- Так значит она во дворце кощеевом одна?
- Одна, вестимо. Да только там такая охрана, что и отряд десантников не прорвётся. Так что чем с той охраной тягаться, лучше мне внимание удели... Я как раз баньку затопила. Спинку мне потрёшь.
- Нет, Яна, я однолюб. Мне только Маша свет в окошке.
- Хам! Разве можно девушке такое говорить.
Яна сделала скучную гримасу. Иван-Царевич понял, что поиски дворца Кощея могут зайти в тупик, если студентка не укажет туда дорогу.
- Хорошо, потру тебе спинку! - сказал Иван-Царевич, - но прежде та своей изящной спине план как пройти к дворцу, начерти.
- Ой, уморил, Ваня! Да как же я на спине у себя план нарисую? Разве что на груди... Глянь, какая она у меня вместительная.
Яна слегка приоткрыла отворот халатика.
- Ладно, рисуй где хочешь, - потупив взор, молвил Иван-Царевич. - Да поторопись, а то не ровен час, твоя бабка вернётся из командировки.
- Уже иду, Ваня. Сейчас будет у тебя и план, и что-то большее...
Яна ушла подкинуть дров в баню, Иван же сел на замшелый пень, и задумался. Он боялся того, что добывая в бане план, не сможет пройти испытание женщиной, потратит и моральные, и физические силы, если не удастся устоять от соблазна обладать такой обворожительной девушкой. Как говорилось в Библии, если твой глаз ввергает тебя в соблазн, вырви его. Но здесь надо вырывать оба. А как тогда идти по тёмному, угрюмому лесу к замку Кощея? Да и что он скажет в своё оправдание Маше? Ведь грех прелюбодеяния - один из смертных грехов. Простит ли она его за эту минутную слабость?
- Ну что ты там, Ваня, тормозишь?! - приоткрыв дверь в бане, крикнула студентка Яна.