдите от меня, пожалуйста. Я прошу по одному. На всех платья, пожалуй, не хватит. Только избранным! Мне до-мой нужно! Домой! Петрушка! Петрушка, ты где!? Вы разорвёте меня на кусочки. Где мой личный киллер? Где мой носовой платок? Мне нужно вы-тереть слёзы. Нет, уже не от радости. С меня хватит! Оставьте меня в покое!
- Быстро хватай меня под руку и пошли! – вроде бы знакомый голос прозвучал прямо в ухо. Где она его слышала?
- Вы кто?
- Приехали! Не узнаёте, госпожа писательница? Вот и приглашай по-сле этого на презентации.
- Вьюночек, милый, ты мой спаситель! – Больше всего Картошина боялась, что Вьюнок исчезнет так же внезапно, как и появился. - Быстрее бежим отсюда! Как-то непривычно и странно здесь! Лица неприятно изме-нились. Но, где Петрушка?
- Вот уж не в курсе. Могу только догадываться. Ножки быстрее пере-ставляйте, быстрее. Полчаса назад они вам лучше служили, как мне кажет-ся. Если мы такими темпами будем перемещаться, то Вы рискуете остаться совсем без платья и не только. Но, если Вам самой этого хочется….
- Нет, не хочется. Совсем не хочется в этой обстановке. Только домой и спать, спать, спать. Может, я уже сплю, и мне снится это безобразие? Вьюночек, милый мой, ты не представляешь, как же я устала. Я всё время работаю, работаю, работаю…. Как же тяжело всё время работать!
- Да, доработалась! – посочувствовал Вьюнок.
Хххх
Наутро жутко болела голова. Вспоминать, а уж тем более анализиро-вать вчерашний вечер не хотелось.
- Однако, повеселилась, - Картошина пнула ногой книгу, лежавшую перед диваном. Потом нагнулась, чтобы её поднять, и тут же пожалела о своём намерении. Боль в голове отозвалась с такой силой, что захотелось взвыть и рухнуть на пол рядом с книгой.
Немного полежав на полу, Картошина обрела способность относи-тельно здраво размышлять. Значит, вчера её, можно сказать, спас Вьюнок. Спас от чего? От приключений сомнительного свойства! Во что преврати-лось платье, кстати, из известного в городе бутика!? Оборванное грязное, ну, ещё бы, кто, скажите пожалуйста, в клубе каждые пять минут моет ру-ки. Платье висело на стуле унылой драной тряпкой. Как она разделась и легла в постель, Картошина не могла вспомнить.
Жук побери, что на неё нашло опять…. Что за коктейль она пила? Вкус был странноватый…. Поговорить бы с Петрушкой. Картошина гром-ко застонала.
- Что? Совсем плохо? – из соседней комнаты высунулась лохматая голова Петрушки.
- Замечательно, - ехидно выдавила из себя Картошина. – Ты с кем вчера развлекалась? И это в то время, когда ты нужна мне была, как нико-гда? Когда, кстати, ты пришла домой?
- Кстати пришла сразу после тебя. Я решила не мешать Вашему с Вьюнком разговору. Вы о чём-то так нежно шептались, что мешать вам я посчитала неразумным.
- Скажешь тоже, - возмутилась Картошина, – Я и Вьюнок. Извини! Разные весовые категории. И потом, Вьюнок, в отличие от тебя, вовремя выступил в роли моего спасителя. Если и шептались, то не поблагодарить Вьюнка за спасение было бы крайне невежливо.
- Кто вас знает? – зевнула во весь рот Петрушка. – Выспаться не по-лучилось. Да, ночка выдалась ещё та! Вот вам и «Дурацкие лютики»! Кру-то до отвращения!
- Нужно принять холодный душ, - решилась Картошина и попыта-лась встать, – А платье в чистку, штопку или на помойку.
- Скорее на помойку, - заявила Петрушка. – Уму непостижимо, как могло прийти в голову подписывать автографы на собственном платье.
- Как всегда совет верный, но запоздалый, - вздохнула Картошина. – Не слишком удачная идея. Но вчера мыслилось по-другому.
Собрав остатки сил, Картошина направилась в ванную. – Петрушка, загляни сюда! – закричала она через минуту. – Ты не знаешь, откуда это у меня? – она протягивала листок с приглашением. И куда…? На день рож-дения Чипа! – Представляешь, открыла кошелёк, кстати, непонятно, почему он в ванной, и там это приглашение! Невероятно, странно! Кто мог подсу-нуть, ума не приложу!
- Желающих получить у тебя автограф, было слишком много, чтобы за всеми уследить, - сухо заметила Петрушка. – Очень ты у нас особа из-вестная и к популярности не равнодушна.
- Так, ты всё видела и не помогла мне!? – взвизгнула Картошина, мощная струя холодной воды массировала ей спину. – Подруга, называет-ся!
- По-моему тебе захотелось острых ощущений, и ты их получила, - резонно заметила Петрушка. – Я просто решила не мешать естественному процессу. Накопление разного рода наблюдений и ощущений неотъемле-мая часть писательского багажа.
- Не пойму, шутка это или, действительно мне вручили приглашение на юбилей самого Чипа. Впрочем, почему бы и нет. Может, семейство Чипа увлекается детективами.
- Ага, и место для вручения подобрали весьма подходящее, не говоря уже о форме, - пробурчала под нос Петрушка.
- Я позвоню Вьюнку, решительно заявила Картошина, - Может, он в курсе происходившего. Скорее всего, он и оставил это приглашение. Зна-чит, объяснит, почему меня пригласили таким необычным способом.
Но, Вьюнок, явно спросонья, сначала долго не мог понять, чего от него хотят. Потом начал как-то странно хохотать, а потом уверять, что ни-чего, что касалось бы приглашения, не видел и не слышал. Точнее, при-глашение он видел, но на собственное имя. И лежит оно у него на рабочем столе. В общем, его поведение нельзя было назвать иначе, как весьма странным, что довела Картошина до его сведения.
- Однако! – возмутился Вьюнок. – Вот и играй после этого роль спа-сителя. Изначально неблагодарная роль. И почему я её по жизни часто вы-бираю!?
- Всё-таки немало странного произошло в «Дурацких Лютиках», да и место сомнительное, - сказала Картошина, положив телефонную трубку.
- Жизнь очень часто представляется нам странной. А возникает такое ощущение из-за непредсказуемых вывертов собственного мышления, - фи-лософски заметила Петрушка.
- Вспомнила почему-то одного субъекта с водянистыми бегающими глазками в чём-то серо-зелёном с разводами. Его звали Бодринчик. Ты не обратила на него внимания случайно?
- Ни случайно, ни намеренно! – резко ответила Петрушка. – Много там наблюдалось субъектов с бегающими глазками. Всех не запомнишь!
- Интересно…, - задумалась Картошина. - Стоит ли нам идти на этот праздник.
- А меня никто и не приглашал! – отрезала Петрушка. И писательни-це показалось, что подруга обиделась. Конечно, она решила непременно взять Петушку с собой. А там пусть думают, что хотят.
; ;
Аккуратный нарядный двор Чипа, украшенный по случаю праздника шарами, флагами и миниатюрной копией старейшего университета страны, начинал заполняться гостями.
Первой гостьей, приехавшей поздравить старинного друга, была не-терпеливая кума Тыквочка. А поскольку у неё были особые права старин-ной подруги, то с кумой прибыло и всё её немалое семейство: братья, сёстры, дети и внуки. Все они в былые времена сыграли значительную роль в деле установления справедливости в государственном устройстве. Если в настоящий период семейство несколько утратило значительность в государственной иерархии, то нисколько не потеряло её в собственных габаритах, а что самое главное, не утратило оптимизма и весёлого нрава. Простые добрые слова поздравления кумы Тыквочки, перемежающиеся волнительными воспоминаниями о детских боевых годах, вызвали непро-извольные слёзы на глазах у Чипа. Как известно, луковые слёзы коварная штука для посторонних. Следом за Чипом начали рыдать буквально все. Дом наполнился такими громкими рыданиями, что люстры задрожали и отозвались тихим перезвоном, но эти слёзы можно было назвать только слезами радости.
Прорыдавшись, наконец, Тыквочки вытерли глаза и наперебой принялись вручать подарки. Причём, все они подошли к вопросу очень ответственно и постарались преподнести нечто со значением и ориги-нальное. Так, сама кума Тыквочка тожественно вручила набор тазиков для варки варенья, точной копии тех, что собственноручно изготовил ей дедушка на свадьбу. Ведь, как известно, тыквенное варенье в каком попало тазике варить неприлично. Для этого нужен и материал особый и форма. Тыквочке просто случайно удалось найти хорошего мастера по изготовлению старинной экологически чистой посуды. Наибольшее впечатление подарок произвёл на Чипчу. На этот раз слёзы умиления выступили у неё. И процесс зашёл так далеко, что затронул не только люстры, но и всех кошек и собак дома, отозвавшихся дружным лаем и воем.
Брат кумы Тыквочки подарил курительную трубку своего деда, того самого, который ухитрился построить дом из ста восемнадцати кирпичей. Нужно сказать, что во всех учебниках страны по теории до-мостроения приводился план домика кума Тыквы, как образец эконом-ного использования строительного материала. Особенно возрос инте-рес к его опыту в последнее время по вполне объяснимым причинам экономического характера. Старый домик давно стал музеем, и в по-следнее время посещаемость его резко увеличилась. А курительная трубка была изготовлена самим кумом Тыквой и расписана мастером Виноградинкой, что давно квалифицировало её как антикварную цен-ность. Вот так умеет приятно удивлять близких тыквенное семейство!
Не успев со всей полнотой чувств порадоваться подаркам и возмож-ности задушевного общения с Тыквочками, Чип отправился встречать сле-дующего гостя. Им оказался адвокат Горошек, всегдашний политический оппонент Чипа, но, тем не менее, при любых политических преобразовани-ях оказывающийся востребованным, и, как ни странно, незаменимым. Сам адвокат объяснял свою незаменимость несколькими факторами: во-первых, полученным в своё время классическим юридическим образованием; во-вторых, хорошим знанием истории; в-третьих, обширной общей эрудици-ей. Видимо, были и другие факторы, способствующие повышенной востре-бованности, но о них адвокат не распространялся. При внешней обходи-тельности и общительности адвокат никогда и никому не сказал лишнего слова. Он мог произнести на общественном мероприятии довольно длин-ную речь, украшенную цитатами, пословицами и поговорками, но потом редко кто мог вспомнить, о чём же Горошек всё-таки говорил конкретно.
Не смотря на некоторые разногласия, Чип не мог не пригласить адво-ката Горошка на празднование юбилея, так как слишком большой путь был пройден обоими, да и сами разногласия последнее время в общепри-нятом понимании приобрели тенденцию к стиранию.
Адвокат Горошек, конечно, как и все, изменился со временем. Если в молодости он был зелёным и гибким, то с возрастом он приобрел коричне-ватый оттенок и странно высушился, так, как будто его кости отделились от оболочки. Поэтому при ходьбе он не поскрипывал, как остальные старич-ки, но внутри его тела что-то легонько постукивало, как горошины в сухом стручке.
Адвокат слабым голосом прошелестел поздравления, в общем, те же самые, что говорил утром, но умело подобрав другие слова и обороты. Он опять не забыл про славные денёчки прошлых лет, проникновенно вздыхая и протирая белоснежным платочком огромные очки. Чипа несколько уди-вила последняя фраза его речи – правительство приходит и уходит, а ку-шать хочется всегда – но он с ней согласился. Ему уже хотелось кушать.
