Когда внук с дедушкой, внуку некогда. У него плотный график и жёсткий распорядок - он должен есть, спать, есть, спать, а, просыпаясь, завтракать.
Во время еды внук обязан учиться.
Во время сна – закреплять выученное. Чтобы нейронные связи сплетались правильным образом, и чтобы дедушка мог спокойно есть, спать, есть, спать, а не получать предсердечные мерцания.
Поэтому обучал дедушка внука следующим образом:
Он спрашивал его: «Что это?», и сам же отвечал, допустим: «Ложечка!».
«Что это? – Подушечка!».
«Что это? – Кашка!».
Потому что, когда ребёнок ест, спит, ест, спит, а, просыпаясь, завтракает, он только с вышеперечисленным и сталкивается.
Так что первое, чему в итоге внук выучился, и чем называл отныне кашку, ложечку, и самого дедушку, стала фраза «Что это!». С утвердительной, разумеется, интонацией, поскольку так причудливо сплелись его нейронные связи, которые находчивый дедушка тут же попытался развернуть в обратную сторону.
- Это ложечка?! – принялся пытать он внука вопросами. – Это подушечка?!
И внук, опознавая предметы, охотно сообщал дедушке, что это «Что это!».
- Это кашка?
- Что это! – радостно выкрикивал он. И дедушка перестал есть, спать, есть спать, и начал пить.
Потому что у дедушки, слава богу, всё сплетено правильно, и когда он пьёт, идеи в нём буквально фонтанируют.
Так что следующим шагом фонтанирующего дедушки была рокировка. Ею он надеялся распустить неверно сплетённое, чтобы потом связать всё заново.
- Это что? – указывая на предметы, принялся он озадачивать внука перевёрнутыми вопросиками.
- Что это! - решительно отвечал на них вопрошаемый.
И дедушка багровел, и фиолетовел, чувствуя подступающие предсердечные мерцания.
- Нет! Это что?! Это что?! – мелькала перед лицом внука то подушка, то кашка, то ложечка.
И внук, поражаясь дедушкиной непонятливости, недоуменно отвечал:
- Что это!!
Продолжая при этом спокойно есть, спать, есть, спать, а, просыпаясь, завтракать.
Чего совсем нельзя было сказать о дедушке, так как, погнув ложечку и разорвав подушечку, он перестал пить, а начал прямо-таки заливаться!
Потому что когда дедушка заливается его нейронные связи распускаются, ручки опускаются, слюнки растекаются, и неправильно сплетённый им внук перестаёт его волновать.
И теперь, когда, тыкая во всё подряд пухлым пальчиком, внук спрашивает дедушку: «Что это?», дедушка выпивает, икает и радостно отвечает ему: «Что это!».
И оба весело смеются, потому что их нейронные связи, наконец-то, встретились.