(март 1996 года)
Решение Государственной Думы (15 марта 1996 года) отменить Постановление Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 года “О денонсации Договора об образовании СССР” и последовавшая за этим истерика в средствах массовой информации напомнили мне некоторые существенные обстоятельства дня ратификации Беловежского Соглашения. Они ярко иллюстрируют истинные мотивы тогдашних решений, а значит и многие причины сегодняшних реакций.
Атмосфера заседания Верховного Совета поражала общей исступленностью - “и все как один” - очень похоже на известные времена. Сохраняли трезвую голову только несколько человек. Для меня с момента обнародования Беловежского сговора было ясно, что это катастрофа. В те дни одна Рижская газета опубликовала мое высказывание: “Насильственный развал СССР превращает шестую часть суши в чёрную дыру человечества, на краях которой не отсидятся ни маленькая Прибалтика, ни близкая Европа, ни далекая Америка”. Естественно, в зале заседаний я старался делать всё, чтобы воспрепятствовать попыткам легитимировать переворот.
После доклада Ельцина удалось задать ему вопрос: “Борис Николаевич, средства массовой информации сообщили, что Верховный Совет Украины при ратификации Беловежского Соглашения внёс в него существенные поправки. Будьте добры, сообщите их Верховному Совету”. Хотя содержание этих поправок ещё не было опубликовано в прессе, но нам они были известны: ВС Украины согласился ратифицировать беловежские решения только при двух условиях: 1) Отныне и навеки границы Украины и России остаются неизменными, вне зависимости от того, будет Украина оставаться в СНГ или нет; 2) Все виды вооружённых сил, находящиеся на территории Украины, переводятся под юрисдикцию Украины, после чего Кравчук объявил себя главнокомандующим. Можете представить мое остолбенение, когда в ответ президент великой державы заявил: “Не было никаких поправок, а только редакционные замечания”. Ложь была настолько вопиющей, что Козырев в своём выступлении вынужден был смягчить: “Были не только редакционные замечания, но и поправки, но не существенные”. На самом же деле апологеты Беловежья прекрасно знали, что этот очень существенный вопрос может вынудить депутатов не ратифицировать документ, потому и лгали напропалую.
Затем опять же от микрофона в зале мне удалось призвать депутатов немедленно принять решение о созыве Съезда народных депутатов России, ибо Соглашение об СНГ кардинальным образом меняет государственный статус и строй Российской Федерации, на что Верховный Совет совершенно не правомочен. Эта очевидная истина даже для дилетантов от политики была отвергнута под завесой демагогии: “Хватит болтать, президент впервые принял судьбоносное решение, давайте голосовать”. И голоснули - иначе не назовёшь. Здравомыслящие голоса Бабурина, Павлова потонули в общем хоре - “даёшь единство трех славянских нардов”, - уже забылось, что тогда и такой чушью потчевали.
В этот же день состоялась встреча Президента с лидерами политических партий. Нам удалось записать её на диктофон, сегодня некоторые её фрагменты звучат очень злободневно. И здесь удивляла общее благодушие перед лицом исторической катастрофы мирового масштаба. С этим я и обратился к Ельцину:
“Борис Николаевич, вам уже говорили много лестных слов, слов поддержки. Я же хочу донести до вас критическую позицию. Хотел бы остановиться на некоторых болевых точках. Прежде всего, необходимо отдавать себе отчёт в том, что сегодняшняя ратификация является грубым нарушением нескольких ключевых положений действующей Российской Конституции. Либо решение Верховного Совета неконституционно, незаконно, либо перестаёт действовать Конституция. Эта ситуация конституционной революции, переворота. По существу, высшей законодательной властью России стимулируется правовой беспредел”.
Теперь-то и бывшим депутатам очевидно, что тогдашней ратификацией Верховный Совет открыл шлюзы такого беззакония, которое смыло и его в 1993 году. С этого момента чинная атмосфера за столом встречи была взорвана.
Священник Глеб Якунин: “Мы пришли сюда задавать вопросы, а не читать лекции”.