Между тем начался период активного прибытия гостей, что требо-вало активной мобилизации душевных сил Чипа и егомногочисленного семейства.
Прибыла Редья Редьевна, наполнив дом радостными восклицаниями по поводу столь радостного, (а уж сколь значительного для всего обще-ства!) события. На улице громко сигналила машина, которая прикатила ци-стерну с уникальным содержимым. Конечно, назвать её цистерной было преувеличением. Скорее, бачок на колёсиках. Но слово «цистерна» про-звучало очень пафосно. Её требовалось срочно установить в укромное и надёжное место, дабы не вызывать нежелательного интереса у посторонних лиц. В чём состояла уникальность пообещали озвучить позднее.
- Я счастлива, я так счастлива, что ты ещё молодой и красивый. Я так надеюсь, что мы с тобой повеселимся и через пятьдесят лет, иначе для чего я столько работаю, - пропищала она, крепко обнимая Чипа, который на этот раз с трудом, но удержался от подступающих слёз.
Приехал друг Фасолинка, такой старинный, что и не вспомнить, по-жалуй, время, когда они не были знакомы. Фасолинка тоже приехал с множеством родственников, которые все как на подбор были высокими, худыми и рассудительными, а главное, компактными, то есть не занимали много места, как, например, семья плотненьких Тыквочек. Их и рассадили между Тыквочками по принципу, раз Тыквочки так и норовят занять со-седний стул, то пусть полтора стула достанется каждой Тыквочке, а пол-стула каждой Фасолинке. К тому же эмоциональный баланс в этом случае уравновешивался.
Несколько смущаясь, старший Фасолинка сказал, что привёз партию настоящих, ещё дореформенных ковров в подарок, прибавив при этом, что самолично просмотрел и рассортировал их. Теперь, после установле-ния их качественности, в которой можно не сомневаться, он надеется, что они долго-долго смогут служить украшением дома старинного друга.
- Знаем мы эти дореформенные ковры, да и партию можем предста-вить, - подумал Чип, но от подарка естественно отказываться не стал, а по-просил сложить подаренные ковры, пока решится вопрос об их использо-вании, в гараже, где пылились парочка старых славно прослуживших не-малый срок машин. Что ж, старый друг лучше новых даже нескольких, хоть он и слишком экономный!
Следом за Фасолинками поздравления и подарки преподнесли Вино-градинки, которых было также много, как виноградинок в хорошей грозди. Все они представляли славную династию сапожников, основателем которой являлся первый учитель сапожному мастерству юного Чиполино мастер Ви-ноградинка. Его имя было высечено теперь золотыми буквами над входом в крупнейшую сапожную мастерскую Послелимонии. Потомки славного ма-стера очень гордились своей профессией, которую можно считать и их при-званием. А когда речь идёт о призвании, то качество продукции под сомне-ние не ставится. Мастерская Виноградинок пользовалась настоящей попу-лярностью среди населения Послелимонии, так как её известность вышла далеко за пределы столицы. И даже из-за рубежа нет-нет, да и приезжал кто-нибудь сшить себе обувь на заказ или поставить не стирающуюся набойку с многолетней гарантией у мастеров Виноградинок. И конечно, мастера Ви-ноградинки преподнесли Чипу несколько пар обуви, необыкновенной, как по качеству исполнения, так и по оригинальности дизайна, а уж удобство её пользования – это особый разговор. Тот, кто имел удовольствие носить обувь, на подошве которой изображена кисть винограда, сам оставался до-волен и другим непременно рекомендовал.
Старший Виноградинка произнёс приветственную речь, которую ему заранее написали. Он сначала попытался поздравительную речь вы-учить, но мудрёные слова не хотели укладываться в голове в нужном по-рядке, а потому он постоянно подсматривал в листочек, которых замас-кировал среди салфеток. А что делать? Кто-то умеет хорошо работать ру-ками, а кто-то говорить. От себя он тоже добавил несколько слов: - Отец всегда с удовольствием вспоминал, что Вы были лучшим его учеником. Как жаль, уважаемый Чип, что Вы так и не стали сапожником. Мы с Вами славно бы сработались! – а все остальные Виноградинки дружно поддер-жали старшего мастера улыбками и аплодисментами. В подарок мастера Виноградинки на память о былых сапожных достижениях преподнесли Чипу золотое шило. Им неудобно было, конечно, прокалывать дранку, но на письменном рабочем столе в специальной подставке оно смотрелось очень эффектно.
; ; ;
Наконец, прибыли и дальние родственники – Чесночинки. Они не бы-ли в полом смысле боевыми соратниками, так как всегда старались дер-жаться независимо и в стороне от политики, но отличались трудолюбием и глубокой порядочностью. Благодаря их стараниям медицинское обслужи-вание в Послелимонии было налажено в кратчайшие сроки и поставлено на должную высоту. В то время, когда Каштаны и Артишоки раздумывали, как с пользой не столько для общества, сколько для себя организовать де-ло, Чесночиноки работали, работали и работали, поднимая уровень меди-цинского обслуживания страны. Чип знал, что, не смотря на отдельные возникающие разногласия, он всегда может положиться на трудолюбивых Чесночинок. Медицинская академия, возглавляемая в своё время одним из членов семейства, славилась своими достижениями далеко за пределами государства. В последнее неспокойное время семейство несколько потесни-ли с первого плана, но заработанный долгими годами безупречного труда авторитет не мог не остаться.
Старший Чеснок, от имени всех членов семейства, конечно, в первую очередь пожелал здоровья старому другу и преподнёс, а точнее, прикатил новую разработку возглавляемой им лаборатории – аппарат для ком-плексного обследования организма непосредственно в домашних условиях. Эта новейшая разработка была предметом гордости не только лаборато-рии, но и всего научно-исследовательского института. Благодаря получен-ным в результате многочисленных экспериментов результатам, разработ-ками института заинтересовались ведущие медицинские компании мира, что позволяло институту какое-то время безбедно существовать.
Чип прочувствованно вытер набежавшую слезу и пообещал неукос-нительно следовать всем рекомендациям Чеснока.
- Как здорово собрать родственников и друзей за одним большим нарядным столом! – с гордостью подумал он, окинув взглядом собрав-шихся. – Все хлопоты и заботы об организации праздника кажутся такими незначительными по сравнению с огромной массой радостных эмоций, получаемой при общении со всеми сразу. Положительного заряда хватит до конца жизни, которая у меня непременно будет долгой-предолгой.
; ; ;
Лукерья и Чиполино прятались за гардиной в боковой комнате. Си-деть за гардиной в летний полдень не самое приятное занятие: жарко, и к тому же пыльно. Чиполино едва сдерживался, чтобы не чихнуть. Но чихать в подобной ситуации крайне нежелательно. Бдительная Лукча, охранявшая за стеной от мух свежеиспечённый пирог, очень удивилась бы, обнаружив их вместе и непременно заподозрила неладное.
- Он, что, уснул? – шёпотом возмущалась Лукерья. – Сколько можно ждать?!
- Всё будет в порядке, - шёпотом заверил Чиполино.
Наконец, на кухне громко зазвенел телефон.
- Какие цветы!? Для чего? Сколько? – удивлённо спросила подбе-жавшая Лукча. – Сейчас подойду. Надеюсь, за три минуты ничего не слу-чится.
- Вот они, - прошептал Чиполино, втаскивая большую сумку на кухню. – Давай, втыкай!
- Слушай, они точь-в-точь такие же, как эти! - обрадовалась Лу-керья.
- А я тебе, что говорил. Фирма веников не вяжет. Сюрприз он и должен быть полным сюрпризом. Я всё постарался учесть. Эти свечки убираем, а эти ставим. Теперь даже наша наблюдательная Лукча не найдёт, к чему придраться.
- Вот будет весело! Представляю, как все удивятся.
- Да, когда они начнут разбрасывать зелёные светлячки, и всё во-круг станет зелёным и искристым! Я думаю, многие захотят иметь на своём празднике такой мини фейерверк. Так что, мы с тобой Лукреция можем неплохо подзаработать к летним каникулам.
- Вот это да! А грохотать не будет?
- Нет, только потрескивать. Решил народ сильно не пугать. Всё-таки контингент в большинстве специфический. Нервишки изрядно по-изношены, - Чиполино немного важничал и рисовался.
- Нет, будет здорово! Я уже представила себе, как будет здорово. Сейчас сюда воткнём и сюда. Вот так, в шахматном порядке через одну. Одна просто горит, а другая искрится. Всё сверкает невероятно! Вид будет фантастичный!
- Всё, уходим! Скорей!
Чиполино с Лукерьей вовремя нырнули в боковую дверь, потому что запыхавшаяся Лукча втаскивала на кухню большую корзину с цве-тами.
- Где эта легкомысленная девчонка!? – возмущалась запыхавшая-ся Лукча. – Её никогда нет именно в тот момент, когда мне просто необходима помощь.
- Ой, мамочка, а я тебя ищу, - Лукерья выскочила из дверей, всем своим видом показывая, что готова немедленно выполнить любое по-ручение. Личико её приобрело выражение крайне озабоченности. – Что-то случилось?
- А, что-то должно было случиться? – подозрительно посмотрела Лукча, невольно почувствовав какой-то подвох. Но времени для выяснения очередных мелких недоразумений просто не было. Требовалось срочно разобрать цветы, составить букеты и декорировать ими стены зала. – И кто это только придумал в последний момент? – возмутилась Лукча в послед-ний раз. Она принялась объяснять Лукреции суть работы, которая требо-вала сосредоточенности и творческого подхода.
; ; ;
Один за другим прибыли представители близких и неблизких по духу партий. Друзья, чтобы засвидетельствовать своё расположение и подтвер-дить незыблемость дружественных уз. Представители недружесвенных партий не могли не прибыть, так как иначе могли бы распространиться вредные разговоры о новых преобразованиях в структурах власти, а ещё хуже о грядущей новой революции. Распространение подобных слухов могло бы сильно дестабилизировать и без того шаткое равновесие в госу-дарстве. Впрочем, временами различия между дружественными и недруже-ственными партиями оказывались настолько незначительными и размыты-ми, что не стоило обращать на них и внимания. Тем более, что сами пар-тийцы периодически меняли свои взгляды и партии. Каждая смена состава сопровождалась скандалом или скандальчиком в зависимости от влияния на прессу её членов, чтобы лишний раз напомнить о себе. Все лидеры пар-тий были большими любителями поговорить. Говорили много, витиевато, с чувством собственной значимости. Словом, в количестве произнесённых речей и тостов за здравие и долголетие уважаемого юбиляра недостатка не было.
Приехал профессор Вишенка, внук того самого опального и выслан-ного в то далёкое грозовое время Вишенки. Профессор Вишенка, блестяще окончивший престижный заграничный университет, вернулся, тем не менее, на родину предков и активно занимался исследованиями исторических корней своих предков. Он опубликовал несколько книг, в которых пере-осмыслил исторические факты с новой довольно оригинальной точки зре-ния. Буквально на днях он опубликовал новую книгу, в которой постарал-ся всесторонне и по возможности объективно рассмотреть роль деда и дру-гих родственников в революционных преобразованиях Лимонии, которую и вручил торжественно Чипу.
