Алмагуль не верила, что она оборотень. Но именно это услышала от бабушки на свое восемнадцатилетие. А бабушка никогда не обманывала.
- Ох, внученька!.. Ты такая умница и красавица. И ведь неспроста. В твоих жилах бурлит волшебная кровь. Ты оборотень. Но пока не знаешь собственной силы. В нашем роду через поколение появляется на свет змея юха. Я юха – и ты тоже. Дай бог, чтобы все у тебя было хорошо!..
Восемнадцать Алмагуль исполнилось в августе. А уже в сентябре девушка уехала на заработки в Москву. Трудоустроиться оказалось нелегким делом. Потенциальный работодатель смотрел не на то, шустрая ты или нет, а на паспорт, в котором не было местной прописки. Но Алмагуль повезло. Ее взяли в бистро. Стоя за прилавком – продавать пончики и кофе. Удачно сложилось и с жильем. Из окна уютной комнатки, выходящего во двор, виден был высокий тополь.
По будням Алмагуль готовила американо и эспрессо; улыбалась клиентам. В выходные гуляла в парке – подбирала желтые и пурпурные кленовые листья. Или оставалась дома – сидя в мягком кресле, погружалась в интересную книжку. Алмагуль много мечтала. Смотрела по ночам на луну и на темный силуэт тополя. Так и жила. Тихая, как кошка. Хрупкая и нежная, как цветок. Не забывала звонить бабушке в аул. Но к тому странному разговору о юха больше не возвращались…
…Смена подходила к концу, когда в бистро ввалилась четверка громил. Бритые головы. Широченные плечи. Черные кожаные куртки. У одного из быков на кисти правой руки была вытатуирована свастика. Амбалы громко переговаривались и хохотали. Хлопали друг друга по спине и плевали себе под ноги. От хулиганов за версту разило алкоголем и никотином.
Побледневшей Алмагуль захотелось вжаться в стенку. Кровь застучала в висках. Сердце учащенно билось. Но надо было обслуживать клиентов, даже если это подвыпившие бонхеды.
А бонхеды не торопились делать заказ. Они устроились за пластмассовым столиком. Один достал из-за пазухи бутылку водки. Голоса зазвучали еще громче; взрывы истеричного смеха напоминали лошадиное ржание. Алмагуль отчетливо – слишком отчетливо – улавливала разговор громил. Бонхеды хвастались своими «подвигами».
- Помните, я раскровянил рожу тому азиату?.. А потом нацепил мусорный бачок ему на башку…
- Хех!.. С нерусскими мы китайских церемоний не разводим!..
- За Русь, братва!..
Алмагуль сделалось плохо. Она едва стояла на ногах. Ясно понимала: для бонхедов ты та же самая «нерусская» и «азиатка». Им ничего не стоит «по приколу» проломить тебе череп. Если они тебя не трогают, то оттого, что ты для них обслуга. Самая подходящая роль для «унтерменша»…
Бонхеды точно вспомнили, зачем пожаловали. Бык со свастикой шумно поднялся. Подошел к витрине. Казалось: его тяжелые шипастые ботинки оставят вмятины на полу.
- Эй, цыпочка восточная!.. – великан облизал Алмагуль беззастенчивым сальным взглядом. – Четыре кофе и восемь пончиков мне и моим корешам!.. Живее!.. – бонхед присвистнул.
- Минутку, - пролепетала Алмагуль.
Дрожащими пальцами она достала картонные стаканчики. Налила кофе. Щипцами выложила пончики на бумажные тарелки. Пододвинула бонхеду поднос.
Громила дыхнул перегаром:
- Чего тормозишь?.. Хватай поднос и подавай на стол!..
- Я не могу, - слабо откликнулась Алмагуль. – По инструкциям, я не должна отходить от кассы. У нас самообслуживание… Возьмите поднос, пожалуйста...
- Чего?! – носитель свастики выкатил глаза. – Подтерся я твоими инструкциями!..
- Что ты там возишься, Веня?.. – из-за стола встал второй бонхед. С царапиной на мясистом носу. – Не слушается тебя азиатская девка?.. Не умеешь ты с бабами. Хе!..
Скоро все четыре бонхеда сгрудились у витрины. Они пересмеивались. Свистели. Кусали губы.
- Ты знаешь, что мы с тобой сделаем?.. – оскалился на Алмагуль здоровенный бон, у которого левое ухо было больше правого. – Начнем с того, что хорошенько развлечемся. Попробуем тебя во все щели…
Алмагуль всхлипывала. Она трепетала, будто лань, затравленная псами. Гнулась, как молодое деревцо под натиском бури.
- Ну, поиграем!.. – криво ухмыльнулся Мясистый нос. Он поднял картонный стаканчик и выплеснул горячий кофе в лицо Алмагуль…
И тогда внутри Алмагуль что-то переключилось. Ее страх превратился в ярость. Руки легли по швам. Ноги тесно сомкнулись. И вот у Алмагуль уже нет ни рук, ни ног. Она перевоплотилась в огромную пятнистую змею с треугольной черной головой.
Бонхеды завизжали, как резаные поросята. Толкая друг друга, бросились к выходу. Но змея –
метнувшись молнией, заслонила им дорогу. Разинула пасть и зашипела – демонстрируя раздвоенный язык. Тугими кольцами оплела ближайшего бонхеда. Остальные молодчики – вдруг застыли, как статуи. Вертикальные зрачки змеи – загипнотизировали еще минуту назад хохотавших субчиков…
…Паренек, желавший закусить румяными пончиками, застыл на пороге бистро. Увидев пять неподвижных тел – не стал раздумывать и позвонил в полицию.
Полиция застала в бистро полный разгром. Витрина разбита. Осколки стекла, стаканчики, салфетки разбросаны по всему полу. Растекались коричневые кофейные лужи.
Вповалку лежали четверо молодых людей. По всем признакам – из субкультуры бонхедов. Мертвые. У них не было кровавых ран. Экспертиза показала, что смерть наступила в результате остановки кровотока. Как если бы молодчиков раздавил в объятиях гигантский питон или удав.
Нашли еще девушку. Растрепанная, с пеной на губах – она была жива. Ее привели в сознание и допросили. Алмагуль сказала, что ничего не помнит. Она лукавила.
Примечание. В тюркской мифологии демон юха предстает в двух обличиях: змеи и красивой девушки.