— Всеми своими феноменальными успехами я обязан тебе, кукла Лена. А также собственному высокому патриотизму. Вернее глубокому. А также несгибаемой воле, не говоря уже о так присущем мне беспримерном мужестве.
— Угу. Да ты у меня прямо как как скала в бушующем море. Возвышаешься в смысле среди бушующих волн. В народе даже ходят слухи о чудесном явлении на месте этого сражения пресвятой Богородицы. И как же тебя тогда угораздило?
— Ты знаешь, кукла Лена, евреи — это народ, наделенный от природы жаждой ратного подвига. Нам только повод дай. А также подходящие условия и время. И потом, мужичонка, который тебя тогда так грубо домогался, был сильно поддатый. А у меня монтировка под пуками как раз оказалась. Да и уж больно ты мне понравилась — вот познакомиться и захотелось.
Кстати, мы с ним после того случая подружились. Он меня даже в гости приглашал, когда у него ребенок родился (см. картинку над текстом). Его самого Андреем зовут. А ребеночка назвали Анечкой.
— Главное, что этого ребенка родила не я. А то, если бы ты тогда не вмешался… Да не приведи Господь!
— Да я сам собираюсь поднять эту тему на своем ближайшем выступлении на Генеральной Ассамблее, кукла Лена. С высокой трибуны ООН выразить свою душевную боль, так сказать. Всё-таки авторитетный международный орган, туды его в качель.
— Эко тебя приперло — про орган он свой обрезанный снова вспомнил. Как говорит моя мама: «Все народы всюду мирно трудится на благо единой Родины. Кроме евреев, доченька. Эти уж очень свободолюбивы».
Вот ты, к примеру, принадлежишь к национальности, которая обычно бывает причиной морального разложения, грубого насилия и гуманитарных катастроф. Революции, гражданские войны и волны беженцев без вас никогда не обходятся.
— Ну не всегда, кукла Лена. Палестинские беженцы сами побежали, к примеру. Мы их и не трогали.
— Спорить с тобой на эту тему… Вот я, к примеру, женщина востребованная, хоть у нас, в сельской местности, хоть здесь, в Новом Уренгое.
— А уж как я тебя люблю, кукла Лена!
— Так и я о чем? Ты мне деньги на карточку «Мир» переводить за то, что я с тобой сплю. И кормлю я тебя от пуза — разносол к разносолу. Ну как сыр в масле катаешься же! Ну и сидел бы себе тихо. Так нет же, всё тебе рубануть правду-матку с высокой трибуны тянет. Ты знаешь, меня часто спрашивают:
— Ну и как ты, простая женщина из деревни под Рузой, без особых метаний и душевных потрясений, променяла свой нательный серебряный крестик на этот обрезанный мужской член?
На что я им отвечаю:
— А ничего я не променяла. Он же мне этот серебряный крестик в Иерусалиме и купил.
И они замолкают сразу. В недоумении.
— Понятное дело, завидуют тебе, кукла Лена. Ведь евреи весьма умны, но склонны к земледельческим занятиям только в Израиле. Поэтому я тебя из деревни под Рузой то и увез. Правда в тундру.
— Далее посыпались уже прямые угрозы, нанимаю. Но ты этим не злоупотребляй. Ты, своей политикой в области любви ко мне, только способствуешь нарастанию своего напряжения. А у меня еще плита включена. Так что не лапай меня пока.
— А ты не боишься, кукла Лена, что, в разгар пандемии коронавируса, я тебя за такие слова укушу?
— Опасаюсь в душе. Поэтому, мило улыбнувшись, перевожу русло диалога. Ты не меня кусай, а поешь лучше, пока тёплое. Я готовила, старалась. А вот потом, благословясь… Так сбудутся твои чаянья.
— Народные, куклы Лена?
— А то какие же? А то я тебе когда-то отказывала, олух ты царя небесного.