Писатели – народ своеобразный и большей частью непредсказуемый. Поздравление представителей союза писателей, членом которого Чип также являлся, зачитывалось так долго, что некоторые сидящие за столом успели уснуть и проснуться от грома аплодисментов. И всё потому, что невозмож-но было за короткий период времени огласить весь список изданных Чипом трудов с указанием их тиража, года издания и количества читателей, озна-комившихся с трудами в разное время, а также их отзывов на труды, вы-борочно, конечно. Большей частью пришли с поздравлениями писатели за-служенные и почтенные, но, следуя духу времени, и представители совре-менных направлений литературного творчества не оставили Чипа без вни-мания, как, например, скандально известный политическими разоблачени-ями Маленький Перчик и новомодная писательница Картошина, превзо-шедшая своей литературной плодовитостью практически всех остальных писателей Послелимонии. Про Картошину говорили, что создать новый роман для неё дело буквально двух дней. Как ей это удавалось, трудно сказать, не верить же всем слухам подряд, хотя в каждом слухе может ока-заться изрядная доля истины.
Если Маленький Перчик, быстро и с выражением зачитав витиеватое поздравление, поклонившись, скромно сел за стол, то суперактивность Картошиной проявилась с первых же секунд пребывания. Она сразу же по прибытию бросилась организовывать для собравшихся гостей миниаук-цион по продаже нескольких экземпляров своего последнего романа «Расплата на задворках овощной базы» с автографом.
- С пылу, с жару, - говорила она с очаровательной улыбкой. – со-вершенно новый детектив! Только вчера взяла из издательства и только для Вас. Там такое, такое! Десять убийств и пятнадцать покушений, и до последнего момента полная непредсказуемость развития сюжета. Выручен-ные сейчас деньги пойдут исключительно на создание питомника для особо интеллектуально одарённых собак.
- Как интересно! – воскликнула впечатлительная Чипча. – Она при-нялась бы тут же читать совершенно новый детектив, который ей любезно подарили, так как последнее время детективы стали её любимым литера-турным жанром, но Чип предусмотрительно отложил книгу в сторону.
С Картошиной прибыла также дама неопределённого возраста и по-ложения, к тому же никому не известная, мало ли с кем знается Картошина. Присутствие и Картошиной, и прибывшей с ней дамы вопросов ни у кого не вызвало. Картошина – личность известная, значит её подруга, скорее всего, тоже пишет нечто эдакое. Мистические детективы, например. А, мо-жет, любовные романы, компенсируя тем самым отсутствие настоящих ро-манов в собственной жизни. А может…. Да, какая разница? По внешнему виду она не относилась к числу дам, вызывающих активный интерес окру-жающих. Мало ли их, пишущих и не пишущих, а просто странствующих по различным мероприятиям под разными предлогами, а самим лишь бы поесть и попить на дармовщинку и себя показать на всякий случай. Кар-тошина не могла не обратить на себя внимания с первых минут. А ново-прибывшая дама как-то быстро и незаметно затерялась среди гостей.
Незаметно, как и положено сыщику старой закалки, в зале оказался мистер Моркоу и, проговорив несколько общих фраз поздравительного содержания, занял место за столом.
Неспешно прошествовал в зал вальяжный политический обозреватель – Жуч Колоради. Вот он никак не мог остаться незамеченным. Окинув намётанным острым взглядом собравшихся, он важно поднёс себя любимо-го к юбиляру. Замысловато закрученное поздравление завершилось вру-чением имениннику золотого пера с бриллиантовой каплей на конце, кото-рое символизировало незаурядный талант оного в области политического литературного жанра. Чип покраснел бы от удовольствия, если бы мог это сделать. Хоть он и имел все основания не любить, а тем более уважать Жу-ча Колоради, но кому ни приятно слышать о себе возвышенные слова в столь торжественный момент, пусть говорящий их будет даже Жучем Ко-лоради. Что-что, а говорить Жуч Колоради умел!
Картошина с трудом удержалась, чтобы не вскочить и не вцепиться в наглую физиономию Жуча. Уж у неё-то были основания так сделать! Но она благоразумно отложила выяснение отношений на более подходящее время, например, на вторую половину вечера.
* * *
Праздничный вечер начинался так хорошо, что лучше могло быть только хуже.
Фасолинки довольно мило общались с Тыквочками. Весёлые Тык-вочки произносили один тост за другим, регулярно опустошая рюмки. Фа-солинки, хоть и пили мало, но всегда дружно поддерживали Тыквочек.
- Не подлить ли Вам ещё? - спрашивал куму Тыквочку старший Фа-солинка, когда её рюмка оказывалась пустой.
- Как трогательно, - радовалась кума Тыквочка заботливости ста-ринных приятелей.
- Нет, нет, я вовсе не собирался Вас трогать, можете не беспокоиться, - заверял её Фасолинка. – Но наливочка вкуснейшая! Давно такой не про-бовал. Не перевелись, не перевелись ещё в нашей стране настоящие вино-делы.
- И, хорошо, что не перевелись, - просматривали вино на свет Тык-вочки и восклицали: - Цвет какой прозрачный, ну чистая роса!
- Окрашенная зарёй, - добавляли Фасолинки, показывая тем самым, что ничто романтическое им не чуждо.
* * *
Представители средств массовой информации на этот раз проявили себя в лучшем виде и появились в зале в точно назначенное время. Первым в зал проскочил шустрый Бобок, тот самый, который не постеснялся в день юбилея отодвинуть статью Чипа на двадцать пятую страницу. Впрочем, Бобок давно перестал чего-либо и кого-либо стесняться. Уж очень это каче-ство мешало как профессиональной деятельности, так и продвижению по служебной лестнице. Бобок, как ни в чём не бывало, вприпрыжку подско-чил к юбиляру, вручая ему только что отпечатанный сверкающий глянце-вым блеском новый номер журнала.
- Искренне, искренне к Вам расположен, - расшаркивался он, - Все-гда к Вашим услугам. Вы у нас всегда на самом лучшем месте, как непре-взойдённый мастер политического анализа. Всегда мы к Вам с почтением. Пишите на здоровье! Мы только рады!
Следом за Бобком вкатили телевизионную камеру с обслуживающи-ми телевизионщиками, что внесло некоторый элемент суматошности в сло-жившейся обстановке. Между гостями замелькала с микрофоном в руках телеведущая Кукуруза, широко известная скандальными репортажами и периодическим стриптизом в прямом эфире. Верная выработанному стилю красавица Кукуруза, несмотря на предварительно данные обещания вести себя скромно, не могла удержаться от того, чтобы не присесть очередному гостю, дающему интервью, на колени и похлопать его по мягкому месту, искренне считая, что только таким образом можно создать обстановку непринуждённости и мгновенно возникающего абсолютного взаимного до-верия.
Так, первым объектом эмоциональной экспансии Кукурузка выбрала младшего Виноградинку. Без всякого умысла, просто он оказался первым молодым и симпатичным субъектом на пути Кукурузки. Не ожидавший та-кого счастья Виноградинка в это время дегустировал знаменитый Чипчин сухарно-тыквенный торт. Он пребывал в некотором недоумении. Вкус тор-та был, конечно, необычным, но не более того. За что его так расхвалива-ли? Недоумение его только возросло, когда он увидел и почувствовал Ку-курузку у себя на коленях.
- Извините, Вы не ошиблись местом? – только хотел сказать он, как кусок торта плотно застрял у него в горле, как говорят, ни туда ни сюда. Виноградинка остро ощутил наличие сухарей в торте, горлу стало сухо и больно. Он сидел с открытым ртом, боясь шелохнуться, а из его огромных зелёных глаз потекли крупные прозрачные слезинки.
Кукурузка, между тем, оживлённо вела репортаж с коленей Виногра-динки и не обращала внимания ни на него самого, ни на его реакцию. Только когда она обернулась, чтобы поинтересоваться его мнением о про-исходившем событии, она увидела и выпученные от напряжения глаза, и посиневшее лицо, и широко открытый рот. Не составляло большого труда догадаться, что же произошло, правда, приписала происшествие Кукуруз-ка своему обаянию. Она резво вскочила с колен Виноградинки и приня-лась отчаянно хлопать того по спине. А поскольку Кукурузка достаточно серьёзно занималась таким видом спорта, как теннис, то её удары по спине оказались весьма чувствительными. Сначала изо рта стали разлетаться су-хие крошки, потом Виноградинка поднапрягся и, как следует, кашлянул. Кусок торта вылетел и, описав эллипсовидную траекторию, шлёпнулся на стол, разбившись на мелкие частички. Все наблюдавшие эту картину об-легчённо вздохнули и с новыми силами принялись оценивать кулинарные достоинства хозяев.
* * *
Но праздник не был бы настоящим праздником без приятных сюр-призов. И таким сюрпризом, очень неожиданным и удивительным, оказа-лось появление на празднике Черёмухи. Черёмуха всегда была редким гос-тем на послелимонских светских мероприятиях по причине проживания за границей. Слыла она особой непростой, окутанной туманом таинственных недомолвок. Сказано и написано про Черёмуху достаточно много, но по существу практически ничего. Выглядела Черёмуха молодо, хотя была да-леко не молода. В средствах не нуждалась, хотя официальных источников весомого в цифровых выражениях дохода не имела. Так мелочи, вроде консультирования по вопросам моды или издания альбомов. Даже на во-прос о наличии детей однозначного ответа не давалось. Периодически Че-рёмуха навещала друзей в Послелимонии, но поговаривали, что дело не только в дружеских привязанностях, скорее, в использование дружеских связей. Дальше можно было домысливать по собственному усмотрению.
В то прекрасное во всех отношениях время революционных преобра-зований Чип считал Черёмуху своей ближайшей соратницей. С неё умом, образованием, красотой Черемуха могла многого достичь в личном плане. Чип ценил её советы, прислушивался к её мнению. Её деятельность в соче-тании с многочисленными связями могла бы принести большую помощь в строительстве государства нового типа. В действительности сложилось по-другому. Черемуха упорхнула за границу с очередным заданием государ-ственной важности, где и застряла очень надолго, отказавшись комменти-ровать собственное, более, чем странное, поведение. С тех пор Чип и Черё-муха не встречались. Чип некоторое время недоумевал по поводу её реше-ния, рвался за границу, прояснить возникшие сложности в отношениях, но государственной необходимости в его тамошнем пребывании не возникло. Кое-кто и вообще счёл неуместными контакты со столь непредсказуемой особой. На память о Черёмухе оставались фотографии, на которых Черё-муха улыбалась и была удивительно хороша в неизменно белых платьях. Фотографии Чип предусмотрительно уложил под двойное дно старого че-моданчика с инструментами, которые спрятал в багажник старой машины. В—первых, не хотелось ненужных объяснений с Чипчей; во-вторых, не хо-телось ещё более ненужных объяснений с друзьями по партии.
Появление Черёмухи на юбилее Чипа было ошеломляюще неожидан-ным. В первый момент Чип даже глазам своим не поверил. Он встал, про-тёр очки, сел и снова водрузил их на нос. Сомнений не оставалось. Черё-муха была самой настоящей и подходила, а, если говорить точнее, подплы-вала к Чипу, держа перед собой огромный букет цветов, разумеется, белых.
Чип пристально вглядывался, не изменилась ли Черёмуха. Да, она изменилась, но стала ещё красивее, оставшись при этом верной кипенно-белому цвету своих нарядов и лучезарной улыбке. Она была прекрасна, как давно прошедшая весна их молодости.
- Милый, добрый, старый Чип, - так сказать могла только одна Че-рёмуха, и даже напоминание о старости из её уст нисколько не звучало обидно. – Какое счастье, что нам с тобой снова удалось встретиться! Пусть, и через столько долгих лет!