Виктор Аксючиц: “Ваша точка зрения была сегодня многократно высказана на Верховном Совете, позвольте изложить другую позицию. Думаю, и это будет полезно”.
Глеб Якунин: “Аксючиц, мы вопросы задаём, а не лекции читаем президенту”.
Тельман Гдлян: “Что вы можете предложить, чтобы мы все вышли из этого опасного состояния, крючкотворство или политически выгодное решение?”
В. Аксючиц: “Я всё-таки прошу меня не перебивать. Я обращаюсь не к вам, а довожу позицию нашей партии до президента”.
Т. Гдлян: “Вы уже пробовали выйти со своими лозунгами к народу и видели, какая была реакция. И эту митинговщину вы переносите сейчас сюда”.
В. Аксючиц: “На наш взгляд поспешный роспуск Союза чреват колоссальными опасностями. Прежде всего, Вы сегодня сказали, что стратегическими войсками будут командовать представители всех республик. Это неизбежно создаст колоссальный очаг нестабильности, так как жёсткий, централизованный организм армии требует чёткого централизованного руководства”.
Борис Ельцин: “Единое командование стратегическими силами, оно и будет осуществлять контроль”.
В. Аксючиц: “Тогда не следует всё время подчёркивать, что создаются не централизованные органы, а лишь координирующие. Единое командование не является органом координирующим”.
Б. Ельцин: “Тут Вы правы. Армия - исключение. Здесь речь должна идти не о координирующих, а о командных функциях”.
В. Аксючиц: “Союзное государство ликвидировано, а значит ликвидирована и воинская присяга. Кому будут присягать сейчас призывники?”
Б. Ельцин: “Сегодня было хорошо сказано: народу”.
В. Аксючиц: “Но это ведь может быть сказано лишь для красного словца”.
Б. Ельцин: “Почему? Народу России, если призывается в России, народу Украины, если призывается на Украине”.
В. Аксючиц: “Но никаких законов на этот счёт нет. Что делать армии сейчас? Те танки, которые раньше явочным порядком захватывало грузинское руководство, теперь уже оно может захватывать вполне законно, поскольку нет Союзного государства, нет руководства союзной армии. Или другой пример. Кравчук уже объявил себя главнокомандующим. Понятно, что он немедленно подчинит себе те 20 дивизий, которые дислоцируются на Украине. Отдаёт ли себе отчёт российское руководство, против кого будут направлены эти 20 дивизий?”
Б. Ельцин: “У нас с Украиной есть договор, в соответствии с которым число военнослужащих в национальной гвардии или армии устанавливается только по обоюдной договоренности. Поэтому о 200-300 тысячах речь не идёт”.
В. Аксючиц: “Однако Кравчук объявил себя главнокомандующим без консультаций с Вами”.
Б. Ельцин: “Как раз он консультировался: он меня уговаривал стать главнокомандующим” (российской армии).
Неужели Ельцин не понимал, что приватизация союзной армии и вооружений неизбежно приведёт к тому, что воинские контингенты страны очень скоро окажутся по разную сторону фронтов? Впрочем, впоследствии российское руководство вооружало Дудаева буквально из собственных рук. Против кого? Во имя чего? Да потому, что это было неизбежным следствием Беловежской доктрины. Далее была затронута ещё одна тема, кровоточащая ныне.
В. Аксючиц: “Это Соглашение непременно будет стимулировать распад Российской Федерации. Многие автономии уже заявляли, что они согласны входить в Союз, но не в Российскую Федерацию”.
Б. Ельцин: “Например? Я могу привести вам много примеров обратных; из тех руководителей автономий, с кем я консультировался, все выступают за Содружество. А вы приведите другие примеры”.
В. Аксючиц: “Ну, например, Чечня, Дудаев”.
Б. Ельцин: “А кто Дудаева признал законным правителем?”
Михаил Астафьев: “Его даже по Центральному телевидению называют не генерал Дудаев, а президент”.
