Параллельные миры.
Как то давно смотрел я фантастический фильм, где герои спасали землю от столкновения с метеоритом. Там все было очень серьезно, буквально на гране гибели, знали об этом всего несколько человек, остальные жили своей обычной жизнью ни чуть ни о чем не подозревая.
Тогда я первый раз подумал, что есть другая, параллельная жизнь. Второй раз тоже в кино и тоже небольшая группа при немыслимом напряжении сил и возможностей предотвращала атомную войну и тоже никто, кто был с ними рядом и не подозревали какую жизнь они проживают, в каком другом параллельном мире находятся.
Это в кино, но уже тогда решил, что такое и в жизни возможно, ведь действительно мир бывал на гране атомной войны, и каких напряжений, усилий стоило тем, кто это предотвратил. А мы ходили в школу, на работу, любили, ссорились, ничего не подозревая. Это и есть параллельный мир. И попадаешь туда независимо от своих желаний.
Так и есть потому, что на днях я прочитал рассказ, который полностью убедил меня в этом.
Автор в том рассказе описывает нашу жизнь и радуется за свою мать, что она не дожила и не видит всего ужаса вокруг, который видит и понимает он сам. И я почувствовал, что живет он в параллельном мире, не в том где живу я, хотя на одной и той же планета, а возможно и в той же стране.
В тех фантастических фильмах мне было жаль героев, я боялся за их жизнь, переживал, но главное жалел их, несмотря на то, что они делают очень важное, нужное всем дело.
В рассказе же того автора описание ужасов современной жизни и все. Он ни с кем не борется, он просто живет в сплошном кошмаре в отличии от меня. Я тоже живу здесь и сейчас, но всего этого не вижу, не чувствую, мы, как бы находимся в параллельных мирах. Тот автор в праве назвать меня слепым, глупым, недалеким, но дело в другом – его мир меня не захватывает, он где-то рядом и все. Так же, как были люди в России, жили на нашей территории и не знали, что идет Вторая Мировая война. Такие факты есть.
Однако кое-что нас объединяет. И это смерти наших матерей.
Мне было меньше тридцати, когда умерла моя мать, ей почти шестьдесят и все время с тех пор я очень жалею, что она не видит, как изменилась жизнь. Я тоже теперь старше нее, но не на много, чуть больше десяти лет, то есть сорок с лишним без нее, но и с ней. С ее не проходящей, уникальной, в высшей степени талантливой любовью.
Она ушла из жизни в своей маленькой квартирке в двадцать восемь квадратных метров, которую получила буквально за два года до смерти, а до того мы жили с бабушкой и младшим братом в десятиметровой комнате трехкомнатной квартиры, где еще в такой же комнате жили четверо, а в третьей, которая была немного больше - шесть человек. На всех кухня метров десять и туалет. Совсем не жалко ту жизнь.
Первое, что мне, захотелось после прочтения того рассказа, это показать маме Египет. Я и раньше очень хотел, но теперь особенно остро.
Мы с ней любили историю, литературу, музыку, она учитель пения в обычной школе. Мы мысленно путешествовали, представляя чужую страну и людей разного времени. А я и вообще любил все предметы. Мама занималась вместе со мной, радуясь моим успехам и переживая неудачи. Так вот Египет с его фараонами, пирамидами, сфинксами был для нас, как в космосе, как на другой планете, куда путь закрыт навсегда.
Мама так и умерла не зная, что я попал в другую, параллельную жизнь и был на этих пирамидах и видел Нил в живую. И это только маленькая частичка той новой, параллельной жизни, которую я теперь живу в отличии от автора того рассказа, где он рад, что мать всего этого не видит. А я тогда с мамой жил и слышал про Кампучию, которая теперь стала Камбоджей и там есть храмовый комплекс Анкор-Ват, описанный Киплингом. И его маме хочу показать, что бы она порадовалась вместе со мной, но не могу, и Вьетнам, и Израиль и Мертвое море. Мы там везде с ней были, но по книжкам, картинкам и в мыслях.
Я не хочу снова в те десять метров и мне очень обидно, что так жила моя мама.
Точно знаю, как она радовалась бы, видя нашу жизнь, а мы бы вспоминали те сто сорок граммов красной икры на Новый год, которую удавалось достать, да и то не в каждом году. Именно достать, потому, что купить было невозможно. Наверное, это слово «достать» уже и забылось. Я бы угостил ее отварным говяжьим языком, который мне оставляют в мясной лавке на углу улицы Желоба и Васильковой. Прокатил бы на машине, где мотор мощнее, чем на городских автобусах того времени.
Тот автор живет в сплошном кошмаре и мне его так же жалко, как и тех в фантастических фильмах, понимая, как ему тяжело жить с этим грузом.
Моя вселенная добрее. В ней я счастлив и хочу показать это маме. Показать специальный костюм, в котором плаваю круглый год, даже зимой, хотя вода в море чуть выше десяти градусов, свой велосипед, на котором свободно проезжаешь двадцать километров, свой дом, где для нее и сейчас есть отдельная комната, и только эта одна комната почти как ее последняя квартира.
Теперь я вижу, что в параллельных мирах живут все и дети тоже. И есть те, кому на лечение собирают миллионы.
Живут те, кого любят. Это и есть другой мир. Меня мать любила, я это чувствую и теперь. И жил и живу ее любовью. Она радовалась моим достижениям, успехам. А я?
А я был просто счастлив в такие минуты.
И почему же у нас с тем автором такие противоположные желания? Я жалею, что моя мать не видит этой жизни, а он наоборот рад.
Именно потому, что живем мы в параллельных мирах.