Чипа стало просто распирать от нахлынувшего невероятного счастья, и он не знал, что делать с его избытком. Заплакать бы сейчас от души, но при таком количестве гостей катастрофа стала бы неминуемой. Чип оче-редной раз усилием воли сдержался.
- Сколько славных дел нас объединяло, а, сколько ещё предстоит впереди! – закончила речь Черёмуха, а Чип внезапно понял, что он многое из её речи упустил, загляделся и не слышал, наверное, самое важное. Хо-тя, что могло быть важнее самого присутствия на празднике Черёмухи!?
Некоторые гости вскочили с мест, чтобы как следует рассмотреть прибывшую особу, о которой много слышали, но наверняка практически ничего о ней знали. Тут же мельтешила неугомонная Кукуруза, со своим микрофоном. Кукуруза, помимо продумывания вопросов, ревностно оценивала элегантный костюм Черёмухи и уже мысленно примеривала его на себя. Образ ей понравился, только цвет она бы, пожалуй, заменила, скорее всего, на нежно-зелёный.
Как замечательно складывался юбилейный день рождения Чипа! Только одна царапающая как колючка мысль изредка вкрадывалась в общий поток – жаль, что за праздничным столом отсутствует Земляничка. На столе лежала только коротенькая сухая телеграмма, подписанная «З.». Даже неожиданное появление на празднике Черёмухи не смогло предот-вратить периодического мелькания мысли об одной старинной, но уте-рянной подружке. В какой-то момент Чип ощутил лёгкий укол в сердце. – Вот сейчас Земляничка подумала обо мне, значит, дружба не проходит, не смотря на испытания, - вздохнул с облегчением счастливый Чип.
; ; *
В тот момент Земляничка действительно думала о Чипе. Она сидела на крыльце маленького домика, подперев рукой голову в кокетливо повя-занном красном платочке. Мысленно она находилась в просторном доме Чипа. Представление о доме старого друга сложилось по тем фотографиям, которые она видела в различных журналах и газетах.
Земляничка помнила о предстоящем юбилее Чипа. Ей хотелось уви-деть Чипа, друзей и знакомых. Получив приглашение, Земляничка развол-новалась. Она долго ходила по дорожкам своего участка и не могла унять охватившего её волнения. Ей вспомнился старенький покосившийся домик, где она провела с матерью своё детство, домик семейства Чиполино через дорогу. Как бы ей хотелось хоть на короткий промежуток времени снова там оказаться, посидеть на тесной маленькой верандочке с рассыпающими-ся от времени деревянными ограждениями, послушать страшные истории старого Чиполоне, который был большим мастером их выдумывать и рас-сказывать. Но, страшно оказывалось только вначале, заканчивались все ис-тории неизменно хорошо для положительных героев.
Ночью ей приснился цветной сон, в котором она держала маленького Чиполино одной рукой, а маленького графа Вишенку другой. Во сне они вместе бежали через огромный цветущий луг. Утром Земляничка встала с ощущением, что луг вместе они так и не перебежали. Ей хотелось пере-смотреть сон заново, но ночь закончилась. Макушки сосен золотило утреннее солнце. Она умылась холодной водой, посидела на крыльце, прислушиваясь к себе, и поняла, что никуда не поедет, а потому спрятала нарядное платье в шкаф, предварительно упаковав его в полиэтиленовый мешок. Начиналя длинный насыщенный трудовой день.
Земляничка несколько раз порывалась послать Чипу поздравление, но слова подбирались не совсем те, которыми она хотела бы выразить своё отношение к юбиляру, поэтому ни одна поздравительная открытка не была отослана. Все открытки так и остались лежать в ящике её письменного сто-ла. В канун дня рождения Земляничка собралась с духом и отправила ко-роткую телеграмму: «Помню, ценю, будь счастлив. З.».
Свои эмоции и отношение к давно прошедшим временам Земляничка подробно изложила в своей книге, которая многих задела и о которой одно время много говорили, а потом благополучно забыли. Иногда Земляничка доставала книгу с полки, листала её и перечитывала отдельные страницы. Если бы книга писалась теперь, то многое было бы изложено несколько иначе. Но это была бы совсем другая книга, хотя и с теми же героями.
Земляничка знала, что никогда уже не напишет о своей юности. У неё масса других дел и проблем. Она не хотела больше переоценивать про-шлое. Ей вполне хватало текущих дел. Скоро пространство огласится мо-лодыми звонкими голосами, и на работу в сад выбегут её воспитанники в красных косыночках и кепках. Начнётся новый трудовой день со всеми приятными и неприятными неожиданностями. Но день обязательно будет отличаться от предыдущего, в чём Земляничка не сомневалась.
; ; *
Поток поздравлений достигал апогея. Торжественно доставили и прочли поздравление на открытке размером с теннисный стол от бывшего правителя Репа, в своё время неожиданно занявшим место Чипа. Реп во всём любил размах, а чувства проявлял безудержно. В самых изысканных и цветистых выражениях Реп поздравлял юбиляра, перечислил его много-численные заслуги перед отечеством и выражал надежду на дальнейшее сотрудничество и взаимопонимание. Сам Реп извинялся, что не смог при-сутствовать на чествовании юбиляра лично исключительно из-за очень важнымх дел, иных у Репа быть не могло. Правитель, пусть и бывший, день и ночь продолжал неустанно заботиться о благосостоянии своего народа, что и доводил регулярно до сведения всех интересующихся.
Поздравление зачитал министр образования Пион, который считал себя чуть ли не правой рукой нынешнего правителя, впрочем, как и быв-шего. Пион позиционировал себя как активный преобразователь устарев-ших структур. Несмотря на обилие статей, брошюр и выступлений по ТВ, мало кто мог вникнуть в суть предлагаемых преобразований, а потому додумывал, как мог. Те же, кто считали, что всё-таки вникли в суть идей, не могли поверить, что поняли предлагаемые изменения правильно, а по-тому трактовали по собственному усмотрению. О попытках Пиона преоб-разовать систему обучения, которая когда-то считалась лучшей в мире, сочиняли анекдоты.
Но, что умел делать министр Пион, так это говорить убедительно. Говорил он много, густым басом и с удовольствием, иногда нараспев. По-скольку министр Пион в детстве много читал, он обладал обширным сло-варным запасом, позволяющим самую простенькую и банальную мыслиш-ку облечь в форму, превращающую её в нечто совершенно недоступное для понимания рядового обывателя, но завораживающее и многообещаю-щее. Народ слушал, открыв рот, но сложносочинённые предложения с за-путанными оборотами и трудно воспринимаемыми метафорами проскаль-зывали мимо сознания и уплывали в бесконечность спиралевидного про-странства. Всё выглядело глянцево красиво, многозначно и бесполезно. А как оно должно выглядеть, если народ не подготовлен, не понимает, да и не имеет привычки и навыков вникать в суть проблем?
; ; *
Лимон, привыкший быть душой любой компании, и на этот раз не обманул ожидания окружающих. Он непрерывно сыпал шутками, при-баутками, да и вообще производил на гостей впечатление очаровательно-го собеседника и милого шутника.
Так уж случайно или неслучайно получилось, что места Лимона и Черёмухи оказались рядом. Лимон, как заядлый сердцеед с огромным ста-жем, никак не мог упустить возможности поухаживать за пока близко не знакомой ему интересной особой, что он и принялся делать с присущим ему энтузиазмом и обаянием.
- Только увидев Вас, я понял, что такое настоящая красота, - первое, что сказал Лимон, пристально заглядывая Черёмухе в глаза.
- Неужели так трагично обстояли Ваши дела? Можно подумать, что Вы лет двадцать просидели на абсолютно пустынном необитаемом остро-ве, - засмеялась Черёмуха.
- Милое сравнение, и очень образное! Я живо представил себе, как сижу на голой скале посреди океана и гляжу вдаль без особых перспектив увидеть нечто интересное. Но в душе всё ещё теплится надежда. Кроме красоты Вы ещё и необыкновенно умны, - продолжал гламурный натиск Лимон.
- Ах, Вы здорово преувеличиваете насчёт моей необыкновенности! Увы, уверяю Вас, Вы ошибаетесь!
Чип искоса поглядывал на них, слышал, как звонко смеётся Черёмуха, и остро завидовал Лимону, его красоте, молодости и обаянию. Он тоже хо-тел быть сейчас молодым, задиристым и обаятельным, сидеть рядом с Че-рёмухой и шептать ей на ухо милые глупости. Внезапно он ощутил рядом с собой мягкий жаркий локоть Чипчи и устыдился некстати залетевших не-скромных мыслей.
* * *
К сожалению большого количества приятных сюрпризов, без при-меси неприятных обычно не бывает, так уж устроен мир. Одним из непри-ятных сюрпризов стало появление барончика Апельсинчика, который предстал собственной тучной персоной перед публикой ближе к середине вечера, да ещё и не один.
Сказать, что барончик выглядел экстравагантно, значит, почти ниче-го не сказать. На этот раз барончик превзошёл сам себя. Все присутствую-щие с удивлением рассматривали барончика. Во-первых, огромный инте-рес вызывал его наряд, больше похожий на клоунский костюм, а именно: широкие зелёные штаны с красными лампасами и огромными накладными карманами, желтая жилетка, надетая на голое тело и обилие браслетов на левой руке. Во-вторых, поверг в изумление сам факт появления барончика Апельсинчика. Все были в курсе, что Чип с барончиком, мягко говоря, не очень дружили. Но, барончик ввалился так, словно его здесь давно и с не-терпением ждали. К тому же он пришёл с молодой девицей, вид которой свидетельствовал о полном отсутствии комплексов.
Чип в недоумении завертел головой. Он совершенно не помнил, чтобы выписывал или давал кому-нибудь поручение выписать барончику Апельсинчику приглашение на юбилей, но, тем не менее, отлично видел, как барончик положил, точнее, шлёпнул, на стол приглашение, именно та-кое, какие он рассылал приглашённым.
- Неужели старею, и у меня начался склероз? – с тоской подумал Чип. – Права Чипча, пора принимать таблетки, да и настойку Редисочки буду пить теперь литрами каждый день. Но мои-то куда смотрели? - С такими невесёлыми мыслями Чип принимал поздравления барончика, произноси-мые весьма небрежным тоном. А вид его спутницы привёл бедного Чипа прямо-таки в шок. И было от чего! Перед ним стояла практически голая девица в сетке вместо платья, с причёской … Причёски не было, а была практически лысая голова красного цвета. Это была никто иная, как скан-дально известная певица Клубничка, славившаяся как полным отсутствием слуха и голоса, так и невероятной кривизной ног. Но в том-то и фишка, что далеко не каждый ухитрится сделать карьеру при аналогичных входных данных. А вот Клубничке удалось, что и вызывало к ней живейший инте-рес, обеспечивающий практически всегда полный кассовый сбор. Но Чип, разумеется, не знал о дикой популярности Клубнички. Он видел всего-навсего престранную девицу, место которой…. Назвать это место он вслух никогда бы не решился.
- От души хочу Вас поздравить наш многоуважаемый и засвиде-тельствовать респект! - держался барончик довольно развязно, что и не удивительно – в его семействе никто не отличался особой деликатностью. А уж анекдоты про самого барончика доходили даже до Чипа.
- Хочу Вам представить свою спутницу Клубничку, которая любез-но согласилась исполнить несколько песен на этом чудесном празднике. Это мой, так сказать подарок Вам, наш уважаемый Чип, - Чип хотел воз-разить, что такой подарок скорее смахивает на оскорбление и даже начал придумывать причину для отказа от услуг Клубнички, но тут подскочил Чиполино и шепнул на ухо: - Деда, она такая клеевая! Пусть споёт! Тебе жалко, что ли? Знаешь, как прикольно будет! Её в этом году на все крутые тусовки наперебой приглашают.