Б. Ельцин: “Опротестовать определённое заявление можно, и мы это делаем, заявляя, что Дудаева руководство России не признавало. Я не загадываю, что будет в будущем. Пусть в Чечне процесс развивается естественным образом. Уже сейчас то там, то здесь возникает оппозиция Дудаеву, протестующая против его политики, направленной на выход из России. И этот процесс нарастает, Дудаев его очень боится. Что касается войск, расположенных в Чечне, то я специально посылал туда первого заместителя министра обороны Грачёва, который встречался с Дудаевым, и тот твёрдо обещал не посягать на воинские части и на военное училище. Мы хотим всячески избежать крови. Я признал, что мой Указ был ошибочным (имеется ввиду Указ о введении чрезвычайного положения в Чечне в октябре 1991 года. - Акс.) и признал правильность решения Верховного Совета. Сейчас Россия ведёт в Чечне более аккуратную политику”.
Это-та, так сказать, “аккуратная политика” и “процесс развивается естественным образом” и подготовили сегодняшнюю бойню и кровь в Чечне. Поскольку разговор о Дудаеве оттеснил важнейшую тему о целостности России, Глеб Анищенко, сопредседатель РХДД, вернулся к ней.
Г. Анищенко: “Борис Николаевич, и всё-таки вы совсем не опасаетесь, что Соглашение может послужить стремительному распаду РСФСР? Ведь в Содружество по замыслу могут войти образования, так сказать, принципиально разных государственных уровней. Вчера президент Татарии заявил, что он хочет войти на равных правах в СНГ”.
Б. Ельцин: “Нет, нет, нет”. (Троекратно ударяет кулаком по столу)
Г. Анищенко: “Телевидение вчера передавало это заявление президента Татарии”.
Б. Ельцин: “Нет, нет, нет, нет, нет”.
Г. Анищенко: “Борис Николаевич, но ведь сама логика подсказывает, что так и должно быть после развала единого государства...”
Б. Ельцин: “Нет, это исключается абсолютно. Войти могут только государства. В этом всё дело”.
Увы, многократные заклинания и столотрясения мало повлияли на тех, кто хотел выйти из России. И Чечня вовсе не последняя сцена сегодняшней трагедии, если у власти останется режим, с самого начала и последовательно проводящий сценарий развала. Глеб Анищенко указал на истинные причины беловежского переворота.
Г. Анищенко: “Вы неоднократно повторяли, что главным аргументом за подписание Соглашения являлось то, что ничего другого нельзя было сделать. Мне непонятно, откуда вытекает подобный вывод. Один раз Союзный договор был практически готов, но его подписание совершенно искусственно сорвал путч. Другой раз все республики, кроме, может быть, Украины были согласны подписать договор об ССГ - едином конфедеративном государстве. Но теперь вместо путча появилась другое искусственное обстоятельство - Пуща. Так вот, откуда следует, что были объективные причины, препятствовавшие сохранению единого государства, пусть даже и в форме конфедерации? Ведь никто, по существу, не пытался довести подобные планы до конца”.
Б. Ельцин: “Не Пуща виновата, а Пуща - лишь запоздалое следствие того, что договор был взорван Горбачёвым. Поэтому я не могу с вами согласиться, что Пуща искусственно сорвала договор. Может быть, и были какие-то еще варианты, но мы посчитали, что единственный шанс состоит в том, чтобы каждое государство почувствовало свою независимость и одновременно было связано каким-то содружеством. Типа Британского содружества, ЕЭС и т.д.”
Вот вам и подлинные мотивы брестского сговора: убрать конкурента - Горбачёва - можно только развалив СССР, поэтому авторы решились расчленить единое государство, чтобы захватить власть в отдельных его кусках. Поражает масштабность сделки, ради которой на кон было брошено самое крупное в мире многовековое государство.
Неизбежные выводы из всего этого: если опубликовать всё, связанное с беловежским переворотом, включая само соглашение об СНГ, которое соблазняло обещаниями “единства славянских народов”, “единого рублевого пространства”, “отсутствия границ”, - то это будет яркий пример исторического разоблачения. Что и объясняет сегодняшнюю панику авторов и апологетов (в том числе и в СМИ), когда появилась реальная угроза, что всё будет названо своими именами.