Чипу хотел было возразить, что ему никакого дела до крутых тусо-вок не было и нет. И празднование юбилея – это, отнюдь, не тусовка! Но для внуков, конечно, ему ничего жалко, поэтому скрепя сердце он согла-сился послушать и посмотреть выступление скандальной Клубнички. Чип сухо, но в вежливых выражениях выразил барончику свою признатель-ность за предполагаемое удовольствие.
Клубничка, не дожидаясь особого предложения, резво выскочила на сцену, где сразу же всем заинтересованным лицам лихо продемонстриро-вала знаменитые извилистые ножки.
- Сейчас я исполню для вас совершенно новую песню «Как хорошо весною в огороде». Уверена, что вы все будете от неё торчать как моло-дые веники! Вау!
- Что делать будем? – Чип почесал ухо. Может, ему послышалось не то, что было сказано?
- Деда, не бери в голову, - прошептал Чиполино. – Сейчас вся со-временная молодёжь так выражается. Это же прикольно! Щ-щас будет та-кое! Оторвёмся на всю катушку!
- Вау! – восторженно отозвалась молодёжная часть гостей, немалая своей численностью.
Началось именно такое! Клубничка извивалась, ни на секунду не останавливаясь, и лихо вскидывая кривенькие ножки выше головы. Слов песни невозможно было разобрать: во-первых, из-за гремевшей музыки, а, во-вторых, из-за невнятной дикции Клубнички, которая не считала нужным правильно выговаривать слова. Она с детства воспитывалась в строгой атмосфере. Родители стремились дать ей хорошее образование, которое предполагало знание нескольких иностранных языков. Они настолько увлеклись этим процессом, что учителя менялись один за дру-гим, впихивая в девочку кучу самых разных слов и понятий. В головке у Клубнички всё смешалось, в результате чего она стала говорить крайне невнятно, постоянно перескакивая с одного языка на другой. Продюсеры вначале пытались исправить положение. Впоследствии оказалось, что ис-правлять как раз-таки ничего и не нужно. В том-то и фишка, неповтори-мость и особый шарм. Молодёжь с радостным визгом бросилась в центр зала подражать юной отвязной Клубничке. Старшее поколение в первый момент было настолько ошеломлено, что кое-кто подумал, как же он от-стал от жизни. Во второй момент многие подумали, что душе требуются песни более приемлемые для зрения и слуха. Некоторым присутствующим очень захотелось стащить писклявую безголосую кривляку Клубничку со сцены и, надавав, как следует, пинков, выставить за дверь, но полученное ими в раннем возрасте хорошее воспитание спасло Клубничку от нежела-тельных проявлений народной признательности.
Телевизионная камера перемещалась по залу, пытаясь запечатлеть Клубничку со всех сторон. Кукурузка с микрофоном бодренько коммен-тировала её выступление, периодически предоставляя слово кому-нибудь из танцующих.
- Здорово! Круто! – веселилась молодёжь.
- В наше время были другие ценности, - печально заметил один из представителей старшего поколения.
- А я спою лучше! – топнула крепкой ножкой кума Тыквочка.
* * *
Но и на этом неприятные сюрпризы не закончились. Как-то бочком, бочком, извиваясь, в зале появился ещё один странный субъект. Одет он был даже экстравагантнее барончика Апельсинчика, весь костюм его пестрел за-платами, махрами и крышками от консервных банок с неровными краями, а голову украшало гусиное перо не самого лучшего качества. Невольно воз-никало ощущение, что по дороге на праздник бедняге попалась навстречу стая взбесившихся собак, которые изрядно потрепали его костюм, выражая, таким образом, своё отношение к жизни, окружающему миру, и к нему, субъекту, в частности.
- Это ещё кто? – недоумённо протёр глаза Чип, некстати обративший взор в сторону двери. – Чего ему надо здесь, этому огородному пугалу?
- Тише, дедуля, пожалуйста, только не волнуйся, - прошептал за спиной Чиполино. – Это же Вьюнок, дед! Он модельер. Тот самый очень знаменитый! Он вообще супер!
- Какой Супервьюнок!? Что здесь происходит? Кто их приглашал на мой юбилей? Этих Вьюнков – Шмунков! – возмутился Чип. Он даже подскочил на месте, потрясая сухонькими ручками. – У кого здесь празд-ник, я не понимаю!?
Неизвестно, чем закончился бы эпизод с появлением Вьюнка, если бы тот, вняв знакам, подаваемым Чиполино, не спрятался за спины гостей. За-тем он на корточках бодренько стал перемещаться в направлении празд-ничных столов. Тем временем внимание Чипа было отвлечено очередной порцией поздравлений, и он тут же к радости Чиполино забыл о поразив-шем его несуразным видом субъекте.
Вьюнок, наконец, достиг пункта назначения, приподняв голову, окинул взглядом столы и, извиваясь, пристроился на свободное место.
- Где-то определённо я видел эту кислющую физиономию, - подумал он, искоса взглянув на серьёзного соседа, с видом высококвалифициро-ванного дегустатора, ковыряющего салат.
- Кажется, я знаю эту, очень похожую на преступную, личность. «Я определённо видел его и, причём, совсем недавно», - сказал про себя мистер Моркоу. – Жаль, со мной нет картотеки! Я бы его идентифициро-вал. Интересно, с какой целью он здесь находится? Вряд ли его можно причислить к друзьям Чипа. Конечно, теоретически он может быть дру-гом внуков Чипа. Но только теоретически. Крайне подозрительный субъ-ект! Такие подозрительные личности просто так нигде не появляются. Нужно за ним осторожно понаблюдать.
Тем временем официанты принялись разносить горячие блюда, и гости дружно взялись за рюмки, приготовившись выслушать очередной тост. Вьюнок сразу же забыл о своём соседе, да и мистер Моркоу отложил размышления и наблюдения до более подходящего времени. Сейчас и без того занятия предполагались поинтнреснее. Вьюнок активно принялся де-густировать вина, задавшись целью перепробовать всё, до чего можно до-тянуться. Моркоу осторожно исследовал вилкой состав салата, поразив-шего его необычным видом.
* * *
На Картошину барончик Апельсинчик произвёл сильное, правда, неоднозначное впечатление. До этого вечера она видела барончика издали и никогда не вела с ним бесед.
- Интересный типаж, - подумала она и, не откладывая дел в долгий ящик, ринулась действовать. В формате светской беседы вполне мог вы-рисоваться фрагмент очередного детектива.
Пока Клубничка демонстрировала незаурядные таланты, Картоши-на осторожно пробираясь бочком среди танцующих гостей, наконец, ока-залась рядом с барончиком Апельсинчиком. Вблизи барончик оказался ещё менее привлекательным, чем издали. Одутловатые бугристые щёки, оттопыренные жирные губы и маленькие глазки характеризовали его как субъекта невоздержанного и желчного, а потому неадекватного. Но, Кар-тошиной двигал профессиональный интерес, поэтому она, наспех оценив сложившуюся обстановку, для начала решила откровенно польстить ба-рончику.
- Давно мечтала с Вами познакомиться! – она воссоздала на лице одну из своих самых сильно действующих улыбок. – О Вас можно услы-шать столько интересного. Вы сама тайная оригинальность и оригиналь-ная тайна, окутанная мраком.
- Что!? Какая такая тайна?! – неожиданно резко взвизгнул барончик. – Вы кто? Что Вам нужно?
- Я!? – Картошину, мягко говоря, удивила реакция барончика, но останавливаться на половине пути было не в её правилах. – Я - известная писательница Картошина. Очень известная. Пишу детективы и историче-скую прозу. – Насчёт последнего она несколько преувеличила. Историче-ский роман пока только значился в перспективе.
- А!? – икнул барончик, его лицо приобрело багровый оттенок, об-висшие щёки затряслись. – Терпеть не могу детективы, а тех, кто их пи-шет, я бы самолично выпорол на конюшне. А ну дёргай отсюда, детек-тивщица неотёсанная! – Он резко приблизился к Картошиной и схватил её за воротник платья. – Вынюхивать решила? Да?! Не таких отваживали!
- Чего вынюхивать? – оторопела Картошина, не ожидавшая глупых действий и оскорблений в свой адрес. Надо же, предложили дёрнуть, да ещё и назвали неотёсанной! Кого!? Её – известную писательницу! Опра-вив помятый воротник, она ринулась догонять барончика. В его адрес уже вертелись в голове профессионально хлесткие фразы. Уж, это она умела! Но барончик торопливо удалялся, семеня короткими ножками. Картошина видела его нервно вздрагивающую спину, покрытую неров-ными мокрыми пятнами. Дальнейшая погоня за барончиком выглядела занятием неприличным, а последствия непредсказуемыми.
- Однако, говорили, что барончик весельчак, - недоумевала Кар-тошина. – А я что вижу? Весьма специфическое веселье. Сплошной не-адекват! – разнервничалась она и решила выпить чего-нибудь покрепче, чтобы успокоить нервную систему.
* * *
Чиполино с Лукерьей присоединились к группе танцующей молодё-жи. Они, как заговорщики, перемигивались и хохотали от души. Радость выплёскивалась через край, ею хотелось поделиться с окружающими. Чи-полино быстро приметил молоденькую Редисочку и наговорил ей кучу комплиментов. Редисочка смущалась, краснела от повышенного внимания к себе и долго не решалась вступить в разговор.
- Мне невероятно нравится у вас, - подумав, произнесла она нежным голоском.
- Да, уж! Тусняк крутой! – сделал выразительный жест рукой Чипо-лино. – Молодец наш дед!
- Он ещё такой деятельный, - подхватила Редисочка. – Я много про него читала. Он такой крупный политик…. Правда, раньше о нём писали лучше.
- Фигня! Пускай пишут! – отмахнулся Чиполино. – История всё рас-ставит по местам. И исторические личности, и самих историков. Про деда ещё не раз вспомнят.
- Разумеется, - вежливо согласилась Редисочка. – Обычно так и по-лучается с настоящими личностями.
- Ой, смотри, тётушка Тыква, как заразительно смеётся. Она, вообще такая заводная. Знаешь, какие прикольные маски она мне в детстве делала, обхохочешься!?
- И мне она дарила маски! Смешные такие. Она вообще очень доб-рая и весёлая.
- Пошли поздороваемся! С ней прикольно!
- Давай!
Радостный настрой Чиполино чуть не испортился в один миг. Убе-гающий непонятно куда Апельсин в упор не видел лиц тех, кто встречался ему на пути. А, потому, вопрос, как не наступить в толчее на ногу ближ-нему, его абсолютно не интересовал. Так уж получилось, что этим неза-дачливым ближним оказался Чиполино, лицо которого перекосила грима-са боли.
- Ой!
- Что случилось? – всполошилась Редисочка.
- Вон видишь того толстого фрукта? Ну, козёл! Даже не извинился! Я тебя ещё встречу! – в запальчивости выкрикнул Чиполино.
- Барончика?
- Ну! Чуть ногу не отдавил. Мчится, как танк! Ой! Нет, всё нормаль-но, не суетись! Но лучше я посижу немножко. Да, и чего-то дед заскучал. Пока!
- Пока, - захлопала ресничками Редисочка. Конечно же, она огорчи-лась. Как не вовремя барончик допустил дурацкую оплошность. И куда он, в самом деле, мчался? Да ещё с такой надутой злющей физиономией. Очень жаль, что некоторые не умеют нормально веселиться.
* * *
Настроение принца Лимона плавно повышалось. К середине вечера Лимон стал понимать, что Черёмуха могла быть мечтой всей его жизни, его обаяние усилилось и стало источать тонкий лимонный аромат, кото-рый почувствовали все. Вечер приобретал заметно романтическую окрас-ку. Присутствующие стали необыкновенно внимательными друг к другу, те, кто постарше вспоминали милые и шаловливые дни молодости, а мо-лодёжь с новым приливом сил принялась танцевать. Но уже не под взвиз-гивания Клубнички, а под звуки старого доброго танго. Да и сама Клуб-ничка несколько взгрустнула, осознав некоторую неуместность своего пребывания в такой компании. В душе она оставалась простой доброй де-вушкой, но, что делать, если имидж требовал и налысо обритой покра-шенной головы, и сетки на теле, и взвизгиваний под непрерывное дёрганье частей тела. Платили-то ей за имидж. И неплохо платили, кстати.
Пребывавший в лирическом настроении Лимон обратил внимание на изменившееся настроение Клубнички. Ему захотелось поддержать её. Ка-кая никакая, а вроде бы модная артистка. Поэтому он даже спел с Клуб-ничкой дуэтом новую песню «Персик, мой милый Персик», что вызвало шквал аплодисментов. Надо заметить, что после этого отношение боль-шинства гостей к Клубничке заметно улучшилось. Клубничка повеселела.
* * *
Разнородность собравшейся компании не мешала веселью набирать обороты. Тыквочки с азартом исполнили частушки времён молодости их бабушек с большим, надо сказать, успехом. Они так разошлись, что увлекли за собой сдержанных Фасолинок.
- Я плясала плясака!
- Придавила м…а – заливалась кума Тыквочка. От топота её коро-теньких плотных ножек покачивалась огромная люстра, при этом все три тысячи подвесок вплетали собственную нежную мелодию в общий звуко-вой фон. Фасолинки находились в некотором напряжении, так как прихо-дилось быть начеку и вовремя убирать длинные ноги подальше, чтобы не получить банальную бытовую травму.
- Я ходила по деревне, подметала юбкой пыль, а за мною увязались кум …, - задорно подхватывала другая Тыквочка, вовлекая в круг гостей.
- Сами поют вон что, не стесняются, а меня критикуют, - не без осно-вания возмутилась юная Клубничка. Но поскольку она была особой не злопамятной, то высказывать громко возмущение не стала. Она сама пу-стилась в пляс с Тыквочками, которые с удовольствием приняли её в свой круг и быстренько обучили правильным притопам и прихлопам.
Чипу стало хорошо, оттого, что его любимым гостям весело. На ба-рончика Апельсинчика с Клубничкой и Вьюнка он мог, в конце концов, не обращать внимания, к тому же некоторых гостей, особенно молодёжь, они забавляли.
Только мрачный вид его брата Чипона невольно заставил сердце сжаться. Сколько лет прошло, а тревога и боль не оставляют в покое. И понимаешь, что ничего исправить и изменить в старой истории нельзя. Одно время твердил себе, и даже в какой-то степени уверился, что брат сам виноват в своих проблемах, да и проблем-то особых не было, во вся-ком случае, для Чипона. Чип все проблемы незаметно улаживал. Всё же неприятный осадок в душе оставался, осев на её дне плотным слоем.
Когда-то они действительно борьбу начинали вместе, и море им каза-лось по колено. Когда молодой зелёный Чип ушёл освобождать отца, Чи-пон остался за старшего в семье. На его попечении находились мать, младшие братья и сёстры. Он изо всех сил трудился, стараясь поддержать огромную семью. И семья продержалась до возвращения отца и Чиполино. Потом они вместе сражались с остатками войска Лимончиков, вместе пре-секали буржуазные происки Помидорчиков, вместе с огромным энтузиаз-мом начали строить новую счастливую жизнь. Тогда братья шли по жизни плечом к плечу.
Первые крупные разногласия начались у них при формировании но-вого народного правительства. Никто не спорил на тот счёт, что Чипон своими действиями заслужил важный пост в новом правительстве. Это, как говорится, являлось делом решённым. Смущал один момент, некоторое несоответствие претензий Чипона складу его характера. Чипон мечтал о должности министра иностранных дел, что могло пойти вразрез с трудом достигнутой политической стабильностью того времени. Чипону страстно хотелось воевать со всеми и сразу. Он представлял себя на лихом белом коне, врывающимся впереди боевого отряда в поверженный населённый пункт с острой шашкой наголо. За ним реет по ветру знамя, а враги бегут, бегут, кто куда, не оглядываясь. Какие враги, куда бегут, не важно. Глав-ное – бегут себе врассыпную и бегут. Картина воистину потрясающая! Она всегда будоражила богатое воображение Чипона.
Но Чип имел другой взгляд на происходящее. Да, страна была окружена врагами, но воевать со всеми и сразу не имело смысла. Наспех сколоченные отряды молодой республики не могли успешно воевать с хо-рошо вооружёнными силами противников. На одном энтузиазме, даже огромном, далеко не ускачешь и долго не провоюешь. Страна остро нуж-далась хотя бы в нескольких годах мирного существования для восста-новления разрушенного хозяйства. Но упрямый Чипон никак не хотел по-нимать специфики текущего момента. Он считал, что только стоит взяться за мирное строительство, как тут же, все, кому не лень, ринутся захваты-вать территории. Его ужасно бесила территориальная уступка в виде не-большой каменистой горки, которую пришлось отдать за подписание мирного договора. Для большинства членов правительства горка не пред-ставляла особой ценности. Никто не знал тогда, что в недрах этой горки со временем обнаружат огромную пещерусо множеством залов, которая начнёт привлекать туристов со всего света. Конечно, если бы хоть кто за-ранее знал про пещеру, то горку ни за что бы не отдали. Нашли бы ре-зервы для сражений. Но, как говорится, дело былое.
Каких только должностей ни предлагал ему Чип: должность мини-стра сельского хозяйства, министра бытового обслуживания, даже на вре-менное занятие должности министра здравоохранения был согласен. Чи-пон с невероятным упорством стоял на своём: только министром ино-странных дел, и тогда он всем покажет. Во время одного из заседаний Верховного Совета Чипон совершенно вышел из себя в ответ на игнори-рование его бесценных предложений. Он выскочил из зала, так громко хлопнув дверью, что вековая дверь, выдержавшая натиск ни одной воз-буждённой толпы, отчаянно завибрировала и развалилась на составные части. Выходя из зала, отдельные члены правительства прихватили с со-бой доски от развалившейся двери, так сказать, на память. У некоторых эти исторические доски до сих пор стоят в укромных уголках. А потомок первого народного министра социального обеспечения ухитрился продать доску в иностранный музей исторических казусов за неплохие деньги. Возможным стало подобное кощунство в эпоху глобальных преобразова-ний.
Выходка Чипона получила широкую огласку, в том числе и в зару-бежной прессе. Таким образом, временное помещение Чипона в клинику являлось вынужденной мерой. Как только Чипон стал более-менее адек-ватно оценивать обстановку, его тут же выписали из клиники, за боевые заслуги предоставили квартиру в центре города и назначили соответ-ствующую заслугам пенсию по инвалидности, поскольку Чипон не изъ-явил желания где-либо работать. Несмотря на высказанную ему в полном объёме заботу, Чипон продолжал считать себя личностью незаслуженно обойдённой и обиженной. Поскольку вслух он претензий больше никому не высказывал, его оставили в покое и потихоньку забыли, что тоже было несправедливо и оскорбительно. Но так уж получилось!
- Давно мы не разговаривали с братом, очень давно, - подумал Чип. – Надо бы подойти и постараться поговорить по душам. - Поскольку раз-говор предстоял очень и очень нелёгким, Чип предпочёл отложить его на некоторое время, хотя бы до конца празднования.
Чипон тем временем не давал рюмке простаивать пустой. Чем боль-ше он пил, тем мрачнее становилось на душе. Он забыл про сюрприз – медаль «Мастеру политического лавирования» для Чипа собственного из-готовления. А, ведь, сколько времени он провёл, вырезая каждую мель-чайшую деталь этого уникального изделия. Она лежала забытая в глубо-ком кармане, а перед глазами отчётливо вставали картины из прошлого. Он попытался слезой смыть одну из картин, но слеза упорно не хотела скатываться, а картина проявлялась всё чётче. Оттого стало ещё горше. Чипон понимал, что оставаться за праздничным столом дальше не имеет никакого смысла. Но и встать он тоже не смог, не смотря на отчаянные попытки. Он как будто намертво приклеился к стулу. Чипон напрягся, и застыл со скорбным выражением лица.
* * *
Чесночинки не могли пожаловаться на отсутствие внимания к их особам. Наоборот, каждый из гостей хотел подойти, чтобы выразить бла-годарность или признательность за их благородный добросовестный труд. Ведь практически всем присутствующим при различных обстоя-тельствах приходилось обращаться к знаменитым докторам.
А, уж, от желающих получить немедленную и бесплатную консульта-цию от известнейших светил вообще отбоя не было! Особенно гости заин-тересовались новым диагностическим аппаратом. Его гладкие никелиро-ванные бока, загадочные панели и разноцветные кнопочки интриговали и притягивали к себе всеобщее внимание. Каждый норовил подойти, потро-гать, нажать на какую-нибудь кнопку и посмотреть, что получится. Непо-нятно, что ухитрился нажать, или прижать, или оттянуть один из гостей, но прибор вдруг начал скрежетать и дымиться. Так что вечер, посвящённый Чипу, грозил перейти не только в презентацию нового медицинского при-бора, но и в его скоропостижный переход в состояние ремонта. Ситуация плавно переходила в аварийную. Перевела её в нужное русло находчивая Редисея Редьевна.
- Товарищи, - постучала она наманикюренным ноготком по стенке хрустального бокала. – Конечно, новый аппарат – вещь необычайно нуж-ная полезная и интересная, но чрезвычайно деликатная. Давайте не будем с вами торопиться и отойдём от этого шедевра научной и технической мысли на приличное расстояние. Для того чтобы пройти полноценное обследова-ние необходимо предварительно подготовиться, как психологически, так и физически. Прошу прощения, что за столом будет сказано, но непосред-ственно перед обследованием необходимо произвести полное очищение ор-ганизма, а проще говоря, денёк-другой посидеть на диете и сделать клизму. Ведь прибор настолько тонкая штука, что он будет фиксировать любые малейшие дополнительные загрязнения вашего организма. Он зафиксирует случайные включения, а вы будете понапрасну волноваться и долго бегать по докторам, пить ненужные лекарства. Зачем вам подобные испытания!? Время и нервы, к сожалению, невосполнимые резервы нашего организма.
Старший Чеснок хотел возразить, что для обследования вовсе нет необходимости проводить столь полное очищение, но Средний Чеснок изо всех сил наступил ему под столом на ногу, потому пришлось возражения временно оставить при себе, как несоответствующие текущему моменту.
- А, чтобы вы не волновались понапрасну, - убедительно продолжа-ла Редисея Редьевна, - всем присутствующим на праздновании юбилеия мы раздадим именные талончики на первоочередное обслуживание в ла-бораториях наших уважаемых Чесночинок в порядке исключения. Так ведь, коллеги?
Чесночинки, разумеется, согласились, хотя и не планировали заранее массовых обслуживаний. Реагировать в другом ключе при сложившихся обстоятельствах не представлялось разумным. Одну из невесток Чипа тут же отправили выписывать эти самые талончики, а аппарат немедленно от-катили в дальнюю комнату, где к нему был приставлен бравый Огурец из внутриведомственной охраны. Страсти потихоньку улеглись, но разговоры за столом спонтанно переключились на медицинские темы. В медицине, как и в строительстве, каждый имел свою компетентную точку зрения, которую мог доказывать со свойственным ему темпераментом.
За столом воцарился гвалт, каждый старался перекричать другого, что никак не могло способствовать взаимо полезному обмену мнениями. Даже кума Тыквочка начала топать короткими ножками, когда задели её любимую тему – универсальности применения тыквенных семечек для всех видов и форм заболеваний.
Чесночинки, поддавшись общему настроению, включились спор с Редисеей Редьевной о методах современного подхода к вопросам здоро-вья.
- Вы предлагаете нам скатиться на уровень средневековья, - раз-дражённо говорил Старший Чеснок. – Вы вытаскиваете какие-то допотоп-ные методики, высосанные в своё время из пальца и пытаетесь выдать их за истину в последней инстанции.
- Вы произносите слово «средневековье» намного небрежнее, чем оно того заслуживает, - запальчиво возражала Редисея, которая считала себя последовательницей истинно народных целителей. – А в средневековье, кстати, были сделаны основные открытия или созданы для них солидные предпосылки. Если говорить об учёных, то у них было больше времени не для сосания пальца, как Вы выражаетесь, а для вдумчивого созерцания, не-спешных наблюдений, размышлений, наконец. Выводы из наблюдений де-лались более глубоко и основательно, не то, что в нынешней непрерывной спешке, когда за так называемым открытием стоит не что иное, как стрем-ление поскорее обеспечить себе имидж в научных кругах и в приложении к нему соответствующие кресло и материальное обеспечение.
- Да нет уж, извините, вы слишком идеализируете то время, – не со-глашался с ней Чеснок. – Глубокие наблюдения, размышления…. Безуслов-но, немаловажная составляющая научных изысканий. Но общий низкий уровень техники, мистификация сознания, узко направленное мировоззре-ние…. Я считаю, что перечисленные мною факторы не способствовали ши-рокомасштабному мышлению. Может и философский камень, скажите, су-ществовал?
- Определённо существовал, да и существует, - безапелляционно за-явила Редисея Редьевна. – Тому подтверждение – последняя книга великого доктора Мака, где он вполне научно, подчёркиваю, это доказывает.
- Вы называете этого прохиндея Мака великим доктором? Я отказы-ваюсь верить собственным ушам, - возмутился Чеснок, остальные Чесно-чинки тоже недоумённо переглянулись. Они давно уже не слышали ничего ни о докторе Маке, тем более, о его новой книге.
- Очень жаль, доктор Чеснок, - печально сказала Редисея Редьевна, опустив глаза. – Я надеялась, что мы найдём точки соприкосновения. Всё-таки мы с Вами одними заботами связаны.
- Вот так, и среди друзей возникают жёсткие разногласия, - с горе-чью констатировал Чип. – Неужели совершенно невозможна реализация идеи идеального общества? Мы, столько мечтали о ней и работали по её воплощению в жизнь, но разногласия, как были, так и остались.
- Заботы вроде бы одни, но подходы разные, извините, - Старший Чеснок неторопливо удалился на веранду, чтобы не сказать, чего лишне-го.
- Изучать старинный опыт весьма полезно и актуально, - назида-тельно произнесла Редисея Редьевна, с загадочным видом подняв вверх указательный палец. – Подтверждением тому является та самая цистерна, которую я подарила нашему любимому юбиляру. А конкретнее её содер-жимое. Этот уникальный омолаживающий препарат прошёл все необхо-димые инстанции для подтверждения его полезности для организма. Хочу заметить, что не было выявлено ни одного отрицательного побочного эф-фекта. Как учёный, посвятивший делу большой отрезок своей жизни, я проверила его воздействие на себе.
И тут все обратили внимание, что выглядела Редья неприлично мо-лодо. Она всегда следила за своей внешностью и модными тенденциями. Но теперь она была просто юной, и это в её-то годы. Просто фантастика!
- Вот это да! – пронеслось меду гостями. Второй мыслью, посетив-шей большинство, оказалось опасение, что препарата не хватит на всех желающих.
Чтобы поднять настроение, Чип предложил тост за огромные дости-жения в области медицины, как бы она себя не называла, традиционной или не очень. Тост гости с удовольствием поддержали. Все присутствующие в очередной раз отметили отменный вкус наливки и её благотворное влияние на душевный настрой.
* * *
На какое-то мгновение Чипу показалось, что он снова молодой и полный сил сидит на зелёной лужайке, что-то оживлённо говорит и смеёт-ся Черёмуха, вся в белом. Был в его жизни такой романтический эпизод, когда красота воспринималась на клеточном уровне, направляя жизнь в непредсказуемое русло. Чип вдохнул воздух полной грудью и услышал:
- Извини, Чип, мне пора. Увы, дела ждут! И каждое из них, к сожа-лению, неотложное! – это сказала Черёмуха. Она находилась совсем ря-дом с Чипом, на расстоянии полусогнутой руки. – Я думаю, что мы непременно скоро встретимся, непременно. Во всяком случае, я очень это-го хочу. До свидания!
- Как всегда у неё дела, и. как всегда, секретные, в нас мало что ме-няется в принципе, - грустно подумал Чип. – И вряд ли мы ещё встретим-ся.
Черемуха пронеслась по залу, как свежий весенний ветер. Присут-ствующие невольно поворачивали голову, следуя траектории её движения. Её белое платье последний раз мелькнуло и исчезло за дверью. По залу прошелестел тихий вздох Лимон сделал невольное движение в сторону уносящейся женщины в развевающихся белых одеждах, но положение обя-зывало оставаться на месте, а потому он и остался, заказав себе новую пор-цию виски без содовой, которую тут же залпом выпил. Он тихо, почти не-слышно, произнёс тост за скорую встречу с Черёмухой.
- Пьёте? – спросил заплетающимся голосом барончик Апельсинчик, незаметно оказавшийся рядом – Ну, ну…. Я здесь уже всё перепробовал. Скажу Вам, не комильфо, не высший свет. Оно и понятно, но всё же я рас-считывал на несколько другой уровень. Просчитался, выходит - барончик покачнулся и схватился за скатерть.
- Вам что-то здесь не нравится, милый барончик? – предельно вежли-во поинтересовался принц Лимон. В его планы не входило сомнительное удовольствие быть замешанным в очередном скандале с барончиком.
- А Вам всё нравится?! – возмущённо вскинул голову барончик и громко икнул. – Эта показушная псевдонародность!? Ик! Слишком уж Вы демократичны, я скажу, и часто забываете, что Вы настоящий принц. Не-хорошо! Ни при каких обстоятельствах мы, аристократы, не должны забы-вать своё исключительно благородное происхождение! Ик!
Принц Лимон мыслями следовал за Черёмухой и возвращаться с этого пути ему не хотелось. Он подумал, что пообщается с барончиком в следующий раз, лучше на трезвую голову, и поискал глазами Клубничку, но барончик неожиданно схватил его за рукав:
- Принц, на Вас вся надежда! Вы - спаситель отечества! Кому, как не Вам!? Я помогу Вам! О! Это будет круто! Вы даже не представляете, как! Послушайте, - перешёл он на невнятный шёпот. – Я разработал грандиоз-ный план. Нам пора выходить на сцену! Сейчас или никогда! Нам не про-стят промедления! Нужно им всем заявить!
- Ах, перестаньте, мой милый Апельсинчик! – отмахнулся принц, пытаясь оттеснить того к террасе. - Вы же знаете, как я отношусь к подоб-ным разговорам. И потом, не время для подобных разговоров, и не место.
Но барончика не так просто было сдвинуть с места. Он застыл в позе боевого петуха и обиженно выпятил губы. Барончику захотелось ответить этому конформисту Лимону, как можно язвительнее, может и оплеуху за-катить, чтобы не задавался…. Но тут он увидел, как в зал вкатили бочку с шоколадным ликёром.
- Мой любимый ликёр! Наконец-то! – завопил барончик и бросился к бочке, забыв на бегу, что ликёр здесь, по его же определению, никак не может быть комильфо.
Принц Лимон пожал плечами. Стало ясно, что сейчас барончик, вы-пив как минимум полбочки ликёра, уснёт под столом. Конечно, неприлич-но! Но разве событие явится новым потрясением для окружающих? Да, без подобных эксцессов барончик не был бы похож на себя! Хотя, скла-дывается впечатление, что барончик на этот раз перекрывает свои про-шлые рекорды. Но у принца было железное правило, не вмешиваться ни при каких обстоятельствах в дела других, даже если они родственники, тем более, дальние.
Барончик залпом выпил две литровые кружки и вытер рот: - Нет, не комильфо, - подмигнул он Лимону, покачнувшись, - но что поделаешь, когда ты в гостях…. У самого Чипа!
* * *
Гости расходиться не торопились, правда, не совсем те, которых Чип больше всего хотел видеть. По мере опустошения бочки ликёра веселье усиливалось и становилось мало контролируемым.
Картошина, отдав должное практически всему ассортименту горячи-тельных напитков, страстно захотела внимания. Она вскарабкалась на под-оконник и закричала: - Смерть всем противникам строительства новой жизни на задворках плодово-овощной базы! Им не место в светлом буду-щем!
Пламенная речь понимания у окружающих не встретила. Её стащили с подоконника, хотя она отчаянно сопротивлялась, и отнесли в ванную комнату. Там её быстренько засунули под освежающий душ прямо в ве-чернем платье. Освежившись, впечатлительная Картошина некоторое вре-мя отчаянно рыдала в душевой, подставляя под фен мокрые участки пла-тья, и всхлипывала: - А всё-таки Репульку зря убили в последней главе! Жалко! – потом успокоилась и вышла на террасу подыскивать объект для флирта, в крайнем случае, для беседы. Положение модной писательницы обязывало ни на минуту не оставаться без внимания. На террасе в её поле зрения оказался один из сыновей Фасолинки, прогуливавшийся со скуча-ющим видом. Он старательно дышал свежим воздухом.
- Как Вы относитесь к детективам? – задала Картошина свой корон-ный вопрос.
- Скорее положительно, - вежливо ответил Фасолинка, хотя не прочи-тал за свою жизнь ни одного детектива по причине неумения тратить время на дела, непосредственно не связанные с работой.
На этом разговор вроде бы завязался, а остальное для Картошиной представлялось делом давно опробованным и отработанным. Со свой-ственным ей напором и энтузиазмом она принялась окучивать неповорот-ливого Фасолинку.
* * *
Чип устал от избытка разнообразных впечатлений и ему требовался элементарный отдых. Но тогда нужно признать, что возраст уже не тот, чтобы веселиться из последних сил даже на собственном юбилее. Нет, рано ему ещё отдыхать, бодрился Чип. В конце концов, юбилеи не так часто по-вторяются. Он просто обязан поддержать хорошее настроение гостей.
Звон разбиваемой посуды резко диссонировал с общим звуковым фоном. Все резко повернули головы к столу.
- Что за шум, а драки нету, - выдал барончик дежурную шутку запле-тающимся языком совершенно не к месту, так как всем уже ясно было, что шум поднялся из-за Чипона. Голова Чипона, перегруженная мрачными мыслями не удержалась в вертикальном положении и оказалась в хру-стальной вазе с фруктовым салатом. Ваза раскололась на две части, каждая из которых по собственной траектории скатилась на пол, увлекая за собой рюмки и фужеры. Перемещение посуды в пространстве завершилось отча-янным звоном.
Чипон с трудом оторвал от стола голову, помотал ею во все сторо-ны, отчего несколько гостей оказались забрызганными фруктовым соком. Он удивился вновь обретённой способности передвигаться, встал и отпра-вился с видом крайне оскорблённой добродетели на террасу. Кое-кто из гостей возмущённо взвизгнул, отряхиваясь, но большинство постарались создать вид непричастности к происшедшему, прикрыв взрыв возмущения в душе дежурной улыбкой.
- Пора вносить пирог! - решительно заявила Чипча. – А то ещё не-много, и никто не поймёт настоящий вкус пирога, и, что хуже всего, не оценит.
Лукча тут же отправилась на кухню отдавать распоряжения, а Чи-полино с Лукерьей весело перемигнулись, что не осталось незамеченным для мистера Моркоу.
- Теперешней молодёжи бы только повеселиться, - раздражённо подумал он. – Мы в своё время относились к жизни серьёзнее. – Он вдруг почему-то вспомнил себя маленьким мальчиком, в застёгнутом на все пу-говицы тесном оранжевом костюмчике. Он пошевелил плечами. Новый костюм движений не стеснял. Моркоу глубоко облегчённо вздохнул.
Пирог торжественно внесли десять официантов. Их количество могло быть и больше, видно было, что десятерым трудно справляться с тяжелен-ным пирогом, но пропускная способность дверей оказалась маловатой для столь величественного произведения кулинарного искусства. После некото-рой заминки в дверях пирог с большим трудом был водружён на заранее подготовленное место. Тонкие зелёные свечки, так похожие на молодые ростки лука (удачная дизайнерская находка Чипчи), задорно взметнулись под самый потолок, едва не задевая свисавшую над столом люстру. Аромат пирога стал таким густым, что казалось, его тоже можно разрезать ножом и выдавать порционно. Гости столпились в дверях, наслаждаясь необыкно-венно эстетичным зрелищем. Пирог действительно являлся достойным за-вершением праздника. Чипча, сложив пухленькие трудовые ручки на груди, с трепетом наблюдала всю процедуру внесения и водружения пирога на стол.
- Раз, два, три! – крикнул Чиполино, нажал кнопочку пульта, и свечи загорелись, засветились нежным зелёным светом. Всё вокруг приобрело изумрудные оттенки.
- Четыре, пять! – часть свечек начала забавно потрескивать и выбра-сывать во все стороны весёлые зелёные искорки. Пространство зала стало сверкать и переливаться тысячами огоньков. Это было оригинально и не-обыкновенно красиво. Искры долетали до самых дверей террасы, рассы-паясь в воздухе зелёными звёздлчками.
- С днём рождения, дорогой дедушка! – хором закричали внуки. – Поздравляем! Поздравляем! Пожалуйста, все к столу!
Но никто не решался первым подойти к столу за порцией лукового чуда. Гости пережидали, когда закончится фейерверк, наслаждаясь заме-чательным зрелищем сверкающего зеленоватого пространства и необык-новенно аппетитным запахом. Первым нервы не выдержали у барончика Апельсинчика.
- Пирог! Да это же настоящий луковый пирог, который я ел когда-то в далёком детстве! И не просто ел, а уминал за обе щёки! - он бросился к столу так быстро, насколько могла позволить его выдающаяся во все сто-роны комплекция.
И тут произошло то, чего никто не мог не только предвидеть, но даже увидеть в кошмарном пророческом сне. Когда до пирога оставалось сделать всего один шаг, барончик Апельсинчик поскользнулся и упал, за-рывшись носом в нежный бисквит. Это был последний эпизод празднич-ного вечера, который ясно видели многие собравшиеся, потому что даль-ше всех ослепила яркая вспышка, а взрывная волна накатила такой силы, что практически никто не смог удержаться на собственных ногах.
В первое мгновение все ощутили только боль, страх и острое желание оказаться как можно дальше от этого страшного места. Кое-кто сделал по-пытку отползти подальше от эпицентра настигшего кошмара. В результате нерегулируемого ползанья, число пострадавших увеличивалось. Так, весь-ма солидных размеров кума Тыквочка, переползая через старшего Вино-градинку, надавила ему коленом на живот. Виноградинка мгновенно по-чувствовал острую боль, жуткую слабость и почти сразу потерял сознание.
Наступило и второе мгновение, которое по силе воздействия оказа-лось не слабее первого. Пострадавшие как бы ощутили себя в новой реаль-ности. А новая реальность выглядела ужасно. Вместо праздничного стола вокруг валялись деревянные обломки, смешанные с остатками празднично-го обеда, обильно посыпанными стеклянными осколками. Всю эту нелепую композицию украшала странно изогнувшаяся, но, тем не менее, оставшаяся торчать зелёная свечка, мало того, она искрилась зелёным светом. В новой реальности ощущалась боль во всём теле, и народ принялся ощупывать свои головы, животы и конечности. В результате экспресс обследования, проведённого тут же хладнокровными Чесночинками, обнаружились две-три сломанные ноги, четыре сломанных руки и одна вывихнутая шея, мел-ких вывихов и ушибов оказалось бесчисленное множество.
Но, главное было впереди. Когда до незадачливых гостей стал до-ходить смысл происшедшего, началась паника. Те, кто могли самостоя-тельно передвигаться, бросились бежать. У кого же оказались сломанны-ми конечности, а среди них оказались одна из невесток Чипа и старший Фасолинка, со страдальческими выражениями лиц с нетерпением дожида-лись машин скорой помощи. Дожидался неотложной помощи несчастный Виноградинка, созерцающий белое свечение, на фоне которого проноси-лись эпизоды его счастливого детства. Напрасно доктор Чеснок призывал народ к спокойствию. О каком спокойствии могла идти речь в подобной обстановке? Спокойствия не наблюдалось и в ближайшее время не пред-виделось.
Удивительно, но мистер Моркоу не получил ни одной царапины, хотя находился ближе других к эпицентру взрыва. В результате взрыва он оказался под столом, наблюдая, как потолок с треском срывается и планирует в воздухе, как осенний лист, подталкиваемый разлетающимися кусками пирога. Подождав окончания перемещения предметов, мистер Моркоу осторожно поднялся с пола, отряхнул с костюма, бывший ещё недавно новым, остатки салата, осмотрел новенькую дырку, и, хотя остал-ся недовольным результатами осмотра, всё равно возблагодарил судьбу за целостность всего остального. Чувство благодарности усилилось после того, что он увидел несколько секунд спустя. Именно мистер Моркоу первым заинтересовался, куда подевался барончик, столь резво помчав-шийся к столу. Как сыщик старой закалки он медленно, но тщательно принялся осматривать место взрыва, хмурясь и недоумённо подёргивая головой.
Барончик Апельсинчик, как некая материальная структурная едини-ца пространства, в поле зрения не обнаруживался. Зато обнаружилось множество разрозненных материальных тел, имеющих причастность к личности барончика. Причём, каждая из материальных частей находилась вне связи с остальными. Первым в глаза бросилось огромное зелёное по-лотнище, залепившее фрагмент упавшей люстры. Собравшись с духом, мистер Моркоу подошёл ближе и обнаружил на полотнище практически не повреждённый карман, застёгнутый на молнию. Карман топорщился от каких-то находящихся в нём предметов. Самым странным в первый мо-мент показался тот факт, что полотно с карманом прикрывало не тот объ-ект, для которого было предназначено, а, следовательно, объект должен был находиться в другом месте. Как сыщик старой закалки, немало пере-видавший всякого на своём веку, мистер Моркоу в считанные доли мину-ты вышел из шокового состояния и сделал первый вывод – он стал свиде-телем преступления. В результате некоторых размышлений он сделал второй вывод – раз уж так получилось, то раскрытие преступления, дело его профессиональной чести. Он давно не расследовал преступления столь масштабные и чувствовал, как азарт сыщика захватывает его и подталки-вает к действиям.
В то время, как остальные участники трагически завершившегося праздника в паническом ужасе лежали на полу или с максимально воз-можной для каждого скоростью удалялись от эпицентра событий, мистер Моркоу хладнокровно принялся осматривать место происшествия, стара-ясь не упустить ни малейшей детали. Длинная тощая фигура мистера Моркоу медленно перемещалась в пространстве неправдоподобно поко-сившегося зала, в котором теперь странно представить было праздничном застолье. В вытянутой руке он держал лупу, пристально вглядываясь в любой заинтересовавший его объект. В его маленькой сухонькой голове с невероятной интенсивностью вертелись одновременно сотни мыслей в по-пытках воссоздать полную картину трагедии. Периодически он произво-дил рукой странное движение, как бы натягивая невидимый поводок, и вслушивался в одному ему слышное тявканье. Так мистер Моркоу прове-рял правильность и точность своих действий.
- Не пойму, где материальные свидетельства взрывного устройства. Где же они могут находиться? - повторял он периодически. – Странно, весьма странно.
Прибывший наряд полиции во главе с Патиссоном застал мистера Моркоу, стоящим на коленях, перед обломками стола, Он изучал с помо-щью лупы каждый миллиметр груды щепок, осторожно откладывая пин-цетом щепки в сторону.
* * *
Писательницу Картошину взрыв застал на веранде, где она с практи-чески нулевым, обычно не характерным для неё результатом, занималась эмоциональной обработкой Фасолинки. Фасолинку переклинило на фразе: - Увы, мы разные, мадам. - При этом он пытался удрать в сторону зала, где веселье было в самом разгаре. Только сильно задетое самолюбие Кар-тошиной и нежелание потерять в собственных глазах с таким трудом нара-ботанный имидж обольстительницы, заставляло Картошину удерживать Фасолинку около себя, хотя желание дать ускоряющего пинка в противо-положную сторону наличествовало и постепенно нарастало.
Непонятный, но пугающий звук привёл молодого Фасолинку в состо-яние ступора. Он замер на полусогнутых ногах с поднятой рукой, как па-мятник жертвам внезапного нападения. На фоне лучей заката фигура вы-глядела довольно импозантно. Картошина мысленно сфотографировала композиционный этюд, прикидывая, в какой фрагмент своего нового рома-на его вставить. Но, резкий толчок в груди и громкий гул голосов, проре-заемый отчаянными визгами, направил мысли писательницы в новое русло. Она вдруг осознала, что произошло нечто ужасное. Мгновенно потеряв всякий интерес к Фасолинке, и совершенно игнорируя его бедственное по-ложение, Картошина ринулась в зал. Болезненный интерес закоренелой детективщицы ко всякого рода жутким делам оказался сильнее чувства са-мосохранения.
То, что предстало перед ней в первый момент, показалось Картоши-ной иллюстрацией к одной из её книг. Жутко развороченное место для ве-селья, представляющее собой в настоящий момент то, что можно описать словами: обрывки, ошмётки, огрызки, обкуски (впрочем, обкуски – явно перебор), грязь, хаос и неразбериха. Композицию дополняли несколько лежащих стонущих тел. Картошина замерла, приложив руки к голове. Одно дело выдумывать преступления, а совсем другое, воочию созерцать реальные последствия самых настоящих преступлений. Всё-таки, несмотря на ярко выраженные литературные пристрастия, Картошина была особой женского пола, причём, крайне впечатлительной. Она, постояв некоторое время, как бы в раздумьях, рухнула на пол посреди свежесозданного хао-са.